Текст книги "Виринея - боевой маг (СИ)"
Автор книги: Альвина Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Афи же так глубокомысленно вздохнула, что я с интересом посмотрела в ее сторону. На лице подруги отражались муки мысли, что для Афины было не свойственно. Я не хочу сказать, что она глупая, или еще хуже, просто ее жизнь – это скорее вечный импульс к действию, а размышление, как побочный результат этого действия.
– Что случилось, Афи? Тебя что-то беспокоит?
– Корабль. Он летит, – как-то отчужденно пробормотала она, – Я только читала о летающих кораблях, но никогда не видела. В детстве я мечтала о небесных просторах. Мечтала стать матросом, и резать холодный воздух на одном из таких кораблей.
– Радуйся! – хлопнула подругу по плечу, – Твоя мечта осуществилась.
– Я радуюсь. Но не знаю, как это выразить. Я переполнена счастьем и печалью.
– Почему?
– Наше путешествие, как песчинка – упадет, не заметишь.
– Наслаждайся – Философ, – улыбнулась я, – Пойду, найду Василия.
Я нашла кота на камбузе. У моего Василия был весьма жалкий вид, Ходячий Комок Шерсти едва мог стоять на лапах. Ваську всю ночь беспрерывно тошнило, а ухаживать за ним на корабле было не кому.
– Васенька, мальчик мой, как ты?
Ответом было невразумительное бульканье. Как грудного ребенка я подняла его на руки. До чего же он тяжелый! Пора сажать на диету.
У пробегавшего мимо матроса попросила холодной воды и марлю для компресса. Я перенесла кота в каюту. Общими усилиями поставили Василия на лапы. Он еще был очень слаб, но уже мог говорить. Я ласково укачивала кота на руках. Вокруг столпились Афи, Снежанна и Франсуа Дирак. Лица у всех были до неприличия серьезные и обеспокоенные.
– Как он?
– Уже лучше.
Василий меланхолично помахивал хвостом. Он пригрелся на моей груди, и уже собирался вздремнуть, но ему не дали. Афи, скрестив руки на груди, грозно вопросила.
– Василий. Раз тебе полегчало, не соизволишь нам убогим уточнить детали задания.
– Хорошо, Афина, – голос кота звучал сонно, глаза слипались: – Все очень просто. Видите ту маленькую коробочку в противоположной стороне комнаты? Там лежит артефакт. Завтра вечером мы будем в Лильтинуре.
– И это все?
– Все.
– А…
– Оставь его, он спит, – остановил Афи капитан.
И, правда, свернувшись калачиком, кот мирно спал. Я уложила его на свою кушетку и вышла из каюты вместе со всеми. Все разбрелись кто куда: Демьян ушел с капитаном, Афина пошла общаться с матросами, остались только мы с дриадой, чье хмурое лицо сильно меня встревожило.
– Снежанна? – окликнула я задумавшуюся дриаду, – Что-то случилось?
– Что-то должно произойти, – мрачно произнесла дриада, кутаясь в шаль, которую всегда носила с собой, – Я это чувствую.
– Пока все идет отлично, – пожала я плечами.
– Пока.
– Что именно ты чувствуешь?
– Опасность.
– Какую? Ты можешь ее определить?
– Не совсем. Когда я поднялась на корабль, то почувствовала темное прикосновение, точно кто-то, проник в мое сознание. Потом все прекратилось.
– Странно, я тоже почувствовала примерно тоже самое, но не придала этому значения.
– Да! Тогда нам стоит быть осторожнее.
***
Второй день пути шел на убыль. Солнце уходило за горизонт. Резко похолодало. Все, кроме меня укрылись в каюте. Я поежилась, укутываясь в плед, предоставленный мне капитаном, но осталась стоять на палубе. Мой взор был устремлен на восток.
– Кофе? – капитан протянул кружку с дымящимся напитком.
– Да, спасибо, – кивнула я, и стала греть окоченевшие руки.
– Вас что-то беспокоит?
– Похоже, нас всех что-то беспокоит, – пригубила из кружки, и пытливо посмотрела на капитана.
– Вы увиливайте от ответа, – пожурил он меня.
– Вы правы, капитан. У Снежанны нехорошее предчувствие, да и у меня тоже. Она говорит, что с востока приближается зло. Она редко ошибается. Нам стоит быть бдительнее.
