Текст книги "Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события"

Автор книги: Алла Краско

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Граф Николай Петрович Шереметев скончался в Петербурге 2 января 1809 года в возрасте 57 лет. Погребли его в Лазаревской церкви, рядом с женой. По воле покойного похороны были скромными.

Князь И.М. Долгоруков, давний его недоброжелатель, сочинил злобные стихотворные «поминки» по Николаю Петровичу:

 
Театр волшебный подломился,
Хохлы в нем опер не дают,
Парашин голос прекратился.
Князья в ладоши ей не бьют!
Умолкли нежной груди звуки,
И «Крез меньшой» скончался в скуке.
 

Позже он напишет прозой: «…Шереметев и по смерти хотел быть предметом удивления и молвы. Он велел себя схоронить в простом дубовом гробе без всякой пышности. Воля его исполнена, но на сей простой гроб более пялили все глаза, нежели на парчовые покрывала… Шереметев рассыпал большие подаяния в монастыри и пустыни. Лучше было бы отдать родным то, что награбил его дед и отец… Добродетель истинная редко входит в каменную душу богача. Он примирялся с Богом окладами на иконы и куполами на храмах…»

Вряд ли так можно оценивать итоги жизни этого человека с подобной трагической судьбой.

Огромное состояние, полученное графом Н.П. Шереметевым от отца и матери, он передал своему единственному сыну. В том числе был и Фонтанный дом.

Глава четвертая
Граф Дмитрий Николаевич Шереметев
(1803 – 1871)

Граф Дмитрий Николаевич Шереметев стал четвертым владельцем родовой усадьбы на Фонтанке. Большую часть жизни он прожил в своем петербургском доме, по его желанию старинное родовое гнездо еще раз кардинально перестроили, и он приобрел тот вид, каким мы его знаем.

Граф Дмитрий родился в Фонтанном доме 3 февраля 1803 года, в самый день именин своей матери, когда церковь чтит память святых праведных Симеония и Анны. Его отцу исполнился уже 51 год, а матери – 34 года. Мы никогда уже не узнаем, был ли мальчик действительно их единственным ребенком – ведь родители графа Дмитрия жили в невенчанном, «греховном» браке много лет.

Через день младенца крестили в домовой церкви Святой великомученицы Варвары, таинство крещения совершили два священника из церкви Симеония и Анны, что на Моховой, в приходе которой находился Фонтанный дом. Восприемниками младенца от купели были, как записано в метрической книге церкви, «адмирал и разных орденов кавалер граф Григорий Григорьевич Кушелев и князя Андрея Николаевича Щербатова супруга княгиня Антонина Воиновна». Обычно восприемниками выступают близкие родственники – бабушки, дедушки, дядья, тетки младенцев. Крестными родителями маленького графа стали владелец соседнего с шереметевским дома, с ним граф Николай Петрович поддерживал тесные отношения еще в 1770-х годах, и жена князя Андрея Николаевича Щербатова, с которым граф Николай Петрович состоял в родстве и считал его своим близким другом.

Художник А.Г. Горавский. Граф Дмитрий Николаевич Шереметев

Рождение наследника стало для графского дома большим праздником, но радоваться этому могли лишь самые близкие люди, поскольку брак графа Николая Петровича и Прасковьи Ивановны держался в тайне. В сохранившемся в шереметевском архиве документе перечислены имена людей, присутствовавших в момент крещения в церкви. Среди них нет самых близких родственников ни со стороны отца, ни со стороны матери младенца. Радость родителей по поводу рождения и крещения сына и наследника графского рода разделили единокровный брат графа Николая Петровича коллежский советник Яков Петрович Реметев, коллежский советник Павел Федорович Малиновский – будущий попечитель новорожденного, домашний врач коллежский советник Осип Яковлевич Лахман, надворный советник Дмитрий Григорьевич Малимонов и отставной Святейшего Синода канцелярист Николай Бем. Двое последних – служащие домовой канцелярии и особо доверенные лица.

