Текст книги "Охота на оборотня (СИ)"

Автор книги: Алина Лесная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

На мгновение мужчине почудилось, что в зелёных глазах воспитанника мелькнуло что-то похожее на угрозу. Не трогай! Моё... Вспыхнуло и погасло. Эльф примирительно похлопал наставника по плечу.

– Будет вам, Берен! Пойдёмте-ка лучше домой, у вас от излишних переживаний уже ум за разум зашёл. Выпьете, успокоитесь...

Градоначальник недобро прищурился, но возражать не стал. Разве можно что-то втолковать влюбённому? Будет улыбаться, смущённо отводить глаза и краснеть. Мол, не виноватый я – само получилось!

Вилль довёл его до двери и с чистой совестью отправился в караулку. Сами стражники в шутку прозвали домик "коробочкой-на-ножках". Четыре сосновых бревна-опоры приподнимали скворечник на высоту трёх саженей от земли. В стенах прорублены дозорные оконца, сейчас слепые, покрытые морозным кружевом. Когда семнадцать лет назад город только начал заселяться, караулка занимала самое важное и почётное положение, центральное. Дома ещё были низенькие, сплошь деревянные и с соломенными крышами, и "коробочка-на-ножках" горделиво возвышалась над своими приземистыми подопечными. Посёлок Северный стал городом Северингом, обзавёлся каменными домами с разноцветными крышами и прочной бревенчатой стеной, всё больше и больше теснившей лес – город потихоньку рос. В день навешивания блестящего, гномьей ковки, замка, возникла почётная должность – Страж Ворот, и ключ повесил себе на шею никто иной, как легендарный капитан Прокопий. Правда, надо отметить, что пил он тогда отнюдь не впрок, а в меру.

Сейчас центр Северинга занимала Большая Ярмарочная Площадь с деревянным помостом для потешников посередине, в двадцати минутах ходьбы от неё – городской Храм, а обитель охраны вежливо подвинулась к западному "речному" краю города. Стражники постарели вместе со своим "домиком-на-ножках", обзавелись Индикатором Преступлений и вконец обленились.

На залихватский свист капитана из люка свесился Риерт. Вилль взлетел по сброшенной ему стремянке, и хищно повёл носом. Но на сей раз квартерону скрывать было нечего. Стражникам пришлось смириться с новым совиным режимом – днём спать, по ночам разминать на улицах ноги. Наиболее ужасной им казалась другая крайность, в которую впал их явно обезумевший капитан: эльф ввёл сухой закон. Умудрённые жизненным опытом стражники смогли бы обмануть глаза начальника и даже его слух, но нюх – никоим образом, и бедняги впали в глубочайшее уныние. Они ещё не знали, что добрый капитан уже подготовил им на завтра долгожданный подарок.

– Ничего? – кивнул на слабо светящийся Индикатор эльф. – Риерт, иди домой. Я тебя сменить пришёл.

– Банзай!!! (14) То есть... Капитан, а зверрь? А ты? Не по должности! – от удивления и светлой перспективы провести ночь в объятьях очередной забавы, мысли квартерона пустились в безудержный пляс.

– Это приказ! – Вилль улёгся на диван, забросив ноги на истёртый жёлтый подлокотник. – А зверь?.. Это у людишек глупые суеверия, а нам-то что? Сам посуди, разодрали трёх человек. Человек, Риерт! Притом, самых слабых и никчёмных... Ни воинов, ни гномов, ни нас с тобой не тронули... Иди! Арбалет только не забудь.

Стражник сомневался недолго. И впрямь, суеверия – для людей, а он – потомок гордых степняков-воителей, что ловят диких злых жеребцов и бесстрашно бросаются на превосходящего силой врага. "Банза-а-ай!" И – секир башка! Раздумье накатилось по другому вопросу.

– К Маррике, что ль, мирриться пойти? Или к Денке заявиться с прриветом?

– Иди к Денне! Она рыжая и покладистая! – услужливо подсказал капитан и, когда орк уже спускался, тихо, на грани слышимости, прибавил. – А Берен магов из столицы вызывать собрался, так что мы теперь не у дел! Пускай сами с этой дрянью разбираются... А наше дело маленькое – никого не выпускать.

Вилль был уверен, что завтра к вечеру новость о пристрастиях нечисти и магах облетит пол-Северинга. А поспособствуют этому Риерт и рябиновая дриада Денитра, лучшая подруга кружевницы Ксндры. Дело в том, что древесные рукодельницы обладали не только ловкими умелыми пальцами, но и очень шустрыми языками. Что ж, ловушки расставлены, остаётся только ждать.

Он втащил лестницу обратно и прижал обе ладони к стеклу, отогревая витую морозь. Там, дальше заливного луга и родной Истринки, лежит целый мир. Ещё неизведанный, но такой заманчиво-разный. Две сестры, Алидара и Силль-Тьерра, говорливыми девчонками бегут из самих Сумеречных лесов на юго-запад, взрослеют, превращаясь по дороге в степенных, неторопливых женщин и, обнявшись, становятся одним целым – величественной Силль-Адарой, королевой речного пути. А та ищет встречи с самим Бескрайним Океаном, на побережье которого в Заливе Трёх Ветров стоит город-порт, белокаменная столица Равенна. Говорят, Фонтан Желаний на Площади Победы обладает чудодейственной силой. Если бросить в него монетку и попросить о чём-либо Хранителей, они услышат и помогут. Только желание должно быть одно и исходить от самого сердца.

Вилль задумчиво посмотрел на собственный указательный палец, и ноготь удлинился и заострился, превращаясь в изогнутый коготь, которым эльф нацарапал на стекле то ли крысу, то ли ослика, то ли шушель знает, что.

ГЛАВА 13

Уже пятнадцать лет Симеон занимал почётную должность персонального эльфийского домового и вполне осознавал ответственность, возложенную на него самой Природной Магией – беречь, охранять, защищать.

...Симка не помнил, что было до, осознал он себя уже на судне. Домовой твёрдо знал, что странная деревянная конструкция с парусом называется кораблём, люди – людьми, и что они возвращаются домой.

К нему подошёл краснокожий человек и с удивлением принялся разглядывать мерно покачивающееся над палубой облако смолянисто-чёрного дыма.

– Ты что такое? Морской дух?

– Нет! – с достоинством отвечало дымное облачко. – Я – ваш личный домовой! Ваш и этого, несомненно, уважаемого корабля. Я буду помогать, и защищать корабль от враждебных сил, но мне нужны форма и имя. Выбирайте на ваше усмотрение!

– Итак! – после недолгого совещания сказал человек. – Ты теперь не домовой, а корабельный – не на земле, чай, находимся – в море! А нужен нам корабельный кот...

Облачко уловило мыслеобраз чёрного деревенского воришки и стало воплощаться. Люди пооткрывали рты, а домовой фыркнул и принялся себя оглядывать.

– Гм! – сказал кот – чего-то явно не хватало. Он пошурудил лапой у себя за спиной и с достоинством вытянул из филейной части длиннющий пушистый хвост.

Домовой проплавал на ильмарранском "Морском еже" всего один год. Купцы рассказали ему, что сами они вышли в море недавно – как только в Неверре окончилась гражданская война, и Симка понял – ему несказанно повезло. Столичные маги, пытаясь вытрясти крупицы Магии хоть откуда-нибудь, безжалостно забирали духов-хранителей из жилищ простых селян и горожан для своих собственных целей.

Симка был создан Магией слугой-помощником, и в течение года покорно выполнял прямые обязанности: защищал дерево от солёной плесени, а паруса – от износа, дирижируя лапкой, подгонял самостоятельно драющую палубу швабру...

А потом был шторм. Громадные пенистые руки бросали друг другу корабль с такой же лёгкостью, как дети – мячик, Симка из последних сил защищал мачту, но и она переломилась сухой былинкой. Вспышка молнии – серые с чёрными трещинами скалы.

– К левому... поднажмите!.. – и грохот, крик.

"Ёж" разлетелся на множество маленьких плотов, и домовой понял, что развоплощается. Нет дома – нет хранителя. Кое-как доплыл до ближайшей доски и вцепился мёртвой хваткой в останки своего жилища.

Симке снова повезло – плот выбросило на северный берег раньше, чем дерево окончательно пропиталось влагой и затонуло. Трясущийся от страха огромный чёрный кот сидел у самой кромки воды и звал на помощь с ночи до рассвета. Будь он живым в прямом смысле этого слова, то, несомненно, заработал бы воспаление лёгких, бронхит... да мало ли каким недугам подвержена слабая плоть смертного? Когда его услышал маленький Арвиэль, Симка уже окончательно выдохся и потерял всякую надежду, поэтому просто гнусаво мяукал от тоски.

– Att eviеnn'leа? (15) – услышал домовой звонкий голосок.

Симеон рассматривал странного детёныша с не меньшим удивлением, чем тот – его самого. Купцы рассказывали ему об эльфах, но сам он остроухого долгожителя видел впервые.

– Помогите! – торопливо залепетал Симеон. – Я – домовой, тьфу, корабельный! Мне нужно жильё, иначе я погибну-у-у!

И кот снова завыл. Эльфёнок недоумённо на него посмотрел и снова что-то произнёс, а затем протянул обе руки. Домовой не знал, о чём говорит маленький незнакомец, но жест он истолковал верно, и прыгнул навстречу.

С тех пор прошло пятнадцать лет. Однажды дорога жизни сделала крутой поворот, и смотрите-ка – они уже не северяне, а северингцы. Вилль вырос, а Симка превратился из трудолюбивого домового в толстого ленивого кота. Надо сказать, Алесса, некогда видавшая домовых, возмущалась о-очень справедливо. Но она много чего не знала ни об их прошлом, ни о настоящем. О том, что растолстевший Симка не перестал быть хранителем, правда, теперь предметом его забот были не стены дома, а нечто более ценное и хрупкое – душа. Не знала она, что Симеон называет эльфа "хозяином" в шутку, по давнему уговору; что чёрный кот для Вилля значит гораздо больше, чем даже Берен Грайт. Да и сны у этой странной пары частенько бывали общими.

Он научился видеть их сразу же, как только связал своё сознание с эльфийским. Раньше Симеон даже не представлял себе, что означает слово "сон". Ведь корабли или же дома не спят? Значит, и хранителю нечего расслабляться! А связь домового и человека вообще было явлением неслыханным – кто же захочет, чтобы у него в голове копался вот такой наглый чёрный кот? Правда, Симеон лишнего себе не позволял, и лез в мысли хозяина только с его позволения... или если не было иного выбора.

Когда Симка уснул впервые, то, оказавшись в совершенно другом месте, со страху решил, что развоплотился. Какая-то речка, какая-то мельница...

Потом он привык и научился видеть собственные сны: и яркие, красочные, и тёмные, наполненные тревогой. Вчерашнее видение Симка сразу определил в разряд кошмаров. Ему снилось, что он стоит на пороге собственного дома и не может войти – дверь была заперта изнутри. Вьюга с визгом подбрасывала снежные хлопья, но не она пугала верного кота, а огромная белая собака, нагло хозяйничавшая на крыше. Пытаясь проникнуть внутрь, крушила стальными когтями глиняную черепицу, с ненавистью отрывала пластинки зубами...

– Пусти! Открой! – орал домовой, но ему никто не отвечал...

***

Ещё на ранней зорьке капитан Винтерфелл подсчитал скудные финансы и приуныл. Жалованье позвякивало где-то в конце месяца, но до него ещё дожить надо. Эльф намеревался купить на Ярмарке то, о чём неустанно думал до того, как помирился с Алессой. А именно – последнее издание «Большого Имперского Словаря», исправленное, дополненное и проиллюстрированное. О, мечты, мечты, сбудутся ли они теперь? Впрочем, в поясе всегда можно проколоть лишнюю дырочку, а то и две. Поэтому Вилль ссыпал монетки обратно в мешочек и лёгкой пробежкой по-эльфийски, не оставляя следов, отправился к Мирону. Там он приобрёл зелье, в народе известное и весьма почитаемое, притом, в таком количестве, что мужик открыл рот и даже сделал капитану скидку на тару.

Перед выходом эльф ещё раз тщательно проверил "обмундирование", удобно ли, не стеснит движений толстая куртка? Или, того хуже, вдруг штаны треснут по шву на самом непотребном месте. Завтракать не стал, дабы не бегать по городу с булькающим желудком.

– Хозяин! – позвал домовой. – Хозяин, не ходи! Беда будет!

– Да какая? – Вилль замер на полпути к порогу.

– Не знаю! Мне сон приснился. Вещщий!

– Мыши-оборотни?

– Нет, хозяин, ссобака! Большшая, с зубами! – зловеще прошептал чёрный кот, выгнул спину и выразительно сверкнул глазами.

Вилль откровенно захохотал. Да уж, по шубейке и моль! Совсем Симка окошатился, в славицу пойдёт на крышу орать.

– Хочешь, дам тебе валерианки? Опять мыши приснятся – так привычней!

– Я не шучу, хозяин! Я... Я с тобой пойду! – Симка повис на хозяйском воротнике.

Эльф цепко ухватил пищащего кота за шиворот и отнёс обратно на диван.

– Симка, я уже говорил – обойдусь без твоих домыслов. У тебя совесть есть? Могу я, в конце-концов, куда-нибудь сходить с девушкой, а?

– На сеновал!

– Дома сиди!!! – ласковый хозяин треснул кулаком о подлокотник. – И только попробуй следом пойти – кулон в мышиную нору засуну. Понял?!

Как не понять, когда любимый хозяин шипит потревоженной гадюкой? Молодой ещё, самоуверенный шибко, совсем не слушает верного доброго Симеона. Домовой потянулся сознанием к истинной сущности эльфа. Осторожно, незаметно...

"Пшёл вон!"

Симка кубарем вылетел из хозяйского сознания. Попался! Всё равно хозяин с утра нашумит. Если план сработает, то не сильно, просто для порядка. Не выгорит дело – ветерок Арвиэль превратится в неистовый ураган Винтерфелл. Эх, была – не была!

Домовой выцвел до абсолютной прозрачности, спустя пару мгновений став невидимым вовсе, и шмыгнул сквозь дверь.

***

Прободрствовав всю ночь, южная кошка пожелала отсыпаться до полудня. Ни укоризненные окрики Марты, ни гомон возмущённых покупателей, ни даже меткий снежок, запущенный неведомым доброжелателем в стекло, с кровати её не согнали. Это сделал голос, который она узнала бы из миллиона.

– Тук-тук!

Алесса развалилась повольготней и томно откинула голову на подушку.

– Войди-ите! Я вас жду!

В приоткрывшуюся дверь поначалу ворвался бурный запах томящихся щей, а следом за ним неуверенно протиснулась белокурая голова. Немного смущённый и одновременно любопытный взгляд метнулся к знакомому стулу у стены, зацепил оконченный рисунок возле оконной рамы, повстречался с самим собой в зеркале и скользнул на кровать. Безмерно изумился и потеплел. Эльф, пригибаясь, зашёл в комнату и ногой захлопнул дверь.

– Алесса, ты бесподобна!

– Зна-аю! – мурлыкнула пантера, лениво обмахиваясь хвостом, как веером. В чуть фосфоресцирующих глазах с вертикальными зрачками плескалось море благодушия.

Искушение было воистину неодолимым, и эльф опустился на корточки посередине комнаты.

– Кис-кис-кис!

Пантера фыркнула в усы и скользнула на пол. Шаг за шагом, шаг за шагом... Медленно, красуясь... Хвост покачивается плавно, выдавая лёгкое возбуждение, но шерсть на черничного цвета загривке не встопорщена. Хищница кокетливо стрельнула на эльфа глазами и походя лизнула правое предплечье. Прыжок!

Вилль здорово приложился об пол обеими лопатками и затылком, но даже не моргнул. И немудрено – кошачья лапа с пятью выпущенными чёрными когтями пристроилась у него под подбородком. Сама пантера восседала у него на груди и, похоже, была этим весьма довольна. Из угла, в котором стояли баночки и флаконы, приготовленные на покраску, послышался то ли задушенный писк, то ли сип.

– Мышь! – пояснила Алесса. – И что мне с вами делать, господин Винтерфелл, а? Метку поставить али поррвать к шушелю? Мёртвые – они покладистые, мрр...

– За убийство капитана городской стражи по законам Неверрийской Империи полагается смертная казнь. За покушение на убийство капитана городской стражи полагается смертная казнь. За нанесение телесных повреждений – имперские каменоломни сроком от пяти лет в зависимости от тяжести увечий.

Вилль сказал это ровным, размеренным голосом, словно между прочим, но акцент, прежде неуловимый, стал заметнее. Алесса невольно заслушалась и пропустила основной смысл. Дошло лишь несколько мгновений спустя. Вчера в припадке ярости она могла убить Вилля дважды. И лежал бы сейчас капитан Винтерфелл под белой простынёй, с дырой промеж лопаток или перерезанным горлом, а сама она смотрела сквозь тюремную решётку на постройку грандиозной плахи. Или костра.

Пантера мгновенно растерялась и ослабила хватку, чем коварный эльф и воспользовался. Пол и потолок поменялись местами, и кошка забилась в крепких объятиях капитана городской стражи.

– Хорошшо... – прошелестела в углу "мышь", но её не услышали.

– Обзываешься, дерёшься, ножами бросаешься... За что ты меня ненавидишь? – полунасмешливо-полустрого спросил Вилль, прижимая коленом её задние лапы и без труда удерживая передние.

– Пусти, дурак! – прошипела кошка. – С чего ты взял, что ненавижу?

Она всё же умудрилась шлёпнуть его хвостом чуть пониже спины. Тиски разжались, и Вилль, потирая отбитое место, поднялся на ноги. Вид у него был несколько обескураженный, даже заострённые кончики ушей порозовели. Сердито фыркая в усы, пантера уставилась на хулигана. Ну вот, и всего-то пошалить захотелось, а противный эльф вместо благодарности её извалял, как пыльный коврик, и сам повалялся на коврике.

– Знаешь, Алесса, котёнок, который грозит всему миру, считая, что мир против него, никогда не станет настоящей взрослой кошкой. Его не обидят, но будут относиться со снисхождением... Эээ... Так мы идём?

Ароматы кухни всё сильнее дразнили кошачье обоняние. Наверняка там, под капустной шубой, в окружении свиты из картофелин и морквы, лежит она – великолепная говяжья мозговая кость. Вку-у-усная! Алесса плотоядно облизнулась и выразительно уставилась на эльфийские ушки.

– Идём, – неожиданно для себя буркнула пантера. – Выйди вон и жди за дверью, просвещать тебя буду. Я убийцу нашла!

Когда эльф, привычно посмеиваясь, вышел, кошка заметалась по комнате. И какого шушеля согласилась пойти? Он даже не проявил вежливой заинтересованности в её версии. Противный!

"Уже обратно?" – печально вздохнула кошка, и шерсть стала потихоньку исчезать. "Мышь" в углу восхищённо ахнула, но Алесса, занятая перевоплощением, не услышала. Чувства временно притупились, и девушка поднялась уже на две ноги, привычным движением отбросив на спину каскад смоляных волос.

– ...са, ты почему молчишь? Алесса?! Мне войти?

– Не надо! – заголосила знахарка. – Слушай! Расскажу тебе я сказку про злого дядю Зосия.

– Зосия?! – полуудивлённо-полунасмешливо.

– Однажды ранним утром в ворота славна града Северинга постучался одинокий путник...

– Днём, Алесса! Зосий пришёл в первозвоне шесть лет назад!

– Гм... хорошо, днём, – покладисто отозвалась знахарка, примеряя нежно-кремовую, почти белую блузу с бронзовой нитью по вороту. В сочетании со смуглой кожей и чёрными волосами смотрится чудо, как хорошо! – Человек без роду, без племени, без жены да без семьи. Приютили его горожане добрые, прочь не погнали. И стал человек жить-поживать – по лесам ходить, дичь стрелять. Удачливым охотником прослыл вскоре – оком меткий да сердцем бесстрашный... Интересно, ему какие причёски нравятся?

Она произнесла это совсем тихо, почти про себя, но остроухий услышал.

– С распущщенными иди, так красившше, – подсказал эльф приторно-ласковым, каким-то кошачьим голосом. Знахарка сердито зыркнула на дверь.

– Ты хочешь, чтобы у меня волосы сосульками обросли? Надо же, ценитель какой выискался! Сам лохматый, так и других под свой конский гребень стрижёшь?

– Что? – растерянно и, после недолгого молчания, – Алесса, ты валерьянки обнюхалась?

– Вовсе нет! Тебя чем, топором стригли? У тебя волосы вьются, хоть хвостик крысиный сделай, а то на голове – "не один я в сене кувыркался". Давай покуда ровнее обстригу, чтобы честь капитанскую не позорил?

Вилль за дверью тряхнул головой: и чего ей не нравится? Когда он только-только приехал в Северинг и прочувствовал на своей собственной шкуре все прелести лета, то попросил градоначальника постричь его "покороче", чтобы не было так жарко. Солдат Грайт умел воевать, готовить, обрабатывать раны, но никак не стричь маленьких эльфят. Когда Вилль посмотрелся в зеркало, он несколько удивлённо сказал: "Ой, дядя Берен, я теперь на барашка похож! Только уши торчат как у ослика!" С тех пор Грайт наотрез отказался прикасаться к его волосам и, повзрослев, Вилль принял единственно мудрое решение. Главное, чтобы чёлка в глаза не лезла, а сзади космы не болтались, плечи не щекотали. Собрать волосы в тугой хвост, чирк-чирк ножичком... Готово! И уши ветром обдувает, и шею, и платить никому не надо. Красота!

– Не надо! – заявил "неправильный эльф". – Я лучше налысо побреюсь – тряпочкой отполировал и готово!

– Ой, балда! Тогда уж и Симеона заодно побрей, чтоб на хозяина походил!

– А это идея! – с энтузиазмом. – Давай дальше сказку!

"Мышь" мгновенно просочилась сквозь пол. На первом этаже гораздо безопаснее, а, главное, там кухня и Марта. Именно в таком порядке.

– Ой, балда! – повторила Алесса и уселась плести косу. – Слушай! И отправился он, гм, скажем, осенью, в путь-дороженьку по чащобам непролазным. Дальние силки проверить, зверя диковинного пострелять. Шёл долго ли, коротко, да сморил охотника сон. Постелил он плащ на землю мёрзлую, костерок затеплил, как положено... А ночью... Подкралось к нему когтисто-зубасто, да как лапой потянулось заграбастой...

За дверью раздался тихий всхлип, переросший в откровенный хохот. Алесса невольно улыбнулась. Вот дурашка!

– Слушай дальше! И вернулся охотник без добычи, и сделался угрюмее пуще прежнего. И стала луна его единственной собеседницей да полюбовницей. А в охотнике том кровь нечистая взыграла, и отправился он собак драть, а поутру тела прятать... А потом, как вы сами и говорили, захотелось мясца послаще. Вот такая сказка, господин капитан!

Алесса договаривала, уже выходя из комнаты и прикрывая дверь. На мгновенье отвернулась, и тут же на её плечи опустилось нечто мягкое и тяжёлое. Отчего-то она решила, что эльф по неведомой причине додумался её обнять, но приятной согревающей тяжестью оказался её собственный короткий овечий тулупчик тончайшей выделки.

– Потрясающая сказка, госпожа целитель! – с улыбкой произнёс Вилль. – Но в цепи ваших умозаключений есть слабое звено. Если бы Зосий стал нечистью, то, в первую очередь, он задрал бы меня... Алесса, он... не очень хороший человек, согласен. Но убийца? Не знаю... Зосий – великолепный охотник. Белке в глаз со ста шагов, может, и не попадёт, но самого зверька собьёт однозначно. У нас полгорода ему пушнину заказывает. Сам Теофан не брезгует в шкурки рядиться. Видала, какие у него шубы?

Знахарка промолчала, лишь изогнула левую бровь. Совсем, как Вилль. Но у подножия лестницы вполголоса произнесла:

– Так отчего же меткий охотник в шатуна промахнулся, а? Чай, не белка, а медведь. Зосий его разъярил только. Кабы не Грайт, заломал бы он тебя... капитан Винтерфелл. Зверя он не страшится, а собаку не заводит. Домашняя скотина не боится метаморфов, а вот проклятую нечисть ненавидит люто. Особенно, собаки. Не завоют, так забрешут. Не забрешут, так заскулят. А в городе самые сильные псы пропали. Не странно ли, а?

– Псов могли свести и на шапки. Промахнуться, тем более, в такой ситуации, может и самый меткий стрелок. А обвинять человека в убийстве только потому, что он неприятен, беспринципно.

Знахарка подошла к нему вплотную и задрала голову – эльфу она едва ли доставала макушкой до подбородка.

– Не понимаю я тебя, Арвиэль. Ты за каждого готов горой встать, не важно, как он сам к тебе относится. Почему?

– Потому что это – моя истинная сущность, Алесса. Каждый имеет право на жизнь.

Девушка пристально его разглядывала, подмечая то, что обходила вниманием раньше. Лакомые кусочки, которые кошка-память будет вылавливать из миски подсознания. Взгляд у эльфа, вроде, спокойный, даже бесстрастный. И одновременно хищный. У цепных прикормленных псов таких глаз не бывает, только у дикого зверя. Красивого и опасного, который снисходительно позволяет неразумным детёнышам трепать собственный хвост и добродушно ворчит, когда самка, заигравшись, прикусит ухо до крови. Но чужаку разорвёт горло и огорчится только оттого, что тот слишком быстро издох.

"Нелюдь, – в восхищённом испуге мысленно произнесла пантера. – А он сильно изменился за этот год..."

Дверь за спиной Вилля распахнулась, выпуская на волю букет густых запахов. Из цельного, насыщенно-мясного аромата щей выплетался, подобно непослушной прядке, тонкий кисловатый оттенок поднимающейся сдобы – предвестник вечерних пирогов. Освобождённый из ледяного плена копчёный окорок постепенно таял, приходя в благодушное состояние, и сочился ароматами огородных пряностей. Грибы и лук – неизменные гости вечернего стола – горячо спорили на сковороде, изредка переходя на личности и возмущённо плюясь во все стороны топлёным маслом. Богиня кухни, бесподобная Марта выскочила, размахивая полотенцем, и с налёта врезалась в Стража.

– Без обеда никуда не пущу! – заявила травница. – И Арвиэль с нами откушает. Не побрезгуете, а, господин капитан?

Капитанский желудок попытался достучаться до совести, но та демонстративно отвернулась и заткнула уши восковыми пробочками.

– Эээ... Да нет, Марта, спасибо... Я лучше вас подожду.

– Мы вечером на пироги придём! – неожиданно поддержала его Алесса. – Когда аппетит нагуляем.

– А пироги с чем, с жуками? – не подумав, ляпнул эльф и прикусил язык.

– Почему с жуками? – обиделась Марта. – С картошкой да грибами... сладкие ещё.

Девушка захохотала и, подмигнув подруге, принялась выталкивать Вилля из сеней. Через аптеку выходить не стали – знахарка боялась нарваться на посетителей. Марта сама с ними разберётся, не зря же Алесса её обучала?

"Леська-то знахарка хоть куда, а вот хозяйка бестолковая", – размышляла травница, не спеша возвращаясь в кухню через зал. Путь к сердцу мужчины – настоящее искусство. Пускай столичные барышни чай в напёрстке да пирожные с ноготок предлагают, а у крестьянок подход особый, правильный. Щи надобно присыпать зеленью для контраста, а вот сметану размешивать не стоит – право на сей увлекательный процесс всецело принадлежит счастливому обладателю тарелки. Белоснежное тончайшее полотенце лучше всего снимать с румяных пирогов непосредственно на столе, чтобы в ответ услышать восхищённое "Эх!" И никакая витиеватая похвала не заменит коротенького, искреннего возгласа души. Колбасу и сыр резать бумажными ломтиками на просвет? Ни-ни, упаси Триединый! Оставьте изящество для званных праздников человек, эдак, в тридцать.

– ...Ба... – протянула Марта и, плюнув, в сердцах швырнула полотенце на стол. – Совсем мыши озверели!

Женщина могла поклясться, что ещё несколько минут назад начинки для пирогов в мисках было значительно больше.

ГЛАВА 14

Старичок Арсений встретил юных сыскарей сонным прищуром. Библиотекарь уже давно разменял седьмой десяток, да и сама аура дома знаний располагает к тихой задумчивости, поэтому большую часть времени он проводил в состоянии блаженной полудрёмы. Северингцы отправлялись в поход за мудростью нечасто, и дверь запиралась, скорее, от неугомонных детишек, выбирающих самые замысловатые убежища для игры в прятки или в войну. Увидев на пороге Вилля, библиотекарь не удивился – с самого детства эльф был у него постоянным гостем. Как растущий организм требует подпитки внутренней, так крепнущий разум нуждается в пище духовной. Но потом из-за широкой капитанской спины выглянула Алесса и улыбнулась...

Ещё с утра жена Танисья взахлёб рассказывала, что эльф загулял со знахаркой. Мол, ей Феодора сказала. Феодору просветил Лесович, пасечника – кто-то из внуков, а того... В общем, бабе сплетню пустить, что подсолнух ощипать – и вкусно, и шелухи навалом. Теперь доказательство, как говорится, налицо. Вечером будет, что сказать жене. А сейчас его в подсобке ожидают любимое кресло, подушка и плед. Не станет же эльф воровать книги из читального зала, в самом деле?

– Ого! – ахнула Алесса. Высокие стеллажи протянулись от пола до потолка. – И с чего же начнём?

– С "Энциклопедии"... Правда, у нас не все тома сборника, а только три... "Большой Имперский Словарь", "История Неверрийской Империи" и... и "Богослово".

Вилль прошёлся вдоль полок, касаясь корешков кончиками пальцев. В завершении обхода у него в руках собралась внушительная стопка книг – от тоненьких, в полсотни страниц, тетрадей до фолиантов угрожающей толщины. Скамейку и стол он проигнорировал напрочь, сложил книги у окна на пол и сам уселся подле, скрестив ноги на манер орочьих шаманов.

"Хоть бы постелил что-нибудь даме", – подумала Алесса и едва не произнесла это вслух, да вовремя прикусила язык. Именно она превратила его плащ в праздничную нарезку для моли. Девушка, нарочито громко и сердито сопя, уселась на подоконник и взяла самую маленькую книжицу.

– Что у тебя? – не поднимая глаз от книги, спросил парень.

– Две точки, змейка, рюмка, бесхвостая рыбка, какая-то крокозябла...

– Ты что несёшь? – изумился эльф и выхватил книгу. – Две точки, змейка... А ведь похоже! Алесса, это – настоящий раритет! Наш собственный северингский толковый словарь... Слушай, Алесса, "обаратень". Он тут рядом со словом "вовкалак" находится. Так сказать, синоним. А ещё – перекидыш и перевёртыш. "Вовкалак – нежить опасная и зело коварная".

– Нежшшить?! – гневно прошипела знахарка.

– Слушай дальше. "Прикидывается человеком весьма ловко и средь людей таится, а по ночам охоту ведёт. Убивается тяжко безмерно, мечом серебряным али колом осиновым, воткнутым рукой доброй прямо в сердце поганое. А сила его – в хвосте! Коли брызнет ему жрец на хвост водой освящённой, али плюнет человек благочестивый, верующий – изойдёт тут же гадина чёрным дымом".

– Ничего себе! – рассвирепела Алесса. – На хвост плюнуть! Да я этому писаке несчастному сама в морду наплюю!

– Извини, не получится! Он уже умер, тебя опередил скалозуб.

– А-а!.. Так это твой начальник бывший накалякал? – немного успокаиваясь, с кривой усмешкой спросила знахарка.

– Ага! Прокопий раньше в столице жил, там грамоте и обучался. А как у нас осел, от нечего делать и начал строчить такие вот "опусы"!.. Гм... И здесь она...

На полях тетради синей тушью была изображена женщина лет тридцати. В простом, без украшений, белом сарафане, свободным покроем больше похожем на ночную сорочку. Густые волосы спадали волнами почти до колен, а венок из одуванчиков и осоки она сплела настолько пышным, что он походил на зимнюю меховую шапку. Женщина прижимала к груди букет из весенней вербы и кленовых листьев и чему-то беспечно улыбалась.

– Надо же... Какая... – с выражением произнесла Алесса.

– Он называл её лесной хозяйкой, Лесничей, – пояснил эльф. – Знаешь, Прокопий и впрямь верил, что видит её. Рассказывал, как она его, заплутавшего, выводила из чащобы и не пускала в болото.

– А она лешая или кикимора? – с неподдельным интересом осведомилась знахарка. Вилль многозначительно хмыкнул.

– Знаешь, Алесса, Прокопий не раз зелёных бесиков по караулке шугал. Леший у нас пока не оженился, а вот кикимора его б, скорее, к себе на Камышиное озеро завела. Придумал себе... гм... покровительницу. Знаешь, он ведь не плохим человеком был да неразумным. И жил нелепо, и помер соответственно... Ты "Словарь" посмотришь или "Историю"?