Текст книги "Тилья из Гронвиля (СИ)"

Автор книги: Алиса Ганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9

Вечером соседки убежали на свидания, а я осталась в комнате одна и долго готовилась к лекциям. Это можно сделать завтра, но в субботню лучше пройтись по городу и поискать работу. Или хотя бы узнать, на что можно рассчитывать.

В итоге легли мы поздно, а утром встали рано, потому что Изет собиралась навестить родных.

– Продержись как-нибудь полтора дня. Вернусь и привезу еще чего-нибудь, – улыбнулась соседка, перед отъездом вручая мне свои оставшиеся запасы: вареные яйца, остатки варенья, зачерствевшую булку, два огурца и зелень. Ее семья жила недалеко от Эльверда, и она каждые выходные ездила домой.

За нею следом убежала и Вейла, которая оставила мне два больших куска сладкого пирога и одно из своих платьев:

– На, я в него все равно не влезу, а ты перешьешь. Ткань хорошая, и тебе подходит.

Мне стало очень неудобно. И так подозреваю, что девочки пирожков покупают больше, чем могут съесть, неспроста. А тут еще платье отдали. Но Вейла не отступала:

– Бери-бери! – положила голубенький наряд на мою кровать. – Младшей сестре надоело донашивать за мной. Мама о нем не вспомнит. А тебе сгодится.

– Я не могу принять, – повертела головой. – И я буду искать подработку. Мне и так неудобно пользоваться вашей добротой.

– Вот когда найдешь, потом и будешь отказываться, а пока бери, – возразила Вейла и еще напомнила: – За книжками не сиди все выходные. Пройдись…

После их ухода я еще долго читала. Даже если все пойдет плохо, и я не найду подработки, у меня все равно есть полгода, чтобы чему-то научиться.

Так успокаивала себя, однако думать о будущем было страшно. Впереди осень, дожди, понадобится теплая одежда… Не знаю, на что надеялась, решаясь на авантюру, но если бы отказалась от учебы, всю жизнь жалела.

После полудня я перекусила, освежилась, надела платье Тейи и пошла прогуляться.

Девочки сказали, что неподалеку есть красивый академический парк, где они и студиозы других факультетов выращивают лекарственные и просто красивые, редкие травы, кусты, деревья под руководством одного из лучших садовников южного побережья.

После зеленого Гронвиля мне не хватало лесного свежего запаха, зеленых рощ с птичьими трелями, поэтому я с удовольствием прогулялась бы по нему.

Пройдя уже по хорошо знакомой академической улице, вышла на нарядную набережную. Прошла по ней два квартала вниз и вышла к красивым кованым воротам, распахнутым настежь.

Их орнамент был простым: вертикальные прутья чередовались с короткими стрельчатыми шипами. Но боковые створки и арку наверху украшало изящное кружево, в переплетении которого гармонично сочетались виноградные лозы и розы. Выпуклые части ягод и цветов покрывала позолота. Смотрело все в целом строго, но утонченно и живописно. Я засмотрелась и услышала бурчание:

– Руками не трогать! Не ломать! Наказание – штраф!

Бородатый смотритель в зеленой форме с эмблемой академии смотрел грозно, и я поспеши заверить его:

– Нет. нет! Любуюсь работой! Ковка отменная!

– Это литье! – возразил мужчина.

– Правда?! – округлила глаза и подошла ближе к створке. – А можно потрогать?

– Можно, но я смотрю в оба!

Решетка была в правду необычной. Я водила пальцем по ней и думала, как же такое можно отлить? Это же не какая-то мелочь!

Но смотритель парка не сводил с меня пристального взгляда. Чтобы не накликать на себя подозрения, я пробормотала:

– Изумительная работа! – и пошла по мощеной дорожке.

Вдоль широкой аллеи, по тенистым краям располагались скамейки, на которых сидели горожане. Несомненно, вид, раскинувшийся передо мной, красивый, но не такой как в Гронвиле. Здесь во всем чувствуется рука садовника, восхитительная искусность, и я в детском деревенском платье чувствовала себя чужой.

На меня свысока поглядывали разряженные дамы, поэтому я ускорила шаг и, как только появилась возможность, свернула в менее людное место.