Спустя три недели графиня Прасковья Ивановна скончалась, благословив сына крестом с мощами святых и поручив его заботам своей давней подруги Татьяны Васильевны Шлыковой. С этим крестом позднее граф Дмитрий Николаевич не расставался никогда.

Граф Дмитрий Николаевич потом вспоминал некоторые эпизоды своего раннего детства: панинский дом, игрушки, Розовый павильон в Павловске. В Павловск его привозили по приглашению вдовствующей императрицы Марии Федоровны, где он играл вместе с великими князьями Николаем и Михаилом Павловичами.

Когда умер отец, графу Дмитрию Николаевичу не было и шести лет. Отца он почти не запомнил.

Художник Н.И. Аргунов. Граф Дмитрий Николаевич Шереметев в раннем детстве

Несовершеннолетнему ребенку по закону полагалось назначать опекунов. Возглавил опеку над личностью и имением малолетнего графа Д.Н. Шереметева статс-секретарь Дмитрий Петрович Трощинский. Императрица Мария Федоровна, которая осталась верна памяти многолетней дружеской близости между императором Павлом и графом Николаем Шереметевым, дополнительно выбрала в опекуны еще сенатора и действительного тайного советника Михаила Ивановича Данаурова (1757 – 1817), лично ей хорошо известного. Данауров служил управляющим Кабинета Ее Императорского Величества.

Семья Данауровых состояла из главы семейства, его супруги Марии Федотовны, урожденной Веригиной, их пятерых сыновей – Александра, Петра, Николая, Ивана и Андрея. Данауровы поселились в Фонтанном доме и прожили там много лет. Михаил Иванович по-своему привязался к мальчику, заботился о нем как о своем родном сыне. Он скончался в Фонтанном доме в 1817 году, еще до совершеннолетия графа Дмитрия Николаевича. Маленький граф рос вместе с его сыновьями, своими ровесниками. Но это была чужая семья. Однако впоследствии граф Дмитрий Николаевич сохранил добрую память о Данауровых и поддерживал связи с сыновьями Михаила Ивановича, особенно он дружил с Иваном Михайловичем Данауровым, тот стал известным в свое время композитором.

Князь И.М. Долгоруков в своей недоброжелательной манере писал о выборе опекунов: «…Все просились в опекуны к дитяти. Число и даже имена их назначены были в духовной покойного, которая и исполнена. Данауров определен к воспитанию младенца, а императрица вдовствующая, по желанию отца, приняла на себя управление опеки, составленное из семи первостатейных чинов государства, хотя не все из самых достойнейших людей. Сие доказывается выбором Ананьевского, которого публичная молва огласила мздоимцем, выкинут был из сенаторов… Сам Шереметев именовал его в своей духовной. Чему дивиться? Рыбак рыбака далеко в плесе видит… Граф Николай Петрович любил также присвоить чужое. Упадок нашего дома явным тому служит доказательством».

Опекуны определили воспитателей и учителей для маленького графа. Согласно воле отца, выраженной в его завещании, воспитателем при мальчике стал Павел Федорович Малиновский. С семейством Малиновских, как уже говорилось выше, графы Шереметевы были близки издавна. Павел Федорович жил со своим воспитанником до поступления графа в полк. Граф С.Д. Шереметев со слов отца знал, что «…Он любил отца, был человек веселый и хороший… В последние годы жизни имел он слабость к крепким напиткам». У Малиновского был свой дом неподалеку от Фонтанного дома. Когда закончились его обязанности попечителя, граф Дмитрий Николаевич Шереметев подарил Малиновскому усадьбу в Петербургской губернии – мызу Белозерку, где Павел Федорович и скончался в 1832 году.

