Текст книги "А кто у нас муж? (СИ)"

Автор книги: Алина Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 41. «Вот ты понимаешь, почему они вместе»?

Он так и не позвонил и не написал. Хочу, чтобы он пришел и дико боюсь с ним разговаривать. Столько всего в душе… И про меня… такое… Не хочет, значит?! Это еще увидим!

Телефон мигает. Матвей. Не сейчас, вот точно не сейчас.

И снова мобильный. Я сегодня популярна у двух человек. У Матвея и Барсуковой.

– Варь?

– Так ты дома будешь? Может объяснишь, чего ты так рванула к Дане вчера.

– Буду, буду. Рыжий делся куда-то. Я волнуюсь, Варь! Может, позвонишь ему, а? Я ж его номер с дуру удалила, идиотка!

Кажется, я не то ляпнула, потому что Варька явно зависла.

– Эээ… Мань…Ты не… волнуйся. Даня с Никитой поехали с каким-то разработчиком знакомиться. Так что не жди его. Приезжай!

Барсукова и правда дома, странно, сегодня пятница, а значит, должна быть на своей работе.

– Взяла отгул, имею право. У нас там две декретницы вышли, так что отпустили без проблем. Вообще, я тебе говорила об этом в среду, но ты ж как зомби ходишь теперь. – Варька наливает в тарелку суп. – Ешь давай! Мне надоело по утрам выбрасывать твои завтраки. Ник сказал тебя не трогать, а то я б давно уже…

Вдруг замолкает и садится рядом.

– Мань, я ведь слышу как ты по ночам ревешь. Вообще тебя не узнаю. Это из-за Дани, да? А что Матвей?

– Я прочитала его дневник. Сегодня утром. И… я не знаю. Там столько всего… он… ему очень больно, Варь. Я прям как свою эту боль почувствовала…

Барсукова молчит, а я не знаю, что еще сказать. И надо ли говорить.

– Держи! – ставит передо мной фужер с коньяком. – Я против алкоголя в принципе, особенно днем, но ты редко пьянеешь и вообще. Короче, рассказывай. Все!

Фужер опустел минут через тридцать, да там и было то всего ничего.

– Так значит, ты с ним даже не спала? Вы же месяц уже вроде как встречаетесь, или больше. Я не то чтобы… просто удивительно. Извини, пожалуйста, ты же всегда говорила, что секс – это так…

– Да не могу, я. Вот не могу и все! Мы тогда к нему поехали, а я прямо в машине задний ход дала… Ну то есть… Вот барьер какой-то внутри. Я себя даже представить рядом с ним не могу. Сама в… ах…в шоке то есть.

– А он что?

– А ничего, Варь, совсем ничего. Я вообще думаю, что не привлекаю его как женщина. Вроде и нравлюсь ему, но… не чувствую там влечения никакого.

– Ты же говорила…

– Да мало ли, что я там говорила! Сначала и правда казалось, что нравлюсь, что интерес есть, мужской. А потом как отрезало! То есть вроде все то же самое, но как повинность отбывает. Я вообще не понимаю, зачем он со мной все это время. Деньги даже вот перевел. Я не просила, – добавляю поспешно, потому что знаю этот взгляд осуждающий у Барсуковой. И совершенно точно не хочу его увидеть сейчас.

– А с Даней что? Влюбилась, да?! – Улыбается довольно, так бы треснула чем-нибудь. Не тяжелым, конечно.

– Ты обещала все про него узнать у Айса! И что? А ты знаешь, что у него брат есть и родной отец, который от него откупился? Я правда ничего не поняла из его дневника.

– Знаю. Никита рассказал. Но тебе это очень не понравится.

– И ты молчала?! С каких пор у нас секреты?

– С тех, как ты две недели в молчанку играла! Я к тебе подойти уже боюсь лишний раз! Ты себя со стороны не видишь, Маша! Да от тебя люди уже шарахаться стали. В универе стороной стараются обходить. Ты в себя приди сначала, и я тебе все расскажу.

