Текст книги "Происхождение татар Поволжья и Приуралья"

Автор книги: Альфред Халиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Минарет и мечеть XV в. в г. Касимове.

Все эти постройки свидетельствуют об искусстве касимовских мастеров – камнетесов и строителей.

Широко развита была обработка кожи, шерсти, меха и других продуктов скотоводства и охоты. Деловые люди – мастеровые и ремесленники – упоминаются в торговых посадах Темникова, Касимова в документах XVI века. Некоторые из них были приписаны к вотчинам касимовских царей и татарских князей и мурз.

Значительное развитие получила и торговля. Если в XIV веке и даже в начале XV века она осуществлялась силами булгарских и золотоордынских купцов, то во второй половине XV в. она перешла в руки русских и местных купцов. Этому способствовало установление высоких таможенных пошлин, которые брались в окраинных русских городах – Нижнем Новгороде и Муроме, с казанских и других, восточных купцов, а также полный запрет казанским купцам ездить в Сурско-Окское междуречье «к мордве». Показательно в связи с этим послание казанскому хану Мухаммед-Эмину в 1489 г. от великого князя, где говорится, что муромские таможники поймали казанского купца Ибрагима, который «ехал с торгом через мордву, а Новгород Нижний и Муром объехал, избегая пошлин». Далее шло распоряжение, где великий князь велел объявить, чтобы «из Казани через мордву и через черемису на Муром и на Мещеру не ездил никто»[94]94
  Документы и материалы по истории Мордовской АССР, Т. 1, ч. 2, Саранск, 1951, с. 139–140.


[Закрыть]. Этим была снята конкуренция со стороны казанских купцов и купцы из мещерской стороны получили полное право для торговли в крае. Кроме того, через их территорию проходил важный сухопутный, обычно зимний, путь из Нижней Волги на Москву и из Москвы на Нижний Новгород и Казань. Первый путь, установленный еще во времена Золотой Орды, если не раньше, проходил через Наровчат – Темников – Кадом – Касимов. Так, в 1623 г. темниковские жители сообщали, что исстари через их земли «ездят всякие понизовых городов: терские, и астраханские, и царицинские, и саратовские посланцы к Москве и с Москвы». В упомянутых городах мещерской земли, вероятно, располагались ямские службы. О возобновлении их, в честности, постоялого двора в Темникове, обслуживавшимся темниковскими татарами, сохранился указ царя Михаила Федоровича 1629 г., где было приказано, чтобы как и прежде «у темниковских князей и мурз и у татар со всего темниковского уезда выбрали мужчин и прожиточных крестьян десять человек велели в Темников вывести на посад в ямские охотники»[95]95
  Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Т. 1, ч. 2, с. 233.


[Закрыть]. В районе Касимова еще касимовскими царями был заведен паром, очевидно, обслуживавший указанную ямскую службу.

В Темникове, Касимове и других крупных центрах проходили ярмарки и были постоянные лавки купцов. Так, в г. Темникове в 1595 г. числилось 37 постоянных купеческих дворов, 27 лавок и 16 торговых скамей, большинство которых принадлежало татарам. А в Касимове в это же время насчитывалось «на посаде на площади лавки касимовцев посадских и всяких людей 47 лавок да шесть полулавок… да пред лавками восемь скамей, что торгуют в ряду всякими товарами…, да за рядом двадцать семь скамей»[96]96
  Вельяминов-Зернов В.В. История касимовских царей и царевичей. Ч. III, с. 166–167.


[Закрыть].

Развитая торговля, основанная на оживленных территориально-экономических связях, в сложных условиях XV–XVI вв., при отсутствии общей территории и единого социального организма, имела немаловажное значение для упрочения этнических связей.

Как отмечалось выше, еще в конце XIV в. после создания русских крепостей на Суре, в частности, после основания в 1372 г. города-крепости Курмыша, все Сурско-Окское междуречье оказалось под русским протекторатом, что особенно усилилось в середине и второй половине XV века с образованием на Оке Касимовского царства, зависимого от Руси, когда татарские князья с их уланами и казаками, поселенные по линии Суры, составили как бы кордон против восточных набегов. С этого времени оформляется институт служилых татар, первоначально служилой мещеры.

