Текст книги "Собрание сочинений-5.Тьма над Диамондианой"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

29

Огромное и жгучее диамондианское солнце взошло в это утро над планетой, катившейся, если можно так сказать, в пропасть катастрофы. Его огненные лучи ударили по Новому Неаполю, и люди, выходившие из своих кондиционированных домов, вздрогнули при мысли о душном утре, об изнурительном дне, о прокаленном жарой вечере.

Эти лучи зарывались в листву джунглей Оврага Гиюма, где группа диамондианцев с трудом продвигалась по тропе в полумраке под густыми кронами деревьев. Это был небольшой отряд примерно из тридцати человек; двое из них несли носилки с лежавшим без чувств Дэвидом Керком, которого все они считали полковником Чарлзом Мортоном из Комиссии по Переговорам. Накануне участники мирной делегации диамондианцев получили от своих проводников-ирсков такие указания: идти как можно быстрее вперед к такой-то поляне и там дождаться конца дня. Затем по сигналу делегаты должны были бежать к космическому кораблю. Внутри него должна была произойти встреча договаривающихся сторон.

Никто не должен был иметь при себе оружия. Никаких исключений, ничего, даже крошечного ножа.

– Мы не желаем повторения ошибки, сорвавшей первую встречу, – передали ирски.

Руководители диамондианцев дали слово, что все придут безоружными.

Приходя в себя на носилках, Дэвид Керк вспомнил, что однажды, довольный собой, подумал вслух: я знаю, что пробуждение Дэвида Керка никогда нельзя спутать с пробуждением от сна обычного человека. Дэвиду было около двадцати восьми лет, и уже примерно десять лет (с тех пор, как он нашел свое собственное решение задачи, как победить феминистские союзы, – денежное) он каждое утро возвращался к жизни рядом с хорошенькой проституткой или другой доступной женщиной.

“Без лишнего хвастовства можно сказать, что я, Дэвид Керк, аморален всегда – и бодрствующий, и спящий”, – подумал молодой чиновник, наслаждаясь этой мыслью. Аморален до того, что даже в моменты перехода от сна к бодрствованию, когда сознание работает нечетко, та детская чистота, которая бывает в душах даже самых закоренелых преступников, была совершенно чужда Дэвиду.

Первыми чувствами Керка, когда Мортон разбудил молодого секретаря, случайно включив механизм духовного братства с ним, были потрясение и удивление: приоткрыв глаза, Керк увидел джунгли. Через несколько секунд Керк с изумлением понял, что его руки и ноги связаны. А потом его природная хитрость взяла верх над остальными чувствами.

Она не дала Керку ни заговорить, ни назвать свое имя. Напротив, Керк снова закрыл глаза и стал обдумывать эту странную ситуацию.

Но Керк не смог никого обмануть: у диамондианцев острые глаза, от которых не ускользает ни одна подробность того, что они видят. Все, кто окружал носилки с Керком, увидели, как он приоткрыл глаза, и обменялись многозначительными взглядами.

Новость была передана по цепочке командирам колонны, те пришла взглянуть на Керка и тоже с понимающим видом покачали головами, заметив с типично диамондианской остротой восприятия, что сон того, кого они считали полковником Чарлзом Мортоном, был притворным.

После короткого совещания колонна остановилась посреди джунглей. Носилки были опущены на землю. Проводники-ирски вежливо ждали в стороне, а глава делегации, два его адъютанта, два из четырех юридических советников, связной офицер (диамондианский полковник) и его адъютант (капитан) окружили своего заложника. После того как Дэвида Керка слегка встряхнули и два раза строго прикрикнули на него: “Полковник Мортон, мы знаем, что вы проснулись”, он открыл глаза, принял как должное имя, которым его назвали, и пожелал переговорить наедине с равным себе по званию – диамондианским полковником. Остальные с огорчением отошли в сторону. Находчивый Керк сообщил этому офицеру, что его, “Мортона”, отец “стоит” сто миллионов федеральных долларов (что было верно относительно Дэвида Керка) и не пожалеет большого выкупа за любимого сына. Поэтому пусть полковник, собрат по оружию, освободит его, и как можно скорее. Он, “Мортон”, дает свое слово полковника, что деньги – около миллиона – будут переданы тайно.

Естественно, его диамондианский коллега начал умело торговаться, чтобы удовлетворить и других членов своей группы. Он предложил Керку-Мортону безопасность в обмен на деньги и на объяснение причины, по которой ирски так хотели завладеть главой разведки Комиссии по Переговорам. Причина этого очень простая, объяснил Керк: на самом деле это он, Мортон, благодаря своему происхождению из богатейшей семьи был подлинным представителем для переговоров, неофициальным послом. Ирски узнали об этом. Понимая, что никакой договор не будет подписан, если с ним не согласится полковник Мортон, они решили силой вырвать у него согласие на новые миротворческие меры, не зная, что он хочет только одного – дать свое согласие на любые мирные переговоры.

Эти признания были переданы остальным членам делегации и показались им вполне правдоподобными. Похитители мнимого Мортона успокоились. Напряжение исчезло, они были счастливы и говорили себе, что теперь успех их задачи обеспечен.

Ближе к концу дня появился разведчик-ирск. Он недолго поговорил с ирсками-проводниками. Потом, получив разрешение у диамондианских руководителей, он подошел к Дэвиду Керку, наклонился над ним и спросил у Керка, действительно ли тот полковник Чарлз Мортон из Комиссии по Переговорам.

Дэвид, разумеется, ответил утвердительно. Когда его ответ был с помощью Тьмы передан по мысленной связи делегации ирсков, ожидавшей разведчика, а от нее группе ирсков, которая надеялась вот-вот увидеть подлетающий вертолет с Лозитином и “настоящим полковником Мортоном” (лейтенантом Брэем) на борту, возникла путаница, в которой ни один ирск не мог разобраться, так как никто из них не обладал нужными для этого умственными способностями.

Тем не менее, поскольку ирски в своих отношениях с людьми были учениками диамондианцев и реагировали так, как сделали бы их учителя, они очень обрадовались, что скоро и настоящий, и ложный Мортон будут в их власти, и с удовлетворением сказали себе, что тогда смогут быстро выяснить, кто из двоих настоящий.

Однако каждый из этих ирсков немного встревожился, вспомнив о третьем Мортоне, – его вез санитарный вертолет, который скоро должен был приземлиться. Что ж, в любом случае скоро в их распоряжении будет и третий.

30

Естественно, Герхардт не очень хорошо понял, что с ним произошло. Он кое-что знал о применявшейся в разведслужбах новой сверхсекретной технологии, по которой защитное устройство срабатывало автоматически при определенных изменениях в биении сердца разведчика, но до сих пор сам ни разу не испытывал на себе действие одного из таких устройств. Герхардт не имел защиты против подобной ловушки и потому попал в нее.

Поскольку примененный метод не был рассчитан ни на то, чтобы убить, ни даже на то, чтобы действовать долго, врач открыл глаза меньше чем через полчаса после того, как потерял сознание, и увидел такую обстановку: он в вертолете, Зооланит за штурвалом, два других их спутника лежат рядом без сознания.

Над этими двумя Герхардт постарался установить полный контроль – такой, чтобы они проснулись не раньше чем через час и, разумеется, оставались под гипнозом еще несколько дней.

Зооланит, не поворачивая головы, сказал врачу:

– Доктор, у меня ваш химический пистолет и револьвер полковника. Я везу вас всех в Овраг Гиюма.

Движением щупальца ирск небрежно указал на Лозитина.

– Это его мы должны были захватить. Но мы интересуемся также полковником Мортоном. Кажется, полковников Мортонов несколько, и наши руководители получили от Тьмы указание уничтожить ложных Мортонов, так как они создают путаницу.

Герхардт не мог усвоить сразу так много информации, поскольку не имел нужной подготовки. Так как он был не таким человеком, чтобы признаться в своем невежестве, если мог это невежество отрицать, он не попросил пояснений.

На мгновение он подумал, не изобразить ли страх, но отказался от этого и предпочел спросить:

– А я? Почему бы вам не высадить меня где-нибудь?

Но Зооланит получил приказ и относительно него.

– Ваши знания и подготовка могут быть нам полезны для устранения того, что ваше химическое оружие сделало с этими двумя.

– Для этого я вам не нужен, – ответил врач. – Они проснутся самостоятельно через час.

Герхардт не надеялся заставить ирска пересмотреть уже принятое решение и оказался совершенно прав: Зооланит не обратил на его слова никакого внимания.

Вертолет продолжал лететь. Герхардт сидел тихо. Он не чувствовал ни радости, ни печали, ни гнева. В свои двадцать шесть лет (он выглядел моложе) Герхардт, насколько он знал себя, не имел никаких личных чувств – только знания и реакции, выработанные при обучении. Реакции Герхардта были буквально впечатаны в его нервную систему искусственными энергетическими силами, связанными с нервными импульсами его тела и мозга.

На ситуацию, подобную той, в которой он находился сейчас, полагалось реагировать отсрочкой всех реакций.

Значит, ждать. И Герхардт ждал, но не с пустотой в мозгу. У него была привычка перед приходом пациента обдумывать историю его болезни. Сейчас молодой врач не ждал больного, который должен был прийти за консультацией, но положение Брэя и Лозитина было похоже на положение его пациентов. Герхардт обдумал каждое слово Зооланита, а также все, что подразумевалось в этих словах, и выбрал промежуточное решение: “Я позволю им обоим верить, что они свободны”.

Когда двое спавших проснулись и позже, когда аппарат приземлился и все четверо сошли на землю, Герхардт оставался в состоянии сознательного бездействия и нарушил его только раз: во время пути по джунглям нашел способ шепнуть Брэю-Мортону, что ложные Мортоны будут убиты.

В конце концов, что делать?

Герхардт не принял на этот счет никакого решения. “Отложить решение на потом! – приказал он себе. – Отсрочить реакцию! Ждать!”

31

В первый раз, когда Мортон стал искать духовного брата, он выбрал целью Марриотта. Это была проверка, и полковник ничего не сказал. Он только наблюдал.

Джунгли… и случайно он попал в сознание Марриотта в ключевой момент. Большая группа ирсков-партизан бежала через поляну, на ней стоял Марриотт около носилок, которые держали еще два ирска. Марриотт смотрел на приближавшуюся группу повстанцев, поэтому Мортон видел краем его глаза лишь верх носилок и мог только догадываться, кто лежал на них.

Полковник сказал себе, что это, должно быть, Изолина.

В тот момент, когда дилы-повстанцы появились на поляне, санитары поставили носилки на траву. Это движение отвлекло внимание Марриотта от повстанцев, он повернул голову и опустил глаза. На носилках действительно лежала Изолина.

Она казалась печальной и беспомощной. Прекрасная диамондианская “поддельная проститутка” потерялась в джунглях, где она не могла применить свое тело себе на пользу.

Боялась ли она? Взгляд ее глаз был тусклым, но скорее от слабости, чем от страха… может быть, это была апатия. Тем не менее в те несколько мгновений, когда Мортон мог наблюдать за Изолиной, он почувствовал, что молодая женщина отнюдь не побеждена: что-то в поведении Изолины говорило, что она внимательно смотрит вокруг, оценивает обстановку, наблюдает и слушает. Она даже села на носилках, чтобы взглянуть на тех, кто подходил.

Марриотт тоже выпрямился. Мортон посчитал важным признаком, что дилы-повстанцы не обращали внимания на своего свергнутого правителя и говорили только с ирсками, которые несли Изолину.

– Это действительно подружка того, у кого есть духовный брат? – спросил один из восставших.

– Да.

Спросивший дил, скользя на щупальцах, подошел к молодой женщине и наклонился над ней.

– Как вы думаете, что попытается предпринять ваш друг, полковник из Комиссии?

Марриотт снова повернулся к носилкам, так что Мортон смог не только услышать этот обмен репликами, но и увидеть говоривших. По липу Изолины было ясно видно, что она насторожилась, как только ирск обратился к ней. Молодая женщина явно размышляла. После недолгого раздумья она ответила:

– Полковник Мортон связан с разными видами деятельности Комиссии по Переговорам. Какой из них вы имеете в виду?

– Произошла некоторая путаница при определении места, где находится настоящее тело полковника Мортона. В обычных условиях такая ситуация была бы желательной, поскольку взаимозаменимость облегчает для Тьмы управление большими группами. Однако в данном случае мы должны найти способ точно определить, какой полковник Мортон настоящий. Можете ли вы помочь нам, дать какую-нибудь подсказку?

По лицу Изолины было видно, что этот вопрос был для нее трудным. Но она не имела никакого намерения признаться в этом, потому что быстро произнесла:

– Как знают все, Комиссия по Переговорам находится здесь для того, чтобы позволить ирскам победить, поэтому настоящим будет тот полковник Мортон, который положительно относится к победе ирсков в этой войне, если только ирски не совершат действий, способных восстановить против них членов Комиссии.

Мортон должен был признать, что ответ Изолины Феррарис был очень умелым. Теперь его еще сильнее тревожило, что он не может придумать, как спасти ей жизнь.

Мортон снова попытался стать духовным братом с четверкой Брэй, Герхардт, Лозитин и Зооланит, выбрав как “точку зрения” доктора Герхардта.

Впечатление спокойного внутреннего мира без эмоций. Окружающая обстановка: заросли деревьев, узкая тропа, густой тропический лес. Молодой психиатр шел позади Лозитина и, хотя их разделяло всего несколько метров, постоянно терял из виду молчаливого ирска среди этой плотной массы растений.

Мортон слышал за спиной Герхардта звуки. Несомненно, этот шум создавали Брэй и Зооланит, но с того момента, как Мортон подключился к сознанию психиатра, тот ни разу не обернулся назад.

Холодность этого человека была достойна восхищения. Герхардт действительно нисколько не был обеспокоен ситуацией, в которой оказался.

При втором контакте с этой маленькой группой Мортон разместился в уме Лозитина, и это было неудачно: мозг ирска следил за тропой в густых зарослях и, похоже, действовал автоматически, на уровне подсознания. Во время своей учебы Мортон занимался химией, но ни разу не видел такого полного стирания личности.

Ему было горько видеть, что ирск, который казался ему такой большой силой оттого, что в своей нынешней жизни владел Оружием Лозитина, вдруг стал ничем. Но, видимо, это было именно так: любезный и великодушный противник мятежа, неутомимый труженик теперь был настолько близок к нулю как самостоятельная величина, насколько это возможно для живого существа.

“Могу ли я освободить его от гипноза?” – спросил себя Мортон. Так как полковник еще не был готов действовать и ограничивался наблюдением, к тому же не имел точного плана, который можно было бы противопоставить могучей власти противника, он лишь подумал это, но ничего не сделал.

Скоро можно будет начать борьбу с небесным гигантом. Скоро, но еще не сейчас.

Вернувшись в магнитное поле, Мортон сказал себе: то, что он может выбирать духовных братьев по своей воле, – явная победа. С высоты этого наблюдательного пункта, оставив свое тело в постели в военном здании в Корапо (что предпочтительнее) или в какой-нибудь соседней с ним больнице, он способен связаться с кем угодно, разумеется, кроме любого конкретного члена огромной серии Мортонов.

Полковник еще два раза попытался связаться с Брэем. В первый раз он оказался в уме местного мужчины, который шел по улице незнакомого Мортону большого диамондианского города. Несколько минут Мортон наблюдал за внутренним миром диамондианца, потом вздрогнул и вернулся обратно.

Второй раз он установил духовное братство с солдатом федеральной армии, который занимался сексом с проституткой. Это было интересно, но отбило всякое желание продолжать. Мортону было совершенно необходимо побеседовать с Брэем, но было похоже, что шанс на это один из десяти тысяч, значит, невозможно.

Куда еще можно направиться, кто был бы полезен? С кем нужно связаться? Мортон несколько раз попытался мысленно увидеть двойника ирска у Оврага Гиюма – то светящееся существо, которое говорило с Хоакином после истребления мирной делегации диамондианцев.

Все старания оказались напрасными, и это немного удивило Мортона. Но неудача явно указывала, что враг еще не высадился по-настоящему на этой планете, потому что из всех, с кем Мортон мог стать духовным братом, он (не считая этой безуспешной попытки) был не способен думать ни о ком, кроме Марриотта.

“Должен ли я переговорить с Марриоттом?” Полковник снова быстро принял решение: еще рано.

Когда он во второй раз подключился к Герхардту, уже наступала ночь и был новый ключевой момент.

Маленькая группа дошла до вершины какого-то холма, и теперь перед ними открывалась панорама Оврага Гиюма, который Мортон и рассчитывал увидеть.

Все остановились. Герхардт сделал это, чтобы отдышаться после подъема. Через очки психиатра Мортон видел густые джунгли, уже потемневшие от длинных теней под клонившимся к закату солнцем. Деревья сливались в туман, местами серый, местами черный или зеленый. Этот туман тянулся до самого горизонта, который был дальше, чем представлял себе Мортон.

Тени, густые заросли, далекие утесы… “Иногда, – подумал Мортон, – мы склонны робеть перед световыми годами и огромными расстояниями между звездами и забываем, что участок джунглей размером около двадцати километров в длину и пяти километров в ширину – достаточно большая площадь, особенно для того, кто идет пешком”.

Вид скал, вершины которых Мортон рассматривал человеческими глазами Герхардта, очень успокоил полковника. Тьме будет нелегко найти человека в этом бескрайнем диком пространстве, решил Мортон.

Он мысленно спустился вместе с группой вниз по крутому склону и оставался с ними, когда эти четверо добрались до ровной открытой площадки, которая еще не была дном оврага. Вдруг перед четырьмя путниками сверкнула молния. Лозитин, шедший впереди Герхардта, остановился, взял врача щупальцем за руку и настойчиво потянул эту руку вниз, заставляя его броситься на землю. Пока Герхардт ложился в высокую траву, к нему подполз Брэй. Через несколько секунд настала очередь Зооланита укрываться, и он тоже пригнулся. В наступившей тишине, которая продолжалась примерно минуту, Мортон пытался возобновить в памяти звук, который ударил в уши Герхардту.

Тренированные чувства полковника подсказали ему, что это был шум энергии: звук, который может издать металл, когда чудовищная сила высвобождает поток электронов, протонов или других частиц.

Но среди шумов энергии есть мирные и грозные. В том звуке, который Мортон мысленно пытался снова услышать во всей полноте, было что-то неприятное, зловещее, словно гремучая змея встряхнула своим хвостом-погремушкой, но хвост был стальной.

Сила Тьмы!

Мортон внезапно понял, что молния была световым эквивалентом этого звука. Продолжая свое сравнение, он представил себе эту молнию в виде змеи, которая ужалила землю одним неуловимо быстрым движением своей сверкающей стальной головы.

После таких странных мыслей правда могла поставить в тупик: было непросто заставить свой ум свернуть на верную дорогу и понять, что явление, которое они все только что видели, было, вероятно, ударом мощной смертоносной энергетической силы, которой ни в коем случае нельзя было пренебрегать, гигантским электрическим разрядом, но все-таки вполне реальным – “вещественным”, если так можно сказать о ней.

Мортон ждал, чувствуя, что психиатр – это невероятно! – по-прежнему оставался бесстрастным, словно окаменел. Молчание нарушил Брэй.

– Что это такое? – шепнул он.

Оба ирска ничего не знали. Зооланит в конце концов сказал:

– Я сейчас мысленно говорил с Мгдаблттом. Он тоже ничего не знает и очень хотел бы допросить полковника Чарлза Мортона.

Настоящий полковник Чарлз Мортон, услышав эти слова ушами Герхардта, решил, что настало время действовать. Наступала ночь. Его наблюдательный пункт давал ему ценнейшую возможность думать, смотреть и пользоваться фантастическими возможностями духовного братства.

При этих условиях что он должен сделать прежде всего? Совершенно очевидно – поговорить с Марриоттом.

И Мортон-дух, Мортон-эктоплазма покинул ум Герхардта. Между ним и Марриоттом было четыре-пять километров по прямой, а фактически – несколько световых лет.

32

Будь правдивым!

И двойник Мортона громко произнес в мозгу Марриотта:

“Капитан, я сейчас установил с вами духовное братство. Мне нужно поговорить с вами”.

За этим последовало долгое молчание. Во время этой паузы Мортон смог заметить, что знакомая ему группа ирсков из Сопротивления, два ирска с носилками Изоли-ны и Марриотт шли по тропе у подножия утеса. Марриотт шагал последним.

Физик шел быстро. Теперь он замедлил шаг, отстал от остальных и проговорил:

– Чего вы хотите от меня?

“Можем ли мы вместе найти какой-нибудь способ победить… – Мортон помедлил, не решаясь произнести следующие слова, но колебался всего две секунды… – Систему Махала? Вы ведь видели фейерверк, который она только что устроила, или я ошибаюсь?”

Первая реакция Марриотта поразила полковника: у физика задрожали губы и выступили слезы на глазах. Мортон удивился, что может так непосредственно чувствовать эмоции другого человека. Но он чувствовал их и был озадачен их силой.

– Мы все находимся в величайшей опасности, – зашептал Марриотт. – То, что мы сейчас видели, очень слабый пример того, на что она способна. Скоро вся Диамондиана будет лежать в развалинах. Войска Земной Федерации будут истреблены. И даже ирски могут не выжить. Сейчас я не могу объяснить, почему это еще не произошло, но я точно знаю: наша единственная надежда – что я смогу вернуть себе контроль над Тьмой, который проиграл вам.

Мортону показалось, что в словах Марриотта скрывалась попытка победить его. Но, к несчастью, он также чувствовал, что физик говорит правду.

Полковник снова обратился к Марриотту:

“Почему бы нам не обсудить это? В тот вечер я сказал, что готов вам помочь. Может быть, мы смогли бы аннулировать выбор, сделанный в мою пользу, и просто вернуть вам контроль? Можем ли мы это сделать? Я только этого и хочу. Позволят ли это ирски?”

У Марриотта вырвался короткий презрительный смешок, похожий на лай. Мортон был поражен мгновенной сменой чувств физика – тот в один миг перешел от ужаса к цинизму.

– Когда я был господином ирсков, они у меня не имели права на свое мнение, – надменно заявил Марриотт. – Если вы говорите искренне и если мы сумеем найти способ вернуть мне контроль так, чтобы вы не узнали, как устроена моя система управления, они тоже ничего не смогут возразить.

Услышав эти слова и тон, каким они были сказаны, Мортон подумал о Марриотте то, что уже думал раньше: “Этого человека действительно нелегко любить”. Но сейчас Мортон должен был отбросить этот фактор. Он в свое время знал немало невыносимых людей, но каждый из них в решающий момент оказывался на стороне человечества.

Итак, у Мортона не было выбора: нужно было довериться Марриотту.

“Согласен, – быстро сказал полковник. – Но скажите мне, раз вы представляете такую угрозу для Тьмы, почему она не уничтожила вас после вашего свержения?”

– Вы не понимаете Тьму. С ее точки зрения, это логично: сейчас я уже не угрожаю ей. Кроме того, я все еще связан с защитными системами Корапо. К тому же Тьме трудно убивать людей по выбору: она привыкла уничтожать большие группы, а не отдельных индивидов. Она, вероятно, знает, где находятся все большие города, и начнет с того, что разрушит все постройки, в конструкцию которых входит железо или сталь, то есть практически все дома и другие здания на планете. Потом она взорвет все скалы, содержащие железо. Представьте себе, что вы идете по сельской местности, вдруг земля поднимается у вас под ногами и вы мгновенно взлетаете метров на тридцать вверх. Вот что мы видели сейчас. И в тот же момент произошел мощный электрический разряд.

Голос физика стал хриплым. Он как будто забыл о своих спутниках, шедших впереди, заговорил слишком громко, и его услышали. Ближайший к Марриотту ирск остановился и обернулся назад. Его большие синие, подернутые влагой глаза внимательно взглянули на Марриотта. Потом ирск снисходительно произнес:

– А, понятно, – к вам пришел духовный брат. Вы, значит, не можете говорить с ним шепотом, как делаем мы все?

И, не дожидаясь ответа, дил скользящими шагами пошел вперед.

Марриотт прошептал:

– Мы очень близко от моего корабля. Где находится ваше тело?

Почувствовав, что Мортон не решается ответить, физик начал настаивать:

– Мне нужно знать, где вы находитесь, чтобы выполнить то, что я должен сделать.

“Что, если я скажу это вам, когда вы будете готовы?” – предложил Мортон, чтобы выиграть время. Капитан тут же согласился.

– Но это значит, что вы должны оставаться со мной, чтобы я тут же мог связаться с вами, когда настанет этот момент.

Это требование ошеломило Мортона, потому что было как головоломка. Полковник сказал себе: куда я ни повернусь, повсюду повторяются эти головоломки.

Правду говоря, он не представлял себе, куда он сейчас мог бы перенестись. Он очень хотел устроить короткий разговор с Изолиной, когда найдет способ помочь ей. Но это было все, что он мог придумать.

Поэтому, сделав в своем уме эту единственную оговорку, Мортон принял предложение Марриотта и из-за этого не попал на встречу, предназначенную ему судьбой.