Текст книги "Любовь преходящая. Любовь абсолютная"

Автор книги: Альфред Жарри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

XI
Et verbum caro factum est [169]169
  Et verbum caro factum est( лат.) – «И слово стало плотию» (Иоанн. 1,14).


[Закрыть]

В начале было Слово[170]…

…полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца[171].

Евангелие от Иоанна.

В конце концов, не говоря ни слова, они вволю пошумели…

Рабле, Пантагрюэль,

Книга 3, гл. 19

Так, от спящего нотариуса Господин Бог отъял Мириам.

Они вновь переживалиВолхвов и ясли до тех пор, пока он к яви ее не вернул, меж бровей приложив указательный перст, если можно сказать, что булавка сквозь бархат крыльев больших « выявляет» бабочку из ее жизни-мечты по прилагаемой этикетке.

Мириам припомнила свое подобие-в-метаморфозе:

– Я не хочу… Я хочу баю-ба… бабочка!

Пусть он руководит ею, рожающей Госпожу Жозеб.

Госпожа Жозеб – Вария, Другая, жена нотариуса, – совсем не похожа на Мириам.

Она не так молода.

Ей двадцать пять лет согласно свидетельству о рождении.

А Мириам – пятнадцать.

Но и Вария тоже не стара.

Мириам охотно рассказывает о своихприключениях, которые случились семьдесят две тысячи лет назад.

А когда женщина – так стара, то это уже не возраст.

Это – искусство.

Господин Бог, создавая Мириам, был словно скульптор, лепивший Венеру, которая явилась к нам в год Первый двадцатого века без своего изъяна – еще более верного признака старости, чем выпадение волос, – с руками.

Госпожа Жозеб – менее чем Мириам и, причем, во всем.

И самое главное – менее красива.

И это менее, предполагающее сравнение, не имеет для Эмманюэля никакого значения.

Ибо он замечает уже во второй раз, что две его возлюбленные или, точнее, любовница и жена, совсем не похожи.

Мириам – блондинка.

Вария – брюнетка.

Это отличие слишком парадоксально, чтобы им пренебрегло его богатое воображение.

Но оно – реально.

Сам Жозеб вряд ли узнал бы свою жену в Мириам.

Золото, поднесенное Царю-Богу и сверкающее на голове какой-нибудь незнакомки, обрадовало бы Жозеба куда больше, чем раздвоенная лента супружеского шафрана на его собственном лбу [172]172
  В некоторых иудейских общинах супругам предписывалось носить двойные желтые ленты на лбу. (Прим. оригин. издания).


[Закрыть].

Господин Жозеб, вот почему та, что не ваша жена – жена Бога! – блондинка [173]173
  искаженная реплика «вот почему ваша дочь нема» из комедии Ж.-Б.Мольера «Лекарь поневоле» (1666).


[Закрыть].

Смеженные веки, как сведенные руки, скрывают ресницы.

Пряди, что разглажены и со лба откинуты, непреклонным затылком распластаны по простыне.

Весь лик – вытянутый овал гладкого воска.

Статуя.

И если вы приподнимите эти веки, то обнаружите там не больше зениц, чем в обнаженных грудях.

Белок – молоко иль скелет – очей.

Статуи – проэпилированные даже там, где отродясь не бывало никаких волос, – векам на милость сохранили свои стеклянные глаза в оправе.

Так значит, бывшая ваша жена – блондинка.

