Текст книги "Девочка для альфы (СИ)"

Автор книги: Алисия Небесная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 33

Утро отличается от вчерашнего. Я вздрагиваю, не сразу понимая, в чём дело. Меня сдавливает, жарко. Меня кто-то прижимает. Распахиваю глаза шире, не веря своим ощущениям. Разворачиваюсь, и это действительно он. Аяз спит рядом. Черты лица расслаблены, ресницы слегка дрожат. Я прижимаюсь к нему сильнее, вдыхая его запах.

– Я скучал по тебе, – его шепот жалит ухо, по спине бегут мурашки. Аяз прижимает меня еще сильнее. – Ты стала пахнуть иначе.

Слезы льются неудержимым потоком, сердце разрывается на мелкие осколки.

– Я боялась, что больше не увижу тебя, – шепчу сквозь рыдания, обнимая его за шею.

– Я бы никогда тебя не оставил, – Аяз высвобождает меня из своих объятий, чтобы всмотреться в мои глаза.

– Я не смогу без тебя, – я бормочу в ответ, пока Аяз стирает слезы с моего лица.

– И не будешь, – он целует меня страстно, переплетая наши ладони.

Его поцелуй испепеляет, впивается, заставляя меня выгибаться от наслаждения и боли. Он напирает на меня всей своей весом, прижимая к матрасу. Воздух вокруг нас бурлит, вибрирует от напряжения. Я вздрагиваю, чувствуя каждое его движение, каждый мускул его тела. Его запах осаждает меня, утягивает в бездну чувств.

Резкий стук в дверь пронзает нашу интимную атмосферу. Но мы не отрываемся друг от друга.

– Пташка, завтрак, – голос Сайласа врывается в комнату.

– Вышел, – Аяз рычит, его голос взрывается от раздражения. Он вскидывает руку, швыряя в дверь не только подушку, но и всякий контроль.

– Понял, босс, – Сайлас ставит поднос на столик и быстро исчезает.

Сайлас на этот раз уже не исчезает, а выскакивает из комнаты, почти вылетая из номера. Я слышу его приглушенный смешок из коридора. Аяз сминает подушку в руках, его дыхание сдавленное, закипающее. Он набрасывается на меня снова, его поцелуи становятся более беспощадными, более властными. Его руки впиваются в мои волосы, тянут к себе. Он овладевает мной полностью, и я отпускаю всякое сопротивление, тону в этом вихре чувств.

– Не будь таким строгим к моим телохранителям, – я провоцирую, мой голос звучит сдавленно, но с привкусом насмешки.

– Они все ещё на меня работают, – его взгляд сгущается, становится беспощадным, леденящим. Он прижимает меня с нечеловеческой силой, его дыхание – тяжелое. На мгновение я замираю, всматриваюсь в его глаза, не в силах оторваться.

Он проводит носом по шее, вдыхая мой запах, а затем легко кусает мочку уха, вызывая стон.

– Наказание за дерзость, – голос – хриплый, грубый.

– Если так… то я согласна, – я бормочу, задыхаясь от нарастающего возбуждения.

Его легкая усмешка – ухмылка, полная жестокой иронии. Его поцелуи – лавина, шторм, обрушивающийся на мое тело. Жгучие, нежные, грубые – плечи, ключица, грудь… Его пальцы – то ласкающие, то сжимающие, зубами прикусывает. Я извиваюсь, выгибаюсь, тону в этом океане удовольствия.

– И на сколько же ты готова? – его пальцы, словно жалящие иглы, легко касаются, дразнят, ползут по краю белья, медленно сближаясь с моим лоном.

Я задыхаюсь, хватаю воздух, не в силах вымолвить и слова. Его пальцы проникают, впиваются, истязают, ласкают, вызывая волны наслаждения. Я выгибаюсь, извиваюсь, тону в этом вихре ощущений.

– Аяз! – мой крик – признак полного подчинения.

