Текст книги "Не дай меня в обиду (СИ)"

Автор книги: Алиса Джемм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Тащиться через весь город не хотелось. Писать завтра вряд ли придётся. Я ни с кем не договаривался, а праздно шатающихся по будням очень мало. Но мне не хватало немного наличных на аренду. По времени сейчас должна была подойти женщина, заказавшая у меня чёрно-белый портрет карандашом. Это будет, конечно, сложно из-за руки и долго. Но я прихватил свой фотоаппарат-«мыльницу». Выкручусь. А вот и она.

Я усадил её на скамейку напротив той, на которой с удобством развалился Брайан, достал альбом для эскизов и занялся своим делом. Время от времени я посматривал на Брайана, а он, похоже, следил за мной, улыбался и, кажется, получал удовольствие от жизни.

– Чего ты тащишься? – спросил я, в очередной раз взглянув на него через полчаса работы.

– У меня не болит голова!

– Это так странно?

– Это пиздец как странно! Это так странно, что я боюсь сдвинуться с места, – заржал он, – потому что, сука, она не болит, похоже, только на этой ёбаной скамейке.

Моя заказчица строила Брайану глазки и поэтому совсем не обращала внимания на его грязный язык.

А он, видимо, снова задремал, как в прошлый раз. В следующий миг от рисунка меня отвлёк вопль со стороны Корвета.

– Брайан чёртов Кинни! Ты что здесь разлёгся? – это кричал невысокий темноволосый парень в красной футболке с логотипом Супермена и пачкой комиксов в руках. Не разобравшись после сна, что произошло, Брайан подскочил и озирался по сторонам, ища источник шума.

– Блядь, Майки! Что тебе в жопу впилось? Чего ты так орёшь? – проворчал он. Подошедший к нему Майки наклонился, и они поцеловались в губы, улыбаясь друг другу. Ну, вот и ответ, Джастин! Кинни всё-таки гей, но не про твою честь. Яснее ясного, что он не свободен. Ох, как же обидно! Моя чёртова рука снова затряслась. Так, соберись, тряпка! Смотри на работу, а не на них!

– Я заходил на почту за посылкой, – между тем болтал без умолку Майкл, – мне пришли редкие коллекционные экземпляры для магазина. Иду к автобусу, а тут твоя машина! Так что ты здесь делаешь, я не понял?

– Отдыхаю от мирской суеты, – Брайан зевнул, отвернувшись в сторону.

– Кто? Ты? В парке? Среди цветов и художников? – Майкл уже откровенно ржал. – Ты умом тронулся? Что ты принял вчера в Вавилоне, что тебя до сих пор не отпустило?

– Я там вчера не был. Кстати, познакомьтесь. Майкл, это Джастин. Джастин, это Майкл.

– Здрассте, – процедил я. Майкл меня ответом не удостоил. Он посмотрел на Кинни, как на душевнобольного, и даже демонстративно пощупал у него температуру.

– Нет, ну, серьёзно, что ты здесь делаешь, а?

– Майки, отъебись. Тебя домой отвезти? – Брайан встал и пошёл в сторону машины, кивнув мне на прощанье головой. Майкл одарил меня взглядом из разряда «исчезни навсегда» и направился за ним следом.

====== Часть 6 ======

POV Брайан

В офис в понедельник я приехал в отличном настроении. То ли я наконец выспался, то ли помогли таблетки Джастина, которые я выпил, как только проснулся, но сегодня с головой был полный порядок.

Отвозя Майкла домой вчера вечером, я выслушал целую лекцию о том, кто такой Брайан, блядь, Кинни, и что он никак не может сидеть в парке на скамейке, потому что этого просто не может быть! Я послал его нахуй и уехал, сказав, что не его ёбаное дело, что я делать могу, а что нет.

Вечером, по обыкновению дроча в душе для снятия напряжения, я на мгновение вспомнил маленькую круглую задницу Джастина, обтянутую дурацкими светлыми штанами, и обкончался до звёзд в глазах, как ёбаный тинейджер. Чёрт! Это уже никуда не годится! Пора закругляться с этой фигнёй. Пацану всего восемнадцать, а мне уже тридцать три. Брось, Кинни! Пойди, потрахайся, и всё пройдёт.

Рабочий день прошёл без эксцессов, и я даже никого не уволил. Но ближе к шести часам стала ясна причина моей продолжительной мигрени – резко изменилась погода, сорвался шквальный ветер, и пошёл сильный проливной дождь.

Когда я вышел из офиса с дежурным зонтом и сел в машину, мне припомнились слова Джастина о встрече сегодня в шесть с заказчицей. Хотя я и считал, что никакая сволочь в такую погоду из дома не выйдет, однако зачем-то развернул Корвет в сторону парка. И блядьблядьблядь! Он был там! Когда я увидел его, он пытался укрыться под крышей остановки, но дождь был косой, и это его мало спасало. Я ещё не успел затормозить, как с другой стороны к стоянке подкатил автобус. Похоже, водитель не увидел пацана, вжавшегося в угол и укрытого стеной дождя, и, не открывая двери, промчался мимо. Джастин рванул было за ним, но понял, что не успел. Развернулся обратно, и тут ремень его огромной потрёпанной сумки для рисования оборвался, и она упала в мутную грязную лужу, тут же уйдя под воду. Он поднял превратившуюся теперь в утиль тряпку и так и замер посреди проезжей части, по щиколотку в воде, с бьющими по лицу порывами ветра и ливня.

Я подъехал к нему и, потянувшись, открыл пассажирскую дверь. Он не обратил на меня никакого внимания, и мне кажется, не будь дождя, было бы видно, что он плачет.

– Джастин! – прокричал я.Он не услышал из-за бушевавшей непогоды.

– Джастин! – ещё раз заорал я и посигналил. Он обернулся. – Садись, блять, в машину!

Он забрался в салон и кинул остатки сумки и того, что в ней было, себе под ноги. Он не сказал ни слова и отвернулся к окну. Плечи его мелко вздрагивали.

Я молча ехал по маршруту его автобуса и ждал, когда он успокоится. Через некоторое время Джастин затих. Его светлые волосы торчали мокрыми сосульками, футболка с коротким рукавом облепила тело, он замёрз, и все руки покрылись пупырышками. Бусинки сосков набухли и проступили сквозь тонкую ткань, и, чёрт меня побери, если в одном из них не торчало колечко пирсинга. Мой член непроизвольно дёрнулся, и вдруг до ужаса захотелось лизнуть это маленькое блядское украшение, спрятанное под футболкой, языком.

Так, Кинни, долбаная ты лесбиянка, сосредоточься на дороге, а не на этом мелком пиздёныше!

– Где твоя квартира? – спросил я его, стараясь совладать с голосом. Он показал пальцем на поворот, а через полминуты на пятиэтажное здание впереди.

– Только завтра она уже будет не моя.Меня вышвырнут, как и обещали. Я задержал аренду. Надеялся, успею заплатить, – он кивнул себе под ноги, – теперь ни заказа, ни денег.

Я припарковался и вместе с ним вышел из машины под дождь. Слава яйцам, дверь была в двух шагах, и мы оказались внутри обшарпанного подъезда. Джастин удивился, что я иду следом, но мне ничего не сказал. Он был сегодня удивительно молчалив, не то что вчера, когда он трещал без умолку, рассказывая всю свою биографию от пелёнок до нашего знакомства, и уболтал меня так, что я опять вырубился на лавке.

Мы поднялись по лестнице на пятый этаж, и он открыл ключом одну из трёх облезлых дверей. Внутри квартира выглядела так же как и снаружи: убого. Старая мебель, раздолбанная кровать, ржавая раковина, а на стенах картины. Если честно, такого я в этой дыре увидеть не ожидал. Пацан был на редкость талантлив. Имея у себя в штате кучу художников, я сколько-нибудь да разбирался в живописи, и это, блядь, было гениально! Свои пасторальные картинки он писал исключительно по просьбам благодарных заказчиков, а для себя занимался абстрактной живописью. Психоделика некоторых работ зашкаливала, и от них сносило крышу. Особенно пробирали те, где в фантасмагорию красок и форм были вплетены реальные человеческие фигуры, лица, части тел. Оторваться от них было невозможно, картины как будто затягивали в адский водоворот и не выпускали, пока я не закрывал глаза и не переходил к следующим. Так я и бродил по комнате, пока Джастин переодевался, вытирал волосы, включал чайник и гремел чашками на допотопном кухонном столе.

