Текст книги "Куда залетают орлы"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Смиту захотелось подлить себе еще коньяка – в награду за удачно проведенный маневр, а еще больше – поблагодарить Кристиансена за то, что он нечаянно вызвал на себя гнев Крамера, уязвив в самое больное место – усомнился в его интеллектуальных способностях.

– В силу тех же самых причин я прибыл сюда на крыше фуникулера, ибо они не раскололись бы так легко, знай, что я жив. Кстати, Крамер, вам не приходило в голову, что невозможно попасть в Шлосс Адлер с крыши верхней станции без посторонней помощи?

– Проклятье! – Крамер еще не успел опомниться от оскорбления, нанесенного Кристиансеном, и вопрос Смита едва его не доконал. – Действительно, я не подумал…

– Фон Браухич, – бросил Смит. – Он получил приказ прямо из Берлина. – Поставив бокал на каминную доску, он подошел к дивану, где сидели трое. – Скажите, пожалуйста, откуда я мог знать, что Джонс подставной? Почему вам это не было известно? И если я не тот, за кого себя выдаю, какого черта я тогда здесь делаю? Может, объясните?

Все трое пожирали его глазами в мрачном молчании.

– Они, безусловно, объяснят, – вмешался Крамер, став рядом со Смитом и взирая на диванное трио с тем непроницаемым выражением лица, которое внушает страх пуще самых грозных громов и молний. Выдержав долгую многозначительную паузу, он отчеканил:

– Капитан Шмидт, довольно.

– Еще немного.

– Мне и так все ясно, – настаивал Крамер.

– Я обещал представить вам доказательства. Вы получите их. Такие, которые удовлетворят заместителя начальника немецкой секретной службы. Они будут состоять из трех пунктов. Будьте добры, полковник Крамер, ответьте, известно ли вам имя нашего главного резидента в Британии?

Крамер кивнул.

– А теперь давайте спросим нашу дорогую троицу.

Трое на диване переглянулись и молча уставились на Смита. Томас облизал пересохшие губы, и это движение не укрылось от глаз Крамера. Смит вынул из нагрудного кармана красный блокнотик, вырвал оттуда листок, что-то написал на нем и протянул Крамеру. Тот прочел написанное, кивнул и вернул бумажку. Смит бросил ее в огонь камина.

– Теперь так. Здесь у вас в замке имеется самый мощный в Центральной Европе радиопередатчик.

– Вы исключительно хорошо информированы, капитан Шмидт, – сухо заметил Крамер.

– Смит. Я привык к этому имени. Свяжитесь по радио со штаб-квартирой фельдмаршала Кессельринга в Северной Италии и попросите шефа военной разведки.

– Нашего общего друга? – негромко уточнил Крамер.

– Старого однокашника по Гейдельбергскому университету, – подтвердил Смит, – полковника Вильгельма Вильнера. – Он улыбнулся. – Вилли-Вилли.

– Вы и это знаете? Тогда нет необходимости запрашивать.

– Думаю, что адмирал Канарис одобрил бы такой шаг.

– Вы и с моим шефом знакомы?

– Тщеславие подсказывает мне сейчас ответ «да», но скромность и любовь к истине диктуют ответить «нет», – сказал Смит с обезоруживающей откровенностью. – Я просто работаю на него.

– Мои сомнения развеяны без остатка, – объявил Роземейер, – но все же сделайте так, как говорит этот человек.

Крамер выполнил распоряжение. Сделал вызов по телефону в радиорубку и стал терпеливо ждать ответа. Смит расположился в кресле с бокалом коньяка и сигарой, являя собой картину безмятежного покоя. За их спинами бдительно нес вахту страж, которому, судя по всему, не терпелось продемонстрировать мастерство владения дубинкой. Мысли, роившиеся в головах Роземейера и Крамера – если они в самом деле там роились, – внешне никак не проявлялись. Анна-Мария, не вполне понимая, что происходит, стояла все с той же предвкушающей удовольствие улыбкой. Она была единственной, кто не сидел, как пришитый, на месте. Целиком отдавшись ожиданию, Смит, поманив ее пальнем, указал на свой опустевший бокал. Видимо, его акции в ее глазах резко пошли в гору, потому что она беспрекословно повиновалась молчаливому приказу и поднесла ему внушительную порцию коньяка вкупе с очаровательной улыбкой. Смит не остался в долгу и ответил ей не менее приятной улыбкой. Минуты текли невыносимо медленно. И за все это время никто не проронил ни слова. Зазвонил телефон.

