Текст книги "Похищенная (СИ)"
Автор книги: Алина Углицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Человек это вирус, который пытаются уничтожить, а он адаптируется и выживает в любых условиях, когда у него есть цель.
У Инги эта цель была однозначно. Как бы она не пыталась принять окружающую действительность и то, что теперь она клон – это не отменяло материнский инстинкт, который не позволял поверить, что вся прежняя жизнь – всего лишь отголосок чужих воспоминаний.
Ингу тянуло к прошлому. Тянуло к сыну с невиданной силой. Слишком яркими были воспоминания, слишком острой – боль утраты.
Днем она еще пыталась держать эмоции под контролем, но стоило только закрыть глаза – и перед внутренним взором вставало, как наяву, родное личико сына. Она видела его голубые глазенки с застывшим в них по-детски наивным вопросом, его пронизанные солнечным светом кудряшки. Она постоянно слышала внутри себя его заливистый смех, который отдавался в сердце болезненным спазмом.
По ночам воспоминания накатывали душной волной. От них невозможно было избавиться. И Инга беззвучно рыдала, вцепившись зубами в подушку, чтобы хоть как-то уменьшить боль, раздирающую ее изнутри.
Она все надеялась, что этот кошмар вот-вот исчезнет, и она окажется дома. Но каждый раз ее надежды разбивались о холодные камни реальности.
Инга потеряла счет дням. Они слились в бесконечный поток. А в те редкие мгновения, когда ей позволяли увидеть себя в зеркало, она со страхом и болезненным любопытством замечала все новые изменения в своей внешности. Сначала ее тело стало более сухим и подтянутым, кости более тонкими. Она сбросила несколько килограммов, хотя и до этого была достаточно стройной. Даже черты лица изменились: скулы и подбородок заострились, глаза расширились, а губы, наоборот, стали меньше. Но это было только начало.
Спустя несколько процедур на коже появились странные голубоватые пятна, которые росли с каждым днем. Эти пятна чесались и горели, на них исчезали волоски, кожа становилась гладкой, словно отполированной. Молчаливые медики наносили на них бесцветный раствор из пульверизатора, который превращался в прозрачную пленку, и эта пленка облегчала невыносимое жжение.
А потом Инга заметила изменения глаз. Зрение не ухудшилось, скорее наоборот, но в один не очень прекрасный день ее глаза перестали быть человеческими. Сначала в уголках глаз появились фиолетовые разводы. Они постепенно увеличивались, становились все насыщеннее, темнее и, в конце концов, полностью затопили радужку и белок.
В день, когда это случилось, Инга, лежа в медбоксе, услышала такой разговор:
– Она полностью адаптирована, амон адмирал. Только волосы почему-то не изменились, но если желаете...
– Нет, оставь. Мне нравится этот цвет. Он напоминает мне Глаз Ратса – красного карлика в нашей системе. Я даже испытываю ностальгию по дому, глядя на них.
– Как скажете, амон адмирал.
Медик по имени Лертис ушел. Инга судорожно вздохнула, понимая, что осталась один на один со своим мучителем.
Аллард несколько секунд смотрел на нее, потом запустил руку ей в волосы и начал медленно перебирать, пропуская шелковистые пряди между пальцев.
– У тебя очень мягкие волосы, – услышала она его голос. Тон амона звучал задумчиво и отстраненно, будто мыслями он был где-то далеко, за сотни световых лет от этого места. – И длинные. Они похожи на шелк Таан-Ра. Мне нравится ощущать их в руках. Нравится, как они скользят между пальцев, гладкие и прохладные.
Инга задрожала, кусая губы.
Внезапно он резко посмотрел на нее и совсем другим тоном спросил:
– А ты, ливарри, что чувствуешь ты? Тебе нравится, когда я касаюсь тебя?
Это был риторический вопрос. Но тон, которым он был задан, заставил Ингу внутренне сжаться.
– Зачем вы делаете все это со мной? – прошептала девушка, ни на что не надеясь.
И почувствовала, как адмирал погладил ее кончиком пальца по щеке.
– Я бы хотел поступить с тобой иначе, ливарри. Поверь, мне это тоже не приносит особого удовольствия. Но иначе нельзя.
– Почему?
– Твое человеческое тело не приспособлено для жизни со мной. Ты слишком хрупкая. А я не хочу тобой рисковать.
– Но... я же клон... – Инга запнулась. Вот, опять он намекает на какие-то отношения. Она закрыла глаза. – Почему вы изначально не создали меня такой, как вам нужно? Я уже ничего не понимаю...
– Тебе и не нужно, ливарри, – он снова погладил ее. – Я позабочусь о твоей безопасности. Когда мы прибудем на Альфу, к твоим услугам будут лучшие слуги, лучшие учителя. Я хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
– Вы так заботитесь о своей сексуальной игрушке?
Аллард почувствовал горечь в ее словах и помрачнел. Сказать правду сейчас? Нет, это слишком опасно. Он должен быть уверен в том, что доставит ее на Альфу в целости и сохранности.
– Я забочусь обо всех своих игрушках, – сухо произнес он. – Скоро ты сможешь выйти из адаптационной камеры, но твои передвижения по кораблю будут ограничены ради твоей собственной безопасности.
Эта адаптационная камера стала для Инги тюрьмой. Своеобразным террариумом, в котором ее держали, как неведомую зверушку. Каким-то способом тарианцы смогли полностью воссоздать ее спальню и личные вещи, но воздух здесь был прохладнее и суше, чем на Земле. А еще инфра-душ и утилизационный бокс отличались от тех, к которым привыкла Инга.
Но самым неприятным было то, что стены камеры по приказу амона меняли свою молекулярную структуру, становясь то прозрачными, как стекло, то плотными, как бетон. Даже стоя в капсуле инфра-душа Инга не могла быть уверена, что сейчас не окажется перед взглядом своего мучителя. Это не давало расслабиться ни на минуту.
И вот теперь он ей говорит, что она сможет выйти... Но, похоже, не слишком рад такой перспективе.
– Боитесь, что я вскрою аварийную капсулу и улизну? – не выдержав, Инга послала ему кривую усмешку.
– Не боюсь, – все такой же бесстрастный тон. – Капсулы закодированы, к тому же ты больше не человек. Если думаешь, что сможешь вернуться на Землю – забудь. Сама атмосфера этой планеты теперь для тебя враг номер один. Ты умрешь, не успев сделать и вздоха.
Он замолчал, давая понять, что разговор окончен.
Но Инга сознательно пропустила этот намек.
– Зачем вам клон с прошлым и памятью? – она должна докопаться до правды. – Почему мне не стерли воспоминания? Чтобы сделать пытку еще изощреннее?
На ее ресницах сверкнули злые слезы, и она резко вскинула подбородок вверх, чтобы скрыть этот знак слабости и поражения. Но одна слеза все же сорвалась.
Аллард проследил взглядом, как соленая капелька стекла по щеке девушки к подбородку, оставляя за собой влажный след.
Благородным амонам не пристало испытывать какие-либо чувства. Чувства – это атавизм, присущий отсталым расам и низшим кастам. А сердце амона должно быть свободно. Точнее, у него вообще не должно быть этого сердца. Только холодный рассудок, расчетливый ум, сила и власть.
А эта землянка заставила его усомниться в себе. В своей непогрешимости.
– Скоро узнаешь, – произнес он, отрывисто и резко поднялся. – Если выживешь.
Глава 8
На следующий день после разговора в лаборатории Инге принесли новую одежду.
Эта одежда отличалась от той, к которой привыкла девушка, и больше всего напоминала пеньюар из тончайшего белоснежного шелка.
Края этого пеньюара были оторочены яркой пурпурной лентой, к нему прилагался широкий кушак, полупрозрачная кружевная сорочка, тоненькие чулки, мягкие туфли без задников и что-то вроде плаща из серебристой струящейся ткани. Этот плащ был оснащен широким капюшоном и единственной застежкой-фибулой под горлом. Судя по просторному крою, он должен был лечь свободными складками и укрыть всю фигуру до пят. И никакого белья.
Инга недоуменно моргнула, когда три молчаливых мужских фигуры в одинаковой экипировке разложили одежду на ее кровати и развернулись, чтобы уйти.
