Текст книги "Куда залетают орлы"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– А кто же вы думали, – рявкнул Смит. – Микки Маус? – Он понизил голос до шепота. – Искренне желаю вам никогда не иметь счастья встретиться с ним, полковник Вайснер.

Смит дал Вайснеру возможность немножко оправиться от неожиданности и прийти в себя, потом наклонился вперед и довольно чувствительно ткнул в бок водителя.

– В казармы, живо!

Автомобиль рывком взял с места. Шоферу было достаточно того, что он успел услышать из уст племянника страшного Генриха Гиммлера, шефа гестапо. Смит повернулся к охраннику, сидевшему сбоку.

– Прекрати пихать меня в бок этой дурацкой штукой! – он со злостью оттолкнул от себя ствол автомата.

Охранник, который тоже слыхал про Гиммлера, кротко прибрал свой «шмайсер». В следующую секунду он согнулся от дикой боли, получив удар в живот прикладом своего же автомата, а еще через секунду полковник Вайснер прилип к стеклу «мерседеса», ствол того же «шмайсера» уперся ему в правое ухо.

– Если ваши люди шевельнутся, убью на месте.

– О'кей, – раздался с переднего сиденья голос Шэффера. – Их пушки у меня.

– Останавливай, – скомандовал Смит.

Машина затормозила. Через лобовое стекло видны были огни пропускного пункта казарм. До них было метров двести. Смит подтолкнул Вайснера автоматом.

– На выход!

Несмотря на душившую его ярость, Вайснер понял, что ему придется послушаться приказа. Он вышел из машины.

– Три шага вперед, – скомандовал Смит. – Лицом в снег. Руки за голову. Шэффер, держи их на прицеле.

Через двадцать секунд Шэффер сидел за баранкой «мерседеса». Три человека лежали лицом вниз в снегу, четвертый все еще корчился от удара на обочине.

– Неплохо исполнено, молодой Гиммлер, – одобрительно сказал Шэффер.

– Редко так везет, – трезво оценил положение дел Смит. – Поосторожнее возле казарм, как бы часовые чего не заподозрили.

Со скоростью двадцать миль в час они миновали главные ворота и, как им показалось, все сошло благополучно. Еще бы, на радиаторе автомобиля развевался треугольный флажок – личный штандарт коменданта лагеря, и, ясное дело, никому бы не пришло в голову следить за передвижениями полковника Вайснера.

Через полмили за вторыми воротами дорога, следуя извиву озера, резко повернула направо. Опасный поворот был отмечен белым штакетником, который при иных обстоятельствах был бы хорошо заметен, но в эту ночную пору, заметенный снегом, неразличимо слился с окружающей белизной. Шэффер притормозил на повороте. По его лицу явно пробежала какая-то мысль, он сильнее нажал на тормозную педаль и вопросительно взглянул на Смита.

– Отличная идея, – теперь пришел черед Смита выражать одобрение партнеру. – Из тебя еще получится неплохой агент.

«Мерседес» остановился. Смит собрал автоматы и пистолеты, отобранные у Вайснера и его парней, включил зажигание и выскочил из двинувшейся вперед машины. Просунув руку через боковое окно дверцы водителя, он держал руль, прибавляя ходу по мере того, как разгонялся «мерседес». За несколько метров до обрыва он в последний раз скорректировал направление и резко отскочил в сторону. Деревянный штакетник не смог сдержать мчащуюся на него громаду. Рев мотора, работавшего на максимальных оборотах, заглушил треск дерева; «мерседес» прошел сквозь преграду как нож сквозь масло, перевалил через край обрыва и исчез из виду.

Смит и Шэффер остановились у неповрежденной секции штакетника, успев увидеть, как автомобиль, перевернувшись вверх дном, все еще с горящими фарами, ударился о поверхность озера. Высоко поднявшийся подсвеченный фарами столб воды расцвел радугой. Когда вода улеглась, в озере хорошо было видно место, где утонула машина – огни ее горели по-прежнему. Смит и Шэффер переглянулись, и Смит стянул свою форменную фуражку и швырнул ее вниз. Она упала на пузырящуюся воду, фосфоресцирующую огнями исходящего снизу света. Потом свет погас.

