Текст книги "Проклятый цветок для Тигра (СИ)"
Автор книги: Алина Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Иди отсюда! – один из солдат отпихнул женщину в сторону. Прочие прекратили потрошить тюки и с интересом уставились на Тэруко, предвкушая потеху. Послышались смешки.
– Отпустите ее! – снова приказала Тэруко.
Во дворце, когда она начинала говорить подобным тоном, фрейлины и челядь опрометью бросались выполнять распоряжения принцессы.
Но они были не во дворце. И для насильников она была всего лишь наглым чужеземным мальчишкой.
– Не боись, – отозвался другой солдат, с наслаждением сжимая ладонь на груди всхлипывающей девушки. – Мы потом поделимся. Последним будешь.
– Он же любитель нефритовых копий, – хмыкнул третий. – Небось сам на ее место хочет.
– Точно. Откуда ему знать, что с женщиной делают?
Принцесса тяжело дыша переводила взгляд с одного негодяя на другого. Ей хотелось птицей слететь с лошади, когтями и зубами вцепиться в мерзкие хари, кромсать и рвать – до крови, до смерти.
Джин нашел бы что сказать, как приструнить ублюдков. Но она – не Джин, и может только стискивать меч и сверлить их полным ярости взглядом.
– А мы научим, – первый с гордостью огладил свое вздыбленное орудие. – Смотри, малец, и запоминай.
Он ухватил извивающуюся девушку за ягодицы, пихнул член меж раздвинутых бедер, и Тэруко поняла, что ей все равно. Пусть эти скоты свои, пусть из армии Джина. Никто не будет насиловать женщин у нее на глазах! Никогда.
Принцесса пришпорила лошадь, направляя ее прямо на насильника. Тот с криком шарахнулся в сторону, двое других тоже были вынуждены выпустить девушку, которая мгновенно юркнула под телегу.
– Ты что творишь, щенок?! – яростно взревел насильник, путаясь в полуспущенных штанах. Мигом сникший член болтался меж волосатых ног, мужчина шарил рукой у бедра, тщетно пытаясь нащупать рукоять меча – тот вместе с ножнами, поясом и кольчужной юбкой так и лежал позабытый на краю телеги.
– Его высочество запретил мародерство и насилие! – высоким звонким голосом объявила Тэруко.
Возможно, они бы ее даже послушались, но все испортила Муха. Испугавшись чего-то проклятая кобыла шарахнулась в сторону, и принцесса не удержалась в седле.
Она приземлилась на мешки, полные мягких тряпок. Приземлилась удачно: ничего не сломала, но в первое мгновение от резкого удара вышибло дух. Перед глазами мелькнул силуэт – спасенная девица выбралась из-под телеги и опрометью кинулась из переулка, а потом принцесса почувствовала, как ее вздергивают за шиворот вверх.
Тяжелая и жесткая ладонь от души отвесила оплеуху, аж в ушах зазвенело. А потом еще одну.
– Ну хватит, Ли, – послышалось над головой.
– Ничего не хватит! – разорялся первый насильник. – Шлюшка удрала! Из-за этого щенка.
– Его высочество будет недоволен, если ты сломаешь его игрушку.
– Он и так будет недоволен.
Солдаты столпились вокруг Тэруко. Распаленные штурмом, рубкой на стенах и легкой победой. Жаждущие сбросить напряжение, выплеснуть злость, которая вела их в бою и сохранила жизнь. Принцесса кожей ощущала их голодную неудовлетворенность.
– Этот щенок даже не самханец!
– Смотрел себе спокойно, пока мы рисковали жизнями, а теперь туда же – приказывать.
Возмущенные голоса над головой становились все громче. Воины заводились, подзуживали друг друга.
Тэруко стало страшно. Она попыталась вырваться и получила еще одну оплеуху.
– Тихо, – первый мерзавец криво ухмыльнулся, показав дырку на месте переднего зуба. – Раз шлюшка ушла по его вине, он нам ее заменит.
– А принц? – робко возразил кто-то.
– А что принц? Не надо было отпускать мальчонку бродить в одиночку, – подонок цинично скривился и сплюнул. – Кто ж виноват, что его сперва снасильничали, а потом прирезали?
– Нет! – Тэруко взвизгнула и забилась, но силы были неравны. Она почувствовала, как кинжал срезает завязки легкого кожаного доспеха. В живот уперся край телеги, чужие руки задрали полу жилета, сдернули вниз штаны. Сверху навалилось тяжелая туша, обдавая запахом пота. Принцесса отчаянно извивалась, стиснув зубы. Она почти готова была рыдать от глухой злости и безнадежности. От ужаса и недостатка воздуха начало темнеть в глазах, когда рука сама собой наткнулась на рукоять оставленного на телеге меча. Ненависть придала сил, Тэруко выдернула оружие, и, перехватив рукоять обратным хватом, пырнула насильника.
Тело сверху обмякло, и принцесса почувствовала, как по шее стекает что-то теплое и липкое. Она дернулась, выскользнула из-под туши, пытаясь одновременно подтянуть штаны и не выпустить меч из рук.
Пусть живой ее не отпустят, она умрет сражаясь.
Но всем было не до Тэруко. В переулке кипела битва. Воины в одинаковых доспехах, с атакующим тигром на алом фоне на плюмажах шлемов сражались друг против друга. К тому моменту, как девушка успела завязать штаны и высунулась с мечом в руках из-за телеги, все уже было кончено.
– Рю? – Джин спрыгнул с лошади и подошел, с тревогой вглядываясь в ее лицо. – Ты как?
– Нормально, – она жалко улыбнулась.
Все произошло слишком быстро. Вышедшая из под контроля ситуация, падение с лошади, угроза насилия и такое своевременное появление Джина. Прямо, как в сказке.
Он всегда успевал вовремя.
Захотелось обнять мужа за шею, уткнуться носом в плечо. Но вряд ли ему это понравится.
– Они ничего тебе не сделали?
– Нет, – Тэруко мотнула головой. – Не успели. Спасибо, ваше высочество.
Его лицо разгладилось.
– Хорошо, – он обернулся к воинам, заканчивавшим вязать парочку оставшихся в живых мародеров. – Этих казнить в три часа пополудни на площади. Генерал, я хочу, чтобы казнь видели не только наши воины, но и местные жители. Надо донести до каждого, что наказание за мародерство и насилие – смерть. Я не захватчик, это моя земля и я могу гарантировать своим подданным исполнение законов.
Он снова повернулся к Тэруко.
– Ты молодец, Рю.
Принцесса недоверчиво покосилась на него. Она молодец? Что, неужели правда молодец? И Джин не будет метать молнии и отсылать ее с отрядом обратно в Оясиму?
– Не будете меня ругать?
– Буду, – пообещал Джин. – Потом, наедине разберем в чем ты был неправ и как надо было действовать, а пока тут кое-кто хочет тебя поблагодарить.
Из-за спин солдат выглянула девушка, завернутая в воинский плащ. Молоденькая – не старше шестнадцати лет – и потрясающе хорошенькая, несмотря на растрепанные волосы и зареванный вид, она смотрела на Тэруко с непонятным восторгом.
Принцесса нахмурилась. От ударов, которыми ее наградил мародер, ломило виски и слегка двоилось в глазах, поэтому спасенную от насильников девицу она узнала лишь когда та подошла ближе и низко поклонилась, глядя на спасителя снизу вверх влажными черными глазами.
– Молодой господин! Спасибо вам! Если бы не вы…
Стало приятно. Прямо невероятно невозможно приятно. На Тэруко уже давно никто так благоговейно не смотрел. Раньше у нее была Хитоми, но после воцарения на Благословенных островах сестры-императрицы что-то разладилось между бывшими подругами. Фрейлина больше не восхищалась своей принцессой, а Тэруко, слишком гордая, чтобы показывать как не хватает ей поддержки, просто вела себя холодно и все больше отдалялась от вчерашней наперсницы.
Сейчас взгляд девушки напомнил Хитоми, когда она смотрела на Тэруко, затаив дыхание, и слушала рассказы о былых сражениях.
Рядом с девушкой появилась та самая женщина средних лет, что тщетно умоляла негодяев оставить ее дочь в покое. Она тоже поклонилась – совсем низко, до земли. Тэруко стало неловко.