Крамер поднял трубку и после обмена формальностями со связистами, начал:

– Полковник Вильгельм Вильнер? Дорогой мой друг, Вилли-Вилли. Как дела? – И когда было покончено со взаимными любезностями, Крамер со значением произнес: – Здесь у нас один агент, утверждающий, что знаком с тобой. Некий капитан Джон Смит. Ты когда-нибудь… ах, так ты его знаешь? Ладненько, ладненько! – И после паузы продолжил: – Не мог бы ты описать его?

Напряженно прислушиваясь к голосу, звучавшему в трубке, он обернулся к Смиту, который, встав с места, подошел поближе к полковнику.

– Покажите левую руку, – велел тот Смиту и, оглядев ее, сказал в трубку: – Да, кончика мизинца нет… а на правой тыльной стороне ладони – что?

Смит, не дожидаясь просьбы, молча протянул Крамеру правую руку.

– Да, да, два параллельных шрама на расстоянии трех сантиметров друг от друга. Что-что? Передать ему, что он предатель?

– Скажите ему, что он ренегат, – улыбнулся Смит.

– А ты ренегат, – сказал Крамер в трубку. – А, шамбертен! Ну ладно, спасибо тебе. До свидания, старина. – И он положил трубку.

– Мы оба предпочитаем французские вина, – извиняющимся тоном пояснил Смит, комментируя упоминание шамбертена.

– Наш главный двойной агент на Средиземноморье, – с воодушевлением воскликнул Крамер, – и надо же, я никогда о вас не слыхал!

– Может быть, это ему и помогло выйти в люди, – сухо заметил Роземейер.

– Мне просто повезло, – скромно пожал плечами Смит и быстро добавил: – Ну да ладно. Итак, каковы мои верительные грамоты?

– Безупречны, – ответил Крамер. – Ей-богу, безукоризненны.

– Тогда, – посерьезнел Смит, – приступим к изучению личных дел наших друзей. Как вам известно, Кристиансен, Томас и Каррачола – настоящие Кристиансен, Томас и Каррачола, работая на…

– Что за бред вы тут несете, – заорал Кристиансен, вскочив с дивана. – Какой еще к черту настоящий Кристиансен… – он не успел договорить: Хартманн нанес ему короткий удар дубинкой по затылку, и он, закатив глаза, рухнул на пол.

– Итак, один получил предупреждение, – удовлетворенно кивнул Крамер. – Вы не переусердствовали, сержант?

– Через пару минут очухается, – уверил его охранник.

– Хорошо. Надеюсь, вам больше не помешают, дорогой Шмидт.

– Смит, – поправил его Смит. – Как я уже говорил, наши настоящие агенты, работая на английскую контрразведку, не только обеспечили глубокое внедрение немецкой секретной службы в британскую шпионскую сеть во Франции и Нидерландах, но и в самой Англии создали разветвленную агентурную сеть – и, как известно адмиралу Канарису, весьма успешно действующую.

– Это выходит за пределы моей компетенции, – сказал Крамер. – Но в общих чертах я об этом осведомлен.

– Встать! – холодно скомандовал Смит, обратившись к троим на диване. – Сесть за стол вон там. Хартманн, помогите парню, который устроился на полу.

Каррачола и Томас в полном отчаянии и недоумении уселись за стол; к ним присоединился и совсем сбитый с толку Кристиансен, не успевший сообразить, что с ним случилось. Сержант оставался при нем, пока не убедился, что он не свалится со стула, а потом отступил на три шага назад и взял под опеку уже всех троих.

Смит раздал им блокноты, которые принесла Анна-Мария, достал из кармана свой и положил его на Столик возле Крамера.

– Если они те, за кого себя выдают, – сказал он вполголоса, – естественно ожидать, что они напишут имена, адреса или явки наших агентов в Англии и британских агентов, внедренных нашими людьми на континенте. – Он многозначительно помолчал. – А потом мы сравним их данные со списком в моем блокноте.