Первые факты возникновения этого сословия относятся еще к концу XIV в., т. е. к периоду княжения Дмитрия Донского, когда род Усекая Сулейманова, сына князя Колончанова, обитавший в районе Мещеры, был пожалован им «поместьем и тамгою и с посаду поземельными и полавочными деньгами». Особенно широко превращение в служилых мещерских людей, к которым нередко подключались представители казанской, ногайской, астраханской и других сторон, начало практиковаться во второй половине XV века и начале XVI века.

Основной обязанностью этого служилого сословия была охрана восточных границ русского государства и участие в военных действиях за его пределами. Служилые обычно группировались в отряды, подчинявшиеся мурзам и князьям. Из этих отрядов составлялись отдельные полки, а иногда и большое войско. Почти всегда при таком войске находились в качестве «приставов» русские – «с Городецкими князьями и мурзами, и с всеми мещерскими людьми, и царевыми шигалеевскими людьми – Дмитрей Григорьев сын Плещеев». Участие отрядов и войск служилых людей из мещерской земли известно при походах русских на разгром Орды в 1480 г. (во главе похода стоял Нур-Даулет Обляз бакшей), в 1490–1491 гг. (во главе с касимовским царевичем Сатылганом), в 1501 году (во главе с Нур-Даулетом и Мухаммед-Эмином), на Казань в 1487 г. (во главе с Мухаммед-Эмином), в 1505 г. (Сатылган с братом Джанаем и «с уланами, князьями и всеми казаками»), в 1551–1552 гг. (Шигалей и Аксанай Чересеев, Еникей князь Темниковский и другие при взятии Казани) и т. п. После 1552 г. служилые татары активно участвовали в шведской и ливонской войне, при покорении луговой и арской стороны, астраханском взятии и освоении Сибири.

В XV–XVI веках многие служилые татары из Мещеры, хорошо знавшие тюркские и восточные языки, были послами и переводчиками при русском дворе. Так, в 1482 г. послом к казанскому царю был Бурнаш, а в 1485 г. гонцом в Крым – Шемордан. В 1533 и 1534 гг. послами в Молдавию к Петру Волошскому были отправлены Бахтияр Баймаков и Нагай Тулушев. В 1535 г. отправлен «мурза Галдей Городецкий послом в Казань». И после падения Казани продолжалась практика отправления послами в Крым (1553 г. – отправлен Бакбиря Тоишев; 1554 г. – Зенебек Кулабердиев; 1557 г. – Сююндук Тисунов и т. п.), в Ногайское ханство (Янбулат и др.) служилых темниковских и городецких (касимовских) людей.

Платой за службу были земельные пожалования, становившиеся нередко наследственными. Так, в 1509 г. великий князь Василий IV «пожаловал князя Адашева сына, Акчуру, княжением на мордве, на Коняйской, со всем потому же, как было то княжение за отцом его за князем Адашем и за дядей его за князем Седехметом». В силу этих причин владение землей у многих мишарей было не общинное, как у других народов края, а подворно-наследственное. Даже после расформирования мишарей из служилого сословия часть из них стала помещиками и мурзами, другая часть – однодворцами. Нередки были и другие виды пожалований – сбор ясака и некоторых оброчных статей, денежный оклад, а иногда и разрешение на торговлю.

В таких условиях практического подчинения всех земель Сурско-Окского междуречья Русскому государству в XV–XVI вв. шел процесс формирования мишарской народности. Свидетельством этого является распространение в это время общего названия – мещера, или мещерские люди. В.Н. Татищев писал: «Предел оной именован Месчера; грады их Темников Елатьма и Кадом»[97]97
  Татищев В.Н. История Российская, т. I, М., 1962, с. 241.


