Текст книги "Пожиратель тени"

Автор книги: Альфред Аттанасио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Демон ощущал своим предназначением поглощение всех миров, но пока что он не мог даже убраться с одного темного мира, куда вышвырнули его гномы. Два миллиона дней он ютился в теле Даппи Хоба на Темном Берегу, поглощая людские жизни, оставляя – как свалки – общие могилы. Он пожирал боль и создавал города себе в помощь – огромные талисманические линзы, оправленные в сталь и бетон, чтобы разместить там свою раздувающуюся жадность, огромную, как сам камень этого мира.

Он поедал боль, два миллиона дней боли, чтобы вырастить в себе волшебную силу, перебросить ее через Бездну и начать пожирать Светлые Миры…

Чары распались, и Котяра пошатнулся, вернувшись в свое тело, а старика выпустил из когтей. Перед своими глазами он видел собственные черные лапы и когтистые пальцы. Он снова был Котярой – но теперь помнил все пережитое в теле Рииса Моргана. Но эти воспоминания были незаметной мошкой на фоне ужаса, которым несло от видения Даппи Хоба.

– Ты – ты Сатана!

Сморщенное тельце саламандры – голова едва до плеча Котяре – глядело с кресла, куда его кинул Котяра.

Котяра дрожал от глубинного ужаса. Чтобы собраться с мыслями, сдержать панику, он вслух произнес утешительную мысль:

– Магия, которая опоганила эти миры, – это твоя магия, а не моя.

– Твоя магия – это моя магия, Риис Морган. – Высохший старик костлявой рукой ткнул себя в грудь. – Я послал тебя на Ирг. – Он судорожно вздохнул и попытался выпрямиться. – Ты сам – часть моей великой магии. И ты служил мне хорошо – хотя и поневоле. – Он махнул рукой ведьмам, и они помогли ему встать на дрожащие ноги. – Знать, что ты не виноват в зверствах гремлина и его змеедемонов на Ирте – достаточная для тебя награда за причиненную боль?

Разум Котяры полыхал языком пламени, обжигая ясностью. Мысль о том, что он был пешкой в руках чудовищного демиурга, демона, подавлявшего миры и пожиравшего жизни, угнетала сознание. Усилием воли Котяра заставил разум работать, чтобы понять чудовищность того, с чем он имел дело.

– А создательница миров? – спросил он чуть слышно. – А дитя, не шевелящееся в ее чреве? – Он вгляделся в погибель, замаскированную под немощного старика. – Это правда?

– Более, чем мы.

– Значит, это все – ее сон? – Котяру согрела мысль о существе более великом, чем демон и его голод. – Вселенная, которую мы знаем, – сон беременной женщины?

– Сны внутри снов, Риис Морган. – Согбенный старик зашаркал к выходу в сопровождении ведьм. – Теперь пойдем. Обо мне мы достаточно болтали, теперь я хочу показать тебе нечто твое.

Люк выпустил их в обширную переднюю с привинченными к стенам скамьями и замшевыми креслами. Продолговатые иллюминаторы поблескивали голубыми отражениями из царства русалок. Лишь когда женщины под вуалями пристегнули Даппи Хоба к креслу, Котяра понял, что находится внутри какого-то экипажа. В тот же миг из-под пробкового пола донесся треск двигателя.

Котяра, следуя примеру ведьм, пристегнулся красным амулетным шнуром, и Чарм удержал его на месте, когда корабль отцепился от подводного обиталища. Мелькнули машущие руками русалки, и через миг в иллюминаторах закипела морская пена и отхлынула, открывая дневное небо. Прославленные пейзажи Габагалуса раскинулись под Извечной Звездой, и в небе белыми розами висели клочки облаков.

Дневной жар выжег остатки коричневой оболочки водорослей подводной ночи. Высокие поля красного мха наклонились над скользкими желтыми посевами сусла и зелеными лужайками кресс-салата. Среди мокрых полей островами возвышались мирные деревни с ветряными мельницами. Палисадники пригородов соседствовали с плодовыми садами и сельскими дорогами, расходившимися по блестящей земле на целые лиги – до дальних поселков.

