Текст книги "Изумруд (СИ)"

Автор книги: Алина Политова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

   Я остановилась как вкопанная. Меня будто окатили холодной водой. Наверное прошли какие-то секунды, но для меня время остановилось, кажется я уже целую вечность стояла здесь и тихо умирала. Рене, моя Рене не могла быть той, которую я видела сейчас. Она была ребенком, забавным, не в меру умным и насмешливым, но ребенком! Мне хотелось так считать и я так считала. Закрывая глаза на то, что может происходить между ней и Полем когда она уходит к нему по вечерам, стараясь не спрашвать себя – а что она вообще делает здесь, в Измумруде. Оказывается я и не знала ее совсем... Создала в своей голове какой-то образ, а на самом-то деле все совсем иначе... Как горько и обидно было осознавать это! Под каким бы соусом ни подавалось все, что творилось в Изумруде, это все равно было грязью. Все кто обитал здесь казались мне красивыми манекенами, декорациями игры. Но только не Рене! Я была уверена, что она вне этого! В ней, как и в Поле, была какая-то притягательная жизненная сила, она не могла быть частью декорации, не могла даже органично сосуществовать с декорациями! Ведь она была другой...

  Но в тот момент когда я увидела ее с Барби, я поняла что ошибалась. Рене была таким же осколком Изумруда как все остальные. Она была равноценной частью этой игры, она играла по правилам. Помимо меня у нее существовала своя, другая жизнь, и постепенно я начала понимать ЧТО ИМЕННО было в той ее жизни.

   Рене, почему же мне стало так больно...

   Я увидела как она опустила руки с груди Барби и черные локоны отделились от белых кукольных прядок.

  – Доброе утро, Клер! – улыбнулась мне Барби. Она была приветливой, улыбчивой и глупой. Как кукла.

  Я застывшим взглядом смотрела на ее раскрасневшееся личико и молчала.

  – Все еще спят, а мы тут немного побеситься решили. – Барби хихикнула. Надо же – смущенно! Наверное что-то было в моих глазах не то...

  Я не могла шевельнуться. Как окаменела.

  – Ты чего? – удивилась Барби. – Ты нам не мешала совсем, расслабься. Ну когда ты уже привыкнешь...

  Не знаю из каких глубин своей воли я взяла силу, но каким-то чудом мне удалось перетащить взгляд на Рене. Я знала что увижу в ее глазах. Насмешку. Торжество. Лукавство. И мне покажется что она говорит: 'Ну что, подружка, и что ты на это скажешь?"

  Но Рени обманула мои ожидания. Я не узнала этот взгляд. Никогда еще я не видела у нее такого выражения. Она смотрела спокойно и выжидающе. Немного напряженно. Она смотрела так, что я на секунду забыла о Барби и мне показалось, что мы с Рене одни. Ее глаза повторяли... что-то. Нечто важное, что я должна была увидеть и понять. Важное... Не выдержав, я резко развернулась и убежала в парк. Коря себя за этот глупый побег, я вернулась в свой домик, села на пустую кровать Анжелики и тупо уставилась в окно. Мне надо было понять себя, разобраться в моем необъяснимом смятении и расставить все по полочкам. Но на самом деле я просто смотрела в окно, совершенно бездумно, и ждала, когда бардак в душе и в голове упорядочится сам собой.

   Рене вошла через несколько минут. Села на мою кровать и стала наблюдать за мной. Какая умница – сегодня на ней наконец-то были чистые джинсы и длинная гавайская рубашка. Я подумала, что в платье она смотрелась бы более нелепо. Да, красавицей она никогда не будет. А могла бы! Молодец хоть глазки подрисовать никогда не забывала. Кокетка, черт возьми... Ну все, что это я! Надо встряхнуться.

  – Извини что я так, я просто не ожидала, – смущенно пробормотала я. – Почему-то так не по себе стало...

  Рене пожала плечами.

  – Ладно, забудь и все, если тебе это так противно было видеть.

  И снова тишина. Я старалась не смотреть ей в глаза.

  – Клер, – через некоторое время сказала она.

  – Да?

  – Клер, понимаешь, когда долго здесь живешь подобные вещи перестают особенно шокировать. И... сама атмосфера здесь такая, что...

