Текст книги "Легенда об основателе Великого Ордена Боевой Кочерги (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
И при прочих равных предпочёл бы драться с кем угодно из присутствующих героев, но не с паникёром.
Впрочем, сильный силён потому, что умеет силу экономить, не так ли? Так что логично, что паникёр хочет пробиться наружу с их помощью. Но что ж там за стража такая, что даже…
– Нет там никакой стражи! – заголосил монах, вцепившись себе в волосы. – Город просто не выпускает наружу! Там стоит какая-то печать или нечто такое! Я пытаюсь уйти, но тут же поворачиваю обратно!!
– ..Что стандартно для ловушек всех мастей, – хмыкнул тануки. – Возможно, магическая печать или нечто в таком роде. Ничего нового. Вместе, уверен, мы его пробьём!
– Не втягивайте меня в это, – тут же открестилась Кухарка Хэн, – я пойду свой новый дом смотреть, вот! Кто хочет со мной, тот идёт, кто нет – тот занимается печатью или чем там вам ещё хочется!
– Я проведу госпожу Хэн, – сказал Большой Меч. – Надо же удостовериться, что дом, который нам выдали, без каких-то тайных сюрпризов? Я не могу просто отправить госпожу туда одну! И потом, мы должны обустроить базу!
– Какую ещё базу? – тануки этот парень раздражал. Он вёл себя так, как будто они были кем-то, кроме незнакомцев, случайно встретившихся на большой дороге. Судьба, скажете вы? Тануки презирал судьбу.
Она – просто отговорки для тех, кто не хочет брать жизнь в свои руки.
– Базу – на случай, если из города мы выйти не сможем, – объяснил Большой Меч. – Вдруг эту печать взломать не получится?
– Это будет очень, очень плохо!! – сообщил монах.
“Это будет хорошо, – подумал Большой Меч, – потому что город надо спасать в любом случае. Что бы ни случилось на самом деле, это ничего хорошего. Как раз работа для героев! И вы, если не сможете уйти, будете просто вынуждены вмешаться. А там – кто знает?”
– Если взломать печать вокруг города не получится, это будет значить, что у нас большие проблемы, – сказала Не Зовут. – В подобных случаях тем, кто хочет жить, лучше держаться вместе.
Яо Милэ задумчиво посмотрела на всех этих странных людей. И одного тануки. И подавила желание зарычать. Уф, эти лицемерные еноты! И почему они только считаются добром? Кто это придумал?! Но в целом…
Изначально она была уверена, что всё это полная фигня. Что бы ей там тануки ни говорил, но какая лиса в здравом уме вообще верит тануки? Все знают ту легенду про снятую шкуру, спасибо большое! И Милэ так себя одурачить не позволит! Она своей шкурой дорожит, и жизнью тоже! Потому, когда тупой енот сказал ей, что в городе происходит нехорошее, она только фыркнула. Тоже мне, пивной эксперт выискался! Протрезвей! Что может быть плохого в правителе, который сразу же заморочился справедливостью?..
Но вот тут незадача: если из города и правда невозможно уйти, то это уже совсем, совсем другая песня. Милэ, как любая лисица, ненавидела клетки всей шкурой. И знала точно: как бы вкусно тебя ни кормили в самом начале, рано или поздно начнут тыкать палками. Как только осознают, что ты не можешь уйти.
Это Милэ выучила из своего опыта: пока ты можешь уйти, ты в конечном итоге свободен, всё остальное – нытьё. И ровно наоборот: когда ты уйти не можешь, как минимум, живым и здоровым, ни о какой свободе речь, конечно, не идёт. Как бы тебе ни доказывали обратное.
– Пойдёмте вместе, проверим эту печать, – сказала она идиотам, – потом, если не сработает, прогуляемся по городу и вернёмся в штаб. Как звучит?
– ..А можно я сразу в штаб? – спросил монах-паникёр. – Я боюсь, что меня могут задеть, когда будут пробивать печать. Я хрупкий.
Тануки Рю подумал и махнул рукой и на новых спутников, и на ситуацию в целом.
– Как скажешь! Если мы до обеда не вернёмся, значит, печать снята, и из города можно валить.
– Вот и отлично! – потёр руками монах-паникёр. – Я за вас помолюсь! И, может, съем чего-нибудь… например, волшебный суп госпожи Хэн точно хотелось бы попробовать!
– Как будто я буду тебе готовить, – буркнула Хэн, хотя и сама знала – будет.
Когда речь заходит о тех, кто потенциально имеет права на твой дом, лучше быть дружелюбной. Даже если этот конкретный герой довольно-таки жалок. Но он же не виноват, что таким уродился, правда?..
