Текст книги "Няня для майора (СИ)"

Автор книги: Аля Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Не успеваю дотронуться до кастрюли, как сильная рука тянет меня в сторону. И в этот самый момент содержимое опрокидывается на пол. Кажется, это был суп... Куриный... С клецками...

– М-да... Ну что, господа, мы остались без горячего. Но у меня полно горячительного, – и уже мне шёпотом, опаляя горячим дыханием ухо, – И где ж я так согрешил, Абесинка?

Глава 11

Инна

Папа и дядя Алик, как разрешил называться себя Альберт Витольдович, сидели у нас почти до самого вечера. Точнее – в доме Бойковых. Никакого "у нас"! Потом эту веселую парочку увез Демон. Я так и не узнала, почему отец оказался в нашем городе и как нашел меня.

Мы же с Утенком три раза ели умопомрачительный по вкусу плов, приготовленный руками майора. Все-таки хорошо, что я решила посмотреть, что в кастрюле, а не в казане. Да и куриные супы я не больно-то люблю… И плевать, что он был с клецками! Еще мы с Ванечкой потягали мороженое и чипсы. Лена меня удивила тем, сколько вредностей накупила. Но они такие вкусные! Как раз под всякие снеки поиграли в настолки, а потом Ванечка приготовился ко сну. Я ему почитала «Тетя дяди Федора» и немного полежала рядом. Дети очень мило спят. Такие беззащитные. Прям хочется их оберегать.

Так как мужчины согревали свои тела и души на три стакана, то я пришла проверить Бабайку. Где он и как. Конечно, я помню, что в его спальню и кабинет заходить нельзя. Кабинет, к слову, заперт на ключ. Безобразие! Вдруг пожар, а я не смогу туда попасть? Надо поискать отмычку – наверняка у майора есть. Опять же, не будет ведь он целыми днями находиться в четырех стенах? Не по-майорски это, что ли.

Дверь в спальню даже оказывается чуть приоткрытой. Меня что, ждут?! Да ну, бред! Бегло осматриваюсь. Я была не права. У Бойкова шикарная спальня, ближе к хай-теку. Огромная кровать. Черная кожаная стена в изголовье. Черный зеркальный натяжной потолок. Стену напротив украшает мощная акустическая система с огромным тонким телевизором во главе. Из ансамбля выбивается только один элемент – яркая картина в черной раме. Я бы сказала, что это просто фото. На белом фоне – апельсин. Хм. Около панорамного окна, которое украшают ассиметричные короткие черные занавески, располагаются несколько тренажеров, стойка с гантелями, и что-то еще. Нет времени всем любоваться. Стена, где дверь, служит еще и системой шкафов-купе, или как это правильно называется? Получается, я словно вошла через шкаф. Оригинально. Интересно, что там внутри?

Неожиданно послышался шум набираемой воды в ванну. Бабайка что, с ума сошел?! Нельзя ему в ванну, не встанет ведь потом! Ищу глазами вход. Как я сразу не увидела?! Несусь на звук, прямо в открытую настежь дверь. Уборная тоже преимущественно в черном цвете. Я даже не успеваю залипнуть на обнаженный торс, потому что майор размотал бинты и они сейчас валяются у его босых ног. Мне бы затормозить, но я забыла об этом… Как летела, так и «Пять минут, полет нормальный». Хорошо, что ванна широкая, воды было уже достаточно – никто слишком удариться не успел… Да и я приземлилась я вполне себе комфортно. Уф, а почему так жарко?

– Инна, твою мать! Ты что творишь, бестолочь?! – почти в ухо заорал майор.

Бабайка, что с него возьмешь. А злой-то какой, смотрите-ка!

– Это т-ты что тв-воришь, ид-диота кусок?! Сам виноват! Тебе кто разрешил ванну п-принимать?! – Что я, молчать буду? Дудки! Только голос почему-то заикается...

– Я не собирался принимать ванну, хотел бинты вымочить в ней, – уже спокойнее выдыхает Антон куда-то в район моей шеи, обжигая горячим дыханием. – Наказание ты мое рыжее. А теперь, может ты слезешь с меня и дашь вылезти?