  – Да, я понимаю. – Поспешно согласилась я.

  – На самом деле пол не имеет особого значения, Клер.

  – Не знаю, – я с сомнением покачала головой. – Для меня имеет и я ничего не могу с этим поделать.

  Рене тихо усмехнулась.

  – Ты сейчас так говоришь, как будто я тебя уламываю заняться со мной сексом.

  Почему-то я тоже усмехнулась. Но посмотреть на нее так и не решалась. Я еще не могла привыкнуть к этой другой Рене. Она была чужой и незнакомой. Взрослой.

  – Слушай, единственное что я здесь не могу делать, это ослушаться Поля. Я пообещала ему не спать с мужчинами, для него это важно. Но ты же видишь что здесь происходит, ты и сама чувствуешь что... без секса здесь нельзя, никуда от этого не денешься. А я тоже живой человек, и я уже не ребенок. Поэтому женщины для меня всего лишь то что мне доступно – вот и все.

  – Тебе просто нравится так. – Сказала я, сама не понимая зачем вступаю в эту полемику. – Ты даже не одеваешься как девушка.

  – Послушай, ну и что было бы если бы я ходила полуголой? Среди этих фотомоделей. Я ведь ни в какое сравнение с ними не иду. Ты посмотри какая у меня фигура-то! Не очень хочется на фоне этих девок раздеваться. И это не комплексы – это просто трезвый взгляд на себя. Лучше уж я буду чем-то отличаться чем быть уродиной среди красавиц. Я длинная, нескладная, с плечами моими...

  – Нет, ну почему...

  – Ну все, хватит об этом. Все есть так как есть. Если тебе удобно считать меня лесбиянкой, это твое право. Мне это не мешает.

   Вот так просто. На том и порешили.

   Мне не нравился зеленый бассейн возле Большого дома. Рядом с ним постоянно ошивалось человек пятнадцать. Бассейн и бар возле него были чем-то вроде местной кают-компании. После завтрака вся толпа обитавшая в "Изумруде" – а это было человек тридцать – вываливалась на улицу, и большая часть народа так и оставалась возле бассейна. Они пили мартини, обжимались, с криками прыгали в воду – все это очень напоминало молодежные вечеринки из американских комедий. Пару раз я тоже приходила поплавать, но когда в воде кто-нибудь из красавцев начинал откровенно меня лапать я быстро уносила ноги. Атмосфера Изумруда, насквозь пропитанная сексом, давно уже отравила меня, но чтобы вот так, у всех на глазах – нет, к этому я была еще не готова. Стоило Лио или Джулиусу ко мне приблизиться, как у меня сразу же включался стоп-кран. Эти двое больше всех домогались меня, и я даже начала думать, что они решили во что бы то ни стало поиметь меня напару. Можете называть меня ханжой и глупой недотрогой, но для ТАКОГО я еще не созрела, нет. Мне отчаянно нужен был секс, я каждую минуту пребывала в состоянии дурацкой отвратительной похоти, рожденной этим вечным порно-спектаклем что разыгрывался на моих глазах, но стать активным участником подобного действа я не могла. Стоило мне представить как Джулиус и Лио зажимают меня с обеих сторон на глазах у публики, как все мое желание моментально исчезало, оставляя лишь жгучее отвращение. Нет, я не могла. Никак не могла.

   Я знала, что в глубине парка есть еще один водоем – что-то типа маленького озерца, образованного протекающим через лес и территорию парка родником. Вода там очень холодная, поэтому для купаний заливчик этот не совсем годился. Однажды, в самую жару, Рене прискакала ко мне с камерой и предложила составить ей компанию. Я была не прочь поплавать без свидетелей, воду я на самом деле обожала. Но оказалось, что Рене решила поснимать Дина с Лаки, которые ждали уже возле того самого озера.

  – Они что, голубые? – сконфузилась я.

  – Ну бывает иногда, – весело отозвалась Рени. – Тебе будет интересно, идем!

  Мы забрались в самую чащу парка, так далеко, что даже голоса от Большого Дома не долетали сюда. Только звуки леса и чуть слышное бормотание родника. Озеро было маленькое, но красивое необычайно. Сквозь прозрачную чуть дрожащую воду можно было рассмотреть каждую песчинку на дне. Где-то в кустах похрюкивала невидимая лягушка. Тихо-тихо шептали что-то кроны деревьев в вышине. Маленький прохладный рай посреди полуденной жары. Я увидела удобную полянку возле двух, неизвестно как затесавшихся сюда яблонь и направилась с ней, но Рене меня почему-то утянула совсем в другую сторону.

  – Не подходи к этим деревьям, они уже старые, не хочу, чтобы тебя веткой придавило.

  – Здесь так здорово! почему мы сюда раньше не приходили? – вырвалось у меня.

  – Вода холодная постоянно, здесь делать особо нечего. Но погоди, сегодня мы тут немного повеселимся. – Рене тронула меня за руку и указала на противоположный от нас берег озерца. Там, на небольшой покрытой изумрудной травкой полянке сидели двое обнаженных мужчин. Дин и Лаки. Я невольно залюбовалась их прекрасными загорелыми телами. Как удивительно – избавляясь от одежды человеческое тело сразу же становится органичной частью окружающей природы.

   Я улыбнулась ребятам и помахала рукой. Нас разделяло только водное пространство метров в семь. Рене села на траву и принялась колдовать с камерой, я уселась рядом с ней. Парни расслабленно лежали на спине, жевали соломинки и с любопытством смотрели на нас.

  – Ну что, вы готовы? – Спросила Рени, разглядывая их на мониторе.

  – Всегда в твоем распоряжении. – Весело отозвался Лаки и рука его тут же нашла половой орган его соседа.

  – Ах, я уже почти кончил! Не останавливайся-не останавливайся! – Делано закатил глаза Дин.

  Я почувствовала что краснею и отвела глаза. Одно дело смотреть это дело в порнухе, совсем другое – когда вот так, вживую, видишь как сексом занимаются люди, которых ты знаешь. Тем более мужчины! Наверняка Рене привела меня сюда чтобы вдоволь потом потешится над моим смущением – вряд ли она рассчитывала, что подобными картинами сможет разбудить мою чувственность.

  – Ладно, ребятки, давайте начинать. – Судя по тону, с каким это было сказано, Рене уже не раз приходилось заниматься съемкой. Я с надеждой подумала – а может она нужна Полю просто в качестве оператора?

  – Не бойся, мы не будем к ним подходить, – вполголоса сообщила мне она, вероятно заметив мое смущение. – Я снимаю с одной точки, чтобы была иллюзия, что они здесь одни.

  – Нужно молчать и не шевелиться? – шепотом спросила я.

  – Да нет, делай что хочешь. Можешь даже искупаться вон там, в стороне. Все равно потом монтировать. Я из трех эпизодов сделаю один. Сегодня немного совсем донять осталось – я их позавчера здесь уже достаточно наснимала. – Она подняла голову и крикнула: – Поехали что ли!..

  – Я хочу весталку. – Вдруг заявил Дин и уперся в меня взглядом. Он постоянно называл меня весталкой. На секунду я ощутила настоящую панику. А что если Рене и правда решит поснимать групповушку?! И кто я такая, чтобы продолжать ломаться! Да меня просто выпрут из Изумруда пинком под зад и все. Приехала тут отдохнуть нахаляву, корчит из себя целку и толку никакого в плане съемок.

  – Она мне нужна для другого, – спокойно отозвалась Рене. Ах, Рени, как же я тебя люблю! – Тем более мы снимаем эпизод про геев. – Вопросительно подняла бровь. – Клер похожа на гея? Как ты считаешь?

  Дин хохотнул и пожал плечами.

  – Так что все, мальчики, давайте поработаем немного. А-ля любительская съемка. Кстати, камера уже включена, так что побыстрее шевелитесь.

   Парни не заставили долго ждать. Я смотрела на траву, на свое отражение в озере, на муравья, карабкавшегося по моей ноге, но все равно видела раскинутые ноги Дина и голову Лаки, ритмично двигавшуюся над его вмиг налившимся здоровенным членом. Время от времени Рене что-то негромко им командовала и они тут же меняли направление своей деятельности. Порой я зачем-то бросала на них взгляд, но тут же отводила. Я видела, что Дин следит за мной. Это было невыносимо. Он облизывал как эскимо орган Лаки, а его глаза были прикованы ко мне. Единственным моим желанием было исчезнуть куда-нибудь, стать маленькой и невидимой, раствориться в воздухе... Меня это не возбуждало нисколько. Откровенная чувственность безо всяких запретов. Я пока не могла. Или не могла никогда. Фу, это было ужасно! Ужасно тяжело.

