Текст книги "Предел воображения (СИ)"

Автор книги: Алим Вознесенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

– Это последние? – спросил один солдат другого.

– Ну, в Яростном лимит исчерпан. А по всему эмирату, их хоть жопой ешь.

– Чудесно. – Он взялся за лицо темнокожего мужчины. Вынул из грудного отдела, какой-то маленький тюбик. Запихнул его сперва в одну ноздрю, затем в другую, и крепко сжал их вместе. – Теперь хоть немного на человека похож. Подержи его голову. – обратился он ко второму солдату. Вынув из того же кармана бритвенный нож, солдат оттянул нижнюю губу темнокожего мужчины и срезал её. Затем, срезал и верхнюю. – Не ори, никчёмная обезьяна. Не слезал бы со своей американской пальмы, не страдал бы сейчас.

– Он из Африки. – сказал второй.

– Серьёзно? Приятель, я хотел было тебя выкрасить в белый цвет. Но, это уже слишком низко для меня. Ты даже не обезьяна. Ты симулятор обезьяны. Африканская дешёвка. Никакой пользы, только вред. – он врезал ему кулаком в истекающее кровью лицо и медленно прошёл дальше. – Так, тут ничего интересного. О, женщина. Можно титю подержать? – он подошёл к поднявшей на него голову, довольно молодой блондинке и слегка помял одной рукой её грудь.

– Я из Украины. Пожалуйста отпустите меня. – дрожащим голосом промямлила она.

– Серьёзно? Что ж ты сразу не говорила.

– Это, наверное, какая-то ошибка. – Прихмурился второй солдат.

– Слава богу. – улыбнулась запуганная девушка. Тот продолжает щупать уже вторую грудь:

– Как говорится, москаляку на гиляку, хохлу по дыхлу.

– О чём это вы? – не обращая внимания на интимные прикосновения, спросила девушка.

– Видишь. Какая не простая ситуация. Я бы взял тебя в секс рабство. Я бы взял и того чёрного в рабство. Но наши технологии, заменяют вас намного эффективней. Вы не годитесь, даже, как скот. Поэтому сегодняшний день у вас не просто последний. Он будет переполнен яркими событиями. Незабываемыми и, специфическими эмоциями. Не так давно, проходил конкурс Диа Муспирини, на самую яркую казнь. Трое лучших, покажут свои фантазии на ваших тушках.

– Заткнись, больной псих. – перебил его следующий, прикованный к стене мужчина. – Вы алчные ублюдки. Вы ничего не умеете, кроме, как убивать. Какая жалость. Мне вас по-настоящему жаль. Человек – очень сложный, универсальный продукт природы. Самое ценное, что есть на Земле! Имея такие технологии. Такие возможности, как у вас. Неужели нельзя менять людей в другом ключе? Например, сделать их счастливыми!

– Это москаль. – сказал позади стоящий солдат.

– Как? Мы же убрали их. – с удивлением, он повернулся назад.

– Да шучу я. Это просто россиянец. – улыбнулся в ответ второй надзиратель.

– Фу. Какая мерзость. Я бы дал тебе отсосать, славянское чучело. Да твой рот, слишком грязен для моего члена. У меня сложилось впечатление, что ты тупее негра, который не как не перестанет орать! – глядя в его сторону, солдат повысил тон. – Ну отрезали губы, с кем не бывает. Тварь неблагодарная. Мешает говорить своими стонами… Так вот, уверяю тебя, мой славянский недруг, мы не используем технологии лишь в одном ключе. Посмотри на меня. Посмотри на него. – он показал пальцем на своего напарника. – Думаешь мы не счастливы? Может мы плохо выражаем эмоции. Тогда посмотри на тех товарищей. Ребят в голубом камуфляже. Кромсая вас на части, они радуются так, как не радовался ни один ребёнок, вашего никчёмного человеческого рода. Из громкоговорителя раздался тот самый харизматичный голос, с приятно меняющейся интонацией: – Внимание, внимание. Королевская гвардия, готовьтесь к построению. Следите за своими целями. Будьте максимально бдительны.

– Тагби-и-ир!! – крикнул мужчина с книгой, идя по центру окровавленной улицы. Он кинул зигу в одну сторону дороги, где стояла шеренга королевского отряда.

