Текст книги "Сумасшедшие ночи на двоих (СИ)"

Автор книги: Amy Grace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Столько проблем и все за четыре дня. «Все из-за этого Тсукиеми!» – пронеслось у меня в голове. А ведь точно: моя жизнь круто поменялась. Не встреть я его тогда, ничего бы и не было!..

«Мы сами виноваты в своих поступках, и взваливать свои проблемы на другого – значит проявление слабости и трусости», – вспомнились мне слова покойного отца, который всегда давал мне дельные и нужные советы в любых ситуациях.

Отец всегда был умен и мудр, несмотря на свой молодой возраст – ему было всего сорок два. Я помню, как всегда говорила, что он должен быть психологом, на что он смеялся и трепал меня по голове своей широкой ладонью.

Вернуть бы те времена…

Я откинулась на спинку стула и прикрыла свои ужасно заплаканные глаза. Нельзя сдаваться и опускать руки! Меня не этому учил отец!

Мои мысли прервал звонок в дверь, который хорошо было слышно в папином кабинете с помощью какого-то устройства, названия которого я не знаю.

Я быстро вскочила с места и ринулась вниз, мысленно радуясь и огорчаясь одновременно… А почему? Кто его знает… этого человека…

Остановившись у входной двери, я замерла, и, так как глазка у нас не было, мне пришлось тихо и несмело спросить:

– Кто там?

Нет, вы не подумайте ничего, просто когда ты вот так узнаешь, что твоего отца убили не случайно и, возможно, начнут вести охоту на тебя, сам невольно станешь шугаться любого шороха.

– Дол Хонт, – ответил мне за дверью знакомый мужской голос, который я уже слышала по своему телефону. Облегченно вздохнув, я, отперев замок, открыла дверь. Так и шизофреником вскоре можно стать, если каждый раз чего-то опасаться.

– Здравствуйте… – Мой взгляд упал на высокорослого мужчину в солидном костюме, черных очках и с часами на правом запястье. Глаз я его не видела, но широкие плечи и очень высокий рост давали понять, что этот человек хорошо дружит со спортзалом. Проще сказать – громила. Если бы я такого встретила где-нибудь ночью на улице, описалась бы от страху.

– Мисс Хиллианор? – произнес мужчина, смотря на меня свысока. Он выше меня на две головы: либо выше Икуто, либо на ровне.

Но только я открыла рот, чтоб произнести законное мне «Да», как меня взяли его широкие ладони за плечи и легко отодвинули с прохода.

«Вот же наглость, а!» – пронеслось у меня в голове, но посметь сказать это вслух я просто-напросто побоялась и всего лишь прикусила губу.

– Д-да, – наконец я смогла ответить на недавний его вопрос, внимательно следя за этим странным человеком. А почему странный? Да потому что он даже бровью не повел и отодвинул меня без разрешения и предупреждения! Да еще такое чувство, что этот человек был в этом доме явно не в первый раз, ведь сейчас он направляется к деревянной лестнице уверенно, грациозно и, самое главное, без вопросов.

Быстро заперев входную дверь, я направилась за ним, про себя отмечая, что этот человек будет здесь часто появляться как с приглашением, так и без него… ведь, по указу отца, он должен помочь мне. Защищать.

Или нет?.. А вдруг этот Солотошен подкупил Дола..? Ведь почему он объявился только тогда, когда я позвонила? Почему не после смерти отца? Почему именно сейчас? Знал, не знал? И зачем ему мне что-то объяснять? Он знал про отца..?

Я тряхнула головой. Что за бредовые мысли? Раз отец доверял ему, значит, он никак не мог так поступить и стать предателем для папы… для всех нас.

Вот и долгожданная, уже открытая дверь в кабинет отца. Дол уже скрылся за проходом, а я только подходила.

«Он точно был здесь и не один раз», – заметила я, точно подтверждая свои предположения еще на первом этаже. Ведь как тогда человек, не знавший дома, быстро и уверенно найдет нужный кабинет?

Зайдя в давно знакомое помещение, где пахло любимым папином одеколоном, я подошла к темному, деревянному столу. Рядом с этим столом уместился Дол на гостевом стуле, где при папе всегда сидела я.