– Да, тут они мигом засветятся, – протянул Крамер. – Высший пилотаж, дорогой капитан Шмидт, то есть Смит, – слабо улыбнувшись, поправился он. – Боюсь, я немного не в себе. Но, скажите, капитан, – он постучал пальцем по блокноту, – вы не слишком рискуете, держа при себе списки? И вообще, это ведь нарушение инструкции.

– Конечно, нарушение. Но кто выпускает инструкции, тот их и отменяет. Неужели вы полагаете, что я осмелился бы на такое без санкции сверху? Можете удостовериться у адмирала.

– Смит жестом показал на телефон.

– Так я и думал, – удовлетворенно улыбнулся Крамер и обернулся к сидящим за столом. – Ну, вы все слышали?

– Тут все же что-то не так, – начал было Каррачола.

– Да уж, поистине что-то не так, – перебил его Крамер.

– Я не сомневаюсь в том, кто такой Смит, – уныло продолжил Каррачола, – он оправдался по всем пунктам. Но тут чудовищная ошибка…

– Которую совершили вы, – оборвал его Смит.

– Пишите, – скомандовал Крамер. – Хартманн!

Хартманн выступил вперед, держа наготове дубинку. Трое мужчин склонились над столом и принялись писать.

Глава 8

Кафе в оружейной почти опустело. Его покинули последние солдаты, которых два сержанта увели на выполнение какого-то экстренного задания. Мэри терялась в догадках – что это могло быть за задание. Она украдкой взглянула на часы, наверняка, уже в двадцатый раз, устало провела ладонью по лбу, поднялась и слабо улыбнулась фон Браухичу.

– Извините, капитан. Мне надо идти. Правда, надо. Голова раскалывается.

– Очень жаль, дорогая Мария, – с виноватой улыбкой ответил он. – Что же вы раньше не сказали? Вы неважно выглядите. Столь утомительное путешествие с берегов Рейна и еще шнапс…

– Да, я не привыкла к нему, – пожаловалась Мэри. – Ничего, высплюсь и все пройдет.

– Конечно, конечно. Я провожу вас, дитя мое.

– Нет, нет! – горячо сказала она, но, спохватившись, что слишком бурно отреагировала на столь невинное предложение, еще раз улыбнулась и мягко коснулась его руки. – Все в порядке. Я сама справлюсь.

– Капитан фон Браухич знает, как будет лучше. – Его лицо было серьезным, но дружелюбным, голос звучал властно, но с оттенком юмора. – Я настаиваю. Идемте.

Он уверенно взял ее под руку и вывел из зала. Так они прошли по коридору в центральную часть замка. По пути им не встретилось ни одного человека. Мэри обратила на это внимание.

– Все силы брошены на поиски тех самых ведьм на помеле, – засмеялся фон Браухич. – Их еще не взяли. Ребята, которых вытащили из кофейной, рыщут сейчас по всем углам. Нынче шпионов можно встретить в самом неожиданном месте.

– Вы так спокойно об этом говорите, – сказала Мэри.

– Я – офицер гестапо. Мне платят за хладнокровие, а не за воспаленное воображение, – резко ответил он и тут же извинился: – Вы, конечно, понимаете, что мое раздражение вызвано не вами. – Он внезапно остановился у окна и посмотрел во двор. – Странно.

– Что странно?

– Да геликоптер. – задумчиво протянул фон Браухич. – Согласно инструкции геликоптеры верховного командования должны всегда находиться в состоянии полной готовности. А у этого – смотрите – мотор открыт, брезент кое-как накинут. Полной готовностью не пахнет…

– Наверняка, геликоптеры, как любые другие машины, время от времени нуждаются в ремонте. – У нее вдруг пересохло горло, и она обрадовалась, что фон Браухич в эту минуту отвлекся, выпустил ее руку и не смог заметить, как быстро забилось ее сердце. – Что тут необычного?

– Необычно то, что вот уже полчаса никого возле него нет. Неслыханно – личный пилот рейхсмаршала удалился, оставив недоделанной свою работу.

– Может быть, он чинит что-нибудь в мастерской? И вообще, вы сегодня смотрели на термометр?

– Да, я, пожалуй, ничем не лучше коменданта замка с его охотой за ведьмами, – грустно ответил фон Браухич. – Перед вами печальный результат профессиональной шизофрении; для такого ясного ума, как ваш, ответ очевиден. Будем иметь это в виду.

