Текст книги "Роль морских сил в мировой истории"
Автор книги: Альфред Мэхэн
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Сицилийская кампания продолжала оставаться только побочным предприятием, и придаваемое ему небольшое значение красноречиво свидетельствует о том, насколько серьезно Людовик XIV был поглощен континентальной войной. Видимо, он оценил бы Сицилию по-другому, если бы придавал значение Египту и морской экспансии. С годами англичане все больше и больше настраивались против Франции. Торговое соперничество с Голландией, видимо, теряло для них свое значение. Было весьма вероятно, что Англия, вступившая в войну союзницей Людовика XIV, обернет оружие против него, прежде чем война закончится.
Помимо прочего, причиной неприязни англичан к французам стало то, что французский военный флот превзошел по численности собственный флот Англии. Карл некоторое время сопротивлялся давлению парламента, но в январе 1678 года между Англией и Голландией, двумя морскими державами, был заключен договор о наступательном и оборонительном союзе. Король отозвал английские войска, которые до этого входили в состав французской армии, когда же в феврале вновь начал работу парламент, он запросил денежные средства на оснащение 90 кораблей и экипировку 30 тысяч солдат. Людовик, ожидавший этого, велел немедленно эвакуировать Сицилию. Он не опасался войны с Англией на суше, но на море он не мог еще устоять против союза двух морских держав. В то же время он усилил атаки на Испанские Нидерланды. Пока сохранялась надежда на неучастие в войне английского флота, французский король избегал раздражать англичан вылазками на бельгийское морское побережье. Но теперь, когда англичан нельзя было склонить к примирению, Людовик считал наиболее целесообразным терроризировать Голландию усилением экспансии на территории, где она опасалась его больше всего.
В действительности движущей силой коалиции были Соединенные провинции. Владея наименьшей территорией среди стран, выступавших против Людовика XIV, они были сильнейшими благодаря характеру и целеустремленности своего правителя, принца Оранского, а также богатству, которое, наряду с поддержкой союзных армий, также обеспечивало верность англо-голландскому союзу обедневших германских князьков. Соединенные провинции тащили бремя войны почти в одиночку, посредством могучей морской мощи, одаренности в торговых и морских делах, и продолжали тащить, несмотря на колебания и жалобы. Как в позднейшие века Англия, так и в то время, о котором мы говорим, Голландия, могучая морская держава, поддерживала войну против амбициозной Франции, но сталкивалась с большими бедами и испытаниями. Ее коммерция несла большие потери из-за нападений французских каперов на торговые суда. К этому прибавились огромные косвенные убытки из-за утраты возможности осуществлять перевозки торговых грузов между зарубежными странами, которые столь способствовали благополучию голландцев. Когда Англия стала нейтральной, этот выгодный бизнес переместился на ее корабли, которые ходили по морям в большей безопасности из-за страстного стремления Людовика XIV замириться с англичанами. Это стремление побудило его также пойти на очень большие уступки англичанам в сфере торговых соглашений, что обесценило значительную часть протекционистской работы, посредством которой Кольбер хотел активизировать еще медленный рост французской морской мощи. Эти подарки, однако, лишь на короткий миг сдержали чувства неприязни англичан. Не своекорыстие лежало в их основе. Более серьезные мотивы побудили Англию разорвать с Францией.
Голландия же была все менее заинтересована в продолжении войны после того, как Людовик продемонстрировал желание заключить мир. Континентальная война могла восприниматься ею по меньшей мере как неизбежное зло и причина ослабления страны. Деньги, которые она тратила на свою и союзные армии, отнимались от ее собственного флота, а источники ее благоденствия за счет моря иссякали. Насколько домогательства Людовика XIV вынуждали принца Оранского занимать постоянную неуступчивую позицию в отношении Франции, возможно, не совсем ясно, и здесь не место выяснять этот вопрос. Не может быть сомнений, однако, что эта борьба доводила морскую мощь Голландии до очевидного истощения, а вместе с этим ухудшалось ее международное положение. «Занимая положение между Францией и Англией, – пишет голландский историк, – Соединенные провинции после достижения независимости от Испании постоянно вовлекались то одной, то другой из этих держав в войны, которые обескровливали финансы голландцев, уничтожали их флот и вызывали быстрый упадок их ремесел, мануфактурного производства и торговли. Таким образом, миролюбивая страна оказалась раздавленной бременем неспровоцированной и продолжительной вражды. Часто также дружба Англии была для Голландии едва ли не менее пагубной, чем ее вражда. Пока одна усиливалась, другая слабела, и возникал альянс между великаном и карликом» [57]57
Davies. Op. cit.