– Невелика беда, – отходя от штакетника, пожал плечами Шэффер. – Тачка-то не наша. Ну что, возвращаемся в деревню?

– Ни в коем случае, – откликнулся Смит. – Пошли. В другое место.

Сжимая в руках добытое оружие, они двинулись в том направлении, в котором ехали. Не успели они пройти и полусотни метров, как услышали гул моторов и увидели огни фар, осветивших проломанный штакетник. В считанные секунды Смит и Шэффер укрылись в сосняке.

– Вон оно что, герр полковник, – сержант альпийских стрелков с автоматом наперевес опасливо наклонился над краем обрыва. – Слишком большая скорость, слишком поздно оценили обстановку. Глубина озера в этом месте больше ста метров, герр полковник. Так что с концами.

– Может, с концами, а может, и нет. Эти мерзавцы способны на что угодно. – Голос полковника Вайснера отчетливо доносился до ушей тех, о ком шла речь. В нем звучала досада. – Они запросто могли все это подстроить, чтобы нас обдурить. Часть людей пошлите поискать в роще. Пусть прочешут местность с фонарями. Еще часть людей отправьте машиной на полкилометра в сторону лагеря. Вы с ними, сержант. И пусть несколько человек рассредоточатся вдоль обрыва. Выполняйте.

Шэффер посмотрел на Смита.

– Насколько я понимаю текущий момент, босс, вряд ли стоит сейчас двигаться в деревню. Вот ведь старая лиса этот Вайснер, а?

– А я что говорил? – пробурчал Смит. – О'кей, о'кей. Не спорю.

Прошло пять минут. Сквозь редкий снег, пробивающийся через густые ветви сосен, засветились огоньки фонарей. Это означало, что цепочка солдат, шаря перед собой фонарями, двинулась на юг в поисках беглецов. Полковник Вайснер нервно прохаживался взад-вперед возле своего автомобиля. Голова его мерно покачивалась, как будто в такт мыслям. Он часто поглядывал на часы. Смит заметил, что он подошел к штакетнику, там где он уцелел, и внимательно вгляделся в гладь Голубого озера.

Вскоре послышались неясные голоса возвращавшихся солдат. Сержант подошел к машине полковника и доложил:

– Никаких следов, герр полковник.

– Неоткуда им и взяться, – буркнул Вайснер. – Там на воде плавает фуражка. Жалкий конец для таких отважных ребят, сержант. Жалкий конец.

Глава 5

Вагончик фуникулера медленно поплыл от нижней станции, начав свой долгий подъем к замку. Опасный, просто невозможный подъем, подумала Мэри. Вглядевшись в темноту сквозь лобовое стекло, она различила в снежной пелене первую опору. Вторая и третья были еще не видны, их присутствие угадывалось по парящим в небе огонькам. Не она же первая одолевает этот путь, тупо вертелось в ее мозгу, люди постоянно ездят на этой штуковине, и ничего. Вагончик, рассчитанный на двенадцать пассажиров, снаружи был выкрашен в яркий красный цвет, внутри хорошо освещен. Сидений в нем не предусматривалось, но вдоль стен тянулись поручни. Их необходимость вырисовывалась немедленно и с угрожающей очевидностью. Яростный ветер безжалостно раскачивал утлый вагончик. Кроме двух солдат и одного штатского пассажирами были фон Браухич, Мэри и Хайди. Хайди как опытная старожилка надела толстое шерстяное пальто и меховую шапку. Фон Браухич, держась одной рукой за поручни, другой обнимал за плечи Мэри. Ободряюще улыбнувшись ей, он спросил:

– Страшно?

– Нет, – ответила она совершенно искренне, потому что теперь у нее просто не осталось сил, чтобы бояться. К тому же, даже в самой безнадежной ситуации она оставалась профессионалом. – Нет, не страшно. Но меня мутит. А этот фуникулер никогда не срывается?

– Никогда, – фон Браухич вложил в ответ всю присущую ему убедительность. – Держитесь за меня, и все будет в порядке.

– Прежде то же самое он говорил мне, – холодно сказала Хайди.

– Фрейлейн, – терпеливо объяснил Браухич, – я щедро одарен Господом, но мне не удалось отрастить себе третью руку. И потом – привилегия гостям.