[Закрыть]. Действительно, в русских летописях XV–XVI веков вся эта земля называлась Мещерой – «град деревян на р. Мокше и Мещере», «в Мещере сел многих владетелем стал Шигалей» и т. п. Вполне вероятно, что у этой группы еще сохранились какие-то воспоминания о связи со своими предками, в частности, болгарами. В.Н. Татищев в своей работе отмечает: «Месчора, Елатьма, Кадом, Шатск и Елец, Темников, Ломов, Козлов, Тамбов, митимдюди болгары»[98]98
  Там же, с. 249. Может быть, в названии «митимдюди» следует усматривать отголосок упомянутых летописями под 1184 г, «темтюзей» – иных болгар.


[Закрыть].

Одновременно начиная с XV–XVI вв. употреблялось имя «татары», обычно в связи с земляческими и местническими наименованиями – «темниковские татары», «Городецкие (касимовские) татары». После 1552 г. более распространенным становится имя «служилые татары». Следует заметить, что городецкие (касимовские) татары почти не называются мещеряками, хотя г. Касимов (Городец, Ханкирман) нередко именуется Мещерой или центром мещерской земли. Вероятно, касимовские татары уже тогда выделялись обособленной группой. В.Н. Татищев писал, что касимовские татары «близ Москвы населены из ногайских татар, и в имя хана град Касимов построен»[99]99
  Татищев В.Н. История Российская, с. 241.


[Закрыть].

Таким образом, следует полагать, что в XV–XVI вв. шел процесс оформления этнических особенностей татар-мишарей и касимовских татар. Первые, локализованные в бассейне р. Суры, в Алатырско-Пьянском междуречье и в бассейне р. Мокши в условиях иноэтничного русско-мордовского окружения, оторванные от булгаро-казанской стороны, сохранили в своем языке большое число древних черт. Очевидно, уже тогда оформилось их членение на ц-окающую (серчаско-сурскую) и ч-окающую (мокшанско-темниковскую) группы. В отличие от казанских татар татары-мишари не смогли, однако, полностью оформиться в особую народность, хотя и выработали ряд ее признаков.

Несколько в ином плане развивается этнос касимовской или городецкой группы. В основе они имели общих с мишарями предков. На существование тюркоязычного населения здесь до образования Касимовского ханства указывает Вельяминов-Зернов, который это население называет мещерой, исповедовавшей магометанство[100]100
  См.: Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах, т. I, с. 30–31.


[Закрыть]. В 1452 г. здесь вместе с казанскими людьми и ногаями оседает один из сыновей Олу-Мухаммеда Касим. И позднее сюда наблюдается приток казанцев, ногаев, астраханцев и даже крымчаков. Превалирующими, очевидно, были выходцы из Казанского края. В результате оформляется своеобразный касимовский говор среднего диалекта, в котором исследователи наряду с казанско-татарской основой усматривают и мишарские, и ногайские особенности.

Итак, объективные условия XV–XVI вв. привели к разрыву некогда единой булгарской тюркоязычной общности и обусловили процесс формирования двух народностей – казанцев и мишарей. В последующем при сохранении таких условий, вероятно, произошло бы полное их разъединение. Но этого не случилось, ибо после 1552 г., когда весь средневолжский и прикамский край вошел в состав Русского государства, постепенно сложились новые условия, которые привели к активному смешению казанских татар и татар-мишарей и обусловили процесс создания народа поволжских татар, завершившийся в XIX веке оформлением единой татарской буржуазной нации.

Формирование общетатарской народности и нации

Присоединение края к Русскому государству имело в исторической перспективе прогрессивное значение. Огромную роль оно сыграло в дальнейших судьбах татарского народа, обусловив в конечном итоге его широкое расселение и последующее национальное оформление на базе объединения двух ведущих групп – казанских татар и татар-мишарей. Выдающийся татарский мыслитель Г. Ибрагимов писал: «Мы, татары, являемся народом, присоединившимся к России раньше всех. Это обстоятельство, вопреки черной политике самодержавия и различиям между двумя коллективами, создало среди них много общих жизненных черт»[101]101
  Сб. «За пять лет», Казань, 1927, с. 107–108.


[Закрыть].