[Закрыть]. До сих пор мы наблюдаем Голландию открытым врагом или энергичным конкурентом Англии. С этих пор она, как союзник, страдает в обоих случаях из-за своих малых размеров, малочисленности населения и менее благоприятной конъюнктуры.
Истощение ресурсов Соединенных провинций, требования их купечества и партии мира, с одной стороны, а также бедствия Франции, расстройство ее финансов и угроза присоединения английского флота к ее и так многочисленным врагам – с другой помогли склонить к миру главных противников в этой продолжительной войне. Людовик XIV давно хотел заключить сепаратный мир с Голландией, но Провинции сначала отказывались от него из опасения показаться неверными тем, которые поддержали их в трудный час, а затем из-за непримиримости Вильгельма Оранского. Постепенно противоречия сгладились, и между Соединенными провинциями и Францией был подписан 11 августа 1678 года Нимвегенский мир. Вскоре к нему присоединились и другие страны. Главные потери в войне понесла, естественно, разросшаяся сверх меры, но немощная монархия с центром в Испании, которая уступила Франции Франш-Конте и ряд укрепленных городов в Испанских Нидерландах, что раздвинуло, таким образом, границы Франции в восточном и северо-восточном направлении. Голландия, ради покорения которой Людовик XIV начал войну, не утратила ни пяди земли в Европе, а из заморских территорий – только колонии на западном побережье Африки и в Гвиане. В первую очередь, она обязана сохранением целостности и в общем благоприятным исходом войны своей морской мощи. Эта мощь спасла страну в час наивысшей опасности и позволила ей впоследствии пережить войну. Можно сказать, что в определении хода войны, официально завершившейся миром в Нимвегене, морская сила была одним из основных факторов, не уступающим по значению ни одному другому фактору в отдельности.
Военные усилия тем не менее подорвали силу Голландии, а аналогичные тяготы, перенесенные страной в последующие годы, сломили ее. Но какое влияние оказали они на гораздо большее государство под властью короля, непомерные амбиции которого стали главной причиной изнуряющих войн этого времени? Среди многих усилий, которые характеризовали блестящее начало правления тогда еще молодого короля Франции, не было более важных и более разумных, чем усилия Кольбера, который стремился в первую очередь оздоровить финансы и затем укреплять их на прочной основе национального благосостояния. Это благосостояние, находившееся тогда на уровне значительно более узком, чем позволяли возможности Франции, следовало развивать в направлениях поощрения производства, стимулирования здоровой активности торговли, создания мощного торгового флота, большого военного флота и колониальной экспансии. Некоторые из этих направлений являются источниками, другие – важными составляющими морской силы, которая на самом деле, можно сказать, составляет неотъемлемый элемент, если не главный источник силы приморской страны. Все шло хорошо в течение почти двенадцати лет. Развитие Франции во всех этих направлениях быстро двигалось вперед, если даже не во всех направлениях одинаково. Казна короля увеличивалась полной мерой. Затем наступило время, когда ему пришлось решать следующую дилемму. Должны ли усилия, которые естественно и, возможно, справедливо диктовало ему честолюбие, принять такую направленность, когда, при всем огромном напряжении, навязываемом стране, они не стимулируют, а скорее мешают естественной активности населения или вредят торговле из-за отсутствия надежного контроля морских путей? Или ему следует заняться делами, которые, при всех затратах, сохранят мир на границах государства, приведут к преобладанию на море и, вследствие импульса развитию торговли и всего того, что с ней связано, принесут доходы в деньгах, почти равные, если не равные совсем, государственным затратам?