– Это сусло наводит телепатический транс и ценится во всех мирах, – тихо сказал старик, прикрыв глаза и трясясь немощным телом от вибраций машины. – Но растет это сусло только в Габагалусе. Вот почему империя и пришла к этому дальнему краю творения.

– Куда мы летим? – Котяра прижался лицом к иллюминатору и увидел ракетную площадку с серебристым лайнером, готовым к взлету.

– На Темный Берег.

Котяра рванулся с сиденья, и красный шнур натянулся вокруг талии, удержав его на месте.

– Я не хочу улетать с И рта!

Старик ничего не ответил. Он лишь глядел в иллюминатор на дальний город из хрустальной филиграни.

– Ты знаешь, что Ирг – дикая планета. Цивилизация ее толком не тронула, даже в Габагалусе. Слишком много здесь полагаются на Чарм, чтобы чего-то достичь. – Легкое мерцание в отверстиях глаз выдавало тень юмора. – Но на Темном Берегу – да, там, где нет Чарма, где холодная тьма правдоподобнее света, наверняка возможны великие достижения.

Узловатые, похожие на кораллы горы поднимались за иллюминаторами. Зеленая резиноподобная слизь пятнами лежала на дырявых камнях и в трещинах. На грубых гранях известнякового обрыва поднимался воздушный причал с тросами и гнездами для кораблей. Туда и причалил несущий Котяру корабль с резким металлическим щелчком и звоном, которые умолкли вместе с затихающим двигателем.

Ведьмы отстегнули старика, и он с трудом встал.

– Идем, Риис Морган. Пора возвращаться домой.

– Я не хочу улетать с Ирта. – Котяра отстегнул шнур и вылез вслед за Даппи Хобом и его ведьмами. – Зачем ты отсылаешь меня обратно?

– Вечно это «зачем», – донесся голос Даппи Хоба очень издалека.

Котяра вышел на уступ из угля и селитры. На краю синей бездны стояла мускулистая лохматая фигура Бульдога на фоне прозрачной Лары.

Котяра ошеломленно заморгал – и они исчезли. Одним прыжком он бросился к краю и увидел, как они падают в пустом воздухе, извиваясь угрями.

Он яростно обернулся, пылающим взглядом ища Даппи Хоба. А старик стоял прямо у него за спиной. Легким толчком он спихнул Котяру за край. Тут же его подхватила мощная рука ветра, и Даппи Хоб исчез где-то вверху. Сгинули узловатые зеленые пики, синее небо стало шире, темнее, растворилось в ночи – и Котяра рухнул в холодный безбрежный туман светящегося звездного дыма и кометных хвостов.

Часть четвертая
ИМПЕРИЯ ТЬМЫ

Нет свободы от нашей свободы.

Висельные Свитки, Отрывок 2 стих 16

1. РАБОТА ДЬЯВОЛА

Империя Тьмы» – было написано красными буквами вокруг стилизованной козлиной головы, начерченной на мостовой перед бывшим складом в Нижнем Манхэттене. На металлическом крыльце под двойной стальной дверью спал завернувшийся в картон бродяга. На двери не было никаких знаков, только маленькая обращенная пентаграмма, нарисованная волосяными алыми штрихами. В середине обращенной звезды замочную скважину прикрывал глазок, и если бы кто-то мог заглянуть в него снаружи, то увидел бы пустоту: голый бетонный пол и железные столбы, тускло освещенные уличным светом из зарешеченных окон.

Сегодня ночью здесь собрались несколько сотен гуляк по тусоваться под громовую музыку, исполняемую вживую оркестрами на сетчатой платформе, подвешенной прямо над танцующими. В стробированном свете мелькали пол и потолок, тени метались по толпе. От грохота с потолочных балок осыпалась ржавчина.

Для Котяры это место воняло кислым – едкой смесью острого пота, застарелой мочой и заплесневелым кирпичом.

По каменным ступеням он вылез из тьмы, куда его столкнул Даппи Хоб. Секунду назад он беспомощно кувыркался в Горнем Воздухе в звездной пустоте Бездны. Его сковывал беспросветный холод. И вдруг он со стоном упал на каменный пол – как будто выпал из кровати во время кошмара.

И успел заметить зеленые сандалии Даппи Хоба, подмигнувшие с каменных ступеней. Это было его последнее воспоминание. Снаружи ворвался уличный шум, ноздри обожгла бензиновая вонь машин, но Котяра не стал оглядываться. Он выкатился из тьмы и полез по ступеням за зелеными сандалиями.

Наверху лестницы Котяра остановился и заморгал на утренний свет, разрезанный решетками теней. Под потолком висел экран из металлических листов. Человек в зеленых сандалиях, стоящий в тени, улыбался странно и молодо. Шапка спутанных волос стояла торчком над круглым, чистым, юношеским лицом.

– Помнишь меня? – спросил молодой человек голосом Даппи Хоба, только звонким и чистым. Он стоял, небрежно прислонившись к железному столбу, скрестив руки на груди в черной с золотой отделкой рубахе. Небольшие угольно-черные глаза весьма недружелюбно свидетельствовали, что их владелец куда старше и мудрее, чем кажется с виду. Недвижные, зияющие дыры тьмы отсвечивали почти ультрафиолетовым сиянием. – Это моя маска человека. Как тебе? Может быть, слишком молодо? Очень неопытный вид. Но таково преимущество молодости – она обезоруживает.

От юноши пахло не сильнее, чем от миража, и это озадачило Котяру.

– Ты – ты Даппи Хоб?

– Да, на Темном Берегу я сильнее, я же тебе говорил. – Он ласково улыбнулся. – Не люблю бывать в Габагалусе – я там слишком стар. Но дело того стоило, можешь мне поверить.

– Почему?

– Опять эти «зачем» и «почему». – Юноша, ухватившись рукой, завертелся вокруг железного столба. – А вернуться домой – это просто божественно. Ты знаешь, где мы?

Котяра вышел в просторный холл и сквозь переплетение труб и мостков глянул вверх, в зарешеченные окна. Утренний свет золотым ангелом покоился на изрытой и осыпающейся кладке соседнего дома.

– Темный Берег, – сказал он угрюмо.

Даппи Хоб, не отрывая точек глаз от Котяры, подошел к металлической стремянке.

– Да, конечно, Темный Берег, планета Земля, настолько не похожая на доминионы Ирта, насколько можно себе вообразить. – Он подтянул к себе стремянку, и она съехала на блоке. – Но тебе даже не надо воображать. Ты сам с этого холодного булыжника. И теперь ты помнишь. Хотя на тебе все еще шкура Котяры, ты помнишь.

Даппи быстро побежал вверх по лестнице, Котяра следом.

– А что это за здание?

– Это клуб – танцзал – очень полезный фасад. – Металлические ступени клацали под ногами. – Ночью музыканты и танцоры поднимают такой шум, что никто не слышит пения моих причетников.

– Причетников – то есть тех, кто помогает в ритуалах? – Котяра стоял на лесах за Даппи Хобом и зарешеченным окном. Даже на таком расстоянии, когда ощущалось тепло тела, Котяра не мог различить запаха. – Ты занимаешься здесь магией, по ночам, на Темном Берегу…

– В Трибеке, на Рид-стрит, в тени самой концентрированной силы цивилизованного мира. – Даппи Хоб ткнул пальцем в окно. Две платиновые башни сияли там бледно-розовым светом. – Центр мировой торговли. Маяки изобилия. Символ моей власти.

Котяра насторожил мохнатые уши:

– Твоей власти?

– А почему тебя удивляет мой интерес к этому миру? Я здесь достаточно долго прожил. – Даппи Хоб задумчиво прошелся по платформе. – Ты же видел это в нашем совместном трансе в Габагалусе? Когда мои гномы вышвырнули меня в бездну, я тогда на эту планету и приземлился. Больше двух миллионов дней тому назад – шесть тысяч земных лет. Когда я попал сюда, в этом мире были лишь шатры из звериных шкур и глинобитные города. Наука, которую принес я сюда с Габагалуса, изменила все. Так что – да, этот город, эти башни торговли, сама цивилизация на этом холодном каменном шаре – все это символы моей власти.

Перегнувшись через ограждение, Котяра бросил взгляд в открытое чердачное окно и вниз по каменному колодцу, по которому влез. Там лежала абсолютная чернота.

– У тебя здесь путь Чарма в подвале, – заметил Котяра.

– Я построил много путей Чарма только в этом одном городе. – Даппи Хоб схватился за перила и съехал вниз на руках и на ногах. – В Габагалус я могу вернуться когда захочу – хотя приходится за это платить ощущением Чарма от Извечной Звезды. Так что я возвращаюсь не часто. Мне куда полезнее пребывать здесь, на Темном Берегу, где Чарма моих костей вполне хватает, чтобы жить как бог. Не совсем такой бог, кстати, каким ты был в Арвар Одоле. Ну и ну – ты же не только добывал воду из камня, ты еще и выращивал целые леса на песке! Нет, нам ничего такого не надо. Здесь, на Земле, я живу куда как менее полной жизнью. Но очень, как видишь, влиятельной.

Котяра глянул через плечо в пыльное зарешеченное окно – на исцарапанные кирпичи стен переулка, на геометрические контуры башен в прорези домов.

– Холодным и темным миром правит твоя магия, Даппи Хоб.

– Да, согласен, на Темном Берегу совсем нет Чарма Ирта. – Носком ноги Даппи Хоб перевернул крышку, закрывая люк. – Вот почему мои причетники каждую ночь выпевают свои ритуалы, извлекая рассеянный Чарм, который им удается достать из цепочки построенных мною амулетов. Каждый город – талисман: Манхэттен, Лос-Анджелес, Токио, Дакка, Лондон – мир гигантских амулетов, извлекающих растворенный Чарм из самой планеты. – Он махнул рукой, приглашая Котяру спуститься с лесов, и открыл боковую дверцу под разбитым знаком запасного выхода. – Все вместе эти устройства дают мне достаточно силы, чтобы вечно жить владыкой этого мира.

Котяра съехал по лестнице, привлекаемый наружными запахами из-за двери. Встав у выхода, он высунул морду в столб света, проникавший в переулок, вдыхая вонь сточной канавы и выхлопных газов.

– Владыкой этого жалкого уголка?

– Можешь мне поверить, Риис, я всю свою жизнь посвятил тому, чтобы отсюда выбраться. – Даппи Хоб шагнул в переулок, подтолкнув Рииса вперед, и дверь без надписи и без ручки со скрипом закрылась. От дыхания в холодном воздухе поднимался пар. – Понимаешь, сейчас на этой планете теплое время. На мою долю выпал приличный кусок после очередного ледникового периода. Но скоро начнется новое наступление льда, и я хочу убраться отсюда раньше.

Узкий переулок был усыпан принесенными ветром газетами. Прохожие на улице возле устья переулка ежились на зимнем ветерке, а за ними мелькали стеклянно-металлические машины, которые Котяра видел в своих снах о Дарвине, – легковушки, грузовики, автобусы.

Сейчас он вспомнил эту жизнь полностью. И вся она, от начала и до конца, казалась ничтожно малой, исчезающей в тени этого намного большего существа. Котяра смотрел на оживленную улицу и жалел, что утратил блаженное неведение тех, кто шел и ехал по ней.

– Хочешь освободиться – сбежать от меня? – Даппи Хоб махнул рукой в сторону выхода из переулка. – Давай. Я не буду тебе мешать. Этого не придется делать. Весь мир таков, как этот город. Повсюду дороги, повсюду радиоволны. Ничто от меня не скрыто, потому что вся эта планета стала моим талисманом.

Рев клаксонов и вой двигателей заставили Котяру замереть. Он чуял в ледяном ветре запах реки, а за ним – далекий и древний запах моря, как на Ирте. Закрывая глаза, он мог думать, что стоит на заводской улице на утесах Заксара. Но эту иллюзию портил холод. Ветер задирал шерсть, уносил тепло крови и заставлял дрожать. Ноздри стали раздуваться от манящей тени запаха жареного мяса.

– Голоден? – Даппи Хоб умел читать звериные метки Рииса. – Здесь не хватит Чарма, чтобы обычные амулеты поддерживали жизнь. Чтобы жить, надо есть. В облике Рииса Моргана ты был вегетарианцем, когда жил на Земле. Но с этими метками и с этим метаболизмом аппетит у тебя должен был вырасти. И вряд ли его можно насытить растительной пищей.

– Теперь, когда ты вернул мне память Рииса, сними и эту кожу света. – Котяра сгорбил плечи от ветра. – Такому телу в этом мире не место. Я хочу вернуться к прежней форме – верни мне мое тело.

– Нет-нет, Котяра. Ты мне так куда более полезен. – Улыбалось все его юношеское лицо, кроме лишенных радости угольно-черных глаз. – Иди за мной, и я покажу тебе, зачем подвергся таким опасностям и лично привез тебя с Габагалуса.

Металлическая плита в земле в конце переулка поддалась нажиму Даппи Хоба и скользнула в сторону. Выпуклые ступеньки вели вниз, в лишенную света камеру пути Чарма. В руке Даппи Хоба возник лепесток пламени, и он пошел во тьму.

Осветился свод, открылся каменный алтарь, вырезанный в скальной стене. Чаша, вырезанная в центре алтаря, колебалась жидким блестящим серебром.

Котяра почти не обратил на нее внимания. Он глянул прямо в нишу пути Чарма и бросился в нее, надеясь ускользнуть обратно на Ирт. Ударившись с размаху головой о каменную стену, он тяжело сел. Перед глазами плыли разноцветные круги.

– Вылазь, Риис! – Смех Даппи Хоба повторился тихими отголосками эха. – Там просто пустая камера. Путь Чарма я держу закрытым, когда он не нужен.

Котяра вылез, потирая разбитую морду. Перед ним была комната для каких-то ритуалов, колодец лестницы в танцевальный зал, обледенелые ступени, ведущие на улицу. Пульсирующая боль в носу убеждала, что бегство сейчас маловероятно, и он подошел к алтарю в форме наковальни с погруженной в нее чашей ртути.

Даппи Хоб жестом показал ему подойти поближе и сел на край алтаря.

– Ночью, когда наверху бушует вечное веселье, мои причетники выпевают каденции, несущие мое влияние по путям Чарма в Габагалус. Используя Рииса как антенну – а до того гремлина со змеедемонами, моя воля достигает Ирта и командует гномами. Хлопотно донельзя, но моя цель того заслуживает. Два миллиона дней стоило мне дойти до этого – так близко до величия.

В серебристом свете холодно блеснули глаза Котяры:

– Что за величие можно получить от червей?

– Повиновение, – тут же ответил Даппи Хоб. – Они выполняют мои приказы, даже не зная, что это я ими командую. Я ими воспользовался, чтобы поставить уловитель душ под самой Извечной Звездой. Они думали, что падение Ожерелья Душ в Лабиринт Нежити на Краю Мира было неловкой ошибкой, случайным последствием их стремления низложить меня. Но это не было случайностью. Скорее, это был последний, отчаянный мой план восстановить свою власть – и при этом с отмщением. Сотни тысяч дней – на самом деле даже два миллиона – понадобились мне, чтобы мой уловитель душ набрал достаточно Чарма и поймал по-настоящему огромную душу.

– Душу младенца! – ахнул Котяра, ощущая ледяные контуры смысла, уже доступного для постижения и обжигающего своим холодом. – Ты поймал душу младенца безымянной владычицы. Поймал в Ожерелье Душ!

– И там она спокойно обретается, пока мы тут разговариваем. – Вокруг глаз Даппи Хоба легли веселые морщинки.

– Вот почему не шевелится дитя в ее чреве. – Котяра стоял на расстоянии удара когтя от самодовольного юнца, сидевшего на алтаре со скрещенными ногами, наблюдавшего за реакцией Котяры. – Ты поймал его жизнь?

– Не только поймал, но и держу, – победно согласился Даппи Хоб. – Если безымянная владычица, создавшая нашу вселенную, хочет, чтобы ее дитя осталось жить, она даст мне власть над всеми этими мирами. Она сделает меня богом! И как только она на это согласится, может получить обратно Ожерелье с душой своего младенца. А владыкой творения стану я! Правда, здорово? И всего лишь потому, что владею душой дитяти нашей создательницы! – Он несколько помрачнел: – Точнее, владел – пока у меня ее не украл какой-то кобольд.

Когти щелкнули по ладоням Котяры, и тело его дернулось: он понял.

– Рик Старый! Это он украл Ожерелье у твоих гномов, чтобы вылечить один эльфийский клан.

Даппи Хоб даже присел от хохота.

– Этот кретин таскает на шее самую цель своего поиска и понятия об этом не имеет! – Не в силах перестать смеяться, Даппи Хоб похлопал себя по груди. – У меня этот курьез гвоздем сидит в сердце, с тех пор как я об этом узнал. Но что я могу сделать? Дурак-кобольд мотается по всему Светлому Берегу вместе с одним Лучезарным, который жрет всех, кто под руку попадется.

– А ты боишься Пожирателя Теней.

– Даже Безымянные, сновидцы этих миров, боятся стражей. Потому-то они и стражи. У них большая сила. – Даппи Хоб пробуравил взглядом Котяру: – И тебе тоже надо бы его бояться. Если он поглотит твой свет, тебе – в каком бы виде ты ни был, человека или зверя, – конец. Навеки. Лучезарные – они для нас слишком горячи, и наши души в их свете тают как снежинки. – Даппи Хоб сел поудобнее, упираясь локтями в колени, съежившись от одной этой мысли. – Чтобы сохранить между собой и этим монстром как можно большее расстояние, я направлял своих гномов отсюда, пытаясь вернуть себе Ожерелье, потому что оно принадлежит мне, потому что я два миллиона дней трудился, чтобы сделать его своим.

Котяра непочтительно поднял голову:

– А сейчас оно, похоже, принадлежит Рику Старому.

– Ненадолго. – Даппи Хоб соскользнул с алтаря по другую сторону от Котяры. – Вот зачем ты попал сюда, на Темный Берег, вместе со мной. Чтобы мне помочь. – Он через алтарь взял Котяру за плечо. – Вместе со мной ты заглянешь в это озеро глаз. В нем после ночных песнопений хватит Чарма, чтобы передать одну команду. Ты это должен видеть.

Сила у юноши была неимоверная, и если бы Котяра уперся, его бы просто подняло на воздух. Но он не стал упираться, потому что хотел заглянуть в озеро глаз и узнать как можно больше о планах этого демона. Медленно подвигаясь, он увидел в зеркальной жидкости свое отражение, и по нему плавали цветные блики.

Ускользающие, как оптические иллюзии, блики сложились в образы Бульдога и Лары. Бульдог был прикован цепями к стене пещеры в солевых потеках.

– Иллюзия, вроде той, что ты мне подсунул на Габагалусе, чтобы сбросить с края обрыва… – Котяра обращался сам к себе, чтобы уговорить себя отойти от алтаря. Как ни боялся он глядеть, он знал, что надо увидеть еще что-нибудь о своих потерянных друзьях.

– Здесь другое дело, – возразил Даппи Хоб, почти соприкасаясь лбом с Котярой. – Сейчас ты смотришь через Глаз Чарма. Это на самом деле. Гляди…

К Ларе подошел квадратный гном и сорвал у нее с шеи хрустальную призму. Тут же изображение Лары задрожало, задергалось и исчезло совсем. Гном сунул призму в пращу и метнул из пещеры.

Призма сверкнула звездой и упала во тьму.

– Что ты сделал? – вскричал Котяра. – Ведь к этой призме привязана ее душа!

– Именно так. – Даппи Хоб отступил и довольно вздохнул. – Наконец-то ко мне вернулся хоть фрагмент Ожерелья. Я не осмеливался принести его сюда, пока тебя здесь не было. Без тебя он мне бесполезен.

Котяра зашипел от страха:

– Она же не переживет падения в пропасть!

– Она падает сквозь Дверь в Воздухе, как было с тобой. – Даппи Хоб, пародируя изумление, постучал себя пальцами по подбородку: – Ой, смотри, вот она приземляется…

Ртуть заколебалась, и синие блики сложились в серый зазубренный горизонт Манхэттена и железный мост через Гудзон. С неба над городом мелькнул проблеск света, отразился в серой реке с льдинами, блеснул на скоростной магистрали и воткнулся между коричневыми деревьями на лужайке. Земля брызнула грязевым фонтанчиком, взметнув комки дерна в мерзлое небо. Через несколько секунд из зарослей тростника показалась грязевая женщина, с ног до головы покрытая слизью промышленных отходов.

– Не слишком галантно, – весело хмыкнул Даппи Хоб, – но я был бы дурак, если бы второй раз за день использовал путь Чарма. Мне не надо, чтобы какой-нибудь любопытствующий волшебник или смышленый чармодел обнаружил мой потайной коридор между нашими берегами. Пока не надо. – Он хлопнул ладонью по чаше ртути, и она с плеском исчезла. – Иди за мной – наша работа переехала наверх.

Даппи Хоб обежал вокруг алтаря и устремился вверх по лестнице, через люк в пустой танцзал. Там он открыл дверь пожарного выхода и поскакал по металлическим ступеням, подтягиваясь на железных перилах, не переставая говорить и не сбиваясь с дыхания.

– Теперь, когда этот кусочек Ожерелья Душ оказался на Темном Берегу, я его использую, чтобы найти этого кобольдского вора и мое Ожерелье. А для этого мне нужен ты.

Тяжелая дверь распахнулась на крышу, и под ногами захрустел обледенелый толь. Зимнее утро открывало дымную панораму труб и вентиляторных колодцев. Почерневшие стальные крепления водонапорных башен придавали пейзажу Трибеки унылый и безнадежный вид.

Даппи Хоб вылез на парапет и махнул рукой Котяре. Кот ловким прыжком оказался рядом с ним и бестрепетно стал глядеть с высоты пятого этажа в переулок, где недавно стояли они с Даппи Хобом.

– Мне надо, чтобы ты стоял здесь – на краю. – Даппи Хоб взял Котяру за плечи и сильными руками повернул лицом к прорези закопченного неба. – Ты ловок. Ты же

Кот? И даже во сне можешь это сделать. А теперь не шевелись.

Котяра состроил хмурую гримасу:

– А зачем я стану тебе помогать?

– Затем, что ты мне нужен. – Даппи Хоб спрыгнул обратно на крышу, жестом показав Котяре, чтобы оставался на месте. – Ты просто стой там. В виде Котяры ты способен нести Чарм с Ирта, а твоя внутренняя суть Рииса отлично привяжет его к Темному Берегу. – Он попятился, оставив человека со звериными метками на ветру, теребившем его шерстку. – Ты мне нужен, потому что ты – моя антенна, и я смогу навести моих гномов на Ожерелье Душ. Помоги мне, и я буду щедр.

Юноша ласково улыбнулся, но это был черный взгляд акульих глаз.

– Смотри, Риис! – Он показал вверх, в нависшее серое небо. – Смотри туда вместе со мной – через небо, к дальнему берегу, к Светлым Мирам…