Текст книги "Предел воображения (СИ)"

Автор книги: Алим Вознесенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Эй! – крикнул он его, пытаясь отвлечь. – Посмотри на эту фотку. – Коп показывал ему планшет с изображением. – Это же твоя машина. На ней ты уезжал от полиции.

– Да. И что? – на мгновение бросив взгляд, недовольно пробурчал парень.

– А с этим парнем, я так понимаю, ты хорошо знаком? – Глэйсон снова посмотрел в экран. На этот раз внимательнее.

– А что с ним случилось? – недоумевая подошёл поближе он. – Это же я. – увидел он с краю свой размазанный силуэт. Откуда эта фотка?

– Эту фотку прислала моя дочь. Сегодня на неё было совершено нападение. Я бы даже сказал покушение. Её насильно хотели увезти в машине. Не на вашей, конечно. К сожалению, та машина не попала в кадр. Поэтому, друг мой, если ты не раскажешь мне всё об этом парне, можешь загреметь за соучастника. И мне плевать, какие у тебя там связи. Я знаю, что ты из ПДМПТ. Это не позволяет тебе нарушать законы нашей страны. По крайней мере, внутри нашей страны.

– Вообще-то я спас вашу дочь. – вспомнил Глэйсон. – об этом она не говорила тебе, ну, то есть вам? Если бы я не вытащил её из той самой машины, думаю, были бы реальные последствия. И вы ещё мне предъявляете за соучастие? Позови её сюда. Да она меня там прилюдно обнимала, около минуты.

– Это был отвлекающий манёвр, глупышка. – Пока она тебя тискала, она подбирала момент, чтобы сфоткать этого хмыря, что покушался на неё. А тут такой подарок судьбы. От справедливости не убежишь, приятель. Я сейчас позвоню ей. И мы получше разберёмся в твоей причастности. – Когда Мэри пришла, она удивилась, увидев Глэйсона за решёткой. Уговорив отца отпустить его. И что он не просто не виновен, но и действительно, помог ей вырваться. Глэйсон не стал давать показания на своего приятеля. Шерифу это не понравилось. Он хотел завести на него дело, но Мэри, заявила, что вообще не будет давать показания. Отец не хотел прощать обидчика, и они поссорились. В итоге, они с Глэйсоном, всё же заставили её отца, отступить его. Уже тогда, он понял, что она не просто так за него впрягалась. Парень понял, что он явно ей симпатизировал и не упустил свой шанс. В ту же ночь, он предложил ей съездить в ресторан, или просто погулять вместе. Но она оказалась, более скромной и скованной, чем могло показаться сначала. В ней как будто жило два разных человека: вспыльчивая и отчаянная девушка и боязливая тихоня. Когда они остались наедине, казалось бы, незачем волноваться. Но Мэри отказалась вот так сразу быстро знакомиться. Дав свои контакты, она намекнула, что у неё нет бойфренда. Несмотря на это, она разрешила лишь подвести себя до дома. Однако Глэйсона это только больше раззадорило. Ему прежде не встречались недоступные девушки, тем более, свободных от отношений. С тех пор они поддерживали постоянную связь, встречаясь около двух недель. И только потом, девушка полностью доверилась своему парню. Она была настолько не опытной во всех этих любовных штуках, что складывалось впечатление, будто это её первые отношения в жизни. То же самое можно сказать и о сексе. Глэйсон, поняв за столь приличное время её характер, не задавал ей особо откровенные вопросы. Например, когда она лишилась девственности, и так далее. Теперь они вместе живут в особняке на острове Савайи. В каком-то смысле, для Глэйсона это тоже первый опыт. И длительная совместная жизнь, оказалась не так уж плоха, как раньше он думал.

