Текст книги "Оружейники"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

"Конечно, – сказал Хедрук, – я сделаю все, что требуется, если только не имеется в виду такой вид сотрудничества, как предоставление своего тела для расчленения".

"Мы намерены, – пришел быстрый ответ, – продолжить изучение близнецов Ниланов. Так как вы были подключены к их родственной связи, когда были под нашим контролем, мы можем обойтись без близнеца на Земле и работать прямо через вас. Это будет не больно, но вы должны уступить себя для исследований".

Хедрук запротестовал:

"Я слышал, как один из вас сказал, что Гил Нилан умер. Это было прежде, чем меня вернули на Землю. Как я могу работать с мертвым человеком?"

Ответ был ледяным:

"Пожалуйста, позвольте нам самим справиться с проблемой восстановления клеток. Вы подчиняетесь нам?"

Хедрук заколебался

"А вы собираетесь оставить меня живым – потом?"

"Конечно, нет".

Он ожидал этого ответа, но тем не менее, это было потрясением.

"Я не понимаю, с какой стати вы ожидаете от меня сотрудничества на такой основе?"

– 89

"Мы сообщим вам о моменте смерти. Это даст вам эмоциональное возбуждение, которого вы жаждете, и таким образом, будет соответствовать вашим потребностям".

Хедрук ничего не отвечал некоторое время. Он был очарован. Эти чудовища думали, что они доставят удовольствие человеку, сказав ему, когда он должен будет умереть. Так вот насколько они продвинулись в исследовании эмоциональной человеческой природы! Казалось невероятным, что кто-нибудь мог так заблуждаться. Интеллектуально отношение этих существ к жизни и смерти, должно быть, представляло собой крайний стоицизм. Вместо того, чтобы попытаться укусить руку, которая тянулась уничтожить его, каждый паук, вероятно, проверял все способы побега и, не найдя подходящего, принимал смерть без борьбы.

Наконец, Хедрук сказал со сдержанной яростью:

– Вы, кажется, чрезмерно хорошего мнения о себе. Вы находитесь в корабле размером с маленькую луну. Вы, очевидно, пришли от интеллектуально высшей цивилизации. Мне хотелось бы увидеть планету, которая произвела вас, ее промышленность, ее жизнь. Это было бы интересно. Вне сомнения, ваша система логики хорошо подходит для вас, но вы ничего не поняли в человеке, если думаете, что все, в чем я заинтересован, это узнать, когда меня убьют.

"А что вам еще хотелось бы знать?"

В вопрошающей мысли чувствовался интерес.

Хедрук ответил устало:

– Все в порядке, вы победили. Мне хотелось бы узнать, когда я смогу что-нибудь поесть.

"Пища! – Его собеседник взволновался. – Ты слышишь это, *** (бессмыслица)!

"Что интереснее всего, – пришла другая мысль, – в критический момент потребность в пище возрастает. Это кажется значительным".

Хедрук сказал:

– Что вы хотите, чтобы я сделал?

"Уступил".

– Как?

"Подчинился. Думая о мертвом теле".

Он вдруг подумал: бедный Гил, лежащий безжизненно в бескрайнем море песка, его клетки уже съежились от повышающейся температуры по мере того, как планета движется ближе и ближе к одному из своих двух солнц. Страдания кончились. Останки не чувствовали боли от тепла, раздражающих уколов песчинок, не чувствовали жажды и голода, не испытывали страха и беспочвенных надежд. Смерть пришла к Гилберту Нилану, как и ко всем людям. Боже, благослови его.

Хедрук намеренно остановил эту интенсивную эмоциональную реакцию.

– Постойте, – сказал он, удивленный, – я начинаю чувствовать так, как если бы я был его братом.

"Это, – пришла мысль, – одна из удивительных особенностей человеческого существа, то, как одна нервная система отвечает на импульс другой системы. Сенсорный аппарат, участвующий в этом, не имеет аналога в мире разума. Но теперь сядь и осмотрись кругом".

Хедрук посмотрел на экран. Он увидел, что сцена изменилась. Большой корабль, пленником которого он был, поднялся выше, его огромный корпус заполнял передний и задний экраны и был виден также на верхних правом и левом экранах. Там, где он находился прежде, теперь была пропасть пространства, и в этой бездне плыло два белых солнца. Сперва они были крошечными, немного ярче звезд, но они росли. И далеко слева появилось еще одно крошечное солнце. Две большие звезды достигли уже

– 90

шести дюймов в диаметре. Они казались сначала совсем рядом друг с другом, затем раздвинулись больше. Одна из них подвигалась все ближе и увеличивалась в размерах. Второе солнце отходило все дальше и дальше влево. Приборы показывали, что оно находится на расстоянии трех биллионов миль.

Дальнейшие измерения показали, что угловой диаметр обоих солнц системы был больше, чем у Солнца, хотя только одно из них было ярче. Третье солнце было просто пятнышком света вдали. Хедрук нахмурился. Он поискал и нашел вскоре красную точку вдали, четвертое солнце этой системы. Он начал чувствовать возбуждение, когда мозг чужака направил свой холодный импульс на него снова:

"Да, человек, ты прав. Это солнца системы, которую ты называешь Альфа Центавра. Два ближайших – Альфа А и Альфа В. Третье солнце – это Альфа С, а красная точка является, конечно, незначительной Проксимой Центавра, известной как ближайшая звезда к Солнечной Системе. Эта планета, описывая цифру восемь, вращается по очереди вокруг звезд Центавра – Альфы А и Альфы В. Она совершает этот путь с необычной скоростью в три тысячи миль в секунду. В своей эксцентричной орбите она проходит очень близко от каждой звезды. Сейчас она подходит к Альфе А, и мы должны работать, если хотим оживить мертвое тело..."

– Если хотим что? – спросил Хедрук. Ответа не было, но он и не был нужен ему. Он откинулся в своем кресле и подумал: ну, конечно, это было очевидно с самого начала. Я принял как само собой разумеющееся, что они собираются установить некую чувственную связь между живым и мертвым телом, но это предположение основывалось на моем убеждении, что человек, который был мертв два дня, не только мертв, но и начал разлагаться.

Он почувствовал искреннее благоговение. Тысячи лет он старался продлить жизнь живых людей до некоторого приближения к бессмертию, которого он достиг случайно. Сейчас здесь были существа, которые могли, несомненно, не только разрешить эту проблему, но могли также воскресить мертвого.

Удивительно, это открытие заслонило его надежду, что ему удастся как-нибудь выжить, несмотря на их решимость убить его. Он пытался вообразить какие-нибудь способы перехитрить их, способы, основанные на их крайне логичном отношении к действительности. Но в то время, как это все еще казалось единственно возможным выходом, его планы стали очень слабым шансом. Их научные достижения делали результат крайне сомнительным.

"Сейчас ты должен, – сказал умственный импульс, – подчиниться следующей фазе".

Он лежал под ярким светом. Где он находился, или где они внушали ему, что он находится, у него не было понятия. Его тело удобно лежало на чем-то мягком. Он лежал спокойно, полный решимости осуществления своих собственных намерений, и смотрел на свет. Он сиял из черноты нал ним или – его мысль сделала причудливый оборот – может быть, он смотрит вниз на него? Это не имело значения. Здесь был только свет, сияющий из темноты, сияющий, сияющий. Это не был, заметил он через некоторое время, белый свет, он, казалось, не имел определенного цвета. Он не был ни ярким, ни теплым. Его мысль остановилась, он вздрогнул. Это сделала мысль о тепле, которая принесла сознание, каким холодным был свет. Свет был ледяным.

Открытие было подобно сигналу.

– 91

"Эмоция, – сообщил издалека импульс мозга паука, – это проявление энергии. Она действует мгновенно на любом расстоянии. Причиной, почему связь между близнецами уменьшилась по интенсивности, является их взаимное ожидание, что она должна так уменьшиться. Ожидание было почти неосознанным. Их нервные системы естественно почувствовали увеличение расстояния, когда один из них отправился к Центавре. Инстинктивно они отказались от связи, хотя эмоциональное отношение между ними оставалось таким же сильным, как и прежде. А теперь, так как вы стали частью этой связи... Возобновляем ее".

Казалось, все произошло мгновенно. Хедрук увидел, что он лежит на травянистом берегу рядом с ручьем. Вода журчала на камнях. Мягкий теплый ветерок дул ему в лицо, и сквозь деревья слева от него поднималось над горизонтом величественное солнце. Вокруг него на земле были ящики и упаковочные коробки, несколько машин и несколько спящих мужчин. Ближайшим из лежащих был Гил Нилан. Хедрук попытался снова вернуть контроль над своим мозгом, думая отчаянно: "Успокойся, ты, глупец, это только образ, вещь, которую они вложили в твой мозг. Гил находился на песке, на той жуткой планете, направляющейся в ад. Это придуманный мир. Земля в свое самое лучшее летнее время".

Прошло несколько секунд, тело Гила Нилана спало с покрасневшим лицом, шумно дыша, как если бы не могло надышаться. Слабая мысль пришла в мозг Хедрука.

– Вода, – сказал он, – о, боже, вода!

Хедрук не думал этого. Он буквально швырнул себя в поток. Его сложенные руки так дрожали, что драгоценная влага проливалась на зеленую траву. Наконец, пришло благоразумие и он поискал в одном из ящиков и нашел банку. Он держал ее, давая воде течь струйкой в рот Гила Нилана. Несколько раз изнуренное тело содрогалось от ужасного кашля. Но это тоже было к лучшему. Мертвые мускулы возвращались к жизни. Хедрук мог чувствовать медленное биение сердца Гила, мог видеть все умственные картины, которые возникали у него в мозгу. Это была чувствительная связь, которая до сих пор принадлежала исключительно двум братьям. Гил зашевелился.

"Э, Дэн, – в мыслях Гила было огромное удивление, – старый дьявол! Откуда ты взялся?

– С Земли, – громко произнес Хедрук. Позднее он объяснит ему, что он не Дэн.

Ответ, казалось, был единственным, что нужно Гилу. Он вздохнул, улыбнулся и, повернувшись набок, погрузился в глубокий сон. Хедрук начал шарить в ящиках, ища питательные таблетки. Он нашел пакет быстро усваиваемой пищи и протолкнул таблетку в рот Гила. Они, подумал он, постепенно растворятся. Удовлетворенный, что он сделал все, что мог в данный момент, он повернулся к другим мужчинам. Он напоил водой каждого из них по очереди, а затем дал питательные таблетки. Хедрук только кончил эту работу, как мысль паука коснулась его.

"Ты видишь, он помогает другим тоже! Проявляемая эмоция не является только взаимным сочувствием близнецов".

Больше ничего, только это замечание. Но оно остановило Хедрука в его действиях. Не то, чтобы он забыл про пауков, но память о них была отодвинута назад срочностью других событий. А теперь действительность вернулась. Он смотрел в голубое небо, на это величественное желто-белое солнце и ненавидел паучий народ. Но он понял, что похож на дикарей старых времен, потрясающих своими кулаками и выкрикивающих проклятия злым демонам, притаившимся в небесах.

– 92

Он успокоился и снова накормил своих подопечных, на этот раз жидкостью, изготовленной из высокопитательного фруктового концентрата, разбавленного водой. Один из мужчин, высокий, приятный человек, ожил достаточно, чтобы недоуменно улыбнуться ему, но не задал никаких вопросов, и Хедрук не стал ничего говорить. Когда пациенты снова заснули, Хедрук забрался на ближайшее самое высокое дерево и осмотрел окрестности. Но кругом были только деревья и холмы, а далеко-далеко, почти теряющаяся в дымке, широко сверкала вода. Что заинтересовало его больше всего, так это пятна желтого цвета на дереве в четверти мили вдоль ручья. Он опустился на землю и пошел в некотором возбуждении вдоль ручья. Дерево оказалось дальше, чем он думал, потому что когда он вернулся назад с полным контейнером фруктов, солнце уже прошло зенит.

Но прогулка пошла ему на пользу, он почувствовал себя лучше, живее, и к нему пришла мысль: Гил и Кершав, должно быть, посетили эту планету. Они, наверное, пробовали эти фрукты и, как только они достаточно оправятся, смогут сказать ему, съедобны ли эти желтые плоды. Здесь, может быть, даже есть портативный анализатор в одном из упаковочных ящиков.

Если он и был, Хедрук не смог найти его. Но он обнаружил множество инструментов, включая раеорддер для коммуникационных дисков, используемый для исследования и пометки мест приземления. Они, вероятно, оставили множество таких дисков в различных точках своих приземлений. Солнце опустилось ниже к горизонту. Вскоре второе солнце появилось на небе, крошечный бледный шар. Ненадолго стало теплее, но воздух остыл, когда большое солнце скрылось за горизонтом и наступила "ночь".

Она была похожа на пасмурный день на Земле с призраком солнца, проглядывающего через тяжелые облака, только небо здесь было безоблачным, и не было влажности пасмурного дня. Дул мягкий ветерок. Появилось третье солнце, но его тусклый свет, казалось, ничего не прибавил. Показалось несколько тусклых звезд. Светлый сумрак начал действовать Хедруку на нервы. Он ходил вдоль берега ручья и подумал, в конце концов: как долго будет это... Это исследование продолжаться? И почему они хотят убить его?

Он не намеревался направлять эту мысль, как вопрос, своим захватчикам, но, к его удивлению, тотчас получил ответ. Казалось, он приплыл к нему из тусклого безоблачного неба, точный и совершенно бездушный.

"Мы являемся не совсем тем, чем кажемся, – сказал паук. – Наша раса не представляет собой один из успехов Природы. В этом корабле, фактически, остатки нашего народа. Все присутствующие здесь бессмертны, победители в борьбе за существование на нашей планете. Любой из нас является наилучшим в какой-либо одной области, что устраняет всякую конкуренцию. Мы намерены оставаться живыми, и наше существование должно остаться неизвестно никаким другим расам во вселенной. Поэтому, тот, кто узнал о нас, должен умереть. Это ясно?"

Хедрук не ответил, так как здесь, наконец, была полностью понятная логика. Он должен быть убит, потому что знает слишком много.

"Нашим намерением, – сказал ему холодный ум, – является проведение последнего исследования сенсорного аппарата человека на основе того, что мы получили через вас, и затем покинуть эту часть пространства навечно. Исследование займет некоторое время. Вы, пожалуйста, потерпите. В это время не будет ответов на ваши мелочные вопросы. Ведите себя соответственно".

Это тоже было ясно. Хедрук вернулся медленно в лагерь. Высокий, устало выглядевший мужчина, который улыбнулся ему ранее, уже сидел.

– 93

– Хелло, – сказал он жизнерадостно, – мое имя Кершав. Благодарю за спасение наших жизней.

– Вы благодарите меня слишком рано, – резко ответил Хедрук.

Но звук человеческого голоса вызвал волнение и идею. Он работал теперь, когда появилась надежда, с большей интенсивностью.

Каждое мгновение он ждал уничтожения. Сама по себе работа была достаточно проста. С помощью бластера Гила он нарезал деревья на маленькие диски около дюйма толщиной. Диски он вкладывал в исследовательскую машину, которая печатала на одной из сторон каждого диска сообщение, объясняющее местонахождение Хедрука и его товарищей и описывающее паучий народ и угрозу, которую он представлял. Этим дискам он сообщил антигравитационный импульс и наблюдал, как они плывут вверх, в небо, на десять футов, двадцать, пятьдесят, до того уровня, для которого были отрегулированы их атомы. Их разносило случайными потоками воздуха. Некоторые висели неподалеку, заставляя его сердиться за медлительность, с которой они рассеивались. Некоторые исчезали из вида с удивительной быстротой. Многие из них будут задержаны склонами холмов, другие будут парить годами, возможно, столетиями, являясь добычей любого ветерка, и с каждым прошедшим часом их будет все труднее найти. Паучьему племени потребуется чертовски много времени, чтобы помешать распространению сведений о его существовании.

Проходили дни, и скоро не осталось сомнения, что прошло достаточно времени, чтобы диски широко рассеялись.

Его пациенты выздоравливали медленно. Было очевидно, что их тела не способны усваивать как следует пищу, которую он давал им, и они нуждаются в медицинской помощи. Кершав первым достиг удовлетворительного состояния и захотел узнать, что произошло. Хедрук показал ему текст на одном из дисков, которые он, в течение трех недель, периодически продолжал посылать. Кершав прочитал его, затем задумался.

– Итак, вот кто против нас, – сказал он медленно. – Почему вы думаете, что диски могут помочь?

Хедрук ответил:

– Пауки – логичные негодяи. Они примут свершившееся как факт. Проблема заключается в том, когда распространение дисков достигнет точки, где они поймут, что не смогут найти их все. Иногда я раздумываю, насколько сложным должно быть распространение, прежде чем они примут его как решающий фактор. Причина, по которой они не трогают нас до сих пор, заключается в том, что они сейчас находятся около Земли, изучая эмоциональную структуру человека. По крайней мере, таким было их намерение, и они мне говорили, что не будут со мной разговаривать некоторое время. Я думаю, что они слишком далеко отсюда для их способа телепатии.

– Но что они сделают потом? – спросил Кершав.

Было трудно объяснить, чему научило его собственное общение с пауками, но Хедрук сделал попытку. Он старался не касаться своей деятельности на Земле и закончил словами:

– Я могу прервать их умственный контроль в любое время, так что единственной угрозой для меня является физическая сила.

– Как вы объясняете их способность переместить вас назад, в спасательное судно, несмотря на ваше сопротивление?

– Я могу только предположить, что нервная система инерционна в своей перестройке. Я оказался в спасательном судне прежде, чем мой метод борьбы фактически вступил в действие. Когда он стал помогать, они поняли, что случилось, и пригрозили уничтожить меня, если я не буду сотрудничать.

– 94

– Как вы думаете, удалась ли им попытка понять эмоциональную природу человека?

Хедрук покачал головой.

– Тысячи лет человек пытался овладеть своими эмоциональными импульсами с намерением, конечно, не исключить эмоции из жизни, а направить их туда, где они послужат здоровью и разуму: секс, любовь, добрая воля, энтузиазм, индивидуальность и так далее. Очевидно, имеются аспекты существования, которые, возможно, неизвестны паукообразным существам. Я не вижу, как они смогут когда-либо что-нибудь понять, особенно потому, что у них нет метода определения различия между человеком, который желает рискнуть своей жизнью по какой-нибудь причине, и человеком, который рискует ради заработка. Неспособность понять разнообразие человеческой натуры является основным их недостатком и навечно будет препятствовать настоящему пониманию.

Кершав задумался. Наконец, он сказал:

– Каковы наши шансы на спасение?

Хедрук ответил хмуро:

– Достаточно хорошие. Пауки сказали, что они определенно покидают эту часть космического пространства, особенно, если у них будет причина верить, что скоро большие корабли с Земли установят регулярные полеты к Центавру. По-моему, Императрица отдаст межзвездный двигатель, и в наши дни быстрого производства появятся сотни двигателей, установленных на космических кораблях в течение нескольких недель. А само по себе путешествие сюда может быть совершено меньше, чем за два дня, если нужно.

– Я думаю, – сказал Кершав, – нам лучше заняться делом. Вы уже выпустили много дисков, но еще несколько тысяч не повредит. Вы режьте деревья и изготавливайте диски, а я буду кормить ими машину.

Он замолчал и сделал странное движение. Его взгляд дико метнулся поверх головы Хедрука. Хедрук резко повернулся и уставился в небо. Он увидел корабль. На мгновение он подумал, что это корабль пауков, видимый издалека. Затем большие буквы на корпусе привлекли его внимание. Буквы гласили:

СОЛНЦЕ – ЦЕНТАВР – 719

Корабль был недалеко от них. Он медленно снижался. Он проплыл над ними на высоте в полмили, затем медленно повернул назад, по направлению к ним, в ответ на зов их пульта связи. Он доставил их на Землю через сорок один час полета. Хедрук принял предосторожности, чтобы Кершав и Гил Нилан представляли его, как брата Гила, и таким образом, он приземлился без происшествий в Столице и проследовал в одно из своих убежищ.

Через несколько минут он подсоединил свой пульт связи к системе передатчиков. Таким окольным путем он вызвал Оружейников.

ГЛАВА 18

На экране появилось лицо Питера Кадрона. Он не смотрел на экран в момент подключения, а разговаривал с воодушевлением с кем-то, кто был вне поля зрения Хедрука. Звука не было, и Хедрук не стал гадать, о чем говорит бывший советник. У него оказалось время снова подумать, как Кадрон отнесется к нему.

– 95

Почти месяц прошел с той ночи, когда он был вынужден действовать против Оружейников с целью самозащиты. Несмотря на его личное уважение к большинству советников, он не жалел ни о чем. Бессмертный человек Земли мог считать свою жизнь достаточно ценной для ее спасения. Плохой или хороший, но он был тем, что есть, и весь мир должен считаться с ним, пока он может защитить себя.

Кадрон повернулся к экрану и замер, когда увидел, кто перед ним. Затем он торопливо включил звук.

– Хедрук, – сказал он, – это вы! – Улыбка удовольствия появилась у него на лице. Его глаза сияли. – Хедрук, где вы были? Мы пытались связаться с вами всеми средствами.

Хедрук ответил:

– Каков мой статус по отношению к Оружейникам?

Кадрон выпрямился.

– Меня уполномочили, – сказал он, – извиниться перед вами за наши истерические действия против вас. Мы можем только полагать, что были охвачены паникой. Я лично извиняюсь за то, что произошло.

– Благодарю. Это означает, что больше, без сомнения, не будет интриг?

– Наше слово чести, – воскликнул Кадрон. – Хедрук, послушайте, мы сидим, как на иголках, ожидая, когда вы позвоните. Императрица, как вы знаете, отдала межзвездный двигатель без всяких условий на следующее утро после атаки.

Хедрук узнал об этом на корабле по пути на Землю.

– Продолжайте.

Кадрон был возбужден.

– Мы получили от нее самое замечательное предложение. Признание

Магазинов и участие в правительстве. Это капитуляция по первому разряду.

Хедрук сказал:

– Вы отказались, конечно?

– Э? – Кадрон уставился на него.

Хедрук продолжал твердо:

– Вы не имеете, конечно, в виду, что Совет решил принять предложение. Вы должны понимать, что никогда не может быть достигнуто согласие между двумя такими диаметрально противоположными силами.

– Но, – запротестовал Кадрон, – это одна из вещей, которую вы предложили сами, как причину для вашего визита во дворец.

Хедрук сказал:

– Это заблуждение. Во время кризиса цивилизации мы должны иметь кого-то одновременно и в Магазинах, и во дворце. Подождите!

Он продолжал звонким голосом:

– Оружейные Магазины представляют постоянную оппозицию. Недостатком оппозиции в старые времена всегда было то, что она строила планы прихода к власти, слишком часто их критицизм был нечестным, их намерения злыми, они жаждали власти. Оружейные Магазины никогда не должны позволить таких эмоций у своих сторонников. Пускай Императрица перестраивает свой собственный хаос. Я не говорю, что она ответственна за развращенное состояние Империи, но для нее пришло время предпринять энергичную чистку. В течение всего этого времени Оружейные Магазины должны оставаться в стороне, заинтересованные, но поддерживающие свои великие принципы защиты повсюду, сквозь всю галактику, тех, кто угнетен. Изготовители оружия должны продавать свое оружие и оставаться вне политики.

Кадрон сказал медленно:

– 96

– Вы хотите, чтобы мы...

– Продолжали свой обычный бизнес, не более, не менее. А теперь, Кадрон, – Хедрук улыбнулся, – передайте мои лучшие пожелания бывшему Совету. Я намерен отправиться во дворец через час, и никто из вас не услышит от меня больше ни слова. Прощайте все вы и всего хорошего.

Он выключил пульт резким движением и сел со своей старойстарой болью. Еще раз он отходил прочь. Наконец, он подавил чувство одиночества в душе и привел свой карплан во дворец точно через час. Он уже позвонил Иннельде и был тотчас допущен в ее апартаменты.

Хедрук смотрел на нее через полузакрытые веки, когда они говорили. Она напряженно сидела возле него, высокая, изящная женщина с удлиненным лицом, чьи зеленые глаза скрывали ее мысли. Они сидели под пальмой в саду, который был приемной комнатой на тридцать четвертом этаже. Мягкий ветерок обдувал их. Он дважды поцеловал ее и понял, что ее скованность имеет внутренние мотивы, которые он должен узнать. Она приняла поцелуи с пассивностью рабыни.

Хедрук выпрямился.

– Иннельда, в чем дело?

Она молчала, и он настойчиво продолжал:

– Первое, что я увидел, когда вернулся, было то, что принц дель Куртин, который был буквально твоей правой рукой, изгнан из дворца. Почему?

Слова, казалось, подняли ее из какой-то глубины.

– Мой кузен имел безрассудство критиковать меня и выступать против моего проекта. Меня не должны травить даже те, кого я люблю.

– Травить тебя? Он? Это не похоже на принца.

Молчание. Хедрук посмотрел на нее искоса, затем сказал настойчивым тоном:

– Ты практически махнула рукой на межзвездный двигатель, и сейчас, когда я с тобой, я не чувствую, что это что-нибудь для тебя значит.

В течение последовавшего долгого молчания к нему впервые пришла мысль о причине ее скованности. Возможно ли, что она узнала правду о нем? Прежде, чем он заговорил, раздался ее тихий голос:

– Возможно, все, что мне нужно действительно сказать, Роберт, это то, что здесь будет наследник Ишера.

Упоминание о ребенке почти не задело его. Она узнала, вот что имело значение. Хедрук вздохнул.

– Я забыл. Ты захватила Гениша, не так ли?

– Да, я захватила его, и ему не понадобилось намного больше информации, чем он уже имел. Несколько слов, и интуиция сработала.

– Что ты собираешься делать?

Она ответила отстраненным голосом:

– Женщина не может любить бессмертного человека. Такая связь уничтожит ее душу, ее ум. – Она продолжала: – Я поняла сейчас, что никогда не любила тебя. Ты очаровал меня и, возможно, отталкивал меня немного, к тому же. Хотя я и горжусь, что избрала тебя, не зная ни о чем. Это показывает огромный жизненный инстинкт нашей линии. Роберт!

– Да?

– Те, другие Императрицы, на что была похожа твоя жизнь с ними?

Хедрук покачал головой.

– Я не скажу тебе. Я хочу, чтобы ты не думала о них.

Она сказала насмешливо:

– Ты думаешь, я ревную? Нет... совсем нет. – Она добавила отстраненно: – С этого момента я – семейная женщина, которая намерена заслужить уважение и привязанность своего ребенка. Императрица Ишер не

– 97

может жить по-другому. Но я буду осуждать тебя. – Ее глаза потемнели. Она сказала с неожиданной суровостью: – Я должна все это обдумать. Оставь меня сейчас, слышишь?

Иннельда протянула руку, и она показалась ему слабой и мягкой под давлением его губ. Хедрук нахмурившись прошел в свои апартаменты. Сидя здесь один, он вспомнил о Генише. Он сделал вызов через Информационный Центр Оружейников и попросил А-человека прийти во дворец.

Часом позже двое мужчин сидели друг перед другом.

– Я понял, – сказал Гениш, – что мне не собираются ничего объяснять.

– Позже, – сказал Хедрук. – Что вы собираетесь делать? Или, скорее, что вы сделали?

– Ничего.

– Вы имеете в виду...

– Ничего. Я понял, что это знание может сделать со средним или даже высшим человеческим существом. Я никогда не скажу ни слова Совету и никому другому.

Хедрук почувствовал облегчение. Он знал этого человека, его выдающуюся сущность. За этим обещанием не было страха, просто абсолютная честность мировоззрения, равного которому ничего больше нет. Он увидел, что глаза Гениша внимательно изучают его. А-человек сказал:

– С моими способностями я, вполне естественно, не нуждался в проверке воздействия эффекта бессмертия на человека. Но вы делали это, не так ли? Где это было? Когда?

Хедрук с трудом сглотнул. Память обжигала как огонь.

– Это было на Венере, – сказал он ровным голосом, – в самом начале межпланетных путешествий. Я организовал изолированную колонию ученых, рассказал им всю правду и посадил их работать, чтобы помочь мне открыть секрет бессмертия. Это было ужасно... – Его голос выражал смятение. Они не могли спокойно наблюдать мою вечную молодость, когда сами старели. Этого не должно повториться никогда снова.

Он содрогнулся, и А-человек быстро сказал:

– Как будет с вашей женой?

Хедрук молчал несколько минут. Потом он сказал:

– Императрицы Ишер в прошлом всегда гордились связью с бессмертным человеком. Ради детей мирились со мной. Больше я ничего не могу сказать. – Его мрачность усилилась. – Я иногда думаю, что должен жениться чаще. Бессмертие, может быть, повторится. Это всего лишь моя тридцатая женитьба. У меня как-то не хватает решимости, хотя, – он поднял голову, – я разработал отличный метод старения моей внешности, достаточный, чтобы производить психологический эффект на тех, кто на самом деле знает правду.

Выражение лица Гениша заставило Хедрука спросить:

– В чем дело?

А-человек сказал:

– Она любит вас, я думаю, и это ухудшает дело. Видите ли, она не может иметь ребенка.

Хедрук встал из своего кресла и шагнул к А-человеку, как если бы намеревался столкнуться с ним.

– Вы серьезно? Почему же она сказала мне...

Гениш был бледен.

– Мы, Оружейники, изучаем Императрицу с детства. Сведения о ней, конечно, доступны только трем А-людям и членам Совета. В этом нет сомнения.

Взгляд А-человека был прикован к Хедруку.

– 98

– Я знаю, это разрушает ваши планы, но не воспринимайте этого так серьезно. Принц дель Куртин – следующий в семейной линии и может продолжить ее. Я думаю, что появится другая Императрица через несколько поколений, и вы сможете жениться на ней.

Хедрук прекратил свое хождение.

– Не будьте таким черствым, – сказал он, – я думаю не о себе, а о женщинах Ишер. Их черты не видны ясно в Иннельде, но они в ней есть. Она не отдаст ребенка, и это именно то, о чем я беспокоюсь. – Он повернулся к А-человеку. – Вы абсолютно уверены? Не играйте со мной, Гениш.

А-человек сказал твердо:

– Хедрук, я не играю. Императрица Ишер умрет при рождении ребенка и... – Он остановился, его глаза были прикованы к точке за спиной Хедрука.

Хедрук медленно повернулся и увидел женщину, которая стояла там. Женщина сказала холодным голосом:

– Капитан Хедрук, вы возьмете вашего друга, мистера Гениша, и покинете дворец в течение часа, чтобы не возвращаться до тех пор, пока...

Она остановилась и стояла мгновение как статуя. Затем закончила поспешно:

– Никогда не приходите сюда, я не могу этого выдержать. Прощайте!

– Подожди, – резко воскликнул Хедрук, – Иннельда, ты не должна иметь этого ребенка!

Он говорил перед закрытой дверью.

ГЛАВА 19

Именно дель Куртин вызвал Хедрука во дворец в последний день.