Текст книги "Проклятый цветок для Тигра (СИ)"
Автор книги: Алина Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Обнять? При мысли о реакции Джина Тэруко криво ухмыльнулась.
Дракончик Рю – так ласково называл ее иногда отец. И еще так звали сынишку госпожи Едзивары, с которым Тэруко играла в детстве.
Признаться в том, что она – это она, недоставало смелости. Разве кто поверит в подобное превращение? Нет, скорее Джин назовет ее в лицо лгуном и прикажет вернуть на маслобойню.
Душа еще отказывалась принять непоправимое. Слишком мало времени прошло с тех пор, как ее, рыдающую, обнаружил на холме дозорный отряд. Принцесса не успела смириться ни с колдовством незнакомой колдуньи, ни с новым телом – отвратительно угловатым, широкоплечим, лишенным соблазнительных выпуклостей и изгибов.
А Джин сидел рядом. Такой же насмешливый и сильный, каким запомнился ей. Война наложила свой отпечаток – принц выглядел усталым, и меж бровей залегла еле заметная складка. Но держался он так же, как в Оясиме – спокойно, уверенно. Не подавлял, не повышал голос, но все вокруг волей-неволей подчинялись и действовали так, как нужно было принцу.
– Как там Тэруко?
Простой и вроде бы невинный вопрос заставил девушку вспыхнуть. Она отвела взгляд, уставившись на пустую миску у ног. К краю посудины прилипло одинокое зернышко риса.
– Хорошо. Она… Она часто вспоминает вас. И очень ждет.
– Ясно.
Джин сам заговорил о ней, и заговорил без отвращения. Тэруко даже показалось, что в его голосе прозвучали теплота и забота. Ничто в выражении лица принца не напоминало о тех гневных словах, которые он швырнул ей в лицо после неудачной попытки приворота.
Сердце в груди дернулось и забилось чаще. Быть может, он больше не сердится? Простил Тэруко? Означает ли это, что у нее есть шанс?
Она перевела взгляд на собственное тело и горестно скривилась. Шанс? У нее?
Вряд ли Джин Хо ланг-И аль Самхан любит мальчиков.
Предмет ее тайных терзаний растер виски, словно у него болела голова. И посмотрел на Тэруко в упор.
– По-хорошему, следовало бы отправить тебя домой, Рю Ясуката. Но у меня нет лишних людей, чтобы выделять тебе отряд в качестве охраны. И если с тобой что-то случится, Тэруко расстроится. Поэтому я разрешаю тебе остаться, – он повысил голос. – Юн!
– Да, мой принц! – в палатку просунулась круглая вихрастая голова мальчишки, которого Тэруко уже видела.
– Рю – брат моей жены. Он будет моим вторым оруженосцем и посыльным. Проводи его по лагерю и покажи, как все устроено.
Под ревнивым взглядом мальчишки Тэруко поднялась и поклонилась.
– Спасибо, ваше высочество.
Вот и сбылась мечта. Она принята на равных среди мужчин.
Но этого ли хотела принцесса на самом деле?
ГЛАВА 5
Юн принцессе сразу не понравился. И, похоже, что оруженосец вполне разделял ее чувства.
Демонстрируя всем своим видом пренебрежение старожила, мальчишка провел ее по лагерю, скороговоркой поясняя, где что находится. На вопросы он отвечал неохотно и всякий раз закатывал глаза, словно вопрошая у высших сил, за что они заставляют его возиться с этим тупицей.
Этого хватило, чтобы и без того несдержанная и злая от дурацкой ситуации принцесса вскипела, как чайник на огне. Тщетно пытаясь унять гнев, она становилась все более высокомерной в манерах, интонациях и взглядах, что в свою очередь очень злило Юна.
Не прошло и четверти часа, как оставленные наедине оруженосцы принца готовы были вцепиться друг другу в глотки.
Они как раз шли вдоль края солдатского лагеря. Внимание Тэруко привлекли сотни костров в ночном поле. У каждого костра кучковалась рота солдат, готовясь ко сну.
– И где я буду спать?
Как ни старалась она произнести это нейтрально, в голосе все равно проскользнули снисходительные нотки внезапно попавшего в хлев аристократа.
Оруженосец смерил Тэруко коротким неприязненным взглядом.