Его взгляд – холодный, беспощадный, полный удовольствия. Его усмешка – знак его торжества.

– Пожалуйста… – я стону, молю, полностью подчиняясь его воле.

Его пальцы превращаются в огненные угли, пронизывающие, обжигая. Я впиваюсь в его плечи, вцепившись в него с нечеловеческой силой. Наше дыхание – сбивчивое, сдавленное. Мы – единое целое, слившиеся в экстазе. Границы растворяются, остается только чувство, только наслаждение, только он. Я выгибаюсь, извиваюсь, теряя контроль над своим телом. Каждый его вдох – отражение моего собственного дыхания, каждое его движение – ответ на мои собственные порывы.

Наслаждение накрывает, погружает в невесомость. Я распадаюсь, осыпаюсь, словно песок, а затем медленно, мучительно собираюсь заново. Ощущения – испепеляющие, невыразимые.

– Отдыхай, – его поцелуй – легкий, нежный, прощальный. Он высвобождается, поднимается, исчезает за дверью ванной комнаты.

Шум воды… Я вздрагиваю, поднимаюсь, плетусь к душевой, как во сне. Его тело под струями воды – мощное, красивое. Едва заметные раны – следы его борьбы за жизнь. Сжимаю губы, сдерживая слезы. Распахиваю дверцу душевой. Теплая вода – объятие. Я прижимаюсь к нему, чувствуя каждый мускул его тела. Он разворачивается, наши руки переплетаются, прижимаюсь, наклоняюсь к нему. После чего опускаюсь на колени.

Аяз замирает, наблюдая за мной с нескрываемым желанием. Я провожу языком по его коже.

Его пальцы впиваются, направляют, диктуют. Мы сливаемся, теряем границы, остается только чувство. Его стон – экстаз, удовольствие, боль. Я доводжу его до пика, чувствуя наше единство.

Он поднимает меня, его поцелуй – нежный, страстный. Я намыливаю его тело, он – моё.

Оба укутанные в махровые халаты, мы подходим к столу. Аяз ухаживает, играет, скармливает мне кусочки панкейков и фруктов, его улыбка – легкая, насмешливая.

– Аяз, мне придется снова мыться, – я жалуюсь, пытаясь вытереть липкий джем.

– Это все ты виновата, – он отвечает, его улыбка становится более широкой, более ироничной.

– Слишком вкусная. – Он зализывает джем с своего подбородка, задерживая взгляд на моих губах. – Может, я тебе помогу?

Наша игра прерывается. Звонок мобильного Аяза – резкий, неприятный. Один взгляд на экран – достаточно. Аяз меняется. Маска спокойствия сменяется маской злости, собранности, холодной решительности. Его тон – безжалостный, ледяной.

– Что тебе нужно? – он цедит в трубку, голос – стальной, непроницаемый. Я прислушиваюсь, улавливаю знакомый голос Арсена. Они знают. Они знают, что Аяз жив. Воздух сгущается, наполняется напряжением, опасностью.

Глава 34

Паника – сдавливающий грудь. Мысли – ледяные, резкие, беспощадные. Напряжение – осязаемое, душащее. Я вслушиваюсь, в каждое слово Аяза, словно в последние слова перед смертью.

Разговор завершился, и тут же раздались звонки Сайласу и Оливеру. Следующий час прошел под знаком холодного расчета, отдавая приказы с железной точностью.

Я уединяюсь в гардеробной, стараясь найти что-то для себя. Надеюсь, с последнего визита сюда что-то Аяз припрятал. Джинсы, свитер, волосы в хвост. Смотрю на свое отражение. Блеск в глазах, еще розовые щеки.

Аяз появляется, натягивая рубашку, его движения – решительные, быстрые.

– Я иду с тобой, – я заявляю, касаясь его плеча.

Он останавливается, его взгляд – ледяной, непроницаемый. Его мышцы – напряженные, стальные.