– Нет слов, чтобы передать, как мы благодарны вам, молодой господин, – запела женщина. – Я и моя Чоу будем счастливы видеть вас и вас, ваше высочество, в нашем скромном кёбане сегодня вечером. Приходите, мы устроим праздник в вашу честь.
Глаза Джина заинтересованно блеснули:
– Ты хозяйка Дома Весны?
– Да ваше высочество, – женщина снова поклонилась. – “Цветок пиона” – лучший кёбан по эту сторону гор. Даже господин наместник провинции любит отдыхать у нас душой и телом. Прошу, приходите. Ничто не сравниться со счастьем видеть вас и ваших людей у нас в гостях.
Девушка еще раз взглянула на Тэруко – восхищенно сияющими глазами.
– Вы ведь придете, молодой господин?
– Эээ… принцесса замялась. Она не знала, что такое кёбан. Может, театр?
Брови девушки огорченно сдвинулись. Она умоляюще посмотрела на Тэруко.
– Пожалуйста, молодой господин! Я так хотела бы вас снова видеть.
– Приду, – буркнула принцесса, чтобы прекратить это.
Это удовлетворило спасенных женщин. Они еще раз поклонились и исчезли из переулка с поразительной быстротой.
Джин тронул Тэруко за плечо.
– Рю, где твоя лошадь?
– Была где-то здесь, – принцесса огляделась и огорченно заключила. – Сбежала.
– Ладно, – он взял коня под уздцы. – Далеко не убежит, солдаты найдут ее и приведут. Я тоже не прочь прогуляться. Здесь недалеко.
– Куда мы.
Принц добродушно улыбнулся.
– Во дворец наместника. Разбирать его бумаги и заниматься прочими позорными для настоящих мужчин вещами.
Тэруко фыркнула. Несколько недель рядом с Джином очень сильно изменили ее представление о том, чем на самом деле должен заниматься настоящий мужчина и каким он должен быть. Образ безжалостного, немногословного, храброго до идиотизма и всегда готового обнажить оружие самурая поблек, растаял. Тэруко растили в преклонении перед силой, доблестью и долгом, но наблюдения за Джином научили ее, что ум, выдержка и умение просчитывать последствия своих поступков не менее важны.
А то и более. Сколько их вокруг – смельчаков с мечом наперевес, готовых ломать, гнуть и принуждать. А Джин один.
– Что такое кёбан, господин? – спросила она, шагая рядом с ним по безлюдной улице.
– Дом Весны. Что-то вроде ваших чайных домиков в Оясиме, – рассеянно отозвался погруженный в свои мысли принц.
– ЧТО?!
Она остановилась, задыхаясь от возмущения. Чайный домик?! Места, где продажные женщины за деньги развлекают и ублажают мужчин.
– Ну да, – он тоже остановился, глядя на Тэруко с насмешливой улыбкой. – Кстати, матушка Ханьгу не лукавила. “Цветок пиона” действительно один из самых известных и дорогих кёбанов по эту сторону хребта. Но тебе, как спасителю ее дочери, удовольствие скорее всего будет бесплатным. Пользуйся.
Молчание принцессы было полно негодования. Даже слов не находилось, чтобы высказать всю глубину ее возмущения и обиды.
Это что же: вот эта милая, совсем юная девушка, которая смотрела на Тэруко с таким восхищением и так умоляла прийти – на самом деле продажная женщина, которая ублажает мужчин за деньги?!
Ну да: даже солдаты называли Чоу “шлюшкой”. Тэруко рисковала жизнью и честью, чтобы защитить шлюху!
И чего девчонка тогда верещала, спрашивается? Как будто в первый раз!
Оправившись от потрясения, она вывалила на Джина все эти соображения.
– Насилие всегда мерзко, Рю, – довольно резко отозвался принц. – Оно унижает и оставляет раны в душе. Не отказывай кисэн в праве на человеческое достоинство. А твоя Чоу вообще пока прислужница и невинная девочка.
– Она не моя… – начала Тэруко с жаром. И осеклась. От последних слов Джина стало как-то легче. – Вы сказали “пока”?
Он кивнул.
– Через несколько месяцев, на ее совершеннолетие, мать устроит аукцион, на котором самый богатый мужчина сможет купить право первой ночи. После этого девушка станет полноправной кисэн.
– Как это мерзко!
Но ее негодование только насмешило принца.
– Можно подумать, это ты воспитывался в монастыре, а не я.
– Я не пойду туда сегодня! – сердито сказала Тэруко.
– Ты обещал, – напомнил Джин. – Они собираются устроить праздник в твою честь.
– Я не хочу.
– Ты ведь девственник?
– Да… То есть нет!
Принц расхохотался.
– Да ладно тебе, Рю. Никто не заставит тебя спать с женщиной, против воли. Многие вообще посещают кёбан ради прелестного общества и изысканной беседы. Сходи, тебе будет полезно. Может, перестанешь смотреть такими голодными глазами на всех полуголых мужчин поблизости.
Тэруко покраснела, потом побледнела. Попробовала сглотнуть, но во рту было сухо, как в огненной пустыне.
Джин стоял рядом, сложив руки на груди, и смотрел на нее со снисходительной улыбкой.
– Я не…
– Не надо оправдываться, дружок. Твои предпочтения – твое дело. Но хоть разок попробовать с женщиной будет не лишним, – голос Джина стал искушающим. – Вдруг понравится?
ГЛАВА 11
Дома Весны в Самхане не прятались стыдливо в отдельных кварталах, как чайные домики Оясимы. Кёбан “Цветок пиона” располагался в двух шагах от городского рынка. Его расписанные киноварью и украшенные искусной резьбой ворота выходили на площадь. Над воротами покачивались и призывно позвякивали колокольцы.
Тэруко замешкалась на пороге. Из дома доносилось печальное пение дудочки, тянуло тонким ароматом благовоний.
Прочие мужчины (а посетить вместе с принцем кёбан вызвалось пять военачальников и Юн) не стали ждать, пока она соберется с духом и налегли на приоткрытые ворота.
– Ну что, Рю? Идешь?
Под насмешливым взглядом Джина пришлось шагнуть через порог. Девушка подумала, что принц уже второй раз приводит ее в бордель и нервно захихикала.
Другие мужья, охраняя нравственность супруги, не подпустили бы ее к подобному заведению на полет стрелы.
Спасенная Чоу встретила их у входа с низким поклоном.
– Как я рада, что вы пришли, ваше высочество.
Умытая, накрашенная и тщательно причесанная, одетая в простое, но ладное платье, она была невероятно хорошенькой. Принцесса ревниво поглядывала то на расточающего комплименты Джина, то на краснеющую и опускающую глаза девицу и злилась.
Тэруко ведь не хуже этой девчонки! Даже красивее! И платья, оставшиеся в Оясиме, у нее наряднее и лучше! И дворцовый этикет, что свой, что самханский она знает назубок.
Так почему Джин никогда на нее так не смотрел?!
Она даже пожалела, что спасла эту гадкую девчонку, но в этот момент девушка повернулась к Тэруко, и принцессе стало неловко за злые мысли. Столько восхищения сияло на лице будущей кисэн.
Если подумать: девочку ждет совсем нерадостная судьба. Ее невинность продадут тому, кто больше заплатит, да и после ей придется зарабатывать на жизнь, ублажая мужчин. И сколько бы Джин ни повторял, что секс (”торговля весной”, как поэтично называли его самханцы) – лишь малая часть обязанностей кисэн, которые прекрасно танцевали, пели, играли на музыкальных инструментах и развлекали мужчин изысканной беседой, все же ласки входили в перечень услуг. И все в душе принцессы протестовало при мысли о подобной работе.
Да, Тэруко готова была посочувствовать юной Чоу. Как только эта маленькая дрянь уберет свои лапы от ее мужа!
Из глубины дома торжественно выплыла хозяйка Дома Весны и заворковала, приветствуя дорогих гостей.
Мужчин с почетом проводили в общий зал, где уже ожидал десяток юных девушек и пяток женщин постарше. Все, как одна, хороши собой и ухожены. Чоу упорхнула, чтобы вернуться с бутылью сливового вина. Струя бледно-желтой пахнущей фруктами жидкости, разбилась о дно пиалы, обожгла небо и потекла беседа.
