Текст книги "След Фата-морганы"

– Ничего особенного, обыкновенный дымодышащий медведь, – пробормотал Олег и попятился. – Тебе не мешало бы взлететь, Оля! – Сказки обязаны хорошо кончаться! – с жаром возразила Ольга. – А медведь об этом знает? Белый паук остановился как раз на полпути между «медведем» и людьми. «Единственный заряд Ю, – бормотал он себе под нос, – что я буду без него делать? Потянуло же меня на экзотику!» Когда черное чудовище наступило на паука, земля поднялась дыбом, потом опустилась. Людей разметало в разные стороны. Ольга судорожно вцепилась в какое-то дерево, Олег чудом удержался на краю гигантской ямы, оказавшейся на месте замка. С неба сыпались камни, горящие балки и знамена с изображением черного зверя, пожираемые огнем. Ольга видела, как машет ей рукой Олег, но не могла пошевелишься, даже крикнуть, у нее перехватило дыхание, словно морская вода снова рвалась в легкие. Тут земля опять содрогнулась, вздулась пузырем, лопнула. Из змеящихся трещин полезла какая-то коричневая лоснящаяся масса, поднялась в высоту метров на десять и опала клочьями, источающими нестерпимое зловоние. Трещины сомкнулись, земляной холм стал оседать, и, наконец, на его месте оказалась глубокая впадина диаметром около шести метров. – Оля, как ты? Ольга увидела чумазое лицо Олега, тревожно блестящие глаза под опаленным бинтом, хотела что-то сказать, но не смогла. Совсем рядом завыли оборотни, Олег нагнулся за палкой, но палка выпала у него из руки. Он прислонился спиной к дереву Ольги и спросил, прислушиваясь к приближающемуся вою: – Ты взлететь сможешь? Ольга с трудом разжала руки, отпустила ствол и дотянулась до плеча Олега: – Опять отделаться от меня хочешь? Солнце садилось в багровом зареве. Его не было видно весь день, а теперь оно словно нарочно вынырнуло из туч, чтобы демонстративно уйти, отдавая этот мир в безраздельную власть зла. Затрещали сучья, и стая оборотней окружила старое дерево. Их серые костюмчики поистрепались за время погони, заметно вытянулись морщинистые лица, стали больше похожи на звериные морды, уши-лепестки сейчас были плотно прижаты к лиловым головам, клыки влажно поблескивали из-под вздернутых губ. Олег крепко сжал руку Ольги: – Оля... – Молчи! Ночь еще не наступила, все обойдется! Она хотела, чтобы ее голос не дрожал. Серые костюмчики расступились и пропустили Бороду вперед. Его скелет скрипел сильнее обычного, борода болталась, как пакля, и в ней торчали шарики репейника. – Напрасно надеешься, – сказал он. – До ночи осталось всего ничего. Сегодня мы все-таки возьмем Убежище! Смотритель не всемогущ. Солнце садится. Он повернул к светилу костяную голову, и последний луч озарил ее багровым светом. Ольге стало страшно, она еще крепче вцепилась в руку Олега, изо всех сил стараясь унять дрожь. Оборотни завыли, и под их заунывное пение на желтых костях Бороды возникли куски полусгнившей плоти. Ольга вскрикнула и спрятала лицо на груди у Олега. Олег стиснул зубы и досмотрел до конца. – Вот и все, – сказал Борода, демонстрируя мускулистую руку. – Хорош? – Хорош! – произнес чей-то голос за его спиной. Борода обернулся и увидел двух стариков  – смотрителя и второго, запакованного в скафандр повышенной защиты с боевым излучателем на сгибе локтя. – Ты поторопился, Борода, – сказал смотритель. – Бесплотным быть надежнее. Оборотни шарахнулись в разные стороны. – Говорил я тебе, не связывайся с чужим сектором?! – покачал головой смотритель. Из-за ноги второго выскочил белый паук. – Чужие танцы оскорбляет! – заверещал он и вздыбил шерсть. Борода попятился, не сводя глаз с излучателя. – Идите сюда, ребятки! Ольга бросилась навстречу старикам, увлекая за собой Олега. Смотритель взял ее за одну руку, Олега за другую и повел, как нашкодивших дошколят, к машинам. Человек в скафандре прикрывал их отступление излучателем. Паук выплясывал позади и обзывал Бороду инопланетными ругательствами. К Ольге бросилась бабка Марта, обняла ее и потащила к старому автомобилю, где их ожидал Анатолий с термосом горячего чая и бутербродами. – Тебе туда, – смотритель отпустил Олега и кивнул на стоящий немного в стороне флаер. Олег остановился. Человек в скафандре подождал, пока смотритель усядется за руль автомобиля, пропустил паука вперед, потом легонько подтолкнул Олега в спину и показал на флаер. – Сейчас, – Олег сложил ладони рупором. – Оля! – Ольга растерянно оглянулась, она только сейчас заметила исчезновение своих спутников. – Где тебя искать, где ты живешь?! – Смотритель завел мотор. Ольга привстала на сидении, начала говорить, потом осеклась. – Где?! Человек в скафандре рывком втащил Олега в кабину и задвинул дверь. Тотчас же флаер содрогнулся и зазвенел от удара здоровенного камня. Смотритель выжал сцепление, Машина рванула с места. – Головы пригните! Бабка Марта силой стащила Ольгу под сидение, потому что на машину обрушился град камней. Смотритель пригнулся к рулю и дал полный газ. Последнее, что Ольга успела увидеть, прежде чем деревья заслонили небо, было днище взлетающего флаера.

НОЧЬ – Чтобы отдохнуть от домашних дел, дорогая. (К-м "Золушка). Смотритель включил фары. По обеим сторонам дороги стеной стоял черный лес, клочок освещенного асфальта перед колесами, огоньки глаз позади – вот и все, что выделялось во мраке. Изредка лучи фар выхватывали еще какую-нибудь лиану, непонятно как оказавшуюся в зимнем лесу и нависшую над дорогой, или бок спешащего скрыться в кустарнике диковинного зверя. В машине молчали, только один раз Анатолий сказал, наклонившись к смотрителю: – Серж обещал засесть на чердаке с пулеметом. – Борода не полезет под выстрелы, – возразил смотритель. Ольга находилась в каком-то странном оцепенении, ей казалось, что день еще не окончен, она все еще чего-то ждала. Мелькающие позади огоньки мало занимали ее, что-то более важное требовало осмысления, ворочалось в сознании, беспокоило. Едва машина въехала на поляну перед Убежищем, над его крышей поднялась луна, залив округу мертвенно белым светом. – Серж включил прожектор, – обрадовался Анатолий. – Теперь ни один черт незамеченным не подберется! Оставленный возле крыльца автомобиль смотритель несколькими движениями превратил в кресло с витыми ножками, взвалил его на спину Анатолию и отправил в дом, а сам задержался, чтобы накормить собаку. Первой в дом вошла Марта, за ней Ольга и последним Анатолий. Он поставил кресло у камина, уселся и спросил у стоящего с карабином в руках Михаила: – Серж нам поесть оставил что-нибудь или все уволок на чердак? – Консервы, – лаконично ответил Михаил, не сводя глаз с приоткрытой двери. Бабка Марта скептически посмотрела на злосчастную банку килек в томате, но промолчала. Появился смотритель, запер дверь и прошел, шаркая подошвами, прямо к камину. Анатолий уступил ему место, а сам расположился прямо на полу, на медвежьей шкуре, с наслаждением вытянул ноги: – Славный был денек, не правда ли? Ему никто не ответил: бабка Марта резала хлеб и мазала маслом, Михаил раскуривал сигарету, старик разжигал огонь в камине, а Ольга все еще стояла посреди комнаты, бездумно глядя в окно. За окном шел снег. Крупные хлопья медленно плыли в лучах лунного света и садились на землю, чтобы тут же съежиться под тяжестью новых хлопьев, а может и не съежиться, а просто улечься снежинка к снежинке и лежать так долго-долго до самой весны. – Отвратительный день! – вдруг громко сказала Ольга. На секунду замерли руки Марты, уронил полено старик-смотритель, обжег пальцы спичкой Михаил, удивленно вздернул бровь Анатолий. Потом все зашевелились, как ни в чем не бывало. Смотритель подобрал полено, Марта закончила бутерброд, Михаил погасил спичку, Анатолий опустил бровь и принялся насвистывать какой-то мотивчик. – Отвратительный мир! – продолжала Ольга. – Ненормальный мир, населенный чудовищами! Она резко повернулась и пошла наверх, отчетливо впечатывая каждый шаг в скрипучие деревянные ступеньки. В комнате наступило молчание. Хлеб крошился в руках у бабки Марты, а масло почему-то падало с ножа на столешницу. – В первый раз мне тоже так показалось! – с преувеличенной бодростью сообщил Анатолий.

Марта быстро утерла глаза краем платка и продолжала резать хлеб, Михаил закашлялся и швырнул сигарету в огонь.

– Ничего удивительного. Слишком много впечатлений.

Марта бросила нож на стол и заплакала, уже не скрываясь. Михаил подошел к ней и обнял за плечи:

– Ну, чего ты? Ведь все, как всегда окончилось благополучно!

– Благополучно? Ты ведь знаешь, что мы здесь в последний раз?! Никогда еще мы не приходили сюда в такой темноте! Кто сможет в следующий раз преодолеть дорогу? Ты, я или Сережа, которого едва не убили прошлой ночью? Сколько нас было вначале, и сколько осталось!

– Дела, дела у всех, – пробормотал Анатолий.

– Дела? У Димы тоже дела?

– У Димы – инфаркт, – хмуро признал Анатолий.

– У Димы инфаркт, Сашка спился, Надежда запуталась со своими мужьями, Люда не отходит от внука, потому что он не нужен никому, кроме нее! Кто следующий? я уже боюсь заглядывать в почтовый ящик, потому что каждое письмо без  адреса несет в себе весть об очередной беде. Я устала! Я устала от бессмыслицы жизни, устала от бабьих сплетен, от повседневной озлобленности, от злобной зависти к малейшему проблеску света, к чужой радости, устала от привычной грязи и серости наших улиц, от малолетних проституток и валяющихся в подъездах трупов, до которых никому нет дела! Я устала биться о стену, я не вижу выхода! Каждый раз, возвращаясь отсюда, я хотела принести людям кусочек света...

– Замолчи!

Смотритель резко поднялся, губы его тряслись, морщины на лице стали еще глубже.

Анатолий погладил ладонью медвежью шкуру:

– Принцесса Марта, от тебя я истерики не ждал.

Бабка Марта судорожно смахнула слезы и отвернулась.

– У тебя чудная внучка, значит, жизнь прожита не напрасно.

– Да, но я двоюродная бабка, у меня никогда не было своих детей!

– Я тебя искал, принцесса Марта, – с горькой усмешкой сознался Михаил.

– Но не нашел. Что проку в письмах без адреса, которые приходят неизвестно откуда, которые шлешь неизвестно куда?! Я боюсь возвращаться, потому что никогда больше вас не увижу! Что такое все ужасы этого мира по сравнению с обыденностью нашего? Детский лепет! – Ты еще и трусиха, – констатировал Анатолий. – Если боишься возвращаться, оставайся здесь, выделят тебе сектор, будешь пасти драконов и перевоспитывать Бороду. Бабка Марта невольно оглянулась на смотрителя. Старик стоял с каменным лицом и медленно постукивал по ладони трубкой. – Остаться? Смотритель ничего не ответил. Ольга сидела в своей комнате и смотрела, как пляшут за окном снежинки в столбе лунного света. Летать. Свечой взмывать в вышину и захлебываться горьким воздухом. Тело выгибается в бешеном рывке, отшвыривал землю далеко вниз. Воздуха. Дайте воздуха. К черту гравитацию, да здравствует свобода! Луна, ты сегодня до безумия красива. В твой свет хочется зарыться лицом и проникнуться белой пустотой. Звезды – колючие льдинки, вы обжигаете пальцы холодом. Скорость Мучительная боль деревенеющих мускулов. Только бы не упасть. Только бы не упасть, господи! Какая ослепительная чернота впереди. Ночь висит над землей. Снегопад. Сначала плыть в неподвижном воздухе, потом ринуться вслед за порывом ветра. Кружиться, кружиться в снежном ветровороте, а потом опуститься на озаренную ночным светом поляну посреди леса. Безмолвные деревья, четкие тени, а между ними мириады крохотных искорок в голубоватом снежном покое. Идти босиком по волшебным огонькам, тонуть в пушистом снегу и пьянеть от звенящего воздуха... Стучат! – Стучат, бабушка! Ольга сбежала по лестнице и отодвинула засов прежде, чем кто-либо шевельнулся. На пороге стоял белый паук, усыпанный снегом, и с полуоторванной восьмой лапой. – Флаер сбили над лесом, – сказал он мрачно. – Положение очень скверное. – Куда?! – Марта успела перехватить Ольгу. – Ночь! – Пусти! Марта оттащила Ольгу от двери, Анатолий проворно вскочил, впустил паука и захлопнул дверь. На чердаке застучал пулемет. Ольга заплакала, по-детски растирая слезы кулачками. Смотритель со злостью пнул кресло ногой, а Михаил схватил оставленный было карабин. – Серж, что там?! – крикнула бабка Марта, стараясь перекричать рокот выстрелов. Пулемет умолк. С чердака спустился слегка запыленный Сергей с яблоком в зубах. Прожевав откушенный кусок, он сообщил:

– Спугнул каких-то лохматых тварей. – Серж, – Анатолий забрал у него яблоко, протер о рукав и с большим удовольствием впился зубами, – ням приням ня. – Что?! – Я говорю, нас в лес приглашают. Ночное сафари. Смотритель швырнул трубку в камин: – Да вы с ума посходили! – Ну отчего же? – возразил Михаил. – Раз уж мы здесь в последний раз... Лично я желаю еще поднабраться сил перед возвращением, отдохнуть от неопределенности. Я – за. – Я тоже, – обрадовался Сергей. – Надо запастись едой, – забеспокоилась бабка Марта. – Неизвестно, когда вернемся, а с рассветом надо уходить! Будет ли время на завтрак? – Детей брать не будем, – предложил Анатолий. У Ольги мигом высохли слезы: – Я пойду с вами! Вы не посмеете меня оставить! – Олег просил тебя не ходить, – сказал молчавший доселе паук.

– Кто он такой, чтобы мне указывать! – сверкнула глазами Ольга. – Я со всеми! – Предупреждаю в последний раз, – начал смотритель, – ночью исход непредсказуем... – Толя, куда ты дел наши рюкзаки? – спросила Марта, собирал со стола все то, что успела приготовить. – Там хорошие фонари. Уходя, дверь в Убежище не заперли, а только прикрыли плотно, и свет оставили зажженным. Долго еще свет из окна падал на тропинку, которой они ушли вглубь леса.  

Ад

НАКОПИТЕЛЬ

1

– Душегубы, изверги убийцы! – истошный крик сотряс Преисподнюю. С потолка посыпалась штукатурка. Выплеснулся чай из стаканов. Молоденькая секретарша Хозяина от испуга выронила папку с документами. Сидевшие в очереди черти наперегонки бросились поднимать разлетевшиеся листки. Более солидные своих стульев не покинули, лишь осторожно переступили копытами, чтобы не повредить бумажные “снежинки”, зато юнцы старались не на шутку. Через несколько секунд секретарша уже укладывала листки в папку. Плохо напудренный носик блестел от пота.

– Изверги! – новый вопль прошелестел шелковыми портьерами и заставил шлепнуться в обморок золотую рыбку в висящем на стене аквариуме. Аквариум зловеще покачнулся.

– Да что это такое?! – выразил общее негодование пожилой черт с длинными бакенбардами. – Что они себе позволяют?!

 Дверь в приемную распахнулась, и на пороге появились двое дюжих чертей в клеенчатых комбинезонах. Рукава на комбинезонах были закатаны. Вновь прибывшие волокли маленького тщедушного человечка со страшно изуродованным рубцами лицом. Человечек яростно отбивался, изрыгая невероятные богохульства.

Приемная недовольно загомонила. Появление подвальных палачей грозило срывом графика приема Хозяина. Каждый боялся лишиться долгожданной очереди.

Человечек на мгновение завис на руках палачей, оглядывая набитую чертями приемную, а потом смачно плюнул, норовя попасть в ближайшего. Ближайшим оказался черт с длинными бакенбардами. Пострадавший взвился в воздух, но тут со зловещим скрежетом отворилась дверь кабинета, и взглядам присутствующих явился Хозяин. Блеклые глаза обежали оцепеневших посетителей, остановились на суровых лицах палачей, указующий перст требовательно уперся в человечка.

– Почему это здесь?

– Я невиновен, ваша милость! – завопил человечек, лягая тюремщика.

– Проблемы, Хозяин! – пророкотал бас левого палача.

Хозяин брезгливо поморщился и приоткрыл дверь шире. Палачи протащили пленника в кабинет. Тяжелая дверь закрылась, и удрученные посетители погрузились в созерцание оцепеневшей рыбки. Секретарша присела за массивный двухтумбовый стол и полезла в косметичку за пудрой.

Между тем палачи деловито прикручивали человечка к металлическому креслу напротив окна в хозяйском кабинете. Владелец кабинета тем временем курил, сидя на краешке собственного стола. Багровое лицо тонуло в кольцах сигаретного дыма.

– Давно возитесь? – сдвинув сигарету в угол рта, спросил, наконец, Хозяин.

– Очень давно, – ответил старший из палачей.

– Сколько степеней применяли?

– Да все!

– Я невиновен! – удрученно сообщил человечек и заплакал.

– Кто его сдал?

– Девка одна сдала. За ненадобностью.

– Врет он! – сквозь слезы произнес человечек и добавил убежденно: – Она меня потеряла!

– Невинность теряют! – рявкнул Хозяин. – А глюков – сдают! Кто его кодировал?

– Да этот мужик, из шестого сектора.

– Защиту смотрели?

– Да нету у него защиты! А между тем третьи сутки качаем, а все бестолку! На четырнадцатом блоке предохранители сгорели.

– Убийцы! – снова выкрикнул человечек и закашлялся.

Хозяин вынул сигарету изо рта и с коротким рыком обнажил клыки:

– Кончай комедию ломать! Кто ты такой, сучий сын?!

Человечек внезапно выпрямился в кресле, словно подрос, и сказал неожиданно спокойно:

– А оскорблять права не имеете.

Хозяин взревел и хлопнул ладонью по столу. В Преисподней взвыла сирена, заставляя бросаться на пол даже самых почтенных посетителей. Секретарша нехотя сползла со стула, поближе к самому юному черту. Полы мелко завибрировали, от них пополз удушливый запах серы: включилась общая защита. В кабинете Хозяина заработал энергетический отсос. Золотая рыбка обратилась в скелет и мягко упала на песок в аквариуме. Несколько замешкавшихся в коридорах сотрудников Преисподней получили длительную мигрень. В буфете испарились все спиртные напитки.

А сидящий в металлическом кресле человечек посерел лицом и на несколько секунд перестал дышать. Когда Хозяин, наконец, отключил отсос, один из двух палачей поспешно прислонился к стене, а второй передернул плечами:

– Ох, и забористая штука!

Но реакция своих Хозяина не интересовала. Он подошел почти вплотную к глюку и поднял его за подбородок. Из уголка рта пленника побежала слюна, но глаза сохраняли вполне осмысленное выражение.

– Кто ты такой? – очень четко произнося слоги, спросил Хозяин.

– Глюк я, – тем же тоном ответил пленник, – потерянный.

– Запроса на него не присылали? – Хозяин задумчиво кивнул куда-то в сторону потолка.

– Вы же сами велели отношения прервать вплоть до особого.

Хозяин ненадолго задумался, потом вдруг повеселел:

– А ну-ка, дайте мне данные по смотрителю шестого сектора!

Пленник дернулся в кресле и как-то сразу осел.

– Я прав? – Хозяин улыбнулся и почти дружески потрепал глюка по плечу. – Так ты из бывших, дорогуша? Кто у вас там сидит в приемнике, олухи?! – заорал Хозяин на вытянувшихся в струнку палачей. – Инструкции надо на память учит, а не накрывать ими кофейники! За предохранители четырнадцатого блока вычесть из зарплаты виновника! Все!

Палачи суетливо отсоединили глюка от кресла, в испуге роняя запирающие устройства. Хозяин неторопливо стряхнул пепел в красивую чугунную пепельницу и вдруг сделал сигаретой замысловатый жест:

– А, погодите-ка! Ты работать на меня будешь?

Губы человечка задрожали, он сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась жалкой:

– Зачем я вам?

– Да, если спеси поубавить, сгодишься.

– Так что с ним делать? – пробасил старший из палачей.

– Довести до неустойчивости и проверить в деле.

Глюк не то вздохнул, не то всхлипнул. Аудиенция завершилась.

2

– Ты все сказал?! – Дина изо всех сил удерживала слезы, но лицо Олега то и дело пряталось в тумане.

– Да, куда ты денешься, дура?! Прибежишь!

Дина рывком напялила плащ и, спотыкаясь, бросилась вниз по ступенькам. Она привыкла к грубым шуточкам Олега, но сегодняшняя превзошла все. Под вечер ввалился пьяный Олегов друг Толик и, роняя слезы, принялся объясняться Дине в любви. Он гнусавил долго и жалобно, снова плакал и обвинял Олега в нечутком отношении к такой “роскошной” женщине.

– А я что? – хитро усмехнулся Олег. – Я не против. Бери ее. Любите друг другу...

Дина вскочила в подъехавший к остановке трамвай, сунула кондуктору последние монеты и забилась на сидение, поближе к окну. Трамвай медленно тронулся, скрежетнул на повороте и, набирая скорость, понесся в дождливую мглу. Промозглая осенняя погода. Дрянь. Впору удавиться. В глазах нестерпимо жгло, горло давил спазм, но Дина не хотела плакать. Не сейчас. Дома. Дома она взвоет от бессилия и обиды. Не сейчас.

– У вас проблемы, девушка:

Если бы обратился мужчина, Дина, пожалуй, ответила бы грубостью. Но почтенной седовласой старухе язык не повернулся грубить. Уж больно она напоминала осанкой английскую леди, которые так редко встречаются в глухой украинской провинции. Дина сделала вдох-выдох и проглотила комок.

– У меня все в порядке.

– Я вижу этот порядок! – старуха была настойчива. – Я – психолог из центра социальных служб для молодежи. У нас – новейшие разработки по стрессам.

– У меня нет денег! – сделала еще одну попытку отделаться Дина.

– Деточка, мы все еще оказываем помощь бесплатно.

– Хорошо, – Дина внезапно заметила, что даже может дышать, не захлебываясь. – Где ваш центр?

Трамвай остановился перед поворотом на шахту, и, Зинаида Федоровна, как представилась “леди”, указала Дине на одиноко стоящую среди двухэтажных зданий пятиэтажку. Перед зданием красовалась громадная мусорная куча, в центре которой сиротливо торчал ржавый бак. Дина машинально последовала за выходящей из трамвая попутчицей, но лужа, в которой тут же утонули туфли, мгновенно протрезвила девушку. Какой центр? Домой! Только домой! Но Зинаида Федоровна окликнула, и Дина вновь почему-то подчинилась.

 Вывеска “Центр социальных служб для молодежи” висела над входом в полуподвальчик. Через несколько секунд Дина оказалась в ярко освещенном вестибюле, куда выходило множество казенного образца дверей. На стенах стенды демонстрировали достижения центра и объявляли о проводимых для родителей с детьми мероприятиях, в углу вестибюля аккуратной стопкой лежали радиаторы, и стояла железная бочка с остатками гипса.

– Я сейчас! – Зинаида Федоровна скрылась за дверью с надписью “Вычислительный отдел”. В открывшемся на мгновение проеме мелькнули светящиеся экраны мониторов. – Пойдемте, деточка! – вернувшаяся Зинаида Федоровна помахала перед носом Дины связкой ключей.

В комнате, куда Зинаида Федоровна ввела Дину, находились три письменных стола со стульями, платяной шкаф с зеркалом, решетки на окнах и компьютер на особом столе в центре всего помещения. Стол для компьютера почему-то имел металлические ножки, контур заземления и здоровенными болтами крепился к полу. Зинаида Федоровна сбросила плащ, небрежно отправила его в шкаф и неожиданно полезла под письменный стол. Оказывается, там хранились шлепанцы.

– Снимите туфли, деточка! – велела она Дине. – Поставьте их поближе к батарее.

Дина послушно переобулась, сняла плащ и отправила его все в тот же шкаф. Хозяйка кабинета между тем включала компьютер.

– Там на столе анкета. Заполните ее.

На одном из столов Дина действительно взяла фирменный бланк со штампом центра в углу. Вместе со стандартными вопросами (пол, возраст и образование) там встречались и довольно странные. “Ваша любимая игрушка в детстве”? “Как часто вы плачете?” Дина, не задумываясь, ответила на все.

Просмотрев анкету, психолог удовлетворенно хмыкнула.

– Вы нам подходите. Двадцать единиц за сеанс вас устроит?

– Но вы сказали, бесплатно?!

– Вам заплатят. В конце сеанса заплатят вам.

– За что? – поинтересовалась Дина подозрительно.

– Сейчас вы находитесь в состоянии стресса. Наша компьютерная программа поможет вам стабилизировать свое состояние, но в результате вы лишитесь части психической энергии. Она перейдет в наш накопитель и будет использована на нужды организации. Потерю вам компенсируют в денежных единицах. Согласны?

– Покажите документы! – потребовала Дина.

Зинаида Федоровна вызвала бухгалтера, и та разложила перед Диной пять экземпляров договора, заключаемого клиентом с фирмой “Фата-моргана”. В документах особо оговаривалось, что в случае перерасхода нервной энергии клиентом свыше сорока псиджей, клиент имеет право поставить вопрос о дополнительной оплате. Окончательно Дину добила подпись заведующего горздравотделом на пункте о безопасности экспериментов для здоровья клиента.

– Значит, все-таки эксперимент?! – воскликнула она.

– Что же вы хотите, деточка, должен же кто-то служить науке?!

Дине все больше и больше нравилась монументальная “английская леди”. Подпись на всех пяти экземплярах девушка вывела старательно и была вознаграждена новой анкетой.

– Кем вы хотите быть, деточка? Положительным персонажем или отрицательным?

– Отрицательный убивать может?

– Конечно, золотце, любыми способами!

– Только отрицательным!

3

– Что я должен делать? – глюк уныло оглядел свою затянутую в черное фигуру.

– Подключишься к клиенту и обеспечишь его набором соответствующих качеств.

– Время?

– Время стандартное. До насыщения накопителя. Чем больше выкачаешь из наемника, тем тебе же спокойнее. Операция на контроле у Хозяина.

Глюк тоскливо вздохнул и приготовился к отождествлению.