Текст книги "Виринея - боевой маг (СИ)"
Автор книги: Альвина Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Альвина Волкова
Виринея – боевой маг
История о девушке со способностью влипать в неприятности: Виринея узнала о своих врожденных способностях случайно. Банально поехала навестить бабушку. А встретила говорящего кота Василия. Пошла с ним к избушке на курьих ножках, и, в конце концов, поступила в школу Магии и Целительства. Ну, вроде бы и все… Ан, нет – это только начало.
Часть 1
Вместо предисловия.
Потянулась, и зло взглянула на кипу бумаг. Старые фолианты, свитки, конспекты и книги. Всё это мне нужно выучить за два месяца! Невозможно!! Нужно.
– Учи. Учи, – мяукнул серый кот.
– Иди ты, – фыркнула на любимца, безнадежно пытаясь вызубрить заклинание малого ветра. Мой любимец здоровенный серый кот. Зовут его Василий или просто Вася. Василий не обычный кот, а говорящий. Его предком (по его же словам) был сам Кот – Баюн. Врет наверно.
Молнией он взметнулся на стол, добавляя беспорядок в бумажный хаос.
– Что ты сказала? ЧТО сказала? А ну повтори. Я для нее… А она… "Иди ты"!! А кто тебя в школу магии устроил, на вступительных экзаменах помог!? Что бы ты без меня делала?? Молчишь!!
– Училась бы как все, и ни какой магии. Может, я не хотела быть магом, – тут, конечно, покривила душой. Магом я стать хотела, только не таким трудом. Однако без труда, не вытащишь и рыбку из пруда, как гласит старая пословица, что, как не прискорбно признавать, есть непоколебимая истина.
– Вот и благодарность! Я во всем виноват. Дура ты, вот кто, а на других сваливаешь… – взвыл Василий, и смолк, в ужасе округлив и без того огромные глаза. Попятился, прижав уши к голове и поджав хвост.
– Что ты. Что ты. Я же пошутил. Так вот с языка сорвалось. Ты же меня знаешь. Язык болтливый. Детство трудное… Сиротинушка-а… – договорить Василий не успел. Не зря он испугался, в гневе за себя не ручаюсь.
Короче, мои глаза полыхнули огнем. Поднялся ветер, и ворох бумаг взметнулся к потолку. Только мысль об Ионе Вадимовне вернула меня на грешную землю. Иона Вадимовна школьный библиотекарь и потомок Медузы Горгоны. Её сердить не стоит. За книги влетит, мало не покажется. Щелкнув пальцами, я вернула все на свои места.
– Ну, ты мать, даешь! – откуда-то из-под кровати мяукнул Василий.
– Ты меня не зли, и прятаться не придется.
– А кто прячется? Я не прячусь. Апчхи, – Вася весь в пыли и паутине выполз из-под кровати.
Ох, и влетит мне на экзаменах. Кто-то учится, не покладая рук, а я только и знаю, что летать на посиделки к эльфам. Вот и результат! Из всех заклинания я знаю от силы десяток. Мама роди меня обратно!
– Ну, ведь можешь, – мурлыкнул Василий, вылизывая шерстку, – ты только не волнуйся, и все будет хорошо.
– Вылечу я.
– Ты постоянно так говоришь. Два года отучилась, а ума не прибавилось. Шучу! Шучу!
– Вот выгонят меня, тогда помяукаем. А какой разгон бабушка устроит! Даже подумать страшно!
Я откинулась в кресле, и предалась не радостным размышлениям. Мне не хотелось бы попасться бабушке на глаза, особенно если меня выгонят. Она всеми фибрами души была против моего обучения в школе магии. Елена Никаноровна природная ведьма с весьма незаурядными способностями и тяжелым характером. Она, конечно, пока не подозревает, что мне таки удалось поступить в школу, но за этим не застоится, не попусту же говорят – слухами земля полниться.
– Вась, сходи в буфет.
– Вот так всегда.
– Давай, давай. Не ленись. Вон живот наел. На стул с трудом вскарабкиваешься.
– А сама не можешь?
– Иди, лоботряс. Дважды не повторяю.
– Вот, еще и обзывается.
– Топай, и не мяукай. Совсем от рук отбился,– проводила кота взглядом, и уткнулась в книгу.
Избушка на курьих ножках или Встреча.
