Текст книги "Волчьи судьбы (СИ)"

Автор книги: Алия Якубова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20.

Так продолжалось около года, и обстановка медленно, но верно, накалялась. Пока, наконец, не взорвалась самым неприятным образом. Это произошло в день рождения Глории, в день ее восемнадцатилетия.

Сама именинница с огромным нетерпением ожидала этого дня. Еще бы! Она наконец-то станет совершеннолетней! Ведь она едва ли не всю жизнь ждала этого момента. Раньше, чтобы вырваться из-под власти отца, а теперь… ну, теперь тоже были мотивы.

Иветта устроила ей праздник в "Лунной Сонате", где заняли целый зал. Угощение, музыка, танцы… Глория могла пригласить кого угодно: из стаи, своих университетских друзей. Да и Иветта попросила Эндрю быть особо галантным с девушкой в этот вечер. Хотя его и просить-то не нужно было.

Конечно, именинница получила море подарков. Первый – от Иветты. Верволчица еще утром поздравила девушку, вручив букет роз и небольшую черную бархатную коробочку. В ней находился браслет белого золота, на котором был выгравирован бегущий волк, сжимающий в зубах крупный изумруд. Глория была в восторге.

Все было задумано замечательно, но… это не помешало всему полететь в тартарары. С каждым часом, каждой минутой празднества Глория становилась все мрачнее и мрачнее. Попытку Иветты узнать, в чем дело, просто проигнорировали. Похоже, девушка с нетерпением ждала, когда же все закончится.

Домой она ехала в абсолютном молчании, игнорируя любые попытки разговора. Наконец, когда машина уже стояла в гараже, а они – в доме, Иветта не выдержала и проговорила:

– Может, все-таки объяснишь, что с тобой такое? Мне казалось, что ты так ждала этого дня…

– Да, ждала, – буркнула Глория, старательно избегая смотреть Иветте в глаза.

– Так что же тебя так расстроило? – верволчица искренне не понимала, с чем связано такое резкое ухудшение настроения девушки.

– Ты! – слово вылетело подобно плевку.

– В каком смысле?

– Ты… ты хочешь избавиться от меня! Только и ищешь способ! – похоже, копившиеся долгое время обиды Глории нашли выход, и теперь походили на лавину.

– С чего ты взяла? – искренне изумилась Иветта.

– Я не слепая! С того самого момента, как мы переехали в город, ты постоянно отталкиваешь меня. Стараешься спихнуть на других. Приставила ко мне этого Эндрю…

– Я думала, он тебе нравиться, – нахмурилась верволчица.

– Но зачем меня постоянно сводить с кем-то? Я настолько тебе надоела? Так бы и сказала! – в глазах у Глории стояли слезы. – Я для тебя вроде милого домашнего существа. Забавный зверек, не более. А я… я ведь люблю тебя! Я так давно тебя люблю… Но тебе все равно. Для тебя мои чувства слишком обременительны. Тогда почему ты не прогонишь меня, а продолжаешь держать рядом, да еще сводить непонятно с кем? Почему?

Лицо девушки уже было мокрым от слез, она сама себя накрутила настолько, что ее глаза уже стали волчьими. У нее началась истерика, а для столь юного оборотня это могло грозить коллапсом. Так и вышло.

Вслед за глазами стали меняться клыки, появились когти, форма лица стала вытягиваться, и вот Глория уже не выдержала, упала на пол и перекинулась. С пола, тряся головой, уже встала белая волчица. Она зарычала на Иветту, припав к полу.

Опустившись на колени, Иветта протянула к Глории руку, проговорив:

– Бедная моя девочка, ну, иди сюда.

"Девочка" продолжала рычать, но все же подошла. В конце-концов, Иветта оставалась для нее доминантом и вожаком. Тонкие пальцы погрузились в снежно-белую шерсть. Иветта обняла волчицу и тихо заговорила ей в ухо:

– Как ты могла подумать, что я не люблю тебя. Все, что я делаю, я делаю для тебя. Я так старалась, чтобы у тебя все было хорошо. Но, видимо, ошиблась в выборе способа. Я не подумала, что тебе может быть так плохо. Ну же, давай, возвращайся назад.