Только сейчас до меня окончательно доходит, что мне мокро! Но и это не все… Мамочка, роди меня обратно! Я. Лежу. В ванне. На голом. Торсе. Майора. Это что, он такой горячий? Собственный пульс бешеным стуком отдается в ушах. Дыхание перехватывает. Моя прилипшая к телу одежда не может скрыть мое пошатнувшееся состояние. Близость майора позволяет хорошо прочувствовать его учащенное сердцебиение. Мне на поясницу опускается горячая ладонь, вызывая тонну мурашек по всему телу. Бабайка, чтоб его, кондрашка хватила! Сволочь!

Упираюсь коленями о дно, руками цепляюсь за бортики, тем самым, скидывая лапищу майора.

– Аккуратнее там. Мне это еще пригодится, – поднимаю глаза на его лицо – ржет, скотина!

Сконфуженно опускаю глаза вниз. Чернобыльский тушкан! Да он в одних трусах! Когда только успел?! Но не из-за этого меня заливает румянцем по самые уши. Я что, ему НАСТОЛЬКО нравлюсь? Майор же добивает:

– А знаешь, говорят, красные апельсины даже полезнее для здоровья.

Пулей вылетаю не только из ванной, но и из бабайкиного логова. Вдогонку мне летит заливистый смех.

– Спасибо за купание, Абесинка.

Ну вот, что за человек? Перевожу дыхание и прихожу в себя лишь оказавшись на своей территории. Какой конфуз! Нужно смыть с себя иронию майора, нацепить пижаму и пойти покушать. Даже не так. Зажрать сей стресс! Можно еще сериал какой посмотреть. Определенно! Я должна развидеть увиденное! Кажется, даже знаю подходящее кино – «Как избежать наказания за убийство»!

Пока принимаю душ, никак не могу выкинуть из головы майора. Точнее – его горячее и сильное тело. Не перекачанное. Стараюсь не вспоминать все подробности, но сердце само собой ускоряет ритм и щеки вновь предательски краснеют. Хватит! Выбираюсь из душевой, натягиваю пижаму с поросятами и спускаюсь вниз. Только сейчас до меня доходит, что Антон, возможно, так и лежит до сих пор в ванной. Кстати. Вдруг приходит понимание, что жар был лишь от его тела, а сама вода-то была холодной! И бинты – окровавленные. Ну да, кровь хорошо отходит в холодной воде, я где-то слышала об этом. Стоп! Кровь? Как кровь? Откуда?

– Антон, – несусь с криком назад в черное чертово логово. – Антон!

Влетаю. Света нигде нет. Что случилось? А если его скорая забрала, пока я не слышала? Тут изоляция у стен хорошая. А если просто электричество вырубило, а он бездыханный где-то лежит? Паника, мать ее! Нельзя, не время! Крадусь на ощупь по комнате. Нужно добраться до ванной! Дверь недалеко от кровати, кажется. До стенки я добралась, перебираю руками в сторону.

– И что ты тут ищешь, Абесинка? Мечтаешь все-таки меня обесчестить?

Неожиданный хрипловатый голос сбивает с толку, и я неосмотрительно делаю шаг вперед. Нога подворачивается и…

– Ох-ё! Мда, Бойков, тебя столько пуль не взяло, а одна девица уже в который раз чуть не угробила, – сквозь стоны и смех произносит Бабайка. – Может, мне тебя на ночь привязывать? Или пристегивать к своей кровати? Так спокойнее будет.

– Язык себе откуси, змеюка! Я не такая, понял?! – выпаливаю в ответ и пробую встать. Похоже, моя рука, которая искала опору, снова натолкнулась на что-то не то… Это движение сразу отзывается новым стоном Антона. – Прости. Прости. Прости. Я не хотела. Просто вспомнила окровавленные бинты и очень испугалась за тебя, решила проведать. А тут... Опять…

– Не реви, ладно? – как-то грустно выдыхает Антон. Словно ждал совсем другого. – И, давай все утром. Умираю, как хочу. Спать.

Пробую куда-нибудь сползти, как мужская рука опрокидывает меня на мягкий матрас. Какие же у него сильные руки!

– Улягся уже, и спи. Бесишь, – совсем тихо, но как-то по-доброму произносит майор.

Он больше не касается меня, но я чувствую, что где-то рядом, здесь, на огромной кровати. Мне больше не хочется сопротивляться. Я тоже, умираю, как хочу. Спать.