– Аллаху Акбар!! – кинули зигу в ответ – полулюди, полу киборги. Тот, что в кепке, молча кинул зигу в противоположную сторону дороги. Ему в ответ, так же молча кинули зигу, все выстроившиеся в шеренгу. Боевики, не обращая внимания, продолжали добивать и издеваться над изуродованными, на последнем издыхании, умирающими людьми. Остальные, либо разбежались, либо были уже мертвы. Двое неизвестных остановились на месте. Тот, что в кепке, неспешно развернул половичок, который он держал, свёрнутым в трубочку. Он аккуратно положил его на асфальт, посреди трупов и крови. Чистая, бежевая поверхность коврика, сильно бросалась в глаза, на фоне красно-серых пятен дороги. Он снял свою кепку и бросил на край паласа. Под кепкой были на бок уложенные, слегка приподнятые светло-каштановые волосы. Он ещё раз осмотрелся по сторонам и встал на колени. Второй мужчина встал лицом перед ним и открыв книгу, громко начав что-то читать на арабском языке.

Всё померкло. Рука в белых резиновых перчатках бросает скальпель на стол. Он взял тонкий нож, в наборе хирургических инструментов. И внимательно осмотрел его в тусклом жёлтом свете единственной старой лампы.

– Пам парам папам-а-ам, Пам парам папам-а-ам. – напевает он себе под нос. Находясь в маленькой закрытой комнатке, с уложенными плиткой стенами, и закрытой железной дверью, с квадратным стеклянным окошком сверху. Перед ним стояла медицинская железная тележка-каталка, как у скорой помощи. На ней лежал человек. Это мужчина. Под сильной анестезией, у него постоянно закрываются глаза. Но он с трудом открывает их обратно. Он не мог издать не единого звука. Его горло разрезано, так, что не задеты артерии. Рядом, на столике с инструментами валялся кровавый кусочек плоти. Похоже, это его голосовые связки. – Не бойтесь, мистер Уайн, можно, я буду вас так звать? Мы обязательно победим. Вы можете называть меня добрый доктор. Доктор Айболит. Х-х-х. – выдыхает со смехом мужчина средних лет. На нём одета белая шапочка и чёрный, грязный халат. – Главное же не победа, правильно? главное – участие. Но, вы не грустите, мистер Уайн. – он наклонился к прикованному к каталке, голому мужчине. Со мной, нас ждёт только победа. Вы знаете, кто я такой? Ах, вы ничего не понимаете на английском. Жаль. Х-х-х. – снова выдыхает он через нос, едва не прикасаясь с его лицом. – Я перешил сотни людей в Европе. Я делал минотавров, единорогов. – он прислонился своей щекой к его и водит рукой по воздуху, подняв её кверху. – Даже Рожественскую ёлку, представляете? Хотите взглянуть на фотографии? – он вынул из кармана гаджет и начал пролистывать изображения. – Вот, нашёл. – На фото было извращённое изображение до ужаса изуродованного человека. Его голова светилась красным, как большая лампа. Руки полностью вшиты внутрь тела. А рёбра выпрямленные, торчали, как ветки дерева. На них висели круглые яркие игрушки. Ноги согнуты в коленях и сшиты в единое целое, как толстый стержень. – Великолепно, не правда ли. – убрал он свой гаджет. – Вся изюминка моего искусства в том, что во время демонстрации, используются всегда живые представители млекопитающих. Я приехал сюда из Амстердама. Хотите знать, что мы с вами задумали? О-о-о, мы сделаем музыкальный инструмент. А точнее, целых три. Три в одном, мистер Уайн. Это немыслимо. Вы будите моим лучшим артом, из всех, что доводилось делать. – Он, отстегнул его и поднял обездвиженную правую руку. – К сожалению, нам придётся удалить обе кисти. Поверьте, это стоит того. – Раздался стук в двери. Тот резко обернулся. Затем положил руку мужчины и подошёл к окну. Там стоял один из боевиков, в военной форме. Увидев садиста, он помахал ему рукой. Открыв запор, хирург с подозрением смотрел на нежелательного гостя.

– Привет, Дункан. – после небольшой паузы обратился он. – Уже работаешь?