С этими словами Иветта сняла свои защитные щиты и позвала из волчицы человека. Позвала не голосом, но силой. Если нужна скорость, то это можно сделать быстро, но грязно и больно. Иветта выбрала другой путь. Ее сила легким ветерком окутала белую волчицу, взъерошила шерсть, и проникала глубже, в самое сердце, ту часть души, куда сейчас спрятался человек, и где обычно обитает зверь.

Выманить человека всегда легче, чем зверя, ведь какими бы ни были оборотни, они в первую очередь ассоциируют себя с людьми, даже будучи в измененном облике. Вот и сейчас Иветта своей силой принялась уговаривать Глорию, соблазняя, выманивая, и уже через пару минут она поддалась. Пошел обратный процесс превращения. Плавный, неспешный. И вот Глория уже обрела человеческий вид. Она лежала на полу, такая голая и беззащитная, погруженная в сон, так как вернулась назад очень быстро.

Тихо улыбнувшись, Иветта взяла девушку на руки и понесла в спальню, в свою. По пути она проговорила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ну вот, весь праздничный наряд в клочки. Дурочка. Маленькая моя дурочка.

Верволчица положила девушку на кровать, бережно укрыв одеялом, и принялась раздеваться сама. Ей нестерпимо хотелось избавиться от одежды и украшений, смыть косметику.

Пока Глория спала, Иветта пошла в ванную. Она чувствовала себя немного усталой. Усталой скорее морально, нежели физически. Столь откровенная отповедь Глории на многое открыла ей глаза. Стараясь не слушать собственные чувства, она пыталась сделать как лучше, как лучше в обычном его понимании. И в итоге получилось хуже для всех. И теперь Иветта корила себя за то, что так мало прислушивалась к самой Глории. Но теперь у них все будет иначе. Еще не слишком поздно, можно все исправить.

Именно с такими мыслями Иветта вернулась в спальню и легла рядом со своей подопечной. Она позволила себе обнять девушку и прижать теснее.

Глава 21.

Глория проснулась, хотя точнее сказать очнулась, так как ее было почти невозможно пробудить от этого сна, когда рассвет еще не наступил. Проснувшись, она в первую очередь вспомнила, что было накануне, и похолодела от ужаса. «Что теперь будет?» – пронеслось у нее в голове, и страх. Что после этого Иветта точно отошлет ее прочь.

Но уже в следующий миг закралось подозрение, что что-то здесь не так. Она не в своей комнате! Снова страх, почти панический ужас, сменившийся непониманием. Она в спальне Иветты. Но как такое возможно?

– Я принесла тебя сюда, – рука Иветты легким движением погладила ее по щеке. Глория даже вздрогнула, на что верволчица сказала, – Ты просто подумала вслух.

– Но… но почему? – вопрос явно относился не к последней фразе. И, задавая его, Глория просто заставила себя повернуться лицом к Иветте. И уже гораздо тише, – После всего того, что я наговорила… Прости меня.

Девушка попыталась вскочить, убежать, как испуганный зверек, но Иветта удержала ее, ловко перехватив за руку:

– Не уходи. Куда ты собралась?

– Я…

– Ты не так уж много глупостей наговорила. Вернее, в сказанном тобой глупого было очень мало. Прости, я не знала, что тебе так больно. Возможно, просто не хотела знать, будучи слишком занята разборками с собственными чувствами.

– Что? – опешила Глория, встав, как вкопанная.

– Мы ведь встретились, когда тебе было пятнадцать. Ты была столь юной, практически дитя, но уже такой изломанной. Я старалась дать тебе новую жизнь, чтобы ты забыла о прошлых страхах. Я не хотела запутывать тебя еще больше.