Цветочные, благоухающие клумбы сменялись разноцветными шаровидными кронами подстриженных кустов. Некоторые цвели, другие имели удивительные оттенки листьев. Сочетание тонов и мастерство садовников завораживало, но я хотела разыскать местечко, поросшее привычной травой и осокой, чтобы по обочине росли полевые травы, что привыкла видеть с детства, стрекотали сверчки и цикады, летали стрекозы…

Я шла и шла, пока не спустилась во влажную, душную низину, откуда доносилось монотонное, громкое кваканье. Ориентируясь на этот гомон, вышла к пруду, покрытому ряской.

Вот теперь я нашла то, что хотела: сонную тишину, отсутствие косых взглядов и грустные воспоминания о доме. Как же скучаю по своим родным болотам.

Сойдя с узкой тропинки, добралась до двустволой раскидистой ольхи, под ней примяла траву и села, прислонившись к шершавому стволу.

Перед выходом из общежития, я сомневалась: стоит ли попусту тратить время? Но теперь не жалела, что пришла в летный сад. От созерцания спокойной водной глади находило успокоение.

Достала из кармашка припасенную корочку от пирога Вейлы и начала отщипывать от него по кусочку. Пожалуй, это место станет моим самым любимым в Эльверде.

Вдруг сбоку послышалось кряхтение. От неожиданности я подскочила.

– Элик! Несносный мальчишка, это ты?! Иди сюда! – раздалось добродушное ворчание. – Иди-иди! Иначе пожалуюсь твоей матери, что ты несносный бездельник!

Боясь обнаружить себя, я молчала. Тогда голос незнакомца стал горестным:

– И не жалко тебе деда?

– Я не Элик, – не удержалась я и ответила.

– Жаль. Элик мне бы очень пригодился. Или смею рассчитывать на вашу любезность? Не могу разогнуться.

– Почему?! – осторожно сделав несколько шагов на голос, я поднялась на небольшой холмик и увидела согнутого пополам старика со странной штукой в руках. На конце длинной палки болтался колпак…

– В старости ползать на коленях и думать, что за это ничего не будет, непозволительная глупость, – вздохнул старичок. – Я надеялся на помощь Элика, но он сбежал. И ловить златокрылого двурога пришлось самому.

– И как охота?

– Вижу, чувство юмора, юная леди, у вас развито, – снова вздохнул старик, попытался разогнуться и охнул.

У меня в мыслях не было издеваться над ним, но уж очень хотелось узнать про двурога да с золотыми крыльями. Некрасиво вышло. Я осторожно подошла к нему, осмотрела добротный костюм незнакомца, очки, пуговицы (рассудила, что такой вряд ли станет грабить) и спросила:

– Чем вам помочь?

Надо было всего-то, придерживая под руку господина Ворди, довести до небольшого бурелома, живописно раскинувшегося неподалеку, и помочь сесть. Глядя, как каждый шаг старичку дается с трудом и болью, я перестала ждать от него подвоха и разговорилась:

– А разве бывают двурогие златокрылы?

– Сейчас-сейчас. Дойдем до моей сумки. Покажу!

Я уже представила чудного зверя, с рогами и крыльями, перепивавшимися на солнце золотом, и каково было моей разочарование, когда отдышавшийся старик достал из сумки толстую книгу, развернул ее на странице, заложенной ярким фантиком от конфеты, и ткнул пальцем в черно-белый рисунок обыкновенного жука!

– А вы чего ожидали? – улыбнулся господин Ворди.

– Что-то красивое, – с сожалением призналась я. – Сказочное.

– Если поймаем его, нам сказочно повезет: рассмотрим золотистые крылышки, которые в дальних странах используют как блестки для украшения нарядов. Думаете, иноземные дамы так глупы, что согласятся украшать себя чем-то некрасивым?

– Но наши дамы их крылья почему-то не используют! – возразила я.

– Чтобы поймать единственный экземпляр, я уже который день ползаю на карачках. А чтобы расшить узор, сколько придется положить сил?

– А этот жук такой неуловимый?

– Элик у меня неуловимый! – вздохнул старик. – Не ленился бы, давно поймали бы.

– И принялись бы за безглазика желтого. – Он посмотрел на меня и предложил: – А, быть может, вы мне поможете?

