Текст книги "Ловушка для графа"

Автор книги: Аманда Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Это одно из тех, которые мы заказали перед самым отъездом. Оказывается, Лидия собралась мне их переслать, – она расправила пышную юбку нарядного синего платья и села к столу.

– Хотелось бы мне знать, – голос Джеймса звучал задумчиво, – кто служит источником информации для Райдера. Кажется, этот человек чертовски осторожен.

– Возможно, кто-нибудь из приятельниц твоей матери. Леди Одхэм, к примеру. Между прочим, они как раз у нее ужинают.

– Но мама не переписывается с этой старой сплетницей, – возразил Джеймс. – Она не слишком ее любит. Говорят, леди Одхэм из тех, кто добавляет в чай сахар, – он усмехнулся. – Выходит, у меня много общего с этой леди. А не может Лидия кому-нибудь рассказывать то, что не надо?

Ротвелл пожал плечами.

– Может. Но я не знаю, кто из ее окружения способен передавать информацию Райдеру.

Они приступили к ужину и за непринужденной беседой пролетел еще один час.

Услышав шум подъезжающего экипажа, Ротвелл встал из-за стола и, открыв дверь, встал на пороге библиотеки. Мэгги успела заметить, что обе леди были в шикарных нарядах и париках со страусиными перьями.

– Я абсолютно не понимаю, почему… – Лидия замолкла на полуслове и, открыв рот, уставилась на Ротвелла.

– Добро пожаловать домой, леди, – протянул граф. – Полагаю, вы провели приятный вечер.

Леди Ротвелл умело скрыла изумление и резко бросила дочери:

– Лидия, закрой рот, – она улыбнулась пасынку. – Думаю, ты немного удивлен, обнаружив нас в городе, но в поместье мы умирали со скуки, поэтому решили вернуться. Но оказалось, опоздали, самый блестящий жених Лондона достался другой женщине, и Лидия сердита на тебя за это. Ах, не могу сказать, как мы рады, что ты вернулся!

– Думаю, действительно не можете. Но, возможно, найдете слова, чтобы поздравить меня, когда я представлю новую графиню Ротвелл, – он отошел в сторону. И Мэгги оказалась прямо перед глазами леди Ротвелл.

С минуту обе смотрели друг на друга, потом вдова гневно сверкнула глазами.

– Ты что, совсем лишился рассудка?

– Вовсе нет, – спокойно возразил граф.

Лидия тоже изумленно смотрела на девушку, но, в отличие от матери, улыбнулась:

– Это правда? Вы действительно поженились?

Мэгги кивнула, но все еще не отрывала взгляда от леди Ротвелл.

– Даже из такой глуши, как Шотландия, до Лондона должна была долететь весть о таком событии, как свадьба графа Ротвелла, – процедила вдова сквозь зубы. – Почему мы об этом не слышали?

Джеймс подавил смешок.

– Потому что вы даже не представляете себе, как мы поженились, мадам, – спокойно ответил Ротвелл. – Не знаю, почему вы решили, что новость о моей женитьбе должна была опередить мое прибытие в Лондон, но если вы зайдете в библиотеку, мы сможем поговорить.

От леди Ротвелл не ускользнула реакция Джеймса. Она с надменным видом зашла в библиотеку и тут же заговорила:

– Я чувствую, за всем этим что-то кроется. Ротвелл, уезжая отсюда, ты вовсе не выглядел влюбленным. Мы опасались, что в ее сети попадется Джеймс, но не ты. Возможно, правда кроется в том, что ты совратил девушку и привез в Лондон, считая, что мы все еще в Дербишире, а теперь сказал первое, что пришло в голову, чтобы не заставлять Лидию краснеть.

– Довольно, – холодно процедил Ротвелл, прерывая поток слов. – Я никому не позволю оскорблять мою жену.

– Тогда, сэр, покажите свое брачное свидетельство, – усмехнулась вдова. – Я должна убедиться, что вы действительно женаты.

Воцарилось напряженное молчание. Мэгги поняла: ни Ротвелл, ни Джеймс не собираются все рассказывать.

– Эдвард, ты должен все объяснить, – у нее возникло чувство, словно она сама сует голову в петлю. – Иначе это сделают Челтоны.

Граф кивнул и стал рассказывать, как все произошло, надеясь усмирить разгневанную мачеху, но вскоре понял, что ошибся. Она слушала с ледяным спокойствием, ни разу не перебила, но когда он закончил, заявила:

– Никогда не слышала ничего более позорного. Такой брак не может считаться законным и должен быть немедленно расторгнут, хотя, если он незаконен, значит, его не существует вовсе.

Мэгги почувствовала, как в сердце проник страх.

– Нет, мадам, – возразил Ротвелл. – Наш брак существует и будет существовать. Я понимаю, многие ваши слова вызваны потрясением, поэтому советую отправиться к себе и как следует все обдумать Я не позволю вам плохо обращаться с моей женой.

Вдова поджала губы и, вскинув голову, молча прошла мимо, когда граф предусмотрительно открыл перед ней дверь.

Ротвелл выразительно посмотрел на Лидию, все еще держа дверь открытой. Та закусила нижнюю губу, упорно не желая подчиняться молчаливому приказу. Когда стало ясно, что Ротвелл намерен ждать, девушка произнесла:

– Нед, я знаю, ты очень сердишься на нас, но в поместье было ужасно. Мама перессорилась со всеми, а я соскучилась по подругам. Пожалуйста, не злись на меня, я… рада, что ты женился на Мэгги, – она улыбнулась сквозь слезы. – Теперь у меня есть сестра. Хорошо иметь братьев, но сестру – гораздо лучше.

Ротвелл заметно смягчился и закрыл дверь.

– Раз ты так добра к Мэгги, я даже рад, что ты вернулась в Лондон. Однако у меня действительно были причины отправить тебя в поместье.

– Нед, ты сделал это сгоряча, – она вздохнула. – Конечно, ты был мною недоволен, но мое отсутствие в Лондоне стоило мне жениха.

– Кажется, мама сказала, что твоя звезда померкла? – беспечно проговорил Джеймс. – Кто же тот бриллиант, затмивший тебя своим сиянием?

Лидия поморщилась:

– Это просто не укладывается у меня в голове. Офелия Балтерли совсем лишена вкуса, она только и занята тем, что постоянно читает книги, но не те, которые обычно нравятся девушкам, а заплесневелые тома на греческом и латинском. Ее обучали вместе с братом, отсюда и все премудрости. И тем не менее все вокруг сходят по ней с ума.

Ротвелл предложил Лидии сесть.

– Должны ли мы понимать твое отчаяние так, что лорд Томас Деверилл положил глаз на этот образец совершенства?

Лидия гордо тряхнула головой:

– Мне нет до Томаса никакого дела, но, учитывая, что однажды он чуть не повесился из-за цветка, который я не приколола к платью, Офелия поймала в сети ужасного человека.

– Какова ее доля наследства? – спросил Джеймс, глядя на Ротвелла.

– Балтерли очень богат, но у него есть сын, ответил граф.

– Говорят, он собирается все разделить поровну, – фыркнула девушка. – Очень странно!

– Странно, – согласился Ротвелл. – Но в этом и заключается секрет ее популярности, крошка.

Она унаследует огромное состояние, и многие женихи Лондона хотели бы прибрать его к рукам.

– Если бы ты не отослал меня в поместье, ничего бы этого не произошло!

– Не волнуйся, – заверил Ротвелл, – скоро все опять будут у твоих ног, включая молодого Деверилла.

– Да, я писала ему, что мы приезжаем, а он даже не потрудился прийти на бал, чтобы увидеться со мной, – печально сказала Лидия, но тут до нее дошел смысл слов брата. – Нед, значит, ты не отошлешь меня назад в поместье? О, пожалуйста, не делай этого! Обещаю, что буду во всем слушаться!

– Ну да, я верю тебе, – с сарказмом ответил Ротвелл.

Джеймс хихикнул, а Мэгги улыбнулась, но Лидия не обиделась.

– Знаю, ты мне не веришь, но, Нед, пока ты такой добрый, обещай, что в пятницу мы все пойдем на бал-маскарад. Мама сказала, что обязательно пойдем, но я, как только увидела тебя, сразу же подумала – ты запретишь. Там будут все. Пожалуйста, дорогой Нед, обещай!

Ротвелл немного подумал.

– Ладно, пойдем. Я хочу сам увидеть эту наследницу.

– Конечно, увидишь. – Лидия засмеялась. – Между прочим, мама считает ее подходящей партией для Джеймса, так что она обязательно представит его Офелии. Племянница леди Портленд уехала до февраля, на балу ее не будет. Джеймс, мама рассчитывает, что ты сразу завоюешь симпатии Офелии и отобьешь ее у поклонников. – Она вздохнула: – Надеюсь, ты это сможешь.

– Пусть все идут к черту! – в сердцах выпалил Джеймс.

– Джеймс! – Лидия в ужасе прикрыла рот ладонью.

– Полегче, друг мой, – сказал Ротвелл. – Думаю, тебе следует извиниться перед сестрой.

– Но, Нед, намерения матери только затруднят… – молодой человек замолчал, бросив взгляд на Лидию.

– Что затруднят? – с любопытством спросила та. – Расскажи!

Когда брат не ответил, она обвела всех взглядом.

– Я ненавижу, когда люди о чем-то умалчивают!

– Никакой тайны здесь нет, – спокойно сказал Ротвелл. – Джеймс собирается помочь мне сгладить разногласия между мной и вашей мамой, вот и все. Он опасается, что теперь это невозможно. Но я справлюсь сам.

ГЛАВА 24

Отправив Мэгги и Лидию наверх, Ротвелл налил себе и брату вина и осторожно спросил:

– Как ты думаешь, твой друг Деверилл может быть знакомым Райдера?

Мысли Джеймса были где-то далеко, но он все-таки расслышал вопрос:

– Конечно, они знают друг друга, а почему ты спрашиваешь?

– Лидия сказала, что написала ему о приезде в Лондон. Крайне неосмотрительно с ее стороны.

– С этим я согласен, но почему ты решил, что Дев – осведомитель Райдера? Конечно, все возможно, но зачем ему сообщать Райдеру о приезде Лидии? Впрочем, меня сейчас заботит другое. Не дай Бог мама начнет навязывать мне эту наследницу!

– Думаю, она не сможет тебе никого навязать, да и семья этой девушки, возможно, уже выбрала для нее жениха.

Джеймс пожал плечами:

– Может быть, но ты же знаешь, мать делает мою жизнь просто невыносимой!

– Сейчас ее голова занята другим, ей нужно переварить информацию о моей женитьбе.

– Ты плохо знаешь мою мать, если сомневаешься в способности думать одновременно о нескольких вещах. Я прекрасно представляю, что произойдет на этом бале-маскараде. Она будет подсовывать мне эту чертову наследницу, а мне нужно подготовить ее к тому, что я уже сделал свой выбор.

– Я помогу уладить этот вопрос, но когда мы будем на балу в Ранело, не спускай глаз с Лидии и держи ушки на макушке. Возможно, услышишь что-нибудь о деятельности якобитов. Не думаю, что власти забыли маскарад у леди Примроуз. Завтра поговорю с Райдером и разведаю обстановку. Боюсь, опасность для Лидии все же существует, нужно, чтобы она держала язык за зубами.

– Но на маскараде были и Мэгги, и я, – напомнил Джеймс. – И Дев тоже.

– Конечно. Надеюсь, ни ты, ни Мэгги не проговоритесь, а вот Лидия…

– Скажи ей.

– Нет. Боюсь, она все время будет об этом думать и не сможет удержаться, чтобы не разболтать кому-нибудь. Пока она молчит, и ее: голова занята совсем другим.

– Я послежу за ней на балу, – пообещал Джеймс.

На следующий день Ротвелл встретился с Райдером у него в кабинете, чтобы отчитаться о поездке в Северную Шотландию. Он сообщил генеральному поверенному, что горцы ведут себя тихо и не помышляют ни о каком восстании. Затем спросил Райдера о лондонских якобитах, тот вздохнул:

– Мы думали, отъезд Чарльза положит конец всему, но оказалось, у него есть рьяные последователи, которые продолжают мутить воду. Некоторые идиоты в Парламенте готовы искать якобитов даже у себя под кроватью. Именно они добиваются казни тех, кто так или иначе поддерживает Чарльза Стюарта. По их мнению, выражение симпатии принцу – не что иное, как государственная измена. Пока никого не повесили, но это не значит, что никто не будет казнен, – он сделал паузу, посмотрев на графа. – Ты слишком быстро ушел от темы, дорогой друг. Ведь я хочу знать, занимаются ли твои люди контрабандой виски. Ты ничего не сказал об этом.

Ротвелл улыбнулся.

– Значит, говорить нечего.

– Или ты не желаешь говорить.

– Кстати, Райдер, мы не с того начали разговор. Я женился.

– Поздравляю! Да, именно с этого стоило начать. Но как это произошло? Кто она, и почему мы об этом ничего не знаем?

– Ты прямо как моя мачеха. Оба такие подозрительные…

– Леди Ротвелл не одобрила твой выбор?

– Нет. Видишь ли, я женился на дочери Мак-Друмина.

Брови Райдера поползли вверх.

– Поэтому ты так интересовался лондонскими якобитами? Присматривай за своей женой, друг мой.

– Конечно, но в этом нет необходимости. Ее отец ни во что не ввязывается.

– Возможно, но все равно он под подозрением. А что Лидия? Одобрила твой выбор?

– Да. В связи с Лидией ты напомнил еще об одной проблеме. Как хорошо ты знаком с лордом Томасом Девериллом?

Ротвелл наблюдал за реакцией Райдера и заметил, что тот помедлил с ответом. Для графа этого оказалось достаточно – он хорошо знал своего друга.

– Я знаю, кто он, – начал Райдер. – Как не знать сына маркизы Жерво! И кажется, ты тоже упоминал о нем. Он тот самый болван, который волочится за Лидией, да?

– Ты прекрасно знаешь, кто он. Ты разочаровал меня, мог бы сразу заявить, что отлично знаком с ним.

– Нед, о чем ты говоришь?

Вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, Ротвелл многозначительно сказал:

– Думаю, тебе следует отправить его на континент, чтобы… скажем так, продолжить знакомство с европейскими столицами.

– Господи, почему я должен это сделать?

– Понимаешь, Деверилл – единственный, кто знал о намерении моей мачехи вернуться в Лондон.

– Да? А она не сообщила об этом слугам?

Ротвелл ничего не ответил, и Райдер, вздохнув, продолжил:

– Полагаю, твои слуги всегда находятся в боевой готовности на случай возвращения хозяев.

– Конечно. Однако ты ведь не станешь расспрашивать моих слуг? Так Деверилл и есть твой таинственный источник информации?

– Черт бы тебя побрал, Нед. Не говори больше ни слова. Даже у стен бывают уши, Я постараюсь держать его подальше от Лидии. Поскольку им заинтересовалась другая женщина, это нетрудно сделать.

– Говорят, та, другая, очень умна. Сомневаюсь, что она будет поощрять ухаживания такого болвана, каким прикидывается Деверилл. Кроме того, его поведение огорчает Лидию.

– Ты продолжаешь меня убеждать, что его надо отправить вслед за Чарльзом. Нет, он отказался ехать на континент. Скорее всего, мне придется отослать его в Корнуолл, там находится его родовое поместье. Пусть поживет несколько месяцев, пока все уляжется.

Ротвелл удовлетворенно вздохнул и перевел разговор на другую тему. Он не вспоминал о молодом Деверилле до тех пор, пока не встретил его на маскараде в Ранело.

В пятницу вечером вся Челси-Роуд была запружена экипажами, которые направлялись к парку Ранело. Кареты двигались чрезвычайно медленно, поскольку проезд через Букингемские ворота к парку оплачивался по гинее на каждого, кто находился внутри. Мэгги сожалела, что поверх платья и шелкового домино накинула довольно теплый плащ – на лице могла выступить испарина, а оно было очень старательно напудрено новой горничной.

Когда их карета остановилась перед воротами, Мэгги выглянула в окно и ахнула от восхищения. В конце подъездной аллеи красовалось огромное круглое здание, издали напоминающее гигантский фонарь. Вокруг него вились освещенные фонариками дорожки, по которым прогуливались люди. Где-то играл оркестр, звуки музыки разносились по всему парку.

– Неужели все парки Лондона так красивы? – восхитилась Мэгги.

– Нет, конечно, – улыбнулась Лидия, – Воксхолл, например, более подходит для летних развлечений, там сплошные аллеи, клумбы и все прочее, а Ранело – огромный зал под крышей в центре небольшого парка. Здесь можно устраивать балы в любое время года. Смотри, мы сейчас едем к Темзе. Видишь, как огни отражаются в воде, а с лодок слышны звуки рожков. Если бы некоторые, – она выразительно посмотрела на Ротвелла, – не боялись схватить простуду, мы бы давно добрались сюда на лодке и уже вовсю танцевали.

– А слева хороню виден дом Ранело, – словно не слыша намека Лидии, пояснил Ротвелл. – Этот человек разбил великолепный парк и подарил его Лондону. Главный вход в зал находится справа.

Вскоре они вышли из кареты, к ним присоединились Джеймс и леди Ротвелл, ехавшие в другом экипаже. Все пятеро вошли в огромный, сверкающий огнями зал, и Лидия, нагнувшись к самому уху Мэгги, прошептала:

– Правда, он похож на волшебный дворец?

Мэгги кивнула, хотя не совсем была согласна с этим определением. Они стояли в центре просторного амфитеатра примерно в пятьдесят ярдов диаметром. Расписные с позолотой декорации показались ей кричащими и безвкусными. Стены опоясывали двойные ложи, разделенные между собой резными пилястрами. Прямо напротив главного входа на возвышении располагался оркестр.

Разряженные в маскарадные костюмы люди прогуливались вокруг оркестра или сидели в ложах. Мэгги заметила, что очень многие были, как и она сама, в домино и масках. В глазах рябило от переливающихся шелков, драгоценных камней и золота. Участникам маскарада предлагались всевозможные закуски и чай, хотя Джеймс ранее сокрушался, что, кроме чая, не будет ничего.

Она огляделась вокруг. Создавалось впечатление, что все присутствующие на балу заняты одними разговорами и совсем не обращают внимания на игру оркестра. Шум, стоявший в зале, буквально оглушал.

Люди кружились по залу, вглядываясь в лица друг друга, как бы желая и себя показать, и других посмотреть. Из-за духоты многие сняли маски, дамы лихорадочно обмахивались веерами.

Ротвелл усадил всех в заранее заказанную ложу и предложил выпить чаю. Сделав пару глотков, Мэгги вновь осмотрелась. Навес над ложей и боковые перегородки скрадывали шум, и она смогла лучше разобраться в этой кутерьме. Оказалось, многие слушали певца, сильный голос которого просто завораживал.

– Мне совсем не понравился чай, – прервала ее мысли леди Ротвелл. – Это не более чем слабо ароматизированная горячая вода.

Лидия с улыбкой посмотрела на мать.

– Конечно, этот чай не такой ароматный, как твой, но, по крайней мере, здесь чувствуется лимон, и в такой чай не грех добавлять сахар, – она подмигнула брату.

Лидия уже давно сняла маску и заинтересованно разглядывала публику. Она то и дело улыбалась и кивала знакомым, а порой перекидывалась с кем-нибудь парой фраз.

Мэгги молча согласилась с мнением леди Ротвелл насчет так называемого чая. Действительно, обыкновенная теплая вода, в которую бросили две-три чаинки. Но, несмотря ни на что, она вдруг прониклась атмосферой праздника, царящего под сводами огромного зала, и когда Ротвелл предложил ей прогуляться, радостно согласилась. Джеймс и Лидия остались в ложе, чтобы не оставлять мать в одиночестве.

Граф с самого начала был без маски и попросил Мэгги тоже открыть лицо. Девушка поняла: он хочет, чтобы их увидели и узнали – и с удовольствием взяла мужа под руку, радуясь, как прекрасно сочетается ее голубое домино с его серебристо-серым нарядом. Их часто останавливали, и Ротвелл представлял Мэгги не только как свою жену, но и как дочь знатного шотландца, стоящего во главе большого клана.

Мэгги поняла, что он делает это намеренно. Особенно явно это проявилось, когда они предстали перед принцем Уэльским. Принц, присутствовавший на балу со своей супругой, учтиво склонился к руке Мэгги, когда та присела в реверансе, а принцесса Уэльская довольно дружелюбно обратилась с вопросом:

– Леди Ротвелл, я правильно поняла, вы из Шотландии?

– Да, мадам.

– Надеюсь, не из самых труднодоступных мест?

Прежде чем Мэгги нашлась что ответить, на выручку пришел Ротвелл – очевидно, он слушал, что говорит принц, и одновременно прислушивался к разговору жены с принцессой.

– Моя жена – дочь могущественного шотландца Эндрю Мак-Друмина из рода Мак-Друминов. Он многое сделал, чтобы расширить присутствие англичан в Северной Шотландии.

– О, как это восхитительно! – отозвалась принцесса. – Леди Ротвелл, вы непременно должны побывать у нас в Лейстер-хаузе. Мы будем вам очень рады.

– Эдвард, ты сошел с ума! – сказала Мэгги, когда они двинулись дальше. — Как ты смеешь говорить об отце такие вещи!

– Я сказал правду, дорогая, моя цель – добиться их расположения. Я ценю их дружбу, хотя они не всегда ладят с королем.

– Неужели они действительно твои друзья? Сознаюсь, я…

– Все знают, по некоторым вопросам я вполне согласен с принцем и горячо его поддерживаю. Бывают и разногласия, а он, кстати, из тех, кто терпимо относится к критике. Тем не менее я нужный ему человек, поэтому принц проявляет ко мне снисхождение. Будучи чрезвычайно экстравагантным, принц часто попадает в трудные ситуации, из которых нелегко выбраться. В таких случаях ни отец, ни Парламент ему не помогут, и тут наступает мой черед. Между прочим, мы иногда играем в гольф. О Господи! – он поднял лорнет. – Что она делает?

Мэгги проследила за его взглядом и увидела Лидию в окружении поклонников. Похоже, девушка была вне себя от счастья.

– Просто развлекается, – Мэгги была недовольна, что Ротвелл повел ее по направлению к ложе.

– Эта болтовня может стоить ей жизни, – пробормотал граф едва слышно. – Она говорит прежде, чем думает, и в этом намного превосходит тебя. Черт! Опять возле нее крутится этот Деверилл!

– Если они разговаривают так же тихо, как ты, в этом гаме их никто не услышит. – Но Мэгги прекрасно понимала его беспокойство и без лишних возражений пробиралась сквозь толпу. Лидия радостно улыбнулась им и представила элегантно одетую крупную девушку, стоявшую рядом с Томасом Девериллом, как Офелию Балтерли.

Мэгги вежливо поздоровалась с леди Офелией и постаралась не слишком ее разглядывать. Разговор велся на повышенных тонах, чтобы каждый мог услышать другого, и Мэгги не смогла принять в нем участие. Неожиданно она поняла, что ее оттеснили от Ротвелла и ничего не оставалось делать, как вернуться в ложу.

Джеймс помог ей пройти к своему месту, а Лидия любезно подобрала широкие юбки, освобождая проход. Леди Ротвелл разговаривала с дамой из соседней ложи и не обратила на Мэгги ровно никакого внимания.

– Ну и что из того, что Томас был там, Фредди? – неожиданно громко прозвучал возмущенный голос Лидии. – Я сама была на маскараде у леди Примроуз! Значит, если Томас – якобит только потому, что там был, то и меня можно отнести к их числу, да?

Все разом замолчали и уставились на Лидию. Никто не знал, как реагировать на ее заявление, молчание грозило затянуться. Наконец раздался спокойный голос леди Офелии:

– Хорошо сказано. Эти мужчины ничего не смыслят в политике. Вот если бы во главе государства стояла умная женщина, подобных рассуждений не было бы. Каждое невинное высказывание воспринимается как государственная измена. Подумать только! Томас, проводи меня к моей компаньонке. Она, наверное, уже заждалась.

Похоже, Лидия была не слишком довольна высказыванием Офелии в ее защиту, но это заметила только Мэгги. Возможно, девушку огорчил уход Томаса. Едва только пара скрылась из виду, как со всех сторон послышались возгласы:

– Что она говорит? Чтобы миром правили женщины? Возмутительно!

– Ей нужна твердая мужская рука!

– Вот они – плоды женского просвещения! Начинают много о себе воображать и ни во что не ставят мужчин!

– Ужасно, просто ужасно! Сколько, вы говорили, она получит приданого?

Разговор продолжался в том же духе, и вскоре некоторые удалились вслед за Офелией и Томасом, а остальные пошли танцевать. Мэгги надеялась, что никто из молодых людей не станет придавать большого значения словам Лидии или как-то переиначивать их смысл. Ведь все пришли сюда приятно провести время, а не шпионить друг за другом.

Она старалась перехватить взгляд Ротвелла, чтобы узнать, слышал ли он слова сестры. Конечно нее, слышал! Когда Лидия чем-то возмущена, она говорит громким звенящим голосом, который может перекрыть шум толпы.

Мэгги с облегчением увидела, что граф направляется к ложе, но на полпути его перехватила какая-то женщина в маске. Она кокетливо заговорила с ним, и Ротвелл ответил с присущим ему изяществом и апломбом. Наконец ему удалось отделаться от назойливой собеседницы и он сел рядом с женой. К этому времени Лидии в ложе уже не было, она беспечно кружилась в танце с молодым человеком, одетым разбойником из детской сказки.

Ротвелл наклонился к Мэгги:

– Как ты думаешь, дорогая, через четверть часа ты сумеешь изобразить внезапную слабость или что-то в этом роде? Нам нужно уехать домой.

– Ты думаешь, она подвергает себя опасности?

– Я не собираюсь околачиваться здесь, чтобы это выяснить. Если они захотят ее арестовать, пусть это произойдет в моем доме, а не в общественном месте.

– Неужели кто-нибудь может всерьез принять Лидию за якобитку? Эдвард, она даже не знает значения этого слова. По-моему, ее привлекает романтический ореол вокруг принца.

– Я все понимаю, но если ты думаешь, что это кого-то интересует, то ошибаешься. Человек, которому дано задание выслеживать якобитов в общественных местах, не станет вдаваться в детали. Он выполняет приказ, ему некогда задумываться, кто и с какой целью говорит, что посещал бал якобитов. Даже если это сделано из чистого любопытства, как в случае с Лидией. Так что? Ты притворишься больной или мне разыграть из себя монстра?

Поскольку от шума голова действительно уже разболелась, Мэгги подумала, что ей не составит труда прикинуться больной, и согласилась сделать это прямо сейчас.

– Нет. Выжди несколько минут, чтобы не связали напрямую с репликой Лидии. Думаю, до понедельника ей ничего не грозит, а к тому времени я найду возможность поговорить с Райдером, он наверняка поможет отвести от нее возможные подозрения.

К сожалению, Мэгги не слишком убедительно изобразила свои страдания от головной боли, которая, если честно говорить, была не слишком сильной. И Лидия, и вдова сначала пытались уговорить ее остаться еще на часок, а потом возмущенно напомнили, что все приехали в двух каретах и Мэгги с Ротвеллом могут отправиться домой, а они останутся на балу с Джеймсом. Ротвелл выразительно посмотрел на брата, и тот энергично запротестовал, сказав, что ему до чертиков надоело сидеть в душном зале и слушать весь этот гам.

Лидия с матерью набросились на него, обвинив в эгоизме и во всех смертных грехах, и потребовали, чтобы он пошел на уступки. Тогда в дело вмешался Ротвелл и суровым тоном приказал всем ехать домой.

Позже Джеймс рассказал, что мать пилила его всю дорогу, – ему досталось и за Ротвелла, и за Мэгги, и за упущенный блестящий шанс покорить сердце Офелии Балтерли. Она так разозлила его гневными нападками, что он чуть не выложил всю правду о своем намерении жениться на простой девушке, живущей в живописных горах Шотландии.

У Мэгги от всего этого действительно сильно разболелась голова. В ушах постоянно звучал раздраженный голос вдовы, весьма прозрачно намекающей, что все беды начались с появлением Мэгги в их доме. Но когда, наконец, оказалась в объятиях мужа, то поняла, что голова перестала болеть словно по мановению волшебной палочки.

– Знаешь, твои ласки действуют на меня лучше, чем виски отца или его тодди. Едва ты ко мне прикоснулся, как головная боль прошла.

– Да, я настоящий волшебник, дорогая, – пробормотал Ротвелл, целуя ее. – Ты удивишься, узнав, что я могу практически все.

Мэгги счастливо улыбнулась, совсем не сомневаясь в его возможностях. Он действительно может все, и она каждый день находила тому подтверждение. По настоянию Ротвелла, она спала в его спальне в огромной кровати, напротив которой над камином висела картина с изображением Адама и Евы. Ротвелл со смехом рассказал об истории картины, и Мэгги хохотала до слез.

Когда они ехали в Лондон, она с трепетом ожидала момента, когда граф переступит порог своего дома. Ей почему-то казалось, как только он сделает это, сразу же превратится в самодовольного фата, которого она видела в первую встречу. Но ничего подобного не произошло. Он оставался все тем же Ротвеллом, которого она знала как своего мужа. Конечно, он стал одеваться с присущей ему элегантностью, и это не могло быть иначе, ведь ему приходилось постоянно вращаться в высшем обществе.

Она вспомнила, как они прогуливались вдвоем по огромному залу, притягивая к себе взгляды публики. Друзья и знакомые поздравляли их и желали счастья, все без исключения обращались к ней с уважением. Казалось, все готовы принять Мэгги в свой круг, пусть даже только как жену Ротвелла. Оказалось, чувствовать себя графиней очень приятно. Странно, но после этого Лондон показался менее враждебным.