– Как это? – нахмурилась девушка.

– Я думала, ты подменяешь чувства, путаешь любовь с привязанностью и пробудившимися дочерними чувствами. К тому же я считала, что юношеские чувства скоротечны.

– Но это не так!

– Теперь я это знаю, – кивнула Иветта.

Внезапно Глорию как озарило, она даже попыталась отскочить, но верволчица все еще держала ее. Немного дрожащими губами девушка проговорила:

– Ты… ты все знала?

– Милая моя, я же не слепая. К тому же мы, оборотни, просто чуем такие вещи, тебе пора бы это знать.

– Тогда у меня, наверное, вечный насморк.

– Просто в том, что для тебя ново, ты инстинктивно стараешься действовать как человек, и это иногда блокирует твои звериные чувства.

– Ты… ты знала, но не верила моим чувствам, так?

– И своим тоже.

– Что?

Иветта решила, что пора подкреплять слова действиями, поэтому одним плавным движением встала с кровати, так что Глория невольно сделала шаг назад. Верволчица взяла лицо девушки в лодочки своих ладоней и поцеловала все еще дрожащие губы, сказав:

– Ты никогда не была мне безразлична, и я не знаю никого, кто значил бы для меня больше, чем ты, моя родная.

– Правда? – Глория подняла глаза, и в них мерцнуло что-то очень похожее на слезы.

– Я никогда не говорила тебе ни слова неправды, любовь моя, – и снова поцелуй.

От последних слов Глория совершенно растерялась. Еще пару минут назад ей казалось, что весь мир рухнул, а теперь… Она просто не знала, что ей делать со всем этим свалившимся счастьем. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но тело отказывалось повиноваться. Единственное, что она смогла, так это обнять Иветту, прижаться к ней как можно крепче и найти ее губы.

Так они и стояли, не в силах разомкнуть объятья, боясь прервать этот момент, момент застывшей вечности, когда двое перестают существовать, превращаясь в одно. Первый восторг и первая сладость.

Но это было лишь началом. Чуть отстранившись с легкой улыбкой, Иветта сказала:

– Мы с тобой прям как групповая статуя. Иди сюда. Иди же.

Не дожидаясь реакции Глории, Иветта подхватила ее и положила на кровать, забравшись следом. Она провела кончиками пальцев по лицу девушки, убирая волосы. И этот такой простой жест заставил Глорию глубоко вздохнуть. Она как-то слишком резко осознала, что они лежать в одной кровати, и из одежды на них только одеяло, которое сейчас беспомощно сжалось где-то в ногах. На какой-то миг Глория об этом пожалела, но уже в следующий момент все мысли дружною толпой покинули ее голову, так как Иветта склонилась над ней, проговорив:

– Ты случайно не в обмороке?

– Нет-нет, – поспешно, но хрипловатым голосом ответила Глория, подавляя желание закрыть глаза.

Десятки, если не сотни раз представляя себе, как это могло бы быть, сейчас, стоя буквально на пороге этого самого, девушка совсем растерялась.

– Хорошо, если так, – между тем ответила Иветта, вновь целуя ее. Ласковым жестом она медленно провела рукой от плеч до самых бедер Глории, сказав при этом, – Расслабься, родная. Ты похожа на комок нервов. Никакого подвоха тебя не ждет. Все будет так, как ты захочешь.

Не сказать, чтобы это слишком подбодрило девушку. Да, она не раз и не два занималась сексом с Вороном, но тот не был сторонником церемоний и действовал по принципу: перепихнулись и свободны.

Видно, ее чувства слишком явно отразились на лице, так как Иветта ласково сказала:

– Все, что было раньше, – неважно. Есть только здесь и сейчас.

Она говорила, и вместе с ней говорила ее волчица. Она потянулась к зверю, дремавшему в Глории, потерлась об него, вырвав из горла девушки томный стон. Ее зверь сейчас был слишком аморфен, чтобы полностью проснуться, так как Глория недавно перекидывалась, но это касание зверей было невероятно приятным.

