Текст книги "Приманка Минотавра (СИ)"

Автор книги: Алина Зайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Приманка Минотавра

Часть 1. Бесплатный сыр. Зарисовка 0. С чего всё начиналось

Серая, август 3340 года

Всё началось, когда Правители в очередной раз выслушали последние прогнозы учёных. Увы, но было слишком много людей. Если так пойдет и дальше, нас ожидает голод, нехватка продуктов и лекарств, и, как следствие, возможен всплеск какой-нибудь жуткой болезни, которая уничтожит почти всё человечество – так уже бывало, и не раз.

В прошлый раз – а это было всего несколько сот лет назад – мы были почти на грани вымирания. Начался голод, тем более ферм на Венере было тогда на порядок меньше. Некоторые быстро разбогатели на скупке продуктов, другие умирали от голода. Началась паника. Скупщики стали действовать более решительно. Продовольственные склады опустели. За ними и аптечные. Правители даже не успели вмешаться – так быстро это случилось.

Тогда произошедшее показало несовершенство системы. Главная беда была в том, что в первую очередь погибали врачи и учёные – тогда это была менее оплачиваемая работа, да и мужчины, особенно учёные и врачи, вертеться особо не умеют.

А тут начался новый сезон гриппа. Грипп на самом деле – очень долгоживущий вирус, говорят, он существует уже более тысячи лет. При этом каждый год он мутирует, и иногда даже по нескольку раз. Учёные научились предсказывать мутации с довольно большой вероятностью, и вовремя разрабатывать вакцины. Но тут, из-за того что часть учёных погибла, мы не успели. В результате особо смертельная мутация гриппа скосила больше восьмидесяти процентов населения. И, говорят, это еще всё «обошлось», могло быть и хуже, если бы последние исследователи вовремя не наткнулись на вакцину.

Конечно, лет через сорок Правители снова взяли всё под контроль. Чуть позже, когда население восстановилось, приняли несколько законов, контролирующих рост населения. Теперь обычным людям нельзя было иметь больше одного ребёнка, запрещены дети между обычными и Высшими. Ограничили количество продуктов, лекарств и прочих товаров для обычных людей. В частности, полностью запретили обычным посещать места отдыха – начиная с кафе и пляжей и заканчивая горнолыжными курортами. Как следствие, большую часть мест отдыха просто закрыли. Людей с них перебросили на продовольствие и здравоохранение.

И сейчас, если ничего не предпринять, история могла повториться, и не факт, что мы бы успели разработать вакцину. Хорошо еще, что это вовремя заметили.

Запрещать рождаемость было опасно – это бы привело к демографической яме. Так что единственный способ – повысить смертность.

Так что Правители выслушали учёных… и приняли решение. Сократить население на восемнадцать процентов в течение двадцати лет. Или около процента в год. Этого было бы достаточно, чтобы наладить темпы производства и настроить экономику так, что дальнейший рост будет приемлемым и неопасным.

Так появился Лабиринт.

Я, как человек, знакомый с прогнозами (хоть он и не был доступен для обычных людей, но связи, как известно – наше всё), тоже была согласна с идеей небольшого геноцида. А что делать? Умереть всем вместе или позволить умереть небольшой части людей? Выбор просто очевиден.

Так что существование Лабиринта было полностью оправдано. Я, когда увидела рекламу, долго смеялась, восхищаясь хитроумным и весьма циничным решением Правителей. Только они могли додуматься до столь изящного добровольного геноцида.

Конечно, про Лабиринт обычно не говорят, все говорят только про Лазурный курорт, единственный доступный всем курорт во всём мире, место, где собраны всевозможные удовольствия, и где только и можно познать Счастье.

Я не знаю, как выглядят остальные курорты – всё-таки я обычный человек, не Высший, – но здесь действительно здорово. Здесь были бары и кофейни, горнолыжные курорты и лазурное море, аттракционы, шоу, экскурсии и бесконечные пляжи. А главное – такое редкое в наше время солнце.

Каждый мог побывать в этом удивительном месте. Было целых два входа, они же и выходы. Можно войти через любой, какой тебе по душе (мне вот всегда был по душе бесплатный, но это уже профессиональная привычка). Но если ты выходишь через платный выход, то приходится оплатить всё, что ты накушал-наплавал-назагорал. Всё. А это, особенно для людей, не умеющих экономить или потерявших голову от разнообразия чудес, входило в копеечку. И иногда они тратили намного больше, чем планировали, и приходилось оставаться здесь, на курорте. Искать подработку или продолжать отдыхать.

Но вот только отпуска у всех были ограничены. Если ты не вернулся с отпуска, тебя могли уволить. Из-за перенаселения рабочих мест на всех не хватало, так что найти работу было не так-то просто. А если ты не нашёл работу в течении полугода без веских на то причин (к примеру, достаточно редких сейчас проблем со здоровьем), то в один прекрасный день просто исчезал. И неважно, где ты был в этот момент – даже внутри Лазурного курорта.

Но можно было не оставаться здесь и не платить. Был другой выход, бесплатный. Обычные люди так и называли его с трепетом – Бесплатный Выход. Я же, как и все другие проводники, не стеснялась его настоящего названия – Лабиринт.

Зарисовка 1. Навстречу солнцу

Неизвестная, 17 августа 3340 года

Высокая, полноватая женщина в разодранной одежде, не разбирая дороги, не оглядываясь, бежала по тёмным извилистым лабиринтам. Она заходила в тупики, но, ни на секунду не прекращая движения, так же разворачивалась и продолжала бежать, словно какое-то чутьё вело её к выходу.

– Энн… Анюткин… Таба, – беззвучно шептали её губы.

В какой-то момент она замешкалась на колыхающейся почве – и мгновенно провалилась, оказавшись в таком же на вид коридоре. Кажется, с одной стороны было немного светлее.

Женщина испуганно обернулась, словно почуяла чьё-то смердящее дыхание, и еще быстрее кинулась по направлению к свету.

Несколько десятков метров, всего один поворот – и она оказалась в светлом по сравнению с предыдущими коридорами зале, шириной в несколько сотен метров. Немного резало глаза от яркости.

– Ключевая, – пронеслось у неё в голове. Накатило ощущение безопасности: кажется, это последняя точка. К тому же, здесь можно было отдышаться, подарив несколько минут блаженства лёгким, разуться, баюкая сбитые ступни…

Она упала прямо на пол и нервно засмеялась осипшим голосом. Она выжила? Или это ещё не конец? Нервно вздымалась грудь, руки дрожали. На секунду она впала в забытье, но резкий шум сзади заставил её очнуться и подскочить.

Мгновение – и к ней метнулась тёмная тень. Женщина, не успевая задуматься, оттолкнула её – кажется, тень чертыхнулась, – и бросилась дальше, в один из просторных коридоров. После краткого отдыха продолжение мучительной гонки далось ещё труднее. В израненные ноги при каждом шаге словно вонзались тысячи кинжалов, во рту чувствовался привкус крови, а глаза то и дело застилала мутная пелена.

– Зачем это всё? Твои подруги не спаслись, и тебе не суждено, – противно вещал в голове чей-то чужой голосок. Она в ответ лишь поджимала пересохшие, обезвоженные губы так, как это умеют только женщины, и бежала дальше. Женщина знала, что её мечта близка, но сейчас даже мысли о какой-то там мечте казались святотатством. Единственное, чего она хотела – выжить.

И она всем своим существом стремилось к выживанию. Как только она найдёт выход, нужно будет думать, что делать дальше: копить деньги, нанимать проводников, идти обратно. Или же забыть обо всем и погрузиться в блаженство, которого ей никогда не доводилось испытать? Но сейчас это было неважно. Сейчас она хотела просто оказаться в безопасности, подальше от этого пугающего места, подальше от мыслей о своих подругах и едкого звука чужого хищного дыхания.

И она бежала, не обращая внимания на чьи-то возгласы и гнилостную вонь, запахи разлагающихся тел. Она даже не успевала задуматься о причине вони. Кто-то сбоку дёрнул её за лохмотья, оторвав кусок, а женщина даже не обратила внимания.

Дверь. Деревянная, огромная дверь во всю ширину подземного коридора. С трудом откинув её, она увидела чистое, без единого облака небо и яркое солнце, которое ослепило её на несколько мгновений.

Она качнулась, сделав несколько шагов назад и облокотилась боком на стенку туннеля. Да. Это было правда. Лазурный курорт действительно существовал, и здесь действительно ярко светило солнце. Всё предшествующее путешествие казалось ей просто ночным кошмаром. Небо… Здравствуй, чистое небо, ты действительно прекрасно! Эти несколько дней лишений стоили того, чтобы увидеть тебя.

Гнилостный запах остался, и из глубины пещер доносились какие-то крики, предупреждения… но женщине было не до того. Она смотрела на небо. Она снова вспомнила о когда-то своих самых близких, самых надёжных подругах и ей стало грустно – не из-за того, что их необдуманное путешествие закончилось гибелью для трёх из них, а из-за того, что они так и не увидели чистое небо.

Внезапно, вопреки грустным мыслям, ей захотелось танцевать, и её первым порывом было тут же вскинуть руки, покружиться, подпрыгнуть и, наконец, выйти навстречу солнцу – но одежда прилипла к стене. Она упёрлась рукой, чтобы оттолкнуться, и опешила – рука намертво прицепилась к стенке. Послышался скрип – это дверь медленно закрывалась, отгораживая от неё столь долгожданную мечту. Из-за спины снова послышалось чьё-то чужое, хищное дыхание, и, пытаясь отлепить руку как можно скорее, уже почти мёртвая женщина осознала свою ошибку…

Зарисовка 2. Зарисовки

Серая, 3 сентября 3340 года

Солнце едва-едва встало, когда я, потягивая безумно вкусный тропический микс с ананасом, шоколадом и каким-то новым генетически выведенным фруктом, аккуратно доштриховывала последние детали картины.

Сидела я в огромной тропической хижине, где почти все занимались тем же – рисовали, лепили, вышивали. Творили. Тут же был учитель «на все руки», а в углу громоздился огромный шкаф с материалами – дорогими для гостей курорта, и бесплатными для меня. Я же один из лучших проводников Курорта, находящийся в законном отпуске.

Пляж мне надоел после пары недель безделья, периодически я отправлялась на горные склоны, чтобы промчаться с вершины горы на санках или лыжах. Я попробовала теннис, волейбол, регби и даже гольф, но рисование зацепило меня больше всего. К тому же, я, похоже, нашла то, что у меня действительно получается. Помимо проводничества, конечно.

В левом верхнем углу картины сияло солнце. А в правом нижнем темнел вход в Лабиринт, в глубине которого светились два кошачьих глаза. Довольно символично. И, что характерно, именно над этими глазами мне и пришлось работать дольше всего: при встрече с саблезубиками времени разглядывать их очаровательные мордочки нет, а выражение голода, тоски и осознанности жизни, которое я так ненавидела у местных млекопитающих, мне передать хотелось.

Наконец, работа оказалась закончена. Последние штрихи аккуратно легли на буро-серый массив скалы, за которым скрывался целый мир. Вот если бы бросить всё и только рисовать…

Мои размышления прервал Анкин, подходя своей упругой, по-кошачьи пружинящей походкой, и лениво потягиваясь. Я ласково улыбнулась ему – и засмотрелась на завораживающее перекатывание мускулов под кожей, чуть не пролив коктейль на свою картину.

– Чёрт, Анкин, ну ты же знаешь, как это на женщин действует?

– Знаю, именно поэтому и делаю, – он подмигнул.

– Скажи спасибо, что я всё-таки не пролила коктейль. Иначе заставила бы восстанавливать картину.

– Ха, какие мы строгие! Но согласись, Серая, ты реагируешь на порядок адекватнее других женщин.

– Ну так еще бы! Боевой товарищ как-никак.

Мы с Анкиным как-то вместе проходили Лабиринт, «туда», ну, то есть, «сюда», на Курорт. Я только что проводила трёх клиентов за раз, а обратно желающих нанять проводников намного меньше – зачем, если есть человеческий вход? Так я с ним и познакомилась: он отчаянно хотел стать проводником и попросил меня показать ему Лабиринт. Я не отказалась.

Он стал единственным известным мне мужчиной, кто прошёл его без всяких взвизгов, прерывистого дыхания и фразочек типа «А-а-а, давай уйдём отсюда!» Нет, я видела немало спокойных мужчин, но все они Лабиринт…. терпели. Он же так спокойно реагировал на всё вокруг, что это было… слишком заметно. Над ним даже потешались немного из-за чересчур спокойного, «немужского» поведения, но смело приняли в клан проводников. И он водил – часто, хорошо и с удовольствием; часто даже богатенькие женщины соглашались на то, чтобы их вёл мужчина, надеясь в темноте лабиринта воспользоваться моментом.

Но он, в дополнение ко всем своим странностям, не вёлся на такие штучки. Между посетителями курорта прошёл слух о его мужской несостоятельности, но клиентов меньше не стало.

А я знала правду. Между прочим, то наше путешествие было одним из немногих, когда я чуть не сдохла. И всё из-за того, что он меня поцеловал прямо под носом у громадного мерзкого паука! Нет чтобы подождать, пока мы пройдём в более безопасное место, или отрежем пауку парочку лап (ну как отрежем? Отрубим! Взорвём! Сломаем!), или же просто зальём кислотой глаза. Нет, видите ли, Анкин оказался любителем острых ощущений. Хорошо ещё, что мы проходили просто вдвоём, а то из-за нашего «отвлечения» парочка клиентов вполне могла оказаться съеденными. Это мы привыкли отбиваться от живности в самые неожиданные моменты и в самых неожиданных позах, а они стоят и ждут, пока проводник разберется со всеми опасностями и можно будет идти дальше.

В общем, за такое поведение, я, конечно же, его отчитала, но он, вместо того чтобы покорно склонить голову, как нормальный мужчина, только усмехнулся. Прямо как баба, чёрт.

Так мы и стали друзьями. Он ко мне подкатывал периодически, но меня смущало его необычное поведение, да и не привыкла о ком-то заботиться. Лучше иметь хорошего друга, чем груз в виде отношений.

Его тоже, судя по всему, что-то смущало или пугало: слишком редко и ненавязчиво он подкатывал, да и не настаивал никогда ни на чем.

Вот и продолжаю проливать коктейли, засмотревшись на спящую в его теле силу, а он всё так же мягко и очень ненавязчиво подкатывает.

Но в Лабиринт я с ним больше не ходила. Мало ли, вдруг на этот раз он решит меня поцеловать в желудке у змеи, когда, извините, каждая секунда на счету.

– Что рисуешь? – интересно ему, как же. Наверняка подошёл не просто так: слишком напряжённый взгляд.

– Да так, ничего особенного, – отмахнулась я. – Передаю свои философские размышления на тему Курорта и Лабиринта.

– Философствовать девушке не к лицу, – он ухмыльнулся. Я раздражённо вздохнула.

– И ты туда же! Сексист ты, вот кто.

– Кто бы говорил, крушительница надежд, – подкольнул он меня.

Это он вспоминал мне последнее заседание Совета проводников. Ну да, я отказалась взять того паренька в проводники. Но не потому, что он мужчина, а потому, что он – ребенок! Выдумал тоже. А Анкин, как ни удивительно, был на его стороне.

– Мы это уже обсуждали, – цокнула я. – Говори уже, почему это ты вдруг пришёл с утра пораньше. Я тебя ждала не раньше обеда.

Он нахмурился, и мне это совсем не понравилось.

– К тебе клиенты.

– Клиенты? У меня только сегодня отпуск заканчивается, – простонала я.

– Ага. И, кажется, именно по твоей части. Прошли через обычный вход, решили на пару вечеров затусить, да попались на интересные коктейли. Итог: две недели здесь, через платный выход пройти не могут – денег не хватает. Но на твою работу хватит.

Да-а-а, случай жёсткий. Прошли через вход – значит, в Лабиринте не были. А значит, будут шугаться всего на свете, дороги не знают, работать с проводником не умеют. А главное – зверушки будут по максимуму.

Две недели интересных коктейлей – это еще круче.

Интересными мы называли коктейли, которые расслабляли, поднимали настроение, окрашивали жизнь в яркие краски. Я один раз случайно попробовала такой коктейль, хорошо, что вечером надо было в Лабиринт идти, а то долго бы потом отходила. А так адреналин быстро снял все эффекты.

Но если интересные коктейли пить регулярно, понижается интерес к жизни. Это значит, что кто-то может сесть перед каким-нибудь крабом-переростком и расслабиться. Ну, «депрессия» это у них такая. А у меня профессиональная гордость – ни одного человека рядом со мной не сожрали. Приходится вытаскивать, чуть ли не на себе тащить.

Я теперь интересные коктейли по запаху узнаю. И избегаю. А то помню я девушку со странным именем Синий и глазами цвета незабудки. Когда-то она была моей подругой. Мы с ней часто обсуждали всё на свете – начиная с политики и заканчивая цветом носков. Но вдруг она куда-то пропала, потом появилась – но сама не своя. Ничего не объяснила, ничего не рассказала. Два месяца пила, потом снова исчезла. То ли в Лабиринт сунулась, то ли это очередная лазейка геноцида – раз спился, значит в помойку. А может, просто сдохла. Море пьяных не любит, да и склоны – тоже.

– Сами от коктейлей отошли?

– Да. Один из них куда-то пропал, они испугались, стали искать, вот и отошли. И мозги на место встали. Сейчас вот ищут человека, который готов всю их банду за раз провести. И очень хотят, чтобы именно ты их вела.

– Банду? Сколько их?

– Восемь.

Я произнесла длинное непечатное выражение, которое кратко описывало возможность различных соотношений Лабиринта, саблезубиков, летучих мышей и парочки грызли.

Восемь человек – это очень, очень плохо. Я больше шести только один раз проводила, и то «туда». Обратно та компания предпочла выйти через платный вход – очень уж впечатлил их переход, даже дня на Курорте не пробыли. И вот теперь – восемь человек, ни разу не бывавших в лабиринте, идут «обратно», и я, три месяца ни «туда», ни «обратно» не заглядывавшая. Была бы парочка клиентов, можно было бы их в охапку и галопом по Лабиринту. Всегда приятно, когда есть такая возможность. А тут – восемь. Даже если я двоих на себе потащу, что делать с остальными?

С другой стороны, сами отошли от коктейлей. Иной раз и с чужой помощью от них не отойти. Вот Синий не отошла, хотя, говорят, её Высшие вытащить пытались.

Значит, всё-таки будут стоять друг за друга. Это мне на руку, пока они будут, хм, стоять, я и смогу опасность ликвидировать.

– А почему за раз? И почему именно меня?

– Да они какие-то то ли друзья, то ли родственники, боятся друг за друга. Ну, ты знаешь, общность группы даёт иллюзию безопасности. Да и денег у них… только на одного проводника, хоть и по максимуму. А ты уже имела дело с таким количеством людей, да и не теряла никого, поэтому они тебя и хотят, – Анкин развёл руки, как будто ему было жаль вытаскивать меня из отпуска.

Я действительно не потеряла еще ни одного человека. Профессиональная гордость, как я хвасталась, или любовь к людям, как поговаривали другие проводники. И я готова была рисковать собой ради клиентов, даже тогда, когда другие проводники шли бы дальше. Даже Анкин уже через пару месяцев работы потерял своего первого клиента. Бешеная схватка с двумя саблезубыми тиграми, обернулся – а того нет. Видимо, третий съел, он как раз проходил мимо, облизываясь.

Я потом долго утешала Анкина. Наконец-то он вёл себя, как мужчина – расплакался, даже потребовал принести ему интересный коктейль. Так ему и сказала. Что смерть того человека – вполне достойная плата за то, что ты теперь ведёшь себя, как и подобает мужчине. Он почему-то обиделся, от коктейля сразу же отказался и потом неделю со мной не разговаривал.

– Ну ты же знаешь, что я три месяца там не была! И что мне вполне хватит денег выйти, даже если я проторчу тут год, может, Мнейка поведёт? Она тоже водила большие группы…

Когда я провела туда и обратно довольно богатую семейную пару, я очень хорошо поправила своё финансовое состояние и запросила официальный отдых на три месяца, которые как раз сегодня закончились. По кодексу проводников, больше брать нельзя: всё-таки нас не так много, да и Лабиринт способствует нашему, хм, уменьшению. Но втайне я надеялась совсем бросить это занятие: мне стало скучно и одновременно страшно. Лабиринт переставал быть интересным, и становился всё опаснее. А я совсем не была адреналиновым наркоманом, как большинство из нас.

– Мнейка только утром вернулась из Лабиринта, четверо суток там торчала с двумя мужчинами, – в его речи слово «мужчина» звучало как ругательство. И, в принципе, как проводник, я его понимаю: обычно это хилые учёные или инженеры, бегать быстро не могут, драться не умеют, легко подсаживаются на интересные коктейли, и чуть что – сразу в панику. Даже лишний вес стараются не брать – ну как же, они же мужчины, хрупкие и нежные, женщины должны о них заботиться. Тем более проводники. – Ей нужно отдохнуть.

Мы очень редко отрывали кого-то от отдыха после перехода, и то – только если выбора не было. Уставший проводник – с вероятностью процентов в пятьдесят попросту труп. Так что я смирилась.

– Ладно. Когда надо идти?

Я поняла ответ по его обреченному взгляду, и, к своему сожалению, не ошиблась.

– Они хотят чем быстрее, тем лучше.