– Чем?

Уже скоро на коленках ползала я! До того хотелось увидеть, чем украшают себя заморские дамы. Господин Ворди сидел на трухлявом стволе и наставлял меня:

– Они любят влажные, тенистые места! Как только увидишь что-то похожее на двурога, накрывай его сачком! Потом разберемся, кого поймали!

Я настроилась на долгую возню. Уже сожалела, что поддалась на уговоры и трачу свое время попусту. Но оставить старичка одного мне было неудобно.

«Ладно! Загляну в несколько мест, потом сошлюсь на занятость, откланяюсь и уйду…» – бубнила себе под нос. Но уже на третьем перевернутом камне наткнулась на крупного жука.

– Я что-то нашла!

– Вряд ли это он! Мы с Эликом две седмицы ползали, и ничего!

– Но это вы с Эликом ползали, а у меня времени не так много, чтобы две седмицы жука ловить! – пробормотала я, но старик услышал. Надо же.

– Неси, поглядим на твой улов!

Я осторожно подцепила пальцами жучару, с переливающимся на солнце фиолетово-золотистым панцирем, и понесла показывать.

– Вот, – протянула руки и приоткрыла ладонь.

– Он! – радостно дернулся господин Ворди. У него в спине что-то хрустнуло, и раздался протяжный стон…

Мы неспешно, с остановками продвигались к главной аллее и беседовали:

– В молодости я был слишком занят, чтобы обращать внимание на, казавшиеся несущественными, мелочи. Наивно полагал, что все у ног моих, что важнее всего добиться достатка, стабильности, потом купить больший дом, потом обновить карету… Я спешил, суетился, старался, пока в один прекрасный день не понял: беготня, суматоха… – все это больше не приносит радости. Молодость пролетела, но я живу и не знаю, что делать дальше?

Как-то, будучи в отвратительном настроении, сидел в саду и ужинал. Неожиданно взгляд упал на муравьев. Они, будто сговорившись, подняли кусочек засахаренной груши и понесли… Это стало для меня откровением! Разумные существа? В какой мере? Я не понимал, как это возможно? И тогда меня озарило: мир не замыкается на людском обществе. Что ни один из известнейших гениев, ученых не сможет создать подобную мелюзгу, в которой тоже заключен целый мир!

– Есть мастера создающие бабочек так искусно, что они кажутся живыми, – не согласилась я.

– Форму – да! Но суть! Божественная искра?! Кто может вдохнуть ее?

И тут разговор прервал надрывный крик, доносившийся откуда-то позади нас:

– Дед! Дед!

– О, вспомнил, – хмыкнул господин Ворди и обиженно выпятил нижнюю губу.

– Подождем?

– Вот еще! Пусть попереживает. А то сбежал негодник, оставил меня одного! Да и ушли мы недалеко. Нагонит.

Уже скоро позади послышались топот и тяжелое дыхание. Я оглянулась и увидела высокого, нескладного юношу, бежавшего за нами и державшегося за бок.

– Дед! – капризно заныл Элик. – Вот уж не ожидал от тебя прыти!

– Не ной! – пробурчал господин Ворди. – Серебрушки все равно не дам! Не заслужил!

Лицо мальчишки осунулось, вытянулась, и, часто моргая, он захныкал:

– Так нечестно!

– Нечестно?! – старик обернулся и сердито взглянул на внука. – Нечестно оставлять эту милую особу без вознаграждения!

– А где мой двурог! – прищурился господин Ворди.

– Ну, дед?! – невыносимый зануда Элик продолжал плестись за нами и ныть, пока у старика не лопнуло терпение.

– Не ной! Ступай к воротам и поймай возчика, – пробурчал он. – С твоей-то «хваткой» справишься, когда луна взойдет.

Его внук тяжело вздохнул, посмотрел на меня злым взглядом и зашагал вперед.

Как только он скрылся за поворотом, старик приосанился и зашагал чуть быстрее.

– Прошу прощения, Тилья, что задержал. Верно, у вас были свои планы, поэтому позвольте загладить впечатление о нашей встрече, – сунул руку в карман и протянул мне полновесную серебрушку, при виде которой я едва не завизжала от радости. Однако брать не спешила.