Но Иветта и не думала останавливаться на этом. Ее рука уже нашла маленькую упругую грудь и принялась ласкать ее, а чуть позже к ней присоединились и губы. Глория вся выгнулась от столь необычной для нее ласки. Ей временами стало казаться, что не хватает воздуха, и она просто задохнется от восторга.

Глория вся пылала, пылала изнутри, тихонько вздрагивая от каждого прикосновения пальцев Иветты, которые спускались все ниже и ниже, выписывая замысловатые узоры по разгоряченной коже, и уже находились в самом низу живота. Но и это не предел. Иветта продвигалась дальше.

Не в силах более сдерживаться, Глория выгнулась так сильно, что стала походить на туго натянутый лук, с ее губ срывались всхлипы и стоны, смешанные с волчьим ворчаньем. Достигнув пика экстаза, девушка подумала, что это все, но не тут-то было.

Не останавливаясь не на секунду, Иветта ласкала самые потаенные уголки девичьего тела, заставляя его вибрировать подобно струне под ее пальцами и губами. Верволчица хотела дать прочувствовать своей любовнице всю глубину ощущений, и уже знала, что это получится. Глория сейчас походила на клубок податливой страсти, и эта страсть искала выхода, доводя ее до грани.

Руки девушки то впивались в подушки, то обхватывали Иветту. И верволчица чувствовала, как под нежной кожей пробегают судороги. То зверь, возбужденный танцем плоти, пытается найти выход. Но слишком мало времени прошло с момента перевоплощения, чтобы он мог вырваться, но и успокоиться тоже не мог… пока.

Иветта знала, что делает, а обостренное чутье помогало ловить малейший отклик тела Глории, поэтому скоро девушку накрыло волной оргазма. Глория никогда не чувствовала ничего подобного. Она уже не знала человек она или зверь, и где находится. На миг она даже испугалась, что умерла. Но только на миг.

Ей не хотелось возвращаться к реальности, но это происходило само собой. Взамен фейерверка чувств тело наполняла сладкая истома, когда не хотелось даже шевелиться. Глория с трудом заставила себя просто открыть глаза, и тут же столкнулась с взглядом Иветты, таким ласковым и страстным, что по сердцу разлилось тепло и покой.

Иветта любовно огладила раскрасневшееся лицо девушки, убирая разметавшиеся волосы. Сейчас ее возлюбленная казалась ей особенно прекрасной. Глория повернулась к ней, свернувшись калачиком. Верволчица приобняла ее. Поглаживая по спине, и спросила:

– Как ты?

– Не знаю. У меня такого никогда не было. Это… это невероятно!

– Не так уж невероятно, как тебе сейчас кажется, – тихо рассмеялась Иветта, перебирая волосы девушки. – Сейчас ты просто опьянена первым чувством.

– Но раньше у меня все было по-другому, – совсем тихо проговорила Глория, уткнувшись в грудь верволчицы.

– Раньше… Просто тебе попадались неумелые и весьма эгоистичные любовники. Я уже говорила, что, в некотором смысле, это даже лучше.

– Я, правда, могла перекинуться?

– Не сегодня, так как перекидывалась совсем недавно, но в принципе да, могла. Контроль на пике оргазма – одно из самых сложных вещей, которые приходится постигать оборотню.

– Я же могла причинить тебе боль…

– Это вряд ли. Не забывай, я тоже оборотень. У меня достанет силы сдержать тебя или направить силу в нужное русо. Со временем ты научишься этому сама. Я помогу тебе.

– Ты такая замечательная!

– Ты тоже, родная.

– Но я хочу, чтобы тебе со мной было так же хорошо, как и мне с тобой. Я очень-очень этого хочу!

С этими словами Глория сначала совсем как щенок потерлась о грудь верволчицы, потом, чуть приподнявшись, нашла ее губы и поцеловала. Долгий, страстный поцелуй.