– Да мне как-то все равно. Хоть в помойной яме.
Тэруко оскорбленно моргнула. Никто и никогда не позволял себе разговаривать с ней в подобном тоне. Тем более, такое не было дозволено мальчишкам с плебейски черными глазами.
Она выпрямилась, нацепив надменную маску, и процедила.
– Не надо мерить других по себе, низкорожденный. Если ты и привык ночевать в помойной яме, то я – нет.
– Что?! – Юн остановился. На его круглом лице по очереди промелькнули изумление, обида и гнев. – Да я тебя!
Пусть принцессу почти не учили рукопашному бою, делая упор на кэмпо, тренированное тело отреагировало само. Тэруко увернулась от удара, перехватила руку противника и с наслаждением двинула ему кулаком под дых. Она собиралась добавить, но тут уже Юн метко пнул ее ногой в живот, выдернул руку из захвата и навалился.
Пыхтя и осыпая друг друга градом беспорядочных ударов, они повалились на землю. Юн был выше, шире в плечах и сильнее. Кроме того, на его стороне явно был немалый опыт дворовых драк с другими мальчишками. Тэруко, несмотря на лучшую подготовку никогда не сходилась врукопашную вне стен додзё. Но принцесса была адски, невероятно зла. Она дралась с остервенением, до которого ее противнику было далеко.
Резкий удар в лицо ослепил. Из носа закапало, но это не остановило Тэруко, только разозлило еще больше. Почти не чувствуя боли, она замахнулась в ответ, вкладывая в удар весь кипевший в душе бессильный гнев и обиду на гримасы судьбы.
Рычащий в пыли клубок распался. Теперь Тэруко сидела на оруженосце верхом и лупила его, куда придется. Вбитые учителями основы рукопашного боя, как и знание о болевых точках вылетели из головы, осталась только звериная жажда навалиться и рвать, рвать зубами…
– Прекратить! – раздался командирский рев над головой, и чья-то рука вздернула Тэруко за шиворот. – Что здесь происходит?
Он спрашивал, явно обращаясь к лежащему на земле в пыли Юну. Вид у оруженосца был прежалкий: одежда в пыли, волосы растрепаны, из разбитой губы хлещет кровь.
Тэруко отметила это с каким-то отстраненным злорадством. Понятно, что сейчас мальчишка нажалуется и обвинит ее во всех тяжких. И конечно ему поверят – он свой для этих людей, а она – чужачка… чужак.
Ну и пусть. Все равно оно того стоило.
В душе ощущалось опустошение и странная удовлетворенность. Пусть Юн и не был виноват в ее бедах, честная победа в мальчишеской драке помогла хоть немного выплеснуть напряжение. Тэруко больше не чувствовала себя беспомощной жертвой.
А за такое можно и заплатить.
– Господин сотник, – парень сел и приложил руку к губе, унимая кровь. – Рю – новый оруженосец его высочества. Мы повздорили.
– Новый оруженосец? – мужчина понимающе хмыкнул. – И кто первый начал?
Принцесса молчала. По-хорошему начал Юн, но говорить об этом казалось неправильным. Все равно, что жаловаться.
Да и нельзя отрицать, что она сама хотела этой драки. Не меньше, а то и больше мальчишки.
Юн поднялся и встал навытяжку. На его лице была написана готовность мученически пострадать за правое дело. Парень явно был уверен, что Тэруко назовет его имя.
Мужчина встряхнул ее за шиворот.
– Отвечать на вопрос!
– Никто, – угрюмо буркнула Тэруко. – Как-то само. Слово за слово.
Глаза паренька изумленно расширились. Он снова взглянул на Тэруко. Так, словно видел в первый раз.
Сотник явно не поверил, но докапываться не стал.
– Ты знаешь, что бывает за драки, Юн?
– Знаю, господин.
– Неделя работ в солдатском лагере. Обоим. В следующий раз будут палки, – обронил мужчина, отпуская Тэруко.
И ушел.
Принцесса проводила его взглядом и, сжимая кулаки, повернулась к оруженосцу. Как бы ни набросился снова?
Запал и ярость драки уже ушли, Тэруко сильно сомневалась, что сможет победить второй раз. Скорее уж Юн накормит ее землей и заставит реветь, утирая кровавые сопли.
Но оруженосец только смущенно улыбнулся и протянул руку.
– Ты это… прости меня, ладно. Я думал: ты слабак и хлюпик, войны не нюхал. А ты мне вон как врезал. Мир?
– Мир, – с облегчением согласилась Тэруко, пожимая жесткую мальчишескую ладонь.
В чем-то мужские порядки были для нее проще и понятнее. Сложно представить, чтобы какая-нибудь фрейлина произнесла подобные слова, получив взбучку.
Правда еще сложнее представить фрейлину, которая дерется с принцессой.
Кровь уже унялась, но распухший нос ужасно болел. Она представила, с каким лицом предстанет перед Джином завтра, и горько улыбнулась.
Как будто есть разница.
– Пойдем, я покажу, где можно умыться и постирать одежду, – продолжал как ни в чем не бывало Юн. – И к доктору надо заглянуть, он даст мазь от синяков. Хотя, – тут мальчишка горестно вздохнул. – Его высочество все равно заметит. Он всегда все замечает.
Тэруко рассмеялась. Благоговение, с которым Юн произнес “его высочество” раскрыли ей глаза на причину неприязни со стороны оруженосца.
Мальчишка боготворил Джина. И явно боялся, что пришлый “родственник” займет его место возле кумира.
– Пойдем, – согласилась она. – Посмотрим, что можно сделать.
***
Когда с обработкой синяков и шишек было покончено, Тэруко осталась ночевать в палатке, которую Юн делил с горнистом и тремя вестовыми. Наутро они вместе отправились копать отхожие ямы – назначенную неделю нарядов никто не отменял.
– Оставайся насовсем у нас. Места хватит, – предложил после совместного завтрака сытый и благодушный оруженосец. Тэруко подумала, и кивнула, а обрадованный Юн потащил ее смотреть лагерь при свете дня.
Их палатка находилась в офицерской части, солдатам появляться здесь без веского повода было запрещено. Границы лагеря отмечали выстроенные в круг телеги, и даже охрана имелась на входе.
– Потому, что у господ-офицеров ценные вещи, бумаги, – сбивчиво объяснил Юн. – Кувшины тут опять же.
– Какие кувшины?
Он кивнул на выкопанную чуть в стороне яму, прикрытую неброской дерюгой:
– С земляным маслом.
Принцесса уставилась на нее, не в силах скрыть любопытства. Она только слышала об этой вонючей субстанции, что мгновенно воспламенялась от попадания огня и горела даже на поверхности воды. В Оясиме ее называли “жир земли” и иногда применяли в морских сражениях.
А Юн уже болтал и тащил ее за руку дальше, к табуну лошадей, где за Тэруко закрепили невысокую грациозную кобылку по имени Муха.
В итоге Юн стал для девушки первым другом и проводником в мире армии. Оруженосец оказался совсем неплохим парнем. Прямой и вспыльчивый, но не подлый, он умел быть верным товарищем.
К Тэруко (а вернее к Рю), после той драки, когда она сперва победила его, а потом не сдала, как зачинщика, парень проникся уважением и дружескими чувствами. И старался помочь ей привыкнуть к армейскому распорядку.
Эта помощь была совсем не лишней.
Жизнь в армии стала для свободолюбивой принцессы настоящим испытанием. Не терпевшая ограничений и чужих приказов, девушка обнаружила, что путь воинской славы щедро усыпан как первыми, так вторыми.
В мемуарах и записках прославленных генералов этот пункт как-то стыдливо опускался. Что уж говорить о песнях и героических сказаниях?
А еще в мемуарах ничего не говорилось о нарядах по выкапыванию отхожих ям, тасканию воды из колодца или стирке одежды. Занятия, может, и нужные, но совершенно негероические. Обычно ими занимались солдаты, но за провинность могло прилететь и оруженосцам. Да и прилетало.
Поначалу работы в обозе принцесса терпела, стоически стиснув зубы, а потом даже как-то втянулась. Оказалось, стоит слегка изменить свое отношение к делу, и все становится проще. Никто не хотел специально унизить Тэруко, когда поручал ей грязную работу. Подралась – нарвалась на наказание. Спасибо, что не бамбуковыми палками по пяткам. К тому же делать что-то простое, требующее физических усилий и приносящее благо всем вокруг, оказалось неожиданно приятно.
Во внутренней иерархии армии оруженосцы имели особый статус: с одной стороны у Тэруко не было прав приказывать, с другой – она проживала в той части лагеря, где обитал высший командный состав, подчинялась Джину напрямую и могла игнорировать приказы большинства офицеров.
Не иначе, как благодаря помощи Юна, Тэруко на удивление быстро освоилась и стала своей в лагере. У нее появились и другие приятели, кроме оруженосца. Например, сотник Реншу – весельчак и балагур.
И только капитан Цао по-прежнему ее не любил и при встрече сверлил подозрительным взглядом.
– Думаешь, ты такой хитрый, если сумел обмануть его высочество, лазутчик? – спросил он как-то у Тэруко. – Не надейся! Я за тобой наблюдаю.
– Да наблюдайте, раз вам делать нечего, – ответила принцесса, за что схлопотала болезненный подзатыльник.
– Один прокол! – пообещал капитан. – Любая мелочь, и ты вернешься к палачу. Понял?
Она снова хотела сдерзить, но передумала. Мало ли какую гадость подстроит в ответ капитан? У начальника охраны лагеря много возможностей.
– Понял, пустите.
Отдельным испытанием стала жизнь в мужском коллективе. Здесь в ходу были сальные шуточки на тему женщин, от которых щеки принцессы невольно окрашивались румянцем. Порой звучавшие высказывания казались ей настолько грубыми, что Тэруко с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить и не залепить охальнику по губам.
Ее бы не поняли.
Само по себе пребывание среди здоровых сильных мужчин смущало. Приходилось прикладывать усилия, чтобы не засматриваться на полуобнаженные тренированные тела. Особенно когда командир взвода для борьбы со скукой гонял солдат, заставляя под палящим солнцем отрабатывать маневры.
Капли пота на смуглой коже, резкий мужской запах. Или совместное мытье – вот уж ужас! Против воли взгляд сам собой задерживался на ладно сложенных мускулистых фигурах молодых парней, которых в войске было никак не меньше трети. И тело, проклятое, подсунутое горной ведьмой мужское тело, немедленно отзывалось на непристойные мысли совершенно однозначным образом.
Новое тело вообще страшно раздражало Тэруко. Вызывало у нее приступы неприятия, ненависти и глухого бессилия. Принцесса не хотела находится внутри него! Она хотела обратно свою грудь, тонкую талию, округлые бедра. Свою нежную кожу, грацию, звонкий голос. Мужское (а вернее – мальчишеское) тело казалось ей нелепым и некрасивым. То, что привлекало в мужчинах, заставляло задерживать на них взгляд, любоваться, в себе ощущалось чуждым и неправильным.
И член. Вот уж мерзкий отросток, лишний раз в руки взять противно! Живет своей жизнью, желаниям хозяина совсем не подчиняется. Вот с какой радости он, спрашивается, торчит с утра с таким видом, словно готов к подвигам? И не помочиться толком из-за этого.
Ладно утром. Гораздо хуже было, когда Тэруко как-то раз подглядела за тренировкой Джина. Совсем как раньше, в Оясиме, принцесса любовалась, как он отрабатывает боевые приемы, а сердце сладко замирало и таяло при мысли, что этот потрясающий мужчина – ее муж.
Тело обдала волна возбуждения, и, отзываясь на него, гадкая штука в штанах шевельнулась, подавая признаки жизни.
Нет, конечно, у нового тела были и плюсы. Например, оно было куда сильнее, быстрее и в целом как-то лучше приспособлено к сражениям – это доказала первая же драка, а последующие тренировки только подтвердили. Иногда Тэруко ловила себя на смутном любопытстве и желании изучить подарочек горной ведьмы. Но в лагере не было возможности уединиться. Не трогать же себя в присутствии сотен изголодавшихся по ласке солдат?! Она еще не настолько сошла с ума.
И так слишком часто приходилось ловить на себе многозначительные взгляды, от которых хотелось закрыться и спрятаться.
Парочка особо наглых мужланов не ограничились взглядами и подкатили к новому оруженосцу с непристойными предложениями. Вот тогда Тэруко и пригодились все подслушанные в казармах крепкие выражения. Проорав в лицо развратному десятнику многоэтажное ругательство принцесса сама испугалась, а тот только понимающе ухмыльнулся.
– Не изменяешь его высочеству?
Слова похабника помогли принцессе понять причину сдержанности остальных ценителей молоденьких мальчиков: ее считали любовником Джина, оттого и не приставали. Поначалу это открытые посеяло бурю возмущения в ее душе. Но позже, успокоившись, она решила, что все к лучшему.
Пусть думают любую грязь, лишь бы не лезли.
Хотя за Джина все равно было обидно. Большинство солдат явно считало, что принц использует обоих своих оруженосцев и в этом смысле. Кажется, для самханской (а может, и не только для самханской?) армии в этом не было ничего позорного или исключительного…
Но Джин не использовал. Он не спал ни с Юном, ни с одной из деревенских потаскух, которые, охотно ублажали солдат за скромное вознаграждение. Принц вообще большую часть времени был занят делом. Изучал карты, чертил схемы, отправлял и получал письма, совещался с генералами, отдавал приказы, тренировался…
Порой он исчезал почти на весь день, чтобы вернуться под вечер – усталым, но довольным, а позже до армии доходили слухи, что еще один гарнизон встал под знамена старшего принца аль Самхан.
Девушка готова была поклясться, что на ее глазах происходило невиданное. Джин выигрывал войну, не перемещая войск и не устраивая сражений. В одиночку, с помощью дипломатии.
Дипломатия… а ведь когда-то Тэруко смеялась над любовью своего жениха решать конфликты с помощью слов! И даже обвиняла в трусости!
Сейчас принцессе было стыдно.
По рассказам Юна выходило, что за два месяца войны армия Джина вступила лишь в несколько коротких стычек. Душа оруженосца жаждала воинских подвигов и славы, но выбранная принцем стратегия не давала развернуться, и мальчишка откровенно страдал.
– Так и состариться можно! – повторял он, с яростью обрушивая колун на полено – назначенную за драку неделю нарядов никто не отменял.
– Чего он ждет, как ты думаешь? – спросила Тэруко, укладывая дрова.
– Ждет, когда наместник сдаст город.
Изогнутая полумесяцем горная гряда отделяла прибрежные провинции от центрального Самхана. Шанчжу, расположенный у единственной широкой дороги, идущей на северо-запад через ущелье Лонг Юй, словно одинокий часовой охранял проход к сердцу страны. Миновать его или оставить за спиной невзятым и враждебным было невозможно.
Город у подножия Магошань был великолепно укреплен и обещал стать крепким орешком даже для опытного полководца. Но вместо того, чтобы идти на приступ, бить тараном в ворота, осыпать защитников стрелами, войска просто стояли у стен.
Не только у стен. В армии Джина было без малого двадцать пять тысяч человек. Они занимали всю долину, окрестные деревеньки и холмы в предгорьях. Чтобы солдаты не дурели со скуки и не мародерствовали, офицеры гоняли их, заставляя отрабатывать боевые построения. А однажды даже послали несколько отрядов помочь местным жителям на уборке урожая.
Если бы дело происходило в Оясиме, такая “осада” давно бы закончилась ограблением деревень и голодным бунтом. Но это был Самхан. Самхан с его великолепными дорогами, налаженной системой снабжения. Подводы с фуражом прибывали ежедневно. Пять прибрежных провинций, перешедших на сторону Джина, обеспечивали армию провиантом.
И все равно мир не видывал более странной войны.
Не всем солдатам было по нутру это “сидение”. Если даже боготворивший принца оруженосец порой позволял себе возмущаться, то что говорить о простых воинах. Безделье, скука и запрет на мародерство не способствовали популярности Джина. Принцесса подмечала ропоток недовольства среди солдат и ротных командиров, который ей очень не нравился.
Обязанности оруженосца были просты. Кроме того, их оказалось так мало, что едва хватало на одного Юна. Неудивительно, что мальчишка обозлился на появление конкурента.
Она таскала принцу еду из общей полевой кухни – Джин принципиально питался из одного котла с солдатами и от своих офицеров требовал того же. Иногда бегала с несложными поручениями, относила письма. Полировала оружие и доспех, которые принц надевал только для тренировки.
Джин не советовался с ней. Не обсуждал тактику и стратегию, не объяснял, что и зачем будет делать и как планирует вести кампанию. Большую часть времени он ее просто не замечал, и это было обидно. Не так Тэруко все себе представляла, не за этим стремилась в далекий жаркий Самхан. Ей хотелось внимания мужа. Разговоров, его интереса, поддержки, наставлений. Хотелось стать для него особенной, самой нужной и ценной.
Но время шло, а Тэруко оставалась для Джина всего лишь мальчишкой Рю. Оруженосцем его высочества.
ГЛАВА 6
– Рю, ты слышал?! Люди капитана Цао поймали лазутчицу!
Глаза оруженосца сияли. Любая новость, хоть как-то разбавляющая их сонное существование, приводила Юна в восторг, а тут не абы что, а целая шпионка! Романтика!
Тэруко вздрогнула, вспомнив маслобойню и малиновые от жара щипцы в руках палача.
– Лазутчицу? – зачем-то переспросила она.
– Ага. Я издалека видел, как ее вели. Краси-и-ивая, – вздохнул оруженосец. – Вот бы глянуть поближе, пока ее Цао не запытал.
– А откуда известно, что она лазутчица? – это получилось сказать небрежно, даже равнодушно.
– Говорят, попалась, когда хотела поджечь лагерь. У горшков с земляным маслом взяли.
Принцесса закусила губу. Может, и вправду лазутчица?
И тут же вспомнила все обвинения, которые выдвигал против нее Цао. Для постороннего человека они, наверное, звучали так же убедительно.
– А где ее держат, не знаешь?
– Да на маслобойне, где же еще?!
***
“Я только одним глазком гляну – и обратно”, – уговаривала себя Тэруко, подходя к проклятой маслобойне.
По-хорошему все происходящее было не ее делом. Какая разница, кого теперь поймал и пытает психопат Цао? С Тэруко-то все хорошо.
Но воспоминания о пережитом здесь отчаянии и ужасе как магнитом тянули к пыточной.
Кто она – эта неведомая девушка, которую Цао обвинил на этот раз? Что он с ней сделает? Для женщины в плену страшны не только пытки. Насилие – участь куда более жуткая.
И как назло, Джина нет. Снова уехал на весь день. Если повезет, к ночи вернется.
Цао не станет ждать ночи.
У входа на маслобойню, оперевшись спиной о стену, дремал разморенный жарой часовой. Тэруко сжала кулаки. Цао – сволочь! И здесь все предусмотрел. Она осмотрела приземистое строение. Крыша сложена из пальмовых листьев. Другого входа нет, да и зачем он нужен на маслобойне-то? Есть пара окошек: одно рядом с часовым, другое со стороны реки.
Ладно, она не собирается всерьез помогать незнакомой девке с побегом! Просто убедиться, что шпионка – действительно шпионка и не достойна сочувствия. А для этого дверь не обязательна.
Обогнув здание по широкой дуге, Тэруко пролезла сквозь заросли крапивы и, встав на цыпочки, заглянула внутрь.
Девушка сидела в углу. Молодая совсем – ровесница Тэруко или чуть старше. Под глазом свежий синяк, руки и ноги связаны джутовой веревкой. Добросовестно так связаны, от души.
Она водила плечами, елозила и дергалась, тщетно пытаясь развязаться. Тэруко шикнула, привлекая внимание.
– Эй, ты, шпионка!
Девушка прекратила дергаться, подняла голову, и ее миловидное личико сложилось в несчастную гримасску.
– Я не шпионка, господин, – так же шепотом ответила она. – Клянусь, я ни в чем не виновата!
– Зачем ты ходила по лагерю?
– Я из деревни у Синего озера, что в двух днях пути, – бойко принялась излагать пленница. – Когда проходили вербовщики по деревням, я как раз с женихом поругалась, он и записался в ополчение. Я потом пожалела, только поздно было, – она всхлипнула. – А теперь меня замуж за сына старосты хотят отдать. Вот я к Ливею и кинулась.
Тэруко почувствовала, как ком подкатил под горло. История девицы до боли напоминала ее собственную.
– Но тебя взяли у офицерского лагеря.
– Я просто проходила мимо, господин! – запричитала девушка. Все так же негромко, но очень жалостливо. – Клянусь, что не хотела ничего плохого. Я просто искала Ливея!
Принцесса ткнулась лбом в глинобитную стену. Ей хотелось завыть.
Убедилась? Вот тебе шпионка!
Был бы Джин на месте, Тэруко бы не раздумывая кинулась к нему. Но Джин когда еще вернется.
И что делать? Бегать по лагерю, искать этого Ливея и пусть дальше сам свою невесту выручает? Когда того и гляди на маслобойню придет Цао с палачом. А даже если она его найдет? Станет капитан слушать простого солдата из ополчения, как же!
Пленница смотрела на нее снизу вверх взглядом голодного котенка и слезы дрожали на длинных ресницах.
– Пожалуйста, пожалуйста, господин, – как заклинание прошептала она.
– Сиди тихо, – велела Тэруко. – Я тебя вытащу.
***
От солдата удалось избавиться, просто оглушив его.
– Нечего дрыхнуть на посту, – злорадно сообщила ему Тэруко, устраивая воина так, чтобы издалека казалось, будто он просто спит сидя, опершись о стену.
Девица встретила ее восторженным вскриком: “Господин!”. Под ее восхищенным взглядом Тэруко на миг ощутила себя героем-освободителем и надулась от гордости.
Если подумать, она всего лишь делала для этой девушки то же, что сделал для нее Джин. Следовала доброму примеру.
– Беги, прячься, но не уходи далеко. Завтра вернется принц, – инструктировала ее Тэруко, разрезая веревки. – Мы пойдем к нему вместе, и ты расскажешь свою историю. Он хороший. Самый лучший в мире! Он поможет тебе найти твоего Ливея. И Цао не бойся, Джин его приструнит.
– Конечно, господин, – отвечала девица, глядя на Тэруко снизу вверх влажными черными глазами.
Им повезло покинуть маслобойню незамеченными.
– Давай провожу, – предложила Тэруко. – Тебе лучше не идти мимо часовых.
– Ах, спасибо господин.
Прячась и оглядываясь, они добрались до края офицерского лагеря. У телеги девушка замедлила шаг, словно в раздумьи. Тэруко чуть подтолкнула ее. Не хватало еще чтобы их засекли в последний момент.
– Проползешь под телегой и сразу беги в лес. Когда принц вернется, я поговорю с ним. Увидишь, он поможет. Встретимся завтра в полдень у водопоя.
– Могу я узнать имя и чин моего спасителя? – лукаво спросила девушка, показав ямочки на щечках.
– Ясуката… Рю, – Тэруко чуть покраснела. Как всегда, когда представлялась краденным именем. – Я – оруженосец принца.
– Оруженосец – это хорошо. Спасибо, малыш, – улыбка из очаровательной сделалась неприятной, а лицо девицы неуловимо изменилось, словно она в одно мгновение постарела на десять лет. – Я тебя запомню, – сообщила она, тыкая Тэруко растопыренными пальцами куда-то ниже солнечного сплетения.
Тело кольнуло болью, потом оно онемело, и земля вывернулась из-под ног, чтобы ударить по лицу.
***
Она не теряла сознания. Просто тело внезапно стало непослушным, забыло как двигаться. И из горла, сколько Тэруко ни напрягала связки, не вырывалось и звука.
Лежа ничком много не увидишь. Сперва перед глазами мелькнули ноги девицы в стоптанных башмаках, а потом ничего. Только пожухлый лист, по которому медленно ползла зеленая гусеница.
Тэруко лежала бездвижно, но внутри принцессы все кипело от бешенства, обиды, злости на себя и проклятую шпионку. Наверное, так же ощущает себя девушка, поверившая ласковым словам, все позволившая любимому до свадьбы, когда наутро он со смехом ей говорит: “Да кому ты теперь нужна, потаскуха?”.
Будь девица сейчас перед ней, Тэруко бы ее убила! И ни секунды бы потом не стала сожалеть!
Время тянулось и тянулось. Уже спала дневная жара, легкий ветерок обдувал тело. В травах пели сверчки, а Тэруко снова и снова пыталась пошевелить хотя бы мизинцем.
И не могла.
Она надеялась, что кто-нибудь пройдет мимо. Заметит ее, поймет, что оруженосец принца не по своей воле прилег отдохнуть. Но никого не было. Тэруко не зря выбрала именно это направление, в стороне от жилых палаток. Она помнила, что сюда редко кто-то заходит.
А потом с другой стороны лагеря что-то громко бабахнуло, послышались встревоженные крики и немного спустя потянуло гарью. Если бы принцесса могла, она бы застонала от досады, унижения и злости на саму себя.
Проклятая шпионка все-таки подожгла горшки с земляным маслом!
А если задуматься: кто помог ей? Кто оглушил часового и разрезал веревки?
Вместе с этой мыслью пришел страх. Не страх наказания, о нет. Страх разочаровать Джина.
Она представила на миг, как сбивчиво оправдывается, пытаясь объяснить, что не хотела ничего плохого, а на лице принца появляется равнодушие с легкой ноткой презрения. Опять. Как было в тот раз, когда она его опоила.
Нет, конечно, Джин ее не убьет и даже не обидит. Он же думает, что Рю – брат его жены. Просто отправит куда подальше.
И правильно! Поделом ей, если она такая никчемная!
Поток самоуничижения прервало появление прямо перед глазами чьих-то ног в стоптанных сапогах. Тэруко снова дернулась и, о чудо, у нее получилось. Совсем чуть-чуть, слегка, но получилось. Онемение медленно проходило.
– Что с тобой, Рю? – раздался над головой знакомый участливый голос.
Она жалобно замычала.
Подошедший мужчина перевернул ее, и Тэруко увидела над собой нахмуренное лицо сотника Реншу.
– Сильно она тебя приложила, – озабоченно пробормотал он, проверяя пульс. А потом повеселел. – Ничего, жить будешь.
Принцесса ответила ему полным ужаса взглядом.
Он сказал “Она тебя приложила”, значит знает про лазутчицу, которую выпустила Тэруко. Это конец. Конечно, Реншу все расскажет Джину, с чего бы ему молчать?
– Да, я все видел, – безмятежно откликнулся сотник, подтверждая ее мысли. – Ты выпустил лазутчицу. Это очень, очень плохо, Рю, – он осуждающе покачал головой. – Как бы ни пришлось занять ее место…
– Она меня обманула, – прошептала Тэруко. Голос еще отказывался повиноваться.
Прошептала и замолчала. Как жалко это прозвучало. Лазутчица обманула? А что, своей головой думать не надо?
Может, хватит придумывать оправдания?
– Понимаю, – сочувственно протянул Реншу. – Ты не виноват, но остальные в это ни за что не поверят. Ни Цао, ни его высочество. Сам посуди, Рю, как это все выглядит. Ты явился непонятно откуда, втерся в доверие, а потом отпустил опасную преступницу. Теперь у его высочества больше нет земляного масла, а он так рассчитывал на него при осаде города. Он, конечно, пошлет за новыми кувшинами, но до ближайшего источника ехать через три провинции, да и мало ли что с ними по дороге случится? – сотник вновь покачал головой.
Тэруко опустила голову, придавленная грузом вины и ощущением собственной никчемности. Видимо, Такеши Кудо был прав: женщинам надо сидеть дома и не лезть в дела мужчин.
– Боюсь, его высочество отдаст тебя Цао, – продолжал Реншу.
Не отдаст. Он же думает, что Рю – брат его жены…
Но что если Джин решит навести справки и узнает, что никакого Рю Ясукаты никогда не существовало? При мысли об этом Тэруко бросило в холодный пот.
Реншу задумчиво улыбнулся:
– Но, кажется, никто больше кроме меня и хромого Лю, не видел, как ты выводил лазутчицу.
– Вы видели? – хрипло переспросила принцесса. – Почему вы меня не остановили?
Сотник доброжелательно улыбнулся и развел руками, но глаза у него не улыбались. Оставались холодными и внимательными. Неприятными.
– Я же не знал, что она лазутчица, дружок. Я прямо как ты. И Лю убедил не поднимать шум. Лю мне должен. А оно вот как оказалось, – несмотря на сочувственный голос, у Тэруко появилось навязчивое ощущение, что Реншу очень доволен тем, как все сложилось. – Стоит мне шепнуть пару слов, и все, – он сделал выразительный жест, словно затягивал петлю вокруг шеи. – Но ты не бойся, малыш. Я тебя не сдам. Если, – тут его лицо придвинулось ближе, а голос упал до вкрадчивого шепота. – Ты окажешь мне одну небольшую услугу.