Спрятав в ладони горящую сигарету, Шэффер, опершись о телеграфный столб, внимательно вглядывался вдаль. И спрятанная сигарета, и озадаченное выражение лица объяснялись непонятными событиями у ворот казармы. Там царило оживление: освещенные ярким светом прожекторов, туда-сюда сновали охранники. Шэффер переменил положение и посмотрел вверх. Снег почти прекратился, луна готова была выйти из облаков, и в ее неясном свете смутно виднелась на поперечине столба фигура Смита. Майор деловито орудовал ножом, уникальным приспособлением, снабженным в числе прочих нужных вещей кусачками для проволоки. Восемь раз щелкнули кусачки, и восемь концов телефонного провода упали на-снег. Смит сложил нож, спрятал в карман, обхватил руками столб, соскользнул вниз и ухмыльнулся.

– Пустячок, а приятно.

– Это отвлечет их маленько, – согласился Шэффер.

Прихватив автоматы, они двинулись на восток, скрывшись за стволами сосен.

Вагончик раскачивался сильнее прежнего. Он вышел на последнюю дистанцию пути – почти вертикальный подъем. Рука фон Браухича по-прежнему лежала у Мэри на плече, сама она все так же смотрела в темноту, прижавшись лицом к стеклу. Ей казалось, что они уже достигли небес. В разрыве облаков выплыла луна и осветила сказочный замок. Теперь ей сделалось по-настоящему страшно, она облизала пересохшие губы и инстинктивно передернула плечами. Это не ускользнуло от бдительного ока фон Браухича. Он уже наверное в двадцатый раз за это краткое путешествие ободряюще сжал ей плечо.

– Не беспокойтесь, фрейлейн. Все будет хорошо.

– Надеюсь, – ответила она едва слышно.

Неожиданно разлившийся по долине лунный свет Смиту и Шэфферу был совсем некстати. Они как раз старались по возможности незаметно прокрасться к багажному отделению станции. К счастью, оставаясь в тени навеса, они прошли вдоль путей до гидравличесго амортизатора, где кончалась линия, и посмотрели вверх. Как ясным днем контрастно выделялось красное на белом – к нижней станции приближался вагончик фуникулера; второй как раз преодолевал последние метры пути к верхней станции, над которой блестел под луной Шлосс Адлер. Смит нагнулся к замку багажного отделения, достал отмычку. Через несколько секунд они с Шэффером были уже внутри. Смит нашел место, где они оставили свое снаряжение, отрезал кусок нейлоновой веревки, обмотал ее вокруг пояса и сунул в холщовую сумку несколько Ручных гранат и взрывчатку. Тут Шэффер выразительно откашлялся, и Смит вопросительно посмотрел на него.

– Босс, – сказал он, сопроводив это короткое слово кивком на окно. – Босс, вам не приходило в голову, что полковник Вайснер мог догадаться о нашем тайнике? Я к тому, что к нам могут наведаться гости.

– Что верно, то верно, – признал Смит. – Странно будет, если нас тут не навестят. Поэтому я и отрезал от веревки лишь кусок и забрал гранаты и взрывчатку только из наших с тобой рюкзаков. Так что пропажу не заметят – моток огромный, от него почти не убыло, а что было в наших рюкзаках, никто не знает.

– А рация…

– Если мы выйдем на связь отсюда, нас сразу засекут. Если возьмем ее с собой, они поймут, что «мерседес» ушел на дно без нас. Так ведь?

– Примерно так.

– Так что пойдем на компромисс. Мы вынесем ее отсюда, но сразу после связи в безопасном месте вернем.

– Что вы имеете в виду под «безопасным местом»? – прямодушно спросил Шэффер. – В целой Баварии для нас не найдется такого места.

– Одно есть, в двадцати метрах отсюда. – Он кинул Шэфферу связку отмычек. – Тебе никогда не приходилось бывать в баварском дамском туалете?

Шэффер поймал связку, посмотрел Смиту прямо в лицо, качнул головой и вышел. Светя перед собой фонариком, он шел вдоль путей, пока луч фонаря не осветил дверь с надписью «Damen». Шэффер пожал плечами и принялся подбирать отмычку.