Другим воспитателем графа Дмитрия Николаевича стал некто Симонен (Simonin), взятый по рекомендации Данауровых. Он привязался к своему воспитаннику, любил его и на многие годы стал частью внутреннего мирка Фонтанного дома. По словам графа С.Д. Шереметева, «…Он был человек хороший, но кто он был – никто, собственно говоря, не знал. Сам он был таинствен, о себе говорил мало; знали только, что он пришел из Франции… после революции, и полагали, что он эмигрант. Он был физик и нумизмат». Одну из комнат дома, где он жил, еще долго именовали «комнатой Симонен».

Мальчик и его воспитатель Малиновский поселились в южной части Фонтанного дома, рядом с церковью и бывшими комнатами Прасковьи Ивановны. Сын его писал, что «...отец жил и учился в комнатах верхнего этажа между церковью и Галереей». В «Завещательном письме» граф Николай Петрович просил сохранить спальню и предспальню в неприкосновенности, но по какой-то причине этот пункт завещания не был исполнен. Летом мальчика увозили на дачу в Ульянку. О том, чему учили маленького графа, писал его сын: «Трудно сказать, как был воспитан мой отец. По обычаю того времени, видимо, налегали на французский язык и литературу: и действительно, отец отлично владел французским языком и наизусть знал французских классиков». Граф Дмитрий Николаевич знал и любил стихи Пушкина, своего современника. Он отлично танцевал, в программу его образования входило и обучение музыке, его учителем был итальянец Сапиенца.

Родственное окружение

Мальчиком граф Дмитрий рос в окружении большого числа людей, но среди них не было близких родственников. Как дитя вопиюще неравного брака, он фактически лишился того нормального семейного окружения, в котором должен расти и развиваться любой ребенок. Родственники со стороны отца не желали с ним видеться, родня со стороны матери такой возможности не имела.

Родной тетке со стороны отца графине Варваре Петровне Разумовской к моменту рождения племянника исполнилось 43 года. Она жила в Москве, отдельно от мужа, супруги были «в разъезде» с 1784 года. Как уже говорилось выше, Варвара Петровна не знала о женитьбе брата и появлении у него наследника до той поры, когда умерла графиня Прасковья Ивановна.

Конечно, опека не могла препятствовать отношениям этого семейства с графом Дмитрием, но их, этих отношений, не было. Каким скандалом кончился один эпизод «родственных отношений» графа Шереметева и одного из зятьев графини Разумовской, расскажем позже.

Имелись и другие родственники со стороны отца – Шереме тевы, принадлежавшие к нетитулованным ветвям рода. Первым среди них надо назвать троюродного дядюшку генерал-майора Василия Сергеевича Шереметева и его семью, с ними и некоторыми другими своими однородцами граф Дмитрий, став взрослым, будет поддерживать добрые отношения.

Но родня со стороны отца была сравнительно немногочисленной. Значительно больше близких родственников у маленького графа имелось со стороны матери. Родной дед мальчика Иван Степанович Ковалев после получения вольной жил в Останкино и умер в 1813 году, когда внуку исполнилось десять лет.

Существовали родные братья матери. Старший из них, Афанасий Иванович Ковалев, числился московским 3-й гильдии купцом, он, по данным списка московских всех гильдий купцов на 1828 год, «торг не производит, жительство имеет Курской губернии Хотмыжского уезда в слободе Борисовке». О его братьях Михаиле Ивановиче и Иване Ивановиче речь шла выше. Был двоюродный брат графа Николай Калмыков, сын родной сестры его матери. Были еще многочисленные двоюродные и троюродные деды и бабки, дядья и тетки, братья и сестры графа, все они оставались его крепостными и жили в селе Константинове и некоторых других подмосковных вотчинах. Опека выполняла пункты завещания графа Николая Петровича о материальной поддержке родственников Прасковьи Ивановны, но их личные встречи с маленьким Дмитрием не допускались. В шереметевском архиве сохранилось несколько подобострастных по стилю писем Афанасия Ивановича Ковалева, адресованных маленькому графу, они, по крайней мере, свидетельствуют о его грамотности.

Единственной подлинной родней мальчику (не по крови, а по сути) была Татьяна Васильевна Шлыкова: она, как и обещала его родителям, старалась заменить ему мать и отца. Став взрослым, граф почитал ее как мать и передал это особое отношение к ней своему старшему сыну, который так определил роль Татьяны Васильевны в воспитании отца: «Верность преданиям дома и строгое православие воплощались в лице Татьяны Васильевны Шлыковой. Незаметно, но и неуклонно поддерживала она в отце это чувство, и ей более всего обязан он, что сделался таким горячим ревнителем церковности и преданий старины».

Служба

3 февраля 1820 года графу Дмитрию Шереметеву исполнилось 17 лет – он достиг совершеннолетия и вступил в права управления своими имениями, действие опеки закончилось.

Свое совершеннолетие он отметил благим делом – сделал крупное пожертвование на нужды благотворительности. Взнос был сделан на имя императрицы Елизаветы Алексеевны. В ее рескрипте на имя Екатерины Алексеевны Уваровой, председательницы Императорского женского патриотического общества (и, заметим, двоюродной сестры графа Дмитрия) от 1 марта 1820 года сказано: «…Из суммы, взнесенной в Мое распоряжение графом Шереметевым, при вступлении его в совершеннолетие, для благотворительных заведений, под Моим ведением состоящим, предоставляю в пользу Женского патриотического общества 14 тысяч рублей».

Подошло время поступления на службу. Молодой человек уже имел придворное звание камер-пажа. Руководствуясь советами близких ему людей, он решил пойти на военную службу и выбрал Кавалергардский полк. 20 апреля 1823 года граф Дмитрий Шереметев из камер-пажей производится в корнеты и приступает к исполнению своих обязанностей в полку.

Записи в формулярном списке позволяют проследить порядок прохождения им службы.

14 декабря 1825 года граф Шереметев стоял в полку на Сенатской площади «против бунтовщиков». В 1827 году он произведен в поручики, в 1830 году стал штабс-ротмистром. Вместе с полком участвовал в подавлении восстания в Царстве Польском и 30 октября 1831 года был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом «за отличие в сражениях против польских мятежников». В 1833 году граф Дмитрий Шереметев получил назначение в Свиту – стал флигель-адъютантом императора Николая I, в 1834 году произведен в ротмистры. В 1835 году удостоен ордена Св. Анны 3-й степени. 6 декабря 1838 года граф Д.Н. Шереметев уволен от военной службы «для определения к статским делам», с причислением к Министерству внутренних дел; из гвардии ротмистров он переименован в коллежские советники и пожалован званием камергера двора. В феврале 1839 года граф Шереметев назначается присутствующим в Общем присутствии Департамента казенных врачебных приготовлений. В июне 1842 года петербургское дворянство избрало его, сроком на три года, почетным попечителем петербургских гимназий, с увольнением из МВД. В 1845 году он переизбран на эту должность еще на три года. В том же 1845 году он был избран в звание кандидата в губернские предводители. В последующие несколько лет по семейным обстоятельствам служить на выборных постах он уже не мог.

27 августа 1858 года, в ходе торжеств при коронации Александра II, граф Дмитрий Николаевич назначается на должность гофмейстера двора и награждается орденом Св. Анны 1-й степени, в 1871 году получил орден Св. Владимира 2-й степени и орден Св. Станислава 1-й степени.

В 1844 году внесен, вместе с женой, в V часть дворянской родословной книги Санкт-Петербургской губернии, в 1863 году был внесен в дворянскую родословную книгу Тверской губернии.

За этими скупыми сведениями формулярного списка стоит целая жизнь человека неординарной судьбы.