– Исключено, – он рычит, его голос – приговор. – Ты беременна.

– Я не отпущу тебя, – противостою, мой голос – твердый, но дрожащий. – Я почти тебя потеряла.

Его взгляд опускается на мой живот, а затем снова в глаза.

– Это не игра, Кира, – он цедит сквозь зубы, голос – спокойный, но в нём бурлит сталь. Его взгляд – ледяной, непроницаемый.

– Ты уже один раз отправил меня с Амиром, – мой удар – точный, болезненный. Я вижу, как он сжимается, как его истязает вина. Но я не допущу повторения ошибки.

Он замирает, его взгляд – бездна, полная боли. Кулаки – сжатые, напряженные.

– Я не останусь тут одна, – каждое слово – четко. Голос – спокойный, но с оттенком стали.

Он сдаётся, его голос – сдавленный, тяжелый.

– Ты будешь слушаться, без разговоров.

– Слушаюсь, – я улыбаюсь.

– Это первый и последний раз, – он рычит, подталкивая меня к выходу. – Больше я не буду делать поблажек.

Джип на выходе, Оливер за рулем. Аяз усаживает меня, садится рядом. Тишина – давящая, удушающая. Билет в один конец… смертный приговор. Ставки – невыносимо высоки. Мой взгляд прикован к дороге, горло сжимается. Стая… чем ближе, тем быстрее колотится сердце. Я вцепляюсь в его руку. Он медленно, нежно гладит мои пальцы.

– Запомни, – его шепот ледяной, спокойный, – ты делаешь, что я скажу.

Глубокий вдох… ледяной, отчаянный. Мы выходим, ветер бьёт по лицу. Я делаю шаг вперёд. Аяз прикрывает меня собой, его тело – щит.

– А ты умна, Кира, – голос Марата – холодный, властный. Его взгляд – собственнический, пронзительный.

– Ты приехал не к ней, – Аяз обрывает его, его голос – сталь.

– Я здесь, чтобы поговорить с ней, – взгляд Марата нервно метнулся в сторону леса, выдав его беспокойство. Что-то было не так.

«Подстава!» – мысль – удар. Я разворачиваюсь, вижу – шелест травы, хруст ветки.

– На землю! – мой крик – инстинкт самосохранения. Я толкаю Аяза, сама падаю, чувствуя свист пули рядом с ухом. Звук – оглушительный.

Оливер и Сайлас реагирует, выпрыгивая из машины, заслоняя собой.

Выстрелы – адский огонь, заливают нас. Аяз – моя единственная защита, его тепло – последний островок надежды. Сердцебиение – безудержное, мощное. Выстрелы ближе… ужас, безысходность.

Марат – зло, воплощенная смерть, медленно подступает. Его оскал – мерзкое предвкушение. Аяз реагирует, его движения – быстрые, решительные. И вот – два волка, дикие, неукротимые. Рычание, вой, скрежет когтей – ужасающий симфония. Кровь брызгает… ужас. Оливер тащит меня, но я не могу оторвать взгляд. Я парализована, застыла, наблюдая за их безумной, смертельной дракой. Ужас застыл в моей душе.

Ловушка сжимается. Нам грозит гибель. Внезапно – резкий визг тормозов, дикий вой волков, выстрел – ужас. Сайлас прикрывает меня.

А потом – Амир. Он прорывается сквозь линию врагов.

– Ты жив⁈ – не верится.

– Конечно, – он кивает Оливеру и Сайласу, резко уводя меня от драки.

– Как ты тут вообще оказалась? – Амир злится, его голос – напряженный, решительный.

– Что, подраться не терпится? – мой ответ – уверенный, спокойный.

– Они мне задолжали, – он тащит меня к краю леса, его взгляд – холодный, сосредоточенный.

Вой – душащий, невыносимый. Резкий разворот… волк Марата падает… смерть. Сердце пропускает удар… ужас. Встречаюсь взглядом с волком Аяза – блеск, сила, победа.