Медленно, натужно вагончик фуникулера одолел последние метры подъема, вошел под крышу верхней станции, судорожно дернулся и остановился. Дверь открылась, и пассажиры вышли. Они проследовали через станцию, встроенную в северо-западную часть фундамента замка, по тоннелю с тяжелыми железными дверями, охраняемыми часовыми. Выйдя из верхних ворот, они оказались у двора замка, вход в который закрывали массивные чугунные ворота, где стояли вооруженные до зубов солдаты с доберман-пинчерами. Во дворе было светло как днем – свет падал из незанавешенных окон. Посередине двора разместился геликоптер, доставивший утром в Шлосс Адлер рейхсмаршала Роземейера. Пилот или механик под брезентовой накидкой, только мешавшей ему, потому что снег уже кончился, копался в моторе, светя себе небольшой, но мощной дуговой лампой. Мэри обернулась к фон Браухичу, все еще по-хозяйски державшему ее за плечо, и жалобно улыбнулась.

– Сколько тут солдат! Вообще, кругом одни мужчины, а женщин совсем не видно. А если мне захочется совершить побег из этого мужского царства?

– Легче легкого. – И фон Браухич одарил ее очаровательнейшей из своих улыбок. – Вы прыгаете из окна спальни, летите сто метров вниз – и вот она, свобода!

Дамская комната на вокзале оказалась довольно непрезентабельным уголком, бедно обставленным грубо сколоченным столом, жесткими скамьями и стульями на выщербленном полу. Превзойти его по части аскетичности могло бы только подобное учреждение в Англии. В черной железной печке угасал огонь.

Смит уселся на столик, поставил перед собой рацию, вынул из кармана шифровальную книжку и листок бумаги. Он проверил текст, выпрямился и протянул книжку Шэфферу.

– Сожги! Каждую страницу отдельно.

– Каждую отдельно? Всю книжку. А она нам больше не понадобится?

Смит отрицательно покачал головой и взялся за настройку рации.

В штабе разработки операций в Уайтхолле было гораздо теплее. Сосновые поленья весело трещали в огромном камине. Двое мужчин, сидевших по обеим его сторонам, выглядели далеко не такими молодцами, как двое тех, что сидели в эту минуту возле затухающих угольков в Баварских Альпах. Адмирал Ролленд и полковник Уайет-Тернер откровенно клевали носами. Но как только раздался сигнал вызова из большого передатчика, возле которого дежурил гражданский радист, сон как рукой сняло. Они переглянулись и вскочили с мест.

– Бродсворд вызывает Дэнни Боя. – Голос звучал тихо, но отчетливо. – Бродсворд вызывает Дэнни Боя. Слышите меня? Прием.

Радист проговорил в микрофон:

– Слышу вас. Прием.

– Готовы? Прием.

Ролленд и Уайет-Тернер стояли за плечом радиста, который быстро наносил на бумагу бессвязные буквенные сочетания. Через несколько секунд текст был расшифрован: «Торренс-Смиз убит, Томас, Кристиансен и Каррачола арестованы».

Пробежав глазами текст, Ролленд и Уайет-Тернер как по команде взглянули друг на друга с одним и тем же мрачным выражением лиц. А карандаш радиста выводил на бумаге дальнейший текст: «Неприятель считает, что Шэффер и я мертвы. Рассчитываем, войти внутрь в течение часа. Подготовьте транспорт через девяносто минут. Прием»

Адмирал Ролленд выхватил микрофон у радиста.

– Бродсворд! Бродсворд! Вы знаете, кто я, Бродсворд?

– Я знаю, кто вы сэр. Прием.

– Уходите. Бродсворд. Уходите немедленно. Спасайтесь. Прием.

– Вы… должно быть… шутите. – Эти слова были произнесены медленно, с долгими паузами.

– Вы меня слышали? – Ролленд проговорил это особо отчетливо. – Вы меня слышали? Это приказ, Бродсворд.

– Мэри уже там. Конец связи.

Передатчик умолк.

– Он прекратил передачу, сэр, – тихо сказал радист.

– Прекратил, – автоматически повторил Ролленд. – Боже мой – прекратил.

Уайет-Тернер вернулся к камину и опустился в кресло. Он будто сделался меньше ростом.

– Это моя вина, – едва слышно прошептал полковник, невидяще посмотрев на адмирала Ролленда, севшего напротив. – Я один во всем виноват.