В нескольких километров от берега, стоит довольно скромненький особняк. Вокруг него сосредоточен комплекс множества ангаров и техники. Это рабочее место и отдельное жилище брата близнеца – Сэма Вэлторса. Со стороны, его дни, жутко монотонны. Он без конца сидит за множеством экранов и оборудования в своём кабинете, который по совместительству был и мастерской и базой отдыха. Зайдя в это место, сразу станет понятно, что здесь не просто работают, здесь творят не покладая рук. Работа Сэма – это его отдых. Так же, как у всей его команды. Здесь они чувствуют себя совершенно свободно. Если не хочется что-то делать, тебя никто не заставит, никто не на ругает. Никто не будет требовать с тебя больше, чем ты сам. Сегодня Сэм, как обычно зашёл невероятно уставший, и довольный. Ему хотелось только одного – поспать, часиков пять, в надежде, что во сне ему придёт какая-нибудь новая идея. Ведь Сэм может позволить себе вообще не спать. У него есть сложнейший, дефицитный прибор, который восстанавливает мыслительный процесс за считанные минуты. Этот прибор, один из немногих, которые он привёз с Терраро, а не сконструировал сам. Алива хочет побольше проводить с ним времени. Такое чувство, что Сэму, в последнее время, уже не нужен даже секс. Он как ребёнок, обнимает свою девушку в постели и сладко засыпает. Она уже, крайним делом, стала считать себя не привлекательной. Наводя макияж, сидя прямо в постели, увидев Сэма, не вставая, она начала позировать. Раздвигать ноги, с прозрачным нижним бельём. Наклонять голову и прищуривать глаза, между делом, смотря сама на себя в зеркало.

– Это ты для меня или для себя красуешься? Ты помешана на своём внешнем виде. – смотрит на неё, пока без особого азарта Сэм. – Этому нужно уделять внимание, но в рамках возможного. Ты прямо, как та, сказочная королева, с зеркальцем. Всё боишься, что кто-то превзойдёт тебя.

– Тогда почему ты не хочешь меня? Мне хочется секса. Ты уже через день не можешь мне его дать.

– Это потому что я слишком много работаю в последнее время. Моя озабоченность превосходит инстинкты. Порой, чтобы получить некоторый результат, не достаточно бояться. Не достаточно делать то, что ты можешь сделать. Но, я советую тебе расслабиться… Не думаю, что мне понадобится Белоснежка. Дело не в тебе, зрелая моя королева. – засмеялся и немного взбодрился Сэм.

– Ты о чём? – Алива села на большой стол, навалившись головой на колени, она из-подо лба, обиженно посмотрела на него.

– О том, что ответы на все вопросы могут оказаться гораздо ближе, чем кажется.

– Думаешь, это изменит нас? – она положила голову на бок и вдумчиво стала покачиваться.

– Я не знаю, но… думаю за ними что-то скрывается. Стоит ли вообще это делать? Может наша жизнь – это и есть решение. Вернее, его часть. И, согласись, далеко не худшая часть. Умные говорят, всегда стремись к большему, глупые, утверждают, что нужно довольствоваться меньшим. А что, если и те, и другие правы? Какой бы ты выбрала вариант?

– Ну, всё-таки первый.

– А я бы выбрал оба. Пойми. В жизни есть одна незаметная, но очень важная вещь. Это, можно сказать основа человеческой психологии. Именно она отделяет серую массу, типичных людей от ярких личностей. Тёмные пятна, от живой перспективы.

– И что же это. – внимательно слушая Сэма, Алива слезла со стола и села на стул.

– Это одна маленькая способность, которая дана лишь избранным. По большей части, ей обладают дети, и то в подавляющем меньшинстве. Это способность Вэлторса. Может, это и не способность, а всего лишь мыслительная адоптация. Ты знаешь, что есть люди, которые по жизни актёры. Они играют различные роли. Кто-то одну, кто-то несколько. В общем они не являются сами собой. Нацепляя маску, адоптироваться под то или иное окружение гораздо проще. Но дело в том, что эти люди не способны управлять своими ролями, внутри самих себя. Эти образы, созданы только лишь для окружения. Да, они могут получать выгоду от общества, но не от самих себя. Их персонажи ограничены. Их количество не может вот так вот просто поменяться. На то нужны самые веские причины, типа стресса, депрессии или чрезмерной радости.

– Каждые люди разные. И с каждым нужно вести свою манеру общения. Просто, мы не обращаем на это внимания. Что, например, на один и тот же вопрос, мы бы дали абсолютно разные ответы, в зависимости от собеседника.

Да, это само собой, но лучший пример тому – это шизофреники. Когда ты целостно, в полном объёме входишь в роль, как личность, ты лишаешь себя возможности… экспериментировать над ней. И, тем более, ты не сможешь просто взять и вычеркнуть одну из своих ролей, а вместо неё придумать новую. Чтобы создавать картину своего представления, не нужно входить ни в одну роль. В том числе, не нужно входить в роль самого себя. Необходимо, оставаться в стороне. Не позволять своим чувствам пересекаться с восприятием твоего окружения. Нужно быть в игре, но не в коем случае, не частью её. Таким образом, ты снимаешь все возможные барьеры собственных желаний. И как следствие, человеческие барьеры в целом.