Старенький автобус нещадно трясло на ухабах. Ржавая таратайка, казалось, вот-вот прикажет долго жить. То справа, то слева мелькали деревья. От обилия серо – зеленых пятен, вперемешку с выхлопными газами становилось дурно. Деревенские бабы, привыкшие ко всему, ржали на весь салон, горланя похабные частушки.
Я, серо-зеленая от духоты и тряски, четвертый раз приложилась к целлофановому пакету. Мама, я хочу домой! Мой желудок определенно сегодня взбунтовался.
– Тебе нехорошо? Может молочка? – от доброты душевной предложила тетя Вера.
C мученическим стоном деликатно отказалась от "молочка". В глазах поплыли круги. Завтрак уже километров пять назад покинул желудок. В лучшем случае меня ждала смерть, в худшем деревенский медпункт. Не знаю, что хуже.
Не заметила, когда остановились. В автобус фурией ворвался коренастый мужичек.
– Вылазьте, курвы, приехали,– рявкнул дед Кондрат, хлопая водителя по плечу, и с чувством пожимая руку. Видно Иван опять ящик водки привез.
– Ты, Кондрат, не кричи. Мы и сами с усами, – усмехнулась тетя Вера.
– Все вы бабы одинаковы. Лишь бы поспорить.
Наконец-то, СВОБОДА! Деревенские рванули к выходу. Под мышки выносили меня вместе с чемоданами. От яркого солнца зарябило в глазах. От едкого запаха навоза передернуло.
Меня никто не встречал. Но этого следовало ожидать. Елена Никаноровна нежных чувств ко мне не питала, так же как и я к ней. Не знаю, любила ли моя бабушка, кроме самой себя хоть кого ни будь?
– Старая карга. Когда у ней совесть проснется? – всплеснула руками тетя Вера,– Сашка снеси сумки до дома. А я Виринею провожу.
– Не стоит беспокоиться. Я и сама дойду.
– Не спорь. Пусть эта карга хоть слово скажет. Я её…
– Хорошо, – отмахнулась, прекрасно сознавая, что от тети Веры так просто не избавишься. Коли сказала, проводит, значит, проводит. Блин! Ей же хуже.
Солнце стояло в зените, когда мы добрались до ветхой бабкиной избушки. Точно иллюстрация к пословице: "Ничего не знаю, моя хата с краю", избушка располагалась у кромки леса. А если встать к строению спиной, то за холмом можно было увидеть деревянную церковь с колокольней и мрачные кресты местного кладбища. Поговаривали, что кладбищу уже четыреста лет. Но я в это не верю. Много чего говорят деревенские после стакана.
У бабушки странное чувство юмора, поселиться рядом с кладбищем. Пейзаж, я вам скажу, Кинг отдыхает. Особенно ночью, когда воют волки. Воют то красиво, да страшно до колик.
Калитка скрипнула, предупреждая о моем появлении. Старый пес глухо залаял, но подойти не посмел. Громадный кобель породы кошкодав обычный, сколько себя помню, оставался одинаково облезлым, противным и вонючим, точно само время брезговало прикоснуться к его свалявшимся, сальным патлам.
На крыльце тут же материализовалась бабка. Елена Никаноровна высокая, но очень худощавая женщина. Редкие седые волосы она всегда убирала под косынку. Холодные выцветшие глаза оценивающе пробежали по мне.
– Явилась, не запылилась, – поприветствовала меня бабка.
– Здравствуй, бабушка. Я тоже рада тебя видеть.
Обмен любезностями состоялся. Елену Никаноровну покоробило. Она ненавидит, когда я называю её бабушкой. Требует называть себя по имени отчеству, но от меня она этого не дождется.
– Ну, заходи. Коль приехала, – процедила добрая родственница, – Не на улице же тебе ночевать. А ты Вера иди домой, а то муж, небось, совсем заждался.
В этот момент на забор взлетел черный, как смоль петух, и, что есть мочи, закукарекал прямо в сторону несчастной тети Веры.
– Нечистый. Нечистый, – забормотала тетя Вера, и суеверно перекрестившись, поспешила домой.
– Деревенщина. А ты окаянный кончай голосить, чай не утро. Долго глаза мозолить будешь. Заходи, пока добрая. Герцог заткнись, а то на суп пущу.
Подхватив чемоданы, я втиснулась в дверь. В доме пахло свежим хлебом и сушеным укропом. Моя бабка хотя и злобная старуха, но готовит так, что пальцы съешь, и не заметишь. Жаль, что не часто она балует гостей стряпней, а то гляди, и ее скверный характер на второй план уйдет.