– Вы собираетесь сегодня еще эксплуатировать ваш мощный интеллект? – безмятежно спросила Мэри.

– Вон там, – фон Браухич кивнул на резную дверь, – в золотой гостиной. – Он взглянул на часы. – И, уже через двадцать минут! Благодарю за очаровательную компанию, фрейлейн.

– Спасибо, вы были очень любезны. Но у вас, стало быть, еще встреча? – У нее опять участился пульс.

– Музыкальный вечер. Даже гестапо имеет свои маленькие слабости. Будем слушать песнь соловья. – Он прибавил шагу. – Простите, фрейлейн, я вспомнил, что мне еще нужно подготовить одно-два донесения.

– Сожалею, что отвлекла вас от важных дел, капитан, – с притворной застенчивостью сказала Мэри, думая о том, что же у него сейчас на уме и что он задумал предпринять? Фон Браухич не из тех, кто внезапно вспоминает о неотложных делах; он никогда не забудет то, что для него важнее всего. – Вы очень добры ко мне.

– Счастлив служить, – он остановился у входа в ее комнату, взял ее руку в свои и улыбнулся. – Спокойной ночи, милая Мария. Вы очаровательны.

– Спокойной ночи. – Она улыбнулась в ответ. – И спасибо.

– Мы обязательно должны получше узнать друг друга, – он открыл дверь, поклонился, поцеловал ей руку, аккуратно затворил дверь и задумчиво потер подбородок. – Гораздо лучше, моя дорогая Мария, – повторил он про себя. – Гораздо.

Каррачола, Томас и Кристиансен, склонившись над столом, старательно скрипели перьями. Во всяком случае, двое из них – Кристиансен до конца не оправился от удара по голове, и писание давалось ему с трудом. Крамер чуть поодаль, тихо беседуя со Смитом, с любопытством и тенью беспокойства наблюдал за процессом.

– Похоже, они увлеклись, – заметил он.

– Вид раскрытой могилы возбуждает, – цинично отозвался Смит.

– То есть?

– Знаете, что произойдет с этими людьми через четверть часа?

– Я слишком устал, чтобы следить за игрой слов, капитан Шмидт.

– Смит. Через четверть часа они будут мертвы. И они это знают. Поэтому отчаянно борются за каждую минуту жизни: когда ее осталось столь мало, каждый миг, отвоеванный у вечности, бесценен. Так азартный игрок, зная, что проигрывает, цепляется за каждую возможность продлить игру.

– А вы поэт, капитан, – пробормотал Крамер. С минуту он походил взад-вперед по комнате, уже не глядя на пишущих, потом сел напротив Смита. – Ладно, – сказал он. – Сдаюсь. В чем же все-таки разгадка? Что за всем этим стоит?

– О, она проста, как все гениальное, дорогой Крамер. За веревочки дергает адмирал Ролленд. А он настоящий гений, человек, не знающий ошибок. Можете не сомневаться.

– Ладно, – нетерпеливо подстегнул его Крамер, – он – гений. Что дальше?

– Каррачолу, Томаса и Кристиансена взяли три недели назад. Они работали только в Северо-Западной Европе, и здесь их никто не знал.

– Понаслышке знали.

– Да, но не более того. Адмирал Ролленд решил, что если трое соответствующим образом инструктированных агентов явятся сюда под видом указанных лиц, к ним наверняка отнесутся с уважением, а вы обязательно их примете. Следовательно, они смогут действовать в замке совершенно свободно и в полной безопасности.

– Ну и?..

– Разве не понятно? – теперь уже Смит начал проявлять нетерпение. – Ролленд знал, что если генерал Карнаби или этот тип, загримированный под него, попадется вам в руки, допрашивать его с немецкой стороны прибудет не менее важная персона, – Смит улыбнулся. – Знаете ли, известную мудрость, гласящую, что Магомет идет к горе, а не гора к Магомету, в Англии понимают так: армейские чины сами явятся побеседовать с гостем господ из гестапо.

– Продолжайте.

– А рейхсмаршал Роземейер столь же притягательный объект для союзников, как генерал Карнаби для нас.

– Рейхсмаршал! – Крамер, бросив взгляд в сторону Роземейера, с трудом выдохнул: – Его хотели похитить!..