   В какой-то момент стало еще хуже. Когда я увидела как Лаки пристраивается сзади Дина, то просто отвернулась. Щеки мои пылали. Черт с ней, с Рене, пусть потом веселится – я на это смотреть больше не могла.

  И тут же рука Рене обхватила мое запястье. Я возмущенно повернулась к ней, но она продолжала как ни в чем ни бывало внимательно смотреть на монитор. И только сильнее сжала мою руку.

  – Клер, иди поплавай. Вода не очень холодная для тебя будет.

  Как ужаленная, я вскочила и, отбежав на несколько шагов, с размаху кинулась в озеро. В первую секунду вода меня оглушила, но я продолжала плыть не показываясь на поверхности пока хватало воздуха. Вынырнула только через несколько метров. Тело постепенно привыкало к холоду. Я заплыла в ближайшую заводь и выбралась на берег. Кусты на берегу скрывали меня от Рене и ребят. Ну вот, наконец-то можно было перевести дух. И поругать себя как следует. Наверное я уже стала местным объектом для шуток с этим моим пуританством дурацким. Теперь, если я с кем-нибудь все-таки и пересплю, то весь Изумруд будет тыкать на меня пальцами и говорить – смотрите-ка! Весталка-то наша оказывается слаба на передок! А так долго ломалась! Будут обсасывать подробности и поздравлять того, кому удалось сломить мою крепость. Эти красавицы и красавцы – язвы еще те! Да, похоже в свой адрес я скоро буду слышать те же слова, которыми сама цепляла совсем недавно мою сестру. Но ведь это не так! Я нормальная совершенно, никакая не пуританка! И уж тем более не такая зазнайка как Лолка! Просто... Я не могу! Не могу делать Это когда кто-то из местных красавиц-красавцев будет на меня пялится. А здесь так принято – принято сидеть и наблюдать. Принято присоединяться к компании. И в этом нет ничего особенного. Для них. Но не для меня. Да, наверное они правы – наверное я глупая забитая тупая закомплексованная дурочка. Ну а как бы они себя чувствовали на моем месте! Все эти бабы с ногами от ушей – выше меня ростом как минимум на полголовы! Я как занюханный мышонок среди них. И хоть зеркало врет мне, каждый день показывая эту чертову Диану-Клер-весталку вместо меня, не очень-то приятно задирать голову разговаривая со всякими этими барби.

   Вот так я и сидела, занимаясь самоедством и болтая ногой в ледяной воде, пока вместо сладострастных стонов Лаки (похоже ему, в отличие от Дина, процесс доставлял истинное наслаждение!) не раздались более спокойные звуки. Я выглянула из-за куста и увидела, что съемка закончилась. Парни сидели уже рядом с Рене и попивали из банок пиво. Я была довольно далеко, но до меня отчетливо доносилась их беззаботная болтовня, прилетающая по поверхности воды. Нет, не то чтобы я хотела подслушать о чем они говорят, просто пока не хотелось возвращаться, а отплывать только за тем чтобы их не слышать, я не собиралась.

  – Ну ты зверюка, – хихикал Дин, – смотри-смотри, тут ты перекрыл своей задницей, вообще не видно...

  Я выглянула из-за кустов и увидела, что они склонились над камерой.

  – Да убери башку!

  – Потом посмотришь, сам отвали... блин, глянь, ну ты чего тут повернулся-то...

  – Мне не видно...

  – Да какая разница, все равно это вырезать, – это уже Рене. – Сейчас пойдем в видеозал и посмотрим нормально. Только без ваших советов на этот раз! Я все равно половину выкину к чертовой матери.

  – Не, тут нормально. Вчера вообще солнце все испортило и половина в стороне где-то. Ты тот еще оператор...

  – Нефиг кататься было по всей поляне. Камера была зафиксирована. Все, отвалите оба! – Рене забрала у них камеру.

  – Дин, жопа не болит? – хмыкнул Лаки.

  – Да я твой стручок даже не почувствовал.

  – Ну ты козлище!

  – Это ты козлище!

  Они замолчали, занявшись своим пивом. Лаки достал из сумки для камеры сигареты.

  – Эй, а где весталка? – лениво спохватился Дин. – Она не утонула часом?

   Я сразу же спряталась за куст.

  – Клер! – позвала Рене

  Я судорожно осмотрелась и, повернув голову в противоположную сторону чтобы создать иллюзию что я дальше чем на самом деле закричала:

  – Я здесь! Сейчас приплыву. Здесь земляника!

  – Ладно, мы пока здесь! – крикнула Рене.

   Вокруг действительно было полно земляники. Я только сейчас ее заметила. Кроваво-красные капельки на траве. Я машинально начала обрывать ягоды и класть в рот. Никогда в жизни не пробовала я землянику. Видела на картинках, но чтобы вот так – в лесу... Да я и в лесу-то никогда не была. Так, пикники на даче у друзей – но разве это лес. Ягоды были вкусные-вкусные. Аромат из детства. Бабушка нас мыла земляничным мылом, и сейчас я с наслаждением впитывала в себя этот чудесный запах, остающийся у меня на губах.

  А мои наглые уши были в это время заняты другим. Тем более что разговор летящий по воде становился интересным.

  – У Рене всегда был утонченный вкус. Школа Поля, да, Рене? – насмешливо произнес Лаки.

  – А что, в ней есть что-то особенное, да Рене? – поддержал друга Дин.

  – Отвалите, – буркнула она в ответ.

  – Это любо-овь крошка, это любо-овь, – пропел Дин и тут же вплел другой мотивчик,– любовь похожая на со-о-о-о-он...

  Оба парня глумливо загоготали, но, видимо не встретив поддержки самой Рене, быстро успокоились.

  – Что-то я не могу понять, – совсем тихо заговорил Лаки. Теперь мне приходилось прислушиваться изо всех сил. – А чего ты паришься-то? Что, есть причина?

  – Кажется. – В голосе Рене проскользнула неуверенность.

  – А что изменилось?

  – Кстати, насколько я понял, – вмешался Дин,– из девчонок последних вообще никто не в курсе. И Поль нам сделал внушение помалкивать. Вроде раньше все знали и тебе полегче было, а?

  – Думаешь, меня это не бесит?! – с неожиданным раздражением отозвалась Рене. – Мне еще весной было этого всего достаточно, а теперь опять вот... он не может успокоиться, все прется и прется сюда. Когда он свалит уже окончательно!.. Каково мне, думаете, такой образ, блин, жизни вести...

  – Да, – делано вздохнул Дин, – тогда, крошка, я тебе не завидую. Остается тебе только пускать слюни и бездействовать. Я имею в виду с твоей подружкой.

  – Если прижмет – обращайся к нам, – ухмыльнулся Лаки, – мы ничего не расскажем Полю – чесслово!

  – Вы придурки, – отмахнулась Рене. И упрямо добавила, – я все равно сделаю по-своему. Не волнуйтесь, слюни пускать не буду, вы меня знаете.

  – Енто, милашка моя, нереально. Если Поль узнает – он тебя поставит в позу.

  – Не узнает. Никто не узнает. Если вы, конечно, не растреплете.

  – А она тоже не узнает?

  – Разумеется.

   Над озером повисла странная тишина, которая через секунду взорвалась оглушительным хохотом парней.

  Мне было совершенно непонятно о чем они говорили, я подозревала, что это касалось меня, поэтому разговор меня не на шутку встревожил. И еще этот похабный смех... Что все это значит?!

   – Ладно, Рене, дай хоть за грудь подержаться, – услышала я. На поляне началась какая-то возня, потом плеск воды и крики.

  Я выглянула и увидела, что Дин и Рене барахтаются в воде. Рени выстреливала каскадом брызг из-под ладони в сторону Дина, не давая тому выбраться на берег, а тот метался со смехом и глупым поросячьим визгом вокруг нее, стараясь пробраться к протягивающему ему руку Лаки. Через некоторое время Дин все-таки выбрался и протянул руку Рене.

  – Давай, подружка, пока не застудила себе важные органы.

  – Не, я поплыву за Клер. – Задыхаясь, пробормотала Рене. – А вы камеру не забудьте, я скоро приду.

   Дин развел руками, и они с Лаки начали собирать по берегу свое барахло.

  Не долго думая, я осторожно скользнула в воду и отплыла подальше, чтобы Рени не заподозрила, чего доброго, что я сидела совсем рядом и подслушивала.

   – Эй, стой там! – закричала она когда я выплыла на середину озерца и попала в поле ее зрения. В ответ я махнула рукой и Рене тут же исчезла под водой. Я начала подпрыгивать, отталкиваясь от дна в надежде разглядеть под водой ее зеленую рубашку с пальмами, но ничего не получалось. Почувствовала как холодная вода задирает мою набедренную повязку и от этого мне стало весело и смешно. Я крутилась как юла, стараясь чтобы ткань завернулась вокруг моих ног, и Рени ничего не смогла увидеть под водой, но не смотря на все мои обезьяньи упражнения, Рене вынырнула за моей спиной, и не успела я развернуться, как она обхватила меня и прижала к себе. Залившись испуганным смехом, я постаралась вырваться, но она держала меня крепко-крепко. Так же, как совсем недавно Барби. Я перестала биться и замерла, ожидая что же она будет делать дальше. Так приятно было ощущать ее горячее тело в холодной воде. Одежда ее конечно была мокрая, но даже сквозь одежду я ощущала исходящий от Рене жар. Это расслабляло, как-то странно расслабляло. Мы были одни, ее руки крепко сжимали мою талию, почему-то не касаясь ладонями, ее дыхание на моем обнаженном плече... неужели я становлюсь лесбиянкой? Неужели мне доставляет удовольствие чувствовать ее так близко... Рене была права, пол не имеет значения. Важнее было то, что я доверяла ей, я хотела ее прикосновений, хотела ее любви... Любви?! Черт, ну это уж слишком! Просто мне было хорошо с ней – и все. Безумно хорошо.

  – Разденься, – прошептала я, – в одежде холодно.

  – А, все равно всё намокло уже, какая разница.

  Она провела губами по моему плечу и я почувствовала как по телу разливается тепло. Почти жар. Я ни капельки не хотела сопротивляться. Кажется она победила, совсем-совсем победила...

  – Давай поиграем в бегемотов. – Вдруг совершенно обыденным тоном произнесла она.

  – Что? – я совершенно растерялась.

  – В бегемотов. – Невозмутимо повторила Рене. – Ты будешь самкой, будешь от меня убегать, а я тебя буду ловить.

  – И... что будет когда ты меня поймаешь? – Тупо спросила я. Непонятно, она ведь должна была почувствовать, почему же...

  Рене вдруг засмеялась и отпихнула меня.

  – Ничего, Клер! Я же тоже самка – что я могу с тобой сделать?

  3

  Целых две недели прошло с моего приезда, прежде чем я утратила-таки наконец мой статус недотроги. И произошло это вовсе не по вине Рене, как вы могли подумать. С того памятного дня на озере, когда на несколько долгих секунд я потеряла голову и растаяла, как идиотка, в ее объятиях, в наших с ней отношениях произошла легкая перемена. Она больше не пыталась соблазнить меня почему-то и не заводила об этом разговоры. Как будто ей достаточно было просто понять, что я сломлена – и больше ничего ей от меня было не надо. Не скажу что я была сильно уж уязвлена – все-таки я чувствовала себя уверенной в том, что смогла бы до конца расслабиться и позволить ей что-то откровенное, но все-таки перемена в ее отношении ко мне была мне неприятна Чуть-чуть. Кроме того, я и сама стала смотреть теперь на нее немного иначе. Мы по-прежнему постоянно были вместе, но теперь, расставаясь с ней вечером, я почему-то немного тосковала, а утром с нетерпением ждала ее появления, готовая принять участие в любой ее авантюре. Она научила меня обращаться с камерой, и теперь мы большую часть дня занимались съемкой – благо материала вокруг было хоть отбавляй, а иногда и выдумывали маленькие сценарии, которым охотно следовали окружающие. Мне было интересно, где именно в парке стоят скрытые камеры. Кажется Рене это знала, но на мои вопросы только хитро отмалчивалась. Вообще-то мною двигало не досужее любопытство – просто скрытые камеры действительно тревожили меня. Я почти убеждена была уже, что моего брата в Изумруде нет, но порой воображение рисовало мне картины мрачных подвалов и подземелий под Большим домом, где Поль держит моего несчастного брата в надежде когда-нибудь заполучить его денежки. Или может он заполучил уже их? Ведь содержание Изумруда должно требовать огромных расходов! Поль был странным, даже Рене соглашалась с этим. А странные люди способны на самые невероятные действия. Парк был большой, дом Поля просто огромный. Кроме того, я никогда не бывала на заднем дворе, где располагалась кухня и прачечная и никогда не была на третьем этаже Большого дома. Человека здесь спрятать можно запросто. И если бы не скрытые камеры, я бы уже давно попыталась исследовать хоть часть вышеупомянутых мест. Большой соблазн был посвятить в мои планы Рене – уж с ее-то помощью мне бы удалось докопаться до правды. Но я не знала насколько близка она с Полем, не знала, станет ли она на мою сторону. Мы стали очень дружны с ней, но где гарантия, что если ей придется выбирать, она сделает выбор в мою пользу?

   И все-таки мое пребывание в Изумруде было не напрасным. Гости менялись очень часто – одни приезжали, другие уезжали, не пробыв и пары дней. Несколько человек жили здесь постоянно, но основная масса людей менялась. В этом тоже было свое особое очарование Изумруда. Особенно для парней. Еще бы! Такое сексуальное разнообразие!

   На завтрак почти все собирались возле Большого Дома. Было шумно и весело, даже Поль иногда спускался посидеть с нами. Только во время завтрака я могла разглядеть всю компанию – и тех кто остался, и вновь прибывших. В другое время дня многие расползались по территории парка и очень часто я их и не встречала нигде кроме столовой. С самого начала была у меня мысль, что Максим может быть у меня под носом. Я пристально вглядывалась в окружавших меня мужчин, но никто из них даже при богатом моем воображении не тянул на пятнадцатилетнего мальчика. До тех пор пока не появился Чак. В первый раз я увидела его во время завтрака и поняла, что раньше его здесь не было. Иначе я ни за что не пропустила бы его! На вид ему было лет восемнадцать – он был самый младший из всех, но при нынешней акселератской молодежи ему вполне могло быть и пятнадцать! Рени как-то проболталась мне, что львиная часть доходов Поля идет от торговли подростковой порнографией, которую он снимает зимой и продает заказчикам зарубеж. Увидев ужас на моем лице, она объяснила, что на самом деле актеры всегда совершеннолетние, просто есть такой тип девушек и парней, которых при должном подходе можно запросто выдать за тринадцатилетних подростков. Не знаю, насколько можно верить ее словам, но если это правда, то с таким же успехом можно пятнадцатилетнего выдать за взрослого парня. Да и с чего я взяла, что в пятнадцать все мальчишки выглядят еще сопляками! Поэтому когда я увидела Чака меня будто током ударило. У него были такие же черные волосы как у меня, такие же здоровенные глазищи – я не знала как выглядит мой брат, но Чак вполне мог быть им. Тем более что судя по тому как он общался с постоянными гостями Изумруда, он был здесь не в первый раз.

   За завтраком я не отрывала от него глаз. Кажется я не смогла проглотить ни кусочка из того что для нас заказала Рене. Я и так-то из-за постоянного нервного напряжения почти ничего не ела, но на этот раз кажется, превзошла себя.

  – У тебя кости скоро повылазят наружу. – Раздраженно заметила Рене, увидев, что я так и не притронулась к чудесному морскому салату, которым она решила меня сегодня побаловать (надо сказать, что каждый из гостей мог с вечера заказать для завтрака любое блюдо из меню, которое предоставляла изумрудовская кухня, но Рене пользовалась привилегией требовать от поваров даже то, чего меню не предусматривало). Ее ужасно бесило все эти дни что я ничего не ем – очень трогательная забота.

  – Ты знаешь как зовут этого мальчика? – не удержалась я и кивком показала на Чака, который уже вставал из-за стола, держа за руку Глену, одну из недавно прибывших девушек.

  – Чак. – Коротко бросила Рене и недовольно скривилась. – Терпеть не могу его. Самовлюбленный тупой идиот. Он считает, что в жизни нет ничего более достойного внимания, чем его тупая особа.

   Забавно это слышать о собственном брате. Впрочем, если характером он вышел в мою сестру – то Рене могла быть и права.

  – Нет, Рене, я имею в виду – как его зовут на самом деле. Вне Изумруда.

   Она бросила на меня недоуменный взгляд.

  – Ты что, не поняла еще, что здесь не обсуждаются подобные вещи? Я разве спрашивала тебя хоть раз о твоей жизни вне Изумруда?

  – Да брось, никто не узнает. Мне это очень важно – мне кажется, что я его знаю...

  – Знаешь? – Настороженно замерла Рене. – Тем более забудь.

  – Я думала мы друзья.

  – Не надо, Клер. Эти дешевые фразы меня не трогают.

  – Да ты просто ревнуешь.

  Она засмеялась.

  – Ревнуешь, да? – не унималась я.

  – Нет, Клер.

  – Тогда скажи.

  – Я не знаю. Честно не знаю. Зачем тебе это! Если он тебе нравится, подойди к нему просто, и он будет твоим. Здесь все так просто решается.

  – Пожалуй так я и сделаю. – С вызовом сказала я.

  Рене бросила на меня долгий взгляд и с досадой хлопнула по столу ладонью.

  – Черт, ладно, ты меня поймала. С кем угодно – только не с ним.

  – Почему же? Ревнуешь?

  – Я не ревную, послушай, я не умею ревновать, но этого придурка я просто ненавижу, понимаешь?

  – Твой бывший возлюбленный? – догадалась я.

  – Господи, Клер, конечно нет!

  – Тогда что?

  Рене упрямо нахохлилась и, откинувшись на стуле, уставилась в пространство.

  – Ты мне не скажешь? – не унималась я, – тогда я пойду и познакомлюсь с ним поближе, если ты не против.

  Она вздохнула и возвела глаза.

  – Клер, я и так тебе говорила много из того, чего тебе знать не следует.

  – Тем более говори дальше. Ты мне не доверяешь?

  – Не знаю. Понимаешь... – она затравленно осмотрела опустевшую уже почти столовую и придвинулась ко мне. – Клер, Чак здесь не просто так. Он собирает компромат на Поля. Его подослали, понимаешь?

  – Неужели? – С сомнением покачала я головой. – Что-то он слишком молод для шпиона.

  – Вовсе нет, – удивленно подняла брови Рене, – ему лет двадцать пять, говорю тебе!

  Я не выдержала и засмеялась. Ну это уж была откровенная ложь. Другой вопрос – почему Рене так настойчиво отгораживает меня от Максима. Может она знает кто я и зачем здесь? Над этим стоило подумать. Вполне возможно, что Поль приставил Рене ко мне специально, чтобы следить за каждым моим шагом и не давать сделать лишнего. Эта мысль меня покоробила, и смех мой быстро сошел на нет.

  – И какой же компромат он хочет собрать? – холодно спросила я.

  – Не знаю. Да и зачем тебе.

  – А Поль знает об этом?

  – Конечно знает.

  – Тогда почему же он впустил его сюда?

   Рене пожала плечами.

  – Должно быть, его это развлекает. К тому же Чаку нечего здесь будет найти – он уже приезжал раньше, но все впустую. Я думаю, Чаку просто нравится таскаться сюда, спать с девчонками местными. Он знает, что ничего не найдет, но все равно приезжает. А если и найдет... у Поля есть миленькая кассеточка, на которой Чак стоит в позе бобра, а сзади его обрабатывает наш черный Джамбо. Очень миленькая кассеточка. Знаешь, есть такой препаратик, который вызывает в человеке дикое сексуальное возбуждение. Чак случайно его попробовал и конечно же не устоял пред африканской страстью. Могу тебе показать! – Рене глумливо захихикала. – Может Чак теперь таскается в надежде кассету заполучить. Короче – не знаю. Но он особо не мешает уже – ты же видишь.