Антон

Несмотря на дичайшую усталость и боль во всем теле, я не могу уснуть, хоть и сказал Абесинке обратное. И, если ситуацию в ванной и свою реакцию на произошедшее я мог бы списать на алкоголь и прочее, то сейчас я вынужден признать, что мне нравится эта рыжая бестия. Как женщина. И сильно. Плохо. Это очень плохо по ряду факторов. Во-первых, я для нее стар. Во-вторых, я еще со своими скелетами в шкафу не разобрался. И в-третьих, рядом со мной все бабы несчастны. Даже моя мама, хоть отец и не признает этого. Да и ладно бы все это, просто я не тот сказочный принц, о котором мечтают такие девочки. Она же еще глупый и наивный ребенок, которого жестоко пытались поломать в свое время. И надломили! Но ублюдок уже свое получил. К тому же, сама мелкая испытывает ко мне смесь благодарности и страха. Угу. Я навожу на нее ужас.

Я бы с огромным удовольствием отослал Инну к Башметовым, да вот Утенок не поймет. Да и девочку лишний раз обижать не хочется. Ладно, со своими хотелками я справлюсь. Очень кстати, что моя тушка болит почти везде. Можно сказать, что если физиологически я готов к завоеваниям, то физически – даже дышу через боль в грудной клетке. Минимум две недели у меня есть.

Может быть, если я придумаю, как развлечь Инну, она перестанет влипать в двусмысленные ситуации и меня отпустит? Нет, я мог бы списать все на «голод» и снять подходящую особу для его утоления. Но даже одна мысль об этом вызывает отвращение. Вспоминаю Окси, и как она подставила меня. Вот уж где женщина с «душой» нараспашку. Или женушка моя покойная… Надо бы навестить Довженко. Скорей бы Земченко решил этот вопрос.

Кидаю взгляд на сабвуфер, смотрю на время. Ничего себе – скоро рассвет, а я ни в одном глазу еще, как говорится. Внезапно мне перестает хватать воздуха, потому что на шею опускается тоненькая нежная ручка. Невольно вспоминаю, как её хозяйка, вся такая мокрая, прижималась ко мне в ванной, и вдруг стало плевать на боль. Вообще мир словно замер, в ожидании чего-то. Если бы Абесинка дала хоть один намек, я бы уже не остановился. Не смог бы. Голод – штука такая… Да мля! Кого я обманываю?! Я привязываюсь к своей рыжей ходячей катастрофе вкупе с бесючим характером! Иной раз конкретно так бесит. Зато папа там вполне ничего. Удар хороший. Неудивительно, в кого доченька пошла. В принципе, и послужной список у капитана Антонова, если бы не одна история, из-за которой он мог бы быть уже полковником, вполне на уровне. Однако, меня такие нюансы не смущают. Мне с ним не жить. Про женитьбу Семен Викторович пошутил зачётно, да вот только мимо кассы. Хотя…

Идиот! Какой же я идиот, что уложил Инну рядом! Как же она вкусно пахнет! Против воли перехватываю ладошку своей рукой и притягиваю ее к губам. Давно ли мне хотелось просто поводить носом по нежной коже? Очень давно. Но то были пяточки, спинка и животик сына. Здесь же я готов ластиться об эту руку сколько угодно. Абесинка – моя боль, потому что я слишком сильно ее хочу. Но не могу. Не должен.

С большим трудом переворачиваюсь на бок, так и не выпустив нежную добычу из рук. Подкладываю ладошку рыжика себе под щеку. Чуть-чуть полежу, и уйду на диван в гостиную. Или в кабинет. Поработать бы не мешало. Да и придумаю хобби для рыжика. Даже парочка идей созрела, но мне еще нужно это тепло. Оно словно исцеляет. Прикрываю глаза.

Прихожу в себя, как едва слышно пищат наручные часы, оповещая, что уже шесть часов утра. Почти нос в нос утыкаюсь в бесючую малую. Судя по всему, она подползла ко мне, потому что на меня закинуты руки-ноги. Должно быть, спит ночами с Гошей. Улыбаюсь. Интересно, а я могу украсть один невесомый поцелуй у спящей красавицы? Если мне все равно гореть в аду…

Тянусь, чтобы осуществить задуманное. Абесинка словно чувствует и призывно приоткрывает пухлые розовые губки. В предвкушении облизываю свои, внезапно пересохшие. Понимаю, что я ворочаюсь на боку, где трещины в ребрах, но плевать на это. Глаза затягивает поволокой, и я готов заплатить любую цену, лишь бы вкусить запретный сладкий плод. Наконец, я насколько близко, что чувствую размеренное дыхание рыжика. Провожу носом по ее щеке. Поднимаю глаза – все еще спит. Ну все. Сейчас или никогда. Едва касаясь нежных губ, тут же стыдливо отстраняюсь. Спит красавица. Ну нет. Это тебе за все издевательства надо мной! Уже ничего не опасаясь, властно накрываю девичий рот своим. Язык тут же проникает внутрь, а мои губы начинают терзать Иннины. Срывает крышу окончательно, когда Абесинка отвечает на поцелуй! Бум! Словно ядерный взрыв внутри!