– Кому нужно нападать на корабль? Мы не везем ничего ценного. Если только вы?
– Мы не перевозим контрабанду. А о силе артефакта я осведомлена, и это не то сокровище, из-за которого стоит разворачивать боевые действия.
– Тогда зачем?
– Об этом стоит подумать. Но, как вы уже заметили, мы только адепты, и даже если мы чуть-чуть изобретательнее, чем наши сверстники по Школе – это еще не значит, что мы гении.
– Но ведь именно вас выбрали в сопровождающие.
– Верно. И, тем не менее, я пока не придумала ни одной причины, по которой нужно было отправить в Лильтинур именно нас (а точнее меня).
Что сказать честно, должно было меня насторожить с самого начала. Но по какой-то совершенно неведомой причине, умная мысля приходит опосля. И я, сама того не ведая, оказалась втянута в какую-то совершенно немыслимую авантюру.
– Выделили из всех остальных. Должно быть, вы очень горды этим.
– Ни в коем случае, – нахмурилась, – Это тревожит меня больше, чем даже предчувствие Снежанны.
– Хорошо. Я учту, – Дирак пристально посмотрел мне в глаза.
Интересно, что связывает капитана летучего корабля, и ректора самой знаменитой Школы магов? Могу поклясться, что эта тайна укрыта, не только временем, но и кое-чем другим.
– Виринея, можно вам задать личный вопрос?
– Задавайте. Мне нечего скрывать, – что есть правда, и надеюсь, еще какое-то время будет таковой.
– Вы сильная и целеустремленная девушка. Почему вы захотели стать магом?
– Это трудный вопрос. На него так сразу не ответишь.
– Ну, а все-таки.
– Это тоже самое, что спросить: почему вы стали капитаном именно этого судна, а не какого-то другого?
– Я люблю и море и небо…
– Вот черт!!! – вскрикнула, с трудом веря собственным глазам.
Красная горящая чешуя окрасила облака в розовый цвет. Зверь выплюнул клубы черного дыма, и явился нам во всей своей дикой красе. Дракон был огромен, шесть метров в длину, пасть в рост человека и острые клыки в два ряда. Алый ящер, распахнув перепончатые крылья, мчался прямо на нас. Мы замерли, и, точно загипнотизированные, смотрели, как он таранит борт корабля. Все вокруг заходило ходуном. Меня тряхнуло так, что я прикусила язык. Корабль начал терять высоту. Капитан, придя в себя, рванул к штурвалу.
А дракон уже приготовился к новой атаке. Он отлетел, развернулся, и выплюнул мощную струю огня. Главная мачта сгорела дотла. Мы падали!
Не помню, как очутилась на гальюне. Капитан кричал, что бы я вернулась, Вроде я слышала голоса, превратились в один сплошной гул. Руки сами собой выполняли наисложнейшие пассы.
Дракон атаковал в третий раз. Змеиный глаза, не мигая, смотрели прямо на меня. И тогда до меня начало доходить, что его целью с самого начала была только моя скромная персона. Рев ветра заглушал рев дракона. Руки обожгло невыносимой болью, сила мощным потоком рванула вперед. Дракон замер, в змеиных глазах отразилось недоумение, и, издав предсмертный стон, камнем рухнул вниз.
– Мисс, уходите в каюту. Там безопасней, – это юнга тряс меня за рукав, но я была слишком измотана, чтобы ответить.
Тем не менее, все только начиналось. Два ящера переростка зеленый и синий, выплыли из-за облаков. Они окружили нас. Паруса, клочьями падали на палубу, и щепки летели в разные стороны. От огненных струй воздух раскалился, обжигая легкие.
Я прижала мальчишку к себе. Жар становился все более невыносим, и если не произойдет чудо, вскоре корабль превратится в горящий факел. Обожженные кисти рук с трудом повиновались мне. Рванув край накидки, соорудила мальчику что-то вроде марлевой повязки. Ткнув ему в грудь, приказала убираться, пока цел. Он посмотрел на меня как на умалишенную, но подчинился. Я провожала его встревоженным взглядом, когда шестое чувство подсказало мне о грозящей опасности.