Утром меня разбудил крик того самого черного петуха по кличке Герцог. Глаза еще слипались, но заснуть под эти вопли было уже невозможно. Раздраженно вскочив с лежанки, поплелась к колодцу. Ледяная вода быстро привела меня в чувство.
Бабушка суетилась вокруг печки, демонстративно не обращая на меня никакого внимания. Мой желудок издал громкий и жалобный: "Урк!?".
– Ба! У нас есть что пожевать?
Елена Никаноровна взглянула на меня, как на нищенку просящую подаяния. Ну, нет, так нет. Зачем же так нервничать. Я вышла из дома, и пошла на поиски съестного.
Солнце лениво поднималось в небо. Утренняя роса высыпала на листьях крупными брильянтами. Лес еще спал, но ранние пташки уже пели мне свои песни. Только мой желудок не мог внять красоте, и распевал совершенно другие рулады.
– Доброго утречка, Виринея, – поприветствовал меня пастух, рыжеволосый и долговязый парень, сын Екатерины Павловны, вдовы отставного майора.
– И тебе того же, Егор.
– Значит, не забыла меня, – непонятно чему обрадовался парень.
– Ну, как можно забыть, – всплеснула руками, – Не забыла, и не собиралась.
– Куда путь держишь?
– Бабка с первого дня голодом морит, – пожаловалась я.
– Пошли со мной. Стадо на луг выведем. Там и позавтракаем. Мне мать на дорожку собрала, – потряс перед моим носом сумкой с провизией. Я тут же согласилась.
Стадо (а точнее пара молоденьких телочек и десяток низкорослых овечек) послушно поплелось за нами. Пегая немецкая овчарка заливалась веселым лаем, подгоняла нас и постоянно отстающих телочек.
– Как мама? – спросила я.
– Хорошо. Уже второму жениху отворот поворот дает.
– А что так? Никто не нравится?
– Да нет. Предсказала гадалка, что счастлива в браке будет только тогда, когда откажет она трем ухажерам да в ночь на тринадцатое октября выйдет из дому, и так до утра проходит по лесу. Там ей и встретится суженый.
– Это бред!
– А она верит.
– Кто же ей такое нагадал?
– Как кто? Твоя бабка, конечно!
– Теперь она у меня и будущее предсказывает! Доиграется бабуся однажды.
– Так ведь, что не нагадает, все сбывается.
– Хм.
Неспешным шагом мы поднимались на холм. С вершины открывался чудесный пейзаж. Широкий луг у самого подножия. Туман еще стелился по влажной траве. Пахло свежестью и чистотой. Поглубже вдохнув бодрящий утренний воздух, я прослезилась. Как же все-таки хорошо!
Мы обосновались под одиноким дубом, пустившим корни в самом центре луга. Егор постелил тряпицу, и по-братски поделился съестным. Мы ели с аппетитом, запивая крепким деревенским квасом.
Егор любовался моими голыми коленками. Это, конечно, не плохо, но надо ж и меру знать. От смущения я силилась натянуть короткую стрейчь – юбку до самых пят.
– Слышала, на днях шабаш был. Вроде твоя бабка там гуляла,– заговорщически зашипел Егор.
– Да, брешешь! – на украинский манер воскликнула я.
– Вот тебе крест. Бабка Маланья рассказывала. Шла, говорит, от батюшки Игната. Они с ним беседы мудреные ведут. А время то уж за полночь. Глядь, а у твоей бабки окошко горит. Она-то баба любопытная, в окошко то и заглянула. Смотрит, да диву дается: бабка твоя и ейные подруги над котлом чаруют да слова магические бубнят. Одна ведьма бабку Маланью приметила, да как сверкнет кошачьим глазом. Маланья тут же домой. А на утро нам с маменькой и поведала.
– Нашел, кого слушать! Бабка Маланья только и знает, что помелом своим мести. Вечером рядом с кладбищем пойдешь, не такое померещится. А Маланья женщина одинокая, что ей еще делать, как не сказки сказывать. Ты послушал, а мама твоя, скорее всего, выведывать начала, что да как. Верно?
– Верно, – разочарованно засопел Егор. – Но ты все равно на чеку будь. Вдруг она того, тебя захочет околдовать.
– Да кто ей даст? Я ее родная кровь.
– Кровь не кровь, а голодной тебя оставила.
– Это еще нормально. Видел бы ты, как она на Веронику кричала. Вероника теперь и на сотни километров к бабушкиному дому не подойдет.