– Не смущайтесь, – улыбнулся старик. – Я ведь тоже с интересом к вам. Вы расторопны и наблюдательны. Не желаете составить мне компанию по ловле безглазика? Конечно, не безвозмездно…

Прощаясь, он предложил подвезти меня до академии, но я была так обрадована, что хотела пройтись. Поэтому мы вежливо распрощались, договорившись встретиться через три дня вечером.

Если до следующей встречи буду икать – то знаю, кто виновник: кислятина Эликос, которого я лишила серебрушки. Коляска тронулась, и мальчишка, убедившись, что дед его не видит, показал мне язык. Я тоже не осталась в долгу и показала ему длинный нос. Бе-е!

Как же я радовалась! Неслась в общежитие вприпрыжку и мечтала, сколько вкусного себе куплю. Однако когда по дороге встретилась кондитерская, тратить красивую, блестевшую монетку стало жаль. Ведь я еще не доела то, что у меня есть. А потом… Я сглотнула слюнки.

Зато по пути в швейной лавке купила иглу и нитки в тон оставленного Вейлой платья.

Хорошо, что ножницы у Изет есть, иначе я от транжирства не спала бы всю ночь. Правда, и итак не спала – шила себе юбку. А следующий день кофточку.

Вышло очень простенько, но мило. Кажется, жизнь налаживается!

Я и господин Ворди с удовольствием ловили жуков и бабочек.

В выходные или по вечерам после занятий мы встречались и старательно обыскивали поляны. Так, общаясь с ним, я отдыхала в парке, узнавала много нового и получала награду. Только скоро лето закончится, пропадут жуки, и мне понадобятся теплые вещи, а где их взять? Потратить отложенную сумму для оплаты учебы? Нельзя. Но если пожадничаю и останусь без теплой одежды, заболею… Что выбрать?

Лекции и подготовка к ним занимали все время. Я все больше сомневалась, что смогу накопить на второе полугодие. И в таком положении растратить деньги – означало, отказаться от продолжения учебы. С каждым днем я все больше переживала. Однако случилось чудо.

Когда после занятий вернулась в общежитие, комендант передала письмо. От родителей.

Открывая его, боялась прочитать, что такая непослушная дочь, как я, им не нужна. Но все оказалось не так.

Они написали всего несколько строк, в которых сообщали, что через знакомых передали мне теплые вещи. Чтобы поверить в это, пришлось перечитать письмо несколько раз. А потом я заскакала по комнате.

– Как здорово! Как здорово!

Спокойная Изет оторвалась от книги и полюбопытствовала:

– Ей, чего скачешь, будто живительного снадобья хлебнула?

– Родители теплые вещи прислали!

– Вот! Я же говорила! Может, еще денег пришлют?

– Вряд ли, – вздохнула я. – Письмо короткое. Они все еще на меня сердятся.

– Чего пишут?

Зачитала ей его.

– Но ведь позаботились о тебе! Это уже шаг. Кстати, этот адрес совсем рядом. Если сократить путь, дойдешь пешком.

– Тогда побегу прямо сейчас! А то погода пасмурная. Дождь пойдет – похолодает, и в платье уже прохладно будет.

– Пойдем вместе, – она отложила книгу. – Город ты знаешь плохо, еще заблудишься. Да донести помогу.

Я только «за»!

* * *

Основы счета и истории кузнечества давно закончились. Я сдала зачет, даже от магистра Обтина получила похвалу за хорошую, подробную работу, описывающую способы обработки руды, но начались другие предметы: рисование, лепка, металловедение. Подумать не могла, что металлов так много – больше полусотни!

Вначале нам рассказывали о них в целом. Затем об их разделении и общих свойствах. А затем начали читать о каждом отдельно, требуя, чтобы мы назубок запомнили свойства каждого металла!

Я очень старалась. Засыпала с учебниками, носила с собой конспект, постоянно перелистывала записи, но в голове выходила каша. А еще, видя мое старание, одногруппники начали дразнить меня заучкой и библиотечной мышью.

Сегодня, едва появилась свободная минутка, я снова открыла учебник. И тут надо мной встали Делег и Лассен.

– Эх, козявка! – хохотали тощие сморчки. – Запасайся книжками, иначе до наковальни не допрыгнешь!