Девушка в очередной раз доказала Иветте свою страстность. Возможно, в некоторых вопросах ей еще не хватало опыта, и верволчица мягко направляла ее, но это с лихвой компенсировалось энтузиазмом и схватыванием всего на лету. Для первого раза выше всяких похвал. И, конечно, у них будут и другие разы.

Теперь уже ничто не могло заставить Иветту отстраниться от Глории. Совесть мирно спала. Верволчица поняла, что ошиблась, слишком долго старалась закрывать глаза на очевидные вещи. Но теперь они сделали выбор. Самостоятельно и осознанно, и более неважно, что подумают или скажут другие. Если, конечно, посмеют сказать.

Часть III

Глава 22.

– Теперь ты знаешь всю историю Глории, – Иветта отставила в сторону в очередной раз опустевшую чашку, четвертую за вечер, и подняла на меня глаза.

– Хорошо, что все кончилось хорошо, как бы там ни было, – банальность, но ничего более умного мне на данный момент в голову не пришло.

– Да. Но этот мерзавец, ее отец, замаячил на горизонте. Я не знаю, что ему может быть нужно. Просто не знаю. После стольких-то лет!

– Может, он понял свои ошибки и хочет исправиться?

– Ты сама в это веришь? – усмехнулась Иветта.

– Нет, – вздохнула я. – Мой опыт подсказывает, что такие люди не меняются.

– Вот и мой подсказывает то же.

– А он не мог сам стать оборотнем, и на этой почве…

– Я наводила справки, не похоже.

– Что ж, тогда я не знаю, что еще предположить… Но, главное, Глория по всем законам уже совершеннолетняя. Он не сможет никак на нее повлиять или принудить к чему-либо.

– Знаешь, одно это меня и утешает, – вздохнула Иветта, домывая чашку.

– А как сама Глория относится к этим звонкам?

– Она боится. Боится спустя столько лет. Собственного отца!

– Ну, он сделал для этого все возможное, – пожала я плечами. – Он даже ее ненависть заслужил.

– Глория его не ненавидит. Боится – да, но ненависти в ней нет. Возможно, где-то в глубине души она все еще считает такое отношение к себе заслуженным.

– Как ни прискорбно, но, скорее всего, так оно и есть.

– И это еще страшнее, – сокрушенно вздохнула Иветта.

– Родители могут быть страшнее врагов, так как мы связаны с ними кровными узами, от которых не избавиться никогда, – задумчиво проговорила я. – Мне кажется, для Глории же будет лучше, если она не будет оставаться в одиночестве ни на минуту.

– Да, это само собой.

– Если я буду нужна – ты только скажи.

– Я знаю, спасибо. На тебя всего можно положиться.

– Ну, я же твоя кайо, так и должно быть.

– Да, ты права. Возможно, я сама еще просто не привыкла к этому.

– Ты? Вот уж не поверю! Уж если я уже практически привыкла.

– Правда? – улыбнулась Иветта. – Рада это слышать.

– Но ты же знала, что так и будет, – возразила я. – Я могу пошуметь, но никогда не пойду против того, что обещала.

– В этом ты вся! Самый преданный и верный человек из известных мне. Но я, действительно, не знала, что все получится именно так. Ты одна из тех, в ком я никогда не усомнюсь.

Что можно сказать после таких слов? Я, будучи в своем репертуаре, предпочла отшутиться:

– Ну, теперь мы просто обязаны припасть к груди друг друга и в умилении разрыдаться!

– Думаешь?

– Уверена!

– Ну, держите меня четверо! – Иветта стала надвигаться на меня с притворно грозным выражением лица.

– А сдержат? – усмехнулась я в ответ.

– Не знаю, не знаю.

– Вот так всегда! Вообще, заболталась я тут с вами, мне спать давно пора.

– Так ложись, – подмигнула Иветта.