В вине было дело или же искусство вести и поддерживать разговор, которым владели кисэн, и вправду было выше всяких похвал, но поначалу настороженная и злая принцесса постепенно оттаивала, расслаблялась. Девушки из “Цветка пиона” действительно знали свое ремесло, вовлекая гостей как бы между делом в интересную беседу. Они несомненно были умны и образованы, но не кичились этим. Уступали мужчинам, а не пытались их переиграть. Давали проявить себя, не теряя чувства собственного достоинства.
Впервые с тех пор, как злая ведьма превратила ее в юношу, Тэруко наслаждалась навязанной колдуньей ролью. О, как льстили принцессе восхищенные взгляды и вопросы, заданные нежными голосами. Провоцировали, побуждали распускать хвост, ударяясь в безудержное хвастовство. Как приятно было ощущать свою значимость и ценность…
Если кисэн и притворялись, то делали это куда искусней придворных лизоблюдов. Чуткая к лести и лживым улыбкам Тэруко не чувствовала фальши. Пиала в ее руках снова и снова словно сама собой наполнялась вином. Принцесса отхлебывала ее и незаметно, но неотвратимо пьянела.
– Вы такой смелый, молодой господин. Такой отважный…
Кисэн интересовало все. Взгляды Тэруко на поэзию и политику. Ее детские воспоминания и планы на будущее (тут принцесса чуть не ляпнула “вернуть свое тело”, но вовремя прикусила язычок). Любит ли молодой господин танцы? Как ему самханские кушанья? А правда ли, что на Благословенных островах на каждом шагу встречаются зловредные призраки и духи?
Пусть женщины никогда не привлекали Тэруко, магия чужого внимания, неподдельного интереса и восхищения в сочетании со сладким вином сделала свое дело. Голос принцессы звучал все громче, развязнее и хвастливее. Суждения становились резче, Тэруко несло. По тело разлилось приятное тепло, от запаха благовоний (а может и не только от него) кружилась голова и комната чуть покачивалась перед глазами. Куда не обернись, везде были накрашенные губы, сложенные в улыбки и сияющие восторгом черные глаза.
Чересчур громкий женский смех из другого угла заставил ее обернуться, и это было, как резкое пробуждение оттого, что на голову вылили ведро холодной воды. При виде Джина – тоже пьяного, довольного и расслабленного, восседающего на подушках с пиалой в руках и в окружении трех девиц, Тэруко почувствовала совершенно оглушительную, ослепительную ревность и ярость.
Она вскочила – довольно ловко, как казалось ей самой, вот только пол под ногами странно наклонился. Принцесса закачалась и еле устояла, чтобы не рухнуть на четвереньки. Матерясь под нос, она пробралась по залу, наступая на разбросанные тут и там вышитые подушки и встала над Джином. Тот как раз заканчивал рассказывать историю – девицы и сидевший рядом, почти в обнимку с красоткой-кисэн, генерал рассмеялись.
– Как вы можете?! – тяжело ворочая языком спросила Тэруко.
Ей было просто до слез, невыносимо обидно видеть его таким. Довольным, в окружении продажных девок.
– Рю? – принц поднял взгляд на Тэруко. – Дружок, ты пьян.
– А как же Тэруко?! – должно быть из-за вина это прозвучало слишком пафосно и оттого глуповато, но принцесса отмахнулась от этой мысли.
Ее муж не должен флиртовать с проститутками и лапать их у нее на глазах!
– Молодой господин, – какая-то женщина тронула ее за рукав. – Вам нужно отдохнуть. Хотите, я провожу вас в комнату наверху?
– Правильно, – добавил принц. – Иди, Рю. Завтра поговорим, когда будешь трезвее.
– Нет… – она попыталась спорить, но навалилась усталость и слабость. Этот день со штурмом, безлюдными улицами взятого города, сражением с насильниками, разбором бумаг во дворце наместника и вечерними посиделками в кёбане получился слишком длинным. Разве не пора ему закончиться?
Сразу две женщины подхватили его под руки, повели куда-то вглубь этого пропахшего благовониями и сливовым вином дома.
Ловушка… Все ловушка. Кёбан – как цветок росянки. Раскрыл ворота, приманивает мужчин. А женщины-змеи обманывают, обволакивают, готовясь пожрать.
Это не Дом Весны, а змеиное логово. Надо сказать Джину…
***
Джин проводил покачивающегося мальчишку взглядом и поманил пальцем к себе хозяйку.
– Матушка Ханьгу, мне кажется, Рю заслуживает награды.
Женщина бросила на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц.
– Конечно, ваше высочество.
Ухоженные пальцы сжались на опущенной в ладонь золотой монете.
– Мальчик никогда не был с женщиной, – с намеком добавил Джин. – Я хочу, чтобы у него остались самые приятные воспоминания.
– Разумеется, ваше высочество. Я бы не осмелилась предложить спасителю дочери меньшее.
Матушка поднялась с поклоном, и Джин облегченно выдохнул.
Ему нравился Рю. По-юношески горячий, бескомпромиссный, но искренний в симпатиях и антипатиях. Принц не имел ничего против того, чтобы быть господином и учителем для него. Мальчишкам нужен пример для подражания, а Джин не худший из возможных наставников.
Но отношение самого Рю беспокоило. Влюбленные взгляды, которые мальчишка постоянно бросал в сторону своего господина, когда думал, что тот не видит – Джин готов был поклясться, что в них проскальзывало отнюдь не только восхищение ученика учителем, но и плотское вожделение.
А это уже никуда не годилось.
При дворе аль Самхан подобные увлечения не были чем-то из ряда вон выходящим, пусть покойный император и не одобрял мужеложества. Тот же Мин, например, с равным интересом уделял внимание как фавориткам, так и фаворитам.
Но Джина не привлекали ни мужчины, ни мальчики. При всей своей широте взглядов, принц вообще с трудом понимал, как можно желать кого-то своего пола, и втайне считал такие предпочтения придурью, которая появляется от скуки или отсутствия женщин поблизости.
Пусть искусная в ласках красавица-кисэн покажет малышу, что значит быть мужчиной. Глядишь, Рю перестанет пялиться на Джина с таким видом, словно хочет съесть.
***
С трудом переставляя ноги принцесса дошла до комнаты, упала на застеленную алым шелком кровать. Потолок чуть кружился перед глазами. Она пьяна. Позорно напилась, как какой-нибудь опустившийся забулдыга.
Джин где-то там… с этими красотками. А у нее нет даже сил подняться.
Перед губами возникла пахнущая женьшенем, медом и мятой пиала, и ласковый женский голос сказал:
– Выпейте, молодой господин.
– Не буду, – заупрямилась принцесса.
Чем эти змеи еще хотят напоить ее?
– Выпейте, вам станет легче.
Край чаши настойчиво ткнулся в губы, несколько капель выплеснулось. Тэруко облизнулась. Сладко.
– Дай сюда, – она села отобрала чашу и выпила. Если яд, так тому и быть. Она отравится и умрет, а Джин горько пожалеет, что не ценил ее, но будет поздно.
Жидкость в чаше была прохладной и сладкой, несла успокоение.
– Вот так, – ласково сказала кисэн. – теперь нужно немного подождать.
Принцесса с трудом сфокусировала взгляд на ней. Кажется, это была одна из тех девиц, что развлекали ее в общем зале. На вид чуть старше двадцати, ухоженная и изумительно красивая. Но главное – в ней ощущалась уверенность женщины, которая знает, что она привлекательна и умеет этим пользоваться. В каждом жесте кисэн, в каждом слове и изящном движении сквозило достоинство, как ни странно звучит это слово, применительно к продажной женщине.
– Хотите, я зажгу курильницу, молодой господин?
Принцесса пожала плечами. Ей было все равно.
Кисэн ушла, потом вернулась и склонилась над медной чашей, засыпая в нее малиновые угли из небольшого ведерка. Тэруко лежала на кровати и следила за ее перемещениями.
Напиток и впрямь помогал. Принцесса ощущала, как опьянение медленно отступает. Взгляд сам собой скользнул за спину жрицы любви, замер на картине. Принцесса почувствовала, как холодок пробежал по коже.
Вышитая шелком по шелку картина изображала женщину в алом платье. Сердце заколотилось с утроенной силой. Вышивальщица была искусна, она сумела мастерски передать и еле уловимый изгиб тонких губ, в которых прячется усмешка, и холодный прищур миндалевидных глаз.
На раскрытой ладони женщины сидела бабочка с бирюзовыми и алыми крыльями, а из волос выглядывала летучая мышь. За ее спиной вставал силуэт священной Магошань.
– Кто это?! – хрипло спросила принцесса, не открывая взгляда от картины, словно боялась, что стоит ей отвернуться, как горная ведьма снова исчезнет.
– Где, господин? – отозвалась кисэн, укладывая в курильницу благовония. Сладковатый дымок пополз по комнате, защекотал ноздри. Запах показался Тэруко знакомым, но она была слишком увлечена своим открытием.
– Там, на картине.
– А. Это – Госпожа Конопляного поля, Бессмертная Маго-Хельми, – в голосе кисэн зазвучало почтение и даже благоговение. – Покровительница всех женщин.
БОГИНЯ?!
Слова кисэн оглушили, словно удар дубинкой по голове. Тэруко сидела на постели, разглядывала картину и хватала воздух ртом, силясь отдышаться.
Богиня… Проклявшая ее колдунья оказалась богиней.
Почему она не догадалась раньше после рассказа Джина? Это же все объясняет!
Как умопомрачение нашло. Слишком привыкла считать незнакомку злой ведьмой? Или сама богиня захотела остаться неузнанной, вот и запутала, увела мысли в сторону?
Она вспомнила гигантский лик, высеченный внутри горного храма.
“Маго-Хельми дает человеку не то, о чем он просит, а то, что ему в действительности надо”, – зазвучал в ушах голос Джина.
Тэруко попросила у нее одежду…
Но она же не знала! Не знала, у кого просит и чем может обернуться такая просьба!
Нечестно… Так нечестно! Захотелось вскочить, затопать ногами, как маленький ребенок.
Снова пощекотал ноздри пряный сладковатый запах из курильницы. Дымные струйки поднимались над ней и растекались по комнате, подобно щупальцам спрута. Тэруко глотнула пропитаный дымом воздух, и почувствовала, как ярость уходит. Ускользает, как вода меж пальцев.
А вместе с яростью уходила сила. Желание вскочить, немедленно сделать хоть что-то, исправить несправедливость. Тэруко снова откинулась на подушки. С ней происходило что-то странное. Это было похоже и непохоже на опьянение от сливового вина.
– Я помогу вам раздеться, господин, – лицо кисэн нависало, маячило сверху.
– Н-н-не надо, – с трудом ворочая языком выговорила Тэруко, но женщина ее словно не услышала.
Ловкие длинные пальцы пробежались по застежкам одежды, отвели в сторону полы жилета и рубахи.
– Нет! – она попыталась сопротивляться, но сил не было. Руки кисэн скользнули по безволосой мальчишеской груди, погладили. Коготки чуть царапнули кожу, болезненно и приятно, спустились к завязкам штанов. Прохладные пальчики охватили плоть, принялись поглаживать и ласкать.
Этого не должно было быть! Тэруко умела любоваться женской красотой, но никогда раньше женщины не привлекали ее в этом смысле. И она не хочет!
Не хочет?
Сознание расплывалось. Так ли плохо то, что они сейчас делают? Действительно ли Тэруко не хочет этого?
Прикосновения кисэн были приятны. От них становилось жарко и сладко, по телу разливалось стыдное томление. Их не хотелось прерывать.
Так ли это ужасно – надкусить запретное лакомство?
А как же Джин?
Она вспомнила, как Джин смеялся и флиртовал с кисэн на ее глазах, и почувствовала гнев. Если ему можно, то почему Тэруко нельзя?
Сознание ускользало, тонуло в сладком дыме из курильницы, женщина рядом утратила плоть, выцвела, превратилась в бледный плоский силуэт – тень на стене. Она и томительно-приятные ласки существовали словно сами по себе, отдельно друг от друга. От ласк было хорошо, а кисэн не мешала. Тэруко закрыла глаза…
Сперва пальцы, потом губы. Такие настойчивые, умелые. Приятно было двигать бедрами, погружаясь в горячее и влажное, ощущать прикосновения быстрого язычка там, внизу. Тэруко чуть выгнулась и застонала, слыша как со стороны хриплый мальчишеский голос.
Сладкий дым пах травой и жарким летним полднем, перед глазами вставало бесконечное конопляное поле и пронзительно-синее небо опрокинутой чашей над ним. Пели сверчки, по полю шла женщина в алом платье, расшитом бабочками и нетопырями, и силуэт Магошань, начерченный контуром на холсте неба, виднелся за покачивающимися метелками трав на горизонте…
– Из тебя получился хороший мальчик, – насмешливо сказала женщина. И все исчезло.
Тэруко глотнула воздух и села. Контраст между залитым солнцем полем и полумраком кёбана был слишком резким. Перед глазами маячил, мерно двигаясь то вверх, то вниз, затылок кисэн.
– Не надо, – твердо сказала принцесса, отпихивая женщину в сторону и подтягивая штаны. – Я не хочу.
– Господин? – красивое лицо сложилось в удивленную и немного обиженную гримаску.
– Я не люблю женщин.
“И мужчин не люблю, – мысленно добавила Тэруко. – Я люблю Джина”.
От понимания, мелькнувшего в глазах кисэн, стало неприятно, но и демоны бы с ней. Пусть сплетничает о том, что молодой господин мужеложец. Придумывать убедительную ложь сейчас не было сил.
Тэруко застегнула одежду и встала.
– Куда вы, господин? Ночь на дворе.
– В храм, – ответила принцесса.
Будь благословен кёбан и вышивальщица, сотворившая картину! Теперь Тэруко точно знает, что нужно делать!
ГЛАВА 12
Святилище Маго-Хельми имелось и в городе, но Тэруко показалось важным посетить то самое, в горах. Охрана на городских воротах долго не желала их открывать, пришлось наврать про срочное поручение принца. К счастью, ночь была безоблачной и дорогу к предгорьям освещал узкий серп луны, но когда тропа свернула под сень сосен пришлось спешиться, зажечь фонарь и вести лошадь в поводу.
Если днем ущелье выглядело скорее таинственным, чем мрачным и манило прохладой, то ночью в нем было жутковато. Тэруко ежилась, до боли стискивала ручку фонаря и шла вперед.
Глупо возвращаться, когда до цели осталась пара шагов.
Храм зиял на теле горы черной кляксой. Провал, дыра, ведущая в такие глубины, что и представить жутко. Принцесса привязала и успокоила, как могла, нервно всхрапывающую лошадь, поднялась по ступеням.
Странно, но внутри оказалось светлее, чем снаружи. Молочно-белые лучи луны ложились сквозь отверстия в потолке, снова рисуя цветок на полу. Сейчас его очертания походили на раскрытый лотос. Черный купол крыши казался ночными небесами, светлячки мерцали на нем, точно звезды. Все также таинственно и лукаво улыбался женский лик, и вода в чаше перед ним чуть заметно отливала в синеву, добавляя происходящему ощущения нереальности, сказки.
Тэруко разулась, прошла сквозь залитое лунным светом святилище, опустилась на колени у изваяния богини и обнажила нож. На мгновение стало страшно. Она пришла просить, а просить – это снова вручать свою судьбу безжалостным рукам Хозяйки Жизни-и-Смерти. Что на этот раз решит сотворить с ней Маго-Хельми? Так ли плоха жизнь мальчишки Рю, чтобы отринуть ее и шагнуть в неизвестность?
Она вспомнила ласки кисэн, скривилась и решительно резанула кожу чуть выше запястья.
– Пожалуйста… Я все поняла. Прошу…
Капли крови казались черными в лунном свете. Они падали в чашу, растекались по водной глади, уходили в глубь дымными струйками и исчезали. Божество улыбалось и молчало.
***
Из зева пещеры тянуло волглым холодом, но на лужайке перед ней было тепло, даже жарко. Летали бабочки, перепархивая меж неброских белых цветов в окружении зубчатых листьев. В аромат полуденных трав тонкой ноткой вплетался запах сырого камня.
На базальтовом выступе у входа в пещеру сидела женщина в алом. Такая же царственная и снисходительная, какой запомнилась по прошлому разу.
Богиня рассматривала Тэруко, склонив голову набок, с насмешливым любопытством.
– Ты звала меня, девочка?
– Да, – она не помнила, как здесь оказалась. Сколько времени прошло? Уже день? Джин будет волноваться…
Или не будет. Не заметит. Что ему за дело до какого-то оруженосца, когда с ним осталось столько красоток-кисэн?
Она помотала головой и взглянула в глаза богине:
– Пожалуйста, снимите заклятье!