Из сюрреалистического плена меня вывели его слова:

– Иди пить чай, Брайан.

Я постарался собрать мысли в кучу и сел рядом с ним на кровать. Он дал мне в руки чашку с напитком. Чай был крепким и пах какими-то травами. Я в принципе не пью чай, но последнее время всё, что мне подсовывал этот мелкий сексуальный засранец, мне почему-то было исключительно полезно или приятно. Начиная с таблеток и заканчивая его фантастическими картинами.

Пока мы пили чай, я ещё старался держать себя в руках, а член – в рамках приличия, но когда поставил чашку на стол, я повернулся к нему, притянул к себе и прижался губами к его губам. Они были такими мягкими и горячими и пахли мятой и чаем. Я приподнял рукой край его футболки, склонился к его груди и исполнил своё желание – лизнул маленькое серебряное колечко. Джастин вздрогнул и приник ближе ко мне со стоном. Я обвёл языком его сосок, потом другой и слегка прикусил зубами. Обхватил его голову пальцами, медленно растрепал светлые волосы на макушке, провёл языком по скулам, по закрытым слегка вздрагивающим векам и, держа его за затылок, впился поцелуем в нежную кожу шеи чуть ниже мочки уха. Джастин уже просто плавился от возбуждения. Его каменный стояк упирался мне в бедро, подтверждая, что я на верном пути. Продолжая эту сладкую пытку, я протянул руку, чтобы расстегнуть его штаны. И тут он вдруг вырвался, скользнул с кровати на пол к моим ногам и потянул вниз мои джинсы. Я слегка приподнял бёдра, и ему удалось стащить их до колен. Белья на мне не было, поэтому член оказался прямо перед ним, уже истекая капелькой смазки. Мальчишка наклонился и слизнул эту каплю, как бы пробуя на вкус, потом обвёл языком головку и вобрал член в рот почти до основания. Весь воздух разом вылетел из моих лёгких.

Сосать мальчишка умел мастерски. Сказать хорошо, это ничего ни сказать. Такого минета я уже давно не получал. Его горячий рот резкими движениями выдаивал из меня всю мою силу и жизненную энергию. Язык порхал по головке, не давая расслабиться ни на секунду. Оргазм наступил столь стремительно и опьяняюще, что помутнело в глазах. Я откинулся на кровать, потянув Джастина за собой. Он лёг рядом и облизнул свои распухшие и покрасневшие губы.

– Это было классно! – произнёс я охрипшим от рваного дыхания голосом. Он уткнулся носом мне под руку, тихо выстанывая моё имя. Я дотянулся рукой до его горячего дрожащего члена и в несколько рывков довёл его до разрядки. Вскрикнув, Джастин задрожал в моих руках, кончая и разбрызгивая сперму себе и мне на живот. Потом он затих, натянув на себя край простыни, и, кажется, вырубился.

«Было охуенно!» и «Как я вообще здесь оказался?» только и успел подумать я перед тем, как отключиться.

====== Часть 7 ======

POV Брайан

На утро, проснувшись в чужой на редкость неудобной постели, я долго не мог сообразить, где я и что делаю тут до сих пор. Какое-то помутнение рассудка происходило со мной каждый раз, когда в поле моей жизнедеятельности оказывался этот мелкий пиздёныш, который сопел сейчас со мной рядом на кровати, прижавшись носом к моей груди. Было жарко, в непроветренной комнате пахло сексом, а от его волос ванилью и скипидаром. Адская смесь! Кожу на животе и груди стянуло от засохшей спермы.

Это просто какая-то альтернативная реальность! Я, Брайан Кинни, вкладываю бешеные средства и кучу сил, чтобы окружить свою жизнь шиком и комфортом. Бренд, эстетический вид и удобство – основные параметры приобретаемых мною вещей. Ничто, никакая мелочь не должна отвлекать мой, блядь, утончённый вкус от наслаждения собственным существованием! Это мой образ жизни, это мой имидж, наконец, над которым я работал годами так усиленно, что даже сам в него поверил! И никакие, сука, дешёвые простыни не должны царапать мою элитную задницу, когда я сплю!