Но не успеваю насладиться моментом, как оживает мой телефон. Дьявол! Инна сама начинает ворочаться, и переворачивается ко мне спиной. Чтоб вас всех! Кто такой бессмертный?

Земченко. Вспомнил, мля, на свою голову… Ладно, живи.

Скидываю звук и стараюсь максимально быстро покинуть комнату. Бросаю беглый взгляд на мою Абесинку. Мою? Мою! Что я творю? Животное! Это же ребенок в пижаме с поросятами! Милая, непосредственная, ранимая. Наш первый последний поцелуй.

– Здравия желаю, не спится? – пытаюсь скрыть разочарование в голосе, но, видимо, получается не очень.

Медленно бреду на кухню. Забавно, но мне даже легче стало. В смысле болит меньше.

– А что ты такой недовольный, словно я тебя с бабы снял? – с ехидством бросает собеседник. А после, серьезным тоном добавляет, – В твоих же интересах, чтобы это было не так.

– Алик, давай к делу. У меня все болит. И нет, Инну я не трону, если ты об этом.

Он лишь фыркает в трубку, мол, так мне и поверил.

– Я узнал то, что ты просил. Послезавтра, в точке шестнадцать восемьдесят семь состоится твое свидание. Время – без четверти полдень. Больше десяти минут дать не смогу.

Все правильно – вдруг я на прослушке после всех событий. Припоминаю карту по памяти. Довженко перевозят десятым маршрутом. Дорога проходит рядом с промзоной. В указанной точке в лихие девяностые часто проходили «стрелки», потому что место удобное. Значит, в этом месте кортеж или перехватят, или есть договоренность об остановке. Рассуждать об этом резона нет. Да и наверняка Земченко подстраховался с обеих сторон. Папаня кента и ему дорогу перешел в свое время. Тут двойная выгода.

– От души!

– Погоди! Обед будет на пятерых. Не обессудь.

Ну да, куда я теперь без надзора. Мля. Не хотелось бы при парнях обсуждать некоторые вопросы. Но может и обойдется.

– Добро. Слушай, еще просьбу можно?

– А рассчитываться как будешь? Натура у тебя вся помятая, – ржет, сволочь. Хотя в действительности, Алик нормальный чел.

– Фролов работает все там же?

– Не пугай меня, Бай.

– Это не для меня. В подарок, – словно школьник, оправдываюсь я.

– Мда, обработала тебя девчонка…

Я лишь предупреждающе рычу в ответ.

– Понял. Сделаю, – бурчит Земченко и скидывает вызов.

Только сейчас замечаю, что в процессе телефонного разговора, успел поставить в духовку творожную запеканку. В комбайн кидаю яблоки, свежую черешню без косточек и лимон. Запускаю кофемашину. Пока готовится завтрак, неторопливо накрываю на стол. Фрукты, орешки, абрикосовый джем. Наверное, нужно еще тосты сделать – вдруг Инна не ест запеканку?

– Ты почему не спишь? Тебе нехорошо? – раздается за спиной заспанный девичий голос.

– У нас на сегодня большие планы. Поэтому, решил день начать пораньше, – отвечаю, не поворачиваясь, потому что губы заныли, надеясь на новый поцелуй. А так как я даже штаны не накинул – не уверен, что стоит показывать свои фантазии. – Иди умывайся и буди младшего. У меня почти все готово.

– Ладно. А какие у нас планы? – заинтересованно спросила Абесинка.

Хах, ребенок. Любопытная рыжая малышка.

– Ну как, будем учить тебя водить машину, мне-то за руль никак.

Инна

Выбираюсь из душа и кутаюсь в полотенце. Непонятное беспокойство заставляет выйти из моей комнаты на поиски Бабайки. Бреду по дому, но нигде не могу найти Антона. Так странно, что же случилось? А, стоп. Должно быть, он в спальне. Чуть не бегом направляюсь туда. Кровать все еще примята после сна, а в ванной слышится едва уловимая возня. Приближаюсь и заглядываю в приоткрытую дверь. Сердце тут же пропускает удар.