Действительно, царское самодержавие и нарождающийся класс русских помещиков вели по отношению к основному татарскому населению, особенно к казанским татарам, жестокую колонизаторскую политику. Сразу же после захвата Казани осенью 1552 г. были ликвидированы все города и на их местах (в Казани, Тетюшах, Арске и др.) возникли русские крепости. В Казани все нерусское население было изгнано, им разрешили селиться лишь за пределами городских стен на болотистой местности между Кабаном и Волгой. Характерно, что на рубеже XVI–XVIII веков среди 611 посадских семей Казани насчитывалось всего лишь 10 семей (и то служилых) татар. Притеснению подвергалось и сельское население – оно изгонялось с населенных мест и, прежде всего, с лучших земель, а также с земель, расположенных вдоль больших дорог и по берегам крупных рек – Волги, Камы. Эти места безвозмездно передавались русским служилым людям и другим феодалам, участвовавшим в завоевании Казанского края. Так, к 1560 году в Заказанье было заселено русскими более 90 бывших татарских деревень (Бима, Бимерь, Бирюли, Давлеткильдеево, Дербышки, Елагино, Епанчино, Кабаны, Ковали и др.), а в волжском правобережье – до 50 бывших татарских сел (Давлезерово, Егидерево, Маматкозино, Макулово, Сеитово и др.). Значительная часть бывших земель казанских татар была передана казанскому архиепископу и русским монастырям. Последние в 1555–1570 гг. проводят насильственное крещение бывших казанских людей, что вновь сопровождается изгнанием некрещеных со своих старых мест и заселением этих мест обращенными в христианство.

В этих условиях изгнанное население было вынуждено искать себе убежище и новые места жительства прежде всего в относительно спокойных районах на севере и востоке. В 1552–1553 гг. потоки беженцев устремляются на север, в залесенные районы Волго-Вятского междуречья, за Вятку – в бассейн р. Тоймы, Ижа, на Среднюю и Верхнюю Каму, в низовье р. Белой и даже за Урал, но в места уже в той или иной степени заселенные родственным тюркоязычным населением.

В результате переселения не позже второй половины XVI века завершилось образование таких групп казанско-татарского населения, как параньгинская в марийском крае, малмыжская на Вятке, елабужская и агрызская в Вятско-Камском междуречье, пермская (бартымская) на Средней Каме. Тогда же начинается процесс образования так называемой группы тептярей в нижнем и среднем течении р. Белой, созданный казанскими переселенцами, которые на определенных условиях, записанных в специальных документах, тетрадях-дяфтярах (отсюда искаженное тептяр), арендовали земли у башкирских племен.

Отдельные группы казанцев в это же время уходят вниз по Волге, в частности, в низовья р. Б. Черемшан, где в 70-х годах XVI столетия упоминаются казанские переселенцы, а также по стародавней казанско-тюменской дороге по Каме и Чусовой через Урал к сибирским татарам. Но переселение в эти районы еще не приобрело массовый характер.

Кроме того, из Казанского края местное население выводится и расселяется тогда же в русские земли. Так, осенью 1552–1553 гг. Иван Грозный «больших и средних казанских людей, татар, всех вывел, подавал им в поместия села и волости в московских городах, а иным в новгородских и псковских». Очевидно, они были размещены к северу от Москвы, где позднее татарские поселения указываются у Талдома, Икшы, Яхромы. В 1555–1565 гг. много казанцев и темниковцев – служилых людей – числом более 30 тысяч были уведены в ливонскую войну. Многие из них затем осели в Литве и восточных районах Польши и слились с ранее вышедшими сюда золотоордынскими татарами Тохтамыша. Так образовалась так называемая польская или литовская группа татар.

Колонизация Казанского края приводит к усилению феодального гнета. В этих условиях учащаются стихийные выступления сельского населения. Вначале они нет редко подстрекаются местными феодалами и в этой связи имеют окраску национальных движений (восстание горных людей, луговых черемис 1571–1572 гг., 1580–1584 гг. и др.). Но в начале XVII столетия они смыкаются с общероссийскими крестьянскими выступлениями и превращаются в интернациональное движение – восстание татар, мордвы, чувашей, русских горной стороны в 1606–1609 гг., восстание ясачного населения Казанского края в 1615–1616 гг. (так называемое Еналеевское волнение) и др. Эти выступления также сопровождаются этническими перемещениями, которые начинают захватывать и мишарское население.

