Текст книги "Пожиратель тени"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Жизнь создает куда больше трудностей, чем смерть. Чего мне бояться?

– Потери света: зрения, сознания, волшебной воли. – Тень тревоги затмила длинное лицо Лучезарного. – Утратить все это – значит уменьшиться, сильно уменьшиться…

Сзади громко завыла сирена.

– Что это за демон? – закричал Рик Старый, зажимая руками уши.

Азофель вздохнул. Опять приходится отвлекаться. Чем дольше размышлял он о смерти, тем меньше хотелось ему оставаться в этом сне. Он хотел побыстрее добраться до создания тени и закончить это опасное задание. Но он почувствовал, что женщина в ревущей сзади машине имеет право его остановить.

Азофель затормозил и остановился. В боковом зеркале он видел, как сзади подъехала патрульная машина.

– Ты же не будешь пожирать ее тень? – забеспокоился Рик, вытягивая шею, чтобы выглянуть в запотевшее боковое стекло.

Женщина-полицейский вышла из машины и направилась к нарушителям. Хотя ее беличье лицо было замаскировано темными очками и шлемом, по напряженному телу можно было прочесть, как она удивлена, что этот автомобиль с заиндевевшими стеклами вообще смог проехать по улице – не говоря уже о том, что на такой скорости.

– Обещай, что не будешь есть ее тень, – настаивал кобольд.

Бросив на Рика разочарованный взгляд, Азофель вышел из машины. Полицейскую ослепило его сияние, а он быстро шагнул к ней, не давая опомниться. Он собирался сказать ее внутренней сущности восемь слов: «Возвращайся в свой экипаж, засни и забудь нас». Но, шагнув ближе, он ощутил ее жизнь, ее место посреди этого сна, живое расстояние ее судьбы. Перед ним была Джейнис Арчер, мать близнецов девяти лет от роду, разведенная, встречающаяся с одним бухгалтером из налогового управления штата, а последнее, что она сегодня делала перед дежурством – ухаживала за больным отцом, который умирал от рака у себя дома под присмотром персонала хосписа.

Он отступил назад, снова пораженный живой близостью каждой жизни в этом сне. Серые лесистые холмы поднимались в экстазе по обе стороны пустой сельской дороги, и с трепетом Азофель понял, что эти инертные груды материи так же реальны и подлинны, как поля света, откуда он пришел.

Глаза женщины привыкли к свету, и она ахнула при виде Азофеля: длинное лошадиное лицо ангела с курчавой серебряной гривой и раскосыми порочными глазами.

Азофель произнес свои восемь слов, и Джейнис тут же повиновалась. Он вернулся к машине и одним движением руки очистил ее ото льда. Потом он сел за руль, и машина пустилась в путь по Темному Берегу.

7. ВОЗВРАЩЕНИЕ МЕРТВЕЦОВ

Рик рассматривал Ожерелье Душ и хотел хоть что-нибудь найти в призматической глубине кристаллов. Но видел только рассыпанные радуги.

– Коснись Ожерелья своей силой, Азофель, – взмолился кобольд. – У меня не хватает Чарма, чтобы здесь, на Темном Берегу, что-нибудь в нем увидеть.

Азофель оторвал взгляд от бокового стекла машины, от пролетавшего мимо пейзажа: холмистые, уходящие вверх поля, созвездия ищущих сухую травку овец, согнанных в кучу холодным ветром. Он сам как раз думал, на что может быть похоже замкнутое существование овец, но не позволил себе их коснуться.

– Я должен беречь свою силу.

– Ожерелью нужно лишь легчайшее касание твоего Чарма, а нам надо увидеть, что сталось с нашими друзьями. Где оказалась Лара, ведьма-призрак, без своей хрустальной призмы? Что сталось на Темном Берегу с нашими спутниками – маркграфиней и Бульдогом? – Рик в отчаянии глядел на Азофеля. – И где Даппи Хоб? Это его мир. Он нас сюда привел. И наверняка он за нами наблюдает. Не следует ли нам хотя бы оглядеться, что вокруг нас?

Лучезарный неохотно протянул палец к Ожерелью. Искорка проскочила между пальцем и прозрачным камнем, радуги во всех хрустальных призмах стали плотнее. И тут же среди граней засветились образы.