Так как я, чёрт побери, оказался в этом клоповнике? То есть, как оказался я помню, я не понимаю ПОЧЕМУ я тут сплю? До меня туго доходит, что, скорее всего, это те колёса! Он дал мне какие-то психотропы! Я совсем не соображаю, что творю, когда нахожусь с ним. Сплю на лавках в парке, ночую в ёбаной ночлежке для бедных. Чёрт, Корвет брошен у подъезда этого гадюшника! Если его ещё не угнали, то сто процентов – ободрали гвоздями неравнодушные граждане ради восстановления социальной справедливости. Надо встать и проверить. Вот только в голове стоит белый шум, всё тело расслаблено, как после горячей ванны, и единственное, чего хочется – чашку крепкого кофе.

Надо заканчивать с этим немедленно! Я вскочил и начал натягивать штаны, которые, помнится, вечером остались у меня в районе коленей, а сейчас валялись на полу возле постели в мятом виде. Джастин открыл глаза, озираясь, сел на кровати и натянул простыню себе до подбородка.

– Что случилось?

– Ничего, мне пора. До работы мало времени, а мне надо в душ и переодеться.

Он рассеянно смотрел сквозь меня и молчал.

– Джастин… – начал я.

– Не надо, Брайан, я всё понимаю, – что он там себе понял, я не врубился, но уйти просто так тоже не мог.

– Послушай. Я оформляю новый конференц-зал в своём офисе в Нью-Йорке, и мне по стилю очень подошли бы пару твоих картин, – он начал слушать внимательнее.

– Вот эти, – я показал на две картины, стоящие на полу, написанные в одной технике, схожие по цветовой гамме – монохром по периметру, яркие цветовые всполохи в центре.

– Это триптих, Брайан. Центральная ещё не дописана, – он виновато улыбнулся.

– Я зарезервирую для неё место, – умывшись в ржавой раковине и вытеревшись полотенцем, я достал из кармана штанов бумажник и выписал чек на вполне приличную сумму. – Если тебя не затруднит, отправь эти картины на адрес рекламного агенства «Киннетик». Договорись с курьером, что доставку ему оплатят на месте.

Я махнул ему рукой и, стараясь не смотреть в его погрустневшие вдруг глаза, вышел и закрыл за собой дверь. По крайней мере из квартиры его не выгонят.

POV Джастин

Когда дверь за Брайаном захлопнулась, состояние какого-то онемения захватило меня с головой. Это было настолько же ужасно, насколько вчерашний вечер был потрясающе нереальным. Всё как-то нахлынуло, понесло меня вверх, лишая воли и разума, а потом шваркнуло об бетонную плиту действительности. Я, блять, не стал спать с Брайаном! Минет и ответная дрочка – особенно с ним, это крышесносно, это потрясающе, такого я ещё ни с кем из своих бывших приятелей не испытывал. Конечно, я мало что пробовал, так, игры руками и языком, но теперь кажется, что мне и это приснилось. Настолько бледными и незапоминающимися остались воспоминания. А вот настоящего секса у меня ещё не было. И я просрал такую возможность! Сам! Добровольно.

Вчера я вдруг увидел себя глазами Брайана: жалкого, мокрого, оставшегося почти без жилья. Обнять и плакать. Как будто бездомного котёнка приласкать… Тем более Брайан не свободен. У него есть Майкл. Конечно, это глупо, но не такого первого раза я ждал. Я всегда хотел, чтобы мой первый мужчина если уж не любил бы меня, то хотя бы страстно желал. Только меня одного! Я полный придурок! Судя по тому, как быстро Кинни сегодня сбежал, такой возможности у меня может больше не быть, и мне всю жизнь придётся дрочить на воспоминания о члене Брайана у меня во рту. Трижды фак!!!

====== Часть 8 ======

POV Брайан

Следующая неделя пролетела незаметно. «Киннетик» заполучил три новых контракта.Два из них будет выполнять Лос-Анжелесский филиал. Мне пришлось слетать туда на пару дней, чтобы решить необходимые вопросы. Управляющий там – умный парень. Думаю, проблем возникнуть не должно.

Заодно я прошёлся по магазинам. Обновил свой осенний гардероб брендовыми шмотками, особое внимание уделяя аксессуарам. Захотелось порадовать себя приятными мелочами. А также надо было заказать себе новый мессенджер*. На этот раз я выбрал Louis Vuitton. Мой старый, Hugo Boss, уже был изрядно потрёпан. Девушка-консультант была предельно вежлива и супер-профессиональна. Я заказал то, что хотел, а потом мне почему-то вспомнилась мокрая сумка-торба Джастина с оторванным ремнём и его глаза побитой собаки, в которых плескалось осознание того, что новую ему в ближайшем будущем не потянуть. Почему бы не сделать мальчишке приятно? С меня не убудет. Просмотрев каталоги, мы с консультантом, убедившись, что в новую линейку товаров сумка художника не вошла, оформили заказ по предоставленным мной размерам и в предпочтительной мне цветовой гамме.

На этом необходимый мне минимум дел был выполнен и, натрахавшись ночью в местном гей-клубе до синих яиц, я отбыл в славный Питсбург утренним рейсом.

В лофте, когда я приехал туда из аэропорта, я увидел явные следы прибывания постороннего человека. Не сразу сообразив, что отдал Гасу запасной ключ, я сначала решил, что меня ограбили. Но потом по обнаруженным всюду пустым пакетам из-под разной высококалорийной хни, которую я же сюда и приволок, я понял, что пока меня не было, сын прятался тут от Линдси.

Отношения у них совсем разладились. Мелани хоть немного понимала, что с ним делать, а Линдс последнее время совсем слетела с катушек и интересовалась только личной жизнью. Гаса она замечала исключительно тогда, когда он нарушал её моральное, а ещё того хуже, материальное состояние. Вот он и старался, как мог: нарушал и огребал по полной материнского внимания. А вот ко мне его странным образом тянуло. Он не забыл меня, чего я так боялся, отпуская их в Канаду, хотя бы в этом Мел и Линдс не облажались.

Так вот, ещё в Торонто, озадаченный словами психолога о нехватке отцовской любви в жизни мальчика, я решил, что постараюсь ему её дать, но я совершенно не знал как. Как бы я не доказывал всем окружающим, выпрыгивая при этом из штанов от упрямства, что я не верю в любовь, это было неправдой. Не совсем правдой. Я просто тупо не знал, что это такое. Нет, ну, чисто теоретически, конечно, знал. Но знать и ощущать на себе – это разные вещи. Каждый человек с детства имеет при себе какой-никакой багаж знания о том, что он кому-то нужен, кем-то любим. Просто так, без повода, просто потому, что он есть. Потому что он, сука, сын, потому что он брат. А я никогда никому нужен не был и поэтому нихуя не был обязан любить кого-то в ответ. Не прижилось во мне это, потому что никто, блять, и не сеял.

Гас приходил на неделе пару раз. Мы ели, смотрели фильмы, я интересовался его делами в новой школе, заставлял делать уроки и чаще звонить Мелани. Она хоть и сучка, но всё-таки растила его тринадцать лет, как родного сына, и не виновата в том, что они с Линдс разосрались раз и навсегда. Я объяснил Гасу, что она не откажется от него, будет приезжать, а может, со временем и вернётся в Питс. Всё же, думаю, одной в чужой стране ей будет слегка, блять, одиноко

Характер у Гаса был не сахар. То ли мой, то ли возраст такой. Он постоянно огрызался, по любой мелочи шёл на конфликт, но упорно приходил ко мне после занятий, когда удавалось, и если не о чем было поговорить, просто молча сидел, уставившись в какой-нибудь гаджет или экран телевизора.

Не знаю насчёт любви. Я сделал бы для него всё, дал бы ему всё необходимое и даже не очень, защитил бы от проблем, если это в моих силах, но любовь… Как она должна выглядеть? Хуй знает, как я должен ему её показать…

Гас, видимо, тоже в разговорах был не силён. Поэтому наши отношения и скрипели, как шестерёночный механизм, сделанный плохим мастером. Неотшлифованные детали с трудом взаимодействовали друг с другом и создавали жуткий скрежет. Но иначе ведь и не получится. Так что мы, как эти самые грёбаные шестерёнки, либо притрёмся, и всё заработает, либо будем скрипеть, пока кто-то не обломает свои зубья.

Вызвонив уборщицу, и попросив её прийти сегодня дополнительно, чтобы прибрать Гасов срач, я поехал в «Киннетик». Рабочий процесс в моё отсутствие шёл своим ходом. Офис шуршал в надежде на хорошие бонусы от нового заказчика. Молоденькая секретарша бегала, как заведённая, и только к обеду, отчитываясь мне о пришедшей в офис за два дня корреспонденции, соизволила вспомнить о привезённой курьером крупногабаритной посылке, упакованной в плотную непромокаемую ткать и укрепленной с двух сторон рамами из деревянных реек. Я сделал себе пометку, что надо заставить Синтию ещё раз проинструктировать новенькую о её служебных обязанностях и приоритетах.

Распаковав картины Джастина (а это были они), я увидел что их уже три. Расставив их вдоль стены напротив своего рабочего стола, новую в центр, как он и сказал, я отошёл, чтобы рассмотреть триптих целиком. Это зрелище завораживало… Два полотна, которые я уже видел, сами по себе были хороши, но вместе с тем, которое Джастин писал последним, композиция приобрела смысл и завершённость. Хаотичные цветовые пятна каждой отдельной картины вместе объединялись в огромный человеческий глаз, пронзённый металлической иглой, входящей в него с одной стороны, как бы нанизывая на остриё, и выходящей наружу с другой. Именно игла сверкала и переливалась всем разнообразием красок, а сам глаз был сер и скучен в своей монохромности и как бы и ненужен вовсе, если не способен принять в себя, впитать и оценить что-то, настолько отличное от него самого…

Думаю эту работу Джастин пропустил через себя не раз, пока писал её. Ему, такому яркому и талантливому, в жизни пока ещё не довелось кого-то сильно поразить, но, видимо, страстно хотелось. Уж характер художника здесь был виден очень отчётливо.

А то, что курьерская доставка была уже оплачена им самим, когда работы привезли в офис, меня почему-то совсем не удивило. Мелкий упёртый пиздёныш.

*Мессенджер – это сумка с ремнем через плечо. Она же сумка почтальона или сумка курьера, один из самых популярных видов сумок для современных мужчин.

====== Часть 9 ======

POV Джастин

С той самой ночи, как Брайан ночевал у меня в квартире, прошло уже две недели, и я его ещё ни разу не видел. Той огромной суммы, в которую он оценил мои картины, хватило с лихвой, чтобы оплатить себе аренду ещё на квартал, купить необходимые художественные принадлежности и новые осенние кроссовки. Я сомневался в том, что мою работу кто-то оценил бы так дорого, но она точно была гениальна. В этом я был уверен. Если бы у меня была возможность выставить свои полотна хоть где-нибудь! Но без имени, образования и связей я мог надеяться только на свои ноги. Мне нужно было бегать и предлагать себя галереям, но не было времени. Да и галерей в Питсбурге тоже кот наплакал. Это вам не Нью-Йорк.

Моя чёртова рука болела всё больше и больше. Пока я дописывал последнюю часть триптиха, её сводило судорогой три раза. Кроме того, я заметил, что в квартире я писать почти не могу – мне не хватает освещения. Я выбрался с мольбертом на лоджию, но и это не помогло. Наверно, осень в этом году наступила слишком рано, и из-за туч дни были слишком сумрачными.

Короче, отправив картины в «Киннетик», я почувствовал себя немного свободнее и на радостях даже устроил себе выходной.

POV Брайан

Утром в пятницу, приняв душ и позавтракав, я сел за компьютер проверить почту. Среди рабочих писем было уведомление о доставке в Питс заказанных мной в Лос Анжелесе сумок и просьба оплатить товар. Я перевёл требуемую сумму и списался с курьерской службой, чтобы уточнить время доставки. В эту минуту зазвонил телефон, и в мою дверь начали стучать. Начав с двери, я впустил в лофт Линдси. Показав ей рукой располагаться, я отошёл поговорить по телефону с Майклом, который уже что-то громко верещал в трубку.

– Брайан, надеюсь, ты будешь сегодня в Вавилоне, а то все уже забыли как ты выглядишь. И что там за история с этим художником, это ты у него, что ли, пропадаешь всё время? Брайан, что ты молчишь? Это тот мальчишка, которого я видел в парке? Брайан, ты же не хочешь сказать, что у тебя отношения? Ведь Брайан Кинни не заводит отношений, помнишь? Ты же не веришь в любовь, ты веришь только в трах. Брайан… – Этот словесный понос меня изрядно утомил. И откуда эти сплетни про отношения? О, чёрт! Теодор! Это точно он сообщил Майки про то, что какой-то художник прислал мне картины в офис. Подробностей никто не знал, но фантазия у всех имелась.

– Майки, заткнись.Ответы следующие: да, в Вавилоне я буду, нет, пропадаю я в командировке, а не у художника, хотя да, это он, который из парка, и, нет, у меня нет с ним никаких отношений. Ты доволен?

– Я буду доволен, когда ты появишься и будешь вести себя как прежний Брайан, мой друг и Лучший Жеребец Вавилона и Всей Либерти Авеню, а не пропадать неделями с каким-то пацаном, который тебе в сыновья годится…

– Майкл, да что ты привязался к этому художнику, тебе то что за дело?

– Брайан, у тебя будут проблемы, если ты его трахнешь! Он слишком молод для тебя!

– Не волнуйся за меня, Майкл. Ему уже есть восемнадцать! Отъебись! – я задолбался оправдываться и бросил трубку.

Повернувшись к Линдси, я понял что вопли Новатны – только начало. Мать моего сына, за каким-то чёртом усевшаяся к компьютеру, подняла глаза от экрана и, сузив их щёлочками, выдала мне следующее:

– Так, значит, художник… Тот, который из парка… И, значит, нет никаких отношений! Это ты себе заказал сумку художника от Louis Vuitton за две с лишним тысячи баксов? Или всё-таки ему?

– Блять, Линдси! Какого чёрта тебя должно касаться, что и за сколько я покупаю! Ты мне не жена, прости господи!

– Я мать твоего ребёнка! И живу в какой-то дыре! И ещё должна искать работу, чтобы эту дыру оплатить, в то время как ты тратишь свои деньги на непонятно кого! Разве это справедливо?

– Ты родила этого ребёнка по собственной воле! В здравом уме и трезвой памяти! И, кстати, твоя «дыра» дороже лофта в половину, и плачу за неё я. Тоже, заметь, по собственной воле. Но вот спонсировать твою новую личную жизнь ты всё же, согласись, должна сама. И не смей мне говорить про какие-то обязательства, когда сама не умеешь их выполнять! Или, может, спросим у Мелани, если ты сама уже подзабыла!

Сбоку раздался какой-то шум. Мы обернулись и увидели Гаса, который стоял неподалёку от открытой двери. Сколько он тут уже находился и что успел услышать, одному Богу известно. Хотя, думаю, ничего нового он не узнал.

Линдси, шипя в мою сторону ругательства выскочила из лофта, как ошпаренная, так и не объяснив, зачем приходила. Гас, с бледным лицом и широко распахнутыми глазами уступивший ей дорогу, уходить, однако, не захотел. Прошёл к своему любимому креслу, которое стояло ко мне спиной, сел и воткнул в уши наушники. Я хотел спросить, почему он прогуливает школу, но, сообразив, что если бы уважительной причины не было, он бы не вёл себя со мной так вызывающе, решил не связываться. Хватит с меня на сегодня всякого дерьма! А ведь день только начался… Я оделся и, не попрощавшись с сыном, уехал в офис.

К пяти вечера с курьером прибыли сумки. Я сидел в кресле и думал, что за то время, пока я не видел Джастина, я всё равно не смог от него отделаться. Он постоянно где-то, да возникал. То в дУше, обеспечивая мне стопроцентно гарантированный стояк, то в Лос– Анджелесе, сподвигнув меня на покупку брендовой сумки для рисунков, то в офисе, заставив шептаться о себе даже ленивых, теперь вот добрался и до друзей. Мне некуда деться от мелкого засранца даже в своём лофте! А ведь таблеток я не пил, так что пожаловаться на какие-либо галлюцинации не получится! Значит, дело всё-таки в нём…

Закинув сумку Джастина в машину, я решил проехаться через парк, чтобы отдать ему её, и потом меня ждал Вавилон и любопытные приятели. А также много свеженьких трахов, которые только и хотят, чтобы я уделил им немного своего драгоценного внимания. Подъезжая к парку, я заметил Джастина издалека. Его светлая макушка прекрасно выделялась на фоне гуляющих. Он уже не работал. Просто сидел на скамейке, и глазел по сторонам.

– Привет, – сказал я, усаживаясь рядом. Он вздрогнул от неожиданности, но, увидев меня, подарил мне такую улыбку, что я не удержался и чмокнул его в нос.

– Брайан, я рад тебя видеть. Я на сегодня уже закончил. Света мало. Да и рука что-то сегодня… Вот, жду автобус.

Глянув на ещё вполне себе ясное для осени небо и светящее солнце, я не понял, чем ему не угодила погода. Ну, да ладно, художнику виднее.

– Я тут привёз тебе бонус за третью картину. Держи, – я вручил презент, продолжая заговаривать ему зубы, – два дня назад, когда в моём Нью-Йоркском офисе повесили твой триптих, там была презентация новой рекламы туалетной воды для мужчин, и твоя работа заинтересовала двух человек. Но эти картины я не продаю. Поэтому я посоветовал им обращаться непосредственно к художнику и пообещал им скинуть твои контакты.

Джастин смотрел на меня, раскрыв от удивления рот, и даже перестал массировать свою руку, что делал минуту назад. Я взял его пальцы в свои и начал их разминать, продолжая рассказывать.

– И ещё я дал указание секретарю давать всем желающим твой телефон. Кстати, ты мне его ещё не сообщил.

– А ты его и не спрашивал, сказал Джастин, разворачивая слои упаковочной бумаги. Сумка была светло-карамельная, из тонкой, но плотной телячьей кожи, с широким и удобным, регулирующимся по длине ремнём. На ней были накладные карманы для разных мелочей, на которых был напечатан логотип производителя. Джастин смотрел на сумку во все глаза, водя по большим буквам LV тонкими длинными пальцами.

– Брайан, но… – а мальчик то не так прост. Сразу понял, что вещица не из дешёвых.

– Только не начинай! Это в счёт оплаты третьей картины.

– Но она не стоит сто-о-лько!

– Стоит! – ответил я серьёзно. – Она стоит большего.

– Спасибо, Брайан. Это классная вещь, думаю, с ней не случится такого дерьма, как с этой, – он пнул ногой свою торбу с аккуратно зашитым грубыми нитками наплечным ремнём. – Большое спасибо! – И вдруг он, забравшись мне на колени, впился мне в губы таким горячим поцелуем, что у меня тут же встал.

Джастин целовался так отчаянно! Отдавался этому процессу целиком, вбивался языком мне в рот, исследуя дёсны, впуская мой язык себе внутрь и выталкивая его обратно, всасывая и отпуская мои губы, прикусывая их почти до крови и позволяя мне кусать свои… Это было так стремительно и чувственно, что я понял, что хочу его прямо здесь и сейчас. Я оторвался от мальчишки с большим трудом.

– Знаешь, засранец, мы всё-таки в центральном парке. На нас дети смотрят, не говоря уже про всех гомофобных уродов, которым наш вид может не понравиться. Или слишком понравиться!

– Похуй! – заявил Джастин, вставая с моих коленей и непроизвольно демонстрируя мне свой внушительный стояк. – Хотя уже темнеет. Мне и правда пора на автобус.

Я внимательно посмотрел на него, потом по сторонам.

– Джастин, ещё совсем светло. Где ты видишь сумерки?

– Светло? – переспросил он удивлённо, наклонившись за своей торбой, и вдруг резко сел и закрыл глаза ладонью.

– Что? Джастин, что с тобой? – Я схватил его за плечи, поднял и снова усадил себе на колени. Он некоторое время каким-то пустым взглядом таращился в пространство и крутил головой.