Но значительно большие перемещения последнего связаны со строительством так называемых засечных черт – оборонительных рубежей Русского государства XVII столетия против набегов кочевников. В 1571 г. первые засеки появляются по линии Ряжск-Шацк-Темников-Алатырь. В крепостях по этой линии в качестве служилых размещаются темниковские люди. В 1586 г. часть темниковских и кадомских служилых людей во главе с Алтышем Алишевым переводится в район Арзамаса. Позднее, в XVIII столетии, они под угрозой крещения ушли на Волгу – в Корсунь.

Схема расселения татар во второй половине XVI–XVII вв.

а – расселение казанцев до 1552 г.; б – движение казанцев после 1552 г.; в – расселение мишарей до 1552 г.; г – линии засечных черт (1659 г. – год завершения строительства); д – движение мишарей до 1552 г.; е – движение мишарей после 1552 г.

В 30-40-е годы XVII века строится керенско-саранская засечная черта, которая также заселяется в основном служилыми татарами из Темникова. В 1647 г. темниковские служилые люди основали пос. Уразаевку (будущая Рузаевка) на реке Инсарка. Тогда же поселения служилых татар-мишарей, в основном выходцев из Темникова, Кадома, появляются в районе Саранска, Атемара, где впоследствии образуется так называемая лямбирьская группа татар-мишарей, и в районе г. Пензы (д. Синорово, Шелдане и др.). Атемарская и Саранская черты заселялись и татарами-мишарями из района Пьяны, но последних было немного. Из среды последних более активно заселяется буинско-карлинская черта, а также район Симбирска. Так, в 1663–1674 гг. появляется ряд сел служилых мишарей, а также новокрещеных по р. Кильне, Цильне и др., где впоследствии образуется цильнинско-буинская группа татар-мишарей. В районе Симбирска, где в 1648–1649 гг. идет строительство засечной черты, оседают служилые татары и новокрещены, переведенные из Свияжского и Казанского уездов. Наконец, в 80-х годах XVII столетия и начале XVIII века служилые татары, в основном выходцы из темниковской группы, образуют ряд деревень и сторожевых пунктов по рекам Узе, Терешке, а затем и в районе будущего г. Хвалынска. Так, к началу XVIII столетия в основном завершается расселение мишарского населения в волжском правобережье. В XVII столетии оно вплотную подходит, а иногда даже и заходит на территорию расселения казанских татар.

Еще более этот процесс усиливается тогда, когда начинается освоение районов Закамья, до середины XVII столетия остававшихся открытыми и в силу этого беспрерывно подвергавшихся набегам кочевников, прежде всего, ногайцев и башкир, а впоследствии и калмыков. В середине XVII века, в 1652–1657 гг., для защиты от этих набегов строится первая (или старая) закамская засечная черта, которая шла от Белого Яра в устье р. Б. Черемшан на Ерыклинск-Тиинск-Билярск-Новошешмичск-Кичуевск-Заинек-Мензелинск. На строительство протянувшегося на сотни километров вала и многочисленных крепостей сгоняются подымовные ясачные люди Казанского уезда – татары, мари, мордва, чуваши – по одному работнику с трех дворов. Нередко на такие работы вынуждены были уходить целыми деревнями. Так заселялся татарами – выходцами из Казанского уезда – район между Заем и Иком, где впоследствии оформилась мензелинско-сармановская группа казанских татар. На охрану первой закамской черты наряду с русскими стрельцами и польско-литовскими полонянниками выделяются и служилые татары, преимущественно из правобережных мишарей. Они расселяются в пограничных с засечной чертой районах – между Майной и Уренем по левому берегу Волги (служилые из Симбирска), в районе Чердаклов (служилые из Саранска), по правому берегу р. М. Черемшан (служилые из Алатыря и бассейна р. Пьяны). В начале 1680-х годов в верховьях р. Майны образуется ряд деревень (Ряджап, Баран), основанных выходцами из Свияжского уезда (из с. Н. Тархан, Еркеево и др.). Так происходит вторичное освоение районов Закамья, где, очевидно, сохранялось еще со времен Казанского ханства и какое-то остаточное булгаро-татарское население.

