Текст книги "Поцелуй через стекло (СИ)"

Автор книги: Алина Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Алина Воронина
Поцелуй через стекло

ЧАСТЬ 1
ДО КАРАНТИНА

Глава 1
Ответка прилетела

КАПЛЯ, КОТОРАЯ ТОЧИТ КАМЕНЬ

На самом деле я – Капитолина. В честь какого-то холма в Риме назвали. Но об этом не догадывались.

Сейчас зовут Каплей. Это из-за работы, которая называется теперь «клининг», а по-нашему– уборщица. Профессия– востребованная, потому как найти хорошего работника в нашей сфере не всегда получается. Сплошь ведь белоручки вокруг. Моим работодателям со мной повезло, а мне с ними. Призвание у меня такое – делать мир чище. А у него – мира-то-большие проблемы, скажу я вам. Так что клининг – это не только звучит красиво. Это реально… До той поры, пока руки здоровые. Но сейчас у меня с ними проблемы. Моя болезнь красиво называется– эритея. Это такие красные круги по коже.

Так что придётся оставить клининг. А жаль.

(Запись на этом обрывается.)

МИРРА ИЗ ГОРОДА МИРНОГО

Да, я так и представляюсь. А что– звучит.

По правде, имя пишется с одной «Р». Но Бабуленция окликает меня именно так – с раскатистым «Р». Мир-р-ра. Похоже на английское «зеркало». Бабуленция талдычит, что нужно мне выбираться из этого муниципального образования, что в Москве такие, как я, то есть рукастые и небрезгливые, всегда пригождаются. «Хоть сиделкой, хоть уборщицей, хоть кухаркой!»

Только мне это-то есть Москва– как-то в лом, потому как там сплошная кутерьма, а я люблю наше озеро, наш лес. К тому же от этого самого клининга всякие кожные заболевания случаются. Вот и у Бабуленции очередное обострение. Так что, Москва, бывай– гудбай!

КАПЛЯ, КОТОРАЯ ТОЧИТ КАМЕНЬ

Мечты сбываются. Кажется, это ещё называется визуализация. А ещё – доска мечтаний. Когда вывешивают на стенку всякие там глянцевые картинки. Ну и они потом материализуются. А я вот только подумаю– и опля!

Та злыдня-старуха, которая выбросила новорождённых котят в мусорный контейнер, ныне покойница. Давно на неё зуб точила. Так сказать, тайные побуждения. Вселенная их услышала.

А та деваха, которая метала пивные банки в озеро, а тот чел, которому влом было отделить пластик от остальных отходов. И ведь молодой совсем, и наверняка в курсе дела, что эти самые пивные полторашки будут столетиями валяться и ничего с ними не сделается. Оба получили по пустой башке. Чтоб неповадно было загрязнять матушку– природу. Да и наш двор впридачу.

Чистота– залог здоровья! Это я ещё со школы помню. Между прочим, мне тогда на руку повязку с красным крестом повязали и поручили чистоту рук и ушей у одноклассников перед уроками проверять. Ответственное задание. И я с ним справлялась.

Не оплошала и сейчас.

Глава 2
Божья коровка, лети на небо!

«Дом божьей коровки» – так именуют учреждение местные жители. А журналисты уточняют: психоневрологический диспансер получил это название из-за мозаики на фасаде, действительно напоминающей это милое насекомое.

Так вот к воротам этого учреждения в одно утро, накануне всеобщего бедствия подкатил джип с такими большими колёсами, что издали мог сойти за перекрашенный танк. Соответствовал транспортному средству и водитель: вздыбленные мышцы рук, гигантские плечи, на которых голова казалась несоразмерно скромной. К дверце «танка» вышла из пропускной будки очень приметная компашка. Один в головном уборе, напоминающем шлем танкиста. Другой – с бритым по бокам черепом и хвостиком, перетянутым резинкой на макушке. До дверцы пару провожал сотрудник «Божьей коровки» в белом мятом халате, а ещё человечек, едва достававший до кромки его полы. Они обнялись с «танкистом» и «черепом», и те погрузились в джакар. Машина рванула с места, а пассажирки (это были барышни), оглянувшись на фасад здания, запели:

 
– Божья коровка, лети на небко!
Там твои детки кушают котлетки!
 