– То есть, я могу представить любые надругательства над человеком, и мне это не покажется аморальным, потому, что я не смогу соотнести с собой. Ибо, я буду таким же, чужим для себя человеком, за рамками своего сознания. Мораль того человека и моя собственная мораль, так же за рамками моей настоящей личности.

– Ну, почти. Ты не будешь за рамками сознания. Ты будешь частью своего сознания. И… никакой настоящей личности. Её попросту нет. Дело в том, что тобой играет не конкретный персонаж. Тобой играют все. Абсолютно. Поэтому, в этом случае, ты являешься не просто чем-то живым, а всем, что, можешь себе представить. От грязи на улице, до шоколадных конфет. От звёзд в нашей галактике, до всей материи во вселенной. Таким образом, ты становишься богом в прямом смысле. Между ним и тобой нет никакой разницы. И ты и он делаете со всем своим окружением то, что пожелаешь. При этом, и тебя и его, в понимании того же окружения, в их мире, не существует. Ты существуешь, исключительно, как физический объект, но не как личность. Пока масса будет думать, что ты личность, несмотря на то, что это не так, она останется массой. Поэтому, каждый человек – это отдельный персонаж, ничего не представляющий для общей системы. Не важно, дали ему роль или он её выбрал сам. Соответственно, ценность таких персонажей, приравнивается к нулю, а некоторые потребители, типа беспомощных стариков и инвалидов, и вовсе загоняют себя в минус.

– Ты безжалостный. – Алива писала что-то в своём гаджете. Сэм глубоко вздохнул и открыл панель своего устройства. – А как же контроль? – спросила она. – Контроль всех людей, если ты не заметил в руках массы. Ну, по крайней мери, был ещё лет десять назад.

– Да. Контроль действительно был в их руках. И он мог быть только по двум причинам. Первая – в то время, такие, как мы не нуждались в адаптации законов. Вторая – таких, как мы не существовало. От части, верны оба варианта. Ведь я был далеко не тем, кем являюсь сейчас. И конечно же, пожалуй, главная причина, это наша адаптация. Мы выбираем лучшие решения и до недавнего времени, отбирать власть у массы, попросту не было необходимости.

– А мне жалко простых трудяг. Не всем же дана от природы такая креативность. Если таких вундеркиндов, как ты всегда были единицы, да и к тому же, власть во все времена шла у таких людей на поводу, ибо общество всегда нуждалось в незаменимых личностях, то среднему классу, так называемой интеллектуальной элите, повезло меньше всех. Вспомни, хотя бы законы о наркотиках. – Она показала кавычки руками. – Эти вещества по-разному изменяли сознание людей. Самые недалёкие, становились дикарями и, как правило, под тем, же ЛСД, совершали преступления. Более-менее, мыслящие люди, просто наслаждались этим эффектом. Самые продвинутые же, под действием наркотиков, совершали настоящие прорывы, в области многих наук, которые, в последствии, изменили жизнь всего человечества. Но, благодаря такому соотношению людей: девяносто пять процентов – дикари, четыре целых и девять, девять, девять – мыслящие и, остальные, гендерные уникумы, которые, вообще-то и не нуждаются в психоделиках. Что мы имеем? Разумеется, закон был принят в пользу дикарей. Они просто взяли и запретили безвредные препараты для всех. Не подумав о тех самых пяти процентах. А ведь, им можно было, допустим выдавать лицензию. Создали бы какой-нибудь тест, или анкету, определяющую готовность к употреблению. Но нет. Они не додумались до этого, потому, что блин, мне кажется, сами были в числе не готовых.

– Зачем заботиться о меньшинстве? Они сделали правильно. Остальные, всё, что нужно достанут незаконным путём.

– В смысле зачем заботиться о меньшинстве? В нашу то эпоху, когда меньшинства обожествляются, это просто уму не постижимо. Как они посмели? Хотя, они не такие дураки, как ты считаешь. Они намеренно дают волю только не способным людям. По половым, рассовым, гендорным отличием, и ещё каким-нибудь, таким, которые, в общем не дают преимущества. – Сэм с головой погрузился в свой экран.

– Ты что не слушал меня? – возмутилась Алива. Она быстро подскочила к нему и, слегка пнула по его ноге.

– Ты чего? Я слушаю. – Сэм закинул свои ноги на диван. – Сейчас я заполню данные о перепрошивке "Операционной системы" на "Бумбима". Для меня это особенный исторический момент.