Фонтанный дом, 1820 – 1830-е годы

Выбор графом Дмитрием Шереметевым в качестве места службы Кавалергардского полка оказался не самым удачным. Служба в этом престижном полку, который относился к тяжелой кавалерии, требовала недюжинной силы и большого физического напряжения. Молодой человек не отличался богатырским телосложением и не был хорошим кавалеристом, поэтому в первые годы службы ему пришлось нелегко. Император Александр Павлович относился к нему прохладно, может быть оттого, что хорошо помнил историю брака его родителей. Если принять во внимание строгости тогдашней службы и природную застенчивость графа Дмитрия, то можно понять, отчего с ним происходили всякие анекдотические истории.

Судя по немногим сохранившимся собственноручным заметкам графа Дмитрия Николаевича, содержание службы выглядело довольно однообразно: внутренний караул, подготовка к парадам, парады. До назначения флигель-адъютантом состоял ординарцем у государя, после назначения флигель-адъютантом – дежурство при императоре в очередь с другими флигель-адъютантами.

Сам он службой в полку был доволен, к нему благоволил командир полка граф Степан Федорович Апраксин. Назначение флигель-адъютантом государя считалось большой милостью, поскольку число их тогда было невелико.

Образ жизни гвардейских офицеров вне службы известен нам по многочисленным мемуарам и историческим исследованиям. Неписанная обязанность этих молодых людей, происходивших, как правило, из знатных и богатых семей – бывать на балах и приемах и обязательно танцевать. Еще одно традиционное развлечение гвардейских офицеров – карточная игра, где иногда проигрывались целые состояния. Граф Шереметев в карты не играл никогда.

Другое любимое развлечение офицеров – посещение театра, причем по установившейся традиции им нельзя было брать места дальше определенного ряда. Граф Дмитрий Николаевич в молодости увлекался балетом, восхищался Авдотьей Истоминой, помнил посвященные ей Пушкиным строфы из «Евгения Онегина». Балетные и драматические артистки часто становились содержанками гвардейских офицеров. Он не мог не знать трагическую историю «дуэли четырех». Эта дуэль состоялась за несколько лет до его появления в полку – в ноябре 1817 года на Волковом поле. Штабс-ротмистр Кавалергардского полка Василий Шереметев, сын Василия Сергеевича Шереметева и четвероюродный брат графа Дмитрия, стрелялся с чиновником Иностранной коллегии и камер-юнкером Александром Завадовским и был убит. Они стрелялись из-за 18-летней балерины Истоминой, которая находилась на содержании Шереметева, но была «увезена» на квартиру Завадовского его другом Александром Грибоедовым. Эту дуэль еще долго помнили в обществе, поскольку через год стрелялись секунданты – молодой дипломат и литератор Грибоедов и корнет лейб-гвардии Уланского полка Александр Якубович, будущий декабрист.

Граф Дмитрий Николаевич бывал не только в балете. Он посещал итальянскую оперу, любил фортепианные пьесы Гензельта, мазурки и ноктюрны Шопена, ноктюрны Фильда.

Зиму 1825 – 1826 годов гостила в столице и знакомилась с петербургской родней жившая в Москве Варвара Петровна Шереметева, будущая теща графа Дмитрия Шереметева. Она побывала в Фонтанном доме и в письмах к родным после первых встреч с графом Дмитрием Николаевичем рассказывала, как он признался в разговоре за столом, что музыку любит страстно и надеется, что итальянская труппа проедет через Петербург, и он был бы в восхищении от этого. «…Из-за стола вернулись в гостиную… Вскоре послышалось фортепьяно и пение… мы пошли смотреть, кто играет, – это молодой Граф! Ему предложили петь – он пропел несколько романсов, очень мило, у него голос небольшой, но очень приятный и прелестная манера петь. Он продолжает брать уроки».

Варвара Петровна Шереметева, накануне знакомства с ним, записала в дневнике, что, по слухам, молодой граф «так дик, что двух слов не мог сказать…». Знавшие его люди в один голос утверждали, что ему трудно было общаться с окружающим миром. По отцовской линии он принадлежал к аристократии, но мать его получила вольную только за пять лет до рождения мальчика, и об этом все окружавшие его хорошо знали. Граф Дмитрий Николаевич Шереметев, носивший фамилию одного из самых богатых и знатных родов России, чуть ли не с рождения оказался в социальном «вакууме», и это обстоятельство наложило тяжелый отпечаток на его характер.

О застенчивости отца впоследствии написал сын: «…В обществе он неловок и неразговорчив, при Дворе невозможен», и в подтверждение рассказал такую историю: «…В 1837 году отец некоторое время жил в Ревеле, где купался в море… и присутствовал на балу. Отец, смеясь, рассказывал, что в Дворянском собрании губернский предводитель, кажется, старик Кушелев, заметил ему по поводу его всегдашнего молчания – что молчание вещь хорошая, но, прибавил он, а уж так молчать, как Ваше Сиятельство молчать изволите, – невозможно!»

Круг общения молодого графа Шереметева в полку был весьма ограничен. Наиболее близко он сошелся с Александ ром Матвеевичем Олсуфьевым, братьями Алексеем Петровичем и Сергеем Петровичем Бутурлиными, князем Никитой Петровичем Трубецким, Александром Павловичем Чоглоковым, графом Александром Ивановичем Гендриковым, Петром Алексеевичем Враским. Эта немногочисленная компания друзей-кавалергардов любила собираться в Фонтанном доме, пить шампанское, дурачиться, беседовать на разные темы с Татьяной Васильевной Шлыковой.

Среди постоянных членов этого тесного кружка молодых кавалергардов был и художник Орест Кипренский. Судьба его складывалась нелегко: будучи внебрачным сыном дворянина, мальчик числился сыном крепостного человека этого помещика. Еще в детском возрасте он обнаружил большие способности к рисованию, получил вольную и блестяще окончил Академию художеств. В 1816 году Кипренский на средства императрицы Елизаветы Алексеевны совершил первую заграничную поездку, посетил Германию, Швейцарию и Италию. После возвращения в Петербург в начале 1820-х годов Кипренский исполнил несколько портретов, получил звание академика живописи и приобрел известность при дворе. Он пользовался особым расположением графа Шереметева и получил возможность не только бывать в его доме без особого приглашения, но и работать там. Вероятно, художник работал в Аванзале – его огромное обращенное на север окно обеспечивало хорошее освещение. Уже в наши дни, перед началом реставрационных работ, в документах шереметевского архива нашлось любопытное свидетельство – в одном из документов, где речь шла о ремонте, Дуговой кабинет, примыкающий к Аванзалу, назван «бывшей комнатой Кипренского».

В 1824 году в Фонтанном доме Кипренский написал большой парадный портрет графа Шереметева в кавалергардском мундире на фоне анфилады комнат Фонтанного дома. Портрет был показан на выставке в Академии художеств осенью 1824 года. В 1825 году художник А. Сандомури сделал гравюру с этого портрета, в 1854 году эту гравюру растиражировали – отпечатали 100 листов для рассылки по вотчинам, в 1857 году напечатали еще 6 тысяч экземпляров. Портрет после выставки в Академии купил у художника за 15 тысяч Василий Сергеевич Шереметев, первый попечитель Странноприимного дома, и пожертвовал его для украшения Столовой залы этого дома. Портрет повесили на торцевую стену, напротив портрета графа Николая Петровича, его отца и учредителя Странноприимного дома. Сейчас оба эти огромные по размеру холста находятся в запасниках Государственного исторического музея в Москве.

Художник О.А. Кипренский. Граф Дмитрий Николаевич Шереметев в кавалергардском мундире

По преданию, осенью 1824 года в Фонтанный дом приходил позировать Кипренскому польский поэт Адам Мицкевич. Его портрет находится сейчас в Государственной Третьяковской галерее. В начале лета 1827 года позировал Кипренскому Александр Сергеевич Пушкин; скорее всего, это также происходило в Фонтанном доме. Портрет поэта, написанный художником по заказу лицейского друга поэта Антона Дельвига, находится ныне в Государственной Третьяковской галерее.

В 1828 году Кипренский вторично отправился в Италию. Его сопровождал Матвей Постников, крепостной графа Дмитрия Николаевича, обнаруживший незаурядные художественные способности.

В 1831 году в Италии Кипренский по заказу графа Шереметева пишет картину «Читатели газет в Неаполе». В шереметевском архиве хранится письмо художника, датированное январем 1835 года и адресованное А.П. Куницыну, который был тогда управляющим имениями графа. «…Прошу Вас всепокорнейше растолковать графу Дмитрию Николаевичу… что – де я, любя его по наклонности… более других, предпочел его перед другими, посвятя ему лучшие произведения свои, кои многие бы из любителей изящного желали бы иметь в своих кабинетах… Работая шесть с лишним месяцев картину, изображающую Чтение французской газеты и Ворожею италь янскую при свече… [которые] хотя и принесли автору всеобщее рукоплескание публики и Самого Государя, но от этого не легче автору». Кипренский в этом своем письме оценивает эти работы в 6 тысяч рублей и предлагает приобрести еще некоторые вещи. «…Сие пожертвование делаю я, – пишет далее художник, – по одному необыкновенному Богоугодному случаю, а еще по желанию, чтобы лучшие произведения мои находились собранными в одном месте… Не имею никаких сведений о Матвее Постникове, здоров ли он?..»

Граф Дмитрий Николаевич находился в это время в Воронеже и тяжело болел. Но в мае 1836 года он дал распоряжение: «Собственной моей канцелярии. За две картины, присланные из Италии советником Академии художеств Кипренским, отправить к нему в Неаполь 6 тысяч рублей… переводом через банкира барона Штиглица».

До 1917 года в Фонтанном доме находилось несколько работ художника. Часть из них автор подарил графу Дмитрию Николаевичу, другие тот купил у художника. Осенью 1911 года в Музее императора Александра III открылась выставка работ Кипренского. Великий князь Николай Михайлович, один из инициаторов этой выставки, обратился к графу Сергею Дмитриевичу Шереметеву с просьбой дать принадлежавшие Шереметевым работы художника для экспонирования. В шереметевском архиве сохранился список произведений, отданных на эту выставку, с собственноручными пояснениями графа Сергея Дмитриевича. Это были «Бедная Лиза» (девочка с венком в руках), «Итальянец», «Цыганка», еще одно изображение итальянского мужчины и портрет Михаила Черкасова, служившего в 1820-е годы библиотекарем в Фонтанном доме. Первые четыре вещи висели в Зеленой гостиной, на каждой из них была табличка «Кипренский», портрет Черкасова висел на площадке Парадной лестницы. Граф С.Д. Шереметев писал великому князю, что в библиотеке Фонтанного дома хранится также альбом гравюр, а в образной – подаренная Кипренским и подписанная художником гравюра с изображением Христа.

«Бедную Лизу», «Цыганку» и портрет Черкасова в 1918 году забрал из Фонтанного дома граф Павел Сергеевич Шереметев; накануне Великой Отечественной войны он продал их Государственной Третьяковской галерее. Другие работы Кипренского из Фонтанного дома попали в Государственный Русский музей.

Важной вехой в судьбе графа Дмитрия Николаевича Шереметева стал 1826 год. В Москве проходила коронация императора Николая I, и граф Шереметев вместе с полком присутствовал на этом торжестве. Позднее он рассказывал сыну, что вспоминает это время как лучшее в своей жизни. Он впервые увидел древнюю столицу и поклонился ее святыням, увидел свои подмосковные усадьбы. Тогда он познакомился с многочисленными московскими родственниками (из нетитулованных Шереметевых) и впервые побывал в Странноприимном доме.