Джакар, переваливаясь, сначала двигался по раздолбанной дороге, к которой лепились облезлые хрущовки, затем свернул на мост имени ФУКБХУХО, что означает «Федеральное управление безопасности хранения и утилизации химического оружия». (Такой и правда имеется в России. Погуглите в Интернете.)

Спустя четверть часа выехали за город и долго мчали среди полей и лугов, с которых недавно сошёл снег, отчего они выглядели сиротливо неприбранными. Затем снова показались хлипкие домишки, среди которых то и дело возникали вполне себе солидные коттеджи. А потом неожиданно нарисовалась серая пятиэтажная коробка с вывеской, на которой уцелела лишь концовка: «…житие». Пассажирки выпорхнули из салона и долго звонили в домофон «жития». Но никто им не отвечал. Дверь открыл высокий подтянутый мужчина со скандинавскими палками и в сопровождении пса.

Девушки отсутствовали недолго. А появились с двумя сумками в руках. Водитель – громила любезно подхватил их. И компания скрылась с глаз.

Так Мирра (та, что с кичкой на макушке) и попала в Москву. Совсем того не желая. Но что поделаешь, если местным властям уже послана директива – освободить все возможные койки.

ЧАСТЬ 2
КАРАНТИН, ИЛИ ДОМАШНЕЕ СИДЕНИЕ

Глава 1
Смерть в тюрьме

Главное правило – соблюдать прежний распорядок, то есть вовремя вставать, завтракать в привычный час и, разумеется, менять на костюм домашние вельветовые штаны, которым нет износу лет десять, и такого же возраста футболку.

Правило правилом, но Адаев минут пять сидел, тупо уставившись в окно, за которым виднелись полицейские. Да, для соблюдения строгой изоляции первого ковидного дома в городе отрядили даже этих служивых.

Чтобы сменить обстановку, двинул в кухню – попить водички. Из кухонного окна была видна площадка с двумя мусорными контейнерами, у которых три старушки ожидали подсобных рабочих из ближайшего торгового центра. В прежние времена, когда в этот час он находился уже в своём кабинете, Вилен Владимирович не задавался вопросом, чего эти три вполне себе приличные горожанки ждут в столь антисанитарном и неэстетичном месте. Оказалось, просроченных продуктов. Теперь он убедился в этом лично.

Не дожидаясь раздела «добычи» старушками, он двинулся в бывшую детскую, откуда перетащил письменный стол сына в гостиную, призванную на целые две недели выполнять функцию его рабочего кабинета.

Те, кто родился в городе Мирном, уже с молодости мечтал свою малую родину покинуть. Не избежал этой участи и Адаев. Но потерпев неудачу, вынужден был свой город полюбить. А ещё придавать своему существованию дополнительный вкус – хоть горький, хоть терпкий, хоть кислый. И всё благодаря журналистским расследованиям.

Однако дело это довольно нервное. Естественно, что узнав, что в их доме из-за больного коронавирусом будет карантин, Вилен Владимирович поначалу даже обрадовался. И весь первый день отсыпался. А потом наступила ночь. Когда сна – ни в одном глазу. От нечего делать он стал пялиться в окно, за которым маячили фигурки полицейских. Среди них он приметил и женскую фигурку. Зина Сыропятова. Завидя его в окне, женщина позволила себе улыбнуться. Не исключено, что кому-нибудь другому она адресовала бы более искреннюю улыбку. Но для Адаева сгодится и эта.

А Вилен Владимирович снова и снова вглядывался в текст эсэмэс:

«Твой любимый персонаж умер в колонии. Будем давать информацию?»

Он ответил:

«Надо подумать».

На самом деле он уже знал: никакой информации его газета давать не будет.

Сидя у окна, он не видя смотрел на своё отражение. Его и без того приземистую фигуру тянула вниз сутулость человека, значительную часть времени проводившего за столом. Он был лыс. И уже давно. Так что никаких попыток замаскировать эту голую, как колено, часть головы не предпринималось. Про его лицо можно было бы сказать: непримечательно, как сырая очищенная картофелина. Всё меняли карие с зеленцой глаза. Они смотрели на вас и видели, казалось, больше, чем вам хотелось.

Он думал о том, как миллионы нервных клеток с бесчисленными соединениями, которые составляли «Я» умершей, перешли в то, что называют прах. И нам, всё ещё живым, остаётся только гадать, как эта грубая материя, этот кусок мяса в черепушке способен был порождать целый мир. Кто приблизился к этой разгадке? Хотя бы чуть-чуть?

Эх, на несвоевременные мысли наводит изоляция. И как ему не достаёт рабочего кабинета с его лепниной на потолке, венецианскими окнами со старинными шпингалетами и настоящим паркетом. Один сторож охраняет сейчас покой того бывшего купеческого особняка. Наверное, обойдя этажи, заглянув во все закутки, он возвращается в свою каморку под массивной лестницей и включает телевизор. Единственную отраду. А за окном вестибюля тем временем покачивается пышная дубовая крона.

Когда онлайновые новостные сайты похоронили большинство городских газет, «Вести Мирного» уцелели. Правда, пришлось привести в жертву часть штатных сотрудников. Да и выходила газета нынче раз в неделю и меньшим тиражом. К моменту пандемии в распоряжении редактора была сотрудница отдела рекламы и бухгалтер. Всё остальное Вилен Владимирович взял на себя. Таким образом карантин мало повлиял на функционирование редакции. Сменилась лишь её дислокация. Редактор работал дома. Единственное, что угнетало его, так это невозможность покинуть квартиру.

И вот в этой новой ситуации обнаружилось, что в его распоряжении масса времени– и не просто минут, часов, а дней. А к ним Вилен Владимирович привык относиться с почтением. Ещё с тех пор, как посмотрел фильм «Сказка о потерянном времени». Уже в юности его интриговала способность Времени идти с разной скоростью. Зрелого Вилена огорчали разрушения, которые годы наносили телам близких. А совсем недавно, он задумался о том, что есть прошлое. И что такое будущее? Не иллюзия ли? Тем не менее сильнее всего оказалось убеждение, что с каждым выдохом время превращается в неизменное прошлое. И он принял решение заглянуть в него снова.

Глава 2
Профайлинг по-московски

Семьдесят гектаров, утопающих в зелени. На них – сорок коттеджей буржуазии, получившей доступ к государственному пирогу в окаянные 90-ые и нарастившей капиталы в тучные нулевые. Понятное дело, что глазки видеокамер виднеются по всему периметру и напоминают хищных птиц.

Данный охраняемый периметр, за которым проживали Дамировы, унаследовал название от рабочего посёлка «Красные кирпичики», к которому присоседился в 90-ые.

– Ну и хорошо, что кирпичики, а не булыжники! – шутили первые поселенцы.

Размежевание с аборигенами началось с названия улиц: «Радужная», «Солнечная», «Счастливая». А чтобы не проезжать по «Колхозной», «Коллективной», а уж тем более через «Рабочий порядок», проложили объездное шоссе.

И прямиком– на Москву!

Изначально коттеджный посёлок «Красные кирпичики» задумывался как этакая витрина роскоши. Но позднее заказчики аппетиты свои поумерили: не то наступило время, чтобы кичиться деньгами, пускаясь во все тяжкие.

Обиталищем наследника Дамировых была мансарда с наклонными слуховыми окошками и с так называемым французским окном, выходившим на закрытый балкон, вмещавшим два плетёных из ротанга кресла, столик и ряд цветочных горшков.

Пока Лука проводил время в творческих муках, его папа и мама уединились в их общем рабочем кабинете.

– Ты засыпал нашу помощницу вопросами, – заметила София.

– Хотел узнать, когда она врёт, а когда говорит правду.

– Каким образом?

– Следил за её глазами, – ответил он, не отрывая глаз от монитора своего компьютера.

– И что тебе сообщило это зеркало души? – поинтересовалась Софья, не отрывая взгляда от монитора своего компьютера.

– Дело в том, что наш мозг состоит из двух полушарий, – сообщил Гумер, проигнорировав иронию в голосе жены.

– А Волга впадает в Каспийское море! – усмехнулась супруга.

– Правое отвечает за долгосрочную память, – продолжил муж как ни в чём ни бывало, – левое– за творчество. Когда человеку задают вопрос, глаза смещаются в сторону полушария, которое он задействует в данный момент.

Взгляд самого Гумера в этот момент был по-прежнему сфокусирован на мониторе: оглядываться на жену не было нужды. Он ощущал её настрой спинным мозгом, а потому продолжил, только в убыстрённом темпе:

– Если человек говорит правду, его глаза движутся вправо, если лжёт-влево.

– И каков результат тестирования? – Женская ручка опустила мышку. А муж, отзеркалив, повторил жест.

– При ответе она смотрела на меня в упор. Пустой, безличный взгляд статуи.

– И каков окончательный вывод?

– Наивная, невинная и оттого опасная.

София ударила ручками о подлокотники своего кресла, так что звякнуло обручальное колечко, и резко поднялась.

– Давай-ка по кофейку! – предложил муж, и уловив согласие жены по движению мастерски оформленных бровей, прибавил: – Я распоряжусь!

Спустя считанные минуты в дверной проём выдвинулся поднос с кофейником, сливочником и двумя чашками.

Лицо у подавальщицы – самое заурядное: глазки – маленькие, без яркой окантовки – ни тебе ресниц, ни бровей. Но смотрят на мир с любопытством.

Дамировы поблагодарили девушку, и та молча удалась.

– Ну а эта аляповатая татуировка! – произнесла София, пренебрежительно поджав губы. – Как тебе?

– Все мы носим на теле стигматы, хотя и разные, – пробормотал супруг.

– Что? Стигматы?

– Не бери в голову. Это всего лишь цитата.

– Откуда? – не отставала София.

– Из какой – то рукописи.

Слово подействовало как звук побудки в солдатской казарме. София обратилась к рабочему компьютеру. После сокращения штатов «Библиофила» она выполняла редакторскую работу.

После кофе-брейка пара трудилась, не разгибая спин. Затем отправилась на обязательную прогулку, которая состояла в нарезании кругов по приусадебному участку. При этом женщина время от времени закатывала глаза. Словно советовалась с небом. А потом заявила:

– К тому же она не москвичка!

– А разве большинство москвичей, включая и нас с тобой, не из понаехавших? И кто, помимо Юрия Долгорукого, не лимита?

София лишь театрально закатила глазки, а когда глазные яблоки вернулись на место, объявила:

– Полагаю, тебе всё стоит выяснить на месте.

МИРРА ИЗ ГОРОДА МИРНОГО

Его родители смотрят на меня, как сканер кассира на цифровой код товара. А вот у их сыночка другой взгляд. На его радаре меня просто не было. Сначала. Теперь что-то меняется.

Моя говорильня, похоже, раскрывает мальчику глаза на жизнь за окнами. Правда, сам он втирает мне другое. «Я писатель. А они коллекционируют истории». Зачем? – «Чтобы кроить из них собственные».

Ну да, нехай сочиняет. «Нехай» – это от тёти Лэси – беженки с Украины. Она жила в нашей общаге. А потом уехала в Москву. Это благодаря ей я устроилась в клининговую компанию. Хорошая тётка. На память о ней остались некоторые высказывания, типа: «Холера те в бок!» Это из её детства. Кажется, в 1970 года её семья пережила холеру. Но точно дату не помню. Цифры запоминаю хуже, чем выражения. Это ещё доктор Борис Львович Шехтман заметил. А вот на память о докторе я храню слово «нейропластичность». Кажется, это и про меня говорилось. Впрочем, какая теперь разница?

Сегодня мне удалось разговорить молодого хозяина. «Ты везунчик. И даже не догадываешься об этом!» На что он ответил банальным: «У каждого свои проблемы!» – «Интересно, какие?» – «Как бы ты себя ощущала, если бы… перестала расти в детстве?» – «Не знаю. Расскажи. Теперь твой черёд».

Из моего рукава выбилась нитка. Я принялась накручивать её на указательный палец. Лука поднялся и достал ножницы, чтобы обрезать её. А потом стал рассказывать:

«Мои ровесники взрослели, а я оставался пухлощёким киндером. За целый год не подрос даже на сантиметр. Меня отправили к эндокринологу. Потом взяли кучу анализов. Короче, обнаружили недостаток гормонов. Из-за этого мой пубертатный период откладывался, а в университете принимали за вундеркинда, досрочно окончившего школу. Девушки видели во мне только плюшевого мишку. Да, я был напрочь лишён тестостерона. Иногда меня принимали за девочку».

«Но сейчас всё по-другому!» – Я положила руки ему на плечи – «Главное, ты жив. И у тебя нет серьёзной болезни! Ты тот, кто ты есть!»

Глава 3
Дело Греты Тунберг

Вилен Владимирович Адаев достаёт из выдвижного ящика стола коробку из-под обуви, где аккуратно сложены почти вышедшие из употребления кассеты для диктофона. К каждой прилагается тематический список записей. Он ищет «Дело Греты Тунберг». Кассета должна лежать ближе к дну коробки. Ошибки быть не должно. Её и не было, ибо Адаева отличает не только профессионализм в сборе материалов, но и их чёткая систематизация и бережное хранение.

Итак, он намерен освежить память по поводу нашумевшего пару лет назад дела. Женщина в маске с портретом юной защитницы планеты нападала на граждан, нарушавших, по её убеждению, природный баланс.

На суде Капитолина Кузюткина вела себя спокойно, даже отстранённо. СМИ тогда сошлись во мнении: женщина равнодушна как к собственной судьбе, так и к участи жертв. Нечто подобное в журналистской практике Адаева уже встречалось.

Самый последний случай. Это когда в дачном кооперативе сорокапятилетний мужчина расстрелял из охотничьего ружья соседей. Ударом по капсюлю стала брошенная мимоходом фраза соседки о пивном животике убийцы. Когда совершаются такие преступления, задаёшься вопросом: что же происходило внутри человека? Ответ напрашивается один: нарастающее напряжение и дезорганизация, которые не поддавались контролю.

Но применим ли данный случай к Капле, которая точит камень?

После вынесения приговора ему удалось заполучить для беседы адвоката обвиняемой Кузюткиной.

Память услужливо рисует, как господин Педай плюхается в предложенное ему кожаное кресло. После увольнения из полиции он несколько утратил былую форму. Они обмениваются любезностями, после чего газетчик извлекает из стола диктофон. Тарас Иванович неодобрительно косится на красный мигающий огонёк индикатора: записывающее устройство его нервирует. Но надо иметь снисхождение к возрасту журналиста и его слабеющей памяти. Да и сотрудничество со СМИ в данном случае чрезвычайно выгодно, ибо «Вести Мирного» впридачу к объявлениям об оказании юридических услуг напечатают интервью с Педаем. А это покруче любой рекламы.

– Если мне не изменяет память, с делом Греты Тунберг вы познакомились ещё в бытность майора полиции.

– Ошибаетесь. К тому временем я уже уволился. Но не скрою: полицейский мундир сыграл свою роль.

– Связи?

– Не только. Следователь ищет доказательства виновности, адвокат-факты в пользу обвиняемого. У каждого– свой угол зрения. Что касается моей скромной особы… В моей голове адвокат и сыщик не успели разойтись слишком далеко.

– И всё-таки вы проиграли.

– Не удивительно. Обвиняемая не сделала ни одной попытки оправдаться. Она и от защиты отказывалась. Скажу вам более– Кузюткина сделала всё, чтобы оказаться на нарах.

– Вас это не насторожило?

– У меня в работе имелось ещё пара дел. К тому же… Там было всё… не подкопаешься.

– И всё-таки вы сомневались.

Здесь Педай, как явственно помнил газетчик, постучал по столешнице сцепленными пальцами.

– В показаниях Кузюткиной не было ни единого противоречия.

– А вас не смутила последняя жертва? – Снова услышал Адаев свой голос.

– Что с ней не так?

– Это атлетически сложенный мужчина, способный скрутить в одно мгновение не только немолодую уже женщину, но и дюжего мужика. То есть у Капли, то есть у Капитолины не было ни одного шанса.

– Вот именно!

Адвокатские пальцы расцепляются и синхронно ударяют по подлокотнику кресла. По прежнему опыту газетчику известно: чем более весомые факты представит интервьюируемый, тем больше пальцев будет задействовано в этом стаккато.

– Может, она таким образом хотела… – Окончание фразы повисло в воздухе. Но лишь на мгновение.

– Намёк понят: если б она хотела положить таким образом конец своим преступным действиям, она бы поставила этого гражданина, к слову, генерального директора обслуживающей кампании «Чистый дом», в конец списка намеченных жертв. – Последовала пауза.

– Тарас Иванович, а может быть такое, что на директора Кузюткина в действительности покушалась, а на остальных…

– Меня эта мысль посещала. – Теперь пальцы Педая легли на колени, препятствуя отбиванию ритма. – Но в процессе бесед с жильцами я вышел на свидетеля, чуть не ставшего очередной жертвой.

– Его имя фигурирует в материалах дела?

– В том-то и дело, что он не стал писать заявления. По каким-то своим, не до конца ясным, причинам.

– И что он поведал?

Кузюткина в маске Греты Тунберг замахнулась на него молотком для отбивания мяса, но ему удалось увернуться и даже сорвать маску.

– Вы назовёте его имя?

– Простите, Вилен Владимирович, дал обещание не разглашать.

– А чем провинился этот аноним перед воинствующим «гринписом»?

– Свалка на заднем дворе. Мужик собирает всякий хлам.

– С какой целью?

– Видимо, надеется извлечь из него какую-то пользу.

– По-моему, это болезнь.

– Она называется «нищета».

Вилен Владимирович выключает запись. Аргументы звучали весомо. И всё-таки…

Имелся один эпизод. С псиной, которая не лаяла. Его он откопал, когда беседовал с жильцами общежития в ходе журналистского расследования. Один из них, ежедневно выходивший на скандинавскую ходьбу, поведал следующее.

– Я совершал свой обычный маршрут вокруг озера, когда заметил двоих. Один был-тот парень, который не сортировал мусор. А другой, вернее, другая– в маске этой девчонки. Так вот моя псина, удивительное дело, рванула к Маске. А ведь она нашу уборщицу побаивалась и всегда встречала её лаем. А тут вдруг взяла и растянула пасть в улыбке.

«Распутать преступление – это не только собрать факты, но и препарировать, если хотите, людей, которые противоречат друг другу, которые опровергают самих себя и при этом даже не задумываются о порочной)своей природе», – вспомнил Адаев цитату из какого-то детектива.

А ещё не менее важно разобраться с местом преступления! – добавил он от себя.

Кстати, оно произвело на него гнетущее впечатление.

Туннель, где произошли нападения «Греты Тунберг» в народе прозвали «кишкой». У него низкий потолок: макушка упирается в него, когда стоишь прямо. Даже если в тебе каких-то там 1 м 70 см.

Вдоль стен валяются пустые банки, пакеты, окурки и даже что-то из ткани, кажется, трусы. Стены расписаны человечками с гигантскими фаллосами. Видимо, авторы рисунков таким образом отражали свои потаённые мечты.

Короче, место, где и заточку в почку можно получить.