– Вообще-то да. – не пускает его тот в помещение.

– Могу узнать твой проект? Меня попросили в штабе, чтобы дать тебе необходимое оборудование.

– Ну, заходи, только побыстрей. Мне ничего не нужно, кроме двух стальных пластин, о которых я уже говорил, кажется. Всё остальное у меня есть.

– Как знаешь? – с отвращение смотрит тот на обездвиженное тело. – Это бывший зэк. – подошёл в плотную, мужчина в военной форме. Мы сожгли все тюрьмы на территории Эмирата. Вместе с заключёнными. Муспирини их очень не любит. А сидевших более десяти лет отлавливают и казнят. Всех, от криминальных авторитетов до шестёрок и петухов. Один образец, как раз достался тебе.

– А кто их любит? Это уже не люди. Я знаю в каких условиях они находились. Это социально опасные отбросы общества. Им не доверяют, не берут на нормальную работу. Зачем тогда вообще выпускают?

– Я, наверное, отвлекаю тебя.

– Ничего страшного. У меня целая ночь впереди. – он взялся за короткий блестящий нож, крепко прижал к кушетке руку лежащего и слегка отодвинув от тела. – И, что говоришь, всех заключённых сожгли?

– Некоторые выживали, конечно. – задумавшись стоит солдат за его спиной. – Но там жуткие зрелища. Ожоги третьей, четвёртой степени. Теперь все они стали Витями.

– В смысле? – недоумевая повернулся к нему хирург.

– Им нельзя оказывать медицинской помощи.

– А причём тут Вити?

– Ну, знаменитый Витя, у которого всё нормально, не знаешь? Я уже хотел тебе как-то показать, но всё забываю – Тот нахмурился и повернулся обратно к пациенту. – Это старое русское видео с YouTube. У мужика не было пол головы. Глаза, как плоские белые пуговицы, и напрочь сгоревшая кожа. Врачи залили его зелёнкой и, "у Вити всё окей" говорит закадровый женский голос. "Он ест за троих, за четверых, за семерых. У Вити всё нормально, понял!" наезжает на оператора, типа, ты ещё сомневался? – улыбаясь поправляет свою тёмно-зелёную фуражку боевик.

– Печальная история. Крутые ребята, ваши доктора. Моя школа. – он кинул отрезанную кисть правой руки на стол с инструментами, и начал обрабатывать рану.

– Смотрю, тут началось всё серьёзно. Пойду тогда. – вышел он спиной вперёд закрыв за собой двери.

– Наконец-то. – тут же закрылся за ним мясник в фартуке. – Мы снова вдвоём, мистер Уайн. – Он отрезал вторую кисть и выбросил её в мусорный контейнер. Затем, жгутом затянул руку, чуть выше локтя, и подойдя к узкой, высокой тумбы, стоящей в углу, он вынул, и раскрыл серый пластмассовый чемодан с принадлежностями, никак не относящихся к медицинским. Это рукоять гитары, короткие стальные нити, похожие на струны, и разборный саксофон. Большая барабанная тарелка и ещё несколько непонятных штуковин, похожие на держатели. Хорошенько вытерев руки, о пыльную, сухую тряпку, он начал долям разрезать правую конечность, со стороны удалённой кисти, вплоть до самого локтя. После, срезал мясо и сухожилья, ставив лишь две узкие кости. Он разъединил их, и растянул по сторонам, как вилку. Затем вставил туда маленькую металлическую шайбу, и вбил её молотком в самый притык к локтевому суставу. Локтевая и лучевая кости, сильно разошлись друг от друга. Он быстро схватил стальную трубочку, и вкрутил её шурупами, зафиксировав в таком положении. Потом натянул маленькие струны, между этой перегородкой и локтем, цепляя острыми крючками прямо в кости, под углом. Далее, взял кисть, которую оставил на столе и нацепил её на конец грифа, вместо держащей струны головки. Сам гриф ввернул в держатель, раздвинутых костей. Приляпал треугольный каркас, вместо обечайки и похлопал сам себе в ладоши. – Это выглядит лучше, чем я представлял, мистер Уайн. Он взялся за трубку саксофона и начал примерять её к другой руке. – Жаль, что я не могу сделать скрипку. Таковы особенности нашей музыкальной составляющей. – Толстой, длинной иглой, так же долям, он залез во внутрь второй руки. К игле прикрутил прозрачный шланг или что-то вроде того. Просунув, до самого локтя, игла вылезла насквозь. На кушетке скопилась уже целая лужа крови. Она медленно скапывала на пол. В этот шланг, но запихал трубу, и по разметке, с наружной стороны руки, ввинтил клавиши. По резьбе закрутил раструб с одной стороны и шейку с другой. – Ту тудуун, ту туудун, ту тудун, ту тудун. – этот изверг начал дудеть, наигрывая известную мелодию. – Нет, мы не это будем играть. Я вообще не умею играть. Так, чего-то не хватает. Ффф – вдыхает он, шипя зубами. – Лучше вам не знать, чего. Уложив голову на мягкий валик, он просверлил в черепе широкое отверстие, и вставил туда чёрную трубку. – Приём приём! – нет это не антенна, мистер Уайн. Он нацепил сверху железный, жёлтый диск. Вуаля! – поцеловал кончики пальцев, отведя руку от себя. – Готово. Осталось прицепить тебя к креслу. И можем выходить на сцену. Я уже предвкушаю этот момент. Как море оваций раздаются в зрительном зале. Они будут думать, что вы просто чучело. Но это не так. Мы сыграем прелестную, современную композицию, и повергнем их в шок. Даже, если откровенно блефовать.