– Садитесь, – раздался голос Хонта, и тот, кивнув на папин стул, взял лежавшие на столе бумаги.

Я, кивнув, наверно, самой себе, подошла к компьютерному стулу, где сидела совсем недавно, до прихода этого человека.

– Как Вам известно, я Долзвореш Хонт, можно просто «Дол», – начал он, как только я села на место, и я, кивнув в знак подтверждения его слов, дала понять, чтоб продолжал. – Два года назад, за два месяца своей смерти, Ваш отец заключил со мной сделку: я должен охранять и защищать Вас, пока вся компания и все деньги Вашего отца не перешли к Вам, а Солотошен будет убит.

– Зачем Вам это? Папа Вам заплатил? – тихо спросила я. Нет, я догадывалась и почти так предполагала. Поэтому ничего нового из этого начатого им рассказа я не узнала.

– Я обязан Вашему отцу жизнью, поэтому выполняю его просьбу и свой долг. – Он снял темные очки и, потерев широкой ладонью глаза, посмотрел на меня.

Цвет его глаз был необычен. Черные глаза, словно омут, а на правом глазу был хорошо виден шрам, который не задевал глаз, но шел через его середину. И как я раньше его не заметила?

– Ясно. – Я опустила взгляд, поняв, что так долго смотреть на людей не прилично. Да и к тому же мне бы самой было бы неприятно, если бы так разглядывали.

– Я продолжу? – спросил он. Я кивнула и прикрыла глаза. – В день своей смерти Вилл звонил мне и, попрощавшись, взял с меня обещание и слово о недавней договоренности с ним…

– То есть Вы знали о смерти отца и не спасли его?! – Я стукнула кулаком по столу и приподнялась. Из моих глаз вот-вот должны пойти слезы, но я сильная…

Внутри меня что-то сжималось от боли и разрывалось от ярости. Что, черт возьми, со мной происходит?

– Да, я знал, – тихо произнес он, а по моим щекам потекли слезы. Я все-таки дала слабину… Ногти впились в нежную кожу ладоней, причиняя боль, но я старалась приглушить свои злость и ярость, которые так и хотели вырваться наружу.

– Но почему Вы… – я прикусила губу, а из глаз с новым потоком покатились слезы.

– Он сам так решил. – Да, как я хотела сейчас его придушить за то, что не спас отца и слушал его прощание через телефон. Сволочь… ненавижу…

– Но…

– Я понимаю Вас, Аму, но ослушаться я просто не мог. Я сам тогда чуть не умолял его не делать этого. Но Ваш отец упрямый, он не сказал ни места встречи, ни время. По связям я мог бы тогда пробить его номер и узнать местоположение, но он отключил и выбросил телефон. И я оказался бесполезен. – В его глазах были сожаление и вина, а руки были сжаты до побеления.

Я поняла… Злость отступила, а сама я отошла от истерики. «Он не виноват», – так твердил мой разум и мое сердце.

Глупость какая…

– Кто такой Солотошен? – наконец подала я голос, пытаясь унять дрожь в руках.

– Он президент компании «ОкеМей», которая заключила контракт с Вашим отцом на то, что Солотошен будет продавать компании Вилла ткань. Но никто не знал, что Солотошен связан с криминалом и вывозит за границу наркотики. Вскоре узнал об этом Ваш отец и разорвал контракт с ним, однако он ему стал угрожать и требовать не только заключить контракт снова, но и отдать ему компанию, всю. Угрожая тем, что он убьет Вас, он вынудил Вашего отца подписать нужные бумаги и вскоре убил его, чтоб окончательно убрать с дороги. – Он вздохнул и вновь посмотрел на меня. Все ясно…

– И теперь, если Солотошен узнает обо мне и этом завещании, бывшая компания отца перейдет ко мне, что очень не выгодно для Солотошена, и он разорится. Поэтому ему потребуется убрать меня, чтоб не было ничего такого, если, конечно, узнает обо мне, – продолжила я, потирая виски тонкими пальчиками. Все-таки сложно все это… Очень сложно… и не просто.

– Умная девочка, это очень хорошо, – произнес он слегка удивленно. Так, значит, мои догадки оказались верны…

– А есть какой план? – я не стала зацикливаться на том, что он сказал. Хотя обидно, конечно, что он меня недооценивает.

– Да. Солотошен не только нам перешел дорогу, но и одним серьезным ребятам – банде, проще сказать, – во главе которой стоит Тсукиеми Икуто. Весьма неплохой парень, но больно любопытный. По моим сведениям, Солотошен кинул их на деньги, но глубоко сглупил. Тсукиеми, то есть отец мальчугана, известен на всю Японию и почти первый из списка богатых людей страны. Поэтому Солотошену пришлось забыть про долг и лечь на дно, – Дол прервал свой рассказ, а я удивленно хлопала глазами… Икуто замешан во всем этом?.. – Кастет – так еще называют Солотошена. Икуто оказался мстительным, поэтому пытается отомстить за тот случай, зато пацанам первый опыт. По моей базе данных, Икуто собрался на «праздник», устраиваемый Солотошеном на день годовщины смерти твоего отца. И для этого задания ему потребуется партнерша, чтоб соблазнила Кастета и отвела его в безлюдное место, а там ребята бы ему отомстили.

– Убили, – поправила я его, закрывая руками заплаканные и красные глаза. Сволочь. Значит, я – та девушка, что выбрал Икуто?

Не верю. Подонок.

– Возможно, связи у них есть, поэтому списалось это бы все либо на суицид, либо на то, что его убила та самая девушка. – Мои глаза слезились от боли и обиды… Как он мог? Уж лучше я была его игрушкой, чем куклой, на которую можно все свалить.

– А план каков? – вновь спросила я дрожащим голосом, пытаясь вновь не заплакать.

– Так как цель у нас одна, мы должны объединиться. – Ноги свело, и если б я стояла, то давно бы упала на твердый пол, обязательно что-нибудь вывихнув или сломав.

– А как Вы узнали про все это..? – пожалуй, на данный момент этот вопрос волновал меня больше всего.

– Это уже не Ваша забота, – ответил он. А ведь и вправду, какое мое дело?..

– А почему Вы именно сейчас появились? Не раньше, не позже? А именно после моего звонка?

– Ваш отец посчитал, что Вы сами должны были смириться со всем этим и позвонить, что служило о том, что Вы готовы, – он был уверен в своих словах и действиях. Мне бы так…

– А если б я не нашла письмо и все это… что было бы тогда?

– Видимо, Ваш отец знал Вас хорошо, поэтому сделал именно так – написал письмо. А если нет, то… я бы сам пришел, да и к тому же я всегда знал, что с Вами и как Вы. Даже то, что Вы знакомы с Икуто. – Я вздрогнула и ошеломленно посмотрела на Дола. Как?

Руки начали дрожать от осознания того, что за мной следили и наблюдали, а еще больше всего оттого, что я влюбилась в того человека, с кем должна работать как и по своей, так и не по своей воле…

Я набрала побольше воздуха в легкие и с замиранием сердца спросила:

– Откуда?

– Лина моя дочь. Она познакомилась с Вами случайно, еще до того, как появился Солотошен. Это было мне на руку. Я рассказал ей все, и она докладывала мне вести про Вас. Не обижайтесь на нее, она хотела как лучше, – произнес он, а я замерла не в силах издать ни звука, ни движения.

Не может быть… Все люди, дорогие мне люди оказались мне совершенно незнакомыми… Это больно… Это страшно… Это обидно. Осознавать то, что тебя, в какой-то степени, обманывают и даже предают.

В висках забил пульс, голова начала кружиться, а в ушах начало звенеть – давление, вновь… Потом легкая боль от падения со стула… и темнота.

Что же будет дальше? Смогу ли я пройти весь этот путь..?

========== Глава 13 ==========

Одиночество… Как я привыкла к нему. Никто не мешает, не трогает, не вертится под ногами. Поначалу было непривычно и больно строить стену вокруг себя, закрываться от мира сего, от друзей, матери. Книги стали моим увлечением и занятием на каждый день. Уроки стояли так же на первом месте, и, казалось, не было важнее ничего, кроме всего этого. Уроки, книги, книги, уроки – так я проводила свой каждый день. Даже Лина не могла разбить построенную мною стену и вытащить из собственных оков.

Да, поначалу я чувствовала себя одинокой – мне вечно чего-то не хватало, но я каждый раз убеждала себя в том, что, кроме меня, найти и наказать убийц отца никто не способен. И это давало мне силу на то, чтобы продолжить мой упорный труд и держаться в школе под статусом «Круглая отличница», и самой верить в это.

Пришлось повзрослеть. Нет, это были не свои убеждения, чтобы казаться взрослой, а жестокая реальность, которая вынудила меня стать взрослой не по годам. Смешно и глупо, но, увы, как бы я не хотела оставаться той Аму, которая была прежде – веселая, открытая, по-детски наивная и глупая – прошлое назад не вернуть, я так решила и окончательно поставила точку.

Меня лишили самого дорогого – отца и матери. Притом мать жива, но… для меня она сейчас как мертвая. Словно не она… И это очень сложно. Смешанные чувства огорчения, ненависти и любви. Ведь она очень сильно изменилась с тех пор, как убили отца. Я не знаю и не хочу знать такую мать, как бы я ее не любила внутри. Я не хочу себе такую мать…

А чего я хочу?

Действительно, заставляет задуматься. Раньше я хотела стать дизайнером или певицей, но сейчас я хочу стать адвокатом и доказать, что отец не покончил жизнь самоубийством, а его убили.

А хочу ли?

Не знаю… Я запуталась. Я хочу вернуть прошлые времена и быть собой, но… Я должна доказать, что это был не суицид, и наказать Солотошена, ведь кроме меня это никому не надо.

А надо ли доказывать? А что, если я объединюсь с Икуто и убью Солотошена? Отомщу за смерть дорогого мне человека?

«Да, я хочу отомстить, но жить с грехом на душе будет тяжело. Уж лучше тюрьма этому уроду будет. Пожизненное заключение», – да, это то, что действительно будет местью. Убить его будет слишком просто… для него.

Нет, что за мысли? В кого я превратилась? В жалкую девчонку, готовую пойти на все ради мести за своего отца. Это глупо. Я не хочу становиться такой, как Солотошен. Бог нам судья. И человек не в праве лишать жизни другого, даже если это будет правильно – убрать грязь из этого мира. Даже ради мести.

Я не такая, как он… они. Я другая. Я не хочу никого убивать. Хочу добиться правосудия. А Божий суд у него будет. И он будет гореть в Аду. Всегда…

***

Я лениво открыла глаза и огляделась. Я была у себя в комнате, все как обычно, ничего не изменилось, все на месте, кроме как…

– Икуто? – Я удивленно смотрела в его глаза, искренне не понимая. Вот я сижу с Долом в кабинете, вот опять давление и темнота. А что дальше?

– Явно не мышка-норушка, – фыркнул он, все так же нависая надо мной.

Стоп…

– Ты какого хера здесь забыл?! – вскрикнула я, сев на своей мягкой кровати. Все мысли о Доле, папе и Солотошине улетучились, как тучи, разогнанные сильным, порывистым ветром. И что только за мысли? С каких пор я стала философом и поэтом?

Даже гнев и злость куда-то улетучились от этого похабного извращенца-доктора, который хотел жестоко кинуть…

Хотя нет… От этой мысли, что он хотел сделать из меня куклу для повеса обвинений на мою тушку, разозлила, нет, заставила душу наполниться яростью к этому человеку.

– Да вот, ты так быстро убежала, что я не мог не прийти. – Он улыбнулся. Хотя вряд ли это можно назвать улыбкой. Ухмылка, полная сарказма и издевки. Я опустила голову. Это выводило из себя…

– Но это, блять, вторжение в личное пространство! Саботаж! – моему возмущению не было предела, а из глаз вот-вот должны были пойти слезы. Расклеилась ты Аму.

«Я не сломаюсь», – промелькнуло у меня в голове и, сжав руки в кулаки, решительно посмотрела в его глаза, в которых читалось недоумение.

– У тебя моральное истощение и стресс. Причем сильный. – Он наклонился ко мне и поцеловал лоб, и хотела я уже возразить, как он продолжил: – Жара нет, что очень странно, но вполне возможно. Тебе нужен покой, причем не физический, а моральный.

Как он прав, а ведь видит насквозь… И как у него так получается?

Я вновь поникла и, опустив голову, упала на его плечо. Сейчас больше всего не хотелось, чтобы он видел мое нынешнее состояние. Хотелось просто повеситься. Исчезнуть. Испариться.

– Ты сама не своя, что случилось? – Он аккуратно положил большие ладони мне на плечи и легко сжал. Странно.

Сердце сильно застучало, но гнева и ненависти к нему ни капли не убавилось. Так, как и любви…

Я сошла с ума.

«Так тошно, cловно частичку меня вырвали и выкинули в бездонную яму…» – промелькнуло у меня в голове, и, вздохнув, я сильней прижалась к нему. До чего я докатилась?

Он легко дернул плечами и, подхватив меня на руки, усадил к себе на колени, бережно укрывая моим одеялом нас двоих. Я лишь дернулась, но… отстраняться не стала. Все равно. Пусть делает, что хочет. Хотя… мои мысли были далеко отсюда, и я просто не могла понять, что и к чему.

Я ему доверяю и плевать, что на меня ему плевать с высокой колокольни. И когда я успела стать такой? Слабой? Доверчивой? Никчемной?.. Влюбленной?

Нет, я не дам слабину, я буду казаться сильной: как и для себя, так и для окружающих. Я не буду показывать ему свои чувства. Никогда. А сегодня… один день ничего не сделает. Сегодня можно немного расслабиться. Хотя вряд ли «это» можно назвать «немного». Ай… все равно.

Мои веки потяжелели, а сама я начала погружаться в мир грез, на уме только и крутился вопрос: «Куда делся Дол?»

***

После того, как Аму убежала, я хотел плюнуть и пойти к парням, хотя не в моем это стиле – бросать начатое, но что-то остановило меня, и я пошагал за ней. И что со мной такое-то? Иду к почти незнакомой девушке – хотя это мало меня когда волновало – домой. А что я ей, в принципе, скажу? «Прости, я идиот…» или «Ты права, но ты мне на самом деле нравишься»?

Я остановился. Нравится? Интересный аргумент. «Я, Тсукиеми Икуто, заинтересовался розоволосой психичкой», – хотя я понимал, что не только заинтересовался ею.

Глупость какая. Меня, блять, скоро в психушку точно запекут. Да и тем более, мне сейчас не до девушек, главное, свести счеты с Кастетом, а дальше посмотрим, как все сложится.

Я продолжил идти, пытаясь не думать о Хинамори.

«Уже вечер»? – промелькнуло у меня в голове, и я, медленно передвигая ногами, посмотрел на светло-голубое небо, которое темнело с каждой секундой. Я люблю небо и, как бы это странно не звучало, темноту. Это все навевало некое удовлетворение, причем не физическое, а моральное.

Это все от матери.

Моя мать умерла от рака легких, когда мне было тринадцать лет, и с тех пор я часто смотрю на небо, надеясь увидеть в нем ее синие, как море, глаза. Я философ. Хотя какой, нахуй, «философ»? Доктор я. Простой доктор. Я стал тем, кем мечтала стать моя мать и я – врачом-хирургом.

Отец же никогда не любил нас, как и я его. Он не дал моей матери денег на операцию в Германии. Он хотел, чтоб моя мать умерла, и я его ненавижу всей своей сущностью, и мне плевать, что он сейчас сожалеет об этом и пытается искупить свою вину, выгораживая из всяких ситуаций. Это мне на руку.

Вы спросите, екает ли у меня сердце, видя, как отец пытается лизать мне зад? Ни капли. Мне совершенно похуй на этого человека. Он убил мать.

Мои мысли прервал грубый, но не сильный толчок в бок. Я повернулся. Передо мной стояли два бугая чуть выше меня, но явно не сильнее – одинаковое телосложение, не считая того, что у меня пресс, а у них шары аж до колен весят.

Безнадежно. Я изучал карате, еще немного оставалось до черного пояса, как бросил, сразу после смерти матери. А после перешел на боевое самбо и бокс и занимался этим оставшиеся шесть лет.

А что? Держать себя в форме надо всегда. Тем более девушки всегда велись на мое накаченное тело и красивое лицо. Это как раз шло мне на пользу, и я просто не мог не обращать на это внимание, смотря на то, как они сами прыгают прямо ко мне в постель. Но я придерживаюсь двум правилам: первое – не трогать девушек до шестнадцати. А второе… даже если они сами ноги раздвигают.

– Это ты, блять, Икуто? – выплюнул один мужик, передернув плечами, как бы разминая их. А второй же начал хрустеть толстыми пальцами, прямо смотря мне в глаза. Бесят.

Я, подняв одну бровь, сунул руки в карманы и произнес:

– Возможно, вам что-то надо?

Азарт захватил меня с головой. Нарисовались еще одни игрушки для пыток. Будет на ком садовые ножницы применить.

Мои губы искривились в ухмылке, точнее в оскале дикого зверя. Обожаю их недоуменное, вперемешку со злостью, лицо. Я не садист и не зверь, просто я ненавижу купленных Кастетом шавок и шестерок.

– Тебе че, жить надоело, сопляк? – Ему явно не нравилось мое поведение и особенно моя улыбка, что мне почему-то льстило…

– Сопляк у тебя в штанах болтается, – заметил я, немного откинувшись назад и расправляя плечи. Конечно, прозвище «сопляк» меня взбесило, но я стараюсь не обращать на это внимание – припомню и потом отыграюсь.

– Ах ты! – свирепо выкрикнул он и кинулся на меня с кулаками, а в серых глазах хорошо отображалась ярость. Состояние аффекта не лучшее состояние для драки. Но сила есть – ума не надо, и он явно держится этому принципу.

Я блокировал удар одной рукой, захватив за запястье, и с силой надавил на болевую точку большим пальцем, заставив мужчину зажмурить глаза – чего делать не надо было… – ударил ему ногой в челюсть.

Откинул мужчину в другую сторону так, чтобы было видно боковым зрением его движения, хотя он долго проваляется в отключке – перестарался.

Второй же, что все время молчал, но так же напетушился, вначале помедлил, но потом выудил раскладной ножик из кармана и посмотрел на меня испугано-злыми глазами. Детский сад, ей богу.

Я вновь всунул руки в карманы и принялся ожидать его действий. Странный он какой-то.

– Ты… Ты… – его голос казался то ли сиплым от недавней болезни, то ли хриплым от природы. И это было противно и, может, немного, но раздражало. Да, он точно какой-то странный, трусливый, как собака дворовая.

Его нога двинулась немного в бок, руки напряглись, а плечи поднялись – это говорило о дальнейшей и ближайшей его атаке. Нож в правой руке, значит, уклоняться надо влево, чтоб было легче и удобней выбить его.

Так оно и было: мужчина буквально сорвался с места и направил нож мне в грудь, я увернулся в бок и, не успел этот недоумок сообразить что к чему, как я схватил его за локоть, и, зажав болевую точку, заставил выронить нож из руки. И, схватив мужчину за тыл, ударил головой об свое колено. Послышался глухой хруст – сломал нос. Ну ничего, переживет.

Он что-то замычал и упал на землю.

Слабаки… А я ведь только разминался. Хотя… в прошлый раз по-лучше попались, но, сука, менты запалили. Пришлось бежать.

Тряхнув головой, тем самым смахнув челку с глаз, я выудил из кармана джинсов смартфон и ловким движением набрал номер.

– Да, бро, что стряслось? – не заставив себя долго ждать, поднял трубку Каор.

– Улица «Кимачи», почти возле остановки. Приезжайте, надо принять двух гомосеков, – да, я не любил долгих речей. Самое важное сказал, и зачем тянуть резину?

– Блять, на Кеншина тоже какие-то уебки сегодня утром напали, пресные какие-то. Безобидные. Видно у Кастета денег мало нормальных нанять, – презрительно фыркнул он, и хотел я уже сказать или хотя бы открыть рот, как он добавил: – Хорошо, заберем. Ты нас будешь ждать?

– Нет, я спешу. – Конечно, перспектива стоять на дороге, в весьма не очень теплую погоду, меня не устраивала. – Я их свяжу, сами найдете.

– Веревка есть? – удивленно спросил он.

– Нет, придумаю что-нибудь, – так же спокойно ответил я, потирая рукой переносицу.

Шорох, и я успеваю только отскочить, выронив телефон из рук, но, тут же сообразил, что к чему. А это то, что мужчина со сломанным носом подобрал нож и кинулся на меня исподтишка. Я умело, пока тот тормозит, присел и ловко подставил подножку, полностью сбив его с ног. Ну знаете, как это делают в фильмах: опираются рукой о землю и задней частью ноги бьешь со всей силы.

Да, учился этому приему почти полтора месяца, тренируясь на Кеншине. До сих пор помню, как он умолял прекратить. Смех да и только! Хотя жалковато было парня.

Трус. Бьет со спины. Да и молодец, нож не поднял и поплатился. Благо рефлекс хороший, иначе закончилось бы это все плачевно.

В животе что-то жгло, я нагнулся и дотронулся до футболки, что была порезана напротив пупа. А там, на самой коже, на хорошо выделяющихся кубиках пресса, была царапина, весьма длинная, но зато неглубокая и жизненно неопасная.

Вот сука.

Я подошел к отключившемуся, видно от удара головой об асфальт, мужчине и отобрал у него ненавистный мне ножик, сложив и засунув в свой карман. Дальше подобрал телефон с дороги и приложил его вновь к уху.

– Что у тебя там произошло? – не без интереса и с явным волнением спросил Каор. Надо же, не отключился, засранец.

– Все в порядке, подъезжайте. Жду.

Я бросил трубку и, положив смартфон в карман, подошел к мужчине со сломанным носом, и подтянул его к тому лежащему на траве мужику, которого я уложил первым. Заметьте – одним ударом.

Снял с их штаны и футболки. Ничего, студить им нечего, а если и есть, то вряд ли смогут делать эти отморозки детей. Пусть закаляются, а мне веревка нужна.

Снятую одежду же крепко связал вместе и, обкрутив их ею, плотно завязал на морской узел. Проснутcя – заебутся развязывать, это я гарантирую.

Выпрямившись во весь свой рост, я победно усмехнулся, презрительно кидая взгляды на двух сидящих спиной к спине мужчин без одежды, только в трусах, и связанных своей же одеждой. Это лучшая моя месть: унизить и подбить этим уродам самооценку.

Я пошел вперед, попутно достав телефон из кармана и посмотрев время. Полшестого. Немного присвистнул, ни фига себе…

А куда я шел?..

А, точно… Аму. Я быстро потопал к дому Хинамори, надеясь, что она не сильно взбушуется, если я залезу к ней в окно. Придушит или, хуже того, выкинет через балкон.

Я усмехнулся. Она и на самом чудная и необычная. Что-то в ней такое, что манит и тянет меня. Я даже сам удивляюсь: и как я мог повестись на ее удочку?

Медленно подхожу к большому особняку, ни капли не удивляясь его размером. У отца намного больше. Четырехэтажный. Обойдя дом, весьма внушительных размеров, посмотрел на дерево рядом с каким-то балконом – залезу, а там посмотрим.

Быстро вскарабкавшись на это дерево, твердо встал на белую плитку, с какими-то рисунками. Подошел к полустеклянной двери и, помедлив, дернул ручкой. Открыто. А где меры предосторожности? К черту маньяков, воров да мошенников?

В комнате не было никого, и я уже хотел уйти, как увидел фото Аму с рыжеволосой девчонкой, видимо, с той, с кем была сегодня. Имя уже не помню.

Никаких сомнений, что это комната моей Хинамори. Мои глаза загорелись в предвкушении того, как она разозлится, увидев меня в своей комнате.

Я уселся на кровать и принялся ждать.

Прошло полчаса, я сидел все так же, в нетерпении обхватив голову двумя руками. Да где она? Может, что-то случилось?

«Да ладно, что могло случиться? Может, в душе она?» – такими мыслями я успокаивал себя и свое разыгравшееся воображение о том, что ее кто-нибудь украл, убил или сбил.

Руки вспотели еще десять минут назад, но я продолжал сидеть, ожидая и перебирая все возможные «А вдруг?».

– Все, через минуту пойду на поиски, – твердо сказал я сам себе, вставая с кровати на паркетный светлый пол.

А чего я раньше не пошел? Ответ прост: хотел сделать сюрприз и все надеялся, что она зайдет. Немного сомневался… а ее ли это комната?

Вдруг послышались шаги, громкие и тяжелые, это явно не Аму. Я насторожился и, упав на руки, залез под кровать, благо размер разъема позволял. Хотя это было не в моем стиле, но нужны ли мне проблемы на свою голову?..

Дверь отворилась и моему взору предстали ноги в черных лакированных туфлях и такие же брюки. Незнакомец медленно надвигался в мою сторону и, наконец подойдя, начал копошиться в кровати, причем так, что она немного нагнулась и глухо скрипнула.

Что он, блять, делает?

Вдруг копошение прекратилось, и человек, развернувшись на каблуках, пошагал прочь.

Груз с кровати не убавился. Стало подозрение на то, что там лежит тело.

«Аму…» – промелькнуло у меня в голове, и, как только дверь закрылась за тем мужчиной, я тут же выскочил из-под кровати, напрочь позабыв о предосторожности, и замер.

Мои догадки оказались верны, на кровати лежала Хинамори, слегка приоткрыв ротик, будто не дыша.

Я осторожно пощупал пульс. Все в норме, видимо, опять давление, но кто ж тот мужчина, что принес ее сюда? Отец? Возможно…

Я аккуратно поднял тело девушки и, держа ее одной рукой, откинул одеяло, и вновь уложил на кровать, лег сам.

Накрыв нас, я прижал ее хрупкое тельце к своему, мысленно удивляясь ее невинностью и размерам – маленькая, как ростом, так и всем остальным. Да, меня все устраивало, и было приятно чувствовать свое превосходство и силу над ней, что она слабее меня и ее надо защищать от таких уродов, которых я сегодня уделал. Хоть она еще не признает, что нуждается в заботе и защите, она хочет этого. Я уверен. Как и я хочу…

Я хочу ее. Всей сущностью…

***

Я проснулся оттого, что подо мной начало что-то шевелиться. Я сразу не понял, что за дела, но потом, вспомнив, где я, резко поднялся, напрочь позабыв о лежащей розоволосой. И сразу пожалел.

Ее глаза дрогнули, а сам я вскочил на ноги и тут же присел, как бы невзначай, чтобы не заподозрила, что вместе спали…

Нет, я не боюсь, просто голова болит, не очень-то хочется крики слушать… Хотя это часто доставляло удовольствие.

– Икуто? – слабо спросила она, удивленно хлопая глазами.

Я фыркнул.

– Явно не мышка-норушка.

Она немного нахмурилась и сжала маленькие ручки в кулачки.

– Ты какого хера здесь забыл?! – ее глаза наполнились злостью, брови свелись у переносицы.

Но тут ее взгляд сменил эмоцию, и она погрустнела и растерялась. Я немного удивился, но виду не подал. Что это с ней?

– Да вот, ты так быстро убежала, что я не мог не прийти. – Я улыбнулся. Хотя я перестарался и привычно ухмыльнулся. Она опустила голову, что было немного странным. Что, черт возьми, с ней творится?

– Но это, блять, вторжение в личное пространство! Саботаж! – выкрикнула она, не поднимая головы, а голос был какой-то отстраненный, подавленный.

– У тебя моральное истощение и стресс. Причем сильный, – заметил я, поняв, в чем дело, и, наклонившись, поцеловал лоб, проверяя жар. – Жара нет, что очень странно, но вполне возможно. Тебе нужен покой, причем не физический, а моральный.

Она все так же не подняла голову, а я лишь раскидывался вопросами, предполагая ее состояние, что было правдиво и на глаз видно. Она сейчас слаба.

Аму вдруг подняла голову с решимостью, но тут взгляд переменился, и она упала мне головой на плечо.

– Ты сама не своя, что случилось? – она немного вздрогнула, а я положил руки на ее хрупкие плечи и, немного сжав, прижал к себе.

Словно кукла, не имеющая собственного движения, легко поддающаяся и легко ломающаяся.

Поняв, что в таком состоянии она мало что сможет понять или сделать, поднял ее на руки и усадил на свои колени, крепко сжимая ее в своих объятиях.

«Ее нельзя отправлять на праздник. Я не допущу этого».

Внезапно дверь в комнату резко открылась, а в ней стоял высокорослый мужчина, грозно смотрящий на меня и на Аму.