Я не успела выпрямиться, как Зеленый схватил меня когтистой лапой поперек хребта, и поднял высоко под облака. Я еще сопротивлялась, но мои силы истощались. Заклинание малого ветра! Последний шанс. Либо сейчас, либо никогда. Сконцентрировав все оставшиеся силы, я скороговоркой протараторила заклинание, которое, как обычно происходило в моем случае, увеличило минимальную мощь процентов на пятьдесят. Яростный ветер поднялся мгновенно, порвав нежные крылья дракона, и он был вынужден предпринять что-нибудь, а точнее отпустить меня.
Я предалась свободному падению, уже ничто не волновало, все стало неважным и мелочным. Боль присутствовало, но она еще не затуманила разум, а как бы ждала свой черед. Тело потеряло чувствительность, она как груда мяса и костей. Все тщетно, я не могу вспомнить ни одного заклинания. Несколько секунд еще прибываю в сознании, затем долгожданное беспамятство, только свист ветра. Ни в огне, ни в воде. Побег из монастыря.
Все, что происходило потом, помню смутно. Меня выловили сетями рыбаки. Потом очутилась в деревушке, где за мной ухаживала знахарка. Помню запах душицы, крапивы и череды. Иногда над моим изголовьем возникали лица детей и стариков. Они, что-то сострадательно бормотали и уходили.
Все это время я находилась в полубессознательном состоянии. Невыносимая боль, не оставляющая меня ни на минуту. Она стала нитью, за которую я держалась, чтобы не кануть в бездну.
Потом меня отвезли в монастырь Святого Максимилиана. Там за мной ухаживал послушник. Он ежесекундно молился о спасении моей души, точно я уже стояла одной ногой в могиле. (что было правдой лишь от части) В конце концов, мне это до чертиков надоело, и я решила воскреснуть.
Одним прекрасным утром, когда молодой человек приступил к ежедневной молитве: "Восславься во веки веков, отец наш небесный!" Я открыла глаза. Он не заметил этого, так как смиренно прикрыл веки, и полностью погрузился в фанатичный транс. На вид, молодому человеку, не дашь больше шестнадцати, однако бог его знает.
– Слушай, я еще жива. Не надо так надрываться, – собственный голос показался глухим и далеким.
Сперва, он меня не услышал, но когда по его колену поползла моя обожженная рука с отросшими ногтями… Поднялся такой визг! Бедный мальчик старался от чистого сердца, что вскоре вокруг постели собралась толпа любопытных монахов. Меня перевели в отдельную комнату, пока не встану на ноги, что я благополучно и сделала через пару дней. Все говорили о чуде. О небесном ангеле, снизошедшем с небес и исцелившем меня.
Тут же нашлась запасная сутана и пустующая келья. Маленький домик в саду, увитый плющом и мышиным горошком. Ничего так, миленькое местечко. Но чем дольше я находилась в стенах монастыря, тем сильнее грызли сомненья. Монахи что-то не торопились меня отпускать.
Ворота монастыря открывались дважды в день: утром в шесть, и вечером в восемь. На вопрос: можно ли мне уйти, братья отвечали уклончиво, мол, я еще не поправилась. Благо послушники оказались сговорчивее и предлагали поговорить с настоятелем. Представьте мое удивление, когда узнала имя настоятеля – Святой Максимилиан. Монастырь назван в его честь! Насколько же тщеславен этот человек, раз выбрал для себя такое имя, и еще окрестил им монастырь. При встрече с ним, необходимо было поклониться в пояс, и обратиться подобало – Мудрейший из Мудрейших.
Я с ним встретилась! Мудрейший из Мудрейших, а точнее Толстейший из Толстейших принял меня прохладно. Этот боров возлежал на тахте. Поедал черную икорку, запивая красным вином и сплевывая в золотой украшенный каменьями кувшин. Он не соизволил даже встать, когда я вошла. Поняв, что культуре этот хряк не обучен, согнулась пополам (все еще больно) и хорошо поставленным (осипшим во время болезни) голосом заговорила:
– Челом бью о Мудрейший из Мудрейших. Не вели бранить, вели слова молвить.
Святой подавился вином, и удивленно воззрился на меня. Похоже, ничего подобного он раньше не слышал. Хорошо. Вот и пригодилось мое разностороннее образование.
– Велю.
– Зовут меня Виринея, о Мудрейший из Мудрейших. Несколько дней назад, привезли меня в стены твоего прекрасного монастыря крестьяне. Болела я долго. Но с Божьей помощью, пришел мой час исцеления. Пора мне и в путь дорогу собираться.
Святоша задумался. На лице его отразились адские муки. Похоже, мыслительный процесс для Мудрейшего был в новинку. Затем он обратил внимание на мою скромную персону. Так как шрамы на лице и теле не зажили, в его взоре я читала только неприязнь, однако заговорил Мудрейший достаточно учтиво.
– Дочь моя, все в этом мире скоротечно. Не торопи дни свой. Отдохни от мирской суеты. Погости у нас. Мы буде только рады тебе, и разделим с тобой хлеб и кров. А теперь, иди и укрепи свой дух в молитвах о господе нашем. Да снизойдет на тебя благодать, – и своеобразно перекрестил меня напоследок.
Вот и весь наш разговор. Страхи оправдались. Тем не менее, мириться с этим я не намеревалась.
Я тоскливо созерцала стены окружающие монастырь со всех сторон. Толстенные. Сделаны на совесть. Тараном не с первого раза возьмешь. Заклинанием, может, получилось бы, но беда в том, что сил теперь как кот наплакал. Интересно, что там с моими ребятами!? Живы ли?
Трудолюбивые монахи, не покладая рук, вскапывали грядки, сажали, окучивали, поливали. Весь монастырь вышел в сад, для совместной трудовой повинности, не жалея ни рук, ни спин.
И глаз они тоже не жалели!! В недалеком будущем их всех ждало косоглазие. Среди этих похотливых козлов я чувствовала себя, как грешник на раскаленной сковородке. Их даже моя опаленная рожа не страшит. Срам какой. Пусть только попробуют в келью без спроса проникнуть, я им весь монастырь по камешкам разнесу.
Святой трудоголик, копошащийся в земле возле меня, устало вздохнул. Кряхтя от натуги, поднялся. С хрустом потянулся, и воздал хвалу Господу.
– Что же здесь все-таки происходит?– слишком громко спросила саму себя.
Смиренный инок удивленно посмотрел в мою сторону. Я смутилась. Подозрительно стрельнув глазами по сторонам, облегченно вздохнула. Вроде, больше никто не слышал.
– Простите, – пробормотала я, и удалилась в келью.
***
Я сидела и грелась у очага. Веточки весело трещали, но тепла давали мало. Скудная одежонка не защищала от непогоды. Дождь зарядил с утра, а к вечеру стал еще злее. Я поежилась, бросила в огонь еще горсть щепок. Пустые холодные стены навивали тоску.
В дверь настойчиво постучали. Кого несет в такую погоду? Не хочу никого видеть. Но в дверь продолжали стучать.
– Войдите,– раздраженно крикнула я.
Пожилой монах робко протиснулся в дверь. Капюшон скрыл его лицо. Я удивленно приподняла бровь.
– Добрый вечер, брат. Что заставило вас покинуть теплую келью и придти ко мне?
– Дела, дитя мое, дела! – голос монаха напомнил мне скрип несмазанной двери.
Противный и режет слух. Монах откинул капюшон, и пристально посмотрел на меня. В его облике было что-то хищное: костлявое лицо, ястребиный нос, губы тонкой полоской образовали что-то наподобие рта, старческие выцветшие, мутные глаза, но взгляд ясный.
– Присаживайтесь, – махнула рукой в сторону стула. – Дело срочное, раз ливень не остановил вас. С кем имею честь разговаривать?
– Отец Демитрий.
– Очень приятно. Мое имя Виринея, будем знакомы. Что привело вас ко мне?
– Вам необходимо бежать, – в голосе преподобного зазвучал металл.
Я с интересом посмотрела на гостя. Прямо читает мои мысли.
– Почему же, святой отец?
– Все, что я скажу – чистая правда, и страшная тайна. Поклянитесь, что будете молчать,– взгляд отца Демитрия блуждал по комнате, то ли выискивая "жучки", то ли скрытую видеокамеру. Их не было. (Сама проверяла.)
– Я клянусь вам, святой отец, ваша тайна уйдет со мной в могилу (надеюсь, до этого не дойдет).