В этих условиях происходит сближение двух основных компонентов татарского народа – казанцев и мишарей. В результате не позднее рубежа XVII–XVIII вв. завершается формирование общетатарской народности. Этому процессу, кроме территориальной смежности, способствовали и другие факты. Так, во второй половине XVII столетия практически ликвидируется институт служилых людей и служилые из татар, в особенности татар-мишарей, уравниваются с остальными группами татарского населения. Все они вместе начинают испытывать увеличивающийся гнет русского самодержавия и его колониальной системы. Во второй половине XVII века вновь начинается волна крещения поволжских инородцев, в том числе и мусульман. Русские служилые и помещики насильственно захватывают земли некрещеных, что было официально разрешено правительством. Всем местным нерусским народам Поволжья и Приуралья в это время запрещают заниматься кузнечным делом и другими ремеслами, связанными с обработкой металлов. Усиление помещичье-колониального гнета, а также моровая язва, свирепствовавшая в Поволжье в 1654–1657 гг. и унесшая только в 1654 г. около 50 тысяч человек, вызвали новое бегство населения, в частности, в Приуралье и Сибирь. Так, в тобольских разрядных книгах второй половины XVII столетия отмечается наличие в Тобольске значительного числа казанских выходцев, живших в работниках у сибирских татар.

Но большая часть татарского населения остается на месте и принимает самое активное участие в Крестьянской войне 1670–1671 гг. под руководством Степана Разина. В этом движении активное участие приняли как казанские, так и мишарские группы татарского населения, выступавшие в тесном союзе с представителями других народов Поволжья – русскими, чувашами, мари, мордвой. Многие татарские феодалы переметнулись в лагерь самодержавия. После подавления восстания мурзы Тевкеловы, Утяшевы и др., активно помогавшие в усмирении народного движения, щедро были награждены. Совместные выступления народных масс способствовали их сплочению, что ускоряло развитие этнических процессов.

Царское правительство и русские феодалы, с одной стороны, и татарские феодалы, с другой, крайне боявшиеся дружбы народов, постоянно разжигали шовинистические и националистические страсти. В VII – начале XVIII веков среди русского населения широкое распространение получают официозные легенды и песни о взятии Казани, где в самых черных красках обрисовываются «зла татары, воры, басурмани». В ответ на это среди татарского населения широко начинают распространяться легенды, байты и песни о Золотой Орде, Казанском ханстве, о Чингис-хане, Тимуре и др., где прославляется былое величие татар Золотой Орды, татаро-монгольские завоевания. Большинство из этих легенд и песен было объединено в конце XVII столетия в анонимный сборник повестей «Дафтар-и Чингиз-Наме», куда включаются повесть о роде Чингис-хана, повесть об Аксак-Тимуре, повести об Амате, Идигэ-беке, о местопребывании разных ханов и так называемая «татарская летопись». Во всех этих повестях прославляются татары, и поэтому это имя начинает, очевидно, пользоваться популярностью среди местного населения Поволжья и Приуралья, и оно постепенно становится этнонимом татарского народа.

Этому способствует и то, что значительная часть казанцев и мишарей, в XVI–XVII веках сдвинутая с первоначальных мест обитания, потеряла прежние земляческие названия и в условиях достаточно активного смешения между собой должна была воспринять общий этноним – татары, который уже давно, начиная еще с эпохи Золотой Орды, прививался народу со стороны золотоордынских и местных феодалов. После присоединения этим именем казанцев и мишарей упорно называли русские феодалы и царское правительство. Так, в результате взаимных усилий постепенно имя «татары» внедряется и в среду народа. Справедливости ради следует заметить, что большинство татарского населения предпочитало называть себя мусульманами или даже булгарами. Попытками сохранения прежних исторических традиций, очевидно, следует считать и бытовавшие еще в XVII–XVIII веках семейные родословные (шаджара), где предки обычно уводились в булгарскую среду и где достаточно точно указывалось первоначальное место их обитания.