– Мы сделали то, что должны были сделать. Мы оба виноваты, полковник, к тому же идея была моя. – Он перевел глаза на огонь. – И за это мне отвечать особо.

– Это самый тяжелый день в моей жизни, – угрюмо проговорил Уайет-Тернер. – Хуже не придумаешь. Я, наверное, стал слишком стар.

– Все мы, наверное, стали слишком старыми. – Правым указательным пальцем Ролленд начал загибать пальцы левой руки. – Кабинет начальника штаба, Портсмут. Сработала сигнализация. Ничего не пропало. Раз.

– Ничего, – устало подтвердил Уайет-Тернер. – Но явно сняты фотокопии.

– Второе. Саутгемптон. Пропала схема передвижения кораблей. Третье. Плимут. Сигнализация в штаб-квартире ВМС не работает. И мы не знаем, что это означает.

– Можно догадаться.

– Догадаться можно. Дувр. Исчезает план гавани Малберри. Ошибка? Халатность? Неизвестно. Пятое. Пропал сержант охраны штаба в Бредли. Это может означать, что угодно.

– Да, что угодно. Там хранились схемы всех береговых передвижений войск по плану операции «Оверлорд».

– И, наконец, последнее. Получены донесения из Франции, Бельгии, Нидерландов. Четыре явно ложные. Три остальных невозможно проверить…

Они надолго замолчали. Прервал паузу Уайет-Тернер.

– Если раньше могли быть какие-то сомнения, теперь они рассеялись. – Он сказал это, на поднимая глаз от огня. – Немцы всюду насовали своих людей, а у нас на континенте почти никого не осталось. И вот теперь пришла очередь Смита и его группы.

– Смита и его группы, – эхом отозвался Ролленд. – Смита и его группы. Их можно уже списать.

Уайет-Тернер спросил, понизив голос так, чтобы не услышал радист:

– И операцию «Оверлорд», сэр?

– И операцию «Оверлорд» тоже, – пробормотал Ролленд.

– Разведка – главное в современной войне, – горько изрек Уаиет-Тернер. – Я, кажется, не первый провозгласил эту истину?

– Без разведки как без рук. – Адмирал Ролленд нажал кнопку селектора. – Подайте мою машину. Вы со мной, полковник? На аэродром?

– И гораздо дальше. Если позволите, сэр.

– Мы ведь все обсудили, – пожал плечами адмирал. – Хотите кончить самоубийством?

Уайет-Тернер достал из шкафа автомат «стен» и, повернувшись к Ролленду, улыбнулся:

– Нет. Но готов встретиться с неприятелем, сэр.

– Что ж, если так хотите… – без улыбки ответил адмирал.

– Слыхал, что сказал этот парень? – Смит выключил передатчик и стрельнул глазами в Шэффера. – Можем выйти из игры.

– Сейчас? Сейчас смываться? – зло переспросил Шэффер. – Разве не понятно, что, если мы смоемся, через несколько часов они доберутся до Мэри? – Он многозначительно помолчал, словно убеждаясь, что Смит постиг смысл сказанного, и закончил: – А как только они возьмут ее, через десять минут у них в руках будет Хайди.

– Ну, ты даешь, лейтенант, – попробовал урезонить его Смит, – ты всего-то пять минут и видел, ее.

– Ну и что? А сколько Антоний разговаривал с Клеопатрой? А Парис с Еленой? А Ромео? – Он запнулся и с вызовом выпалил: – И мне плевать, что она иностранка, из вражеской страны.

– Она родилась и выросла в Бирмингеме, – устало проговорил Смит.

– Англичанка?

– Пошли, – скомандовал Смит. – Давай отнесем рацию. С минуты на минуту могут заявиться посетители.

Они отнесли передатчик в багажное отделение, заперли за собой дверь и уже приближались к воротам станции, когда послышался шум грузовиков, едущих с сиреной. Свет фар залил станционную площадь у ворот. Смит и Шэффер вжались в стену здания вокзала. Ведущий грузовик резко затормозил метрах в десяти от них.

Они прошмыгнули через рельсы и спрятались в густой тени за помещением касс. Сержант, который руководил поисками на берегу озера, в сопровождении четырех солдат, вышибив из автомата замок, зашел в багажное отделение, светя фонарем. Почти тут же он вновь показался на пороге.