Представляем вашему вниманию, творение Дункана Лока! – в микрофон объявил последнего конкурсанта ведущий, быстро забежав за кулисы. Медленно открывается занавес небольшой сцены, концертного зала. Выходят трое музыкантов, ряженых в чёрные смокинги и высокие, круглые шляпы. Пока они кланялись публике, с другой стороны зала выкатывают коляску. В ней сидел тот самый человек. Голова его держалась каркасом из нескольких прутьев, впивающихся в шею. Он остановился в самом центре, и вынул из кармана две странные изогнутые прозрачные штуковины, заостряющиеся с одной стороны, будто бычьи рога. Острыми местами, он вонзил их прямо в уши изуродованного бедолаги. А широкими – в глаза. Словно два толстых кольца, торчали из его головы. Но он даже не шелохнулся. Как овощ продолжая сидеть в коляске. В этих калачах были маленькие отверстия, в которые он просунул маленькие шланчики. Концы проводков, он вонзил в специальные дырки в руке со встроенным саксофоном.

– Твой черёд. Не подведи меня, мой мальчик. – он вынул из другого кармана укол и вонзил его в шею страдальца. Через минуту, он резко взбодрился. Задёргал коленями, и, даже начал вертеть головой. – Тишина в зале! – закричал судья из первого ряда, оборачиваясь к бубнящей толпе. Тем временем, по ступеням поднимается щуплый парень в чёрных очках и старых накладных наушниках. Это местный ди-джей. Как только он уселся за свою аппаратуру, один из музыкантов поднял первую руку мученика. Руку-саксофон. Второй поднял руку-гитару, а третий подошёл сзади с барабанными палочками. – Жика, жика-жика вук! – Раздались первые электронные звуки. Тун, тун, тун-турунту-тун. – мелодично подхватили струны, костяной гитары. Жунь, жунь, жунь-жужунь жунь жуньхунь – теперь, в том же ритме другой дует в дудку. И, как только заиграл трубач, глаза мужчины начали выпучиваться. Давлением, их всасывало в эти полукруглые трубки, с помощью воздуха, по шлангам, прицепленных к руке. Они выпучивались по порядку. Левый, правый, левый, правый. Затем вдавливались обратно. Тан, тан, тан-таран-тан-тара, теперь одновременно продолжают они. Дысс! – удар по железному диску над головой. Один из судей, ошарашено схватился за волосы. Другой, грыз большой палец, а третий, просто сидел с застывшей физиономией. Когда композиция закончилась, в зале стояла мёртвая тишина. Даже закоренелые боевики, с открытыми ртами, не могли прийти в себя.

– Эй, Дункан! – наконец крикнул, не выходя на сцену, главный ведущий. – Для таких, как ты в аду есть особое место. Что я могу ещё сказать, ты победил…

Присев задом на пятки, подогнув под себя ноги, молодой человек, с полностью чёрным лицом, положил свои руки на колени. Он слегка приоткрыл рот, высунул свой длинный язык и облизнул голые, розовые дёсны. У него торчало два широких, острых, белых клыка, и больше ни одного зуба. Он дико улыбнулся во весь рот. Его рот так сильно искривился, будто он специально корчил рожицу. Несмотря на прикрытые, тёмными очками глаза, его физиономия наводила ужас, своими неестественными, дурными эмоциями. Он наклонился головой к ковру и вытянул руки вперёд. Затем поднялся обратно. Подняв голову к небу, он начал шёпотом произносить слова, похожие на молитву, и опять наклонился головой к земле. Он делал это снова и снова, не обращая внимание на вопли страдающих, умирающих людей. Мимо него проезжал танк. Он наехал на один из трупов, кровь которого брызнула прямо в лицо молящегося безумца. Невероятно, но она не дотронулась до его лица. Брызги врезались, словно в невидимую стену, в двух сантиметрах от поверхности головы, и закапали вниз, прямо на ковёр. Его голова, словно магнитное поле, оттолкнуло каждую каплю. Он не спеша смазал кровь с ковра своей рукой и с жадностью начал её лизать. Подняв голову к верху, он снял очки и развёл руки по сторонам. Закрыв глаза, он стал глубоко дышать через нос. Полное спокойствие. Происходящее вокруг, никак не отвлекало его. Гармония и единство со всем окружением, всё больше погружали его в собственные мысли. В небе крутились огромные механизмы. Они начали высовываться из небоскрёбов, как длинные, круглые балки. Складываясь в сложные формы, и разбираясь обратно, эти стальные на вид конструкции, напоминали множество огромных труб, вращающиеся вокруг своей оси. Тусклый, розовый туман, плавно превратился в густой дым, зелёного цвета. Медленно растекаясь во всех направлениях, он заполонил собой большую часть пространства. Под спокойную мелодию, зазвучал успокаивающий, и, одновременно, отчаянный хриплый мужской голос, то и дело переходящий в сильный вокал. Из тумана начали появляться люди. Они кружили в воздухе, словно в невесомости. Огромные трубы, били их, как маленькие мячики. Кувыркаясь и вертясь в разных направлениях, люди не издавали не единого звука. Они просто разлетались в разные стороны, со смачными шлепками, и хрустом ломающихся костей. Они не ощущали боли. Вся боль доставалась ему. Парню с чёрным лицом, зажмурившемуся, и опустившего голову в низ. Его ладони вспотели. Руки задрожали. Открыв глаза, он очутился на стройке, какого-то барака. Из последних сил, вкручивая огромный шуруп в очередную деревянную жердь, он сел на грязные, серые кирпичи. Мужчина в строительной экипировке, суёт ему бумажку. Пятьсот рублей. Парень с радостью взял их, и начал осматривать со всех сторон. Внезапно, улыбка с его лица пропала. Теперь в его руках, портрет совсем юного мальчика. Это его собственный портрет. Он прикоснулся кончиками пальцев, к изображению, и начал его гладить. Мальчик, лет двенадцати, бежит по деревенской, бугристой дороге. Весь в грязи, он не стесняясь шлёпает по лужам. За ним гонится целая толпа, таких же подростков. Один из них, вынул пневматический пистолет, и стал стрелять в спину беглецу. Сморщившись от боли, он громко всхлипнул и на мгновение остановился. Сзади раздался громкий, бешеный смех. Сильно исказившись, он куда-то пропал. К поверхности гладкой, ухоженной кожи, медленно прикоснулся женский язык. В кошачьей, белой маске, красивая женщина лизала грудь Цзуме. Она дошла до соска и подняла глаза к верху, на его лицо. Он смотрел на неё и улыбался. Отпустив свою руку, от её затылка, он взял толстую, жёлтую верёвку. Золотую цепь. На самом кончике, торчал выступ с иглой, похожий на булавку. Проткнув свою щёку, он сморщился от боли. Оттуда выступила капелька крои. Затем, вторую цепочку, он прикрепил немного ниже. Потом ещё ниже, и ещё. У него получилась золотая, искусственная борода, из множества, примерно, десятидюймовых цепей. Женщина продолжила его гладить и целовать по всему голому торсу. Взяв маленькие плоскогубцы, он засунул их себе в рот. Умоляющий, тихий детский рёв, в маленькой, тёмной комнате, прерывался грохотом и словесными перепалками, между мужчиной и женщиной. Они в издевательской форме, избивали ребёнка, трясущегося, скукожившегося и прикрывающего свою голову обеими руками. Ухватив пласканками зуб на верхней челюсти, молодой человек, медленно, со всех сил, стал его вырывать. Девушка в маске, испуганно подняла голову, и от ужаса выпучила глаза. Он схватил её за шею и крепко прижал к себе. Без особого сопротивления, она положила голову на его грудь. Её дыхание участилось. Глаза смотрели в одну точку. Немного застонав, парень с щелчком отдёрнул свою руку в низ. В окровавленных кусачках был его зуб. С дрожащим вздохом, и еле слышным выдохом через нос, передавалась его пронзительная боль. По спине девушки пробежали мурашки. Потом, он взялся за другой зуб, и сделал с ним то же самое. Ещё сильнее прижав девушку к груди. Белая вспышка. Молодой человек сидит за ноутбуком, в комнате какого-то офиса. К нему подошёл ещё один весёлый парень, что-то показав в своём планшете. Они с восторженным интересом, что-то обсуждали. На экране компьютера, были одни цифры. На столе лежали бумажки, с графиками и формулами, небрежно написанными от руки. Соскочив со стула, один парень обнял другого за шею и прижался своим лбом к его лбу. Эмоции переполняли их обоих. Они продолжали радостно о чём-то говорить, время от времени искренне смеясь. В то же время, впервые, оказавшись наедине с девушкой, которая очень нравится ему, он хотел подойти к ней, но не как не решался. Судя по двум рядам, друг за другом, стоящих, деревянных столов и стульев, они находились в каком-то учебном заведении. Она делала вид, что не замечает его, однако, тоже хотела, чтобы он подошёл к ней. Они долго нравились друг другу, но так и не сделали первый шаг. Они не сильно жалели об этом. Ведь они не знали, что чувства были взаимны. Маленьким лезвием, Цзума сделал последний надрез на шее висящего к верх ногами, парня. Они были в заброшенном доме, на окраине той же деревни. Подняв пластмассовый тазик, в который медленно стекала кровь, он вылил её на своё лицо, с облегчением, глубоко вздохнув. Чёрные картинки, на белых, квадратных карточках, лежали перед его лицом. Несколько мужчин, в белых халатах, стояли вокруг него. Один из них, сидел напротив молодого парня. Он включил видео, на экране большого планшета. Вращающаяся маска Чарли Чаплина. Затем, графические иллюзии. Он вёл себя максимально открыто, совсем не как обычно, и с лёгкостью отвечал на все вопросы. Наконец, он ввёл последнее условие, самой большой программы, которую, когда-либо писал. На мониторе, высветилось изображение Земли. Яркими красками, показывались ветра и температура всей её поверхности. Рядом сидел всё тот же парень. Широко улыбаясь, они вместе вводили цифры, которые отвечали за градусы Цельсия, в любом месте планеты. Когда Цзума посмотрел на Урал, улыбка с его лица спала. Ему было больно, но он продолжал. Он вырвал все свои зубы, оставив только клыки. Схватив девушку обеими руками, он начал давить на её шею, что есть сил. Брыкаясь, она стала громко визжать. Стоя за столом, под открытым небом, во дворе элитного особняка, он рисовал на большом, красном холсте, чёрную извилистую линию. Доведя её до маленького, такого же чёрного пятна, внутри которого, изображён белый, окровавленный нож, он медленно отвёл кисть в сторону. Когда девушка перестала сопротивляться, он начал лизать её лицо, своим кровавым языком. В лаборатории ПДМПТ, кроме них никого не было. В руках парней были небольшие, кнопочные устройства, напоминающие джойстики игровых консолей. Над ними, с бешеной скоростью носились небольшие летающие дроны. Внезапно, один аппарат просто взорвался сам по себе. Один парень улыбнулся и шлёпнул по ягодице второго. Тот расстроившись ухмыльнулся, и глубоко вздохнув отпустил джойстик. Взявшись одной рукой, за талью, другой за лицо, Цзума подтянул его к себе и поцеловал в губы. Тот резко оттолкнул его от себя, возмущённо начав что-то говорить. Они не ругались, но очевидно, были подавлены. Возмущённый парень, плохо спал этой ночью. На утро, в постели, его обняла чья-то рука. Обернувшись, он увидел только что пришедшего своего приятеля, одним коленом, вставшего на кровать. Брезгливо сдёрнув его руку, он быстро соскочил и оделся. Встретившись на крупной конференции, они приветствовали множество людей. Когда радостный парень, захотел пожать руку своему другу, тот медленно отвёл её в сторону. Не сразу поняв, в чём дело, он взялся за его плечо. Но, потом, продолжая улыбаться, его рука дёрнулась и слегка затряслась. Не подавая виду, он сам медленно убрал её и ушёл… Схватившись за жёлтые цепочки на своём подбородке, он с силой сдёрнул их, серьёзно порвав кожу. Он молчал. Из его глаз потекли слёзы. Он похлопал по щеке задушенную женщину, и подошёл к большому зеркалу. Глядя самому себе в глаза, он начал лизать отражение, измазавшееся в собственной крови. Продолжая внимательно рассматривать себя, он улыбнулся и вслух произнёс на русском:

– Теперь я люблю. Люблю людей, которые не дышат.

Открыв глаза, он поднялся с колен. Зелёный туман в небе, внезапно пропал. Чёрная мгла, вместе с зеленоватой мутью, стала затягивать кровавые улицы. Он вытянул свою руку вперёд, будто пытался что-то нащупать. Серое, невнятное движение, быстро перекрывало блики тусклого света. Это была женщина. Она стояла на стене… Нет. Она на полу небольшой, бледной комнатушки. А он лежал на диване, или кровати. Вестибулярный аппарат, явно нарушен. Мышцы быстро слабли по всему телу. Из вытянутой руки посыпались белые пилюли. Удары барабанов, быстро взбодрили его. Он молотком отбивал рёбра, от человеческого трупа, разгибая их от себя. Бедренные кости стукали о голые черепа. Раздался басистый звон электрогитары. Это настоящее безумие. Подросток прыгал на туше жирного мертвеца, как на батуте. В руках он держал грудную часть скелета. Это рёбра с позвоночником, и яркой фигуркой на конце, в виде сувенира. Держась за позвоночник одной рукой, другой, он бил по рёбрам, словно по гитарным струнам. Жмулькая вырезанным сердцем, резким сдавливанием обеих рук, он подыгрывал сам себе. Музыка становилась всё более насыщенной и разнообразной. В дополнение ко всему, зазвучала скрипка. Смычок двигался быстро и очень технично. Но он ходил не по струнам. Он скользил внутри анального отверстия свежего, жирного мертвеца. Внезапно, палочку засосало, вместе с рукой, как макаронину. Лежащий на животе, на серой асфальтовой поверхности труп, поднял голову, и резко повернулся назад. Его глаза и рот остались закрыты, но от посиневшего, окоченевшего лица исходил страшный рёв. Дёргая руку, что есть сил, парень быркался, будто его бьют током. Сзади, холодная, твёрдая рука, закрыла ему рот. Звук сирены, заставил его полностью пробудиться. На лице оказалась вовсе не рука, а кислородная маска. Мужчина, в светло голубом халате, и шапочке, сделал разряд дефибриллятором. На экране, близко стоящего монитора, нормализовался сердечный ритм. Они находились внутри быстро мчащейся машины. Повернув голову на бок, он увидел всё ту же женщину, и она явно не рада происходящему. Это его мать. Она так яростно смотрела на него, будто хочет убить, и просто выжидает момента. Парень повернул голову к окну. Там мелькали деревья. Они резко поплыли в глазах. С корнем вырываясь из земли, пышные, зелёные ёлки, переворачивались в воздухе, и с силой втыкались в землю. Их ветки и тонкие кончики, сначала сильно отгибались, а затем ломались. Боясь повернуть голову обратно, он зажмурился и громко зарыдал.

Прилетев на Савайи, Даймок был вне себя от ярости:

– Какого дьявола вообще твориться с этим миром! Почему тот тип так вёл себя? Мы же вообще ничего не узнали. Может нам действительно не везёт. Может стоит найти более адекватного персонажа из дружков Муспирини… Сэм ничего не хочешь мне сказать?

– Что? – спросил его Сэм.

– Ты теряешь контроль. Причём, полностью и бесповоротно. Почему ты побоялся его? Значит у них есть более совершенные технологии, чем твои.

– Чёрт возьми, я не знаю. Что ты докопался до меня. Я не обязан удерживать Землю под своим контролем. Да, я потерял многое. Я потерял торговую базу. Я потерял источник доходов… Но бизнес меня больше не заботит, понимаешь. Я просто потерял интерес к этому. А то, что грёбаный ИПО и УЭ завладели технологиями, не доступными мне, это тоже не моя вина. Я что тебе господь бог? Я воин одиночка. Я сам разгребаю всё дерьмо ПДМПТ. Может ты займёшься ежедневной перепрошивкой Марсианского портала? Может ты будешь программировать генераторы структурирования? Может ты будешь задавать масштабы слоёным системам, подбирая уравнения абсолютной оптимизации? Я делаю это ежедневно. Всё, что делает Глэйсон, это посылает отсчёты Джузип. А ты вообще просто ворчишь. На данный момент, я не могу в одиночку доминировать над целой планетой. Мне нужна команда. Мне нужны такие, как я. Уверен, в ИПО целая армия умных программистов. В УЭ, тоже не один Муспирини колдует. Все эти мощные проекты строятся на общественной почве. Думаешь, я заранее не знал, что ситуация выйдет из-под контроля. Я знал, что это произойдёт. Но я выбрал другой путь. Мне не нужны деньги, признание, уважение или презрение. Я выбрал путь фундаментальной математики. Конечно, я бы не хотел отдавать Землю в полный контроль ИПО, и ещё больше хочу, чтобы они остановили наконец эту войну, в которой человечество больше не нуждается. Люди устали. Они отчаялись. Ещё лет десять в таком ритме, общество не протянет. Уверяю вас, останутся только те, кто, собственно, и стоят за всем этим беспределом.

– А как же Мекка. – начал Глэйсон. – Меня одного смущает, что она существует. Семь лет, нам твердили, что её нет.

– Шесть. – поправил его Даймок.

– И мы свято верили. Даже я себя чувствую, как последний олух. Как можно быть обманутым, семь, мать твою, лет!

– Шесть. – снова поправил Даймок.

– Не важно. Это очень странно. Если СМИ хотели скрыть от нас, её уничтожение, это понятно. Дезинформация – то, в чём нуждается человечество. Но как мы то не могли определить его реальное состояние? По спутникам – там одни руины. Джузип дроны показывают тоже самое. Но и это меня не настораживает. Мне интересно, почему Сканер-кодинг выдаёт тоже самое. Это же в принципе невозможно! Мы же смотрели на Мекку. Помню, как сейчас. Внутренний универсальный анализ показал нам развалины. Такие же, как в Гонконге, такие же, как в Сан-Диего. Такие же, как в Москве, Тайвани и многих других городах. Может и они не разрушены? Я не верю тому парню. Сто процентов он солгал нам.

– Даже если и нет. – вдумчиво продолжил Даймок. – Не так-то и сложно проверить это. Мы можем прилететь туда и лично убедиться. Повторно просканировать всю местность. Может, там кроется какой-нибудь секрет. Насколько я знаю, данные сканер-кодинга тоже можно перенаправлять. Возможно, там стоит сверхмощный механизм. Перераспределитель, размером, так с небоскрёб. Чтобы создать иллюзию изнутри, необходимо закодировать всё внутреннее пространство, с точностью, не меньшей, чем у сканер-кодинга… Сэм, я прав? – Даймок смотрит на увлёкшегося гаджетом Сэма.

– У меня есть такое странное сообщение. – не отрываясь, Сэм внимательно продолжает смотреть в экран своего устройства. – Оно пришло, дней пять тому назад. Я бы и не вспомнил о нём. Раз уж мы заговорили о Мекке, чёрт побери, оно стало меня настораживать.