Текст книги "Легенда об основателе Великого Ордена Боевой Кочерги (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
– Не знаю. Возможно, закричать и побежать? Как ваш друг, монах-паникёр. Разве это не нормальная реакция в подобных обстоятельствах?
– Это был мой единственный шанс на работу!! И он просто разрушил там всё, пришёл и разрушил! Я разозлилась, понятно? И испугалась. Так что да, я врезала ему проклятой кочергой! Но при чём тут какая-то магия?! Почему вы меня закрыли здесь, с этими?!
Бык хмыкнул.
Нет, ну это уже ни в какие ворота. Вконец обнаглели!
– В общем так, господа. Я, конечно, слышал на своём веку предостаточно ахинеи, но ваш рассказ определённо войдёт в список самых запоминающихся. Потому что знаете, у меня на руках толпа валяющихся без сознания магов-наёмников, не боги весть что, но что-то да умеющих. И почтенный горожанин, друг градоправителя, который ни слова не может сказать из-за похмелья. И разрушенная таверна, истекающая непонятными магическими ликвидами. И куча людей с ушибами, синяками и ссадинами. И испорченный праздник. Как вам списочек?
– Но это всё вина того… – начала лиса, но Бык перебил:
– Тишина! Это был, верите или нет, риторический вопрос!.. Итак, господа, вот что я вам скажу: оставлю-ка я вас тут на сутки. Посидите, успокоитесь, а там мы ущерб оценим, свидетелей в себя приведём – и посмотрим, что с вами дальше делать. Всем всё понятно?
– Но я тут умру! – всхлипнул Монах-Паникёр.
– Это ты зря, – сказал Бык, – то есть, я претензий не предъявляю, умрёшь так умрёшь, всякое в этой жизни бывает. Но у нас, сам понимаешь, денег на то, чтобы всяких неопознанных личностей хоронить, отродясь не водилось. Так что выбросим тебя в овражек за управлением, где свинки ходят…
Монах-Паникёр упал в обморок.
– Ну вот, – хмыкнул Бык, – даже не дослушал… Так вот, ребята, я запечатываю вас всех здесь, а потом буду разбираться.
..Честно говоря, Бык прекрасно знал, что особенно глубоко разбираться он не будет: никто не умер и даже слишком серьёзно не пострадал, ради такого ссориться с магами, воинами и оборотнями – дурная идея. Тем более что, если совсем уж честно, почтенный Дзеджо нарывался давно и действительно был куском дерьма, лиса не то чтобы ошибалась в этом вопросе. Но сам Бык ничего по этому поводу сделать не мог, потому что – равновесие. Если глава стражи начинает свои личные симпатии так явно продвигать, значит, ему пора вон с должности.
Другой вопрос, что группе долбоклюев, как мысленно ласково обозвал своих новых гостей Бык, он был втайне благодарен. А значит, надо будет поматросить и бросить.
Поморочит им голову на радость градоправителю, стрясёт финансовую компенсацию (сколько получится стрясти, учитывая, что за сброд у него нынче гостит), и вышвырнет компанию с миром. Всё равно казнить или в столицу слать их не за что, а каждый заключённый культиватор крайне дорог для городского бюджета, что сразу убедит градоправителя в правильности решения. А так, глядишь, получится выкинуть большую часть этих красавцев из города, под классическим “Я вас отпускаю, вы больше не появляетесь мне на глаза” предлогом…
Кстати, об этом.
– Так, господа. Последний вопрос, советую не лгать! Зачем вы прибыли в наш славный город?
– Я приехала по поводу своей кузины! – заявила лиса.
– Я искал, где бы совершить подвиг, чтобы подтвердить своё знание великого воина, – пробурчал Большой Меч.
У Быка слегка дёрнулся глаз, но он мужественно смолчал.
– Я приехал на винный фестиваль, – сообщил тануки.
– Я тоже, – вздохнул монах-паникёр. – Но я не пью, это вредно для здоровья! Просто на винном фестивале продают большое количество разной медицины. А я очень, очень больной человек! Мне как-то попался в руки лекарский справочник, и все симптомы…
– Достаточно, – рявкнул Бык, – я и так всё вижу про симптомы. Дальше!
– ..меня привела дорога, – сказала Не Зовут.
Все посмотрели на неё. Она сидела с видом человека, который всё сказал.
Бык поднял глаза к потолку. Кто бы на белом свете знал, как он ненавидел грёбаных адептов пути туриста!.. Написать что ли Паукам, пусть забирают это чудо и сами с ним разбираются? Всё же, туристы – их ответственность…
– Дальше, – сказал Бык хмуро. – Ты что мне скажешь, госпожа?
Кухарка Хэн застонала.
– Я приехала сюда работать! – воскликнула она с очень хорошо сыгранным отчаянием. – На простую, человеческую работу! Знаете, бывает такая ерунда, которой люди вне мира духовных сил иногда страдают, когда им жрать нечего?!
Все присуствующие посмотрели на Кухарку Хэн с сомнением.
– Страшные вещи рассказываешь, госпожа, – заметил Тануки Рю. – Но мы все тут тоже работали! Я вот работал дегустатором вина…
– Так, – прервал Бык, – Кухарка Хэн, ещё раз: что вы делаете в этом городе?
– Варю супы! – заорала Кухарка Хэн. – Точнее, варила, но потом объявилась ваша компания оглашенных, и теперь всё! Я надеялась, что мой контракт купят, а теперь мне точно, наверняка некуда идти…
Тут она разрыдалась.
Очень правдоподобно так, Бык оценил. И решил, что из всех долбоклюев эта – точно самая подозрительная. Вон какая артистичная! Многие умеют плакать под заказ, но чтоб так реалистично… Не, эту надо проверить первой.
– В общем так! – сказал Бык. – Хорошо вам оставаться, господа долбоклюи! Я изолирую камеру до утра. Кто хочет жрать, не мои проблемы, кто хочет срать, в углу стоит ведро, кто хочет спать, ни в чём себе не отказывает! Счастливо оставаться!
Монах-Паникёр тут же заголосил про антисанитарию, холеру и коронное “мы все умрём”, но решётка уже захлопнулась, а сияющий барьер вспыхнул, отсекая звуки.
Не Зовут задумчиво посмотрела на неё, потом пожала плечами и села в позу медитации, прикрыв глаза. Монах-паникёр упал на пол, раскинув руки, и сообщил, что собирается смириться со своей неминуемой кончиной. Лиса устроилась на узкой лавке, подобрав хвосты, и сложила руки на груди, являя собой пример несдавшегося воплощённого упрямства. Большой Меч с сомнением покосился на Не Зовут и тоже сел медитировать, но искушённому глазу в нём сразу был бы заметен тот адепт, что всегда отдавал предпочтение физическим тренировкам и страдал на медитационных точках, как некие рабы на рудниках.
– Ну вот, – небрежно облокотившись на решётку, тануки повернулся к Кухарке Хэн, – так неловко всё вышло… Госпожа, а госпожа, а из какого ты на самом деле ордена? Ты бы придумала легенду получше, пока мы тут сидим, а то они тебя с таким объяснением дольше всех задержат…
Кухарка Хэн вдохнула, выдохнула, подняла глаза к потолку и во всю мощь глотки заорала:
– Вы все – ненормальные!!!
– ..Экспрессивно, – отметил тануки, – и всё же…
Кухарка Хэн свернулась клубочком и отвернулась к стене. Тануки пожал плечами и выудил из глубин одеяния небольшую флягу.
Эта ночь обещала быть длинной…
3
***
Эта ночь обещала быть длинной.
Помощник Хо-Хо, мрачно щуря слезящиеся глаза на завалившие стол стопки бумаг, осознавал это с поразительной точностью.
Тут вот какая штука: жизнь несправедлива.
В ней можно было бы сделать всё правильно, но никто, никто не хочет даже думать в ту сторону! Все без исключения вокруг играют на стороне несправедливости. Даже природа.
Так, Хо мог бы родиться у старшей жены градоправителя. Или хотя бы у одной из младших. Да что, он даже на наложницу согласен! Но нет, он был сыном служанки, люто ненавидимым всем семейством. На словах его признали, но на деле никто не позволял ему забыть о его статусе. Мать свою он не видел с малых лет, его забрали у неё под благовидным “он будет воспитыватся в семье” предлогом, и Хо иногда думал с горечью о том, что не знает даже её имени. Любимые старшие братья избивали его, когда у них было паршивое настроение, отец смотрел, как на пустое место, и все его мечты о магии осыпались прахом под давлением родительских указов.
“Даже думать забудь об этом! Какой из тебя, недоделка, маг?!”, – вот и весь ответ.
Кто-то рождался красивым, кто-то талантливым, кто-то – богатым или удачливым. Хо-хо не досталось ни одного из вариантов. Похоже, его судьбой было пожизненно выполнять работу за его более удачно родившихся братьев, получать пинки и думать забыть о магии. И о веселье. И о браке.
Потому что жизнь несправедлива. Кто эти психи, которые думают, что тяжкий труд и терпение награждаются? Хо-хо посмотрел бы на них и поржал бы им в лицо! Он сам горбатился с малых лет, учился как проклятый в надежде, что в день первого совершеннолетия получит хоть какую-то должность в отцовском департаменте, и что? Разумеется, назначили его старшего брата! С документами которого теперь надо знакомиться Хо-Хо, потому что, конечно же, именно он будет делать за несчастного придурка всю работу!..
Хо-Хо печально простонал и уронил голову на руки.
– Если бы только я мог сделать всё правильно, – пробормотал он. – Если бы только я мог сделать этот мир справедливым…
Усталость валила его с ног.
Умом он прекрасно понимал, что спать нельзя, что ему предстоит ещё одна – очередная в ряде прочих – бессонная ночь. Но торс всё ещё ныл от братского поздравительного пинка, усталость накатывала волнами, и сонная депривация брала своё.
– Я хотел бы сделать этот мир правильным… – снова пробормотал он.
И уснул.
…
Во сне Хо-Хо оказался в божественно-прекрасном месте.
Что настораживало, потому что обычно его сны были какими угодно, но не божественно прекрасными. Если честно, то всё про Хо-Хо не было прекрасным. А тут…
Он смотрел, широко открыв рот, на роскошные величественные палаты с золотой отделкой и огромное окно, открывающее вид на…
– Святые яйца, – пробормотал Хо-Хо, глядя на огромного красного дракона, что плясал извилистой змеёй над алыми и золотыми крышами. Зрелище было… ошеломляюще прекрасным.
– Молодому господину нравится то, что он видит?
Хо-Хо дёрнулся: голос, что прозвучал у него за спиной, был, возможно, самым прекрасным явлением, какое только можно вообразить. Его звучание звало и обволакивало, утешало и окрыляло, что для Хо-Хо было состояниями нетипичными.
Если чему-то жизнь его в этом смысле и научила, то это только одному: ничего хорошего ему не положено, как минимум, в перспективе долгосрочной. Потому он медленно повернулся, уже мысленно прикидывая, куда бежать и как умолять. Может, его хотят съесть? Кому он показался вкусным?
Повернувшись, Хо-Хо понял: всё плохо. Потому что на него смотрела женщина настолько прекрасная и величественная, что ни в каком хорошем сценарии нельзя представить, с какого перепуга подобная могла бы заинтересоваться кем-то вроде него. Хо-Хо очень любил женщин, да, но они никогда не отвечали ему взаимностью. Что в целом логично, учитывая полное отсутствие денег, времени и впечатляющих перспектив. А тут…
– О, я не собираюсь тебя есть, – улыбнулась женщина мягко. – Моё имя – Дар Ита, и я избрала тебя.
???
Ладно, Хо-Хо разгадал свою загадку: он спит, и ему снится сон. Потому что это натурально единственный возможный вариант, при котором он тут беседует с самой Небесной Императрицей. Никаких других вариантов, это точно!..
Но он всё же бухнулся на колени.
Просто на всякий случай.
– Моя госпожа…
– О, дитя, не стоит. Встань и взгляни на меня. У нас не так много времени, но я многое должна тебе сказать… Ведь я избрала тебя. Для важной миссии. Ты ведь хотел этого, верно?
Хо-Хо не мог ничего поделать с ростком надежды, что медленно проклюнулся внутри его груди. И нет, он знал, ладно? Знал прекрасно, что чудесные истории с такими, как он, никогда не случаются. Ему не быть прекрасным гордым героем с большим мечом, которого уважают и слушают, которого любят девушки… Да он даже на друга друга главного героя не тянет! И потому таких, как он, боги не выбирают. И прекрасные богини, матери императоров, вознесшихся на небеса, тоже.
Но… Он может надеяться, правда? Только сегодня, только пока спит?..
– Я.. очень хотел бы быть героем, о Великая.
Она мягко хмыкнула, прекрасная, изящная и возвышенная, как из легенд.
– И изменить этот мир?
– Да!
Она тихо рассмеялась.
– Вот это сердце, полное жажды справедливости!.. Тот мир, где мы с тобой родились, несправедлив, мой юный герой. Я тосковала по нему, но, чем больше оглядывалась назад, тем больше видела в нём уродливых сторон. То, как этот мир обошёлся со мной, с моим сыном, с моей любовью… Он несправедлив, особенно – к своим героям. Он горит пламенем надежды в юных сердцах, но потом это пламя тухнет, и что остаётся? Лишь разочарование, беспомощность и осознание всё продолжающейся несправедливости. Почему всё, во что ты верил, всегда обращается прахом?..
Она замолчала, глядя куда-то в пустоту, и в глазах её была боль, которую Хо-Хо было больно видеть самому. Если даже великая богиня говорит о таких вещах, то что уж упоминать о нём самом! И всё же, глядя на неё, ему стало горько: как вышло, что мир не жалеет даже кого-то настолько прекрасного?..
Она, будто увидев его мысли, улыбнулась одновременно горько и ободряюще.
– Всё так, мой юный герой. Но здесь, сейчас, в сердце Золотых Дворцов, которые я спасла от гибели, я верю: нет на это свете вещей, которые невозможны. Я начинаю думать, что многие сложности возникают от противовесов.
– Противовесов?.. – Хо-Хо вполне закономерно считал, что если у него и было что-то стоящее, то это мозги. В конечном итоге, он умудрялся делать работу обоих братьев, управлять двумя поместьями и организовывать мероприятия. Он не был глуп… Но сейчас он не понимал.
– Или от грязи, как её ни назови… Понимаешь, многие в юности на самом деле очень хотят сделать этот мир лучше, – сказала богиня. – Но потом их поглощают свары и склоки, компромиссы и противоречия. Они начинают бояться потерь, и желать выгоды, и предавать, и забывать, для чего это всё изначально было надо. Великие цели заменяются чем-то мелким, жалким, незначительным, мир из чёрно-белого смывается в единое серое. И они уже больше не горят величием идей, всё, что их волнует – сохранность их собственного мелкого мирка… Эта несправедливая трансформация, в которой мир превращает своих героев в ничто. Я… долго думала об этом.
Хо-Хо тоже задумался. Но, если честно, всё это было немного сложно для него. Компромиссы, величие, герои, черное и белое… Фигня какая-то.
Хо-Хо умел вести бухгалтерию, и заваривать чай, и высчитывать налоги. Он имел хорошую память, знал поимённо всех важных горожан, умел проскальзывать туда и сюда. Он был способен на некоторые трюки – для физической культивации он был уже безнадёжно стар и слаб, она почти всегда удел знати, но Хо-Хо тянулся к знаниям о магии при каждой возможности, каждую свободную секунду. Кое-что он даже умел. Но все эти возвышенные вещи? Слишком сложно.
Впрочем, такое и положено, наверное, знать богам, не людям.
– Ох, я не хочу слишком тебя запутывать. В этом смысл: я хочу, чтобы ты остался собой! Этим юным, решительным, смелым человеком, который мечтает построить справедливый мир. Только таким подобная задача и по силам, разве нет? Так что я спрошу тебя, мой юный герой: что ты мне скажешь, если я предложу тебе возможность всё изменить?
– Я использую её! – выдохнул Хо-Хо.
Сон или нет, мечта или нет, но хоть где-то, в чём-то, может же он быть смелым, правда?...
Богиня улыбнулась ему, мягко и обещающе.
– Вот и хорошо, – сказала она, – я верю в тебя, мой юный герой. И дам тебе возможность сделать этот мир лучше. Вот.
На её вытянутой руке медленно материализовалась изящная нефритовая печать с навершием в виде дракона.
– Это Печать Справедливости, – сказала богиня, – любой указ, подписанный ею, будет выполнен. Она не даст тебе власти над всем миром, потому что чувствительна к масштабу того, кто её держит. В руках у Золотого Императора она контролирует миры, но в твоей руке… Ты уже несколько лет управляешь целым городом. Этого не знает никто, у тебя нет титула, едва ли тебя помнят по имени… Но печать не обманешь, и в твоих руках она будет обладать властью над городом. Ты знаешь, что нужно исправить; ты сможешь принести в этот мир справедливость. Я в тебя верю.
– Я… – начал Хо-Хо…
…
И проснулся.
“Это не так уж плохо, – подумал он, мрачно глядя на стопку бумаг. – По крайней мере, теперь у меня есть прекрасная богиня, чтобы вспоминать. Кто бы мог подумать, что я мог вообразить нечто подобное… Или это всё же была демоническая лиса? Но, если так, то почему я не чувствую слабости? И вообще… Если лиса, то, может, она вернётся ещё поесть? Я не против отдать немного энергии, чтобы только смотреть на неё…”
Впрочем, тут Хо-Хо быстро себя одёрнул: знал прекрасно, что с таким отношением можно закончить иссохшей мумией, так и не дожив до второго десятка. Так-то далеко не все лисы, особенно дикие, чтили Лисьи Законы и ограничивали себя в пище. И маги-слабосилки вроде него, которые бездумно сбрасывали ментальные щиты, часто бывали сожраны под метафорическое хрум-хрум: любимая добыча лис, в конце-концов.
Тяжело вздохнув и позволив себе ещё пару мгновений подумать о прекрасной богине, он опустил взгляд на стол. И застыл.
В плошке для чернил, прямо рядом с печатью его брата, лежала другая. Из прекрасного белого нефрита, с навершием в виде дракона, с символом “то, чему суждено быть” на основании…
– Но этого же не может быть, – пробормотал Хо-Хо.
Только вот его сердце, глупое как оно есть, уже зачастило. А что, если?..
Перспективы закружились перед его мысленным взором. Он много чего знал, ладно? Грязные секреты, несправедливости, подлости, взятки и ложь, потирание чужих рук и медленное принятие важных решений… Что, если теперь Хо-Хо мог это исправить? Что, если теперь он мог стать справедливостью, сделать всё правильно?..
Прикусив губу, он выбрал дорогую гербовую бумагу из стопки и начал сочинять указ. В конце концов, никто не мешает ему проверить, правда?..
4
***
– Я уверен, что нас свела судьба, – сообщил Большой Меч. – Я думаю, нас ожидают великие дела!
Он подождал.
Все присутствующие в камере дружно его проигнорировали.
Большой Меч загрустил.
Он не очень любил медитировать, у него не было фляги, из которой можно пить, или хвостов, в которые можно завернуться, и он не умел напевать в качестве мантры список болезней, которыми он совершенно -точно -вот -прямо -завтра -заболеет -и -умрёт, и он, конечно, не умел храпеть так внушительно, как Кухарка Хэн.
У него даже его большой меч отобрали!..
Большой Меч тяжело вздохнул.
Хотелось общения. В кои-то веки ему удалось вляпаться в подвиг не посреди каких-нибудь заброшенных селений и густых буреломов, где из говорящего только коты с человеческими головами и прочая условно разумная нечисть, а с братьями и сёстрами по миру культивации! Вот уже шесть лет, с тех пор как его выгнали из ордена, у него не было возможности пообщаться с собратьями: изгнанников не очень любят, да и сам он предпочитал брать дела вдали от людей. А тут такой шанс – и все такие… Такие замечательные!
Особенно Кухарка Хэн с Техникой Боевого Супа и Боевой Кочерги. Большой Меч никогда о такой не слышал!
– Нас свела вместе судьба, – попробовал он снова. – Может, нам стоит узнать, зачем? Рассказать о себе?
Тануки Рю тяжело вздохнул.
– Прости, парень, но это не тот случай. Наша судьба закончится завтра. Я не буду говорить за всех, конечно, но поверь моему слову: все мы здесь – бродяги, сегодня здесь, завтра там. Судьба? Я не верю в судьбу. Она не в игре.
– Хм, – сказала Не Зовут, приоткрыв глаза. – Опасные слова, мастер Рю. Мы тут все – маги. Не боишься, что говорящий да будет услышан?
– И что случится?
– Кто знает? Вдруг нам потолок на голову упадёт? Судьба приходит странными путями.
– О нет! – прижал руки к груди монах-паникёр. – Не говорите такого вслух! Я уже начинаю чувствовать вес камней на себе! Ах, я уже почти задыхаюсь!
Тануки Рю вздохнул.
– Парень, как тебя вообще терпят?
– Обычно никак, – признал монах. – Но я боюсь одиночества, потому люблю компанию. Правда, компании я тоже боюсь, потому люблю одиночество… Что вокруг, того и боюсь. Странно, правда? Тяжка жизнь паникующего монаха!
– Ну конечно, кто б сомневался… – буркнул Рю. – А отвечая на твои слова, госпожа, уж извини, но почему судьба всегда должна приходить в форме падающих на кого-нибудь потолков? Нет, правда, что за странная идея? Я вот поверю в судьбу, если сейчас нас отсюда выпустят, а вместо нас посадят начальника стражи. Как тебе такая заявка для судьбы?.. А если нет, то и судьбы нет. Я так решил. И дальше что?
В установившейся тишине падение магического барьера, окружающего камеру, прозвучало особенно громко. Внутрь под конвоем завели Быка и нескольких его помощников.