– Передайте капитану. Они не врали. Снаряжение здесь! – Один из солдат побежал с донесением, а остальным он скомандовал: – Вытаскивайте их барахло и грузите в машину.

– Мои последние носки, – жалобно процедил Шэффер. – А также зубная щетка и…

Он осекся. Смит схватил его за руку. Сержант остановил солдата, который тащил рацию, взял ее в руки и замер. Его освещенное чьим-то фонариком лицо хорошо было видно: удивление сменилось на нем сначала непониманием, а потом твердой уверенностью.

– Капитан, – крикнул сержант. – Капитан! Офицер появился почти сразу.

– Рация, капитан! Она теплая, очень теплая! На ней работали не больше пяти минут назад.

– Не больше пяти минут назад? Невозможно! – Он уставился на сержанта. – Если только…

– Да, герр капитан, если только…

– Окружить станцию, – громко скомандовал капитан. – Обыскать все помещения.

– Господи, – простонал Шэффер. – Ну что бы им не оставить нас в покое!

– Живо! – скомандовал Смит. Он взял Шэффера за руку, и они двинулись вперед до знакомой двери в дамскую комнату. Стараясь не греметь, Смит в несколько секунд открыл отмычкой замок. Они вошли внутрь и заперлись.

– Эта строка не украсит моего некролога, – печально заметил Шэффер. Слова были сказаны легко, но смысл их был невесел.

– Какая именно?

– «Отдал жизнь за родину в женском туалете в Верхней Баварии». А что говорят наши друзья по ту сторону двери?

– Если заткнешься, можем услышать.

– Когда я говорю «все помещения», это значит все! – пролаял капитан командным голосом. – Если дверь заперта, взломайте. Если не можете взломать замок, прострелите его. Если не хотите через пять минут сдохнуть, держите в уме, что это крайне опасные типы, наверняка вооруженные украденными «шмайсерами». И своего оружие у них полно. Не пытайтесь брать живыми. Стреляйте на поражение.

– Ну, слышал? – спросил Смит.

– Боюсь, что да.

Раздался щелчок – Шэффер взвел затвор. Они стояли плечом к плечу в полной темноте, прислушиваясь к звукам – перекличке голосов, стуку прикладов о дерево, треску ломавшейся доски, случайной автоматной очереди: видимо, дверь никак не открывалась… Преследователи приближались.

– Так, теплее… – пробормотал Шэффер.

Невидимая рука, схватив за ручку дверь, яростно затрясла ее. Смит и Шэффер, не говоря ни слова, прижались к стене по обеим сторонам дверного проема. Тяжелый удар едва не вышиб дверь. Другой – и дверь начала подаваться. Еще два таких, подумал Смит, – и все. Но удары прекратились.

– Господи, Ганс, – сказал голос за дверью, – что у тебя в башке – ты что, читать не умеешь?

– А что? – начал было другой голос обиженным тоном, но тут же перешел на извиняющийся. – Damen! Mein Gott! Damen!

– Вот если бы ты провел столько лет, как я, на русском фронте… – дальше уже не было слышно.

– Благодарю тебя, Господи, за наше общее англосаксонское наследие, – жарко прошептал Шэффер.

– Ты это о чем? – осведомился Смит. Он опустил «шмайсер» и обнаружил, что ладони у него вспотели.

– О неуместном чувстве приличия, – пояснил Шэффер.

– Это чувство пришлось как нельзя более кстати, как и высокоразвитый инстинкт самосохранения, – сухо прокомментировал Смит. – Как по-твоему, хочется ли встречаться с парочкой патентованных убийц, вроде нас с тобой, зная, что первый, кто попадет под руку, тут же будет срезан автоматной очередью? Поставь себя на их место. Каково было этим ребятам? Тебе бы такое понравилось?

– Мне бы не понравилось, – честно признался Шэффер.

– Вот и им тоже. Поэтому они и схватились за первый же предлог не слишком усердствовать. Думаешь, они вправду решили, что нас тут никак не может быть? Просто им меньше всего на свете хотелось нас обнаружить.

– Идите вы со своей психологией. Главное – Шэффер спасен! Спасен!

– Не уверен, – отрезал Смит.

– А в чем дело? – осторожно поинтересовался Шэффер.

– Мы с тобой, – тоном школьного учителя объяснил Смит, – не единственные, кто способен поставить себя на место другого. Можешь смело прозакладывать свою башку за то, что и капитан, и особенно сержант кумекают не хуже нашего – видел, как он насчет рации-то сообразил. Кто-нибудь из них наверняка наткнется на эту закрытую дверь и заставит солдат рискнуть ради посмертного железного креста. То есть я хочу сказать, что Шэффер еще не спасен.

– Что же будем делать, босс? – тихо спросил Шэффер. – Это уже не смешно.

– Организуем диверсию. Вот отмычка. Вставь ее в замок и будь готов повернуть в любой момент. Придется поспешить – этих ребят долго дурачить не получится.

Он достал гранату, прошел к окну в комнате. Оно замерзло, но Смит нащупал замок и тихонько приоткрыл раму. Крайне осторожно, дюйм за дюймом он увеличивал щель и наконец смог просунуть наружу голову.

Голову ему не отстрелили. Пятеро солдат, став цепью метрах в десяти от него, направили автоматы в сторону входной двери. Мечтают пристрелить, как кроликов, подумал Смит.

Его внимание привлек пустой грузовик, стоящий рядом со зданием – свет его фар и помог Смиту отыскать окно, в которое он сейчас глядел. Рассчитывая на то, что грузовик сделан по обычному типу, майор выдернул чеку, сосчитал до трех, швырнул ее под задние колеса и прижался к стене умывальной.

Два взрыва – гранаты и бензобака – раздались почти одновременно. На голову Смиту посыпались осколки разбитого стекла; в барабанные перепонки ударило взрывной волной. Смит не сделал никакой попытки узнать масштабы причиненных им разрушений – и менее всего из-за недостатка времени. Просто потому, что высунуть голову из окна в ярком зареве горящего грузовика значило бы совершить самоубийство. К тому же ветер погнал языки огня прямо на помещение, в котором они находились. Смит на четвереньках прополз через умывальную комнату и поднялся на ноги только в раздевалке.

Шэффер, держа в руке отмычку, вставленную в замок, при виде Смита тотчас приоткрыл дверь.

– В горы, босс? – осведомился он.

– В горы.

Железнодорожные пути, как и следовало ожидать, оказались безлюдны – все бросились к грузовику. Смит и Шэффер добежали до грузовика и не сбавляли темпа, пока не почувствовали себя в относительной безопасности на взгорье восточной границы деревни. Тут они наконец смогли перевести дыхание и поглядеть назад. Станция горела. Не то, чтобы вся занялась огнем, но рыжие сполохи и столбы черного дыма, поднимавшиеся в разных местах, оставляли мало надежды на то, что пожар можно будет скоро потушить.

– Не позавидуешь им сейчас, – сказал Шэффер.

– Да, пожалуй.

– Значит, они скорее всего смоются оттуда вслед за нами. В замке они держат доберман-пинчеров и в лагере наверняка тоже. Приведут их на станцию, дадут чего-нибудь нашего понюхать, те возьмут след – вот и все. От Смита и Шэффера клочья полетят. Я еще могу справиться с егерями, босс, но перед доберман-пинчерами я пас.

– А я думал, ты только лошадей боишься.

– Мне все равно, лошади или доберманы. Я боюсь всех четвероногих. – Он бросил мрачный взгляд на горящую станцию. – Ветеринар из меня бы не получился.

– Не грусти, – подбодрил его Смит. – Мы тут не задержимся настолько, чтобы успеть встретиться с твоими четвероногими друзьями.

– Нет? – недоверчиво переспросил Шэффер.

– Пора нам с тобой в замок. Мы ведь для того и явились. Не забыл?

– Да нет, не забыл. – Языки пламени уже достигали метров десяти в высоту. – Вот пришли и загубили симпатичную станцию…

– Это, между прочим, вражеская была станция, – напомнил Смит. – Пошли. Поглядим, какой прием нам подготовили в Шлосс Адлере.