В начале и первой половине XVIII столетия еще более суровой становится колониальная политика русского самодержавия по отношению к нерусским народам Поволжья. Она, как и прежде, проводится в первую очередь путем насильственного принуждения к крещению. В 1713 г. издается петровский указ, где предлагалось креститься в течение полугода всем татарским мурзам. В случае отказа у них отнимались все права и поместия. Очевидно, часть татарских помещиков, боясь потерять свои богатства, приняла тогда христианство и впоследствии обрусела (Карамзины, Аксаковы, Юсуповы, Ишболдины, Тенишевы, Молоствовы и др.). Часть татарских мурз с Подчиненными им крестьянами бежала в Среднюю Азию, Приуралье. В Средней Азии в это время идет усиленная подготовка татарского духовенства, которое разворачивает активную контрпропаганду ислама в Поволжье и Приуралье. В результате этого усилия царской администрации и православного духовенства, направленные на расширение христианства, не принесли ожидаемых результатов. Даже после указа 1720 года, когда за крещение были обещаны значительные льготы, число крестившихся было небольшим. На все эти меры рядовое население отвечало массовым уходом в относительно спокойные районы, прежде всего, в Приуралье. Так, в 1713 г. из 46 841 двора ясачных крестьян в запустении оказались 10382, а в 1719 г. – 9932 двора. Казанский губернатор Салтыков в 1714 г. сообщал, что много ясачных людей ушло к башкирам, а в 1730 г. другой казанский губернатор Волынский доносил, что ясачное население башкирского края увеличилось за счет татар (казанских, симбирских, темниковских) на 60 тысяч душ (фактически на 200 тысяч человек).

В 1730-1760-е годы в Поволжье наблюдается разгул крещения, проводимого самыми отвратительными мерами архиепископом Лукой Канашевичем. Ломаются мечети (в 1744 г. было сломано 418 мечетей), закрываются школы, насильственно сгоняются с земли непожелавшие креститься. Число крещеных татар в это время достигает 33 тысяч душ. Они в основном занимают почти все современные места расселения, в том числе и по р. М. Черемшан. И снова отмечается массовое бегство некрещеных татар, на этот раз в Южное Приуралье. Оно совпадает и с политикой царского правительства, которое, начиная с Петра I, стремится использовать татарское купечество для расширения торговли со Средней Азией и Востоком. В 1745 г. на речке Каргале в 18 км от г. Оренбурга возникает Каргалинская, или Сеитова, слобода выходцев из казанских татар, жители которой берут в свои руки торговлю со Средней Азией (в 1761 г. число татарских купцов в 6 раз было больше всех других купцов Оренбурга)[102]102
  См.: Рычков П.Н. Топография Оренбургская. Ч. 2, Спб, 1762, с. 29–30.


[Закрыть]. Тогда же возникает татарская слобода и в районе г. Троицка. Так начинает оформляться троицко-оренбургская группа татар. В основном она состояла из переселившихся без разрешения татар. Уже к 1762 г. число татарского населения в Оренбургском крае (включая Оренбург, Троицк, южную Башкирию) достигло почти 100 000 душ мужского пола, что составляло более 60 % всего подушного населения края[103]103
  См.: Кобузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII – первой половине XIX века. М., «Наука», 1971, с. 33.


[Закрыть].

Феодальное и национальное угнетение татарского крестьянства (99 % татар Поволжья в XVIII в. проживало на селе) приводило не только к пассивному, но и активному сопротивлению. Особенно ярко это проявилось в участии татар в движении Емельяна Пугачева. В самом начале восстания к Пугачеву примкнул большой отряд татар Сеитовской слободы под Оренбургом. В Бугульминском ведомстве осенью 1773 г. были организованы татарские повстанческие отряды Мусы Мустафина, Аита Уразметова и др. Татарские отряды рука об руку с русскими, мордвой, удмуртами, мари, башкирами и другими народами края активно действовали под Елабугой, Мензелинском, Арском, Казанью. Верным сподвижником Емельяна Пугачева был полковник Мясагут Гумеров, приписанный к Казанскому адмиралтейству. Всего в пугачевском движении участвовало более 85 000 татар – крестьян Казанской и Уфимской провинций[104]104
  См.: Алишев С.Х. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании. Казань, Татарское книжное издательство, 1973.