– Ладно, – тануки всё это бесило. Он ненавидел клетки, как любой оборотень, и ненавидел геройство, как любой человек, переживший пару десятков войн на своём веку. В идеале, он бы отсиделся в таверне и посмотрел, как кто-то вроде Большого Меча решает проблему. Но было бы в жизни всё так просто, да? Никто и никогда не хочет работать!..
И потом, он предпочёл бы удостовериться сам, что эта печать, ну знаете, хотя бы существует.
А то знаем мы этих паникёров.
– Покажите мне адрес и символ имения, – сказал Рю, сдаваясь. – И я действительно надеюсь, что там есть винный погреб!
6
*
– Что такое справедливость? Хотел бы я знать. Для начала… Люди не должны лгать! Всё должно быть честно и прозрачно! Разве не в этом суть?.. Бездна, почему это так сложно? Я делаю всё, как нужно, но почему-то…
Не волнуйся, мальчик. Слушай меня.
Ты велик. Ты могуществен. Ты властелин. Ты знаешь лучше, что нужно исправить и как. Ты выше прочих, а значит, тебе решать.
Мы можем исправить этот мир, пока ты держишь меня в руках.
Я покажу тебе, как.
Просто слушай меня.
…
– Пошла вон! Изменница! Шлюха!
– Я не знаю, почему я это сказала! Пощади! Я умру на улице!
– Так значит, у тебя не было любовника до свадьбы?
– Да, но…
– Вон!!
..
– Не бейте меня, я не это имел в виду!
– Правда?
– Нет! Вы – урод, жадный брюзга, я терпеть не могу эту работу!
– Сломайте ему кости!
..
– Я ненавижу тебя! Меня от тебя тошнит!
– Так зачем тогда были все эти разговоры о любви?
– Потому что только так ты бы выкупил меня из борделя!..
..
– Твои якобы заморские шелка – подделка!
– Конечно да, мы делаем их в соседнем селе. Но это хорошие шелка!
– Лжец! Он обманул нас всех!
– Сожгите его лавку!..
***
– Что же, это ужасная антисанитария, – сказал монах-паникёр, скептически рассматривая очередной валяющийся на дороге труп. – Если они будут так валяться, мы точно заболеем и умрём.
Никто из них не был сильно удивлён: этот был третий по счёту, и зрелище становилось уже привычным.
– Это плохо, – вздохнул Большой Меч, к которому тихо жалась шокированная Кухарка Хэн. – Ситуация очень быстро ухудшается, да? Похоже, на этот раз какие-то чары правды.
– Похоже на то, – вздохнул монах-паникёр, – но как же я от всего этого чешусь! И на нас не действует, похоже. Как тебе кажется? Ощущаешь какие-то симптомы? У меня вот в горле першит…
– Я – кочерга, – сказала Кухарка Хэн.
Они оба замолчали и удивлённо уставились на неё.
– Что? Мы выяснили – не работает. Я всё ещё могу лгать. Теперь, пожалуйста, пойдёмте! Я не могу на это смотреть!
Если честно, зрелище и правда вышло так себе: город как будто спятил, отовсюду доносились крики, ссоры, кое-где пахло палёным.
– Опасная же это штука – правда, – вздохнул драматично монах-паникёр. – А меня потом ещё спрашивают, почему я её всегда избегал. Да вот примерно поэтому!
Кухарка Хэн опустила голову, но мысленно согласилась. Что было бы с ней, если бы она сама не могла сейчас лгать, более того, в порыве навеянной злобной магией откровенности начала выбалтывать важные секреты?
– ..Странное всё же дело, – заметил Большой Меч тихо. – Я никогда с подобным не сталкивался раньше, хотя со многими тварями сражался. Некоторые из них изменяли сознание. Но это… это должна быть… какая-то исключительная тварь.
– Ну не знаю, – вздохнул монах-паникёр, – я не разбираюсь в этом во всём, если что! Я слишком труслив, чтобы иметь дело со всякими монстрами!.. Но если честно, то зачем это монстру?