– Любой момент исторический. – с умным вырожением лица приподняла она голову.

– Я знаю. Поэтому уточнил. Особенный.

– Что такое Бумбима. – почти шёпотом, без особого интереса, глядя в его гаджет, спросила девушка. Она села рядом с Сэмом, обняв его одной рукой.

– Это язык трёхмерного кодирования, между прочим. Только не спрашивай, как называется операционная система.

– Я знаю, что операционная система у Джузип, так и называется – "Операционная система". Мне очень нравится их прикольный логотип. Овал, разделённый невидимой буквой, красивой. Одна половинка оранжевая и у неё, как у пламени торчат вверх язычки. А вторая – голубая, как лёд, и у неё будто свисают сосульки.

– А что, Джузип орфография тебе не нравится? По-моему, там не менее прикольные значки.

– Нравится. Я только поэтому и учу её. Кстати, мне кажется, я уже выучила. Благодаря китайскому языку, который, я между прочим знаю, это как-то легко воспринимается.

– Да молодец какая, возьми с полки… – Сэм негромко кашлянул. – Не во всём же мне быть круче тебя. Вот честно, я не уверен, смогу ли вообще писать сейчас от руки.

– Даже на английском? – удивлённо улыбается Альвара.

– Даже? А я кроме него и Джузип-символики ещё что-то учил? А ты хочешь сказать, без проблем пишешь на бумаге, словно печатный станок. Я последний раз писал, лет десять тому назад. Серьёзно. С тех пор я много рисовал от руки, баловался циферками и не более того. Буквы, даже для обозначений давно не использую. Кстати, ещё один интересный факт из прошлого. Помнишь, как некоторые умники, лет пятнадцать-двадцать тому назад, били себя в грудь, мол, через два-три поколения, люди читать и писать разучатся. Залезут обратно в пещеры и превратятся в обезьян. Как бы странно это не звучало, я разучился делать и то, и другое, но боюсь, что я ещё не скоро залезу в пещеру и превращусь в обезьяну. Скорее, те кто так говорил, сделают это быстрее.

– Понятно уже, что люди ошибались. Зачем смеяться над ошибками прошлого, к тому же простых людей. Как-то в девятнадцатом веке, один учёный заявил на весь мир, что увольняется, потому, что всё в мире изучено. Они и понятия не имели, что письменность заменится Джузип-арфографией, и любую информацию можно будет передать через звук или изображение. Ты бы ещё вспомнил, как учёные обещали сегодняшние технологии, через десять тысяч лет. А вообще, я думаю, что ты не разучился не читать не писать. Как тогда ты пишешь свои программы? Просто ты пользуешься другой символикой. Это не отменяет знаний чтения и письма.

– Ну да… – Алива колупает маленькие, эластичные пластинки его кофты.

– Это кофта с невидимым режимом?

– Да.

– Кстати, я хотела спросить, а как работает твой сквозной, электромагнитный доводчик. Там не применяется универсальное кодирование. Как ты можешь получать невидимую картинку, на любой световой проницаемости?

– Зачем тебе? Хватит строить из себя мужчину. – Сэм посмотрел на неё с серьёзным лицом.

– В смысле?

– Ну ты же женщина. Одно дело умничать, а другое интересоваться. На сегодня твой лимит познаний исчерпан. – он убрал планшет и смотря на неё немного засмеялся. Алива посмотрела куда-то в сторону, потом встала с дивана и пошла по комнате. – Что обиделась? Я пошутил. – Сэм подбежал к ней и подхватил её на руки. – Посмотрите, как самка человека, пытается манипулировать самцом. Это очень важная способность, но…

– Отпусти. Какой ты нафиг самец. Ты трахался с Цзумой. – Сэм, от удивления, хрипнул носом.

– Что?? – он бросил её на диван и сам лёг сверху. – Это он тебе сказал? Хотя плевать. Думай как хочешь. Мы же в свободных отношениях. Я лишь выражаю свою позицию, а доказательства, это не ко мне.

– Да успокойся ты. Сразу завёлся. Комментатор нэшнл джеографик.

– Так я хотел рассказать о доводчике, а ты побежала от меня… Короче, принцип действия таков: программа выстраивает модельку, непосредственно, которую выделишь. Затем обозначает максимальные пучки, и, конечно, сортирует длины волн. Дальше идёт чистая физика. А конкретно – оптика. Программа заранее выбирает так называемую траекторию света. То есть, угол преломления, расстояние, и даже количество отражений. Чтобы определить количество отражений, необходимо определить светосилу конкретной среды. Если ты не знаешь, как это делается, то это очень долгая история. Ну, и всё. На простеньких устройствах выделяются микро зоны, которые просто докрашивают пустые области.

– Это как на Айфон шестнадцать?

– Точно. Плакал Джонни Айв. Ну, а мой доводчик, по сути уже не доводчик. Информация, на выходе, равняется информации на входе. Помимо расстояния, между измеряемыми точками, я определял их плотность. Разность, между максимальным и минимальным значением, для каждой величины. Общий коэффициент, не позволяет просто взять и преобразовать его в другую постоянную. Весь секрет, кроется в производной. Если взять производную функции, можно преобразовать, до реальной цветопередачи. Но и этой штуковиной, к твоему сведению, я лет пять уже не пользуюсь. У меня есть трансформатор положения изображения, по универсальному кодированию. В любом случае, сейчас я им не пользуюсь. Бесполезная хрень. Смотреть на голых людей или на их внутренние органы. Нет, круто, конечно, особенно, для подростков. Но я как-то вырос из этого. Для определения маскированных объектов, достаточно их объёмной оболочки. Нет необходимости вдаваться в подробности к деталям с отсутствующим софтом. Вот, если нужно взломать специально маскирующую программу, тот же Джузип костюм, то да. Придётся проводить полную детализацию.

– Ты так говоришь. Просто уже жутко становится. На столько сопоставлять свои программы с человеческим организмом и с людьми в целом, я думаю неправильно. – Алива налила себе бокал какой-то светло-розовой жидкости, из большой, кегле видной, стеклянной бутылки. – Я понимаю, что люди – это программы, но, блин… всё-таки очень сложные программы.

– Не вижу ничего сложного в человеческом устройстве.

– Ну что ты врёшь. В самом деле. Объясни тогда мне, мм… природу любви. Любопытно, почему такая барышня, как я, до сих пор нянчится с тобой. С тобой-то всё понятно. У тебя даже на меня времени не хватает, а про поиски новых любовниц, можно вообще забыть. – Алива негромко засмеялась.

– Ах ты похотливая сучка. Вообще-то, так и есть. Я серьёзно никого, коме тебя, ни это самое. А ты перетрахала столько народа, что проще называть, того, с кем ты не чпокалась. Свободные отношения точно не в мою пользу. – улыбаясь сидит на диване Сэм. – А что насчёт любви? Как говориться, элементарный пример сложного разветвления подинстинктов сохранения, в твоём случае человеческой системы восприятия.

– Звучит многообещающе.

– А то. Ты знаешь, что пять тысяч лет назад, той любви, о которой ты имеешь ввиду не существовало вообще.

– Откуда ты знаешь?

– Я проводил исследования пару дней назад.

– Да ты уже заколебал. – расстроевшись взялась она за голову. – Придумываешь всё на ходу. Исследования, блин. – Сэм шёпотом засмеялся.

– Это моя точка зрения, не наезжай. И, по-моему, любовь к родственнику и любовь к другому человеку, это не всё, что может быть между людьми. Есть другой тип. Причём, он может комбинироваться только со вторым видом влюблённости. Это, что-то вроде любви к родственнику, но вызывающая возбуждение. То есть, допустим, тебе не нравится конкретный человек, но в определённом контакте, ты испытываешь к нему привязанность, причём как сексуального, так и родственного характера. Это не целостный, а частичный любовный контакт. У кого-то, он включается во время занятия сексом, у кого-то при прикосновениях или разговорах. Важно то, что этот контакт, должен быть максимально близкий, для проявления этих самых чувств. Чтобы сформировать из первобытной потребности, полноценный подинстинкт любви, включаются такие чудные способности, как воспоминания. Да, именно они, окончательно закрепляют фундамент привязанности. Причём привязанности к тому человеку, которого, природа собственного организма отторгает. Они не родственник, и не жили вместе большую часть жизни. Тогда какого лешего, меня тянет на какую-то дичь? Подумаешь ты. Глядя на возбуждающую фотографию или видеозапись. Даже находясь в зрительном контакте, можно абсолютно ничего не испытывать к этому человеку. Но, как только ты пересечёшь определённую границу, а этой границей, не обязательно является зона комфорта интимной близости. Те же воспоминания или голос, без проблем могут пересечь её. Ты стразу почувствуешь ту самую, любовную привязанность. Не поверишь, но именно в паре с первым типом привязанности, я назову её абстрактной, получается самый мощный продукт взаимозависимости. Потенциально, между нами скомбинированы оба типа привязанности. Мы живём уже больше семи лет вместе и привыкли друг к другу. По мимо этого, у нас сохраняется, ну не знаю, как у тебя, но у меня к тебе всегда сохранялась абстрактная привязанность. То есть природное соответствие. Боюсь, что между нами высшая точка любви. Поэтому, даже если ты захочешь от меня уйти, ты сможешь найти мне замену, но не более того.

– А как же поведение. Разве оно не определяет душевную гармонию?

– Поведение входит в третий тип привязанности. Наше сосуществование, или проще говоря, сожительство, и есть признак совпадения интересов. Поверь, жить вместе семь лет, занимаясь любовью, и просто трахаться семь лет подряд, это не одно и то же.

В комнату вошла Мэри. Она поздоровалась с ними, и осторожно обратилась к Сэму, будто к своему начальнику:

Сэм, не знаете, кому Глэйсон отдал свой Мип-Лит? (сосуд, искусственно формирующий еду. Первый прототип закрытой компании "Пища из ничего")

– Нет. Можешь взять у меня на складе, в пятом отделении.

– Мы сегодня хотели полететь на Марс, на недельку. – присела она на стул.

– Зачем? – полу смеясь спрашивает Алива. – Может на Терраро? Я бы слетала туда.

– Нет. На марс. У нас есть всё необходимое оборудование. Мы хотели посетить заброшенную пещеру Свиглтон. Полетать, просто отдохнуть от людей, от суеты, от войны. Если хотите, можете с нами. Будет весело. Кстати там есть туристическая база. Марс уже не такой дикий, как может показаться на первый взгляд. На днях, там даже открылся музей старинных роботов – марсоходов, запущенных ещё в семидесятых где-то.

Это конечно круто – начала Альва. – но я всегда мечтала о Терраро. На марсе холодно и пустынно. Я понимаю, что это не проблема, но там много чего не хватает. Там нет жизни. Такой, природной, чтобы прям дух захватывало. Нет городов, даже океанов нет. Сэм. – девушка умоляюще смотрит на него. Я ни разу не была там, но всегда мечтала побывать. Если у тебя будет в планах, можешь меня с собой взять? Хотя бы на денёк.

– Я и сам редко бываю там. Вообще, около пяти-шести раз там был. Да там красиво. Но зато невероятно опасно. Природные условия настолько непредсказуемы, что даже лэйро, до сих пор гибнут или пропадают от местных катаклизмов. Да там любое насекомое сможет сожрать человека. Климат, в Пангоне, конечно приятный. Но он поддерживается искусственно. За его пределами, можно ненароком сгореть от жары или тебя сдует пустынная буря.

– Это ты её отговариваешь так? – улыбнулась Мэри.

– Не. Рассказываю факты, не более. Ну, а если вы действительно хотите туда, я могу вам организовать поездку, хоть завтра. Ничего сложного. Забронировать отель и оформить пропуски на консультантов ПДМПТ.

– Это типа мы будем сотрудники Джузип? – спросила Альва.

– Типа, будущие сотрудники. Устраиваетесь к нам и проходите испытательный срок. Только так можно оформить визу, если вы, конечно хотите попасть на саму планету. А так, в порталы, вход всем разрешён. Вы сможете полюбоваться Терраро, во всей её красе. В полном размере. Не помню точное расстояние от портала до поверхности. Но, в отличие от нашего, Марсианского портала, там есть служба контроля. Специальное подразделение полиции. Никто не получает разрешение, попасть на планету, пока не докажешь, что ты работаешь на Терраро или хоть как-то сотрудничаешь с ней. И там нелегально живёт много людей – эмигрантов. Любую систему можно обмануть. Подделать документы в интернет базе Терраро, сложно, но всё же возможно.

– Ладно, я пошла. – Мэри приложила к голове довольно интересную штучку, в виде прямоугольного изображения, эмитирующего смартфон, которое мгновенно растеклось, зеленоватой подцветкой, по её левой части лица. Как ни в чём не бывало, она торопливо пошла к выходу. Потом резко остановилась и повернулась назад. – В пятом отделении? Это на каком этаже? – смотря на большую сенсорную панель, прямо в стене, пытается разобраться девушка.

– Эти цифры и есть отделения, а не этажи. – подсказал ей Сэм. Она нажала на светло-голубую клавишу и пол, под её ногами, в форме квадратного отсека, начал медленно проваливаться вниз.