– Это что? – пробормотала она, осторожно присаживаясь на краешек. Протянув руку, пощупала шелк. – Я должна это надеть?
Разумеется, ей никто не ответил.
Такое откровенное игнорирование одновременно и пугало, и раздражало. А еще злило.
– Эй! Я с вами разговариваю! – Инга стиснула ткань в кулаке. – И я знаю, что вы меня слышите!
Она хотела добавить еще что-то колкое и язвительное, но не успела.
Один из тарианцев странно посмотрел на нее, потом, моргнув, отвел взгляд.
– Приказ амона, – услышала Инга голос серокожего – хриплый и скрипучий, точно несмазанный механизм. – С этого дня вы должны носить одежду, полагающуюся вам по статусу.
Девушка поперхнулась собственными словами, которые не успели слететь с языка. Но отступать она не собиралась. Меньше всего ей хотелось, чтобы эти нелюди поняли, что она их боится.
– По статусу? – ее глаза сузились. – Простите за вопрос, а какой у меня статус? Что-то я запуталась в вашей иерархии.
Тарианец покачал головой:
– Я не уполномочен обсуждать это с вами.
– А кто уполномочен?
– Только амон адмирал.
– Что-то я даже не удивляюсь, – пробормотала она сквозь зубы, разглядывая одежду. – А трусы-то хоть можно будет надеть?
Инга грубила сознательно, надеясь под этой грубостью скрыть свою неуверенность. Что-то подсказывало: серокожие не причинят ей вреда, даже если она набросится на них с оружием в руках. Откуда пришла такая уверенность, Инга не знала, просто чувствовала – и все. Но в то же время проверять эту теорию не слишком хотелось.
– Нет, только это, – проскрипел тарианцец.
Тихо выругавшись, Инга отдернула руку. Значит, она не ошиблась, думая, что нужна тарианскому адмиралу в качестве секс-игрушки. И «ливарри» – наверняка что-то вроде наложницы.
– Передайте вашему амону, что он сам может в этом ходить! – отчеканила она, твердо глядя в лицо серокожего. – А я останусь в том, в чем была.
– Не стоит утруждать моих людей не свойственными им обязанностями, – раздался знакомый прохладный голос. И на глазах у Инги одна из стен пропустила адмирала внутрь. Тарианцы низко склонились, увидев его. – На этом корабле все выполняют только мои приказы. – Он коротким жестом их отпустил: – Можете быть свободны, я сам разберусь.
Инга поежилась, почувствовав на себе изучающий взгляд, шедший из глубины темной маски. Каждый раз, когда он смотрел на нее вот так в упор, пристально и в то же время бесстрастно, ей казалось, будто он смотрит ей в душу и видит самые темные уголки, о которых она сама даже не знает. Под его взглядом она теряла всю свою напускную самоуверенность. Оставался лишь страх. И беспомощность.
– Почему ты не хочешь надеть одежду, которую я выбрал для тебя? – он небрежно кивнул в сторону кровати. – Тебе не нравится цвет?
– Мне в своей безопаснее, – пробормотала девушка, вжимаясь спиной в зеркальную дверцу шкафа.
– Это ложное убеждение. Все эти тряпки, которыми ты так отчаянно прикрываешься, всего лишь набор молекул, связанных между собой. Стоит мне захотеть – и эта связь распадется.
Он говорил спокойно, не повышая голоса, но в то же время было в его тоне что-то такое, что заставило Ингу задрожать и невольно закрыть глаза, чтобы не видеть, как он приближается к ней. Надвигается, как неотвратимая угроза. Нависает сверху, обдавая космическим холодом.
Она вздрогнула, ощутив его прикосновение. Он провел кончиками пальцев по ее скуле, потом спустился к линии подбородка, коснулся губ...
Его рука невесомо скользнула вниз, едва касаясь трепещущей жилки на шее и судорожно сжавшегося горла.
И еще ниже. К груди, которую скрывал скромный вырез футболки.
– Тебе стоит научиться слушаться с первого раза, – продолжал говорить тарианец. – Для твоего же блага. Все, за что ты цепляешься, чем пытаешься прикрыться – всего лишь предрассудки. Прими мою власть, перестань сопротивляться – и я освобожу тебя от них.
Ингу начал охватывать странный дурман. Ей казалось, что она сейчас сама распадется на атомы. Ее тело стало вдруг непослушным, чужим. Ноги бессильно подкосились, и девушка поняла, что медленно падает вниз.
Сильные руки подхватили ее, прижали к твердому телу, давая почувствовать его нечеловеческую мощь. Инга невольно охнула, уткнувшись носом в широкую грудь амона. Адмиральские нашивки неприятно царапнули ей щеку.
Аллард слегка приподнял ее, так, что ступни девушки беспомощно повисли в двадцати сантиметрах над полом.
– Видишь, – раздался над ее ухом все такой же бесстрастный голос адмирала, – я владею твоим телом, твоим сознанием. Я твоя неизбежность, ливарри. И бороться со мной бессмысленно.
Инга от неожиданности прикусила губу. Ее зубы, которые после трансформации стали более острыми, чем человеческие, прокусили тонкую кожу, и рот наполнился медным привкусом крови.
Медным!
Эти сволочи даже кровь ей изменили! Теперь она была грязного фиолетового оттенка, будто какой-то неумеха-маляр смешал синюю краску и красную, но не смог придать этой смеси благородный оттенок.
От злости Инга сжала зубы еще сильнее. Боль не позволит расплакаться перед этим чудовищем. Нет, она не покажет ему свою слабость. Не покажет свой страх.
– Вот, значит, зачем я нужна, – вскинув голову, девушка в упор глянула на темное нечто, нависающее над ней вместо лица. В этот момент ей хотелось видеть глаза своего мучителя, знать, что он чувствует. Ведь этот Аллард живой, не машина! Он должен чувствовать хоть что-то! Или он просто ходячая глыба льда? – А если я откажусь? Если я откажусь подчиняться тебе, что ты сделаешь? Убьешь меня? Или лучше мне самой умереть, чтобы не мучиться? – в ее голосе появились новые нотки. Это была убежденность приговоренного к смерти. – Раз ты держишь меня здесь, как в аду...
Ей показалось, будто он вздрогнул. Его руки сжались сильнее, почти сминая ей ребра.
Девушка вскрикнула – и хватка ослабла.
– Я не позволю тебе умереть! – прорычал он таким тоном, что Ингу бросило в дрожь. – Даже думать не смей! Если умрешь – я буду воскрешать тебя столько раз, сколько потребуется. И поверь, я заставлю тебя пожалеть о сделанной глупости!
Инга не успела ни оттолкнуть его, ни отпрянуть.
Аллард крепко ухватил ее за затылок, обездвижив голову, а в следующее мгновение перед глазами девушки расплылась холодная мгла. И в этой мгле он обрушился на ее губы властным, требовательным поцелуем.
***
В первый момент она настолько оторопела, что даже не думала сопротивляться. Но уже в следующую секунду опомнилась и, наплевав на последствия, вцепилась зубами в язык амона. Это было единственное, что пришло ей в голову в этот момент.
Язык тарианца оказался бархатистым и теплым. Он мог бы доставить ей удовольствие. Мог, если бы Аллард поставил такую цель. Но он об этом даже не думал.
Боль от укуса адмирал воспринял как досадную помеху, как еще одну причину для наказания. Его ливарри заслужила урок, который он ей сейчас преподаст.
И снова лицо тарианца, скрытое защитным экраном, оказалось опасно близко. Но даже когда между ними остались лишь миллиметры – Инга не смогла рассмотреть, что скрывалось под этой странной завесой. Какой он, этот амон? Так же отвратителен, как его экипаж? Или еще страшнее?
Ледяной взгляд амона заставил ее гулко сглотнуть. Она не видела его глаз, но этот взгляд, казалось, был способен заморозить ее изнутри. Только тогда Инга поняла, что совершила ошибку. Закричав, она инстинктивно уперлась ладонями в плечи тарианца, толкнула, надеясь вырваться из его рук, но вместо этого адмирал с рычанием вдавил ее в стену.
Еще секунда – и губы Инги снова оказались в плену поцелуя.
Так ее еще никогда не целовали. Яростно, с нечеловеческим исступлением, с какой-то маниакальной жадностью. Этот сумасшедший тарианец будто наказывал ее за непослушание своим поцелуем. Инга именно так это и восприняла.
В его руках она вдруг почувствовала себя беспомощной жертвой, не способной сопротивляться. Не давая опомниться, Аллард грубо прижал ее к стене, удерживая на весу, в то время как его рот остервенело терзал ее губы. Его язык проникал внутрь так жестко и так глубоко, что Инга начала задыхаться.
Одной рукой, будто играючи, Аллард схватил оба ее запястья и буквально приковал их к стене над ее головой. Второй рукой властно сжал ее ягодицы. Он приподнял Ингу, вынуждая обхватить его ногами за талию, а потом вжался пахом в ее промежность и потерся, давая ощутить свое внушительное желание.
Девушка вздрогнула, когда он задел ее клитор. Ответная реакция собственного тела заставила ее испугаться. Слишком острым был ответ на почти невинное прикосновение!
Отчаяние придало ей сил, и Инга забилась с двойными усилиями, пытаясь вырваться из крепких объятий. Но это было лишь бессмысленное трепыхание бабочки, насаженной на булавку.
Оторвавшись от губ пленницы, Аллард начал мучительно-медленно покачивать бедрами, наблюдая, как меняется выражение ее глаз.
Инга сдалась уже через минуту, не выдержав чувственной пытки. Ее тело откликнулось так быстро и так откровенно, что сладковатый запах собственных соков ударил ей в нос. Она зажмурилась изо всех сил, чтобы не видеть этой бездонной черноты перед собой, которая заменяла адмиралу лицо. Невозможно было даже представить, что скрывается за этой пугающей маской. Инга прикусила израненную губу, надеясь сдержать постыдный стон, но это наивное сопротивление лишь подстегнуло мужчину.
Аллард шумно выдохнул, обдавая горячим дыханием нежную кожу пленницы, а потом хрипло пробормотал ей в ямку за ухом:
– Видишь, ливарри, даже твое тело подчиняется мне. Будь послушной – и это избавит тебя от многих проблем.
По спине девушки пробежала нервная дрожь.
Он прав. Небеса его раздери, но он прав! Этот инопланетный ублюдок сделал с ней что-то такое, что она потекла, едва он коснулся ее.
Инга отчаянно застонала, когда Аллард снова завладел ее губам. Его рука, не встречая сопротивления, проникла ей в трусики, и уже через секунду девушка начала содрогаться от острых эмоций.
Прохладные мужские пальцы, затянутые в тонкую кожу перчаток, заскользили по ее влажным складочкам. Они изучали их, гладили, будто невзначай, то касались чувствительных стенок входа, то набухшего клитора. И каждый раз беспомощная жертва жалко вскрикивала, сжимала бедра и мысленно ненавидела себя за эту слабость.
Инга не могла поверить своим ощущениям! Ей казалось, что она сходит с ума. Ее груди набухли и отяжелели, соски зудели, требуя ласки, между ног все сжималось в предательской истоме, а дрожащие бедра увлажнились. Никогда прежде она не испытывала подобного возбуждения, наоборот, ее мужу приходилось хорошенько потрудиться, чтобы ее завести. А теперь тело послушно плавилось в руках этого монстра, в то время как сознание, оставаясь все таким же ясным, билось в истерике.
Этот мужчина не человек, она даже не видела его лица, но он что-то сделал с ней. Что-то такое, что ее тело стало его послушной игрушкой.
Его голос – такой чувственный, низкий, с бархатной хрипотцой, от которой поджимаются пальчики на ногах – завораживал своим тембром настолько, что Инга уже не вслушивалась в слова. Этот голос задевал чувствительные струны внутри нее, распаляя еще больше. Доводя до безумия. В этот момент перестало иметь значение, что скрывается под его маской.
Инга всхлипнула и задышала чаще, когда его пальцы жадно проникли в нее. Аллард сделал несколько жестких толчков, заставляя тело девушки содрогнуться на грани оргазма.
Она вцепилась дрожащими пальцами в плечи мучителя. В голове все смешалось.
Где-то на периферии сознания еще маячила мысль, что нужно оттолкнуть этого ублюдка, закричать – сделать хоть что-то! Но вместо этого Инга сдалась. Обмякнув, упала ему на плечо, признавая себя побежденной. С ее приоткрытых губ сорвался едва слышный стон, как разрешение делать с ней все, что угодно.
Ей самой хотелось лишь одного: чтобы этот мужчина еще раз коснулся ее. Там, внизу. Всего один раз.
И в этот момент он ее отпустил!
Молча убрал руки, позволяя жертве скользнуть вниз на ватных ногах, а сам остался стоять, глядя на нее сверху.
Инга сползла на пол, зажимая ладошкой ноющую промежность. Ее растерянный взгляд заметался по комнате, пока одурманенный разум пытался сообразить, что же произошло.
Только что ее почти довели до оргазма. Вот так просто, всего лишь коснувшись в нужных местах. И она едва не потеряла контроль над собой, как последняя нимфоманка! Ощущения были настолько острыми, что она не могла им сопротивляться.
И в тот момент, когда ее тело уже готово было забиться на пике сладострастия – все кончилось!
Он ее отпустил!
Просто взял – и отпустил!
А теперь стоит и смотрит на нее, точно ждет, что она сделает дальше.
Будет просить продолжения?
Почему-то именно эта мысль пришла в голову первой, как только Инга смогла адекватно соображать. От физической неудовлетворенности внизу живота появилась неприятная тянущая боль. Но хуже всего были чувства, охватившие Ингу: смесь непонимания, унижения и душевной пустоты.
Этот тарианец своими действиями показал ей, что она для него просто вещь. Может быть, очень ценная, но все-таки вещь. Он будет обращаться с ней так, как посчитает нужным, а она даже не сможет сопротивляться.
– З-зачем? – прохрипела она искусанными губами. Ее непонимающий взгляд метался по защитному экрану амона, пытаясь отыскать в ней хоть проблеск эмоций.
– Если бы я захотел, я взял бы тебя прямо здесь и сейчас, – сквозь шум в ушах и биение сердца Инга услышала бесстрастный голос адмирала.
Будто это и не он вовсе только что прижимал ее к стене и хрипло шептал ей на ухо...
Протянув руку, Аллард ухватил девушку двумя пальцами за подбородок и заставил запрокинуть голову вверх. Инга почувствовала его взгляд – холодное лезвие скальпеля – который пытливо ощупал ее раскрасневшееся лицо.
– Ты не можешь сопротивляться мне, как бы тебе ни хотелось. Я владею не только твоим телом, но и твоими желаниями. – Его палец осторожно погладил ее по распухшим губам, вызвав короткий вздох. – В моем мире женщины учатся послушанию с детства. У каждой из них есть свои права и обязанности, и свое место рядом с мужчиной. Твоя обязанность – подчиняться. Твое место – по левую руку от меня. Но своим сопротивлением ты подрываешь мой авторитет. Это недопустимо.
– А что же насчет моих прав? Что мне позволено, о великий и ужасный? – Инга открыто съязвила, но Аллард сознательно проигнорировал этот выпад.
– О твоих правах поговорим позже, когда ты научишься подчиняться.
С каждым новым словом глаза Инги расширялись все больше и больше. Картинка понемногу начинала складываться в ее голове, но было еще слишком много отсутствующих частей, чтобы можно было понять весь масштаб той задницы, в которую ее занесло. Еще никогда она не чувствовала себя настолько униженной. Этот ублюдок довел ее почти до оргазма, заставил его хотеть, подчинил себе ее тело, а потом бросил, как кучку мусора!
Ну да, она же бесправный клон. Как можно об этом забыть? А ее мгновенная возбудимость – всего лишь последствие модификаций, учиненных этими серыми сволочами!
– В твоем обществе женщин не учат послушанию, – продолжал Аллард, задумчиво поглаживая ее губы, – поэтому твоим воспитанием придется заняться мне. То, что я сделал сегодня – твое наказание. А теперь будь умницей и не доставляй мне хлопот. Надень хатсан, который я для тебя приготовил, и схети. Это традиционная одежда ливарри. В ней ты должна быть готова принять меня в любую минуту. И еще, – добавил после небольшой паузы. – Команде запрещено с тобой разговаривать. С этой минуты любого, кто увидит тебя без схети, или коснется твоей голой кожи – ждет смертная казнь. Не провоцируй экипаж, иначе мне снова придется тебя наказать.
Наказать? Так это было всего лишь наказание?
Онемевшая Инга, не веря своим глазам, смотрела, как он, развернувшись к ней спиной, направился к ближайшей стене. Вот так просто, абсолютно невозмутимо, ни разу не оглянувшись на нее. И это в то время, когда она буквально кипит от ярости!
Неужели у нее нет ничего, чем она могла бы пробить этот бездушный панцирь? Или этот Аллард действительно робот?
Поднявшись на дрожащих ногах, Инга протянула руку к столу и зажала в ладони вазочку. Та была довольно увесистой, несмотря на скромный размер. Один взмах руки – и ваза полетела прямехонько в спину амона. Инга схватила шкатулку, чтобы сделать с ней то же самое.
Это было не нападение. Это был жест отчаяния. Жалкая попытка протеста.
Но даже она закончилась неудачно.
Не долетев до цели, ваза замерла в воздухе, будто воткнулась во что-то невидимое.
Инга похолодела, увидев, что тарианец тоже остановился. Очень медленно, не торопясь, он развернулся к ней. И в этот момент Инге почудилось, будто она видит его стальные глаза с легким прищуром, скрытые за темной завесой.
Взгляд амона пригвоздил девушку к полу, а в следующий момент мужчина предупреждающе покачал указательным пальцем. Так стыдят маленьких детей, но Инге от этого, в общем-то, безобидного жеста стало по-настоящему жутко. Голова на мгновение закружилась, на коже выступил липкий пот, а рука, только что сжимавшая шкатулку, онемела и повисла бессильной плетью. Шкатулка с противным стуком упала на пол, рядом с ногами.
– Разве я не сказал, не доставлять мне хлопот? – Аллард недовольно качнул головой. Но его тон остался все таким же хладнокровным.
– Да плевать на твои слова! – прошипела девушка, разминая онемевшую руку. Чувствительность очень медленно возвращалась. – Я не твоя собственность и никогда ею не буду!
– Ошибаешься. Очень скоро ты не сможешь даже дышать, если я не позволю.
– Это что, такая своеобразная пытка? – она постаралась вложить в свой взгляд побольше презрения. Должно же его хоть что-то пробить! – Довести девушку до оргазма и бросить? Так ты развлекаешься?
Инга на мгновение замолчала, ожидая его реакции. Потом округлила глаза, изображая наивное удивление, и с напускным сочувствием протянула:
– А-а, я, кажется, поняла, у тебя проблемы по мужской части, и ты таким образом компенсируешь свою неполноценность?
Она ожидала какой угодно реакции на свое оскорбление. Даже приготовилась, что он ударит ее.
Да, пусть ударит, чтобы она могла возненавидеть его еще больше!
Но вместо этого по черной маске мужчины скользнул странный блеск.
– Глупая, – в тоне Алларда, всегда таком холодно-бесстрастном, промелькнула легкая снисходительность. – Если бы кто-то другой посмел усомниться в физическом совершенстве амона, он бы уже не дышал. Но ты слишком ценная вещь, чтобы тобой рисковать.
Девушка вспыхнула до корней волос, понимая, что даже откровенное хамство не сможет пробить эту нечеловеческую невозмутимость. Но признавать свой проигрыш она не стала бы даже под страхом смерти. По крайней мере, в этот момент.
В этой стычке последнее слово должно остаться за ней!
– У нас с тобой разные понятия о риске и ценностях, – сжимая кулаки, крикнула она вслед тарианцу.
Но после того, как стена сомкнулась у него за спиной.
Глава 9
Отдав последние распоряжения пилоту, заступившему в ночную вахту, адмирал Сорн Дайлер вернулся в лабораторию. Здесь хозяйничал Лертис и его парни. Они собирали оборудование, чтобы отправить его в мед-отсек. Самое громоздкое уже было вывезено грузовыми ботами, от адаптационной капсулы не осталось даже следа, только белые светящиеся панели на стенах напоминали, что часть адмиральского сектора несколько дней использовалась не по назначению. Собираясь в этот рейд, Аллард не предполагал, что встретит свою ливарри, а потому и он, и его корабль оказались не подготовленными к ее приему.
Особенно он.
Если бы Аллард заранее знал, что эта землянка окажется такой...такой живой, что ли, кипучей и неукротимой, точно водородные гейзеры Тариана – это заставило бы его изменить свои планы?
Нет.
Он бы все равно сделал то, что сделал. Потому что не мог иначе.
– Амон адмирал, – увидев Дайлера, тарианцы застыли в почтительном поклоне.
– Лертис, – он кивнул врачу, – останься на пару сигнов. Остальные могут быть свободны.
– Вы хотели узнать что-то конкретное? – заговорил врач, когда команда покинула помещение.
– Ты очень проницателен. – Остановившись напротив Лертиса, Аллард сложил руки на могучей груди. – Но мне бы хотелось, чтобы этот разговор остался между нами. Поэтому прошу отключить ксанар.
– Если амон адмирал просит, значит, дело очень серьезное... – Кивнув в подтверждение своих слов, Лертис отключил ксанар личной связи. – Я вас слушаю.
– Со мной что-то не так. И я думаю, дело в ливарри.
Врач озабоченно нахмурился:
– Процесс адаптации завершился успешно, вы же сами видели. Девушка должна реагировать на вас.
– Она реагирует. Ее тело откликается на мои воздействия, здесь у меня нет претензий. Но она постоянно сопротивляется, даже зная, что это навредит ей самой. Ее сопротивление вызывает во мне странные ощущения. Я чувствую, что начинаю терять контроль.
Он замолчал, сверля врача пристальным взглядом.
– Простите, амон адмирал, – Лертис заблаговременно нагнул голову. – Я говорил, что это опасно. Земляне...
Аллард махнул рукой, обрывая его слова.
Да, его предупреждали, что будет непросто. Недаром же земляне – единственная разумная раса, в чьей разумности и безопасности уже много сотен лет сомневается все межгалактическое сообщество. Было время, когда их даже пытались причислить к классу особо опасных видов, которые нужно беспощадно уничтожать. Потом решили оставить в назидание другим расам, но покидать планету строжайше запретили, дабы зараза не разносилась по Вселенной.
Так что девушка, находившаяся на его корабле, по межгалактическим законам считалась не менее опасной, чем смертельный вирус, и не менее разрушительной, чем кварковая бомба.
Но от понимания этого почему-то не становилось легче.
– Я все знаю, не нужно мне повторять, – процедил Аллард сквозь зубы. Меньше всего адмиралу нравилось, когда его укоряли в ошибках. – Лучше скажи, ты можешь что-нибудь сделать с этим?
Лертис несколько мгновений молчал, раздумывая над ответом. Выход был, и он его уже предлагал, еще в самом начале, когда девушку только доставили на борт. Но тогда его амон отказался. И вряд ли согласится сейчас.
Но сказать это он просто обязан:
– Я бы рекомендовал полную очистку памяти.
По защитному экрану амона пробежал ослепительный всплеск энергии. Он длился сотую долю секунды, но его было достаточно, чтобы бортовой ксанар корабля зафиксировал несанкционированный выброс отрицательных частиц.
Да, бортовой врач предлагал принудительную очистку памяти, но Аллард сразу отмел его предложение. Он видел, что случается с теми, кто уже прошел эту очистку. Видел на примере своих родных. Одно дело – стирать искусственные воспоминания, полученные во время вирт-сна, а другое – всю память. Вместе с памятью стирается личность. Остается только безвольная оболочка, не способная принять сущность амона.
Да, так было бы проще для всех. Но не для него.
– Ты знаешь, что это невозможно, – отчеканил Аллард, возвращая себе хладнокровие. – Стерев ей память, мы сотрем её личность. Это не так легко, как удаление поверхностных псевдо-воспоминаний.