Когда староста группы рядом, братья ведут себя сносно, но если его не нет, не упускают случая придраться ко мне. Но я не из тех, кто остается в долгу.

– По вам тоже не скажешь, что вы силачи, – ответила невозмутимо, стараясь не показывать, что их слова задевают. – Кувалду поднимете? Или вдвоем одной ковать будете?

– На себя посмотри! Больше ручника не поднимешь!

– А мне не стыдно, я же девушка, – улыбнулась лучезарно в ответ, и они растерялись.

– Вот и сидела бы дома! – зло бросил Лассен – подпевала двоюродного брата.

– Сестрам своим указывайте!

За нашей перепалкой следила вся группа. Уверена, остальные парни тоже считали, что среди них мне не место, но подленьких братцев недолюбливали, поэтому их нападки на меня не поддерживали.

Сегодня Лейка не было, и Делег с Лассеном разошлись. Я жалила в ответ и не удивительно, что в общежитие вернулась уставшей и немного подавленной. Наспех перекусила серым хлебцем, стоившим дешевле всего в хлебной лавке, и снова села за учебники.

Просидела весь вечер, однако стоило закрыть книгу, все, что прочитала, вылетело из головы.

Меня охватило отчаяние.

– Я никогда это не выучу! – откинулась на спинку стула. – Металлов много, они все разные, с разными свойствами, иногда противоречивыми. И чем усерднее учу – больше запутываюсь! – пожаловала соседкам.

Они уже лежали в постелях и ждали, когда я потушу лампу. Но после моих слов Изет приподнялась на локте, зевнула и назидательно произнесла:

– И не удивительно. Ты все делаешь неверно.

– Почему это?! – я резко повернулась к ней. – С конспектами не расстаюсь, постоянно перечитываю. Каждую минуту свободную!

Изет еще раз зевнула, подняла выше подушку, чтобы было удобнее смотреть на меня, и принялась объяснять.

– Вот смотри. Мой отец – счетовод. И я привыкла, когда мне что-то непонятно, по его примеру расчерчивать на листе таблицу и вносит туда данные, а потом сопоставлять. Так проще понять разницу, найти сходства, разделить травы… Ну, в твоем случае металлы. Зрительная память срабатывает, понимаешь? Если бы я заучивала травничий сборник наизусть – быстрее померла бы, чем запомнила.

– Так я и дам вам помереть. – хмыкнула Вейла, лежавшая к стене лицом. – Но ты, Тиль, попробуй сделать так же. Если проку не выйдет, хотя бы конспекты станут короче. А то смотреть на тебя нет мочи. Платье болтается, ночью ворочаешься из– за переутомления и спать не даешь.

– Кто бы говорил! – поддела ее Изет. – Уж как ты спать не даешь! Хр-ррр-хр-ррр! – передразнила соседку.

– Я не храплю!

– Еще как!

– Злая ты, Изька! – взвилась Вейла, смущавшаяся своего храпа.

Чувствуя, как между девочками растет напряжение, я поспешила отвлечь их от ссоры. Приложила руку ко лбу и пожаловалась:

– Ой, кажется, я заболела! Голова болит, перед глазами все кружится… – и не снимая платья, упала на постель.

– У меня как раз есть согревающая мазь! – оживилась Изет, вскочила с постели и принялась перебирать лекарственные запасы в своем столе. – Сейчас намажу тебя, и утром все пройдет!

– Только не согревание! – уперлась Вейла. – У нее скоро может начаться жар! Нужно укрепляющее!

Ой, кажется, они сейчас начнут спорить по иному поводу! Поэтому я пролепетала тихим голоском, как и положено больной:

– И еще нам всем бы успокоительного.

– А кому-то еще не помешало бы лечебных розог против симуляции, – хмыкнула Изет. На первый взгляд, она тихоня, но это только кажется.

– Приносящей удачу розгами угрожать нельзя! – резонно возразила я.

– Давай, приносящая счастье, спать ложиться. Завтра попробуй все коротко записать, хуже не будет, – вздохнула Вейла, гася мою лампу.

* * *

Удивительно, но совет Изет сработал.