Злато, в дар поднесенное Царю, на голове скорбящей Мирры [174]174
  Мирра ( устар. мирро, др.-гречμύρρη или мирта, смирна) – камедистая смола, получаемая из зерен африканских и аравийских деревьев семейства Бурзеровые ( Burseraceae), в особенности Commiphora myrrhaили Commiphora molmol. С древних времен мирра использовалась для благовоний и бальзамирования; она часто упоминается в Ветхом и Новом Завете. Мирра – один из даров, поднесенных Волхвами младенцу Христу («золото, ладан и смирну» Мат. 2:11). Миррой обмывали ноги Учителя (Мат. 26:7; Мар. 14:3; Лук. 7:37–38; Иоанн. 11:2; 12:3), а для Его погребения Никодим принес «состав из смирны и алоя, литр около ста» (Иоанн 19:39). Мирра расценивалась не только как ароматизатор и консервант, но и как афродизиак: «Мирровый пучок – возлюбленный мой у меня; у грудей моих пребывает» (Песнь песней 1:12). В древнегреческой мифологии Мирра (Смирна) воспылала грешной любовью к своему отцу, кипрскому царю Киниру, и под покровом темноты возлегла с ним во время праздника Деметры и утолила свою страсть.


[Закрыть].

Но вот госпожа Жозеб пробуждается.

Нос морщится, как мордочка у зверька, что фыркает от меховой щекотки.

Глаза, после подъемных усилий век, на белом лике Другой появляются разом, словно врываются негры, или – не будь они так красивы – словно пуговки, что пришиваются на ботинки машинкой специальной; они красуются, удивляются.

Ресницы иссиня-черные кустятся.

Столь обильная растительность как камнеломка на мертвой Венере – и распадается мрамор на клетки, и от былого шедевра остается лишь плоть.

Ах, как представить отчаяние Пигмалиона [175]175
  Жарри зеркально переиначивает древнегреческий миф о Пигмалионе. Кипрский царь, влюбившись в Афродиту, высек из мрамора её статую и обратился к богине с мольбой вдохнуть в холодное изваяние жизнь. Тронутая такой любовью, Афродита оживила статую, которая стала женой Пигмалиона. По одному из вариантов, одним из их сыновей стал Кинир.


[Закрыть]; если бы был не дурак, мог бы статую сотворить, а сварганил заурядную самку!

Но Господин Бог избегает шаблонных решений.

Иначе он не был бы Господином Богом.

Он отдаст Адаму взятое у того ребро.

Иль, на худой конец, обломок обглоданный.

Также считает и госпожа Жозеб.

Сидящий мелкий зверек (всякая женщина, даже большая, если раздета, кажется мелким зверьком) с мордашкой растянутой из-за зажмуренных грузных век, как пару самых тяжелых дамасских слив, приподнимает пучки свои иссиня-черные и изрекает резко и сухо:

– Ах, Боже ты мой!

Ее.

Она и не думает об Эмманюэле.

Его бы она назвала Эмманюэлем или именем птицы какой.

Она говорит о Боге своем.

О личном Боге ее.

О Боге каждой госпожи Жозеб.

Как все они говорят:

– Мой песик, моя белошвейка.

И

– Мой муж.

Все же «Мой муж» из их уст изрекается с большим почтением.

Поскольку содержит – оплачивает их содержанье – и песика, и белошвейку.

Они «придают ему больше значения», подобно тому, как проказник «усложняет» хвост собачонки, кастрюлю к нему привязав.

Такой Бог не очень-то интересен.

– Что скажет служанка?

Еще одна особь, того же подвида, которую она прибавляет.

– Какая нелепость – так тратить время мое!

Эмманюэль Бог не удосуживается сообщить ей, что потрачено вовсе не время, ее личное или чье-то еще, а несколько кубометров вечности.

– Сколько времени?

Затем, вдруг, с самой свирепой злобой на свете:

– Вы только что меня усыпили!

Эмманюэль задумывается, достойна ли она услышать его рассказ или нет; должен ли он придумать зерцало, которое показало бы ей Другую, – Мириам! – или же все отрицать.

Он решается на ложь самую верную, когда дело имеют с низшим иль Относительным.

Он раскрывает пред ней Абсолют.

– С вами случился – как, не понятно, – нервный припадок.

Вы хотели ударить меня ножом – вот лезвия след, – четко виден на простыне маленький треугольник.

Мне привычно своихмертвецов вынимать, дословно, из копий писем… [176]176
  Игра слов на омонимии: prendre mes morts au copie de lettre(досл. «брать мертвых из ящика для копий писем») по звучанию похоже на prendre mes mots au pied de la lettre(«понимать слова буквально»).


[Закрыть]

А раз я умею негодных детей усмирять, то и вам я сказал «баю-бай»!

– Это сделали вы?! Вы сошли с ума!

Ах, я тебя обожаю. Снова меня усыпи. Скажи «баю-бай»!

Но нет! Это все небылицы. Женщин усыпляют лишь в романах и иногда в больницах.

Доказательство!..

Чем занимались мы в тот момент, когда… эта история про удар ножом, верно, тебе пригрезилась.

– Моя дорогая, мы занимались…

– Вот видишь! Ты… все такой же и… Вы хотите уверить меня, что я проспала целых два часа?!

Она уцепилась за свое «доказательство» и уже не отпустит его, пока будет в силах хоть что-то доказывать.

Она обрела мужчину.

И это намного приятнее, чем обрести какого-то Бога.

Эмманюэль решает не отвечать.

Он забирает обратно ребро у Адама, у того, который нотариус.

ET VERBUM CARO FACTUM EST

– Et habitavit [177]177
  Et habitavit! ( лат.) – «…и обитало с нами» (Иоанн 1:14).


[Закрыть]?

– Вот именно.

XII
Право на ложь

Вульва Варии – ограниченность маски.

Глаза Господина Бога – брелочек к его костюму, даже когда он раздет: это его врата плоти, ведущие к Истине.

А Истина – лишь одна.

Зато мириады, точнее, неопределенное множество чисел – чисел, которые не Единица, – обозначают все то, что этой Истиной не является.

Количество лжи настоящей или возможной записывается так:

∞ – 1 = ∞

И никто этой Истиной обладать не может, ибо ею владеет Бог.

Бог Эмманюэль или же тот, Другой.

Онинарушают гармонию прекрасной вселенской Лжи, не разрушая.

Они – вульва Лжи, которая женского рода.

Вульва – вдовствующая ячейка, пока свою Истину они хранят у себя.

А поскольку в природе нет пустоты, то что-нибудь, – что по определению Истиной не является, – ячейку Истины всегда наполняет и даже переполняет.

«Место Истины» – вот название для описания жизни этой галантной Дамы.

Для всех Единиц Лжи возлюбленный носит всегда свое настоящее имя.

Но они знать не знают, что он – вовсе не та, что есть.

Только Бог (Эмманюэль и тот, Другой), знающий, где Истина, может вечно и изощренно лгать.

Они лгут наверняка, зная, что она хранится у них.

Господин Бог стал бы блудницей, если бы выдал ее– если бы выдал себя.

А когда он выдает что-то другое, то у людей есть некоторый шанс поверить, что он изрекает Истину, ибо куда вероятнее, что он скажет близкое к тому, что они полагают Истиной, чем явнопротивоположное его истинной Истине, которую сам же хранит.

А раз так, для него, – убежденного в том, что можно, дабы понятым быть, лишь убежденно лгать, – любая ложь безразлична.

Это один из путей, ведущих к людям.

Если он предпочитает наикратчайший.

В то же время он говорит охотно разную ложь разным людям, поскольку они – хотя в действительности безмерно от него далеки – на самом деле не далеко отклоняются от его же курса.

Он лжет вовсе не им, ибо говорит сообразно ихсобственному пути.

А себе.

Когда он лжет им всем вместе, то – как паук-крестовик, отползающий как можно дальше от всех точек окружности паутины, – оказывается в центре ее.

Так кто отличит Эмманюэля от Варии, той, которая лжет?

Женщины лгут как школьники.

Очень подробно.

Продуманно.

Мириам (нервный сон обманчив всегда, повинуясь защитному рефлексу слабых) лжет, сообразно воле Эмманюэля.

Она отмечает Истинное, которое он выдает экспромтом.

Она, по воле его, – абсолютная Истина.

Истина человека – в том, что человек желает: это его желание.

Истина Бога – в том, что он творит.

Когда ты не первый и не второй, – а Эмманюэль, – твоя Истина это творение твоего желания.

XIII
Кухарка Мелюзина [178]178
  Мелюзина – фея из кельтских и средневековых легенд, дух свежей воды в святых источниках и реках. Часто изображалась как женщина-змея или женщина-рыба от талии и ниже (ср. русалка), иногда с крыльями, двумя хвостами. Выходит замуж за смертного, поставив ему условием, чтобы он никогда не видел её в зверином обличье. Когда он застает ее в таком виде, бросает его.


[Закрыть]– полна объедков корзина, Пертинакс [179]179
  Пертинакс (126–193) – первый римский император из вольноотпущенников (193 г.). Сын торговца дровами, сначала учитель грамматики, потом солдат, центурион, начальник когорты, легиона, рейнской флотилии, сборщик податей, сенатор, консул, командующий армией на Дунае, управляющий последовательно Дакией, Сирией, Британией, Африкой, заведующий продовольствием в Риме, городской префект, и наконец – император (убитый через 80 дней своего правления).


[Закрыть]латает прорехи и колет орехи [180]180
  В гл. XXX Второй книги о приключениях Пантагрюэля Ф. Рабле, Эпистемон, которому Панург приладил отрубленную голову, вернулся из ада и рассказал, что видел грешников, чья участь странно переменилась: так, Мелюзина работала судомойкой, а Пертинакс «щелкал лесные орехи».


[Закрыть]

«АНТРАКТ: Звезды падают с неба»

«Кесарь-Антихрист»[181]

В едином порыве, – обмен иль обман, – Бог отобрал свою кость у нотариуса, а жена нотариуса вновь похитила Мириам у Бога.

Мириам, чтобы быть, низводила Варию в небытие: белые веки Божьей Жены, словно уста, выедали черные ресницы и брови Госпожи Жозеб, выпивали ее всю, вплоть до фиолетовых волн ее шевелюры.

Теперь в результате аналогичного поглощения Госпожа Жозеб вытеснила Мириам.

На мраморном веке, белом, как гладкая сфера лампы, что защищает от ослепления, – ресницы Варии выстроились победоносной изгородью из флажков траура по живой.

Словно черные профили штыков или других каких штук военных и острых.

Колющие на расстоянии подобно лучам нечистой звезды.

И, разумеется, кончиками протыкающие – в точке пересечения – глаз.

Они грубо орудуют в очаге абсолютной любви.

Господин Бог, который все это обдумывает, должен быть абсолютнобезумным.

Абсолютно. – Absolu-ment [182]182
  Каламбурное обыгрывание наречия absolument«абсолютно», разложенное на прилагательное absolu«абсолютный» и глагол ment«лжет» (от mentir «лгать»)…


[Закрыть]– Абсолют лжет.

Это шарада.

Второе слово как раз означает то, что первое передать не в силах.

Все во вселенной определяется этим глаголом и этим прилагательным.

Господин Бог воссоздает в голове, бесперебойным усилием мозга вспять, пункт за пунктом, весь путь, что приводит к нему Варию.

И переводит – иначе нельзя, поскольку он сампроходит весь путь – на язык абсолюта.

Каштановый лес.

Тернии, языки огня, шпажники-гладиолусы.

Семь лезвий папоротниковых мечей в сердце Мириам.

Рука засушенная – с большим трудом – в тихих гербариях нотариальных – для кражи какой сия длань создана?! – сжимает пальцы.

Так, кропотливо и непреклонно округляется мокрица.

Невероятная хватка.

– Сжальтесь…

Нет, ничего страшного.

Не обращайте внимание.

Эти круглые штуки все в острых шипах…

Это всего лишь падающие звезды.

Да и то, только те, чье излучение приходится на зеленый спектр.

Последние по величине в каждом из созвездий.

И вот уже пали на Землю: Вега, Сириус, звезды Кита, Поллукс, Регулус, Процион и Лира, Капелла, Альтаир, Полярная, Кастор, Венера!

Адаптируясь к земной среде, они ежатся под каштанами.

Это суть ехидны зеленые подкаштанные.

Ежи растительные, ибо цвета недоспелых фруктов.

Каштаны – незрелые звезды.

Мириам была бледна, как незрелая звезда.

Как неживой жемчуг.

Но иголки этих мелких ежей гниют слишком быстро, чтобы признать в них ресницы маски Варии!

Маска очень искусная.

Использован метод иероглифов Ребенка-Бога.

Она закрывает всю голову.

Как у статуй – глаза без зрачков не позволяют сбегатьих взгляду.

Плауны одинаковой формы с непристойной грубостью выпускают из капсул пыль-ликоподий, что умертвляет.

Буквально: где-то не здесь фармацевты крутят из него пилюли.

Мирра – потому что она умертвляет: ею бальзамируют и чествуют мертвых.

Все, что относится к славе, кроется в мерзкой жильной породе.

Грибы-дождевики.

Вонючи…

Чистота [183]183
  Непереводимая игра слов: pu– «смог», «сумел» (от гл. pouvoir), pus– «гной», pue– «воняет» (от гл. puer) и первый слог существительного pureté – «чистота» произносятся одинаково.


[Закрыть].

Горностай!

Геральдическая Чистота своей сияющей мордочкой очищает, словно меж прутьев решетки, роясь в грязи, меж иголок ежа, зверя зловонного, и сосет.

Простодушие воскресает.

Савойский пирог формы звериной, глазурованный шоколадом темным и нашпигованный светом.

Миндалинами, как иголками, утыкан его шар.

Миндалины.

Басня Флориана:

– У орехов прекрасный вкус, но их надо еще расколоть.

…Немного труда… [184]184
  Жарри цитирует реплику из басни «Две мартышки и орех» французского писателя Жан-Пьера Клари де Флориана (1755–1794).


[Закрыть]

Господин Бог один раз потрудился.

Он боролся с дрессировщиком волчьим – господином Ракиром! – и зажал большой курносый башмак в тисках нотариальной двери.

Лущить башмак не стал он, ибо ребенком был, да и боялся увидеть, что там внутри.

Кость, вне сомнения, Господина Ракира, обглоданная волками, предплюсна хрустящая в древесине звенящей миниатюрного гроба.

–  Ля [185]185
  La– нота «ля», но еще и определенный артикль ж.р. – см. глава VII « Эта» …


[Закрыть], – говорит камертон.

Нож Госпожи Венель дрожит.

Миндалины.

А вообще-то, он любит миндаль?

– Она любит меня?

– Они только что занимались любовью на кухне… Я – то, что вам угодно.

Обретенная мирра пахнет гарью.

Темно-красный рубин – геральдический змей – растаял на раковине.

Кухарка Мелюзина – полна объедков корзина… Пертинакс тоже повязывает фартук.

Блистательной мощью ножа, наскоро, он разделил ежа аж до сердца, где миндальный источник – чистосердечные сливки.

Мелюзина, сирена с хвостом змеиным, с крыльями жаворонка, как ребенок, что слушает сказки, засыпает под резкие звуки вещи блестящей дрожащей.

XIV
Любовная западня

– Баю-бай, дитя, слушай сказки.

Разве не красавица твоя Шехерезада?

– Я слушаю.

Красота.

Сестра моя, если вы не спите…

– Тебе хорошо?

– Мне хорошо.

Она замерла у стены, склонившись под углом в сорок пять градусов, каталептически.

– Пятое путешествие Синдбада-морехода.

Слушай внимательно и ни о чем не думай.

Жозеба здесь нет.

Жозеб путешествует.

Жозеб – Синдбад.

– Синдбад. Да.

– А ты – Морской Старик [186]186
  Из цикла сказок «Тысяча и одна ночь» Жарри заимствует трех персонажей: саму сказительницу Шехерезаду, Синдбада-морехода и таинственного Морского Старика. Синдбад нес его на своих плечах, а тот пытался его задушить, сдавливая ногами. Жарри накладывает на этот эпизод христианский образ Святого Кристофа, переносящего Ребенка-Христа через реку.


[Закрыть].

Твое тело юно, как и мое, но сама ты очень стара.

Я старше тебя всего лишь на семьсот четырнадцать тысяч лет.

Ты высматриваешь путников одиноких на берегу реки.

– Я вижу Синдбада.

Синдбад придет этим вечером.

– Ты понял еще до того, как я изрек свою волю.

Ты знаками просишь его перенести тебя на другой берег реки, чтобы набрать там фруктов.

– О, персики златотелые и виноградные кисти – словно хвост сахарного павлина!

У меня аж слюнки текут.

Позвольте мне вытереть рот.

– Не спеши.

Можно в любое время на фрукты смотреть.

Ты прекрасно знаешь, сколько времени в твоей голове; ты, как и я, также стара, как Хронос [187]187
  Хронос ( др. греч. Χρόνος, от χρόνος – время) – в древнегреческой мифологии и теокосмогонии божество, персонифицирующее время. Согласно орфической традиции породил Эфир, Хаос и Эреб. По Ферекиду Сирскому, Хронос – одно из трех первоначал, создал из своего семени огонь, воздух и воду. Часто представлялся в виде треглавой змеи (человеческой, львиной и бычьей) со своей женой Ананке (Богиня необходимости и Неизбежности) вокруг мира-яйца. Считается, что они увлекают мир в вечный круговорот. Позднее, по созвучию имен, Хронос отождествлялся с Кроносом ( др.-греч. Κρόνος), младшим сыном Урана (неба) и Геи (земли), который оскопил своего отца серпом из «седого железа». В результате ассоциации и слияния Кроноса с Хроносом уже римский бог Сатурн стал полноправным богом времени и, позаимствовав от своего греческого прототипа серп, безвозвратно отсекал им прошлое. В этом контексте Кронос мыслится как бог судьбы, потому наследник его Сатурн прерывает серпом также и человеческие жизни. В Средние века серп трансформируется в косу и вручается костлявой аллегории Смерти.


[Закрыть].

В одиннадцать вечера тебе уже полагается спать, если ты хочешь дождаться Синдбада.

Ты сожмешь ногами шею его, а кожа твоя (мы не должны забывать, что ты ведь – Морской Старик!) подобна коровьей шкуре.

Покрепче сдави его шею ногами, когда он пойдет через реку.

Когда Кристоф переносил меня на другой берег вброд – я действительно нес на себе целый мир и поплыть бы не смог, будучи слишком тяжелым, – то опирался на высокое дерево.

Но Кристоф был гигантом, юным крепким гигантом, а Синдбад – старым сплетником седобородым.

Покрепче ногами сдави шею Синдбада, когда он войдет в поток.

Осторожно!

Синдбад прошел через воды реки, но он весь в вине, раздавил виноград в калебасе, розовый сладкий нектар с его седой бороды, что щекотчет…

(Уже не щекочет, перестань же смеяться!)

…запятнал тебя от пояса до колен.

– Мне страшно!

У меня голова кружится!

Держите меня, я сейчас упаду!

– Сейчас пьяный Синдбад с плеч своих тебя снимет, борец не лежит уже на обеих лопатках, и ловкий индикоплевст [188]188
  Козьма Индикоплевст (Косма Индикоплов, от. греч. Κόσμας Ινδικοπλεύστης – досл. «Козьма плававший в Индию») – византийский купец, побывавший в Индии, Эфиопии, Иране, Аравии, и закончивший свои дни монахом на Синае, автор популярного на христианском Востоке космографического трактата «Христианская топография» (между 535 и 547 гг.), отвергающую систему Птолемея и отрицающую шарообразность Земли. В «Христианской топографии» структура Земли изображена в виде плоского прямоугольника, в середине которого находится земная твердь, омываемая океаном. Солнце вечером скрывается за конусообразной горой на севере, ночью двигается к востоку, чтобы утром взойти вновь. Вверху над небесной твердью в форме двойной арки расположен Рай, где берут начало все крупнейшие реки. Мир по форме напоминает ларец или сундук.


[Закрыть]захочет камнем разбить, как краба, главу Старика Морского!

– Мне страшно!

Мне больно!

– Да будут тиски твоих ног смертельным жгутом [189]189
  Жгут, используемый при гарроте – казни через удушение.


[Закрыть]для сонной артерии льстеца бородатого.

Воробьев же ты видел в ловушке.

Так склонится Синдбад.

– Господин, да будет воля твоя.

Жозеб и Вария – в постели.

Заря поднимается в светлой склянке (самый бледный свет – в пустом хрустале), нотариус – длинная борода в «мехах похмелья» – от конторы идет, ковыляя, к более темной склянке, своей жене.

Он некрасив на вид, но Вария не видит его.

Она заснула по указанию стенных часов.

Жозеб верит, будто ее глаза сомкнулись, судорожно, от его поцелуев.

Что, кажется, подтверждают и контрактура конечностей, что обнимают шею его, стискивая неумолимо.

Старый Синдбад качается: больше похожий на висельника, чем на пьяницу.

Каталептический жгут (нам известны аномалии в развитии Гребешковой мышцы и трех приводящих мышц в женских ляжках, а также мы знаем, что женщины от мужчин отличны кроме тогоеще и поясничной мышцей, которая есть лишь у одного из восемнадцати самцов) более неминуемый и роковой, чем его железная парадигма.

Но в повешении – Омоложение старика.

Единым усилием трицепсов маленький человечек отбрасывает свой недоуздок из плоти с костями, а затем – обвивает руками покорную талию, и дыханием из ноздрей, поскольку прижаты уста к устам, – ее будит.

Даже Медея [190]190
  Медея ( греч. Μήδεια – «храбрость») – в древнегреческой мифологии колхидская царевна, волшебница и возлюбленная Ясона. Возможно, Жарри отсылает читателя к плаванию аргонавтов: когда корабль достиг Иолка, ради трона которого Ясон добывал золотое руно, там все еще правил его дядя Пелий. Он отказался уступить племяннику власть. Тогда Медея решила пойти на обман: волшебница сказала дочерям Пелия, что они могут превратить старика в молодого человека, если разрежут его и бросят в кипящий котел (и продемонстрировала это на ягненке). Царевны поверили ей, убили своего отца и разрезали его на части, но затем Медея отказалась воскрешать Пелия.
  Согласно другим версиям, Медея готовила омолаживающее зелье для Эсона (Овидий. Метаморфозы VII 171–291), вернула молодость кормилицам Дионисия, а также самому Ясону (Гигин. Мифы 182, из Эсхила; Ликофрон. Александра 1315; схолии к Еврипиду).


[Закрыть]была бы рада, если б таких результатов добилась в омоложении дальнего родича.

И так, через неприкрытую дверь, Эмманюэль Бог взирал – под луной, улетевшей, чтоб диском осесть на потолке, из стеклянного сарбакана [191]191
  Сарбакан ( фр. sarbacane, исп., от араб. сабатана) – стрелометательная трубка, духовое ружье.


[Закрыть]лампы – на свое творение предусмотренное.

Адам, прикрытый «мехами похмелья» – маской блевотины – да, Адам XX века – прилепить к его телу ту половину, что отъял Другой Бог…

В начале [192]192
  (Быт. 1:1).


[Закрыть].

Орган независимый по всем законам пространствавот уже несколько тысяч лет, ЯИЧНИК, ранее был растворен в Человеке универсальном, едином.

НОТАРИУС.

Эмманюэль Бог безмятежно вознесся, после сего допущения [193]193
  Фр. сущ. assomption имеет два значения: с прописной буквы – рел. Успение Богородицы (праздник 15 августа), со строчной – лог. предположение, допущение; вторая посылка в силлогизме.


[Закрыть], на небеса голубой мансарды своей.

XV
Божья Жена

Taenia solum[194]

И Дух Божий носился над водою [195]195
  (Быт. 1:2).


[Закрыть]…

У окна мансарды.

Всю ночь соловьиная трель, вступившая после визга пилы нотариальной, в ланпольских платанах, посаженных в шахматном порядке, доносилась раскатисто словно тачка, что требует масла для смазки.

Эмманюэль Бог никаких угрызений не слышал – лишь этот несносный скрип.

Он с удовольствием в нем признал приближение Правосудия колченогого.

Но не пристало же Богу (Эмманюэлю) правосудную тачку одаривать каплями масла.

Другой Бог проронил на нее слезу, желтую и сладкую, полную солнца.

Это был день посвящения.

Эмманюэль Бог знал превосходно, что умерщвлениемВарии (умерщвлением более реальным, чем по законам плоти исключение из вселенной, чем изгнание за грань Абсолюта – любым тесаком, орудием огненным Ангела, что запирает Рай…) он не убил Мириам!

НАПРОТИВ.

Истинная Мириам пребывала вне Варии.

Из окна, открытого в желтую тишину, над платанами и амфитеатром домов ланпольских, он созерцал, на холме, что превыше всего, Статую Итрон-Вария [196]196
  Itron-Varia( бретонск.) – Госпожа Мария, Богоматерь.


[Закрыть].

Ступни Девы – под платьем.

Не видно, попирает ли Дева дракона.

Под подошвами у нее – три ступени и целый пьедестал гранитной твердыни.

Тропинки стелятся, извиваются вкруг холма, и спускаются пить у ручья мукомолен.

Эмманюэль Бог не стал смотреть, где они прерываются, ибо застыл перед их головой.

Он заключил – довольно правдоподобно, – что она раздавлена под пьедесталом.

Ибо тропа нигде не отгибалась, как завитой уголок пергамента, от земли.

Земля была выткана змеями.

Крестный ход в этот час, как всегда в воскресенье, растекался – зыбью тщательно сделанных образков корабельных – то по тропинкам, то изливаясь на бархат полей и зябко кутаясь в складки.

Огромный морской змей Левиафан [197]197
  Левиафан (ивр. «скрученный, свитый») – чудовищное морское животное, описываемое как змей или дракон в Ветхом Завете, иногда отождествляется с сатаной.


[Закрыть]также явился главу треугольную возложить под хрупкую пятку Мириам, – с легкостью приподнявшей свой гранитный ботинок.

И когда песни сирен теряются на ветру, – под которым дрожат вздыбившиеся по курсу суденышки в том же ритме, что и спинной плавник у чудовища, – сбегаются дети с этим ветром играть.

Их воздушный змей вздымает свой крест, белее и выше, чем крестных ходов кресты (как крестики на покровах алтарных у Гроба. Господня), насаженный на рукоятку хвоста, как жаворонок в полете.

Мелюзина…

С внезапным дождем, как часто бывает в Ланполе – заплакать, как видно, Богу Другому пришлось, поскольку Эмманюэлю самомуне хотелось, – ветер стих.

Огромный Питон зари нырнул в облака и вислоухую голову скрыл, как и прочие гадюки, что переплелись меж собой, дабы заснуть в своем змеином логове.

Эмманюэль снизошел и, на ковре из рептилий, стал молиться рядом с воздушным змеем, слегка исказив – учитывая обстоятельства – заключение своей Ave…

–  …Молись за нас…

Ныне – в час нашей смерти [198]198
  Аве Мария (лат. Ave Maria) – католическая молитва Богородице (Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь). Эмманюэль, «учитывая обстоятельства», т. е. свою близкую казнь, убрал союз «и» в последней строчке.


[Закрыть].

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.