Майор стоит в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. С темно-русых волос на мускулистые плечи капает вода и тоненькими дорожками разбегается по всему торсу. Даже несмотря на синяки и пластырь – это тело зачаровывает. Немного смуглая кожа с небольшой порослью волос на твердой накаченной груди. Сразу залипаю на ней. Интересно, она чувствительная? Я читала в Космополитене, что если у мужчин, чувствительная грудь, то они самые потрясающие любовники. Я думаю, если исходить из терпеливости и заботливости, то Антон – наверняка очень хорош в сексе. Черт! О чем я только думаю! Но уже не могу остановить поток своих мыслей... Взгляд ползет ниже, цепляется за старый шрам справа от пупка. Волна неконтролируемого ужаса тут же накрывает с головой.

– Эй, Абесинка, ты чего там? – серые глаза с тревогой смотрят на меня. – Иди ко мне.

Бабайка протягивает мне руку, а я не осмеливаюсь не повиноваться. Вкладываю свою ладошку в его. Антон одним рывком втягивает меня внутрь и располагает спиной к умывальнику.

– Обхвати меня за шею. Так легче будет, – чуть присев передо мной, произносит майор.

– Что? – непонимающе спрашиваю я, но делаю так, как он просит.

Тут же ощущаю руки под попой, и меня отрывает от пола.

– Ты что творишь? Тебе же нельзя? – с ужасом произношу я, когда меня, наконец, усаживают рядом с раковиной.

– Если нельзя, но очень хочется – то можно, – улыбаясь, произносит он. – А теперь, рассказывай.

– Только не отпускай меня, ладно? – дожидаюсь кивка. – Я вдруг подумала, что, если бы тебя убили?! А как же тогда Утенок? А как же я? Во что ты влез? Зачем заставил нас страдать?

– Нас? Ты? Ты скучала по мне? – как-то сомневаясь, спрашивает Антон.

Я не спешу с ответом, потому что Бабайка снимает мою руку со своей шеи и утыкается в нее носом. Ластится. Ну точно, словно собака. Коты это делают иначе. Во мне же просыпаются странные ощущения. Нос, который обводит все линии на ладони, заставляет щеки краснеть, а низ таза, словно, наливается свинцом. Непроизвольно развожу ноги, и майор тут же располагается между ними. Обе мои руки снова обнимают его за шею.

– Абесинка моя, ответь же! Ну?! – умоляюще просит Антон и облизывает свои пересохшие губы.

– Да, – еле выдавливаю хрип из своей груди.

Больше слова не требуются, приоткрываю в ожидании рот, и на меня тут же обрушивается сокрушающий поцелуй. Меня никогда ТАК не целовали. Властно, требовательно, поцелуй страсти и боли, острого желания, словно бы от этого зависит жизнь. Несмело отвечаю, встретив язык майора своим. Мне в рот звучит полустон-полурык.

Руки соскальзывают с шеи и продолжают свой путь по влажному мужскому торсу. Да, я хочу проверить свою теорию, касаемо мужской груди, точнее – ее чувствительности.

– Рыжик, останови меня, – прервав поцелуй сквозь сбившееся дыхание, шепчет Антон. – Я сам не смогу. Наделаем глупостей.

Остановить? Это шутка? Прислушиваюсь к своему телу. Я… мне кажется, я готова здесь и сейчас. Но главное – с ним.

– Хочу, – глядя в серые немного помутнённые глаза, отвечаю я. Смотрит, пытается понять, вру или нет.

Видимо, майор уже что-то для себя решил, потому что его руки с бедер перемещаются под полотенце, и по животу ползут к груди. Прикрываю глаза в ожидании.

«Ё-маё! Мама звОнит!», – раздается где-то на задворках рингтон моего телефона. Резко распахиваю глаза, пытаюсь понять, что происходит и где Антон.

«Ё-маё! Мама звОнит!», повторяется опять почти у самого уха. Черт! Это был сон? Стыд-то какой! Хотя, не удивительно, после вчерашней-то ванны. Еще и спать меня Бабайка рядом уложил. Тестостерон ходячий! Ненавижу! Уже в сны мои влез.

Смотрю – вторая половина кровати пуста. Провожу ладошкой по смятой простыне – прохладная. Давно его нет? Где майор?

«Ё-маё! Мама звОнит!». Рррр.

– Да, мама, не спится? – смотрю на часы, еще нет и семи.

– Дочка! Что мне за ужасы отец сейчас рассказал? Ты живешь у старого мужика? Почему ты ничего не сказала? А вы предохраняетесь? А он собирается на тебе жениться? А…

Твою мать! Тьфу!

– Мама, тормози. Я работаю няней и проживаю в доме, где для особенного ребенка нужен уход.

– Как особенного? Ты что? Беги оттуда. Тебе же этот старпер таких же неполноценных наделает! Растить потом как? Вот…

– Хватит! – должно быть, первый раз в жизни, рявкаю на мать, и бросаю трубку.

Где же Бабайка? Ещё сон этот, хм, странный приснился... Прикасаюсь пальцами к губам. Они будто бы припухли. Это же был сон?! Бред какой-то! Встаю с постели. Выхожу из спальни. Прислушиваюсь. Ага, из кухни доносится шум. Шлепаю туда. Обнаруживаю майора у плиты. Стоит босой, в одних трусах. Вокруг груди намотан эластичный бинт.

– Ты почему не спишь? Тебе не хорошо? – взволнованно спрашиваю его, подходя ближе и внимательнее изучая его широкую спину. Что-то отвечает и даже не поворачивается. Вот же хам! Итак говорит, как умирающий лебедь, так ещё и спиной ко мне! Или он меня после вчерашнего видеть больше не хочет? Значит мало ему досталось. Надо было добавки дать! Бабайка!

Однако в голове сразу возникают образы из сна. Очень хочется подойти и обнять Антона! Но он ведь этого не поймет. Почему людям не снятся одинаковые сны?

Просит Утенка поднять. Угу. Сейчас. Только полюбуюсь еще немного на упругую задницу, обтянутую черной тканью боксеров. Так бы и ущипнула за одну из этих булочек!

Ежики косматые! Это что, я? Мои мысли? Меня Бабайка покусал? Я же сейчас размышляю, как похотливая девка из дешевой бульварщины! Трясу головой, избавляясь от наваждения. Так. Пойду лучше за младшим. Все равно я сейчас не понимаю, о чем лопочет Антон, потому что из головы никак не выходит сон. Чувствую, что начинаю заливаться краской. Бросаю короткое «угу» в спину майора и ухожу будить малыша.

Сборы на завтрак занимают аж полчаса. Мне ведь тоже нужно привести себя в порядок. В душе опять в голову вернулись мысли про сон. Руки сами поползли к груди, а потом я обратила внимание, на режимы массажной лейки…

Спускаюсь к столу, Ванечка уже уплетает во всю что-то из своей тарелки. Майор одет неброско: свободные светло-серые брюки и в тон под них футболка. Его волосы тоже влажные. Видимо, успел освежиться. Я же выбрала сарафан без рукавов на широких бретелях длиной в пол.

– Абесинка, ты выбрала неудачный наряд. Тебе это платье будет мешать, – пристально рассматривая меня, выдает Антон.

– С чего это вдруг? – нет, он по ходу, башкой-таки приложился о бортик ванной.

– У тебя ноги запутаются, на педали не попадешь, – с самым серьезным видом отвечает Бабайка.

– Какие педали? Ты вчера перепил?!

Да что он несёт? Бесит!

– Ну как, газ и тормоз. У меня же автомат. Педалек-то всего две, – уже откровенно ржет, гад.

– Да сам ты тормоз! Автомат у него, ага! А что ж такой помятый вернулся? Был бы автомат, то отстрелялся бы!

Меня прет. Негатив прям с головой накрывает. И даже аппетитная творожная запеканка, что призывно ждет моей дегустации, не спасет голову повара, о которую я мечтаю рассадить какую-нибудь вазу династии Мин, Цин, Джу (да плевать, лишь бы тяжелая была).

– Инна! – с самым серьезным голосом вытягивает меня из мыслей Бабайка. – Сегодня ты будешь учиться водить машину.

Пападос.

Стою и жду, пока до мозга дойдет смысл услышанного.

– Ты с ума сошел? Какая машина? Да я же…

Паника. Мать ее. Меня накрывает паника. Первым в себя приходит Утенок и тут же бежит ко мне с обнимашками. Обнимаю малыша в ответ и прикрываю глаза. Дыши, Инна. Дыши.

– Да, Инна, дыши, – звучит шепот мне на ухо, а я чувствую, как сильные руки прижимают меня со спины к твердой груди. – Так легче?

Легче? Да какое там?! И плевать уже на машину! Потому что в мою макушку утыкается нос Бабайки, кажется, он вдыхает мой запах. Это так странно. Уже не в первый раз Антон обнимает меня, но сейчас ощущения совсем другие. Может быть, дело во сне? Сон казался таким реалистичным. Но... Готова ли я все это воплощать в жизнь? Не знаю.

– Чтобы не происходило, я тебя в обиду не дам. Сам обижать буду. Ты же моя Абесинка, – едва слышно шепчет майор.

Моя? Он сказал «моя»? В смысле «его Абесинка» или в смысле ЕГО? Ничего не понимаю. Только низ живота снова наливается свинцом, грудь начинает тянуть, а дыхание против воли сбивается.

– Вань, иди доедай, а мы с Инной поговорим и тоже подойдем, – спокойным голосом просит сына Бабайка.

Утенок кивает, вырывается из объятий и направляется назад к столу. Майор, не теряя времени, разворачивает меня лицом к себе и, взяв за подбородок, вынуждает смотреть ему в глаза.

– Значит так, красавица. Ответь мне на простой вопрос. Ты мне друг?

Ну разве такие слова мечтает услышать девушка от мужчины, который ей, похоже, сильно нравится?! Не Бабайка, а баран! Вот что мне на такое ответить? Я сделаю все, о чем попросишь? Или послать к Демону в гости, проветриться?

Взгляд серых глаз давит, но не так, словно бы пытается унизить или подчинить. Скорее – плавит мозг, выбивает почву из-под ног. Хочется растечься лужицей в сильных руках.

– Ладно, давай за стол, все после завтрака, а то ты от голода, видимо, язык проглотила, – усмехнувшись, щелкает меня по носу майор и тащит за руку к столу.

Сам же накладывает большой кусок запеканки и протягивает свежевыжатый сок. Я же запеканку обильно обмазываю джемом, кажется, абрикосовым, сдабриваю это дело орешками и, прихватив тосты, начинаю трапезу. Едим молча. Да и что тут говорить, если вкусно до умопомрачения! Господи, он во всем так хорош!? Эм, в смысле, в работе, там, в быту…

Неожиданно у Антона пиликает телефон. Он отходит на несколько шагов в сторону и односложно отвечает собеседнику. Всего несколько реплик, и майор возвращается к нам.

– Сынок, там дядя Кир приехал. Не хочешь с ним немного в войнушку поиграть? А мы с Инной поиграем в машинки. Потом Инна научится хорошо играть и тогда ты к нам тоже присоединишься. Договорились?

Как ни странно, видя улыбающегося папу, который присел на корточки перед ним, Утенок, улыбается и кивает в ответ и подходит, чтобы обнять отца. Так бы и смотрела часами! Ну правда.

Стоп. Поиграем в машинки? Это он про вождение так выражается? Возмущенно мычу, пытаясь проглотить еду, которая неожиданно стала комом в горле. Ни туда, ни сюда. Резко перекрывает кислород. Не могу дышать. Начинаю молотить руками по столу. Антон реагирует моментально. Несмотря на свои травмы, молниеносно оказывается рядом. Прям вырывает меня из-за стола, вжав попой в себя, вынуждает согнутся в спине, наклонившись вперед. Дальше не давит на живот или грудь, как часто показывают, а слегка простукивает спину. Застрявшая пища не сопротивляется и покидает мой организм. Я стою, пытаюсь откашляться.

– Катастрофа ходячая, ты как? – поглаживая по спине, взволнованно спрашивает Антон. – Подать воды?

Отрицательно мотаю головой.

– Это все ты виноват, – возвращаюсь в вертикальное положение и начинаю наступать на майора. – Бабайка, чтоб тебя, ты что, не понимаешь, что мне нельзя за руль? Мы же… я же нас… а как же Утенок?

– Тсшш, – снова притягивая в свои объятия, произносит Антон. – Ничего не бойся, пока я рядом. Просто доверься мне.

Антон все же убеждает меня пойти переодеться. Выбор падает на серые джинсовые шорты до середины бедра и майку-топ белого цвета. Обуваю белые кеды. Меня трясет, колбасит, плющит, но я не решаюсь показать этого Бабайке. Ведь он снова обнимет меня, а я вновь захочу растечься лужицей перед ним… Только вот, зачем ему такая я?