Теперь, если даже что-то забывала, достаточно пробежаться взглядом по листу, и по понятным мне значкам и закорючкам вспоминала все нужное. Поэтому я больше не боялась, что отвечу неверно, и занятия снова стали приносить радость.

Само собой пролетело лунье. Пожелтели листья. И утром, по дороге на занятия, замерз нос. Если ли бы не забота родителей, мне бы пришлось несладко.

Глава 10

По завершения курса лекций по металловедению нам предстояло сдать сложный зачет. Я хоть и готова была к нему, все равно очень боялась. Поэтому, как только декан Нейл спросил, кто пойдет первым, подняла дрожащую руку.

– Я.

– Что ж, Тилья, идемте. Посмотрим на ваши знания.

Я встала из-за парты и пошла к нему. И сразу же послышались ехидные смешки.

Так уж случилось, что похолодание и зачет совпали, и мне пришлось надеть теплое платье, присланное родителями. По сравнению с теми, в которых ходила раньше, оно выглядело нарядно. Вот одногруппники и решили, что я буду глазки строить декану. Тем более они знали, что декан относится ко мне гораздо снисходительнее, чем к другим.

Я бойко отвечала на вопросы, и, слушая меня, декан улыбался все шире и смотрел так, что мне стало неловко. А после похвалы:

– Вот так, оболтусы, учиться надо! – я вообще покраснела до кончиков ушей.

Когда покидала аудиторию, чувствовала спиной завистливые взгляды. Некоторые одногруппники из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя внимание декана. Я же встреч с ним старалась избегать и, если бы не лекции, которые он вел, и дальше бы обходила его стороной.

Со следующей седмицы в нашей группе начнутся практические работы. В кузнице мы должны будем на глаз определить металл по цвету, тягучести, гибкости. Мало того, что сложные задания, так еще практику придется сдавать декану. Не знаю почему, но я робела перед ним. А ведь он сразу предупредил, что не справится – очень пожалеет.

А еще с завтрашнего дня начнется новый сложный предмет – виды и способы обработки металлов. Сначала лекции, а потом снова практика в кузнице. Нас предупредили, что преподаватель строгий, но как же хотела попробовать себя в деле!

Несмотря на все сложности, я была счастлива и словно на крыльях летала. Ведь за два лунья узнала о металлах больше, чем за всю жизнь! Почти исполнила мечту!

Новый преподаватель по обработке металла был низкорослым, щуплым, однако одет очень модно. При виде его приталенного костюма с узкими брюками, белоснежной рубашки с присборенным кружевом на шее, я подумала, что человек он сложный. А вскоре еще убедилась, что он придирчивый и заносчивый.

Представившись, господин Ейхе начал проводить перекличку.

Когда я подняла руку, долго рассматривал меня, недовольно поджав губы, потом хмыкнул и высокомерно процедил сквозь зубы:

– Вам здесь не место. Удивлен, что вас приняли.

Я сомкнула зубы, чтобы сохранить уверенный вид, а он продолжил называть студиозов по списку. И вдруг я услышала, как Ейхе с бешенством в голосе прошипел:

– Лейк Сорзе! Немедленно покиньте аудиторию! И не смейте появляться в стенах академии, пока не приведете себя в надлежащий вид! Иначе будете отчислены.

Недоумевая, чем староста не угодил, я обернулась и замерла: Лейк медленно встал из-за парты и гордо пошел по ряду, не склоняя головы и не пытаясь скрыть почерневшей скулы и опухшей губы. Он с кем-то подрался.

Да, выглядел наш староста сомнительно, неподобающе студиозу солидной академии, но мне было его жаль. Когда он покидал класс, Делег, Лассен и их дружки ехидно скалились, и от этого происходящее казалось еще более несправедливым.

Все лекцию я сидела, как на иголках. Господин Ейхе рассказывал про стадии отжига

– очень важные для будущих кузнецов сведения, а Лейк из-за его прихоти вынужден был покинуть класс.

Кроме того он читал лекции высокомерно, бездушно, а под конец второй уже и не скрывал брезгливости по отношению к нам.

– Не вижу смысла распинаться перед деревенскими дурнями. Кто умен, и так поймет, – выплюнул зло и поморщился, будто от нас пахло навозом.

Я с трудом досидела до большого перерыва. И как только прозвучал гулкий колокол, вскочила из-за парты и побежала в общежитие.

Недавно Изет подарила мне особенную мазь, заживляющую ожоги и раны.

«Но ведь синяк – это же тоже рана!» – размышляла я. Поэтому, не раздумывая, схватила баночку и бросилась обратно в академию.

Я ни с кем особенно в группе не общалась. Парни меня сторонились, а навязываться я не хотела, но сейчас другое дело. Из-за какого-то синяка Лейка не пускают на занятия! Я негодовала, поэтому перехватила его друга, Эзеля, в коридоре и вручила баночку с желтовато-зеленой масляной субстанцией.

– Передай Лейку. Мазь хорошая, быстро сведет черноту.

Тот заморгал удивленно, покосился на меня с явным подозрением, а потом выпалил:

– Влюбилась что ли?

– А что, сочувствие тебе не ведомо? – запальчиво ответила я, выдерживая прямой, насмешливый взгляд Эзеля.

– Ладно, передам. Скажу, что робея и трепеща ресницами, ты вручила мне это и просила передать с наилучшими пожеланиями.

– Еще поцелуй не забудь передать! – гадкие Делег и Лассен не упустили возможности поглумиться. Вот же! Ни одно дело без них не обойдется.

– Боюсь, он вернет поцелуйчики вам, – Эзель угрожающе сжал жилистый кулак и сунул одному из братьев под нос. Что у Лейка, что у его друга кулачищи пудовые, не чета кулачкам двух пакостников, потому те предпочли не шутить и отошли от греха подальше.

Ох, не знаю, что теперь обо мне станут судачить, но имея возможность помочь, я не могла остаться в стороне.

Лейк вернулся в академию через два дня.

Уверенно влетел в класс, подмигнул друзьям, обрадовавшимся его внезапному появлению, и торопливо направился к ним. Побледневший синяк еще красовался на смугловатой скуле, но в глаза почти не бросался. К тому же он его чем-то замазал. И издалека все смотрелось идеально.

Скорому исцелению студиоза преподаватель тоже удивился. Долго со своего места разглядывал Лейка, но не найдя причин для придирки, позволил ему остаться.

Расскажу Изет, какое замечательно у нее средство, вот она обрадуется!

При одногруппниках Лейк лишь мимоходом кивнул мне, но не подходил. Зато когда покидала академию, улучив момент, подошел и протянул остатки мази.

– Спасибо, – произнес и закусил губу, не зная, что сказать еще.

– Лейк, ты мне ничем не обязан, – решила объясниться я. – У меня просто была мазь. И чем она испортится без надобности, пусть лучше принесет тебе пользу. Поэтому и дала ее.

Он закивал вихрастой головой с короткими волосами и будто бы с облегчением выдохнул.

– Я благодарен. Очень. Только теперь идут… некоторые слухи…

– Я даже знаю, кто их распускает, – успокоила его.

– Я тоже, – улыбнулся Лейк смущенно, чем напомнил мне Дирка. – Но у них снадобья такого нет, так что увидим их не скоро. Кстати, красивое платье.

От радости, что два противных братца несколько дней не смогут появляться в академии, я улыбнулась.

– Родители передали вещи.

– Хорошо.

– А откуда у тебя синяки?

– Подрался.

– Вот уж не думала, что ты задира.

– А я и не задира. В трактире работаю, вот, прилетело от недовольного клиента.

– И чем ты его раздосадовал?

– Заставлял платить за заказ. Стрескал все и не подавился, а как платить – сразу ор, что приготовлено мерзко. Хотя Олли иной раз может учудить.

– А я умею хорошо готовить, – призналась, вздыхая с тоской по дому. Но Лейк мое признание расценил как-то по-своему. Его брови взметнулись вверх, и я замахала руками.

– Нет-нет! Это я к тому, что не нужна ли Олли помощница? Я работу ищу.

Лейк склонил голову и посмотрел на меня озорно:

– Сдается мне, Делег и Лассен были недалеки от истины.

– Сейчас на твоей правой скуле появится еще один симметричный синяк! – вышла я из себя.

– А дотянешься?!

– Когда меня подначивают – могу и попробовать, – пошутила я. Но Лейк решил не рисковать, тем более, что мазь вернул, и бросился бежать.