– Ваши драгоценные агенты, которым вы доверились, – безжалостно закончил за него Смит.

– Боже! Боже милосердный! Дьявольский план!

– Именно так.

Крамер резко поднялся и подсел к Роземейеру. Минуты две они о чем-то тихо переговаривались, изредка поглядывая в сторону Смита. Впрочем, говорил в основном Крамер и, насколько можно было заметить со стороны, очень красноречиво: любопытство на лице Роземейера переросло сперва в удивление, а потом в выражение изумленного потрясения. Когда Крамер закончил монолог, они оба помолчали, потом, как по команде, поднялись с мест и подошли к Смиту. Рейхсмаршал выглядел заметно бледнее обычного, а когда заговорил, в голосе его слышалась легкая дрожь.

– Невероятная история, капитан Смит, – сказал он. – Невероятная. Кто бы мог подумать, что ларчик открывается именно так! – Он выдавил из себя улыбку. – Честно говоря, не очень-то приятно оказаться в ловушке. Я ваш вечный должник, капитан Смит.

– Германия у вас в долгу, – вмешался Крамер. – Вы оказали ей огромную услугу. Мы этого не забудем. Уверен, что фюрер лично выразит вам свою признательность.

– Вы слишком великодушны, господа, – скромно сказал Смит. – Я вполне вознагражден тем, что сумел выполнить свой долг. – По его губам пробежала тень улыбки. – Разве что фюрер предоставит мне две-три недели отпуска: похоже, нервы начинают сдавать. Но извините, господа, моя миссия еще не завершена.

Он принялся, не расставаясь с бокалом, медленно прохаживаться за спинами сидящих за столом, с особенным интересом заглядывая то в один, то в другой блокнот. Циничная улыбка, которой Смит сопровождал свое наблюдение, не ускользнула от присутствующих, кроме, пожалуй, тех, кто ее вызвал. Остановившись возле Томаса, он изумленно покачал головой и воскликнул:

– Ну надо же!

– Пора кончать! – нетерпеливо скомандовал Роземейер.

– Если позволите, рейхсмаршал, давайте доведем игру до конца.

– У вас есть на то причины?

– И довольно веские.

Оставив Мэри, фон Браухич энергично, но без лишней спешки зашагал по коридору, и шаги его гулко отдавались в тишине. Свернув за угол, он перешел на бег. Во дворе возле геликоптера никого не было. Поднявшись по лесенке, он заглянул в кабину, затем вновь спустился на землю и остановил патрульного, который одеревеневшей походкой брел по двору с собакой на поводке.

– Отвечайте быстро, – повысил голос фон Браухич. – Видели пилота?

– Нет, герр майор, – испуганно ответил патрульный, пожилой служака. По возрасту ему не грозила отправка на фронт, но он до смерти боялся гестапо. – Давно уже не видел.

– Что значит – давно?

– Точно не скажу. То есть, вроде, с полчаса. Или больше. Минут сорок пять скорее всего, герр майор.

– Проклятье! – выругался фон Браухич. – Столько времени! Здесь есть мастерская, где он мог бы заниматься ремонтом?

– Да, господин майор, – патрульный был счастлив дать полезную информацию. – Дверь вон там. Бывший амбар для зерна.

– Он сейчас там?

– Не могу знать, герр майор.

– А следует знать, – холодно сказал фон Браухич. – Это ваша обязанность. Ну, что стоите, болван! Немедленно выясните!

Пожилой патрульный затрусил к мастерской, а фон Браухич, выведенный из терпения бесплодной беседой, с надеждой обратился к охранникам у ворот, крепким, молодым ребятам. Но и там ничего узнать не удалось. Подбежал и патрульный, с виноватым видом сообщивший, что мастерская пуста.

Фон Браухич похлопал услужливого старика по плечу и снисходительно улыбнулся.

– Вы тут ни при чем, друг мой. Но будьте начеку.

Не торопясь, почти медленно фон Браухич подошел к парадной двери и, открыв замок в первой же комнате, обнаружил пилота, все еще лежавшего без сознания. Рядом валялся расплющенный распределитель зажигания. Фон Браухич снял со стенной полки фонарь, разрезал веревку, которой был связан пилот, вытащил у него изо рта кляп и оставил лежать у открытой настежь двери так, чтобы его сразу же увидели из коридора.

Потом капитан взбежал по лестнице наверх, туда, где располагались спальни, неслышно прошел мимо двери Мэри и, открыв своим ключом замок пятой по коридору комнаты, вошел туда и оглядел окно. Увидев, что снега на карнизе с внешней стороны почти нет, он удовлетворенно кивнул. Посветив фонариком во тьму, убедился, что крыша верхней станции фуникулера находится прямо по окном; следы на снегу говорили сами за себя.

Фон Браухич оглядел комнату: железная кровать была сдвинута с обычного места, ею приперли шкаф. Он отодвинул кровать, дверцы распахнулись, и оттуда вывалился связанный офицер с кляпом во рту. Браухич и глазом не моргнул – чего-то в этом роде он и ожидал. Развязав веревки и вытащив изо рта молодого обер-лейтенанта кляп, он вышел из комнаты. У него были дела поважнее, чем приводить в чувство младших офицеров.

У комнаты Мэри он остановился, приложил ухо к двери и прислушался. Тишина. Он заглянул в замочную скважину. Света нет. Постучал. Никакого ответа. Снова воспользовавшись своим ключом, вошел в комнату. Она была пуста.

– Так, так, так, – пробормотал он себе под нос. – Очень интересно.

* * *

– Закончили? – спросил Смит.

Томас кивнул, Кристиансен и Каррачола тоже. Смит прошел вдоль стола за их спинами и собрал блокноты, сложив их на столике возле Крамера.

– Момент истины, – спокойно сказал Смит. – Достаточно заглянуть хотя бы в один блокнот.

Крамер без особого энтузиазма открыл лежавший сверху блокнот и начал читать, медленно перелистывая страницы. Смит осушил бокал и по-хозяйски прошествовал к буфету, где стояла заветная бутылка. Налив себе коньяк, он аккуратно завинтил пробку и, отпив, спросил Крамера:

– Хватит?

Крамер кивнул.

– Теперь сравните с моим списком. Крамер опять кивнул:

– Как это вы сказали – момент истины? – он открыл блокнот Смита. Первая страница была девственно чистой. Вторая тоже.

И третья… Крамер в недоумении поднял глаза на Смита. Стакан, который только что Смит держал в руках, падал на пол, а сам он резким ударом руки свалил охранника. Зазвенела посуда на буфете.

Недоумение на лице Крамера исчезло. Оно озарилось внезапным прозрением. Рука потянулась к кнопке тревоги.

– Эй, парень, не нужно шума! – Шэффер подхватил с пола брошенный там Смитом «шмайсер» и направил его в грудь Крамера. Второй раз в течение вечера Крамер убрал руку с кнопки.

Смит достал свой «люгер». Шэффер, держа на прицеле Крамера, буравил глазами Смита.

– Сучий потрох, – негодующе произнес он, – простофиля янки. Так ты говорил? Не сможет вспомнить, какой сегодня день недели?

– Просто в тот момент ничего другого в голову не пришло, – виновато признался Смит.

– Тем хуже. А зачем так здорово мне прикладом смазал?

– Для пущего правдоподобия. А что? Главное – сработало. – Он взял со стола Крамера блокнот и аккуратно спрятал в карман кителя. – Ну, – сказал, обращаясь к Шэфферу, – нам пора. А вы как, мистер Джонс, готовы?

– Да, надо поторапливаться, чтобы поймать такси или на худой конец подвесной вагончик, – добавил Шэффер.

– Ни черта не понимаю, – объявил Джонс. Вид у него был в самом деле обескураженный. – По сравнению с вами, какой к черту из меня актер!

– Это все, что вам нужно? – К Крамеру вернулось профессиональное самообладание. – Только эти блокноты – и все?

– Практически, да, блокноты. С массой милых имен и адресов.

– Понятно, – кивнул Крамер. – Следовательно, эти трое – те, за кого себя выдают?

– Они в течение нескольких недель находились под подозрением. Особо секретная и ценная информация утекала через один из отделов, контролируемых кем-то из них; а нам по тому же каналу шла липа. Мы даже не могли выяснить, один или несколько диверсантов этим занимаются, и тем более ничего не могли доказать, не установив их контакты дома и за границей. Тогда и появилась идея этой операции.

– Я хотел бы еще кое-что уточнить, капитан Смит, – сказал Роземейер со слабой улыбкой на губах. – Когда полковник Крамер спросил вас, только ли блокноты вам нужны, вы ответили «практически, да». Значит, это не совсем все. Может, вы хотите убить двух зайцев? Скажем, пригласить меня в свою компанию?

– Боюсь, огорчу вас, рейхсмаршал Роземейер, – довольно нелюбезно ответил Смит, – но у меня нет ни малейшего желания связывать вас и тащить на своем горбу через Альпы. Я, пожалуй, прихватил бы вас с собой, держа на мушке, но вы, не сомневаюсь, человек чести и верность родине для вас дороже собственной шкуры. А посему, если бы я просто попросил вас следовать с нами под страхом смерти, вы наверняка выбрали бы второе. Так что мы вынуждены откланяться.

– Вам не откажешь ни в галантности, ни в логике. – Роземейер улыбнулся. Улыбка получилась невеселая. – Жаль, что мне способность логически мыслить в этой ситуации изменила.

– Пожалуй, да, – согласился Смит.

– А как же полковник Вильнер? – встрепенулся Крамер. – Шеф разведки фельдмаршала Кессельринга? Он же не…

– Спокойно. Вилли-Вилли не состоит у нас на зарплате. И говорил он чистую правду. Он считает меня своим лучшим двойным агентом, резидентом в Италии. Я в течение двух лет подкармливал его бесполезной, липовой и устаревшей информацией. Просветите его при случае на мой счет, ладно?

– Он тройной агент, понимаете? Это еще страшнее, чем двойной, – пояснил Шэффер.

– А как же Гейдельберг? – не унимался Крамер.

– Два года отдал университету. Благодаря протекции министерства иностранных дел.

Крамер покачал головой.

– Я все-таки не понимаю…

– Сожалею. Нам пора.

– Смываемся, – подтвердил Шэффер. – Остальное читайте в послевоенных мемуарах агента Шэффера…

Он не успел договорить. Дверь резко распахнулась. На пороге стояла Мэри с маузером наизготовку. Сразу поняв, что происходит, она со вздохом облегчения опустила руку с оружием.

– Заставляешь себя ждать, – сурово сказал Смит. – Мы уже начали нервничать.

– Извините. Никак не могла отвязаться от фон Браухича.

– Нет проблем, милая леди. – Шэффер сделал галантный жест рукой. – Ведь Шэффер был здесь и сумел за всем присмотреть.

– Новенькая, которая сегодня явилась! – прошептал Крамер с озадаченным видом. – Кузина той девушки из…

– Девушка, которая помогала мне дурить Вилли-Вилли. Та самая, которая открыла нам вход в замок.

– Босс. – прервал его Шэффер, – извините, но…

– Да, идем, – Смит улыбнулся Роземейеру. – Вы правы, блокноты – не единственное, что мне было нужно. Мне вообще-то хотелось взять кое-кого для компании. Но в отличие от вас, рейхсмаршал, это люди слишком дорожат своей шкурой и совсем не имеют чести. И они не откажутся пойти с нами, – он ткнул «люгером» в сторону Каррачолы. Томаса и Кристиансена. – Встать! Пойдете с нами.

– С нами? – недоверчиво спросил Шэффер. – В Англию?

– Да, чтобы предстать перед трибуналом за измену. Я не могу взять на себя роль общественного обвинителя… Одному Богу известно, сколько сотен и тысяч жизней было погублено из-за них. Не говоря уж о сержанте Хэрроде и Торренс-Смизе. – Он бросил холодный взгляд на Каррачолу. – У меня нет доказательств, но думаю, ты был у них главным. Ты убил Хэррода. И если бы шифровальная книжка оказалась у тебя, ты провалил бы всю нашу сеть в Южной Германии. Тебе не удалось ее заполучить. Тогда ты заколол беднягу Смизи. Ты ушел из пивной следом за мной, а он решил проследить за тобой. Ему не удалось с тобой справиться…

– Давайте бросим оружие! – раздался вдруг сухой и бесстрастный голос. Никто не слышал, как открылась дверь и вошел фон Браухич с пистолетом в руке. Смит успел повернуться и прицелился, но не решился открыть огонь, боясь задеть Мэри, стоявшую на пути.

Фон Браухич таких сомнений не испытывал. Раздался резкий щелчок, пуля прошила рукав Мэри над локтем, и Смит вскрикнул от боли: руку его залила кровь, а «люгер» вышибло, и он стукнулся о какую-то деревянную поверхность. Мэри не успела обернуться, как фон Браухич одной рукой схватил ее за руку а другой приставил к ее груди свой пистолет. Она пыталась освободиться, но он еще крепче сжал ей руку. Закричав от боли, Мэри выронила оружие.

Шэфферу пришлось бросить свое.

– Зря вы это затеяли. – сказал фон Браухич Смиту. – Глупо… Впрочем, на вашем месте я бы совершил ту же глупость. – Он посмотрел на Крамера. – Извините за задержку, герр полковник. Мне показалось, что эта юная дама слишком нервничала. К тому же ей так мало известно о ее родном Дюссельдорфе. И ей, увы, невдомек, что нельзя позволять держать себя за руку, когда приходится лгать – а ей приходится это делать очень часто. – Он, улыбаясь, повернул Мэри к себе лицом. – У вас прелестная ручка, но пульс слишком чутко реагирует на ложь.

– Вы как всегда выражаетесь загадками. Ну да Бог с ними. – Крамер перевел дух. – Отлично, мой мальчик. Господи, еще бы одна минута… – Он подошел к Шэфферу, предусмотрительно держась в стороне от линии прицела фон Браухича, и обыскал его, но никакого оружия не нашел, проделал то же самое и с тем же результатом со Смитом, подал ему свой носовой платок, чтобы остановить кровь, выразительно посмотрел на Мэри и перевел взгляд на Анну-Марию.

– Конечно, герр полковник, – с готовностью откликнулась она на немую просьбу. – С удовольствием. Мы уже встречались, и мои методы ей знакомы. Не так ли, дорогая? – С улыбкой, более похожей на оскал, Анна-Мария подошла к Мэри и с размаху ударила ее по лицу. Мэри вскрикнула, отброшенная ударом к стене она скорчилась от боли. Из уголка рта вытекла струйка крови.

– Ну, – спросила Анна-Мария, – оружие есть?

– Анна-Мария. – протестующе начал было Крамер. – Вряд ли следует…

– Я знаю, как обращаться с грязными маленькими шпионками! Но если вам не нравится, как я добиваюсь своего, мы удалимся!

Она схватила Мэри за волосы, подтащила к боковой двери и грубо втолкнула в какую-то комнату. Звук удара и крик боли раздались оттуда одновременно. Дверь захлопнулась. В тишине слышались удары и сдавленные крики. Фон Браухич уселся в кресло, сморщился, прислушиваясь к звукам борьбы за дверью, и сухо сказал Крамеру:

– Девушка, наверно, предпочла бы, чтобы я сам обыскал ее. Тут уж не до стыдливости.

– Боюсь, Анна-Мария иногда чересчур увлекается, – ответил Крамер, брезгливо скривив рот.

– Иногда? – Фон Браухич опять сощурился, услышав стук тела о стену, стон и всхлипывания. Потом наступила тишина…

– Она всегда увлекается, если ей попадается девушка не менее красивая и молодая, чем она сама.

– Ну, конечно, – с облегчением вздохнул Крамер и посмотрел на Смита и Шэффера. – Сначала подумаем, куда устроить даму, а вообще в Шлосс Адлере нет недостатка в помещениях для… – Он не закончил фразу, глаза его чуть заметно расширились, и он неожиданно четко договорил, обращаясь к фон Браухичу: – Кажется, мы поспешили с выражением сочувствия. Было бы жаль потерять вас, капитан, вам в спину нацелен пистолет…

Фон Браухич медленно взглянул через плечо. В самом деле, на него смотрел пистолет, автоматический «лилипут», и рука, которая держала его, не дрожала, а темные глаза смотрели пристально и невозмутимо. Засохшая на щеке кровь и растрепанные волосы совсем не портили Мэри.

– Каждый отец обязан обучать свою дочь дзюдо, – прокомментировал Шэффер. – Он отобрал пистолет у фон Браухича, который и не пытался оказать сопротивление, взял наперевес «шмайсер» и запер входную дверь. – А то больно много народу повадилось входить без стука. – По дороге он заглянул в боковую дверь, присвистнул, ухмыльнулся и сказал Мэри: