Текст книги "Пепел прошлого (СИ)"

Автор книги: Алина Никки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 15. Правда и последствия

Ксения вышла из университета, и, стоя на улице и чувствуя как мороз уже начинает щипать ее щеки, набрала номер Андре на своём смартфоне, быстро, чтобы не потерять остатки смелости. Её пальцы дрожали от напряжения и волнения.

Когда он ответил, её голос прозвучал решительно:

– Мне нужно встретиться с вами. В особняке, прямо сейчас.

– Хорошо, – Андре согласился, его голос был невозмутимым, но Ксения чувствовала, что и он ощущает напряжение от ее официального тона. – Моя ассистентка пропустит тебя.

Почти бегом Ксения добралась до особняка. Лена открыла ей дверь и приняла пальто. Девушка медленно пошла по коридору мимо пустынных комнат дома, всматриваясь в величественные дверные проёмы и пыльные лестницы, словно несознательно пытаясь оттянуть разговор. Сквозь треснутые окна проникали лучи зимнего солнца, создавая неожиданное тепло. Там, среди забытой кем-то роскоши, они и встретились.

– Неплохой офис вы здесь обустроили, – голос Ксении дрожал от напряжения, когда ее взгляд скользнул по комнате, полностью оборудованной для бизнеса. – Но особняк еще не ваш!

Андре выглядел как всегда, совершенно спокойным и уверенным в себе, несмотря на пронизывающий ветер, который шумел за окном.

– Что же ты хочешь мне сказать, Ксения? Или ты пришла ради того, чтобы увидеть меня? – он улыбнулся, игнорируя ее слова.

– Хватит игр, Андре. Я знаю, что вы ищете в этих домах. Чьи-то старые сокровища, – без тени колебания бросила она ему в лицо свои подозрения. – Ваша бабушка познакомилась с комиссаром НКВД, который занимался расстрелом здесь и в других особняках, что вы снесли. Он знал, что бывшие хозяева хранят ценности в тайниках в стенах дома, но, вероятно, не сказал ей, где? Поэтому вы сносите дома, а не просто забираете драгоценности и перепродаете.

На лице Андре мельком появилась тень смятения, но она быстро улетучилась, и его черты опять стали холодными и непроницаемыми.

– Действительно интересная теория, – отреагировал он, слишком быстро, чтобы выдать свою заинтересованность. – У тебя прекрасная фантазия. Впрочем, ты – человек творческий.

– Знает ли об этом губернатор? Депутат, который лоббирует продажу дома тебе? – Ксения внимательно наблюдала за лицом Андре. – Так… интересно. Кто-то же сбывает драгоценности здесь. Ты ведь не вывозишь их во Францию, это слишком сложно и опасно.

– Достаточно, – бесстрастно произнес Андре. – Уходи. У меня много работы.

– Я пойду к губернатору и расскажу ему все, – спокойно сказала Ксения. – А еще Илья подготовил статью с расследованием твоего интереса к нашему культурному наследию. Думаю, умные читатели сделают выводы.

– Что еще за Илья? – прищурился Андре.

– Журналист студенческой газеты.

– Как мило, – губы Андре растянулись в улыбке, не затронувшей глаз. – У меня тоже есть знакомый журналист.

Неожиданно он придвинул к Ксении небольшую черную папку. С тяжёлым предчувствием она раскрыла ее и глаза девушки расширились, зацепившись за заголовок:

«От активизма до романа: последняя карта увядающей розы?».

Слова статьи пробегали перед её глазами, каждое нанося удар сильнее, чем предыдущее.

«Ксения Воеводина, ещё совсем недавно являвшаяся символом культурных ценностей и искренней страсти, заставлявшей сердца молодых радикалов биться быстрее. Ее пламенные речи и глубокомысленные видеоблоги были как бальзам для душ, жаждущих справедливости. Но время идет, и уже не столь юная активистка обнаружила, что часы тикают, и ее "активистский" биологический часовой механизм звонко напоминает: тридцать три – волшебное число или последний поезд?

Ведь наша Ксения, между круговоротом съемок видео для блога и унылым звоном кассы её небольшого кафе, невзначай обратила свой недремлющий взор (и не только) на инвестора из Франции, Андре Мартена, приехавшего в Россию, чтобы превратить старинный особняк Анненкова в бутик-отель.

Страшно подумать, как быстро принципы уступают место желанию женского счастья. Да, речь идет о том самом Андре, которого она якобы "ненавидит", против продажи дома которому она поднимала публику, но вдруг оказалось, что коктейль в богатом особняке куда приятнее, чем митинги на морозе. И пусть город лишится культурного наследия, если только можно обменять это на уютное гнездышко в буржуазной Франции.

Поймет ли вовремя господин Мартен, что за пылкими словами скрывается ничто иное, как желание соблазнить и забыть все те "высокие идеалы" за кордоном, эксплуатируя мужчину с толстым кошельком? А фотография страстного поцелуя на балу у губернатора… Ммм, какая ирония, в одном щелчке – вся правда о современном активизме!

И судьба кафе "Волжанка", столь же прекрасного, как его хозяйка, кажется, испаряется в легком аромате шампанского на берегу Сены. Ах, судьбы порой бывают капризны! Вместо борьбы с ветряными мельницами, Ксения скоро, возможно, отдастся в объятия романтического вечера в Париже.

Дорогие читатели, не обольщайтесь – в сказки верят в детстве, а взрослая игра требует холодного расчета и понимания "истинных" стимулов. Наша Ксения – не исключение. Как гласит народная мудрость: "Нашла коса на камень", да вот только кто здесь коса, а кто камень – вопрос остается открытым…»

Фотография, на которой был запечатлен их поцелуй, красовалась в самом начале статьи и взгляд Ксении вернулся к ней, снова пробегая по заголовку. Девушка ощутила как стены вокруг неё словно сжались, и воздух в лёгких стал тяжелее.

– Это… это… – Её голос оборвался, не в силах сформировать мысль. Она побледнела, на глаза навернулись слезы. – Андре, что это? Что за мерзость?

Андре поднял ладонь в жесте, который выглядел едва ли не благородным.

– Это останется между нами, если ты прекратишь свою кампанию против меня, – произнёс он спокойно, словно давая ей шанс сдаться с честью. – И пообещаешь ничего не говорить губернатору. В противном случае… Кто послушает тебя после этой статьи? Все решат, что ты просто обиженная женщина, которую бросил мужчина, поманив обещаниями… – он усмехнулся. – Беззаботной жизни во Франции.

Но усмешка пропала с лица Андре, когда Ксения промолчала в ответ на его слова. Словно не слыша его, она обхватила себя за плечи и шагнула к окну, покачнувшись, как будто была на грани потери сознания.

– Ксения? – он приблизился к ней.

– Андре, что это? – она повторяла раз за разом, как потерянный ребенок. – Что это? – Ксения закрыла лицо руками, не сдерживая стон отчаяния, пытаясь изгнать скверну, яд, который пропитал все ее сознание, ее тело, вызывая тошноту, желание умереть, уничтожить себя.

– Увядшая… роза? – ее голос сорвался на крик, слезы побежали по щекам девушки, и она не старалась их скрыть. – Толстый кошелек? Романтический вечер в Париже? Да когда я…

– Ксения…

– Нет, нет! – выкрикнула она, прижимаясь к стене. – Пожалуйста, не трогай меня. Я этого не вынесу.

Андре отдернул руку, которую он протянул к девушке, желая коснуться ее, утешить, хотя и сам не понимал своего стремления, ведь ее отчаяние и было его целью.

– Я сейчас, – шептала Ксения скорее самой себе, чем Андре. – Сейчас, сейчас… – она всхлипнула еще несколько раз.

Андре отвернулся под предлогом поиска платка или салфетки, но на самом деле, он больше не мог видеть ее слез, ее лица, выражавшего такую боль, что даже его сердце непроизвольно сжалось.

– Держи, – он наконец-то нашел платок в своем портфеле и протянул Ксении, не глядя на нее.

– Ни к чему, – горько улыбнулась она. – Кому какая разница, как выглядит увядшая роза? Как противно, наверное, было меня целовать, как ты пересиливал себя!

– Ксения, в этом не было ничего личного, – сказал Андре, натянув маску привычной уверенности. – Ты – красивая молодая женщина, и я целовал тебя, потому что хотел. Эта статья – лишь средство для достижения цели.

– Ты убил меня, Андре, – спокойно произнесла она. – Но знаешь что? Я желаю тебе, чтобы ты никогда не осознал того, что творишь. Потому что когда осознаешь – не сможешь с этим жить. В тебе еще осталось что-то человеческое, я знаю, – она сделала несколько шагов к мужчине и коснулась его щеки легким, почти невесомым движением. – Знаю, потому что ты был моим – пусть и всего на секунду.

Андре вздрогнул, как от удара. Он и предпочел бы, чтобы Ксения дала ему пощечину.

Теплое прикосновение Ксении, контрастирующее с ее словами, пронзило оболочку его самообмана, словно осколок льда, тающий несмотря на стужу зимы. Ее голос, полный мучительного спокойствия, на мгновение обуздал его демонов. Она была права – он действительно убил что-то в ней, но и в себе тоже. Часть его души, которую он так старательно прятал за образом безжалостного бизнесмена.

Он не отвечал. Что мог сказать? В его мире слова были орудиями, инструментами для достижения цели. Но сейчас его арсенал слов будто обернулся против него, его оружие потеряло остроту перед искренностью ее боли.

Она медленно отступила, словно расширяя пропасть между ними, более глубокую и широкую чем та, что разделяла их миры. Она смотрела на него с такой смесью скорби и решимости, что Андре понял: он потерял битву за ее доверие и уважение, даже если выиграет войну за особняк.

Но поздно было исправлять ошибки. Он уже причинил боль, и их краткий роман, пылкий и бурный, видимо, канул в Лету. Ему хотелось обнять ее, загладить вину, но даже в этом сказочном месте, особняке ее мечты, волшебства было недостаточно, чтобы залечить раны, которые он нанес.

Какое-то время он стоял неподвижно. Потом еле слышно ответил:

– Может быть, однажды… Ты и будешь права. Может быть, придет день, когда я расплачусь за свои ошибки сполна.

Она отошла от него, словно опасаясь, что прощальное прикосновение превратится в что-то большее, как тот кусочек тепла, которым они согревались в ту короткую, но столь насыщенную ночь на приеме, в зимнем саду. В ее глазах сверкнула решимость – та неугасимая искра, которая в первый раз привлекла его взгляд и засеяла в душе сомнение.

– Прощай, Андре, – прошептала она и направилась к выходу. – Надеюсь, когда-нибудь тебе удастся найти свет в этой тьме, в которой ты сам себя заточил.

Не оборачиваясь, она прошла через тяжелые двери особняка и вышла в холодный вечер. Снег тихо скрипел под ее шагами.

Пока он стоял и следил, как ее фигура исчезает в темноте, он почувствовал, как его собственное сердце, давно окаменевшее от бездушных сделок и расчета, начинает трескаться под тяжестью ее слов. На мгновение в его глазах мелькнуло отражение сомнения и возможности, что этот момент мог бы быть началом чего-то иного, более значительного, чем просто одна из его бизнес-операций. Но затем снегопад усилился, и образ Ксении окончательно растворился в белом безмолвии.

Глава 16. Злой умысел

Ксения отперла дверь своей квартиры. В этот час она была окутана тихим сумеречным светом, где каждая тень наполнена воспоминаниями о прошлом. Старые фотографии, возле них засушенные розы в стеклянной вазе тихо шептали истории из детства. Она знала, что в комнате ее ждет отец, испытывающий не только страдания от болезни, но и муки от нависших проблем с финансами и всей историей с ее борьбой за особняк Анненкова. Андре же… Про Андре отец ничего не знал, и она не позволит ему узнать, как сильно ее ранил француз.

Как только Ксения вошла, ее встретили тихим мурлыканьем три кошки, с которыми она выросла. Они, словно чувствуя ее тревогу, обвились вокруг ее ног, пытаясь своим теплом разгладить складки беспокойства на ее лице. Сергей Николаевич, едва заметив дочь, улыбнулся ласково, хотя и устало.

– Как дела, папа? – нежно спросила Ксения, крепко обнимая отца.

– Дела? Эх, дела… Опять звонили кредиторы. Я беспокоюсь о кафе, доченька. Но ты была права – тот дом должен оставаться частью истории города, – тяжело вздохнул он, смешивая заботы о будущем с ностальгией по прошлому.

Ксения, бережно усадив отца на удобный, старинный диван, старалась утешить его своим спокойным голосом: – Все будет хорошо, папа. Мы переживем это. Наше кафе – это не просто бизнес, это наш дом, наша история. И нас поддерживает множество людей. Даже если сейчас трудно, мы справимся. Вместе.

Сергей Николаевич кивнул, погружаясь в приятные воспоминания о былых временах, когда в их семье было больше смеха и меньше тревог.

Какое-то время они просто сидели рядом, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга, пока кошки лениво свернулись в углах. Затем Ксения встала, чтобы приготовить ужин – когда жизнь утопает в проблемах, домашняя еда кажется еще большим утешением.

Наступила ночь, отец и дочь делили между собой ужин, говоря о маленьких радостях и повседневных делах. Ксения старалась поддерживать разговор на легкие темы, искренне веря в то, что, несмотря на тяжелые времена, они обретут свет в конце туннеля. После ужина она помогла отцу подготовиться ко сну и, убедившись, что он комфортно устроился в кровати, легла на узкую постель возле окна в своей маленькой комнате.

Засыпая, она не может не подумать о Андре, его глубоких глазах, которые мерцают подобно звездам в небесах среди заснеженных берегов Волги, и о том необъяснимом влечении, которое она к нему испытывала. Но ее мысли, как ножом, отсекла боль от статьи, каждое слово которой каленым железом отпечаталось на ее душе.

«Как прошло с Андре?»

Сообщение от Ильи зажгло экран ее смартфона, и Ксения тут же открыла глаза, с грустной улыбкой набирая ответ.

«Не очень. Но я все равно завтра попытаюсь попасть к губернатору».

«Я с тобой. Постараемся подловить его на входе».

«Хорошо, до завтра».

Ксения снова начала погружаться в сон, но на этот раз в ее слабой улыбке появился оттенок надежды.

Андре сидел в глубоком кожаном кресле, смотря в багряные огоньки камина, в его груди вихрем кружилась буря эмоций. Стальной стремительности его деловой жилки всегда хватало на то, чтобы разрушать стены возражений и сомнений, но слова Ксении разбудили в нем что-то, что он давно подавил. Андре знал, что скоро будет звонить Борис Иванович, что времени почти не осталось и нужно действовать немедленно. Внутри него начиналась моральная схватка, в которой хищник сражался со стремлением к человечности и сочувствию.

Он приехал в этот небольшой, заснеженный городок на Волге со своими планами, замыслами, расчетами… Эта сделка казалась такой мелочью его мире больших цифр. Но здесь, на этой земле с её старинными домами и медленным течением бытия, его масштабы упирались в сердца и жизни обычных людей.

Отношения с Ксенией, которые поначалу представлялись ему не больше чем игрой или, разве что, неприятным препятствием, вдруг обогатили эту сухую арифметику. Разгоряченный её упрямством, он стал видеть мир не только через призму профита и потерь. Взлеты их отношений, те моменты непонимания, близости, страсти – все это заставляло его впервые задуматься о человеке, стоящем за числами бизнес-планов.

На улицах города, где каждый уголок дышал историей, Ксения встретила его не только бурным сопротивлением, но и неподдельным чарованием жизни, которой она так страстно хотела защитить. Её уязвимость, та самая, что он пытался использовать в своих коварных целях, теперь стала останавливать его. А стремление Бориса прибегнуть к радикальным методам лишь затемнило уже мрачную палитру его собственных сомнений.

Жесткость решений, к которым готовился Борис, далеко выходила за пределы его комфорта. Он не собирался играть в игру без правил – даже его амбиции не могли перекрыть желание оставаться человеком даже среди ледяного ветра алчности и притязаний. Раздумывая обо всем этом, о чистоте взглядов Ксении и о зыбком грунте своих собственных намерений, он начинал понимать, что порой истинная сила – в сдержанности и умении довольствоваться малым, а подлинное богатство лежит не под основаниями старинных особняков, а в человеческих сердцах.

Но мирно лежащая папка с ненапечатанной статьей была мрачным напоминанием о том, что игра все еще продолжается. Свет в голубых глазах Андре тускнел, оставляя лишь холодные расчеты.

Как раз тогда его мобильный телефон зазвонил, прерывая леденящую тишину. Узнав номер, он вздохнул и ответил.

– Алло, Борис Иванович.

Голос Бориса был невозмутим и спокоен: – Ну, как там наша барышня, поддаются ли её убеждения изменению?

– Она будет действовать, – ответил Андре, чуть заметно морщась, – Каким бы путем мы ни пошли. И… она хочет идти к губернатору. Рассказать ему про… про мою настоящую цель.

Борис помолчал несколько секунд, каждая действовала на нервы бизнесмену, и неспешно начал: – Понимаете, Андре, мы пробовали играть по правилам. Но если она продолжит мешать нам, мои люди будут вынуждены приступить к более… решительным действиям. Нельзя допускать, чтобы она вмешалась в наши планы.

– Что вы имеете в виду? – спросил Андре, хотя он уже предвидел ответ.

– Оставьте это мне. Необходимо иметь в виду, что иногда нужно делать непростые выборы. Для блага наших дел, конечно же, – сказал Борис, его голос лишь на мгновение выразил озабоченность, затем снова стал бесстрастным.

Глубоко вздохнув, Андре закрыл глаза и помолчал. Он понимал, что это может привести к необратимым последствиям для Ксении, и сомневался, стоит ли идти на такой риск.

– Борис Иванович, просто… ничего радикального. И ничего, что вывело бы нас на первые полосы новостей, – последнее, что ему было нужно, это публичный скандал разрушающий его карьеру и бизнес.

– Андре, вы не первый день в этом бизнесе. Иногда лидеры должны принимать трудные решения. Жесткость – это часть успеха. Вы не сможете добиться цели, если не возьмете ситуацию под контроль, – ровно ответил Борис.

– Хорошо. Я доверяю вам сделать то, что нужно. Но с осторожностью, – сквозь зубы выдавил Андре. – Никакого физического воздействия.

Телефонный звонок завершился, и Андре оставался один в прохладе особняка. Странное чувство одиночества и даже сожаления промелькнуло в его сердце. Но образ Ксении, стоически противостоящей ему на ледяном берегу Волги, вставал перед глазами. Его влекли к ней уважение, даже обожание.

Снег продолжал падать, то и дело пряча под своим пушистым покрывалом следы человеческой жизни и борьбы.

Глава 17. Огонь во тьме

Шершавый иней покрывал голые ветви деревьев, мерцавших в свете фонарей на пустынных улицах города. Город на Волге погрузился в глубокий сон. Андре лежал в постели, мысли о происходящем днем, о Ксении переплетались в его голове.

Внезапно светлое зарево и шум за окнами взбудоражил его, вырвав из полудремы леденящим воплем сирены.

Сквозняк раздвинул шторы в комнате, когда бизнесмен открыл окно. Сизый дым, как тень беды, вился над крышами, указывая направление. Догадка о том, где именно пожар, вдруг пронзила его насквозь.

Андре спешно накинув пальто, метнулся вниз, подхватив ключи от своего автомобиля. Кафе Ксении, последнее место, куда он хотел сейчас ехать, пылало, испуская клубы дыма в холодный воздух. К тому времени, как он добрался до кафе, пламя уже взбиралось высоко, делая ночь светлее. Мириады искр взмывали к небу, пока толпа собиралась вокруг, охваченная ужасом и растерянностью. Струйки воды из пожарной машины арками летели в огненный вихрь, вырывающийся из окон.

Андре увидел Ксению, которая, в напрасной попытке спасти хоть что-то, билась в руках жителей, пытаясь броситься в пасть огненной бури. Она жила этим местом, это был ее крошечный мир, на который он, как ему не обидно было признавать, неожиданно наложил отпечаток.

Он подбежал к ней, схватил за плечи и крепко обнял, чтобы помешать сделать безрассудный шаг. Она махала руками, пыталась вырваться, крики боли и отчаяния срывались с её губ, сливаясь с треском пожирающего все вокруг огня. Андре удерживал ее, обвив ее взвинченное, паникующее тело своими руками, напрягая каждый мускул, чтобы спасти ее от гибели.

– Ксения! Ксения, слушай меня! Нельзя туда, ты погибнешь! – крикнул он, надеясь достучаться до её сознания сквозь шум пламени.

Она взглянула на него – зеленые глаза Ксении были широко раскрыты, наполнены слезами и не верили в происходящее действо.

– Это всё, что у меня было… Все мои мечты… – Ее слова тонули в рыданиях.

Андре почувствовал, как в груди что-то сжалось от боли, не только её, но и его собственной.

Ксения перестала бороться, ее силы ушли вместе со слезами. Огонь пожирал ее мечту, ее кафе – источник дохода и пристанище для сердца. В тот момент она ничего не могла понять через боль и жалость к самой себе. Она просто плакала, вырываясь из объятий этого незнакомца, что внезапно стал единственным островом в море стихии.

Андре заметил, как пожарные начали получать преимущество над буйством огня и слегка ослабил свою хватку на ее плечах. На его лице смешались чувства – сочувствие Ксении, и все же, тень удовлетворения от устранения помехи.

В густом дыме, где светлая сторона жизни Ксении отступила перед поглощающими языками пламени, что забрали ее прошлое и настоящее, комок в горле Андре сложился во вздох. В зрачках Ксении, освещенных оранжевым пламенем, были только вопросы, на которые он знал ответы. Но ему нужно было думать о будущем. О будущем, которое он планировал создать на золе ее мира.

Ощутив, что хватка ослабела, Ксения оттолкнула его с такой силой, что он отшатнулся. Она кинулась к входу в кафе, как будто пытаясь потушить пламя одной лишь волей. Но внезапное озарение собственного бессилия остановило её рывок, и её ноги подкосились от тяжести утраченного. Ксения упала на холодную, ледяную мостовую. Сидя на коленях, руки её скользили по заснеженной мостовой, пока слезы не превратились в ледяные потоки на лице, изумрудные глаза теряли свой блеск в отчаянии. Ее каштановые кудри в свете огня сверкали ярче, чем языки пламени, танцующие в ночном вихре.

Ее пальто распахнулось, показывая всем пижаму и легкие сапожки, одетые на босу ногу. Не успевшая до конца проснуться, она была выброшена из теплой постели в адскую ночь.

Андре подошел к Ксении, сидевшей на коленях, и хотел было поднять ее, но вдруг его руки замерли в воздухе. Он понял, что не имеет права трогать ее, утешать. В глазах людей, собравшихся посмотреть на пожар, он был всего лишь случайным прохожим, пытающимся помочь несчастной женщине, но сам он знал гораздо больше – и эта правда была невыносима.

Все же Андре опустился рядом с ней, обнял ее плечи, пытаясь придать немного тепла мерзлому, дрожащему телу. Он знал, что никакие слова не принесут утешения, поэтому просто сидел рядом, поддерживая её, пока вой сирен пожарных машин наполнял пространство.

– Нет, нет! – ее голос отражался от стен, заглушаемый лишь шквалами грохочущего огня. – За что? За что?

Андре понял, что Ксению надо как можно скорее увести от кафе. Он подхватил ее на руки и, используя все свои силы, понес к машине. Она кричала, пытаясь вырваться, и его имя, всхлипываемое через слезы, стало обвинением:

– Что вы наделали, Андре? За что?

Андре продолжал двигаться вперед. Пламя освещало темную ночь, вырисовывая силуэты людей и предметов. Ксения продолжала бороться, но ее силы бились об его решимость как волны о скалы. Он открыл дверь машины и втолкнул ее внутрь, на сиденье рядом с собой, закрыл дверь за ней и, медленно вдыхая холодный воздух зимней ночи, смешанный с запахом костра, сел в машину и завел двигатель.

Огонь медленно удалялся в зеркале заднего вида, когда Андре вел машину по скользким дорогам, ведущим к его особняку. С каждой пройденной минутой алый свет ночного пожара становился всё меньше и меньше.

Ксения закрыла глаза. В тепле автомобиля Андре, она будто потеряла ощущение времени и пространства. Машина мчалась вперёд, оставляя за собой пылающие остатки того, что когда-то было ее кафе.

Редкие огни в домах зданий чередовались пока они проносились мимо окон, а в ушах Ксении всё ещё стоял гул пламени, пожирающего её жизнь. Она вцепилась в плед, который Андре нашёл на заднем сидении, и сжимала его, пытаясь найти хоть долю утешения в тёплой ткани.

Когда они остановились, Ксения смутно узнала контуры давно полюбившегося ей особняка. Однако острая боль от свежих ран была сильнее, и она лишь смотрела себе под ноги, когда Андре с непривычной для самого себя нежностью помог ей выбраться из машины и провел внутрь.