Для справки, Вероника это моя двоюродная сестра. Любви у меня к ней особой нет, но ссорится с ней, себе дороже. По какой-то малоизвестной причине Елена Никаноровна люто ненавидит Веронику. Вероника в отместку, на каждое бабушкино день рождение, присылает старой карге корзину белых лилий. У бабки жуткая аллергия на запах лилий. Конечно, по сравнению с Вероникой я хожу в любимицах. Но от этого не становится легче.
Вечером устроили праздник в честь моего приезда. На лесной поляне разожгли костры. В воздухе запахло печеной картошкой и шашлыком. Водили хороводы, пели песни, играли в салки. Короче, скучно не было. Егор бегал за мной, как собачонка. Исполнял все желания и любую мизерную прихоть. Варвара смотрела на меня как на врага народа. Да зачем он мне нужен?! Погуляю недельку и уеду домой.
Ближе к полуночи потянуло в сон. Сказалась выпитая кружка вина. Тетя Вера угостила. Грех отказаться от домашнего – то. Егор проводил до калитки. Чмокнул в щеку, и растворился во тьме. Крякнув, я навалилась на дверь. Надеюсь, меня никто не видел!? В доме встретила гробовая тишина.
– Есть кто дома? Ба!
Ни звука. Я почесала затылок. Мыслей в голове не прибавилось. А еще шум в голове. "Не пьешь, и начинать не стоит" – говорила мне мама. Как же она права.
– Ну, кто не спрятался, я не виновата.
В печи мирно потрескивали дрова. На столе тазик с салатом и бутылка "Столичной"… Sorry, и трехлитровая банка рассола. (Я определила его по характерному запаху).
Старая карга с молодых ногтей в рот не брала, следовательно, у нас гости. Вопрос! Кто мог наведаться к бабке? Ни каких толковых идей на горизонте не наблюдалось. Решив воспользоваться ситуацией, пожевать салатику, села на скамью.
Но тут же вскочила. Со скамьи, на меня смотрел настоящий монстр. Серый котяра, размером с новорожденного теленка. От вида оскалистой улыбки мои волосы встали дыбом, и я что есть мочи завопила.
– Кончай орать, дура, – был мне ответ.
На, что я заголосила громче.
– Оглушишь, нафиг. Угомонись, истеричка, – взмолился кот, тщетно силясь меня перекричать.
Протрезвела моментально. От страха, рьяно устремилась к двери, но споткнулась, и неласково поцеловалась с полом. На миг потемнело в глазах. Звезды закружили хороводы над моей несчастной головой, весело улыбаясь кошачьими мордами.
– Допрыгалась?! Не ушиблась? Ты ложку ко лбу приложи, говорят, помогает.
С минуту полежав не двигаясь, я приподняла голову от пола. Рядом сидел кот. Он жалостливо смотрел на меня и явной агрессии не проявлял. Кот смахивал на раскормленного чау-чау, только до неприличия здоровый. Морда слегка приплюснутая, уши треугольниками, хвост трубой. А так, вылитый чау-чау.
– Полегчало! Это хорошо, – растягивая слова, заговорил кот, – А то твоя бабка из меня суп сварит.
Определенно я стукнулась сильнее, чем мне показалось. Все, никакого вина, никаких гулянок. Крепкий сон и здоровый образ жизни.
– Что молчишь? Воды в рот набрала,– вопрошал кот.
Мне надо к врачу. Может у меня сотрясения мозга? Знаете, а это даже забавно.
– Да говорящий, говорящий я, – устало мяукнуло серое недоразумение.
– Мне что-то не хорошо. Мне нужно лечь, – заключила я.
Тут кот поднялся на задние лапы, и, с умудренным видом, подошло ко мне. Положил лапу мне на лоб и констатировал факт:
– Иди спать. Утро вечера мудренее.
Что я и сделала. Шизофрения подождет до утра. А пока сладко, сладко поспать. "Спокойной ночи, Виринеечка. Добрых тебе снов".
Утро вошло в мои сени ласковыми солнечными лучами. На подоконнике сидел недавний знакомый серой масти. Он ел бутерброд от души намазанный маслом. И ел он его, как любой нормальный человек!
– Доброе утро, шизофрения, – пробормотала я в подушку.
Похоже, так просто от этого глюка не избавится. Что же делать? Кот еще не заметил моего пробуждения, и бессовестно продолжал уплетать бутерброд. Не на шутку рассердившись, рявкнула:
– РОТА ПОДЪЕМ!!!
Эффект был моментальный. Кот поперхнулся и закашлялся. Бутерброд выпал из его лапы.
– Шлеп,– это бутерброд встретился с полом.
– Кто же так делает?!! – возмутился кот.
– А я с глюками не общаюсь.
– Я не глюк, а далекий потомок Баюна. Зовут меня Василий. А вы, Виринея Васильевна (простите за каламбур, так получилось), ведете себя просто ужасно.
– Он еще и имя мое знает, – взвыла я. – Я схожу с ума.
– Ты не сходишь с ума. Я говорящий кот. Какая же ведьма да без кота? Я товар ценный и редкий. Твоя бабка за меня десять золотых рубликов хотела отдать в свое время. Только я отказался.
– Что?
– В этом году твоя бабка не поскупилась, шабаш на славу удался. Даже Старая Прокофья прилетела на своей избушке. За лесом остановилась. Может еще там?
– Что??
– Я говорю, шабаш хороший был…
– Что???
– Ой, – опомнился Василий, – Ты ничего не знаешь?!! Ох, и влетит же мне. Твоя бабка вычислит, кто рассказал… Мой меч, твоя голова с плеч. Она скора расправу.
Голова пошла кругом. Моя бабка ведьма?! Вот это номер. Конечно у нее много странностей… Но ведьма! Это уже через край.
Кот наяривал круги вокруг табурета, и причитал о не прожитых летах:
– Ах, я горемычный. Дурень неотесанный. Сварит из меня Елена Никаноровна суп, да сама и съест.
– Не мельтеши.
– Бедный я, бедный. Никто не пожалеет. Никто слова доброго не скажет…
– Не мельтеши.
– Горе мне горе, глупому, – завывал кот.
– ЗАТКНИСЬ,– взревела я.
Василий замер. Его глаза выражали неподдельный испуг. Я поднялась с постели.
– Спокойно. Все будет путем. Разберемся.
Молниеносно оделась, удивив даже саму себя. Василий покорно сидел и ждал.
– Пошли. Здесь оставаться не безопасно,– скомандовала я.
Кот подчинился. Мы пошли по затоптанной дороге вглубь леса (любопытно, где это бабулю черти носят, да и пес куда-то смылся?) Похоже, мне понравилось быть шизофреником.
– Если кого-нибудь встретим, претворись собакой. Понял?
– Да.
Егор настиг нас, когда мы только вошли в лес. Собака увидела кота, и боязливо попятилась назад. Василий заурчал, и вжался в мои ноги. Затем вспомнил, о чем я его просила, сел на задние лапы и душевно тявкнул пару раз. Обалдеть!! У бедной овчарки шерсть встала дыбом, а глаза повылазили из орбит. Будь у нее возможность, за сердце бы схватилась.
– Интересная собачка. Что за порода?
– Чау-чау.
– А-а! – с мнимым пониманием протянул Егор, – Куда идешь?
– В лес. Ягод пособирать.
– Без лукошка.
– И что?
– Я с тобой пойду.
– Да я одна хочу.
– Нет одну я тебя не пущу.
Егора с собой брать нельзя, это факт. Но как от него избавится? Я посмотрела на Василия, но тот пытался вывести собаку из ступора, и не обратил внимания на мои знаки SOS.
– Хорошо. Пойдешь со мной. Но я иду на болота. Морошки захотелось,– не зря же с собой резиновые сапоги взяла. (Ну, вот кто скажет зачем!?)
Егор сразу сник. Даже посерел слегка. Болот он с детства боится. Однако упрямо поплелся за мной. Вопрос, насколько его хватит?
Василий бросал на меня не двусмысленные взгляды. Я только пожимала плечами. Что я могу сделать? Взашей Егора гнать? Может бабке наябедничать. Ладно. Придумаю что-нибудь.
***
– Как ты могла!? Этого я от тебя не ожидал!! – возмущался Василий.
– Смогла же, – буркнула через плечо, и ускорила шаг. Кот битый час зудил об одном и том же, – Он сам во всем виноват. Я его просила уйти? Просила! Послушал он меня – нет!
– Бедный, бедный мальчик. Он не заслужил такого отношения, – причитал Василий.
– Что сделано, то сделано.
– Ты поступила ужасно.
– Зато эффективно, – серый зануда начал раздражать: – Слушай, закругляйся. Прекрати меня пилить, точь в точь как моя мама. Ты не моя мама! Ну, свалился Егор в болото. Нахлебался водички. Но не утонул же. Жив – здоров, пошел домой. Этого я и добивалась.
– Ты поступила неправильно.
– Что ты заладил: "неправильно, неправильно". Кто сказал, что будет легко. Егор, скорее всего уже дома на теплой печке. А, то, что это я ему подножку поставила, знать ему конечно не стоит. Если только ты не проболтаешься, – угрожающе зашипела я.
В любом случае, я его и вытащила. Егор так трясся у кромки болот, что мне, сперва, стало жаль его, но, увы, дело есть дело.
– За кого ты меня принимаешь?
– За кота. Теперь либо ты сворачиваешь тему, либо я иду домой.
– Хорошо.
Василий гордо поднял голову и пошел вперед. Изредка он бросал в мою сторону осуждающие взгляды, но хранил при этом гробовое молчание. До чего же напыщенный тип. Сам ничего делать не желает, а осуждать, так, пожалуйста. Я устало покачала головой. Мы шли уже второй час подряд. Я с трудом ощущала свои ноги, меня покусали комары, и я зверски проголодалась.
– Нашел!!! – завопил Василий от куда-то из-за кустов.
Раздвинув ветки кустарника, я с удивлением узрела утопающую в высокой траве избушку на здоровущих курьих ножках. Шик!!! Раз уведешь, не забудешь никогда. Какой раритет, один и без присмотра!
– Вот это окорочка! – восторженно прошептала я.
Сама избушка ни чем более не отличалась от своих безногих родственниц. Ветхая, скрипучая, но до неприличия обычная.
– Вася, – все еще шепотом позвала кота.
– Что?
– А как, того, нам внутрь попасть?
– Сказку помнишь? – спросил меня Василий. Утвердительно кивнула: – Так действуй!
Я трусливо подошла к избушке. Она не шелохнулась, и даже не подала никаких признаков жизни. Хорошо это или плохо, узнаем позже.
– Избушка, избушка встань ко мне передом, к лесу задом, – как можно более уверенным и громким голосом произнесла я.
Что тут началось!!! То ли избушка со сдвигом попалась, то ли я что-то не так сказала. Может, ей интонация не понравилась. А может и я сама. Пришла незвано, негаданно и еще что-то требую. Но тут она как вскочит. Как закукарекает. У меня сердце в пятки ушло. Что ожидать от разъяренной избушки не знаю. А она давай круги по поляне наматывать. Бежит – пыль столбом. Комья земли в разные стороны разлетаются. У меня столбняк. Стою ни жива, ни мертва. Васька меня за ноги схватил и в кусты. Там мы и залегли, пока избушка не видит. Если она вообще конечно видит!?
А избушка неистовствует. Землей и камнями швыряется. А сквозь кудахтанье нас с Василием всеми отборными поливает, да так, что уши вянут. Короче полный беспредел. Вот тебе и избушка на курьих ножках! Верь после этого сказкам.
Мы минут десять слушали отборную матерщину, пока из леса не вышла миловидная старушка с вязанкой дров. Увидев, что вытворяет избушка, она сбросила ношу и с криками "Стой, погоди, окаянная!" побежала успокаивать куриные ножки.
Сначала бабушка бегала за неугомонной избушкой, размахивая какой-то хворостиной. Затем роли поменялись и избушка начала гоняться за старушкой. Около получаса выясняли отношения бабушка и ее жилплощадь.
Сама по себе ситуация начала забавлять. Усатый трус забрался под корягу, и тихо подвывал.
В конце концов, в схватке победительницей вышла избушка. Она прижала бабушку увесистой лапой к земле, и высказывала все, что накипело в ее скрипучей душе.
Я забеспокоилась. Бабушка старенькая может и не пережить подобного обращения. Решила помочь.
– Василий, выходи из своего укрытия. Нужна наша помощь, – но Василий в ужасе таращил золотые глазищи, точно я просила его сделать что-то совершенно из ряда вон выходящее.
– Трус, – пробормотала я, и вышла из укрытия.
– Прекрати хулиганить. Оставь бабушку в покое, – закричала как можно громче, так как избушка совершенно очумев от свободы, начала плести полную околесицу, не обращая внимания на несчастную бабушку.
Избушка никак не отреагировала на мои слова, что ни на шутку меня рассердило:
– А, ну отойди, куриные мозги. А то по бревнам разберу. Пошла прочь.
Что-то неуловимо изменилось в моем голосе, он стал тверже, увереннее. Появилась нотка властности. Избушка моментально забыла о своей хозяйке, смущенно отошла в сторонку и приуныла.
– Так – то лучше. Там и стой. Вы целы? – спросила бабушку, помогая ей подняться.
– Ох, и загоняла меня, окаянная. Что случилось, в толк не возьму. Точно бес в вселился. Спасибо, доченька. Ка бы не ты!
– Если бы не я, ничего этого бы и не случилось.
– Чегой-то не разумею.
– Васька сказал, если произнести слова "избушка, избушка встань ко мне передом, к лесу задом", то мы сможем войти внутрь. А она как закукарекает.
– Васька – кот!
– Да.
– Чегой-то он тут забыл?! – скорее саму себя спросила старушка.
– Это уже другая история.
– Раньше-то слова заветные надобно работали. Токмо, лет так это десять назад заглянул ко мне адепт школы магов. С тех пор и ведет себя моя избушка как ее душеньке угодно. Еще и говорить ее научил. Токмо одна брань да похабщина. Ты заходи, она унялась. Хорошо ты ее. Давненько я такого не слыхивала,– похлопав меня по плечу, сказала старуха, и тихо захихикала каким – то своим мыслям.
Я поднялась на крыльцо, и последовала за старушкой в дом. Сомнений нет, избушка волшебная. Здесь царили чистота и порядок. Старушка усадила меня за стол, налила щец, картошечки сварила, квас в кружку налила, откуда-то явила на божий свет горячие пироги с клюквой, брусникой, морошкой и грибами.
– Доброго дня, Прокофья Ивановна, – раздался с порога голос Василия.
Если честно, я совсем о нем забыла. Не хорошо как-то вышло.
– И тебе Василий, – проскрипела старушка, – За Виринеей пришел.
Я даже поперхнулась. Значит, она меня знает. Но откуда? Я же не суперзвезда. На плакатах мое фото не красуется. Так откуда?
– Кто же тебя не знает, Виринеюшка, – ласково проворковала Прокофья Ивановна – Ты еще не родилась, а мы уже ведали. Долго твоя бабка тебя от нас скрывала. Но кровь-то не скроешь. Твоя, бабка, Виринеюшка, самая, что ни на есть ведьма. Ведьма она природная, значиться сильная очень. А тебя не зря она прятала. В тебе силы поболе будут. Токмо развить их надобно. Глянь, как избушку мою приструнила! И магических заклинаний тебе не надобно. А слово оно всегда сильнее, коли его в нужное время в нужном месте сказать.
Я остолбенела. Василий уже стянул пару пирожков, и вовсю уплетал за обе щеки. А мне кусок в горло не шел.
– Так я, что ведьма??
– Нет. Силы в тебе есть, а уж как ты ими воспользуешься, это твоя головная боль.
– А учиться как?
– А в эйтом я тебе и помогу. Не зря ж я здесь!
– Так значит, не зря я ее встретил, – воскликнул Василий.
– Не зря. Это судьба ее. И ты тоже часть судьбы. Привыкайте друг к другу. Вам еще долго быть вместе.
Кот подавился пирожком. Закашлялся. Я откинулась назад, состроила гримасу полную муки и страдания.
– О, нет! Только не это. Урок темных духов.
Так все и было. Может, что-то стерлось из моих воспоминаний, но это уже не принципиально. Я учусь второй год с хвостиком. Специализируюсь на боевой магии. Этот тип магии не относится ни к белым силам, ни к темным. На это отделение попадают единицы. Есть несколько способов стать боевым магом: первый, пройти специализированный экзамен; второй, родится в семье боевого мага; третий, родится со знаниями светлой и темной сторон жизни. Я, скорее, отношусь к третьей группе. Во всем соблюдаю нейтралитет. Лишние неприятности мне не нужны.
В данный момент сижу и плюю в потолок. Где шляется этот жирдяй? Его только за смертью посылать. Надоело мне все, прямо до чертиков, надоело.
Я рванула к выходу. Дверь с треском ударилась о стену. Свобода! Ни о чем, не желая думать, спустилась в Общий зал. Общим его назвали по тому, что здесь тусуются все кому не лень.
– Доброе утро, Виринея! – поздоровалась Снежанна.
Длинноногая дриада кокетливо помахала мне ручкой.
– Хай, Вирка!
Не люблю, когда ко мне обращаются с понтом. Я просто прихожу в ярость. Но с местным ловеласом не поспоришь. Девчонки затопчут, а точнее закидают заклинаниями, потом недели две пролежишь в ММП.
– Здорово, Демьян! – поприветствовала, незаметно стрельнув в него заклинанием икоты. Маленькое, не сразу активизирующееся, но очень неприятное заклинанице. Пусть помучается.
Кого интересует внешность Демьяна, пожалуйста, вопросов нет. Рост ниже среднего, брюнет, нос прямой, чуть свернутый на бок, губы узкие, точно ниточки. И, по моему мнению, единственное достоинство Демьяна – его глаза, иссиня голубые, как два глубоких озера.
– Ты где была? Я тебя уже битый час ищу. Почему не была на лекции? – это моя подруга. Зовут ее Афина или просто – Афи. Она валькирия, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Надеюсь, не надо разъяснять какими!?
– Я учила заклинания. Нужна была минута покоя.
– Ты могла бы со мной связаться, – возмущалась Афи.
– Извини.
– И все-таки ты могла предупредить меня!
– Я же сказала, извини! – Афи, порой, бывает такой занудой.
– Вирка, ты что-то скрываешь от нас. Колись, на свиданки ходила? – с ехидством прошептал Демьян. При этом на его лице проступила мерзкая ухмылочка.
– Демьян.
– А, что я! – Демьян невинно захлопал глазами.
– Не серди меня понапрасну, а то не буду подсказывать.
– Ну,… у… у, извини. Раскаиваюсь. Кланяюсь в пояс. Прости меня, глупого. Прости меня, убогого.
– Дай ему затрещину, он и заткнется, – предложила Афи, занеся над его головой руку, – сколько можно терпеть его издевки.
– Девочки, успокойтесь. Демьян просто пошутил. Правда, Демьяньчик!? – сладко пропела дриада.
– Да, – как-то сонно и вяло пробормотал наш герой.
– Вот и умничка, – заворковала Снежанна, ласково поглаживая рукав его куртки.
Я нейтрально улыбнулась. Дриаде все равно кого соблазнять. Это в ее натуре. Пора отчаливать, скоро занятие по защите от темных существ. Опаздывать нельзя.
– Голубки, мы оставляем вас наедине. Встретимся на занятии.
– Хорошо. Пойдем, Демьяньчик. Сегодня такая прелестная погода для прогулки, – и Демьян беспрекословно пошел за ней. Я чуть-чуть позавидовала дриаде. Мне бы так мужиков охмурять!
– Ты что-то надумала, – поинтересовалась Афи, и выжидающе посмотрела на меня.
– Сначала, найдем кота. Васька отправился в буфет, так и не вернулся.
– Может, кошечку встретил.
– Он знает, что после этого произойдет. Вряд ли.
– Тогда пойдем искать. С чего начнем?
– С буфета, разумеется. Я так хочу есть. С утра ни маковой росинки во рту.
***
Битый час мы искали Василия. Но так и не нашли. Неумолимо приближался час занятий. Защита от темных существ, предмет особый. Ведут его семь темных духов. Каждый читает лекцию в свой день. Такое мучение белое отделение ожидает только раз в месяц, а боевые маги мучаются круглый год. Что поделать, специализация!
Мы собрались у дверей Зала Темных Духов. Афи ковыряла зубочисткой во рту, Снежанна подпиливала ногти, Демьян бессовестно дремал у нее на плече (Что она с ним сделала?) Конечно, на моих друзьях боевое отделение не заканчивается. Подперев стену, Горин-гном, перелистывает конспект. Эфирная Сисирин, расчесывает волосы (только в нашем отделении учится дух). Тролль напевает похабную песенку на своем языке.
– Брук, прекрати реветь, отвлекаешь!
– Хгр, от чего?
– От мыслей.
Яринка, такой же человек, как и я, затуманенным взором смотрит на Демьяна. Еще в нашем коллективе есть Норилон. Он родился в семье боевых магов, и по этой причине сильно задирает нос. Он на занятие не явился. Его проблемы.
Наступила таинственная тишина. За дверьми послышался душераздирающий вой. Все поежились. Двери со скрипом отварились. Мы вошли внутрь. По полу струился холодный, липкий туман. Огромные колоны возвышались над нами. Мы поднялись по ступеням в круглую залу. Из освещения, только горящие факелы. Полумрак и холод, царящие в Зале Темных Духов впечатлили бы даже самого закоренелого скептика. Мы встали полукругом.