– Шо? Прям здесь?

– Нет, ну почему, спальное место-то я тебе выделю, – и уже серьезно, – Правда, оставайся.

– Хорошо, если ты так хочешь, – согласилась я, тем более, что подобное я и планировала.

– Чудно. Выдать тебе пижаму?

– Да, конечно. Я пока схожу в душ.

– Думаю, дорогу тебе показывать не нужно.

– Да найду, я думаю, – усмехнулась я, скрываясь в коридоре.

– Я занесу тебе пижаму, – донеслось мне вслед.

Ванна на первом этаже у Иветты шикарная, на втором тоже впечатляет, но она скорее гостевая. Хотя, ей пользуются не реже. Эта ванна отделана под зеленый мрамор, на полотенцесушителе развешаны зеленые же полотенца, а возле ванной – мягкий зеленый ковер.

Я уже не в первый раз остаюсь у Иветты, так что прекрасно знаю, где что лежит. Быстро раздевшись, я включила воду и залезла под душ. Ванна – это слишком долго, да я и не большой ее поклонник. Не знаю, какой это признак, но в этом доме у меня уже появились свои мыльно-рыльные принадлежности, в виде зубной щетки и полотенца.

Пока я плескалась, в ванну тихо прошмыгнула Иветта и, оставив мне пижаму, так же тихо вышла.

Пижама была обыкновенная, шелковая: штаны и рубашка, все такой веселенькой тигриной расцветки. Не то, чтобы "мой любимый цвет, мой любимый размер", но очень к тому близко.

Переодевшись, я сгребла свою одежду в охапку и поднялась на второй этаж, где сложила все это в гостевой спальне, которую обычно занимала. Но просто лечь спать мне сегодня не грозило.

Я отправилась искать Иветту и Глорию, чтобы пожелать спокойной ночи. В принципе, искать-то и не пришлось, так как, во-первых, я знала, где они могут быть, а во-вторых, я их слышала. Но услышанное меня насторожило. Из-за закрытой двери доносились тихие всхлипы.

Я постучала, но мне никто не ответил. Расценив молчание, как знак согласия, я вышла. Спальня Иветты была мне не менее хорошо знакома, чем вся остальная часть дома. Даже более, наверно. Сколько раз после очередной заварушки я приходила в себя именно здесь, будучи порой ни жива, ни мертва, а Иветта выхаживала меня, аки дитя.

Сегодня картина была несколько иной. Иветта сидела на кровати. Ее волосы черным покрывалом окутывали плечи. Из-за них я не сразу заметила, что рядом свернулась Глория, положив голову на колени верволчице. Та тихо гладила ее по волосам. Девушка и была источником всхлипов.

– Что случилось? – спросила я, подсаживаясь рядом.

Глория только шумно всхлипнула и спрятала лицо у Иветты в коленях, а сама главная волчица проговорила:

– Она не смогла уснуть. Ей страшно.

С этими словами она, одной рукой все еще поглаживая Глорию, другую протянула мне, предлагая сесть поближе. Это я и сделала. Забралась на кровать и села так, что Глория находилась точно между нами. Моя рука легла на подрагивающие плечи девушки. Я сказала:

– Тебе нечего бояться. Ты же знаешь, мы не дадим тебя в обиду. Ни Иветта, ни я. И мы обе будем драться за тебя, если будет нужно.

– Лео права, – подтвердила главная волчица. – Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Глория лишь снова всхлипнула и прижалась к нам обеим.

– Расскажи, что тебя так сильно пугает, – попросила я, тихонько поглаживая девушку.

– Что он… он заставит уехать с ним, или сделает что-нибудь Иветте, – никому не требовалось уточнять, кто это "он".

– Он не сможет тебя ни к чему принудить Тебе уже есть восемнадцать, ты совершеннолетняя, и вольна сама решать свою судьбу. Он более не властен над тобой, – успокаивающе проговорила я. – В конце концов, мы можем обратиться в суд.

– А мне он также ничего не сможет сделать, – добавила Иветта. – Во-первых, у меня достаточно знакомых во властных кругах, а во-вторых, не забывай, я оборотень. Я сильнее и быстрее любого человека, к тому же у меня звериные инстинкты.

– Но вдруг он… он сделает что-нибудь ужасное! – снова всхлипнула Глория. Я просто физически ощущала все эти почти забытые было детские страхи, которые снова овладевали ее душой, терзали и мучили. Страхи перед тем, кто заведомом сильнее и кто обладает большими правами.

– Мы не допустим, – едва ли не хором ответили мы с Иветтой. – Он не сможет тебя даже пальцем тронуть.

– Правда? – Глория наконец-то подняла к нам свое мокрое от слез лицо. Ее глазки чуть припухли.

– Конечно, – Иветта обняла ее и поцеловала, губами стерев с глаз остатки слезинок.

У девушки вырвался облегченный вздох. Она положила голову на плечо Иветте и сжала мою руку. Такая хрупкая!

Слегка поглаживая руку, я сказала:

– По-моему, тебе сейчас лучше поспать.

– Лео права, – согласилась Иветта. – Давай-ка ложись. А мы будем рядом. Вот так.

Главная волчица помогла Глории поудобнее устроиться на подушках и бережно накрыла одеялом. Но я по-прежнему слышала, как тревожно бьется ее сердечко. Перекинувшись с Иветтой взглядом, я знала, что и от нее это не утаилось.

Мы тоже легли, по обе стороны от Глории. Странно, но мне и в голову не пришло оставить их вдвоем. Может, еще и потому, что Глория продолжала сжимать мою руку.

Снова встретившись взглядом с Иветтой, я протянула ей свободную руку. Когда наши руки соединились, я сняла защитные барьеры. Не полностью, но достаточно, чтобы между ними тотчас потекла сила. И моя, и ее. Водоворот единения, так как одна сила дополняла другую.

Этот водоворот размыл грани реальности, унося в свой теплый мир. Мир, наполненный мохнатыми телами и запахами леса, довольным урчаньем и тихим мурлыканьем. И этот мир пушистым пледом втянул в себя Глорию, даря утешение и покой.

Сейчас я особенно четко поняла, что, будучи дари, она связана не только с Иветтой, но и со мной тоже, как с кайо. Не знаю, как это объяснить, как это возможно, но так оно было. Мне близки ее страхи, и я хочу избавить ее от них, хочу, чтобы ей было только хорошо.

Возможно, я приняла от Иветты гораздо больше, чем думала. Просто у меня, видимо, вошло в привычку, что обычно я экранирую на главную волчицу, и не только на нее. Но, очевидно, система может работать и наоборот.

Я помню, как Иветта утешала меня, лечила силой стаи, теперь же мы вдвоем успокаивали Глорию и силой стаи, и силой прайда. Девушка завернулась в эти две наши силы и, обретя душевный покой, наконец, уснула.

А мы с Иветтой пока не спали, но лежали тихо, чтобы не нарушить столь хрупкий сон девушки. Она до сих пор сжимала мою руку, а другую держала Иветта. Получалось некоторое подобие замкнутого кольца. Очень комфортного, надо заметить. Как будто так и должно быть. Никакого ощущения неправильности, наоборот, умиротворение.

Когда-то в прошлой жизни я испытывала нечто подобное. Когда-то, когда я была Ашаной. Тогда, в своих покоях в храме Баст, мы нередко собирались с Нашут-Фетом и Кашин, да порой так и засыпали вместе, в общей куче, как котята. Мы до последнего сохраняли эту нашу привычку. Несмотря на то, что случилось потом, у нас были весьма тесные отношения. Даже сейчас воспоминания о тех временах наполняли меня тихой радостью. Под них-то я и заснула – сладко и безмятежно. Мне снилось пронзительно-голубое небо Древнего Египта.