Ох, боюсь, теперь слухи лишь окрепнут.

* * *

Шли дни. Лейк молчал. И я уже перестала надеяться на благосклонный ответ, когда после лекций он подошел ко мне и сообщил:

– Олли помощница нужна, но она прежде хочет устроить тебе испытание.

– Мне то что! – пожала плечам. – Я всегда готова.

– Тогда вечером встречаемся у входа и идем.

– А далеко?

– Нет.

Трактир «У Олли» располагался в полуподвальном этаже приземистого невысокого здания. С виду оно было ничем не примечательным. И даже большая вывеска с головой теленка и большой кружкой выглядела блекло.

«Несолидное заведение», – подытожила я и встревожилась:

– Там не опасно? – что-то страшно заходить туда. Это ведь не постоялый двор, а место, где люди едят и пьют.

– Стряпуху на кухне никто не увидит, – спокойно ответил Лейк, даже не думая юлить.

Я хотела было отказаться идти, но… мне очень нужна работа. Поэтому решила рискнуть и хотя бы одним глазком посмотреть на трактир. Как раз утолю любопытство, почему мужчины любят захаживать в такие места?

Лейк не повел меня к главному входу, из которого, громко хлопнув дверью, вывалились два пьяных типа, а свернул к черному у торца здания.

После громкого стука, с той стороны донесся сиплый, низкий голос:

– Кто?!

– Я! – отозвался мой спутник.

Прогрохотала щеколда, дверь резко распахнулась, и я увидела… высокую, мощную женщину, широкоплечую, с рыжими волосами, которые почему-то на ней смотрелись вульгарно. Она протянула руки к Лейку и притянула к своей большой груди. И только потом, случайно, ее взгляд упал на меня.

– Кхм, – поперхнулась она.

– Олли, это Тиль. Я про нее говорил. Она гнома, – представил меня Лейк озадаченной хозяйке.

– Доброго дня, – поприветствовала я, и мой голос в сравнении с Оллиным прозвучал совсем по-детски.

– Да она от одного запаха окосеет! – женщина не сводила с меня темных глаз. – Даже не знаю, плакать или смеяться?!

Тут за ее спиной обрисовались худая, темноволосая девица, с не менее неприличным вырезом, чем у хозяйки, и, смеясь, посоветовала:

– Олли, бери! Как раз для твоей кухни.

– Сгинь, шландра! – сердито прорычала хозяйка той вслед. Затем кивнула Лейку:

– Пригляди в зале, мы пока побеседуем.

Он мигом скинул куртку, надел фартук и ушел.

Как только я и Олли остались одни, она освободила проход, позволив мне пройти.

От духоты, запаха браги, сырой рыбы я едва не поморщилась. Хорошо, что сдержалась. Хозяйка и так косо поглядывала на меня.

– Даже не знаю. Будет ли от тебя прок? – с сомнением произнесла она, стоя посреди крохотной, полутемной кухни, с небольшим пыльным окошком. На стене чадила лампа, но света все равно не хватало. – Готовить придется много…

– Я справлюсь, – уверенно ответила я.

– Что ж, проверим. Видишь корзины? – она кивнула на грубо сколоченный стол. – Приготовь, потом о цене поговорим.

Под ее недоверчивым взглядом я подошла к высокому столу и огляделась по сторонам.

С насмешливой ухмылкой Олли легким движением ноги подтолкнула к столу стул.

Я благодарственно кивнула, залезла на него и заглянула в корзины.

В одной лежала рыба, в другой овощи.

– Рыбный пирог пойдет?

Трактирщица тряхнула рыжей копной.

– Тогда мне бы фартук.

Она сняла с себя широкую холстину с завязками и протянула мне.

Завернувшись в нее два раза, я взяла лежавший на столе большой нож, положила на разделочную доску здоровенную рыбину и распорола ей брюхо.

Отменно заточенным лезвием легко отделила голову, плавники, затем хребет с костями. Филе нарезала кусками и сложила в большую миску. После чего взялась за тесто…

Стоило Олли увидеть меня за делом, она перестала насмехаться. А когда я принялась ловко шинковать овощи, ехидство окончательно сошло с ее круглого лица. Красавицей она точно не была, но если Лейку по душе – его дело.