Это отнюдь не фантазия. Своей политикой в отношении Голландии с ее последствиями Людовик XIV дал Англии первый импульс встать на путь, реализовавший еще в годы правления французского короля те цели, которые, как надеялись Кольбер и Лейбниц, осуществит Франция. Король способствовал тому, чтобы торговые грузы перевозили не голландские, а английские корабли, он позволил Англии мирно решить проблему Пенсильвании и Каролины, захватить Нью-Йорк и Нью-Джерси, он пожертвовал растущей торговлей Франции ради английского нейтралитета. Не сразу, но очень быстро Англия вышла на первое место в качестве морской державы, и, каковы бы ни были ее тяготы и тяготы каждого англичанина в отдельности, эта страна оставалась вполне благополучной даже во время войны. Несомненно, Франция не могла не учитывать своего континентального положения, не могла сторониться полностью континентальных войн, но можно предположить, что если бы она выбрала путь наращивания морской силы, то могла бы избегнуть многих конфликтов и с большей легкостью перенести те, от которых нельзя было уклониться. Во время заключения мирных соглашений в Нимвегене ущерб не был невосполним, но «земледельческое население, торговля, мануфактуры, так же как колонии, сильно пострадали от войны. Условия мира, столь выгодные для Франции в территориальном и военном отношении, были гораздо менее выгодны производителям товаров, протекционистские пошлины понижались к выгоде Англии и Голландии» [58]58
Martin. Op. cit.
[Закрыть], двух морских держав. Понесло урон торговое мореходство, а великолепно выросший королевский военный флот, вызывавший зависть Англии, напоминал дерево без корней. Вскоре флот сократился под ударами войны.
Перед тем как окончательно завершить разговор о войне с Голландией, – короткое замечание по графу д'Эстре, которого Людовик XIV назначил командующим французской эскадрой союзного флота и который участвовал в этом качестве в битвах при Соул-Бее и Текселе. Это замечание проливает некоторый свет на квалификацию, которую имели французские морские офицеры того времени до того, как опыт сделал многих из них моряками. Д'Эстре впервые вышел в море в 1667 году в зрелом возрасте. Но в 1672 году мы обнаруживаем его главнокомандующим большой эскадрой, имеющим под своим командованием Дюкена, который уже был опытным моряком, отдав морской службе около сорока лет. В 1677 году д'Эстре принял от короля под свое командование отряд из 8 кораблей, который должен был содержать за свой счет на условиях оставления себе половины трофеев. С этим отрядом он совершил дерзкое нападение на голландский остров Тобаго. Дерзость д'Эстре доказывает, что его двусмысленное поведение в битве при Текселе вовсе не являлось следствием недостатка в нем отваги. На следующий год он снова вышел в море и ухитрился посадить на мель у островов Авес (к востоку от голландского владения, острова Бонайре, и к северу от побережья современной Венесуэлы, ныне принадлежат Венесуэле. – Ред.)целую эскадру. Отчет об этом событии флаг-капитана насколько забавен, настолько и поучителен. В своем рапорте он докладывает: «В день гибели эскадры лоцманы ориентировались по солнцу, вице– адмирал, по обыкновению, собрал их в своей каюте доложить обстановку. Когда я шел в каюту, чтобы узнать, как обстоят дела, то встретил третьего лоцмана, Бурдалу, который выходил оттуда с воплями отчаяния. Я спросил его, в чем дело, и он ответил: «Из-за того, что я нахожу отклонение корабля от курса большим, чем другие лоцманы, адмирал, как обычно, угрожает мне и оскорбляет, но я ведь всего лишь маленький человек, который делает все, что в его силах». Когда я вошел в каюту, адмирал, весьма сердитый, сказал мне: «Этот мерзавец, Бурдалу, всегда приходит ко мне с тем или иным вздором; я выгоню его с корабля. Он заставляет нас идти курсом, который ведет черт знает куда». Поскольку я не знал, кто прав, говорил довольно наивно капитан корабля, я ничего не смел сказать из опасения вызвать гнев на собственную голову» [59]59
Gougeard.Op. cit.
[Закрыть].
Через несколько часов после этой сцены, которая, как свидетельствует французский офицер в приведенном выше фрагменте, «выглядит теперь почти абсурдной, но которая является лишь точным описанием морских нравов того времени, вся эскадра погибла среди скопления скал, известного как острова Авес. Таковы были офицеры». В другой части своего рапорта флаг-капитан сообщает: «Кораблекрушение стало следствием той линии поведения, которой придерживался вице-адмирал д'Эстре. Как правило, превалировало мнение его прислужников и прочих лиц, но не опытных офицеров корабля. Такое поведение графа д'Эстре вполне понятно. Он не обладал необходимыми знаниями морской профессии, которую стал осваивать слишком поздно. Он всегда держал возле себя сомнительных консультантов, чтобы, присвоив их мнение, вводить в заблуждение экипаж корабля относительно своей компетенции» [60]60
Troude.Op. cit.
[Закрыть]. Д'Эстре сделали вице– адмиралом через два года после того, как он первый раз вступил на борт корабля. (В 1678 году на рифах островов Авес разбилось 18 из 20 кораблей эскадры, направленной на захват голландского острова Кюрасао (к западу от упоминавшегося острова Бонайре). – Ред.)
Глава 4
Английская революция. Война Аугсбургской лиги с Францией в 1688–1697 годах. Морские сражения при Бичи-Хеде и Ла-Хоге (Аге)
За Нимвегенским миром последовал десятилетний период, в течение которого больших войн не велось. Эти годы, однако, были далеки от политического затишья. В мирное время Людовик XIV был настроен на продвижение своих границ на восток так же, как и во время войны. Он быстро захватывал одну за другой земли, которые не предназначались для него условиями мирного соглашения. В период 1679–1682 годов король раздвигал границы Франции, выдвигая территориальные претензии то на одно, то на другое владение либо на основании древних феодальных связей, либо, в других случаях, на основании того, что договором якобы косвенно предполагалась уступка ему территории, которая связана с какой-то другой территорией, прямо переданной ему. Порой король покупал земли, в иных случаях приобретал их грубой силой. Он подкреплял так называемые «мирные» способы утверждения своих прав демонстрацией силы. Агрессивной акцией короля, наиболее испугавшей Европу и, прежде всего, Германскую империю, стал захват 30 сентября 1681 года имперского города Страсбург. В тот же день в Италии королю был продан герцогом Мантуанским город Касале. Приобретение показало, что экспансионистские устремления Людовика XIV направлены в эту сторону так же, как в северном и восточном направлениях. Оба города занимали важное стратегическое положение. В случае войны один из них угрожал Германии, другой – Италии.
Европу охватило сильное возбуждение. Людовик XIV, откровенно уповавший на силу, повсюду плодил новых врагов и отчуждал бывших друзей. Король Швеции, понесший прямое оскорбление и урон в связи с княжеством Цвайбрюккен, отвернулся от Людовика XIV, как и итальянские государства. Сам папа встал на сторону врагов французского короля, который уже демонстрировал рвение в обращении протестантов в католическую веру и готовился к аннулированию Нантского эдикта. Но недовольству Людовиком XIV, пусть даже сильному и широко распространенному, следовало придать организованные формы и руководство. Энергию, необходимую для оформления такой организации и, наконец, ее эффективной деятельности, опять же нашли в Голландии, в лице Вильгельма Оранского. Однако для того, чтобы эта работа приобрела зрелые формы, требовалось время. «Никто пока не брал в руки оружия, но все, от Стокгольма до Мадрида, говорили, писали, агитировали… Война перьев предшествовала многолетней войне мечей. Неутомимые публицисты постоянно взывали к европейскому общественному мнению. В различных формах распространялся страх перед Новой вселенской монархией», которая стремилась занять место австрийской династии. Как известно, Людовик XIV стремился стать императором Священной Римской империи или посадить на имперский престол своего сына. Однако разные препятствия, частные интересы, отсутствие денег, все вместе, помешали этому. Соединенные провинции, несмотря на энтузиазм Вильгельма, пока не желали становиться снова спонсором коалиции, а император Священной Римской империи так боялся турок, а также мятежных венгров на юго-восточной окраине и границе империи, что не решался вести войну на западе.
Между тем военный флот Франции заботами Кольбера с каждым днем набирал силу и эффективность. Он привыкал к войне посредством атак на пиратов Северной Африки и их порты. В эти же годы падала численность и боеспособность флотов, как Англии, так и Голландии. Уже говорилось, что в 1688 году, когда Вильгельму III понадобились голландские корабли для экспедиции в Англию, ему отказали под тем предлогом, что состояние флота отличалось от того, каким оно было в 1672 году. Флот «непомерно уменьшился в численности и лишился большинства опытных командиров». В Англии вслед за падением дисциплины стала проводиться политика экономии, которая постепенно привела к уменьшению численности и ухудшению содержания флота. После короткой вспышки военных действий в ожидавшейся войне с Францией в 1678 году английский король Карл II поручил заботу о флоте новой группе деятелей, относительно которых английский историк флота пишет: «Эта новая администрация просуществовала пять лет, и если бы она продлила свое существование еще на пять лет, то, весьма вероятно, полностью устранила бы тот многочисленный и серьезный вред, который нанесла прежде доведением королевского флота до такого крайне убогого состояния, когда уже не осталось возможности совершать новые ошибки. Однако справедливое негодование по этому поводу побудило Карла II в 1684 году вновь взять управление флотом в свои руки, вернув на службу большинство уволенных офицеров. Но прежде чем могла быть совершена сколько– нибудь серьезная положительная работа по восстановлению флота, его величество умер» [61]61
Campbell. Op. cit.
[Закрыть]– в 1685 году. Смена монархов имела огромное значение не только для английского флота, но и с точки зрения того влияния, которое она должна была оказать на планы Людовика XIV, а также на судьбу всеобщей войны, которую готовили его агрессивные акции. Яков II проявлял особый интерес к флоту, поскольку сам был моряком и главнокомандующим в битвах при Лоустофте и в бухте Саутуолд. Он знал о реальном плачевном состоянии флота, и меры, которые он немедленно принял для восстановления его численности и боеспособности, были разумны и системны. За три года его правления было сделано очень много для создания оружия, которое сначала было испытано на нем самом и его лучшем друге.
Восшествие Якова II на престол, многообещающее для Людовика XIV, восстановило против английского короля всю Европу. Династия Стюартов, тесно связанная с королем Франции и симпатизировавшая его абсолютистскому правлению, использовала все еще значительную власть суверена для сдерживания политической и религиозной неприязни англичан к Франции. Яков II добавил к своим политическим симпатиям фанатизм ревностного католика, который подвигнул его на действия, явно способные возбудить возмущение англичан, что в конце концов привело к свержению его с трона и решению парламента призвать на английский престол дочь Якова Марию, супругом которой был Вильгельм Оранский.
В тот же год, когда Яков стал королем, против Франции начала формироваться крупная дипломатическая коалиция. Этот процесс имел две стороны – религиозную и политическую. Протестантские государства пришли в ярость в связи с усилением преследований французских протестантов. Их возмущение росло по мере того, как политика Якова II Английского все более и более демонстративно склонялась в сторону Рима. Северные протестантские государства, Голландия, Швеция и Бранденбург, объединились в альянс. Они рассчитывали на поддержку императора Священной Римской империи (то есть Австрии и Германии), а также Испании и других католических стран, которые просто боялись Франции. Император позднее добился успехов в борьбе с турками (благодаря великой победе польского короля Яна Собеского, в 1683 году разгромившего турок, осаждавших Вену, а также участию в войне России и Венеции. – Ред.),развязав себе руки для действий против Франции. 9 июля 1686 года в Аугсбурге было подписано секретное соглашение между императором, королями Испании и Швеции, а также рядом германских князей. Вначале соглашение преследовало оборонительную цель, но оно легко могло стать основой наступательного альянса. Это объединение участников соглашения приняло название Аугсбургской лиги, отсюда всеобщая война, последовавшая через два года, получила название войны Аугсбургской лиги.
Следующий 1687 год стал свидетелем еще больших успехов борьбы империи против турок (и мятежных венгров). Стало очевидным, что Франция не могла ожидать никакой пользы от интриг в этом районе. В то же время недовольство англичан и амбиции принца Оранского, который надеялся после восшествия на английский трон не на удовлетворение какой-то личной потребности в возвеличивании, но на осуществление своей политической воли окончательно сломить могущество Людовика XIV, становились все более и более явными. Но для экспедиции в Англию Вильгельм нуждался в кораблях, деньгах и людях из Соединенных провинций. Голландцы же упирались, понимая, что в результате придется воевать с французским королем, который провозгласил Якова союзником. Их колебания наконец разрешил своей политикой Людовик XIV, который предпочел в это время аннулировать уступки, сделанные голландской торговле по Нимвегенскому соглашению. Серьезный ущерб, нанесенный таким образом интересам Голландии, решил исход дела. «Это нарушение соглашений Нимвегена, – пишет французский историк, – нанеся жестокий удар по голландской торговле, сократив более чем на четверть ее европейскую торговлю, устранило препятствия, которые религиозные страсти еще встречали на почве материальных интересов. Это отдало всю Голландию в распоряжение Вильгельма, никто больше не видел смысла в примирении с Францией» [62]62
Martin. Op. cit.
[Закрыть]. Перемена в настроениях произошла в ноябре 1687 года. Летом следующего года рождение наследника английского престола ускорило дело. Лояльность англичан могла выдержать правление отца, теперь растягивавшееся на годы, но она не могла примириться с перспективой продолжения католической королевской власти.
Наконец, возникла кризисная ситуация, к которой события стремились несколько лет. Людовик XIV и Вильгельм Оранский, давние враги и на тот момент две главные фигуры в европейской политике, как в отношении силы характеров, так и в отношении дел, за которые стояли, оказались на грани великих сражений, последствия которых должны были ощутить многие поколения. Вильгельм, сам обладавший деспотическим характером, с надеждой взирал с побережья Голландии на свободную Англию, от которой его отделял узкий пролив, защищавший островное королевство и способный в то же время стать непреодолимым барьером для его собственных возвышенных целей – потому что тогда французский король мог господствовать на море, если бы захотел. Людовик XIV, один распоряжавшийся всей мощью Франции и глядевший, как и прежде, на восток, увидел, как против него объединяются остальные страны континента. Между тем у него на фланге располагалась враждебная Англия, жаждавшая присоединиться к борьбе против французского короля, но все еще остававшаяся без лидера. Еще во власти Людовика XIV было решить, стоило ли позволять голове соединиться с телом, то есть объединиться Голландии и Англии, двум морским державам, под властью одного правителя. Если бы французский король атаковал Голландию с суши и послал свой могучий тогда флот в Ла-Манш, то он мог бы заставить Вильгельма остаться в своей стране. Тем более что английский флот, лелеемый и пестовавшийся своим королем, вероятно, питал к нему более глубокие чувства преданности, чем моряки к своему начальству. Оставшийся пленником своих пристрастий и, возможно, неспособный освободиться от них, Людовик XIV обратился к континенту. 24 сентября 1688 года он объявил войну Священной Римской империи и двинул свои армии к Рейну. Обрадованный сверх меры Вильгельм увидел в этом устранение последней преграды своим амбициям. Переждав несколько недель встречные ветры, он 30 октября отбыл наконец из Голландии. Его экспедиционный флот включал более 500 транспортов с 15 тысячами солдат на борту, их сопровождали 50 военных кораблей. Смешанный политический и религиозный характер экспедиции выразился в том, что большая часть армейских офицеров были французскими протестантами, изгнанными из Франции в ходе последней войны. Командующим экспедицией у Вильгельма был гугенот Шомберг, недавний маршал Франции. Первому выходу экспедиции в море помешал сильный шторм, но после второго выхода 10 ноября свежий попутный ветер перенес корабли через пролив и Ла-Манш, и 15 ноября Вильгельм сошел на берег в Торби. В конце года Яков сбежал из своего королевства. 21 апреля следующего года Вильгельм и Мария были провозглашены суверенными правителями Великобритании. Англия и Голландия объединились в войне, которую Людовик XIV объявил Соединенным провинциям, как только узнал о вторжении Вильгельма на остров. В течение нескольких недель, пока готовилась экспедиция, французский посол в Гааге и министр флота уговаривали короля предотвратить ее при помощи крупных морских сил – сил настолько больших, что французский флот в первые годы войны превосходил по численности флоты Англии и Голландии, вместе взятые. Но Людовик XIV не внял их уговорам. Видимо, политическая слепота поразила королей Англии и Франции одновременно. Потому что Яков II, при всех своих опасениях, упорно отказывался от поддержки французского флота. Он полагался на преданность ему английских моряков, хотя попытки отслужить мессу на борту кораблей вызывали беспорядки и мятежи. Они едва не закончились тем, что экипажи кораблей побросали католических священников за борт.
Франция, таким образом, вступила в войну Аугсбургской лиги без единого союзника. «Случилось то, чего больше всего опасалась Франция, что она долгое время стремилась предотвратить. Англия и Голландия не только стали союзниками, но объединились под властью одного правителя. Англия присоединилась к коалиции со всей страстью, долго сдерживавшейся политикой Стюартов». Что касается морской войны, то различные сражения в ее ходе представляли гораздо меньшую тактическую ценность, чем те сражения, в которых участвовал де Рёйтер. В стратегическом отношении любопытны главным образом неспособность Людовика XIV, располагавшего решающим превосходством на море, оказать надлежащую поддержку Якову II, который оставался верным ему в Ирландии, а также постепенный уход из океана великого французского флота, который Людовик XIV больше не мог содержать из-за расходов на континентальную политику, предпочтенную им самим. Менее интересны специфический характер и большие масштабы, которые приобрела каперская война французов с целью уничтожения морской торговли после того, как пришел в упадок их флот. Эта война и ее далекоидущие последствия, казалось бы, на первый взгляд противоречат тому, что было сказано об общей неадекватности такой войны без поддержки военного флота, но рассмотрение условий ее ведения, которое будет предпринято в дальнейшем, покажет, что противоречие это скорее мнимое, чем реальное.
Исходя из опыта последнего конфликта, французский король направил главные усилия в войне, которую спровоцировал, против морских держав – против Вильгельма Оранского и англо-голландского альянса. Ахиллесовой пятой Вильгельма была Ирландия, хотя в самой Англии имелись не только многочисленные сторонники изгнанного короля. Но даже те, которые призвали Вильгельма на трон, ревниво оградили его королевскую власть разными ограничениями. Его режим не мог быть в безопасности до тех пор, пока не подчинил себе Ирландию. Яков II, бежавший из Англии в январе 1689 года, высадился в марте следующего года в Ирландии под защитой французских войск и эскадры. Его повсюду приветствовали в этой стране, за исключением протестантского Севера. Яков сделал Дублин своей столицей и оставался в стране до июля следующего года. В течение этих 15 месяцев французы явно преобладали на море. Они высаживали свои войска в Ирландии не однажды. Англичане, пытавшиеся помешать этому, были разбиты в морском сражении в заливе Бантри [63]63
См. карту Ла-Манша и Северного моря (с. 127).
[Закрыть]. Но, хотя Яков II столь удачно утвердился на ирландской территории, крайне важно было его поддерживать, столь же важно было не допустить, чтобы Вильгельм приобрел плацдарм в Ирландии до закрепления Якова II на территории страны и падения Лондондерри, тогда переживавшего знаменитую осаду. Xотя французский флот в 1689 и 1690 годах превосходил по численности объединенный флот Англии и Голландии, тем не менее английскому адмиралу Руку удалось беспрепятственно доставить в Лондондерри продовольствие и солдат, а впоследствии высадить близ Каррикфергуса (близ Белфаста, северо-восточнее) небольшую армию во главе с маршалом Шомбергом. Рук прервал сообщение между Ирландией и Шотландией, где имелось немало сторонников Стюартов, затем прошел со своей маленькой эскадрой вдоль восточного побережья Ирландии. Он попытался сжечь корабли в гавани Дублина, что не удалось только из-за отсутствия попутного ветра. Наконец, английский адмирал подошел к Корку, который тогда контролировал Яков II, овладел островом в бухте и благополучно вернулся в Даунс в октябре. Эти морские операции, благодаря которым была снята осада Лондондерри и сохранены открытыми коммуникации между Англией и Ирландией, продолжались в течение всех летних месяцев. Со стороны французов не было предпринято никаких попыток пресечь их. Нет ни малейших сомнений, что при эффективном взаимодействии эскадр французского флота летом 1689 года всякое сопротивление Якову II в Ирландии было бы сломлено посредством изоляции этой страны от Англии. Соответственно был бы нанесен удар по режиму Вильгельма III Оранского.