– Сейчас же, рассказывай прямо сейчас. Я тут душу только что вывернула наизнанку, так что давай!

Я б ее дожала, как пить дать дожала бы, но ее ледяной принц, как всегда, не вовремя заявился. Ладно, не как всегда, но вот сейчас лучше бы он где-то погулял еще часок.

– Привет, Ник. – Смотрю на Леднева. Красивый, засранец, очень красивый. Но когда видишь его каждый день по многу часов, живешь с ним бок о бок, как-то уже и не замечаешь всю эту красоту неземную. Просто человек и человек.

– Привет! Ты как? Прием вчера пропустила. Не жалеешь?

– Пфф, два часа с какими-то толстыми старыми мужиками и их накаченными бабами? А Даня где?

Мне плевать, что он подумает обо мне. Вот совсем!

– Он подъедет через час примерно, дела сейчас доделает кое-какие. А вы тут что ели? Суп? Варь, налей и мне, с утра ничего не ел.

Ну все. Девичник окончен, начались суровые семейные будни. И, конечно, Барсукова тут же убежала на кухню.

– Поехали на «Мост» погуляем немного, погода хорошая. – Айс отвлекается от своего телефона и смотрит на Рыжего. Даня приехал минут пятнадцать назад. И тоже сразу на кухню. У Барсуковой сегодня просто аншлаг!

– Поехали, погуляем. Ты как? Нормально? – Это уже ко мне. Блин, я что так хреново выгляжу, что мне все задают сегодня один и тот же вопрос?

– Нормально.

Лучше стало, когда увидела, что ты сюда не притащил свою Луизу! Надеюсь, ее тут не будет вообще. И про кого ты там писал, а? Про меня ведь, да?

На улице сегодня и правда хорошо. Свежо, но ветра нет, никакая мерзость с неба не падает. Мы уже полчаса на «Мосту», сегодня тут много людей, вечер пятницы, все понятно. Леднев увел Варьку куда-то вперед. А мы с Рыжим идем рядом, мимо торговых рядов. Завтра ярмарка двухдневная начинается, для туристов больше, чем для местных. Но уже сегодня вечером многие торговцы свои безделушки выставили, на самом деле здесь есть на что посмотреть.

– Дань, Даня, иди сюда. Смотри! – Тащу Рыжего к торговым рядам. – Вот такие варежки, точь в точь у меня в детстве были. С красными снежинками.

Сама не знаю, чего вдруг вспомнила. Терпеть не могла их! Девочки уже в перчатках ходили, а мне мама вот такие вязаные покупала. Грубые они, простые, но теплые. Я их тогда специально потеряла, дура, надеялась, мне другие купят, красивые, как у девчонок. Не купили…

А Рыжий куда-то в сторону смотрит, улыбается. Перехватываю взгляд: Леднев дротики пуляет в воздушные шары. Детский сад какой-то! И Барсукова рядом стоит, аж подпрыгивает каждый раз, когда он попадает. И ведь пока не промахнулся, ни разу.

– Слушай, вот ты понимаешь, почему они вместе, а? Ну они ж такие…

– Они на одной волне, Мань. – Даня смотрит на меня внимательно. – Для этого не обязательно быть похожими или иметь одни и те же интересы. Она его человек, если ты понимаешь, о чем я.

Смутно, если честно, но лучше, наверное, промолчать. Или нет?

– Думаешь, у них это надолго?

– Надеюсь, что навсегда.

Да ты романтик, Рыжий!

– А ты бы… хотел бы… вот так?

– Ты же дневник мой читала сегодня, Маш! Чего спрашиваешь?

Бл…ииин! Как же я могла спалиться?! Может, на понт берет?

– Какой дневник? – Надеюсь, получилось достаточно удивленно.

– Тот, который, ты в шкаф засунула, корешком вверх. Я так никогда тетради не кладу.

– А почему я-то сразу?! Я там у тебя одна что ли бываю? Да та же Луиза…

– Никогда не была у меня дома.

– А?

– Никого, Маш. Только ты.

Значит, спалилась! Но если у него там никого не было…

– Мы никогда не встречались у меня. – Смотрит на меня пристально, и я прекрасно понимаю, о чем он. Знала ведь все и так, не маленькая девочка, но больно-то как внутри! Как тогда, когда сказал, что не нужна ему… такая. И на фига пошла с ними?! Вчера просто казалось, что может и получится что-то, и сегодня, когда читала его дневник. А сейчас…

– Какие люди! Даня! – Вздрагиваю от окрика. – Вот так встреча! Чего на мобилу-то не отвечаешь?! Гордый, да?

Смотрю как к нам быстро приближается Макс Полянский, в одной руке сигарета, в другой – бутылка пива. Но голос вроде трезвый.

– Машка?! А ты настырная! – Подходит ближе, и я чувствую запах пива. – Со мной, значит, не прокатило, так ты теперь за второго, взялась… А жаль, что я тебя тогда…

– Тебе чего надо, Макс? – Подходит ближе к Полянскому, отодвигая его от меня. – Иди, куда шел.

– Неет! Я поговорить хочу. Давно хочу, братан!

Чего?! Какой братан?! Брат?!

Перевожу взгляд с одного парня на другого. Да они не похожи ни капли. Просто обращение такое. Наверное…

– В смысле брат? Дань?!

– А ты не знала? Не верю! Ты ж такая ушлая, Мань! Дура редкая, но ушлая! Знаешь ведь, что батя наш сделал, а?

– Макс, вали отсюда! По-хорошему. – Чувствую злится начинает Рыжий. Только драки тут не хватало! Макс же полный отморозок!

– Ты не вовремя. – А вот и Айс с Варей подошли. У Барсуковой в руках здоровый плюшевый медведь. Полный… абсурд.

– Никита, – Макс протягивает Айсу руку, но Леднев не двигается, смотрит холодно на Полянского.

– Макс, мы вроде обо всем договорились.

– Я, что, с братом поговорить не могу?! У меня, может, зов крови, а? Братские чувства.

Как дура перевожу взгляд с одного парня на другого, потом на третьего. Чую, сейчас подерутся. Голова сейчас взорвется. Братья, значит?! Брат Полянского! Как он не свихнулся еще с такими генами?!

Леднев вдруг поднимает руку и прямо сюда, на пешеходную зону заезжает темный внедорожник, медленно едет, но народ шугается, кто-то матерится.

– Извини, Варь, в другой раз, видимо… – Целует Барсукову в висок. – Девушек домой отвези. – А это уже водителю, качку Валере, тому самому, который нас с пляжа вытаскивал. Эй! Стоп! Я никуда не поеду! Я тут останусь!

– Маша, садись в машину. Сейчас же. – Смотрю на Рыжего, это он мне? Никогда так не говорил.

Я бы может и поспорила, но Леднев подталкивает к машине и все, мы уезжаем. И последнее, что я вижу – Макса и Даню, стоящих друг против друга.

Глава 42. «Почему тебе можно, а ей нельзя»?

– Ну давай! Жги! И без предисловий! Хотя главную мысль я уже уловила. Даня, значит, сын Полянского. И ты…

Еле сдерживаюсь, чтобы не заорать. Я бы в машине начала, но Барсукова так локтем больно в бок врезала, что пришлось заткнуться. Но сейчас мы в квартире Айса, тут больше нет никого. И я очень-очень зла!

– Его мама работала у Полянского-старшего, секретарем. Потом вот…

– Залетела, да? – Плюхаюсь на диван, думаю, долго на нем просижу. Разговор-то явно не на пять минут.

– Ага, он женат был и вообще…

– Вообще на секретаршах не женятся, их… – замолкаю, речь о маме Дани, только что умершей.

– Он ее… пристроил. Замуж выдал за мужчину, который у него работал, в обмен на карьеру, и денег дал. Такое, оказывается, распространено в их… мире. И они так жили. Даня, понятное дело, ничего не знал. Думал, что это его настоящий отец. А она не работала больше, собой занималась. Они с Никитой в параллельных классах учились, не в одной компании были, но знали друг друга, в детстве даже в гости друг другу ездили. А потом, я так толком и не поняла, что именно случилось, но родители развелись, вроде как ее муж устал от всего этого и бросил Даню с его матерью. Они без денег остались.

– А Полянский?

– Отказался им помогать. Сказал, не его проблемы. А она после этого пошла к журналистам.

– А Даня? – Спросила, а сама боюсь даже на Барсукову смотреть.

– Он… его травить начали в школе… Больше всех, конечно, Макс. Он был не рад узнать, что у него брат есть. Маш, крутая частная школа, обычные дети не учились там. Даня ушел оттуда. А потом с Никитой где-то пересеклись, они оба компьютерными играми интересовались, а Даня…

– В компьютерах шарит. – Заканчиваю за нее фразу.

Чувствую себя такой дрянью, что аж дышать трудно.

– Его мама… Маш, они договорились в конце концов. Она замолкает, никогда не общается с журналистами и уезжает из города, а Полянский признает Даню своим сыном и дает им денег. Но больше она ни на что не претендуют. Полянский потом уйму денег заплатил, чтобы в сети исчезли статьи об этом.

– А Рыжий?

– Уехал с ней в Красноярск, а потом она заболела. Все деньги, что зарабатывал, на ее лечение отдавал. А пару лет назад Никита перетащил сюда Даню. Вот и все.

– Давно знаешь?

– Не очень, Ник неделю назад только рассказал. Мань, у тебя тушь потекла. Тебе платок дать?

Качаю головой, платок мне точно сейчас не поможет!

Смотрю в ванной на себя в зеркало, вроде все смыла, глаза, конечно, красные, но они у меня часто такие в последнее время. Знала б раньше, удавила бы Макса! И отца его. Вот ведь подонки! Оба!

А Барсукова уже на кухне, еду достает. Как можно есть сейчас?

– Ешь давай! Маш, я серьезно. Котлеты из индейки, не поправишься. Хотя по мне так тебе надо набрать бы…

– Эта сучка, Луиза, она ведь не просто так с его отцом сидела, – перебиваю Барсукову. – Помнишь, я их застукала. Он эту куклу под Даню подложил! Вот поэтому она и вцепилась в него! Я говорила! Говорила вам всем! А вы не верили. Никто не верил!

– Нуу… Его отец и правда пытался с ним наладить отношения. Макс, похоже, надежд не оправдал, да еще с наркотиками связался…Но Даня не хочет с ним общаться, ни с кем из них.

– Не сомневаюсь. Но деньги ему эта семейка должна! И немало. Как компенсацию.

Варя отодвигает от себя тарелку с едой и неодобрительно смотрит на меня. Опять нотацию читать будет!

– И что я не так сказала? Считаешь, не должны ему?!

– Может ты и права. Луиза, наверное, тоже так решила, что они ему денег должны и поэтому с ним. Тогда почему это она сучка, если вы мыслите с ней одинаково, Маш?! И одного и того же хотите от Дани?

– Я – не она! Я никогда его не использовала! Ну, кроме секса, конечно.

– Потому что ты не знала. А сейчас знаешь! Маш, ты так бесишься, потому что вы с ней похожи! Пусть не Даня, хорошо, но Матвей! Он ведь тебе даже не нравится! Ты его еле терпишь, зато у него есть деньги. Но почему тогда тебе можно, а ей нельзя?!

Она кричит, реально орет на меня. Видимо, долго терпела, сдерживалась. А сейчас прорвало.

– Не сравнивай! Даня… он… в общем, с ним нельзя так!

– Почему, Маш?! Почему?

Ну сейчас точно поругаемся!

– Да потому что это Даня! Он…Ты… Сама не понимаешь?!

– Нет! Не понимаю!

– Не знала, что ты поклонница Матвея!

– Мне плевать на него, если честно. Я про тебя думаю! Почему ты используешь людей?!

Не хочу ее слушать, дурацкий разговор. Я и Луиза. Сравнить меня с этой хитрой лицемерной стервой! Меня трясет всю! Я не такая! Я – не Луиза! Я бы никогда…

– У тебя телефон звонит. – Стоит в дверях кухни, руки на груди скрестила. – Отвечать будешь? – А я слышу звук рингтона своего мобильного. Кажется, он на тумбочке должен быть.

– Привет, Матвей.

Я его сутки динамила, а он вообще ни при чем. Права Барсукова, сука я! Такая же, как Луиза и Мила.

– Малыш? Ты в порядке? Маш, что происходит?! Сбежала вчера с приема, сегодня на звонки не отвечаешь. – У него злой, раздраженный голос, но я его понимаю. Странно, что до сих пор меня не бросил.

– Привет! Прости, прости, пожалуйста! У тебя все хорошо? Как прием?!

– Отлично! Лучше, чем ожидал! – Ого! Сколько радости в голосе. Будто не он только что на меня злился. – Если все срастется как надо, то я точно обоснуюсь здесь! Такие возможности…

Ну хоть у кого-то все хорошо. Рада за него, искренне. Мы редко общались в последние пару недель. То он был занят, а когда предлагал встретиться, у меня всегда какие-то дела возникали. Но был не против, говорил, что понимает.

– Матвей, нам поговорить надо. Давай встретимся. – Обрываю его на фразе. Даже не буду делать вид, что слушаю внимательно.

– Конечно! – Кажется, он вздохнул с облегчением. – Давай только через неделю. Послезавтра надо срочно в Питер. Я буду звонить.

Убираю телефон в карман джинсов. Пока мы тут, от Дани и Айса никаких новостей. Я не думаю, что с Рыжим что-то может случиться плохое. Леднев о нем точно позаботится. Может, еще наваляет Полянскому. Никогда не думала, что могу испытывать такое отвращение к человеку. Бросить собственного ребенка. Отказаться от него, превратить его в изгоя. Это кем же надо быть…?

– Мань, пошли есть. Пожалуйста! – Варя обнимает меня за плечи, крепко сжимает, а я…, опять вот-вот разревусь.

Мы сидим на кухне, ковыряюсь вилкой в котлете, вроде ем, а вкуса не чувствую. Столько мыслей в голове. Столько всего произошло, я не представляю, как со всем этим справиться. А еще папа, мелкие, Мила. Как они будут жить? У отца работы нет до сих пор, ему уже пятьдесят, не мальчик, чтобы сначала жить. У него эта пекарня десять лет жизни отняла. И что теперь?

– Никита пишет, что едет. Он Даню отвез домой, а сам скоро будет. Все нормально, вроде. – Варька отрывает глаза от телефона. – Хочешь, кино пойдем посмотрим? Ты вообще чего сейчас хочешь?

– Говоришь, домой Даню отвез? Это хорошо…

– Мань?

– Он там один сейчас, понимаешь? Один! Со всем этим дерьмом. Он только маму свою похоронил!

Встаю, иду в коридор. Где тут куртка?

– Ты к нему? Да? К Дане?

– Нет! Буду здесь сидеть и кино смотреть! – Огрызаюсь на Барсукову. Ну вот как она может думать, что я тут останусь, когда он там один!

Но Варька молчит, не останавливает меня, дает мне в руку сумку и просит позвонить, когда я до Рыжего доеду. И телефон не отключать больше.

На улице похолодало, но такси приехало быстро, в салоне тепло, а у меня все равно руки ледяные. Может, и правда, уже пара пить успокоительные? На части разваливаюсь, как будто кто-то рвет изнутри. Барсукова, наверное, сказала бы, что это совесть во мне проснулась. Давно мне так больно не было, очень давно.

Жму на звонок, я ему не позвонила, не предупредила, что еду. Так и не внесла до сих пор его номер обратно в телефон. А вдруг он ушел куда или уехал? Да к той же Луизе. Может, ему все равно, что она…

– Привет. Ты что так поздно? – Отодвигается в сторону, давая пройти в квартиру. – Маш?

– Да просто… Я посижу тут у тебя, хорошо?

– Ты приехала поговорить о Максе и его отце?

В коридоре очень светло, мы стоим рядом, и я вижу, какой он уставший. Когда гуляли вместе пару часов назад, выглядел куда свежее.

– Нет. Не за этим. Я к тебе приехала, понимаешь? Просто к тебе!

Ухмыляется как-то недоверчиво, он ведь, как и Барсукова, тоже меня считает продажной тварью, которая готова использовать любого, у кого есть деньги.

– Я чай хочу. Сделаешь?

Глава 43. «Я все равно не уйду»

– Дань, а ты чем вообще занимаешься? – Усаживаюсь рядом в кресло, старое, потрепанное такое, как и вся мебель здесь. Ноги пледом укрыла, холодно у него почему-то. Вроде и батареи горячие, а мерзну, дует из окон. Он сидит за столом, уткнувшись в большой монитор. Рядом еще один стоит, такой же здоровый. А слева открытый ноутбук. Я мало, что понимаю в компьютерах, так, обычный пользователь. Знаю, где включить и как выключить, ну программы разные, типа «ворда» или «фотошопа». И все.

Молчит, бьет быстро по клавишам, на черном экране монитора какие-то непонятные строчки символов…

– Это код, Маш. Я пишу коды. Есть разные языки программирования, сейчас я пишу на Java, но есть много других. Ты в телефоне играешь в какие-нибудь игры?

– Ну да, конечно. Все играют.

– Я создаю такие игры. Не я один, конечно, у нас команда разработчиков. Делаем и для мобильной версии, и для десктопа…

Он продолжает говорить, все больше и больше увлекаясь, а я впитываю в себя каждое его слово. Даня симпатичный, очень. Особенно, когда улыбается и очки свои ужасные снимает. У него очень красивые синие глаза. А вместе с ярко рыжими волосами… смотрела бы и смотрела.

– А как ты начал всем этим заниматься? Ты ведь не учишься, да?

– Я всегда учусь, Маш. Все время, но да, студентом так и не стал. Некогда было.

И все, снова утыкается в монитор. А я сижу и смотрю на него.

– Почему ты никогда мне не рассказывал об этом?

– Ты не спрашивала.

А я вспоминаю, как орала тогда на него у Айса в квартире, когда его с Луизой увидела перед домом. Это ж месяца полтора назад было или чуть больше…

Все-таки холодно, тянусь за своей кружкой с чаем и вдруг слышу:

– Поздно уже, мне еще работать надо. Тебе такси вызвать?

Так и застыла с кружкой в руке. Э, нет! Ты меня больше отсюда не выгонишь! Даже не пытайся!

– Я здесь останусь. С тобой.

Знаю, что уверенно смотрю на него, даже нагло. А внутри всю колотит…

– Мама умирала четыре года. Медленно. Он знал об этом, даже не позвонил ни разу ей, не говоря уже… Маш, я ничего от него никогда не приму. И от Максима тоже.

– Знаю.

Он молчит, думает о чем-то. А меня так и подмывает сказать, что я бы вытряхнула из этой семейки все и они еще должны остались бы.

– Ничего не изменилось, Маш. И не изменится. Я никогда не буду таким, как тебе хочется.

Да это и ежу понятно! Но что ж с тобой таким упертым делать?!

– Знаю. Я все равно не уйду, Дань.

Опять молчит! Совсем с ним свихнусь когда-нибудь. Отворачивается обратно к монитору, стучит по клаве.

Понимаю, что промолчать надо, но не могу! Не я это буду.

– Дань! Они тебе обязаны! И Макс, и твой… ваш… в общем Полянский. И ты имеешь право получить с них деньги! Много денег! И пусть эта гнилая фамилия…

– Я ведь тоже Полянский, Мань! – Встает со стула и подходит ко мне. Ерошит волосы на голове, усмехается, но взгляд серьезный.

– То есть? Ты же Щеглов.

– Мама заставила его официально признать меня и фамилию свою дать. Для нее это очень важно было. Даже когда… каждый раз требовала мой паспорт, проверяла, не поменял ли обратно. Это была ее воля. Единственное, на что согласился. Я никогда ничего от них не возьму. Маш, забудь о них. А об их деньгах особенно. Ясно? Ты же вроде как ко мне пришла, да?

Полянский! Господи, и он Полянский! Обалдеть как ясно! К тебе, конечно, к тебе я пришла!

Забираю его пустую кружку со стола и ухожу на кухню, чтоб не ляпнуть еще чего-нибудь. А очень хочется!

Время и правда, позднее. Спать пора. Помню, как вчера тут лежали на диване. Куда интересно он дел надувной матрас?

– Дань? А помнишь тут был матрас, ты летом его приволок откуда-то?

– Отдал, – пожимает плечами. – Мне он не нужен был. Я его тогда для тебя достал.

Почему все, абсолютно все заставляют меня чувствовать себя последней сволочью?! Все, Маша! Успокойся. Так и правда свихнуться недолго.

– Футболку дашь? Я в душ хочу. И у тебя совсем нет еды, никакой.

– Футболка? – Достает из шкафа какую-то короткую майку. – Пойдет?

– И шорты! А лучше треники, если есть. Холодно тут у тебя. Согреться не могу.

Летом как-то совсем без одежды обходились. А сейчас все по-другому. Совсем по-другому.

Есть что-то в этом, конечно. Лежишь себе в его одежде и смотришь как в темноте светятся мониторы, как он устало откидывается на спинку стула, как руки сцепляет на затылке. Или вот сейчас снимает очки и глаза трет. Боже, я превращаюсь в Барсукову! Маша, где твои мозги, а? Но как же хорошо! И спокойно. Наконец-то!

Ночью проснулась от чего-то теплого под боком. Рыжий. Дрыхнет. Руку его у себя на заднице поправила и дальше заснула.

– Ты завтракать будешь?

Еле нашла у него гречку, не знаю, сколько она у него пролежала, но на вид вроде нормальная, да и крупа вообще долго хранится. Кажется. Время уже одиннадцатый час, воскресенье. У меня были дела этим утром, записалась-таки к косметологу. Но явно не пойду уже, за полчаса не доеду, да и не хочу никуда уходить. А он сидит все утро, уткнувшись в свои коды. Не сразу даже услышал, что я проснулась.

– Ну так как? Дань? Гречка есть. Хочешь?

– Ты завтракать будешь?

– Давай!

Он сидит на своей убогой кухне и хомячит кашу. Забавно так за ним наблюдать, он даже не замечает, что ест.

– А тебе еще долго работать?

– До вечера.

– А потом?

– С Айсом пересечься надо.

Очень хочу спросить его про Макса, что ему надо было вчера. Полянский явно хотел Рыжему морду набить, вот как пить дать. Видать, Макс больше не в чести у папаши. Вот и срывается, идиот! Связаться с наркотой, с этим психопатом Плодовым. Может, все-таки спросить? И еще не терпится узнать про Луизу. Он ведь бросил эту лицемерную стерву? Если еще нет, то я ему помогу. Или заткнуться и посуду лучше помыть?

Вообще, я голодная! Гречки было всего ничего, Рыжий все сожрал. А больше я тут ничего не нашла. Тут вроде где-то магазин есть продуктовый. Если я не ошибаюсь.

– Дань, я пойду еды куплю. Обедать нечем будет.

Офигеть, конечно. Но раз он тут сидеть весь день собирается, то в кафе я его не вытащу. Можно было б заказать, конечно, но денег совсем в обрез. Не уверена, что хочу тратить пятьдесят штук Матвея.

– Погоди, тебе деньги дать? – Вытаскивает из кармана куртки несколько смятых купюр. – Тебе хватит?

– У меня есть, на еду уж точно! – Отвожу его руку и только сейчас понимаю, что я, кажется, первый раз в жизни отказалась от денег. Себя не узнаю. Это все чувство вины. Он же все деньги на лечение матери отдавал, а я орала на него, что он нищий и таким на всю жизнь останется.

Картошка, яйца, лук, молоко, сыр и хлеб. Ниче так. На обед хватит, а на утро бутерброды с сыром… Ужинать, наверняка, с Айсом будет. Рыжий, он как Варя, о нем почему-то хочется заботиться. Сколько не убеждай себя, что это не так.

Мы так и весь день с ним и сидим в его квартире. Он коды свои сочиняет, а я рядом в кресле. Вопросами его все время достаю, но он, ничего, не злится, отвечает даже. Мало, что понимаю, если честно, это все-таки не обувь и даже не плавание, но постепенно-постепенно, думаю, въеду. Я же не дура!

У меня весь день мобильник молчит, Барсукова еще с утра написала, спросила, когда я вернусь и вернусь ли. Косметолога сама отменила в ватсапе. А вот у Рыжего… у Рыжего он целый день мигает. Вот кто ему целый день пишет, а он не отвечает, а? Есть у меня одна идея. Но, наверное, не буду сейчас спрашивать, даже имя ее произносить не хочу. Завтра в универе, наверняка, пересечемся. Пора уж нам поговорить, давно пора. А может, он ей уже сказал, что денег от отца не возьмет, вот и достает его? Так, Маша, терпение…

– Ну что, поедем? Ты уже у Леднева до сих пор живешь?

– Да я бы съехала от них уже давно! Но сначала то одно, то другое. Хотя сейчас, наверное…

– Ник правильно делает, что не отпускает тебя одну. Поехали!

Так и не сказал, почему, а я ведь всю дорогу спрашивала!

Едем до Леднева уже минут сорок, наверное. На маршрутке… Народу до фига! Даже сели не сразу, пару остановок стоять пришлось. Такси Рыжий ловить не стал, хотела, конечно, сказать, но быстро рот закрыла. Ехать никуда не хочется, если честно, лучше б у него осталась. Я за эти две недели чуть с ума не сошла, а сейчас, когда рядом, спокойнее все-таки чуть-чуть. Ладно, я спать нормально начала. Две ночи уже высыпаюсь. И диван у него не такой уж и убогий. Приезжаем на Авилова в девятом часу.

– Ты во вторник после пар чего делаешь? – Нажимает кнопку лифта и смотрит на меня выжидающе. Даже очки свои дурацкие снял.

– Да ничего вроде, на фитнес после обеда, потом культуру речи учить. Старая перечница семинар на среду назначила. Она та еще … строгая, короче. Завалить может на сессии.

– Может, сходим куда? А то вчера толком не получилось. Маш? Ты в лифт заходишь?

Я бы так и сталась стоять в полном … шоке.

– Даа, давай.

Не знай я Даню, решила б, что это свидание. Но даже я понимаю, что через три дня после похорон мамы ни один нормальный человек на свидание не позовет. Тем более Рыжий, он и ухаживать не умеет. Но за все время, что мы знакомы первый раз предлагает сходить куда-то вместе. И это… неожиданно.

Они никуда с Айсом не пошли, закрылись в комнате и сидят там уже полчаса. А я все это время отбиваюсь от Барсуковой. Настырная какая стала. Раньше так в душу не лезла.

– То есть вот совсем-совсем ничего? Да?

– Варь, у него мама умерла! Ему просто нельзя сейчас оставаться одному, у него же нет никого, кроме нас. Вот и все!

– Ага! Ночуешь здесь или опять к нему поедешь? И что Матвею скажешь? Вы же вроде как пара с ним. Или уже нет?

Люблю Барсукову, но иногда привяжется, как банный лист! Никакого такта!