– Идем, – голос Амира – спокойный, но в нём слышится напряжение. Чем дальше, тем тише звуки драки. Оборачиваемся волками, бежим к территории стаи.

Дом… охрана… безопасность, но не покой. Амир исчезает, убегая к Аязу. Я остаюсь одна, в тишине и неопределенности. Мысли – острые, болезненные. Я брожу по комнате, вглядываясь в темноту, ожидая. Час… два… никто не приходит. Беспокойство, страх. В моей душе – только ожидание.

Дремлю, вздрагиваю от шорохов. Запах крови – тяжелый, дурманящий. Тьма сгущается. Я прислушиваюсь, напрягаюсь, чувствуя близость опасности.

И на пороге – Арина. Её появление – удивляет, хотя возможно это мой шанс. Отомстить. За ее предательство и желание забрать моего ребенка.

– Все предсказуемо, – её голос – спокойный, но в нём слышится угроза. Она приближается.

Что-то щелкает внутри меня. Я превращаюсь, теряю контроль. Инстинкт берет верх. Набрасываюсь, мои зубы впиваются в её плечо… металлический вкус крови… удовлетворение.

Арина истерит, её крики – отчаяние, ужас. Но моя волчица – холодна, беспощадна. Её тело – под моими лапами, беспомощное, бессильное.

– Я убью тебя! – её крик – отчаяние, бессилие.

Отскакиваю, замечая блеск стали. Нож… она пытается меня поразить.

Арина сдается, рухнув на пол. Я – над ней, моя жажда мести на грани удовлетворения. Вкус крови на языке… но в сердце – внезапная боль. Я замираю, колеблюсь.

И вдруг – пронзительный свист, острая боль, словно раскаленный железный стержень, пронзает моё ребро.

Глава 35

На дрожащих лапах я поднимаюсь, мой взгляд устремлен на Арсена – врага. Его фигура – олицетворение смерти.

Я рычу, боль – фоновый шум. Моя ярость – неукротимая.

– Мой сын погиб, – его хриплый голос – ледяной, беспощадный. – Теперь я заберу то, что дороже всего Аязу.

Он подходит, мир – расплывчатый, тело – отказывает. Каждый шаг – ад.

Арсен сжимает мою холку, его взгляд – холодный, удовлетворенный. Он вытаскивает нож, взгляд на Арину… жестокая наслаждение.

– Убью обоих, – его оскал – мстительный, неизбежный.

Он отпускает меня. Я захлебываясь кровью, легкие – горят. Арсен проводит по горлу… резкое движение, скрип ножа, и Арина – мертва.

– А теперь ты, – Арсен наступает,. – Взгляд такой же как у твое матери, когда она просила не убивать тебя.

Упоминание о матери… огонь мести. Я бросаюсь, все мои силы – в этом рывке. Мои зубы вонзаются в его шею… хребет хрустит… конец.

Боль – всепоглощающая, расплывается по телу ядом. Шум снизу… Аяз… но уже поздно. Веки тяжелеют… тьма.

– Амир… скорую… – голоса – далекие, призрачные.

Тишина… невесомость… пустота. Звуки… голоса… расплывчато. Боль… ползет по венам… сжигает.

Не хочу… здесь так спокойно, тепло. Я не хочу уходить.

Писк медицинских приборов – назойливый, пронзительный. Белая палатный комната – расплывчатая, бесформенная.

Моя рука – в его ладонях, большие пальцы нежно сжимают мои. Его голова – на краю кушетки, волосы – растрепаны. Яркий свет – резкий, болезненный. Запах медицинских препаратов – едкий, навязчивый. Капельница… тяжелое напоминание. Я шиплю, делая резкое движение.

Аяз просыпается мгновенно, его глаза – темные, уставшие.

– Кира, – его голос – хриплый, слабый, но в нём – неописуемая радость, облегчение. Улыбка – уставшая, но искренняя, теплая. Темные круги под глазами – след бессонных ночей, проведенных в ожидании. Он держит мою руку, его глаза – полны любви, нежности.

– Сколько мы тут? – мой голос – хриплый, как карканье вороны.

– Три дня, – шепчет Аяз, его голос – тихий, бережный. – Тебя едва стабилизировали.

– Ребенок? – я замираю, ожидая худшего.

– Все хорошо, – Аяз кладет руку на мой живот, его движения – мягкие, нежные. – Но теперь только полный покой. Он серьезно, его взгляд – полный любви, тревоги.

– С таким альфой вариантов больше нет, – я улыбаюсь, хотя улыбка – слабая, искусственная.

– Зачем ты ввязалась в драку? – он хмурится, его взгляд – пронзительный, упрекающий.

– Инстинкты, – я пожимаю плечами, стараясь придать своему голосу легкость.

– Ты могла погибнуть, – он садится рядом, его взгляд – испуганный, сердитый, он всматривается в меня, ища подтверждение своих страхов.

Медсестра нарушает наше единение. Она меняет капельницу, рассказывает о режиме дня – скучный, однообразный: перевязки, постельный режим, витамины, больничная еда. Я вздыхаю, Аяз тихо улыбается, его взгляд – нежный, заботливый. Его присутствие – островок тепла в этом холодном, бесчувственном месте.

Как только мы остаемся одни, он обнимает меня, его тепло – жизненно необходимо.

– Все не так страшно, – его голос – тихий, успокаивающий. Он целует меня в макушку.

– Ты просто больничную еду не ел, – я ворчу, вспоминая безвкусную пищу.

– Могу лично привозить еду, – шепчет он, его голос – низкий, соблазнительный.

Врач появляется в назначенный час. Его рассказ о моей операции – поток медицинских терминов, которые сливаются в неразборчивый шум. Что-то про разрывы связок, про поврежденные ребра, про необходимость длительной реабилитации… Я внимательно слушаю, но мои мысли – с Аязом. Я чувствую его руку, его тепло, его заботу. Его присутствие – гораздо важнее всех медицинских деталей. Врач замечает мой отстраненный взгляд и подводит итог:

– В целом, все прошло удачно. Теперь важно соблюдать режим и пройти полный курс реабилитации.

Семь дней – семь кругов ада. Безвкусная еда, болезненные перевязки, уколы, и только Аяз рядом, делающий эти дни выносимыми.

Выписка… долгожданное освобождение. Даже предписание о недельном постельном режиме не кажется таким ужасным. Главное – домой.

Амир – на пороге, с цветами, его улыбка – радостная, теплый. Он обнимает меня легко, его прикосновения – нежные, заботливые.

– Ну что, героиня, готовы к домашнему присмотру? – Амир хихикает, его голос – веселый, теплый. Он знает о моих жалобах на больничную еду и на все остальное. За неделю он наслушался моего ворчания. Сейчас же он – источник тепла и радости.

– Ага, выбора нет, – я взглядываю на Аяза. Его улыбка – довольная, удовлетворенная. Он нашел, на чем отыграться за мои жалобы на больничную еду. Наслаждается моим беспомощным состоянием.

– Я тебя предупреждал, что поблажек не будет, – Аяз легко шлепает меня по попе, подталкивая к лестнице. – Бегом в постель.

Амир забирает сумки с продуктами, которые Аяз успел накупить, и исчезает на кухне. Мой волк догоняет меня на лестнице, поднимает на руки – его движения – нежные, заботливые, хотя и настойчивые.

Первую половину дня я наслаждаюсь покоем. Дом – оазис спокойствия, в отличие от прошлой недели в больнице. Запах медицинских препаратов – далекое эхо. Аяз установил плазму на стене, чтобы мне было менее скучно. Его забота – нежная, чуткая. Он сделал все, чтобы я чувствовала себя комфортно.

– А кто будет готовить кушать? – спрашиваю я, расслабившись на кровати.

– Я как-то решал этот вопрос, пока тебя не было в моей жизни, – Аяз ложится рядом, его голос – мягкий, вкрадчивый. Он показывает на плазму: «Выбери что-нибудь посмотреть?».

– Я надеюсь, это не Амир, – говорю я, представляя его кулинарные шедевры.

– Не Амир, – Аяз целует меня в лоб. – Я нанял одну из волчиц, которая работала с моей семьей. Она отличная кухарка. – Он встает и уходит на кухню.

Глава 36

Через несколько минут Аяз приносит куринный бульон с лапшой. Аромат – волшебный, мой желудок сразу отзывается на этот вкусный запах громким урчанием.

– Как же вкусно! – бульон исчезает в минуты. Я наслаждаюсь каждым глотком.

– Рада, что вам понравилось, – в дверном проеме – женщина средних лет, её взгляд – добрый, спокойный.

– Кира, это Оливия, – представляет меня Аяз. – Она будет за тобой ухаживать, пока у тебя постельный режим.

Вся эта забота – смущает. Так много внимания.

– Все вроде не так плохо, – говорю я, смущенно улыбаясь.

– Не переживайте, – Оливия говорит мягким, успокаивающим голосом. – Я не буду делать того, что вы сами можете сделать.

– Спасибо, – говорю я, чувствуя себя немного неловко.

Оливия уходит. Мы остаемся наедине. Аяз смотрит на меня с нежностью, с любовью.

– К сожалению, мне нужно работать, – говорит, поправляя подушки. Его движения – мягкие, заботливые.

– Знаю, – говорю, понимающе пожимая плечами. Его уход – неизбежен.

– А что с документами? – спрашиваю я, вспоминая о бумагах, которые подписала с Муратом.

– Все в порядке, – отвечает он спокойно, уверенно. – Ты имеешь полное право владеть компанией.

– Но мне это не нужно, – говорю, наблюдая за ним. Мои мысли – далеки от бизнеса.

– Это твои гарантии и статус, – отвечает, словно между делом. – И скоро их станет больше.

– Почему? – спрашиваю, удивленно вздымая брови. Моими планами были – выживание и месть. Этот вариант я даже не рассматривала.

– Потому что ты вынашиваешь моего наследника, – он целует меня в губы, его поцелуй – нежный, ласковый.

– И как это влияет на ситуацию? – спрашиваю я, стараясь сосредоточиться.

– Скоро будет много гостей, – он встает, его слова – загадка. Он уходит, оставляя меня в недоумении.

Я пыталась выведать у Аяза, что он имел в виду, но он только отшучивался, ссылаясь на работу. Работы действительно было много. Нападение, восстановление… все это отняло у него много сил и времени. Мурат не мог решить все проблемы сам.

Аяз приходил в спальню поздно. Я бродила по второму этажу, не в силах уснуть. И тогда – аромат. Лимонный пирог… его запах – сладкий, соблазнительный, распространялся по коридору. Я не могла сопротивляться. Не важно, как сильно меня накажет Аяз за это. Я спускаюсь по лестнице, иду на кухню.

Оливия достает пирог из духовки. Аромат – ошеломляющий, неповторимый.

– Как же вкусно! – говорю я, усаживаясь за стол. Запах – волшебный, пробуждает аппетит.

– Спасибо, – Оливия разрезает пирог на куски, её движения – аккуратные, плавные. Она наливает чай.

– Нарушаешь? – голос Амира – строгий, осуждающий. Он появляется в дверном проеме.

– Не бубни, тут такой аромат, – отвечаю я, делая первый кусок. Пирог – горячий, нежный, лимонный вкус – волшебный, обволакивает вкусовые рецепторы. Я наслаждаюсь каждым куском.

– Оливия, я теперь не знаю, кто лучше печет, – Амир улыбается, его взгляд – игривый. – Ты или Кира.

– Думаю, Кира не хуже, – Оливия улыбается в ответ.

– Тебе обязательно нужно сделать этот пирог, когда приедут Алья и Азар, – Амир говорит с восторгом, но тут же замолкает, понимая, что проговорился.

– Проговорился? – говорю я, взглядывая на него с интересом. – Рассказывай дальше.

Амир замирает, взгляд – неуверенный. Он смотрит на Оливию, но она молчит, решая не вмешиваться.

– Амир, говори, – говорю я настойчиво.

– Это… родители Аяза, – Амир вскакивает и убегает, его движения – нервные, суетливые.

– Вот значит как, – говорю я задумчиво, в моих мыслях – смесь удивления и тревоги.

– Не переживай так, – Оливия кладет руку на мою ладонь, её взгляд – успокаивающий, поддерживающий. – Алья хоть и строгая, но невестку полюбит. – Её улыбка – теплая, успокаивающая.

Я возвращаюсь в спальню, медленно расчесываю волосы, пытаясь представить родителей Аяза. Он никогда о них не рассказывал. Зачем они приедут? Почему раньше не приезжали? В моих мыслях – смесь любопытства и тревоги. Что-то не так.

Решаю подождать, пока Аяз сам расскажет мне все. И он рассказал, когда мой постельный режим закончился.

– Спустись ко мне в кабинет, – его голос – резкий, напряженный. Он ходит по дому хмурый, задумчивый, его поведение – необычно.

– Хорошо, – отвечаю я, чувствуя, что что-то произошло.

Иду за Аязом в кабинет. Он сидит за столом, его взгляд – серьезный, сосредоточенный.

– Мои родители приедут завтра, – говорит он, его голос – спокойный, но в нём слышится напряжение.

Замираю. Это объяснение – не то, чего я ожидала. Мои мысли в беспорядке. Зачем они приехали? Что будет?

Я начинаю готовиться к их приезду. Выбираю наряд, готовлю угощения. Хочу произвести хорошее впечатление. Аяз помогает мне, его поддержка – ценна. Он рассказывает о своих родителях: Алья – строгая, требовательная, Азар – спокойный, мудрый. Он не знает, как они реагируют на меня. Это нервирует.

На следующий день они приезжают. Алья – элегантная, с холодным, проницательным взглядом. Азар – спокойный, добродушный, его улыбка – теплая. Они производят впечатление сильных, влиятельных людей.

Я разливаю чай, мои руки – немного дрожат. Я боюсь их осуждения, их неприятия. Алья – холодная, неприступная, она внимательно рассматривает меня, её взгляд – проницательный. Азар – спокойный, он наблюдает за нами с добродушной улыбкой.

Мы разговариваем о пустяках, но я чувствую на себе взгляд Альи. Она задает вопросы о моей жизни, о моей семье… её интонация – нейтральная, мимика сдержанная.

– Я рада, что ты сделала моего сына счастливым, – говорит Алья, её голос – мягкий, теплый. – Глядя на него, я вижу, что он доволен и любит тебя. Её слова – неожиданны, но приятны. Алья говорит это, когда мужчины уединились в кабинете для обсуждения бизнеса.

– Правда? – спрашиваю я, хлопая ресничками от удивления. Я не ожидала такого теплого приема.

– Прости, не хотела пугать, – Алья подходит ко мне и обнимает. Её прикосновение – нежное, дружелюбное. – Я просто проверяла, насколько ты стойкая.

– Было немного страшно, – говорю я, улыбаясь.

– Нужно как можно скорее сыграть свадьбу, – говорит Алья, прося Оливию принести ручку и бумагу. – К чему такая спешка? – спрашиваю я, садясь рядом с ней.

– Скоро новолуние, – поясняет Алья. – Ваш союз будет сильнее, если вы поженитесь в этот день. Это традиция нашей семьи.