– Ну что, готова? – улыбнувшись спрашивает майор, когда я спускаюсь вниз.

Готова?! Ага, если только убить кое-кого! Придумал мне, блин, развлечение. Чтоб тебя! Уж лучше бы…

– Антон?

– М?

– А почему вождение?

– Мне за руль пока нельзя, – разводит руками. – А ты – обещала помогать. Вот и включай режим помогайки.

– А, может, лучше... Научишь меня готовить?

Майора внезапно согнуло пополам. Естественно, я тут же подбежала к нему.

– Антон! Антон! Тебе плохо? Ты слышишь меня? Скорую вызвать? – да что ж такое-то?!

Надо его в больницу сдать – пусть там с ним возятся. Блин! А как же мы с Утенком? Снова без него? Нет уж. Не отдам!

И тут словно включается звук и Бабайка начинает ржать. Скотина! Я же испугалась за него! А он… Упырь одноклеточный!

– Абесинка, прости. Но я не Господь Бог, я не всесилен, – Антон разгибается так резко, что я не успеваю отскочить.

Его лицо проносится в считанных миллиметрах от моего и застывает ровно напротив. Нервно сглатываю и облизываю губы. Ну почему этот гад надо мной издевается, а я больше не хочу ему противостоять?

Интересно, его губы такие же, как в моем сне? Если я сама его поцелую, майор оттолкнет или ответит? Ну конечно – оттолкнет! Сдалась ему ходячая катастрофа, как же! Черт. Обидно. Почему меня цепляют такие мысли? Он что, мне нравится? И где я так нагрешила? Вата матрасная! Я даже одной мысли о том, что стану отвергнутой, боюсь. Геракл комнатный! Что он со мной сделал?!

– Я смотрю, ты уже ожил, так ржать? Ты не волк, а псина сутулая. Таким вообще все по орбите, – говорю как-то не слишком сердито.

И все равно я не могу на него злиться. Серые глаза ехидно щурятся. Сейчас точно что-то будет. Жду гадость.

Майор же приближается почти к самым губам и чуть слышно шепчет:

– Это сон рядом с тобой исцеляет. Давай всегда спать вместе?

Моя рука реагирует раньше мозга. Однако Антон, в этот момент, резко выпрямляется, и удар прилетает ему в район грудной клетки слева.

– Беги, – все, что выдыхает сквозь болезненные стоны Бабайка.

А как я могу бежать, если ему больно? Господи, ну что я за увалень осминогоподобный? Неконтролируемо начинаю лить слезы.

– Прости, я такая дура! И снова ты из-за меня страдаешь, – едва касаясь кончиками пальцев, провожу по руке майора, которой он держится за ноющее место. – У тебя здесь швы, да? Демон говорил про какие-то швы. Что это значит?

– Инн, не надо. Я не стою твоих слез. Ну правда, – майор накрывает второй рукой мою. – А раны – зарастут. Я ведь еще не научил тебя водить.

И пытается улыбнутся. Хотя, я же вижу, что ему больно.

– Покажи мне, – шмыгаю носом. – Вдруг там все плохо и нужно к врачу?

– Ты предлагаешь мне перед тобой раздеться? Не все рассмотрела вчера в ванной? – меня тут же предательски заливает краской. Поднимаю глаза на майора – ухмыляется. Гад! Бабайка!

– Да... Да как ты смеешь?! – возмущенно кричу. – Медсестер в больнице не хватило? Или ты настолько стар и плох, что уже не дают?

Леший в тапках! Куда меня несет? Что мелет мой язык? А поток слез лишь усиливается. Только теперь не из-за страха за этого гада, а из-за обиды. Все мужики одинаковые! Делаю несколько шагов назад. Все-таки, он слишком близко.

– Если думаешь, что твои слезы спасут тебя от наказания, то глубоко ошибаешься, – ехидно бросает майор и начинает медленно наступать на меня.

– Вижу – тебе уже легче. А не пора ли нам приступить к вождению? – думал, я испугаюсь и сдуюсь!? Шиш тебе – я злюсь!

Страшись бабу в гневе, особенно, если его причина – ты!

– Мне станет легче, если ты меня поцелуешь, – чуть слышно шепчет Антон.

У меня перехватывает дыхание. Смотрю в его глаза и ищу подвох, но не нахожу. Он не шутит?