Бульдог висел бурой шкурой на хвойном подросте. Его зашвырнуло высоко в холмы, на опушку старого леса. Ветерок шевелил на нем шерсть, ноздри раздувались, вдыхая запахи, несущие вести о странных животных.

– Я нашел Бульдога! – воскликнул Рик. – Он, кажется, оглушен. Он ранен?

Азофель заглянул в глубь сновидения и ощупал упомянутую сущность.

– Физически он невредим, но удар лишил его памяти. То же самое было с его напарником, когда он прибыл на Ирт. Он ничего не помнит.

– Тогда надо восстановить его память. – Рик Старый протянул камни Лучезарному. – У него сейчас нет Чарма, а без него память не вернется.

Азофель снова стал рассматривать топчущихся на морозе овец под ясным куполом неба.

– Какое-то время Бульдог сам за себя сможет постоять. Поглядев снова в кристаллы, Рик увидел, что Бульдог ловко спускается по обламывающимся еловым веточкам. Холод не пробирал его через шерсть. Двигался он умело, но осторожно, внимательно рассматривая поляны под снежным навесом ветвей.

– Теперь покажи мне Бройдо, – велел кобольд, и призмы ожерелья стали молочно-матовыми. – Бройдо, эльфа-советника с Края Мира. Покажи мне Бройдо.

– Он погиб.

Призмы стукнулись о грудь кобольда.

– У него был Чарм! Меч змея…

– Этого оказалось мало.

Рик Старый закрыл морщинистые веки, неуклюже раскрыл рот, пораженный горем. Потом зубы клацнули.

– С этим мы смириться не можем.

– Выбора у нас нет, кобольд. – Азофель отвел с лица живые и яркие пряди волос и повернулся к Рику. – Ты еще не понял? Разбрасываться энергией из сочувствия к этим душам мы не можем. Вся сила нам нужна для борьбы с Даппи Хобом. Он знает, что мы идем к нему, и будет готов.

Щетинистый подбородок кобольда упрямо задрался к коричневым холмам, теряющимся в морозной голубой дымке.

– Он там… его труп. Остановимся и подберем. Хоть это мы должны для него сделать.

– Забудь ты своего эльфа! – По лицу Азофеля проползли искры. – Думай о наших мирах!

Брови Рика укоризненно сошлись на переносице:

– Ради этого он и погиб – ради наших миров. Он знал, на что мы идем. И он один из нас в этом чужом мире. – Голос кобольда стал медленнее – такая в нем зазвучала убежденность. – Мы не бросим его здесь. Даже его труп.

Азофель скривился, но возражать не стал. Безымянная владычица назначила этого кобольда его ведущим, и хотя приказ Рика противоречил главной цели, он был созвучен с пробудившимся в Лучезарном слабым интересом к этим жизням, заключенным в чужом сне. Он замедлил ход и, не прикасаясь к рулю, развернул машину и поехал назад к проселочной дороге, где ощущал тело.

– Покажи мне тело Бройдо.

Кобольд, прищурясь, вглядывался в Ожерелье Душ, и оно показало ему внутренность бревенчатого бара. Тело задравшего брови эльфа свисало с потолка на цепях для шин. Под ним сидели бражники с пенными кружками какого-то ферментированного варева, горланили, смеялись и передавали друг другу меч змея.

Машина остановилась перед каменистым потоком, где осенние листья вмерзли в лед. Рик недоуменно оглянулся на темные оледенелые деревья.

– Зачем мы здесь встали? Азофель вышел и перешел ручей.

– Погоди! – Рик распахнул дверь и вышел вслед за Лучезарным в серый мир. – Куда мы идем?

Азофель ничего не отвечал на его спутанные вопросы, и кобольд поотстал в нагромождении ползучих растений, обледенелых ветвей и гниющих бревен. Оставшись один среди закутанных туманом деревьев и не видя других следов, кроме своих, он чуть не впал в панику. Но тут его позвал угрюмый голос Лучезарного.

Азофель стоял рядом с дубом, треснувшим до бледной сердцевины. У подножия расщепленного дерева лежало скорченное тело. Пряди светлых волос разметались по снегу.

– Это маркграфиня! – Рик Старый отвел волосы с лица и увидел, что на нем нет явных ран. Но женщина не дышала. – Чарм амулетов защитил ее тело, но не душу. Душа отлетела.

Лучезарный не стал дожидаться просьб или приказов кобольда. Со звуком, похожим на пламя, он поднял руку к небу, и она расплылась от запястья, достигая тех эмпирей, где плыла душа Джиоти, растворяясь в пустоте. И Лучезарный вложил душу обратно в тело.

Совершенно неожиданно, в момент слияния, когда свернувшаяся кровь снова потекла и душа ожила, встрепенувшись, Азофель ощутил сердцевину этой жизни, где рождался сон. Там была та же ясность, что в его собственном ядре, и красота этой ясности восхитила его. В середине каждого живого существа есть одинокая звезда, льющая свет, подумал он про себя, удивляясь, что никогда не думал об этом раньше.

Джиоти медленно села. Память по капле возвращалась в замутненный еще мозг. Чарм Азофеля наполнил ее и успокоил, пока она вспоминала. Когда у нее набралось достаточно сил, чтобы можно было встать, она пошла через лес к машине.

Рик поддержал ее, но глаза его смотрели на цепочку следов, оставленных в снегу Азофелем.

– Времени у нас в обрез, – стал объяснять кобольд маркграфине, увлекая ее под руку, чтобы ускорить продвижение по зимнему лесу. – Азофель становится тяжелее – все меньше света…

Слова замерли на языке Рика, когда он глянул в Ожерелье Душ и увидел приземистых, коренастых воинов в остроконечных шлемах, бегущих между деревьями с топорами в руках.

– Гномы! – Рик испуганно обернулся через плечо на пустые сосновые поляны и потянул Джиоти вперед. – В лесу гномы!

Джиоти рефлекторно потянулась к Глазам Чарма, не сразу вспомнив, что все амулеты разбились в чармовую пыль при ударе. Радость, которую она испытала, поднявшись из мертвых, испарилась. Снова ее пробрал холод, и Джиоти охватила себя руками, пытаясь согреться.

Она все еще не до конца соображала, будто поднявшись только что из глубокого сна. Память отстраненно взирала на Джиоти, будто отдельная личность, и Джиоти подумала, не снится ли ей все это. Потом пришла страшная мысль, что Риис погиб в тот миг, когда она рухнула на Темный Берег. И она ощущает собственное «я» именно потому, что он мертв. Горькая скорбь охватила ее, но Джиоти напомнила себе, что она на Темном Берегу, без Чарма, и ничего наверняка о Риисе знать не может.

Азофель прислонился к крыше автомобиля, глядя на светлые перистые облака, протянувшиеся по небу. Несмотря на близкую опасность, он был поражен верностью света. Даже здесь, на Темном Берегу, общее для всей вселенной излучение отбрасывало тень от любой жизни. У каждого был свой свет – и у него, и у безымянной владычицы, и у того высшего существа, сновидением которого она была. Сознание, разум, сама жизнь этих существ, живущих хрупкими надеждами, были такими же – точно такими же, как у него самого.

– Джиоти мерзнет. – Кобольд открыл заднюю дверь и посадил Джиоти в салон. – Азофель, ты меня слышишь? Запускай машину и поехали. Я видел поблизости гномов.

– Они идут уничтожить меч змея, – сказал Лучезарный. – Надо спешить.

Когда Азофель сел в машину, там разлилось тепло тропиков. В голове у Джиоти прояснилось.

– Меч змея может оказаться полезным оружием против Даппи Хоба.

– Он был сделан Синим Типу, – добавил кобольд, закрывая дверцу уже поехавшей машины и наклоняясь так, чтобы при ускорении не потревожить стрелу. – Этот меч может обратить против Даппи Хоба его же магию.

Машина мчалась вперед. Рик обеими руками держал Ожерелье Душ, чтобы Джиоти могла рассмотреть в нем кишащих в лесу гномов, раскидывающих на ходу рукоятками топоров валежник и плети ежевики. Они вылетели с разных сторон к бревенчатому бару в роще огромных елей. Под их топорами брызнули ветровые стекла машин на парковке, и посетители высыпали наружу на звон стекла.

Азофель бросил машину в крутой поворот, и Ожерелье хлестнуло Рика Старого по груди. Когда Джиоти снова поймала его, в призмах мелькали искаженные ужасом лица за окнами бара. На крыльцо выскочил человек с двустволкой и тут же заревел от боли, когда ему в бедро вошел боевой топор. Выстрел из двух стволов наполнил воздух пламенем и дымом и разорвал дюжину гномов на сотни разлетевшихся кусков.

Не успел этот человек перезарядить ружье, как новая волна гномов полилась через капоты и крыши автомобилей, махая топорами в сторону окон бара. Человек с ружьем отступил, и гномы бросились за ним, визжа в боевом безумии.

Джиоти и Рик подняли глаза от Ожерелья на эти крики и увидели, что бар уже виден за поворотом дороги. Десятки гномов сновали среди елей, боковое окно бара разлетелось вдребезги под ударом топора.

Азофель на полной скорости свел автомобиль с дороги и таранил волну гномов, разбрасывая в стороны ловких и давя тех, кто не успел увернуться. Машина с ревом полетела на гномов, сгрудившихся у входной двери. От столкновения бревна стен прогнулись вовнутрь, а ветровое стекло машины разлетелось. Автомобиль влетел в бар.

Рик сидел как оцепенелый, когда машина остановилась, качнувшись, на расстоянии вытянутой руки от изломанного лица висящего на цепях Бройдо,

Джиоти еще до остановки автомобиля резко открыла свою дверцу, сбив трех гномов, выкатилась наружу, больно ударилась о половицы и застонала, сожалея, что лишена Чарма. Но даже без Чарма она двигалась уверенно: перевернула стол перед двумя бросившимися на нее гномами и оглушила третьего ударом табурета по шлему.

Обученная дедом борьбе без применения Чарма, она пробилась в комнату, размахивая табуреткой как оружием. Обезумевшие посетители лезли мимо на четвереньках, стремясь к свету в выбитой двери. Уходя у них с дороги, Джиоти вспрыгнула на стол и увидела новых гномов в доспехах, рвущихся на кухню через качающиеся двери.

– Маркграфиня! – раздался сверкающий голос Азофеля, перекрывая вопли людей и визг гномов. – Хватай меч змея!

Она глянула туда, куда он показал, и увидела на табурете меч. Около него сгрудились люди, защищавшие смертельное для гномов оружие карманными ножами и разбитыми бутылками и безуспешно пытавшиеся отбивать атаки свирепых маленьких воинов. Джиоти, держа в одной руке обломок табурета, а в другой – гномий топор, проложила себе путь к мечу.

Увидев обезумевшую женщину с оружием, мужчины у стойки бросились врассыпную. Схватив с табурета меч змея, Джиоти описала им широкий круг. Зазвенели по полу нагрудники и шлемы, и черви-личинки толщиной с форель расползлись по полу.

Рик вспрыгнул на капот и, отцепив Бройдо, опустил своего мертвого товарища в машину сквозь выбитое ветровое стекло. Джиоти нырнула на заднее сиденье, Азофель направил машину задним ходом, и Рик, вцепившись в приборную доску, заболтал ногами в воздухе. Машина отлетела от бара, визжа шинами.

Взметая фонтаны гравия, Азофель развернул машину обратно к дороге, и разбегающиеся клиенты бара отпрыгивали с ее пути. Из развалин бара высыпали гномы и гнались за машиной, пока она не скрылась из виду.

Кобольд вполз головой вперед и рухнул на пол машины, почти уткнувшись в смятое лицо Бройдо. От него шел запах жареного, и в зеленых волосах жужжала муха, залетевшая с кухни бара. Но Рик не успел еще с отвращением отодвинуться, как муха вылетела в окно в струйке жасминового пара. Зазубрина на лбу эльфа встала на место с явственным щелчком.

– О боги, Азофель! Что ты делаешь? – Рик подтянулся и сел на пассажирское сиденье. Машина резко вывернула, и голова кобольда ударилась в боковое стекло. – Кровь дракона! Ты нас всех угробишь!

Руки Азофеля схватились за руль, машина бешено завиляла, и ее заносило на обочину. Лучезарный снял ногу с акселератора и вернул автомобиль на бетон. Пассажиров мотнуло к стенкам.

Бройдо сел, вытаращив морозно-синие глаза.

– Мне снилось, что я умер!

– Азофель, что ты сделал? – закричал кобольд. – Во имя всех богов, что ты такое сделал?

Бройдо, увидев за сиденьем меч змея, полез через Рика. Джиоти протянула ему клинок и рассказала, что случилось.

– Значит, я и в самом деле был мертв! – Эльф вздрогнул при этой мысли, будто сжатый холодной рукой. – Лучезарный – я обязан тебе жизнью. Да, но как наша миссия? Что там с Даппи Хобом?

– У тебя хватит сейчас сил биться с Даппи Хобом? – спросил Азофеля кобольд.

Лучезарный не ответил. То, что он сейчас сделал, было правильно, и вместе с усталостью пришло спокойствие. Он рассеянно улыбался дороге, пути судьбы, который вел его все глубже в этот новый мир. Сейчас он уже не боялся. Как антилопа, поднимающая голову посмотреть на гиен, пожирающих ее скользкие внутренности, он сдался непобедимой усталости. Сил хватало, чтобы удержать руль. А дорога приведет туда, куда она должна привести.

– Если у тебя сейчас хватит сил выйти из сна, иди, – посоветовал кобольд.

Азофель оскалился в улыбке, и Рик понял ответ. Лучезарный утерял свою светоносность. Он стал полностью телесным. Бледные волосы рассыпались по плечам, сильным, но уже не сияющим.

– По крайней мере у нас есть меч змея. – Бройдо прислонил оружие к подголовнику Рика.

– И мы все вместе, – напомнила Джиоти. – И мы должны во что бы то ни стало…

– Там, откуда я пришел, – заговорил Азофель, – смерти нет. Наше рождение – это отщепление от самих себя. И потому легко поверить в то, что мы рассказываем себе: что

Бог есть свет, сияющий повсюду, и зла не существует. Все тени нашего существования – это лишь темнота зрачков Бога.

В этот миг на юге, за много лиг от них, на острове Манхэттен Даппи Хоб поднял с алтаря узкий стеклянный меч, прозрачный как воздух, острее, чем бритва. В полумраке подвала он сиял как расплавленный металл. Даппи Хоб поднял его, показывая пастве поющих мертвецов. Их голоса за много часов выдохлись до шепота и при виде стеклянного клинка умолкли.

Оцепенелый Котяра сидел в темной нише, в глазах звездной паутиной мерцало отражение лезвия. Зачарованный силой долгой ночи ритуала, он не шевельнулся, когда рядом с ним встал Даппи Хоб. И не дрогнул, когда острие церемониального меча коснулось его макушки. Настолько силен был демонский паралич, что Котяра остался неподвижен и тогда, когда острое лезвие поддело кожу на голове и скользнуло вдоль черепа.

Сквозь транс прорвалась боль, Риис вспрыгнул на ноги, а лезвие резануло ниже, через шею, плечо, грудину. У мягкого подбрюшья Даппи Хоб схватился за срезанную шкуру обеими руками и рванул.

Риис Морган закричал. Человеческая голова, плечи, грудь возникли из-под сорванной шкуры, залитые кровью Котяры. Захлебнувшись криком, Риис свалился, а Даппи Хоб дернул на себя остатки шкуры Котяры, сдирая мех с его рук и ног. Обнаженное, блестящее от крови, в комках слизи, тело Рииса задрожало в водянистом свете. Ритуальные шрамы, татуировки, магические рубцы, покрывающие силовые точки тела, подольше удерживали свет, и холодными отблесками отражались в темноте, где Риис лежал как мертвый.

Даппи Хоб завернулся в шкуру Котяры, сцепив когти на горле, обвязав ноги вокруг пояса и накинув клыкастую морду на голову как бестиальный капюшон. С торжественным видом он прошел к выходу из подвала, поднялся по лестнице и толкнул люк наружу. Дымящийся луч солнца разогнал тьму подвала, залив коленопреклоненные скелеты золотым светом. Вдруг они выцвели до силуэтов и неуклюже полезли по лестнице в переулок, отпущенные хозяином.

– Встань, Риис Морган! – раздался повелительный крик Даппи Хоба в подземелье, будто он обращался к самому Лазарю. – Вылезай из этой вонючей норы, новый день начался!

Риис встал, голый и шатаясь, щурясь на свет. Медленно поднялся он по каменным ступеням, и лучи солнца испаряли пятна, клочья и волоски сорванной шкуры Котяры. Он остановился в переулке, очищенный от всей этой грязи, выдыхая на холоде пар.

Даппи Хоб открыл боковой вход «Империи Тьмы», и солнцу предстали осколки ночного буйства – разорванная одежда, растоптанные стаканчики и банки, перекосившиеся постеры на планках, измазанные людскими жидкостями. В середине комнаты стояла обнаженная Лара, закрытая лишь черными длинными волосами, прозрачная, как огонь.

8. ТЕМНАЯ ПЕСНЯ ДУШИ

По стеклам окон «Империи Тьмы» нагло ползали радужные мухи и гудели как электрические провода. Они чуяли в воздухе напряжение, нарастание той тишины, что предвещает начало какого-то смятения. Зеленые тела бились о солнечное стекло, отчаянно ища выхода наружу.

Риис Морган вошел в усыпанную мусором комнату и направился между копьями солнечного света к видению Лары. Не замечая жуткого безмолвия, от которого обезумели мухи, он как во сне – голый, с тяжелыми мышцами – пересек танцзал, и холод в желтом воздухе очерчивал пары его дыхания.

Лара и Риис оцепенело смотрели, узнав друг друга. Оба неподвижно и безмолвно застыли, погруженные Даппи Хобом в транс. Он поместил ее в здание, чтобы заманить Рииса внутрь. Это было сделано, и теперь призрак задрожал, как мираж под ветром, и исчез.

Риис схватил пустой воздух, откуда только что смотрела на него Лара. Пока он сквозь муть в голове соображал, что с ней случилось, Даппи Хоб вытащил из шкафа черную церемониальную рясу. Он натянул ее на Рииса через голову и помог продеть руки в широкие рукава.

– Ты хорошо послужил мне, Риис Морган, – улыбнулся Даппи Хоб, но глаза его не улыбались, а были как кратеры, ведущие в ад. – И твоя служба мне кончается. Теперь душа младенца почти у меня в руках, и ты можешь идти. Но нам ведь не надо, чтобы ты бегал по этому миру голый, разыскивая себе дело?

Риис тупо глядел на развевающуюся шкуру Котяры, разум его был затуманен.

– Вот тебе роль. – Даппи Хоб поправил воротник рясы Рииса и довольно хлопнул его по плечу. – Пророк судьбы. Можешь бродить по всей планете, предупреждая о конце света. Будешь возвещать мое пришествие. Иди. – Он показал на дверь, открытую в трущобный переулок, где издалека слышались неестественно тихие шумы большого города. – Иди по улицам Манхэттена. Скажи всем, что рок найдет их, когда Даппи Хоб станет хозяином этого сна!

Вслед за выходящим за дверь Риисом раздавался смех, похожий на треск пламени. Босой, одурманенный человек хромая вышел на улицу, и при виде его отрешенного лица прохожие шарахнулись.

А смех не прекращался, нарастал каскадами, когда Даппи Хоб уже вернулся вниз, в погреб и в туннель Чарма. Ниша засияла ослепительно голубым светом дня и сверкающими пылинками снежных кристаллов. Переступая порог, демон забрал из здания всю свою силу. Больше ему «Империя Тьмы» не понадобится.

Вдоль стен и стропил вздулись волдыри, чернея чешуйками пепла. Язвы ржавчины разъели металл чердака, балки застонали и просели, с потолка лентами поползла штукатурка. С треском лопнули окна, и темную пыль забрызгали кишащие у стекол мухи. Через мгновение дом стал пустой коробкой, где облезлая краска и оборванная проводка повисли гнилыми занавесями.

Даппи Хоб закрыл за собой туннель и вышел на проселочную дорогу. Синий купол неба накрывал холмы в снежных пятнах и сосновый лес. Темные провалы лесной опушки кишмя кишели выползавшими оттуда гномами. Демон звал свои создания к себе, и они сходились тысячами, холмы рябили белым и металлическим блеском, будто снег поднялся с них в доспехах.

– Принесите мне Ожерелье Душ, дети.

Сильный голос Даппи Хоба взмыл в пустое небо и загремел грозовым фронтом, фиолетовой стеной злобной мощи с серебристым гребнем горизонтальных лучей солнца.

При виде стены, сметающей с неба облака на много лиг впереди Рик выпрямился на пассажирском сиденье.

– Что это такое?

– Даппи Хоб. – Изогнутые глаза Азофеля сузились, и он вдавил педаль газа в пол, вильнув за поворот. – Он идет за Ожерельем Душ.

На самой разделительной линии, расставив ноги, дорогу перегородил юноша в черной тунике и звериной шкуре, подобно какому-то ложному богу мифов. За его спиной громоздились тучи бури.

Азофель не отпустил педаль и направил машину по середине дороги, прямо на этого человека.

Мучительно кашлянув, двигатель заглох, и машина остановилась. С такого близкого расстояния можно было хорошо разглядеть юношу с ямочками на щеках, обернутого в шкуру Котяры. В воздухе вокруг него вились огненные спирали. От порыва ветра видение распалось, блеснув черной пустотой.

– На нем шкура Котяры! – застонал Бройдо, вцепившись в подголовник Рика Старого. – Куда он делся?

– Даппи Хоба здесь не было, – ответил Азофель, отрывая руки от руля. – Так близко он не подойдет. Он боится, что я его съем.

– Вместо себя он послал гномов! – Джиоти повернулась и глянула в боковое и заднее стекло. – Они нас окружили.

Азофель понурил голову. Он слышал, как гномы лезут внутрь сна по тысячам туннелей, просверленных демоном Хобом за шесть тысяч лет изгнания. Все туннели сходились здесь – на арене, которую Даппи Хоб выбрал много лет назад.

– Их слишком много. Одним мечом эти легионы не остановить.

– Можешь запустить двигатель? – спросила Джиоти, прижимаясь носом к боковому стеклу. Там со всех холмов текли бесконечные цепи гномов.

Азофель со злостью ударил кулаком по рулю.

– Он нас поймал!

Надеясь спасти друзей, Рик полез в выбитое ветровое стекло, и Азофель стащил его обратно.

– Пусти, Азофель! Я верну Ожерелье, которое украл.

– И что это даст хорошего? – Азофель пристегнул кобольда к пассажирскому сиденью. – Нельзя сдаваться. Злу сдаваться нельзя.

– Слишком силен этот почитатель дьявола здесь, на Темном Берегу. – Бройдо выглянул из-за костяного лезвия. – Давайте пробьем тут себе дорогу – как было в Габагалусе.

– Даппи Хоб позвал сюда всех своих гномов. – Азофель показал на дальние, высокие гряды, где солнце играло на шлемах бесчисленных воинов как на звездном поле. – Если мы попытаемся пробиться через них, нас сомнут.

– Надо было тебе уходить, пока ты еще мог. – Бессильное отчаяние охватило Рика, потому что он знал из виденного в Ожерелье Душ: выхода нет. В каждой грани отражались бесконечные орды вооруженных гномов, лезущих из пещер и дыр, и только кровавые точки глаз сверкали из-под шлемов. – Прости, что я тебя в это втянул.

– Не нравится мне, как ты заговорил, Рик. – Лицо Азофеля цвета синего звездного пепла потемнело и вспыхнуло гневом. – Ты говоришь так, будто сдаешься.

Остальные сидели молча, прикованные взглядом к волнам гномов, наводнявших коричневые поля.

– Мы не имеем права сдаваться. – Азофель обернулся, длинное лицо застыло в решимости. – Что бы ни случилось, мы должны драться. Вот почему я отдал вам свой свет, когда увидел мертвыми на Темном Берегу, – чтобы бросить вызов Даппи Хобу.

– Из-за нас ты ослабел, – печально заметила Джиоти. Без Чарма она не могла сдержать отчаяние, поддержать надежду, что удастся пережить нападение гномов, и она сгорбилась на сиденье, поглубже вжавшись в него. – Сейчас нам придется умереть дважды.

– Послушай меня, маркграфиня. – Азофель искал слова, которые могли бы заменить недостающий Чарм. – У меня нет сил победить Даппи Хоба в одиночку, потому что часть моего света я отдал каждому из вас. Сначала я не хотел этого делать. Считал Рика Старого глупцом, потому что он это предложил. Но сейчас я рад, что дал вам свой свет, потому что вместе мы сильнее. Это я узнал от Рика – от всех вас. Сила растет, если ею поделиться.

– Делать-то что ты сейчас собираешься? – поинтересовался Бройдо, глядя, как армия гномов перелезает придорожные кюветы.

– Свет нельзя уничтожить, – самому себе вслух сказал Азофель, собирая силы для предстоящего смертного деяния. – И моя сила все еще среди нас. Мы должны действовать сообща и не отчаиваться. Как бы ни был силен Даппи Хоб, пусть не забывает, что он всего лишь тень – и у нас есть свет, чтобы изгнать его. Выживание миров зависит от всех нас. Один я больше не могу этого сделать.

– Но что сейчас-то делать? – Бройдо тряхнул головой, видя, как гномы с пронзительными криками валом валят на дорогу. – Прямо сейчас?

– То, что я могу. – Азофель открыл дверь. – И я надеюсь, что каждый из вас поступит так же – как бы больно это ни было.

Рик Старый успел поймать стража за руку:

– А теперь мне не нравится, как ты заговорил, Азофель. Лучезарный улыбнулся, и на миг в салоне машины, как на воде, заиграли солнечные блики.

– Прощай, кобольд.

Боевой топор, вращаясь, влетел в разбитое ветровое стекло и воткнулся в сиденье, где только что был Азофель. Еще несколько топоров ударили в радиатор, фары, загремели по крыше. Пассажиры автомобиля бросились на пол и сжались под бешеной атакой.

Азофель встал на дороге с поднятыми руками и радужные одежды разгорелись еще жарче. У него не хватило сил напасть на Даппи Хоба и победить – но гномы гораздо слабее, ведь они всего лишь переделанные черви. Их энергия в этом сне плавала над пустотой не так, как поток жизни естественных созданий. Азофель потянул эту энергию на себя, потянул с самых краев этого сна.

Леденящий душу боевой клич гномов сменился воплями боли. Черви мокрыми шлепками посыпались на дорогу, залязгали их опустевшие доспехи. По всем склонам, в глухих чащобах лесов гномы выпадали из волшебных чар, дающих им форму. Глубоко в тайных ходах туннелей Чарма задергались черви, а зло, что их вылепило, потекло прямо к Азофелю.

Лучезарный скорчился, волосы цвета лунного воздуха потемнели до ночного дыма. Черные губы раздвинулись в рычании, обнажая резцы. Он повернулся к застрявшему автомобилю, в злобных глазах заблестела мощь Даппи Хоба. Одним рывком он сорвал дверцу и сунул в машину сожженную голову. Обугленные ткани отваливались от лба и скул, открывая почерневший череп.

– Меч! – проскрипел зубами Азофель. На темном лице набухли мышцы, вздулись жилы. Вся его сила еле сдерживала свирепость гномов, сжатую в его существе. – Бей мечом змея!

Бройдо приподнялся на коленях, передавая лезвие Рику Старому, и встретил налитый кровью огненный взгляд Азофеля. В черной глубине зрачков Лучезарного разгорались две красные точки.

– Не могу! – Рик Старый оттолкнул меч и сжался на полу, стискивая Ожерелье Душ. Из граней кристаллов на него смотрели тысячи красных глазков.

– Долго… не смогу… – задрожало искривленное лицо Азофеля. – Гномы – вас – убьют…

Бройдо испуганно глянул на Джиоти, желая, чтобы меч взяла она. Но сиденье и подголовник водителя мешали ей нанести Азофелю смертельный удар.

– Бей! – рявкнула она на эльфа.

Бройдо ткнул мечом, и костяное лезвие ударило Азофеля в грудь, сквозь ребра. Машину оглушил вопль – будто кого-то обожгли, и Бройдо отлетел назад, почти теряя сознание от боли, пришедшей к нему через рукоять.

Стиснув зубы в агонии, Азофель повернул рукоять меча к кобольду.

– Рик… помоги!

Рик, вылезший из-под приборной доски и наполовину вываливаясь из автомобиля, не мог отвести глаз от теряющей форму обугленной твари. Дьявольско-ангельские черты Азофеля сгорели, и какое-то подобие обугленных волос держалось на черепе с пятнами обгорелой кожи…

Взявшись скрюченными руками за рукоять меча, кобольд режущим ударом вогнал клинок в тело Азофеля. Дрожь потрясла его и отшвырнула на пол, и он только мельком успел увидеть лицо Азофеля: оно вновь сияло горячечной красотой. И тут Лучезарного дернуло и выбросило на дорогу.

Азофель корчился на дымящемся асфальте, и сквозь обугленные ребра было заметно биение сердца. Меч змея, сотрясаясь, торчал из его груди, пока уничтожалась магия гномов, собранная Азофелем в своем теле. Костяной клинок и золотая рукоять вспыхнули, потемнели и застыли.