Как раз в эту минуту Мэри Эллисон получила возможность оценить гостеприимство замка. Ей оно показалось весьма прохладным. Шагая вместе с фон Браухичем и Хайди, она оглядывала огромный зал: каменные стены, плиты, темный дубовый потолок. Дверь в дальнем конце зала открылась, и оттуда вышла девушка. В ней чувствовалась особая уверенность, даже властность; она не шла, а шествовала по огромному залу. Нельзя было не признать, что девушка была отменно хороша: высокая, белокурая, голубоглазая. Такую девушку можно было изображать на плакатах в третьем рейхе. Но смотрели эти голубые глаза очень холодно.

– Добрый вечер, Анна-Мария, – приветствовал ее фон Браухич. Его голосу тоже недоставало сердечности. – Это новенькая, фрейлейн Мария Шенк. Мария – это секретарь полковника, она курирует женский персонал.

– Долго добирались сюда, Шенк? – Голос у Анны-Марии был достаточно мягок, но жесткая интонация лишала его обаяния. Еще более ледяным тоном она обратилась к Хайди: – А вы почему здесь? Если мы и позволили вам обслуживать полковника, когда он принимает гостей…

– Хайди – кузина этой девушки, – резко оборвал ее фон Браухич. – И это я разрешил ей прийти сюда. – Последним подразумевалось, что ей не следует совать нос в чужие дела. Анна-Мария бросила на него выразительный взгляд, но не стала продолжать тему. Мало кто осмеливался возражать фон Браухичу.

– Сюда, Шенк, – Анна-Мария жестом указала на боковую дверь. – Я должна задать вам несколько вопросов. Мэри посмотрела на Хайди, потом на фон Браухича, который, пожав плечами, успокоил ее.

– Обычное дело, фрейлейн. Боюсь, вам придется это сделать.

Мэри вошла в комнату вслед за Анной-Марией. Дверь тяжело затворилась за ними. Хайди и фон Браухич переглянулись. Хайди поджала губы, и выражение лица у нее теперь было точно такое, как у Анны-Марии. Фон Браухич по-стариковски развел руками, демонстрируя свое бессилие. Не прошло и минуты, как причина его беспомощности сделалась явной. Из-за двери послышался громкий голос, шум короткой возни и, наконец, крик боли. Фон Браухич вновь обменялся взглядом с Хайди и сразу же отвел глаза, обернувшись на звук приближавшихся шагов. К ним подходил плотный, средних лет господин. Цивильная одежда никого не могла обмануть: обветренное лицо и выправка выдавали в нем армейского офицера. Выбритый до синевы, с бычьей шеей, низким лбом и цепкими голубыми глазами, он напоминал карикатуру на прусского улана времен первой мировой войны. Но он, конечно, не был всего лишь почтенным ископаемым: фон Браухич приветствовал его с подчеркнутым уважением.

– Добрый вечер, полковник Крамер.

– Добрый, капитан. Добрый вечер, фрейлейн, – голос у него оказался неожиданно мягкий и вежливый. – Ждете кого-то?

Прежде чем они успели ответить, дверь открылась и вышли Анна-Мария и Мэри. При этом Мэри как будто вытолкнули из комнаты. Анна-Мария раскраснелась и несколько тяжело дышала, но сохранила свою арийскую надменность. Одежда Мэри была в беспорядке, волосы растрепались, на щеках виднелись следы слез.

– Все в порядке, – удовлетворенно объявила Анна-Мария. Увидев Крамера, она резко изменила тон. – Беседуем с новой служащей, герр полковник!

– В присущей вам профессиональной манере, как я вижу, – сухо отреагировал полковник Крамер, покачав головой. – Когда же мы наконец поймем, что порядочным юным девушкам не по нраву, когда шарят у них под юбкой, чтобы проверить, не куплено ли их бельишко где-нибудь на Пиккадили или на улице Горького?

– Но требования безопасности… – начала было оправдываться Анна-Мария.

– Да, да, – все так же недовольно перебил ее Крамер. – Но можно ведь поаккуратнее. – Он в раздражении отвернулся. Наблюдение за женским персоналом не входило в обязанности заместителя шефа германской секретной службы. Пока Хайди помогала Мэри привести в порядок одежду, он обратился к Браухичу.

– Беспорядки в деревне?

– Не по нашей части, – ответил фон Браухич, – ищут дезертиров. Крамер улыбнулся.

– Я отдал приказ полковнику Вайснеру говорить именно так. Но, по-моему, наши новые друзья – британские агенты.