– Превосходно. Слушайте, и запоминайте!
Монах откинулся на спинку стула. Голова его опала на грудь. Мне показалось, он задремал. В ушах нарастал уже знакомый гул. К запаху сырости примешался аромат миндаля. Странный запах для этого мира. Дикая боль полоснула руки, и покрытое ожогами тело, заныло, предвещая веселую ночь. Брат Демитрий резко вскинул голову, и посмотрел на меня пустыми, ничего не видящими глазами. Яркий свет ослепил меня. В горле застрял рефлекторный вскрик.
Как только глазам вернулась способность видеть, я обнаружила, что стою в огромной темной зале. Черные мраморные колонны образовали круг. Мраморный узор на полу сформировал кровавую пентаграмму, в центре которой, обхватив колени руками, сидел человек. Из одежды на нем черные бриджи и сапоги. Сам же пленник ни молод, ни стар, но седые волосы спадают до поясницы. Лицо скрыла тень.
Тринадцать монахов в позе лотоса сидят вокруг пентаграммы, на распев читают заклинание. Сила ударила по моим расшатавшимся нервам отбойным молотком, что пришлось отступить на шаг.
– Во славу Господа нашего, ты откроешь мне тайну, чернокнижник, – взывал настоятель с безопасного расстояния, за приделами магического круга, – Очисти свою душу от скверны. Открой сердце любви.
Мудрейший бегал кругами и алчно взирал на мужчину. В его поросячьих глазках читалось предвкушение.
– Никогда, – гордо отвечал пленник.
Он был спокоен и надменен. Если, конечно такие характеристики можно причислить пленному.
– Тогда, ты вечно будешь гнить здесь. В один прекрасный день, я узнаю тайну, и Господь наш возрадуется.
– Ты, свинья, – тихо и уверенно произнес мужчина, – Ты сам не веришь в Господа! Твой путь – путь в ад! И ты будешь гореть вместе со мной.
– Богохульник. Ты пожалеешь, что родился на свет, – взвизгнул настоятель.
Монахи, закончив петь, смолкли. В зале повисла гнетущая тишина. В ушах нарастал гул, а тело свело болезненной судорогой. Пленник взвыл, мышцы плеч и спины вздулись от напряжения. Шум в ушах стоял невыносимый. Я перестала, что-либо слышать. Руки горели от боли. Несчастный без сознания рухнул на пол. Яркий свет ударил по глазам.
Я сидела в родной келье. Сердце отбивало чечетку, а боль волнами разливалась от груди к рукам. Шум и судорога исчезли. Монах сидел напротив. Его лицо было мрачным, но взгляд стал осознанным.
– Я был там. Ты видела его моими глазами. Мы совершили большой грех, за который нет прощенья. Шесть лет назад в ворота постучали семь рыцарей-магов. Они попросили укрыть их от непогоды. Максимилиан радостно согласился. В ту же ночь все, кроме одного, были умерщвлены. В живых оставили самого молодого. (как ему показалось) Его спрятали, скрепив сильным заклятьем. Много раз он пытался бежать, но тщетно. Он и по сей день под монастырем, в зале Вечной Тьмы.
– Как туда проникнуть?
– В зал ведет только одна дверь. Эта дверь за часовней. Чтобы разрушить заклятье нужно произнести: Из тьмы свет родился, тьмой свет поглотился. А затем наоборот. Теперь я сказал все.
На моих глазах монах потерял четкие контуры и начал растворяться. Мир ему и покой. Он сделал все, что мог.
– Аминь.
***
Туннель многократно ветвился, убегая вглубь. Лабиринт имел неприятную особенность, выводить на пройденные тропы и открытые двери. Если к утру я выйду к залу – это будет чудо! В коридорах царил полумрак. Единственный источник света: магический туман. Он стелился по полу, излучая холодное голубое свечение.
Не знаю, сколько уже проползала по этим коридорам, но не меньше пяти часов это точно. "Черт. Где же этот распроклятый зал?"
– Эй, кто ни будь?
Стены затрещали. Меня слегка припорошило песком. Потолок значительно приблизился к макушке. Интересный эффект. Не буду даже думать, что бы произошло, не имей я рост метр шестьдесят?! Сотрясение мозга гарантированно.
Будем продвигаться молча. В крайнем случае, перекинусь мыслишками. Хотя, телепатия не мой конек!
В конец, отчаявшись найти выход, я обнаружила одну не тронутую дверь. В сердце зародилась надежда. Вдруг, та самая? Уставшая от долгих поисков, как наивная дурочка рванула цепь, заменявшую дверную ручку.
Как же меня скрутило! Корчилась у двери, способная только открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Еще недавно была уверена, что о боли знаю все. Боль, которую я испытывала теперь, даже описать слов не хватит. Эта боль с большой буквы.
Действие заклятия было сокрушительным. Ничего подобного раньше я не встречала. И не удивительно, второй курс мало знает о высшей магии Тьмы. Спасибо Табиру-Таи, преподавателю Боевой Магии, научил молниеносно ставить блок от всех видов агрессивной магии. Это меня и спасло. (А может, и нет!)
Откатившись в сторону, взглянула на дверь. Та горела алыми и черными нитями, переплетающимися в пентаграмму с изображением демона страданий. Магия Магистра Некромантии. Удивительно, что жива осталась!
Превозмогая боль, поднялась на ноги. Потолок сливался с полом, пол неумолимо тянул к себе. Надо взять себя в руки. Мне еще дома ждут.
Необходимо произнести контр заклинание, но при этом может обрушиться потолок. Как вам перспектива быть раздавленным в лепешку? Оставаться в коридоре мне тоже не резон, придется рискнуть.
– Из тьмы свет родился, тьмой свет поглотился, – произнесла первую часть заклинания, хватая цепь обеими руками, и, что есть мочи, потянула на себя. Дверь бесшумно открылась. Она не дала рухнуть потолку на мою дурную голову. Я на четвереньках вползла внутрь, и дверь за моей спиной закрылась. Заметьте, я ее не закрывала!
– Тьмой свет поглотился, из тьмы свет родился, – закончила уже в зале, встав во весь рост, и созерцая кромешную тьму. Тут надо уточнить, это тьма возникла исключительно у меня в глазах.
Зал вздрогнул. По стенам поползли трещины. Из трещин пролился мягкий золотистый свет.
– Что-то ты долго!? – встретил меня хриплый насмешливый голос.
– Прошу прощения?! – удивилась я.
– Ты мог и поспешить! – тот же голос.
– Не стоит хамить.
– А разве я хамлю?
– Если вы продолжите в том же духе, мне расхочется вас спасать.
Я была очень недовольна. Висела на волоске от смерти, а он еще и жалуется. Пусть радуется, что вообще пришла.
– У меня и так все тело обожжено, – буркнула я.
Вот тут-то он соизволил внимательнее посмотреть на меня. Его передернуло. Не знаю, что именно искал, но это что-то ему очень не понравилось. Я же с интересом изучала пентаграмму, чьи линии были нарисованы человеческой кровью.
– Простите мое невежество. Долгое общение с монахами напрочь искоренило во мне хорошие манеры. Мы не знакомы. Меня зовут Асот Морт я Некромант.
– Виринея. Адепт Школы Магов. Поговорим позже.
– Вы женщина?
– Пока нет, – съязвила и тут же прикусила язык.
Ничего себе подробности я себе позволила. Раздраженно шикнула:
– Помолчите. У меня голова болит.
– Конечно. Сотрите кровь с одного угла пентаграммы, и я свободен, – согласился он, и прозвучало намного мягче, чем раньше, – Но поторопитесь, через несколько минут Максимилиан явится сюда. Вы задержались, и у нас осталось мало времени.
– Вы опять… – однако, я обратила внимание, как пленник неожиданно перешел на Вы и голос его приобрел оттенок интереса. Я не знала радоваться этому или злиться.
Асот в комичном жесте протеста замахал руками. Пора действовать. Лоскут хламиды заменил тряпку. Кровь поддавалась с трудом. У меня кружилась голова, но не чувствовать его пристальный, внимательный взгляд я не могла. Меня даже передернуло.
– Прекратите.
– Прошу прощения, – смутился он, но смотреть не перестал.
– Прошу Вас. Вы отвлекаете меня.
– Вам больно?
– Оставьте свою заботу при себе, – раздраженно ответила я.
– Откуда у вас ожоги?
– Драконы напали на корабль.
Понимаю, что хамлю. Но избавится от ощущения, что он выуживает информацию, не могла, и по этой причине злилась.
Удалось отковырять один угол. Но только он сделал шаг за приделы пентаграммы, как в зале стало яблоку некуда упасть. Монахи заполонили все пространство. Настоятель стоял ближе всех. Его толстые щеки раздувались от гнева, поросячьи глазки метали молнии. Он не находил слов, только больше дул щеки, не хуже чем хомяк.
– Ты, ты…
Повторял Мудрейший из Мудрейших, но приближаться к нам побоялся. Асот не терял времени даром. (В отличие от меня!) Он создал мгновенный портал, что меня удивило, ведь по правилам у пленника не должно быть таких сил. Но задумываться об этом не резон. Нужно сматываться. Подобные порталы действуют только на одну персону, по этой причине Некромант крепко прижал меня к себе. И в доли секунды я отметила, что идеально вписалась в его объятья, даже маленький рост и телосложение, все, словно рука и перчатка. О чем это я думаю!
– Держись, – прошептал он мне на ухо, и мир разлетелся на тысячи осколков.
Еще одна тайна!?
Утро в деревне начинается с петухов. Они-то меня и разбудили. Но желудок не даст мне соврать, аппетитные запахи, витавшие в воздухе, тоже были причиной пробуждения.
После того, как мы с Асотом совершили переход, наш путь лежал в ближайшую деревню. Слава богу, деревня оказалась людская. Нас приняли с распростертыми объятьями. Напоили, накормили, и спать уложили.
Сладко зевая, с удовольствием потянулась, похрустывая суставами. Никогда не думала, что так приятно спать на лежанке. Хотя не удивительно, после аскетической постели в монастыре, даже мать Сыра-Земля мягче пуха покажется.
Асот встал до зари и куда-то слинял. Таинственная личность, даже для некроманта. Ну, а имя у него, скажу я вам! В моей голове было много вопросов относительного того, как он с такой Силой попал в плен к какому-то ничтожному настоятелю. Теперь выспавшись и отдохнув, я слабо верила всей истории, что рассказал мне дух монаха. Он, конечно, мог и не знать всего, что скрывает сам некромант.
Я немного понежила свое обнаженное тело в лучах зарождающегося солнца, затем протянула руку за своими вещами, но в место ободранной сутаны, в моих руках лежала домотканая рубаха и юбка. За дни, проведенные в монастыре, мне не представилась возможность, чему-то от туши порадоваться, но теперь мои губы сами растянулись в самой счастливейшей улыбке.
Хозяйка раздувала огонь в печи, и не заметила, как я вошла. Я села на скамью. Хозяйка обернулась, и охнула при виде меня. Однако вскоре на ее лице снова заиграла улыбка.
– Ох, и напугала ты меня. Что тень. Хорошо ль спалось, красавица?
– Хорошо, – откликнулась я, с сомнением кинув взгляд на женщину.
Может она близорукая?
– Чегой-то тревогой твои очи полны?
– Нет ли, хозяюшка, у тебя зеркала или начищенного железного блюда?
– Как не быть! Есть.
Женщина протянула мне небольшое зеркальце. Оно было весьма красивое: ручка покрыта витиеватыми узорами, а сам ободок инкрустирован драгоценными камнями. Я настороженно посмотрелась в него. Моему удивлению не было придела, когда я увидела свое отражение. Мое лицо очистилось, не только от шрамов, но и от прыщей. А кожа стала гладкой и бархатистой, с нежным румянцем на скулах. Я беглым взглядом окинула обнаженные участки кожи – ни следа ожогов. Как я раньше не заметила!!!
Вот теперь я не сомневаюсь, что вся история в монастыре пошита белыми нитками, и пошита наспех. Знаете, я уверена, даже если попытаюсь, на свой страх и риск, приставить к его горлу нож, он не расколется и найдет подходящий ответ, чтобы меня успокоить.
– Спасибо, Марья Андреевна, я видела достаточно.
– Да не за что. – И женщина убрала зеркало в сундук.
Наверное, приданное дочери Настасье. Вроде так зовут. Если не перепутала?!
– А где Асот?
– Парень твой, до петухов, в город ездил. Коней вам купил. Добротные кони в нашей округе таких днем с огнем не сыщешь. Норовистые, сильные. А тепереча, в конюшне с Петром лясы точит.
– Спасибо, Марья Андреевна, за хлеб и соль. А за вещи поклон вам до земли,– насытившись, вставая из-за стола.
Женщина только улыбнулась, и вернулась к выпеканию пирогов. Замечательно. Интересно, с каких это пор он мой парень! И откуда у Асота деньги? Пришли мы сюда налегке. На нем вообще кроме сапог и штанов ничего не было. А тут едет в город, покупает лошадей. Да еще не каких ни будь, а самых лучших. Уж крестьяне знают в этом толк! Не мужчина, а одна большая загадка.
В конюшне пахло сеном и лошадьми. Два прекрасных вороных жеребца стояли бок о бок, деликатно уминая стог сена. Они были совершенны: глаза блестят, шкуры лоснятся, гривы и хвосты вычесаны волосок к волоску. У меня даже дух перехватило. Это не могут быть они! Это не они. Но других лошадей в конюшне нет.
Асот стоял, подперев косяк, и вел с Петром незатейливый разговор. Некромант выгладил молодцом, гладко выбрит, волосы вымыты, перевязаны в косу, где-то раздобыл добротные штаны, рубаху и накидку, а вот сапоги оставил прежние, (может, размера не нашлось?). Смотрелся он вполне обыденно. Мужчины не обратили на меня никакого внимания. Ну, и не очень-то хотелось!
Я робко приблизилась к животным. Конь, что стоял ближе ко мне удивленно поднял голову. В его глазах мелькнула настороженность, тем не менее, это не помешало ему обнюхать меня с ног до головы. Закончив таможенный осмотр, конь доброжелательно фыркнул, и уткнулся мордой мне в плечо. Мы друг другу понравились.
– Он твой, – подкрался сзади Асот.
– Правда? – не веря, спросила я.
– Да.
Асот поглаживал гривы животным, что умиротворяющее действовало на них… И на меня. Я внимательней пригляделась к этому "человеку без возраста": высокий, статный, не в пример мне подтянутый и энергичный. Глаза, холодные и острые как лезвие бритвы, и цвета такого же – холодного. В нем чувствовалась внутренняя мощь, по-другому и сказать нельзя. Об источниках магии я знала многое, но, то была Сила иного рода. Она исходила из него нескончаемого потоком, и была своенравна и неуправляема. Волны его магии соприкасались с моими, заставляя ежится в необоснованном страхе, и жажде познания. Пред ним я ощущала себя беспомощной и совершенно неуверенной в своих силах. Страх в купе с неуверенностью, это то, что я терпеть не могу. Хотя что, в общем-то, я о нем знаю?
– Как их зовут?
– У них нет имен. Назови так, как тебе заблагорассудится.
Я посмотрела на своего коня (что и без знания коневодства можно было понять), нахмурилась. Задача не из легких. Лошадей у меня раньше не было, а о кличках знаю только по любовным романам.
– Я не знаю, как его назвать. Может со временем имя само найдет нас?!
– Разумно.
– Куда мы теперь? – спросила, подозревая, что многое еще будет не сказано.
– Тебе через горы на юг к Стоице, столице Рога. Мой путь лежит в Темные миры.– Ровным голосом произнес Асот, и чиркнул взглядом по моему плечу, точно испугавшись, что я увижу истинный ответ в его мутных глазах, – До подножья гор я провожу тебя. Дальше сама.
– Если я правильно помню географию Трона, то прежде чем я попаду в Лильтинур, мне придется пересечь немало километров по проселочным дорогам.
– Да, так оно и есть. Я купил карту, и обозначил маршрут.
Он протянул мне кусок олений кожи, на которой была искусно изображена местность от Стоици до Лильтинура. Я с благодарностью приняла его. Но у меня возник вопрос, откуда Асот столько знает об этих краях и, о пункте моего назначения? Вроде, разговор на эту тему я не заходил? Боже, от вопросов скоро голова лопнет.
– Асот?
– Ни каких вопросов. Просто поверь мне. Я желаю тебе только добра, – в его голосе звучала невысказанная грусть.
Он протянул мне три монеты серебром. Пришлось их принять. Денег то у меня нет, и не было никогда. Пока учишься в школе магии все можно достать иным путем.