– Хороший вопрос, – кивнул Большой Меч, по широкой дуге обходя очередную пару сцепившихся драчунов. – Монстры, даже самые жестокие, даже голодные и ментальные паразиты – это существа, действия которых можно понять. В них всегда есть очевидная логика, даже если эта логика – желание питаться. Это всё ещё разумно в рамках природы, где кто-то кого-то постоянно поглощает. Как и любой хищник, они развивают в себе способность привлекать, загонять и поглощать жертву. Они будут культивировать те эмоции, которыми насыщаются, либо заставлять жертву убить кого-то, себя или другого, если таков их типичный почерк… Но не похоже, что тут тот случай. Живой или мёртвый, но тот, кто это делает, наверняка человек… Ну, был человеком на определённом этапе своего существования. Так я думаю. Хотя, конечно, нельзя полностью исключать знать из демонических миров… Но я не могу себе представить, что кому-то из них могло бы тут понадобиться. Так что нет, мне кажется, это человек.
– Заставляет всех говорить правду, ха?.. – пробормотал монах-паникёр. – Многие не посчитают это злодеянием.
– Только те, кто обратит внимание не на слово “правда”, а на слово “заставляет”, – пожал плечами Большой Меч и отвёл взгляд. – И потом, очень часто ложь – способ спасти, себя или других. Отбирать его… Это неправильно.
– Ну может, – вздохнул монах-паникёр, – это всё слишком сложно для меня, я не хочу вникать. Я и так слишком перенервничал! Интересно, есть ли таблетки, которые защищают от этого непонятного поветрия честности? Я боюсь подхватить!
Кухарка Хэн вздохнула. Она подумала, что у монаха-паникёра есть одна замечательная черта: юноша отлично умеет заполнять тяжёлые паузы. За что честь ему и хвала.
Между тем, судя по карте, выгравированной на обратной стороне их символа владения, они почти что пришли.
..
Как и предсказывал тануки Рю, имение было заброшенным.
Честно, это была скорее заросшая травой развалина, доставшаяся городу в наследство каким-то неясным путём. Неудивительно, что дом легко отдали непонятным залётным героям в качестве награды: вряд ли возьмут, но если и возьмут, то невелика беда – никому особо подобное счастье не надо. Стоящее на отшибе в густом лесу из разросшихся локв и мандаринов, покрытое пылью и разграбленное, с провалившейся местами крышей и засорившимся колодцем – кому особенно нужно подобное местечко? Нет, вполне вероятно, тут и там ночуют беспризорники, ведь какая-то крыша над головой лучше совсем никакой, и из старой мебели можно развести костёр. Но в целом?..
– Я уверен, там водятся орды неведомых науке насекомых, – сообщил монах-паникёр печально. – И крыша может обвалиться прямо на нас. И…
– Ну хватит! – воскликнула Хэн. У неё внутри всё пело: это был её дом! Её собственный! Пусть оказавшийся у неё в руках в результате дурацкого случая, но всё ещё! И даже лучше, что выглядит он сейчас именно так: меньше конкурентов будет. Опять же, дом такой просто так не продать, да и в итоге выручишь совсем не те деньги, что могут заинтересовать благородных героев. А значит, меньше угрозы!
– Вот что, – сказала она, – нам надо сделать обход, найти кухню и всё там убрать. И подготовить комнаты. И посмотреть, сохранилась ли какая-то мебель.
– Нам надо? – удивился монах. – Я изволю заметить, я слишком хрупкий для такой работы! У меня не оттуда руки растут, и ноги тоже, и вообще! Ничего никуда не растёт!..
– Будешь ныть – убью супом, – сказала Кухарка Хэн.
Монах замолчал и удивлённо на неё моргнул.
Кухарка Хэн почувствовала прилив вдохновения.
– И Боевой Кочергой, – сказала она увереннее. – Ничего не знаю и слышать не хочу! Если это будет наш штаб, тут должно быть чисто и прибрано! Как иначе я буду готовить? Как бороться со злом, когда крыша протекает? Если вы даже таких простых вещей не понимаете, я сама вас прибью, чтоб не мучились!
– Ну, не шуми, госпожа Хэн, – вздохнул Большой Меч. – Конечно, мы поможем!
– Говори за себя, – буркнул монах. – Я тут – всего лишь несчастный, обманутый заложник. Я не хочу, чтобы меня убили супом!
– Цыц!
С каждым шагом Кухарка Хэн чувствовала себя всё увереннее.
То есть да, люди за стенами спятили и убивали друг друга, что было весьма печально. Но для неё эта ситуация обернулась чудесным, совершенно дурацким шансом, который она не собиралась терять. Ещё вчера у неё не было вообще ничего – а теперь, вот посмотрите, целое хозяйство! И уж с этим она может работать.
– Начнём с поисков кухни, – сказала она. – И дальше, по нарастающей. Начинаем!
**
Несколько часов (и один поход на ближайший рынок) спустя в имении всё более-менее устроилось: с кухни доносились весьма приятные запахи, Большой Меч споро чинил крышу, монах-паникёр восседал рядом на лавке, баюкал пострадавший в неравном бою с ремонтом палец и жрал мандарин.
– ..И всё же, где ты этому научился? – спросил он, наблюдая, как Большой Меч споро орудует молотком. – Не пойми неправильно, но обычно юноши твоего возраста и происхождения редко бывают мастерами на все руки. Или у вас в ордене были и такие дежурства? Необычно, всё же…
– Нет, – улыбнулся Большой Меч, – в ордене нас такому, конечно, не учили. Но меня изгнали, когда мне едва исполнилось пятнадцать, и сломали мой меч, искривили меридианы. Я почти ничего не мог тогда, жил в таких вот заброшенных домах, как дикий зверь, медитировал часами, пытаясь восстановиться, брался за любую работу. Да и потом, когда сумел вернуться к культивации и восстановить меч, я обычно брал охоты, на которые другие не соглашались. А значит, вдали от людей. Когда-то очищал заброшенный город, жил в одном из таких вот домов почти год… У меня есть опыт.
– Ого, – сделал большие глаза монах. – Искривили меридианы, сломали меч… Ужас, мне аж поплохело… За что они тебя так?
– За преступление, – вздохнул Большой Меч. – Извини, не хочу говорить об этом.
– Ладно-ладно! – замахал руками монах. – Просто ордена в наши дни совсем обезумели – так разбрасываться ценными кадрами… Что такой, как ты, мог натворить? Что-то разрушить всплеском силы? Случайно разбить чей-то любимый горшок? Странные дела… Хочешь мандаринку?
– Я тебе щас покажу мандаринку! – возмутилась Кухарка Хэн, выплывая из кухни. – Ты почему не работаешь?
– Я травмирован! – всхлипнул монах-паникёр. – Физически и морально! Мне пришлось идти на рынок, а там эти сумасшедшие! И потом я поранил руку!
– Ты загнал занозу, – сказала Хэн, – но ладно, пёс с тобой. Любишь мандарины? Сходи собери побольше, чтобы было с чем приготовить утку, да и салат. И пройдись по этим зарослям, не найдётся ли там ещё чего съедобного!
– Я боюсь! Вдруг в этих зарослях что-то страшное!
– Я почти уверена, что ничего страшнее тебя в этих зарослях не сидит. Но, если хочешь, можешь просто по краю пройтись. И хватит ныть! – с этими словами она снова вернулась на кухню.
– Грозная женщина, – поёжился монах. – А потом меня спрашивают, почему я не женился. Вот примерно поэтому!
Большой Меч грустно хмыкнул.
– Ты за мандаринами таки сходи, – только и сказал он.
Монах-паникёр показательно-обиженно фыркнул (давно же им в последний раз кто-то так командовал; забавное, как ни крути, ощущение).
За мандаринами он всё же пошёл, даже корзинку не забыл взять. Но искать их решил долго и вдумчиво, в процессе прикорнув меж деревьями пару часиков, облокотившись на большую раскидистую яблоню. Во сне, правда, он не забыл пронестись быстрым духом вслед за корнями деревьев, оценивая всё, что было в саду, проверяя, нет ли на территории посторонних, и прикидывая, что ещё можно посчитать съедобным. В итоге, к Кухарке Хэн монах вернулся не только с апельсинами, но и с яблоками и сливами, что заставило её несколько сменить гнев на милость.
Конечно же, совершенно случайно команда, пытавшаяся разрушить барьер, вернулась через пару минут после него.
– Ну я же говорил – рухлядь, – вздохнул тануки Рю.
Он был хмур, да и остальные особо счастливыми не выглядели.
– Я так понимаю, печать разрушить не удалось, – заметил Большой Меч.
– Не-а, – поморщился тануки.
– Мы даже в зверином облике не смогли пройти! – сказала лиса.
– Это нечто странное, – отметила Не Зовут, – похоже, что этот барьер создан артефактом, обладающим зачатками разума. Это то, что я смогла почувствовать.
– И это сбивает с толку, – признал тануки. – Мо Цяло – довольно большой город. Откуда у какого-то местного кха-дцатого сына градоправителя артефакт, способный на подобное? Такую игрушку просто так не создашь, да и сложно тоже. Тут нужно…
– Ну так, – прервала Хэн, – идите обедать. За столом подумаете, за чаем обсудите, может, ещё и умных мыслей прибавится. Нам ещё очень много надо сделать!
Монах-паникёр мысленно закатил глаза и прикинул, что можно будет схорониться на крыше дальнего павильона. До чего же деятельная попалась, а! И не прибьёшь ведь… Ну то есть можно, конечно. Но пока не хочется.
Он уже давно перестал убивать тех, кто ему не нравится, в конце концов. Не начинать же снова из-за какой-то лживой мелочи? Право, эта нахальная дрянь не заставит его отступить с пути борьбы против плохих привычек. Много чести! Тем более что…
Интересно, что из этого получится.
Если честно, ему давно не было так весело.
7
**
– Мне кажется, я что-то делаю не так.
Ты поступаешь правильно. Ты творишь добро.
– Но там происходит что-то странное. И многие недовольны мной.
Многие люди не понимают своего счастья. Не волнуйся; перемены всегда приходят с ценой.
– Я… хотел помочь им.
Ты помогаешь.
– Я хочу, чтобы они любили меня.
Для этого у тебя есть я.
Тебе достаточно приказать, и они полюбят тебя.
Они пойдут за тобой – те из них, кто достоин нового, справедливого мира.
**
– Значит, предположительно у нас есть артефакт и его хозяин, – резюмировал Большой Меч, попивая вкусно заваренный чай.
– Не знаю насчёт хозяина, – вздохнула Не Зовут. – Игрушки подобной силы… Их очень сложно создать, тут нужны и жертвы, и огромные магические ресурсы, и исключительные обстоятельства. Артефакт такого могущества поглощает носителя, это почти неизбежно. Магов, которые могли бы сопротивляться подобной прелести хотя бы пару декад, в мире не больше нескольких десятков, и ни один из них не является третьим сыном главы относительно захолустного городишки.
– То есть, ты имеешь в виду, госпожа, что мы имеем тут не преступника, а очередную жертву?
– По крайней мере, есть такая вероятность…
– Не спешил бы я записывать бедняжку в жертвы, – хмыкнул тануки, попивая своё вино. – По моему опыту, такие штуки находят себе мастера из тех, кто подвержен их потенциальному влиянию. Изначально искушение редко непреодолимо: этой дряни надо установить контакт с мастером, пустить корни в его разуме и энергетическом теле. Так что в какой-то момент он должен был согласиться.
– Ну не знаю, – пожал плечами Большой Меч, – разное бывает согласие.
– Вот именно, – серьёзно кивнула лиса. Она была настроена решительно, и её хвосты упрямо скручивались за спиной. – Всё вот это “он сам согласился?” Так говорят те лисы, что нарушают ограничения, те, из-за которых все мы потом страдаем. Они не только подставляют всех сородичей, но потом часто оправдываются тем, что жертва “сама попросила”, “сама была согласна умереть ради любви”. Но это чушь собачья, и любой, у кого есть мозг, должен это понимать. Нельзя всерьёз обвинять того, кто оказался под воздействием подобной магии, за то, что он сделал первый шаг. Суть в том, что человек, желающий переспать с красивой женщиной, не собирается умирать ради неё на месте. Это как обвинять человека, выпившего афродизиак, в распутстве, или говорить, что тот, к горлу которого приставили нож, слушался по своей воле. Это ловушка. Первые вещи, которые этот неизвестный маг сделал, были хорошими, разве нет? Он отпустил нас, в конце концов. Но чем дальше, тем всё становилось кучерявее.
– Не берусь судить, можно ли считать наше освобождение хорошим деянием, – протянула Не Зовут. – Также не могу здраво оценить степень добровольности, потому что разные сущности трактуют добровольность очень по-разному. Бывают демоны и ментальные паразиты, которым хватает вслух сказанного кем-то ругательства, чтобы считать это “заключенной сделкой”. И попробуй оспорь потом, что просто наступил на кошку! Но нельзя не отметить, что в нашем случае за всеми этими странностями может лежать попытка… Сделать нечто правильное.
– Кривая, косая и дурацкая, – буркнул тануки. – Мы тут поспрашивали немного и выяснили, что этому парню, новому городскому главе, и двадцати лет нет. Что разумно, ибо только малолетний идейный дурак будет так распоряжаться подобным артефактом.
– Может, в чём-то нам повезло, – сказала Не Зовут тихо. – Лучше малолетний дурак, чем помешанный властолюбец.
– А лучше ли? – хохотнул тануки. – Я не был бы так уверен. По мне, так одна и та же беда, но в разных штанишках. Разве что если считать, что властолюбца демонический артефакт сведёт с ума немного быстрее, но так это тоже сомнительная радость: их проще прикончить, когда они слетели с катушек, но то кровавое месиво, что они за собой оставляют…