[Закрыть]. Такие совместные выступления практически основной части всего народа, несомненно, способствовали углублению этнических процессов, в том числе и сближению татар с другими народами края.

Во второй половине XVIII и первой половине XIX вв. в России идет процесс становления капиталистических отношений, охвативший также широкие слои татарского населения и сыгравший ведущую роль в консолидации татарской буржуазной нации[105]105
  См.: Хасанов Х.Х. Формирование татарской буржуазной нации. Казань, Татарское книжное издательство, 1977.


[Закрыть]. Постепенно зарождается и набирает силу татарская буржуазия, начавшая с открытия небольших мастерских и кончившая созданием крупных промышленных предприятий. После 1763 г., когда было разрешено торговать служилым людям и купцам из числа татар по всей Российской империи, сеть татарского купечества широко разветвляется. В конце XVIII века в Казани насчитывалось 595 купцов-татар, в Чистополе – 266, в Оренбурге и Троицке – более 300 и т. д. Нарождающаяся татарская буржуазия, действовавшая рука об руку с мусульманским духовенством и татарскими мурзами, добивается в своих интересах некоторых льгот от царского правительства: ликвидации миссионерской конторы для новокрещеных (1746 г.), разрешения строить мечети и мусульманские школы при них (1756 г.), свободы вероисповедания (1773 г.), уравнения татарских мурз в правах с русскими помещиками (1784 г.), организации в Казани татарской ратуши (1782 г.) и др. В этих условиях этническое расслоение татарского народа в основном стабилизируется.

Интенсивное развитие капиталистических отношений во второй половине XIX века, когда оживленными становятся межнациональные и внутринациональные экономические и этнические связи и развивается национальная культура, приводит к тому, что не позже рубежа XIX–XX веков оформляется татарская буржуазная нация, включившая в свою среду казанских татар, татар-мишарей и отчасти сибирских татар. Татарская буржуазная нация, возникшая в условиях Российского государства на базе общности экономической жизни, развития общенационального языка и национальной культуры, формирования национального сознания складывалась как «неизбежный продукт и неизбежная форма буржуазной эпохи общественного развития»[106]106
  Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 75.


[Закрыть]. Параллельно шло развитие татарского буржуазного национального движения и прежде всего национализма во всех его проявлениях.

Во второй половине XIX и начале XX вв. молодая татарская буржуазия стремится захватить господствующее положение в экономике национальных, прежде всего, тюркоязычных окраин Российского государства – на Северном и Восточном Кавказе, в башкирском Приуралье, в Средней Азии. В ряде городов Средней Азии, особенно в Бухаре, Самарканде, Ташкенте и др., усиливаются татарские колонии. Число татар здесь к рубежу XIX–XX веков достигает более 200 тысяч человек. Татарская буржуазия вместе с развивающейся крымско-татарской буржуазией в это время выдвигает лозунг пантюркизма и панисламизма, где муссирует идею, что «мусульмане всей России представляют одну нацию». Подстрекаемые оголтелыми представителями пантюркизма, они в 1897–1906 гг. разворачивают кампанию за переселение татар-мусульман в феодальную Турцию, которая рисовалась «землей обетованной» для мусульман. В результате этого 10 тысяч татар, преимущественно из Казанской губернии, выехали в Турцию. Трагической оказалась их судьба «в стране ярма и вечных стонов». Обличительный голос татарской прогрессивной интеллигенции, выступившей против переселения, а также горькая судьба самих переселенцев способствовали прекращению этого переселения татар в Турцию. Гневно прозвучал голос великого татарского поэта Г. Тукая: