Текст книги "Хорошие девочки получают все"

Автор книги: Алисия Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

18
Кирби
E la prima volta che lei e qui? (Вы здесь впервые?)

Собранная, спокойная и невозмутимая. Спокойная, как удав. Мысленно произношу избитую фразу, пытаясь отодрать пальцы от подлокотников. «Вот черт! И принесло же его именно сейчас!» После поспешного отбытия Бри разжимаю зубы – ровно настолько, чтобы суметь улыбнуться Бэннингу. Помощница покидает тонущую… начальницу, собравшуюся в клуб знакомств. Разве можно винить ее?

– Чем могу помочь? Вообще-то я занята, и мне пора уходить – есть дела… – «Во что бы то ни стало нужно купить книгу о балете, чтобы было о чем поговорить с Лорен в среду, только это не твое дело, Бэннинг». – Так что если это может подождать…

Начинаю перебирать бумаги на столе, в надежде, что шеф отбудет, поняв намек. Через секунду бросаю на него осторожный взгляд.

Видно, он не очень хорошо понимает намеки.

Стараюсь не обращать внимания на его широкие плечи. Это трудно – когда Бэннинг стоит, прислонившись к двери и скрестив руки на груди, он выглядит потрясающе. Вообще-то я не особенно люблю мускулистых мужчин и не понимаю, почему созерцание его фигуры (поистине восхитительной), хоть и в нелепой позе, рождает во мне сладкую дрожь.

Глупые феромоны.

Сдаюсь, поднимаю глаза, тоже скрещивая руки на груди. (В основном с целью спрятать выпирающие соски. Ой, что-то здесь холодно стало – и дело совсем не в тайном влечении к Аттиле, то есть главному исполнительному директору.)

– Понятно. Видимо, это срочно. Что стряслось, Бэннинг? – спрашиваю спокойным, бесстрастным тоном, хотя очень боюсь, как бы он не вознамерился обсудить наш так и не состоявшийся совместный обед.

Он распрямляется, демонстрируя до неприличия красивое и стройное тело, подходит к столу, присаживается на краешек кресла и наклоняется в мою сторону:

– Именно это я и хотел узнать. Что происходит? Думаю, вряд ли ты пожелаешь говорить о сегодняшнем неудачном обеде, но меня зацепила фраза, которую я случайно услышал. Так со сколькими же мужчинами ты сегодня встречаешься? Дай угадаю: это маркетинговое исследование?

(Как он прав насчет обеда!) Мысленно перебираю названия согревающих масел новой линии и думаю, какие из них я бы не отказалась протестировать на Бэннинге. Бах! Температура в комнате подскакивает до миллиарда градусов. А я откидываю волосы с внезапно вспыхнувшего лица. Страница тринадцать? Изделие номер четыре-семнадцать? Впрочем, мне почему-то кажется, что в постели мой шеф обходится без электронных устройств… Борюсь с откровенными мыслями, пытаясь вернуться к теме беседы. Но как приятно было бы ощутить его руки на своем…

– Маркетинговое исследование? Точно. Да, именно. Разве можно найти лучшее время, чем вечер пятницы, чтобы проанализировать перспективы продвижения наших товаров? – Выпячиваю подбородок и устремляю на него красноречивый взгляд, означающий: «Здесь главная я».

Бэннинг широко улыбается, но его глаза остаются серьезными.

– П-понятно… Маркетинговое исследование. Знаешь, я тоже озабочен перспективами новой линии; может, и меня прихватишь с собой? Две головы лучше, чем одна, как известно. Даже если одна из этих голов – твоя, без сомнения, – светлая.

– Я… э-э… – Помогите! Что-то моя светлая головушка отказывается меня выручать. – Ты знаешь, это исследование мне лучше провести в одиночку. Трудно будет знакомиться с мужчинами, если рядом будет околачиваться породистый самец вроде тебя.

На этот раз и его глаза улыбаются.

– Самец? Ты считаешь меня породистым самцом? Из твоих уст это, конечно же, комплимент. – Шеф откидывается в кресле, давая мне возможность беспрепятственно созерцать его мускулистые бедра.

Очевидно, этот мужчина занимается спортом. И немало.

Делаю глубокий вдох.

– Комплимент? Нет, просто констатация факта. Ты ведь и сам знаешь, что хорошо выглядишь, я ничего особенного не сказала. На самом деле, кого бы я ни взяла с собой – мужчину или женщину, это будет помехой моим сви… то есть я хотела сказать – сбору сведений. Так что спасибо, но… нет, спасибо. – Вытаскиваю из ящика сумочку, поднимаюсь и обхожу стол. – Спасибо, что зашел, но мне пора. Увидимся в понедельник.

Бэннинг внимательно смотрит на меня, наклонив голову, затем тоже встает. К несчастью, при этом он оказывается на расстоянии ближе двух футов. Я чувствую пряный, отдающий древесными нотками аромат бальзама после бритья.

Интересно, меня уволят, если я слегка укушу начальника в шею? У меня, наверное, легкое помутнение рассудка, потому что я действительно успеваю подступить еще ближе к нему, прежде чем успеваю выйти из транса, навеянного долгим отсутствием оргазма. Быстро отодвигаюсь от Бэннинга.

– Всего доброго. До встречи. Пока.

Стремительно проскакиваю мимо шефа, пока он не сказал еще что-нибудь, и почти успокаиваюсь. Уже взявшись за дверную ручку, слышу за спиной негромкий смех и оборачиваюсь, а зря: он продолжает стоять на том же месте, уставившись на меня.

– Кирби! Э-э… желаю продуктивно провести вечер. Увидимся в понедельник.

Киваю и убегаю, недоумевая: почему в злодейские планы судьбы вошло наслать на меня такой мощный прилив желания? Почему меня так волнует само присутствие Бэннинга Стюарта, главного исполнительного директора? Направляясь к лифту, понимаю, что мне просто нужна хорошая доза грубого секса, и улыбаюсь, представляя счастливого победителя сегодняшнего вечернего шоу. Он получит намно-о-го больше, чем ожидал. Может, я даже испробую на нем наше изделие номер четыре-семнадцать. И тогда мне удастся выбросить Бэннинга из головы, а мой гормональный фон придет в норму.

– Потом эта сыпь стала чесаться, все сильнее и сильнее; я чесался, но чем больше чесался, тем хуже становилось, пока я весь не покрылся волдырями.

Уставившись на имеющий форму луковицы нос Гарри, моего третьего кавалера за вечер, чувствую, что больше не могу скрыть отвращение. Прошло уже шесть минут из положенных десяти, а он все описывает дерматологические последствия своего туристического похода. Исходя из предположения, что этот парень, должно быть, стремится предстать передо мной в наилучшем виде, стараясь произвести благоприятное впечатление, содрогаюсь при мысли о целом вечере с таким недоумком.

Собеседник склоняется ко мне, его тощая шея сиротливо вылезает из свитера ядовитого грязно-коричневого оттенка с тошнотворно-зеленым рисунком.

– А потом пошло заражение.

В панике отпрыгиваю вместе со стулом.

– Надо же! Ну все, достаточно. Хватит с меня.

Гарри всматривается в мое лицо невидящим взглядом. Наверное, оставил очки в машине, абсолютно безуспешно пытаясь казаться более привлекательным.

– Что? Ты что-то сказала?

– Да, я просто… хочу сделать перерыв. Мне нужно в дамскую комнату. Прямо сейчас. – Встаю, слабо машу рукой женщине-координатору, призывая на помощь.

Она бросается ко мне, едва не спотыкаясь в своих модных черных балетках.

– Хочу сделать паузу. Нужно в дамскую комнату. Я не знала, надо ли предупреждать вас.

Женщина встревоженно изучает меня. Неужели на этих мероприятиях еще ни разу никому не захотелось пописать? Или она боится, что я вылезу в окно туалета, чтобы удрать от Гарри? Она так пристально смотрит в свой блокнот, будто там содержится ответ на все вопросы о смысле жизни (или на худой конец пропуск в туалет).

– Э-э… вы уверены, что не можете подождать? Перерыв будет в конце этого раунда.

Бросаю еще один взгляд на Гарри. Да, наверное, немало потенциальных партнерш для «быстрых свиданий» исчезают через окно в туалете, если тут много таких классных ребят. Еще малая толика общения с Гарри – и меня не удержат даже решетки на окнах. Содрогаюсь при мысли об этом.

– Да. Уверена. Прошу прощения, Гарри. Надеюсь, вам больше повезет в следующем раунде.

Убегаю в направлении туалета, не дожидаясь, пока нервная координаторша решит, можно ли мне туда. Я что, в третьем классе?

Да, мне предстоит нелегкий долгий вечер.

Почему-то законы физики оказались нарушены, и первые сорок пять минут «быстрых свиданий» длились этак года полтора. Неужели ради этого я переодевалась в маленькое черное платье от «Донны Каран» с новыми туфлями на шпильке? Пытаюсь расслабиться и наслаждаться игрой превосходного джазового квартета, музицирующего в углу, но быстро вспоминаю, что не люблю джаз.

Сначала был Боб, работающий в управлении ресурсами; потом оказалось, что на самом деле он – Бобби Ли, мусорщик. Дело не в снобизме (ладно, вообще-то я действительно сноб, но сейчас выбирать особенно не из чего), но этот парень мог хотя бы переодеться. Не отличающийся тонкостью аромат гниющих рыбьих потрохов меня не прельщает. А слюнявая похоть, отразившаяся на его лице после упоминания о моей работе в компании «Кнут и кружево», – он не просто знал это название, но и стал перечислять изделия и номера страниц так омерзительно, будто хотел сказать: «Я провел немало приятных минут, уединившись у себя в комнате с вашим каталогом, активно действуя левой рукой», – окончательно выводит меня из терпения.

Холостяк номер два был бесцветен. Скучен, неприметен, неинтересен. Уже не помню, как его звали. Тусклые волосы, бесцветные глаза и бесцветная личность. Такого парня я легко могла бы очаровать и заставить восторгаться моей добротой, просто позволив заглянуть в декольте и изобразив интерес к его занудной жизни. Но терпения не хватило. Час общения с таким человеком, и я начала бы трясти его за шиворот, пытаясь расшевелить хоть немного.

Мы обсудили великолепного Гарри, сидящего за соседним столиком и, судя по долетающим обрывкам фраз, излагающего перепуганной женщине предание о запущенном ногтевом грибке. Та отодвигается от стола и, вытаращив глаза, жалобно озирается. Бедняжка! Неужели тут не проводят предварительного отбора среди мужчин?

Две минуты до перерыва, но мой четвертый кавалер еще в баре – заказывает напитки. Я бы разозлилась за опоздание, если бы не хотелось выпить – так, как никогда не хотелось. Никогда. Честное слово.

Ух ты! Если это он направляется сейчас в мою сторону, то стоило пройти первый круг ада. Красиво встрепанные золотисто-каштановые волосы, хороший (читайте – не из синтетики) костюм, убийственно мужественные скулы… И вот он идет сюда… останавливается, выдвигает стул…

О да!

– Привет, вы, должно быть, Кирби? Координатор описала мне вас, – произносит он и ставит передо мной порцию коктейля из водки с мартини.

Я одариваю его улыбкой, означающей: «Здравствуй, ненаглядный, я уже и ноги побрила», – и едва заметно встряхиваю головой:

– Да, это я. А вы?.. – Чуть опускаю голову, изображая милого, застенчивого и совсем не агрессивного вице-президента компании.

М-м-м, отлично. Этот парень кажется привлекательным и на второй взгляд. Возможно, именно он поможет мне выкинуть из головы Бэннинга.

То есть я, конечно, и не собиралась думать о Бэннинге. Нет, серьезно.

– Райан. Приятно познакомиться с вами, несмотря даже на то, что я чувствую себя здесь дураком.

Он ухмыляется и пожимает мне руку; идеальное рукопожатие – уверенное, но не слишком крепкое («Постоянно доказываю всем свою мужественность»), и не слишком слабое, что было бы еще хуже («Вовсе не обладаю мужественностью, так что нечего и доказывать»).

– Расскажите, как это вас угораздило? – спрашиваю я. – Меня уговорила прийти сюда секретарша, с целью… маркетингового исследования.

Он выглядит немного смущенным.

– Маркетинговое исследование? Можно было догадаться, что такая красивая девушка вряд ли будет здесь искать кавалеров, но признаюсь – я все же разочарован.

О, как он мне нравится! Мысленно показываю язык Бэннингу и тут же задаюсь вопросом: с какой стати я опять о нем думаю? Бр-р-р! Забудь о Бэннинге! Возвращайся к Брайану.

То есть к Райану.

Поспешно исправляюсь:

– Нет, нет. Я здесь действительно хочу с кем-то познакомиться! Я так загружена на работе, что на личную жизнь катастрофически не хватает времени; вот я и подумала – может, кто-нибудь из друзей по несчастью тоже сюда заглянет. – Оглядываюсь и заговорщицки понижаю голос: – Стараюсь не думать о потенциальной возможности публичного позора и превращения в парию прямо сейчас.

Мы оба с иронией смеемся, будто говоря друг другу: «Как же мы отличаемся от всех этих неудачников, собравшихся здесь!» – и проводим несколько минут в болтовне ни о чем, оценивая друг друга. Он работает в строительной отрасли, я – руководитель по маркетингу в производственной корпорации, названия я, конечно, не сообщаю.

Когда таймер, отсчитывающий минуты нашего мини-свидания, показывает, что оно почти завершено, Райан делает глоток и откидывается на спинку стула.

– Не могу поверить, что столько времени потратил впустую, сидя в баре, когда меня ожидала прекраснейшая из женщин. Может, сбежим отсюда и по ужинаем вместе?

Ух ты, он к тому же весьма обходителен. «Пожалуй, чересчур», – думаю я, вспоминая хитрую сволочь Дэниела. Кроме того, не хочу показаться слишком доступной.

– Спасибо за комплимент и за приглашение, но мне нужно завершить маркетинговое исследование. Но я с удовольствием пойду на настоящее свидание с вами, если хотите. – Скромничать ни к чему – с Райаном можно весело провести время, и, возможно, я добьюсь от него благоприятного отзыва.

Он улыбается мне, слыша звонок таймера:

– Да, определенно хочу. Не забудьте большими буквами написать «Да» рядом с моим именем в списке. Не терпится узнать что-нибудь о вашем загадочном маркетинговом исследовании. – Райан протягивает руку и убирает с моего лба прядь.

Но к сожалению, при этом я не ощущаю ни дрожи, ни прилива жара или возбуждения, подобных тому, что пронзили меня, когда к моей спине прикоснулся Бэннинг.

«Черт побери, когда ты перестанешь думать об этом человеке? Вспомни, кто твой босс, если успела забыть! Как насчет правила – никогда не смешивать работу и личную жизнь? А что будет дальше? Начнешь вертеть задницей на корпоративной вечеринке?»

Временами моя совесть проявляется гигантской занозой в этой самой заднице.

19
Кирби
Puo venire a cena? (Вы придете к нам на ужин?)

Мужчины с пятого номера по восьмой были так скучны, что, сидя напротив номера девять, я уже не могу вспомнить их имена.

– Значит, вы работаете в области управления природными ресурсами? Надеюсь, это не означает, что вы мусорщик? – Приподнимаю бровь и пристально смотрю на Бадди, расположившегося передо мной за столом. – Я уже с чем-то таким сталкивалась.

Бадди смеется. Не могу не признать: смех у него приятный, вопреки тому факту, что его, несомненно, назвали в честь золотистого ретривера, любимца семьи. Взрослый мужчина по имени Бадди? Я вас умоляю!

Он даже чем-то смахивает на золотистого ретривера – светлые, немного взлохмаченные волосы и большие карие глаза. Как раз то, что мне нравится: предпочитаю блондинов. Никогда не любила мужчин с темно-каштановыми волосами, как у Бэннинга.

Опять. Вот дерьмо!

Бадди заговорил:

– Ага, до меня дошел душок от того мусорщика, когда я входил. Мог бы на худой конец хотя бы переодеться.

Улыбаюсь, слыша собственные мысли, произнесенные вслух. Или ко мне опять вернулись телепатические способности, или у нас с Бадди похожий ход мыслей. Это неплохо.

– Ладно, расскажите мне об управлении природными ресурсами. Чем конкретно вы занимаетесь? Если это, конечно, не связано с мусором.

Он качает головой, продолжая веселиться. На вид ему примерно столько же лет, сколько мне, но вокруг глаз видны милые морщинки, какие обычно бывают от смеха. Если парень часто смеется, он мне должен понравиться – это ведь значит, что у него есть чувство юмора, правда? (К тому же приятно видеть рядом мужчину, у которого хватает ума заиметь морщины раньше меня.)

– Нет, Кирби, пора поговорить о вас. Чем вы зарабатываете на жизнь, когда не стоите у всех на виду и не блистаете красотой, заставляя простых смертных падать ниц и молить о пощаде?

Хм… Красивая фраза. Скорее всего, он уже использовал ее раньше, но мне трудно устоять перед столь откровенной лестью. Впрочем, Бог с ней, с лестью, надо ответить на вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: «Чем Кирби зарабатывает на жизнь?»

Давайте подумаем. Сегодня я сообщила пяти разным мужчинам, что работаю в «Кнуте и кружеве». Реакция была разной – одни нервно хихикали (не к добру, если взрослый мужчина так делает), другие выдавали грубые шутки (тоже мало приятного) или пускали слюни, тут же начиная перечислять изделия из каталога (эти мне точно не подойдут, пусть отправляются домой, к мамочке).

В правилах ничего не говорится о том, что я должна быть абсолютно… правдивой.

Отлично. Буду бессовестно врать. Продолжу разговор, а тем временем все обдумаю.

– Мне понравилось – «падать ниц», надо же! Вы умеете говорить комплименты. И многие женщины попадаются на эту красивую фразу? Может, я учительница? Это очень серьезная профессия. О нет, все эти мальчишеские фантазии… А вдруг Бадди из тех, кто надевает короткие штанишки и просит, что бы его отшлепали? Фи!

Мой собеседник вновь улыбается, нисколько не обескураженный моим ответом:

– Мне не часто выпадает возможность произнести ее – в наши дни в ночных клубах Сиэтла можно встретить не так уж много богинь. А вы… почти богиня.

– Здорово. Вы обходительны и умеете обосновать сказанное. Люблю, когда мужчина быстро соображает.

А если сказать, что я певица? Брианна, например, очень мила. Но вдруг он попросит спеть что-нибудь? Мое пение подобно воплю посаженной в мешок беспризорной кошки. Певица точно не подойдет.

– Я заметил, что вы избегаете ответа на вопрос о работе. Может, вы тайно занимаетесь сбором мусора? Или танцуете стриптиз? Или и того хуже – работаете страховым агентом? От такого известия у меня бы, пожалуй, случился сердечный приступ. – Бадди смеется и наклоняется в мою сторону.

На языке движений и жестов это означает явную заинтересованность.

«Думай, Кирби, думай! Сердечный приступ, болезнь, благородная профессия… медсестра. Точно. Я…»

– Медсестра. Я медсестра. Не люблю признаваться в этом, потому что… ну, потому что нередко люди тут же начинают рассказывать о своих больных родственниках, наростах на теле или… э-э… о проблемах с кожей. Но я действительно медсестра.

По-видимому, это произвело на него впечатление. Эх, почему я раньше не догадалась? Тогда не пришлось бы отвечать на вопрос парня номер пять: «Как лучше – с живым мужчиной или с фаллоимитатором?»

– Здорово! Моя сестра тоже работает медсестрой, в Шведском медицинском центре. Вы ей понравитесь.

Похоже на мелодраму, правда? Пойти на свидание с парнем лишь для того, чтобы вытянуть у него хороший отзыв о собственной персоне.

– Раз вы собираетесь познакомить меня с сестрой, значит, мы оба пишем «Да» в списке против имен друг друга? – Приятно улыбаюсь, надеясь, что примерно так улыбаются медсестры.

– О да! Вы спасли сегодняшний вечер. Я уже жалел, что не остался дома, чтобы еще раз посмотреть диск с Дейлом Эрнхардтом,[29]29
  Дейл Эрнхардт – знаменитый автогонщик, входил в десятку лучших автогонщиков XX века.


[Закрыть] а тут появляетесь вы. Это самый приятный сюрприз за долгое время.

– О, и я обожаю сюрпризы! – Если бы Бадди догадывался насколько.

Но все же готова поспорить, что успею заставить его назвать меня милой до того, как он узнает правду.

– Дейл Эрнхардт – это тот самый джазовый пианист из Чикаго?

Он принимает изумленный вид, затем хохочет, но звонок таймера отсекает все возможности для объяснения. Два кандидата из девяти оказались весьма перспективными – намного лучше, чем я ожидала.

Встаю, потягиваюсь и сажусь обратно, ожидая прибытия кавалера номер десять. Каким бы невменяемым он ни оказался – это уже не важно. Потерплю десять минут и смогу спокойно вернуться в свою тихую, уютную квартирку, где съем пинту шоколадного мороженого «Годива» с трюфелями.

Номер десять явился точно по расписанию. Высокий, симпатичный, хотя и слегка неуклюжий, как какой-нибудь долговязый профессор. И у него потрясающая улыбка. Правда, лучше воздержаться от комментариев на тему оранжевой рубашки. Может, тут принято оставлять лучшее напоследок?

– Привет! Я Стив, и у вас сегодня со мной свидание. Впрочем, для вас это уже десятое свидание, что, наверное, ужасно, и вы, наверное, до смерти устали от светских бесед. Однако с точки зрения психологии и статистики – кстати, я говорил, что преподаю статистику и социальную психологию в Вашингтонском университете? – о последнем кавалере вы будете помнить дольше, чем о других. И это неплохо, если, конечно, я вам хоть немного понравлюсь, но ужасно – если нет. Хотя, что может во мне не понравиться? – Сверкает зубами в широченной улыбке и плюхается на стул. – Я говорил, что учусь на артиста разговорного жанра? Хотите что-нибудь послушать? Пришел парень в бар; ой, нет, на самом деле их было двое. Два парня вошли в бар… хотя это мог быть и ресторан, потому что по сюжету совсем не обязательно, что бы в заведении подавали пиво, но… ах да, сюжет. Позвольте, я начну сначала. Приходят два парня в… скажем, назовем это учреждением общественного питания, и попугай говорит…

Вздыхаю и откидываюсь на спинку стула, сдерживая порыв закрыть руками лицо. Ладно, два из девяти – это не так уж плохо.

Кто знал, что «свидание» с десятью мужчинами в течение двух часов окажется таким изнурительным? Быстро заполняю бланк, выбирая Райана (естественно), Бадди (несомненно) и – после непродолжительного раздумья – Стива. Может, этот парень просто склонен много болтать, когда нервничает? Все-таки он чертовски привлекателен. С другой стороны, если он всегда так разговорчив, то вряд ли у него много поклонниц. Так что на Стива легко будет произвести впечатление: он решит, что если женщина согласилась куда-нибудь с ним пойти, то это очень… мило с ее стороны. (Представьте себе громадную улыбку продавца подержанных автомобилей или какую-нибудь пошлую музычку за кадром, как во второсортном фильме категории «Б», и вы в точности поймете мое настроение.)

Закутываюсь в махровый халат и, устроившись на диване, думаю о прошедшем вечере и о том, что, к счастью, не встретила никого из знакомых. Репортер из «Сиэтл таймс» хотел щелкнуть меня с одним из тех ребят, для статьи Си-Джей. Но я зло посмотрела, давая понять: это вмешательство в частную жизнь, а я не являюсь публичной фигурой, и тот сразу отступил и направился к блондинке с пышной прической, похожей на девушку из группы поддержки, которая только рада попозировать. Вероятно, ее звали Фифи или Бинки.

А может, Маффи.

Улыбаюсь и вновь тянусь за мороженым, наслаждаясь, что можно наконец снять маску сестры Грин, спасительницы человечества и очень хорошей девушки, и снова стать вредной и сварливой.

Полагаю, многие сильно переоценивают значение добродетели и любезности. Никто не ждет от мужчины-бизнесмена, что тот будет играть роль Хорошего Парня с большой буквы. Извечный двойной стандарт: агрессивные мужчины – это требовательные начальники, сильные люди, добивающиеся своих целей, и так далее, и тому подобное.

А агрессивные женщины – стервы.

Не скажу, что мне уж очень обидно…

Очередная реклама очередного средства вроде виагры сменяется картинками самодовольных парочек, рука об руку уходящих в закат, и я нажимаю кнопку включения звука на пульте дистанционного управления. Правда, не вовремя – в результате приходится все-таки выслушать длительное нравоучение о побочных эффектах: «Не используйте данное средство совместно с лекарствами от… (бла-бла-бла). Может вызвать повышение кровяного давления, повышенную нервную возбудимость, или ваш Вилли внезапно вскочит и исполнит ирландскую джигу».

Или что-то в этом роде.

Начинается вторая часть записанной на кассету про граммы «Стань поп-звездой!», и я делаю два открытия. Первое: Джули все равно не узнает, посмотрела ли я запись полностью, так что можно переключиться на канал научной фантастики. Второе: можно было перемотать рекламу.

Тьфу!

Нацеливаю пульт на видеомагнитофон и нажимаю кнопку – не без некоторого чувства вины, Джули ведь моя лучшая подруга. Но разве нормальный человек может долго выдержать это шоу? И тут раздается звонок в дверь.

Звонок в дверь в одиннадцать тридцать вечера не предвещает ничего хорошего.

И вообще, единственный человек, когда-либо приходивший ко мне без приглашения поздно вечером, – это… вот дерьмо!

Подпрыгиваю, мчусь к двери и выглядываю в глазок, держа перед собой мороженое, точно щит. Но сама леди Годива не спасет меня, если это хитрая сволочь Дэниел.

Это он, можно не сомневаться. Да еще улыбается.

Я погибла.

Прислоняюсь лбом к двери, думая: почему бывшие любовники не могут испаряться так же быстро и безвозвратно, как делают после первого свидания те, от кого ждешь звонка? Отправить бы их всех разом куда-нибудь, скажем, в сказочную страну под названием «Со мной случилось загадочное происшествие – я сломал палец, которым обычно набираю телефонные номера, поэтому в ближайшие две недели позвонить не смогу». Это здорово облегчило бы мне жизнь. Количество надоедливых мужчин значительно уменьшилось бы.

Дверь сотрясается от ударов, и я отскакиваю назад.

– Кирби, любовь моя, открывай! Я знаю, ты дома. Видел на стоянке твой милый маленький «мерседес». Поменяла машину, красавица? – Должно быть, Дэниел пьян, потому что говорит очень громко.

Он снова стучит, потом звонит, раз семь под ряд, а я трусливо прячусь за дверью, не зная, что делать. Нельзя оставлять его там, он точно всех соседей разбудит. Раздумываю, не стоит ли вызвать полицию, но боюсь, что любые неприятности могут отразиться на моем участии в программе «Почетные братья и сестры». Снова трезвонит дверной звонок, на этот раз еще громче, если такое возможно. Черт, черт, черт! Что же делать?

– Кирби, у тебя мужчина? А он знает о том, как ты любишь, когда я сую язык тебе в…

Ставлю мороженое на стол и распахиваю дверь, пока вся округа не узнала о моих предпочтениях в отношении его языка. Я убью эту скотину.

– Входи скорей, идиот. Какого черта ты заявился в полночь? Точнее сказать – что ты вообще тут делаешь? – Хватаю его за воротник и втаскиваю в квартиру, надеясь, что мои пожилые соседи ничего не услышали.

Дэниел, спотыкаясь, входит, и каким-то образом одна его рука оказывается у меня на правом плече, а другая – на левой груди. Если бы на его месте оказался кто-то другой, можно было бы подумать, что это случайность, – ну не соображает человек спьяну.

Но только не в случае с этим мерзавцем – он начинает ласкать меня!

Отбрасываю его руки и захлопываю дверь.

– Дэниел, убери свои грязные лапы! Сколько раз нужно сказать, что у нас все кончено, чтобы до тебя наконец дошло? Неужели в тот раз, когда я пришла домой и увидела, как ты трахаешь не одну, а сразу двух обнаженных натурщиц в моей постели, и попыталась проломить мольбертом твою башку тебя не посетила догадка…

Вздрагиваю и пытаюсь отбросить воспоминание об этом прелестном событии назад, в подсознание, где оно может спокойно разлагаться вместе с остальными эмоциональными травмами. Поверьте, такое не скоро забудешь – увидеть своего парня, обвитого четырьмя длинными двадцатилетними ногами, абсолютно лишенными целлюлита и покрытыми золотистым загаром.

Я уже говорила, что он хитрая сволочь?

– О, прелесть моя! Давай не будем об этом снова. Когда ты меня наконец простишь? На самом деле все было не так, как могло показаться. – Он неуверенно приближается, а я опять отступаю.

– Ага. Ну ты и скотина! А как это могло быть? Ты упражнялся с двумя натурщицами – одновременно! – в нашей постели, пока я торчала в офисе, пытаясь заработать денег, чтобы ты мог вести свой дурацкий богемный образ жизни. – Сердито тру глаза, чувствуя, как наворачиваются слезы. – Нет, Дэниел, я просто круглая дура. Думала, ты любил меня. Какая наивность! Ну и ладно. Прекрасно. Теперь выметайся, и никогда больше не приходи сюда, или я позову полицию.

Он уже не кажется настолько пьяным.

– Кирби, любовь моя! Не нужно полиции. Успокойся, любимая, не надо плакать. – Внезапно он хватает меня за руки, резко и неожиданно, но я не боюсь, потому что он все еще улыбается – доброй, приятной улыбкой, которой обворожил меня три года назад.

– Если бы я был тебе безразличен, ты бы не плакала. Знаешь, кто старое помянет… Давай начнем все сначала! Тебе ведь ни с кем не будет так хорошо, как со мной, и ты это прекрасно знаешь. – Он склоняется ко мне и дышит в шею, напоминая, как я заводилась, когда он покусывал меня именно в это место.

Поверите, я прекрасно это помню, но теперь все изменилось.

Свобода! В первый раз я не испытываю рядом с ним возбуждения. Лишь печаль. И легкое отвращение.

Страха пока нет.

Поднимаю руки, высвобождаясь из его объятий, и поворачиваюсь спиной к двери:

– На этот раз не сработает, хитрая… э-э… то есть Дэниел. Твои чары больше не действуют. Я дважды прощала твои «невинные шалости». «Кирби, но мы же недоговаривались хранить верность!» «Кирби, мои чувства к тебе так сильны, что я боюсь этого, вот мне и пришлось трахнуться с владелицей галереи, которая по чистой случайности смогла помочь мне в карьере».

Проклятие! Я и впрямь была круглой дурой.

Качаю головой, поражаясь собственной глупости. На протяжении долгих лет изо всех сил стараться не уподобляться матери – ив итоге влюбиться в этакого мерзавца. «Мам, представляешь? Мы с тобой, оказывается, очень похожи».

Дэниел заходит сзади и хватает меня за плечи. Я ощущаю, как его пальцы впиваются в кожу, даже сквозь ткань пижамы.

– Да, я знаю, – произносит он нетерпеливо, будто возмущаясь, что я смею напоминать об этом.

Пытаюсь вырваться, но тщетно. Вот теперь я немного напугана. Он ведь на шесть дюймов выше и на восемьдесят фунтов тяжелее меня. Крупный мужчина, и это нравилось мне и даже возбуждало, когда он катал меня на своем «харлее» или нес на руках в спальню.

Теперь его сила вызывает лишь страх. Сопротивляюсь, пытаясь освободиться, но притворяюсь спокойной.

– Дэниел, тебе лучше уйти. Ты начинаешь действовать мне на нервы, а мне не хотелось бы вызывать полицию. Ты ведь понимаешь, что я могу это сделать?

Он бросает меня к стене, и я уже не просто напугана – я в ужасе. Только бы не начать задыхаться. Если он только попробует что-нибудь сделать, я так дам ему коленом по яйцам, что…

Дэниел придвигается ближе и рычит мне в лицо:

– Хорошо, я уйду! Ты всегда была хладнокровной сукой. Но не думай, что все кончено. Ты самое лучшее, что у меня когда-либо было, и я не отпущу тебя. Тебе придется с этим смириться.

В следующее мгновение он, овладев собой, отпускает меня и отступает. Маска Дэниела-обаяшки снова появляется на его лице, и я осознаю, что человек, которого, как казалось, я любила, на самом деле лишь опасный лицемер.

Хочу, чтобы он убрался. Прямо сейчас.

Снова превращаюсь в деловую Кирби, в кабинете которой на видном месте стоит книга «Как поступил бы Макиавелли?», и изображаю деланное спокойствие: