Текст книги "Тени Лордэна (СИ)"

Автор книги: Алессандр Рюкко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Добрый вечер… госпожа Алуэстро, – капитан подошёл к ней и припал н одно колено, чтобы поцеловать протянутую руку с бриллиантовым кольцом. – Простите за столь внезапный и поздний визит.

– Зачем ты зовёшь меня госпожой? Неужели ты так скоро позабыл, как меня зовут?

– Нет, что ты, Агдалина, как я мог.

– И вправду, как… – на тонких и бледных губах появилась лёгкая, подрагивающая в уголках улыбка, призванная сокрыть бурю истинных чувств. – Тогда почему же так долго к нам не заходил? Я ведь каждый день ждала твоего возвращения.

Хромос не знал, что же ей ответить, и бессильно молчал, виновато опустив глаза в пол.

– Хотя… это теперь не имеет значения, ведь ты снова здесь... рядом со мной. Пошли в гостиную, сядем на диваны, выпьем вина, как это делали прежде, а слуги приготовят нам поесть. Только скажи, и они принесут нам всё, что ты только захочешь. А Арвис нам сыграет. Ты ведь помнишь, как чудно лютня поёт в его руках?

– И это я тоже помню, – ответил капитан, заглянув в молящие щенячьи глаза. Его сердце сжалось, пронзённое болью. – Прости меня, Агда… но сегодня я пришёл не к тебе, а к твоему отцу.

– С папенькой? – голос женщины задрожал, и она посмотрела на Хромоса с такой обидой и страданием, что ему захотелось немедленно пойти и удавиться, чтобы искупить свой тяжкий грех. – А хотя, как же иначе… на что я надеялась… чего ждала… по чему лила слёзы… всё зря… всё в пустую… Что же до папеньки, то он здесь, сидит в каминной зале, но не думаю, что он станет с тобой разговаривать. Он и со мной почти не общается, только изредка приказывает ему что-нибудь принести, и никакого ласкового слова к тому не добавит. Хотя… забудь про него; разве это сейчас важно? А, дорогой мой?

– Умоляю, не проси меня об этом, – сказал капитан, упав на колено, – я непременно должен поговорить с Мотриасом, это дело городской важности, – Хромос на секунду замолк и заметил, что кроме них двоих и безмолвного Арвиса в зале больше никого не было, а из примыкавших коридоров не доносилось ни единого звука, что сопровождают жизнь людей. – Прости, но где же Бармилий? Он сейчас не дома?

– Ах, Барми́лий… – с ещё большей тоской выдохнула дворянка. – Я не видела брата с февраля. Он тогда снова ушёл в плавание вместе с нашими судами и с тех пор ещё не возвратился домой. Я знаю, что с ним всё в порядке, что у него всё хорошо. Он мне регулярно шлёт письма из разных портов, рассказывает о своих делах, о заморских странах… Знаешь, это уже не первое его деловое путешествие, но каждое его новое плавание длиться всё дольше… и дольше… и дольше... Он заверяет меня, что его затягивает семейное дело, но я-то знаю, что он просто сбегает прочь отсюда, чтобы не видеть отца. Инке́лий вон уже давно уехал от нас и живёт счастливо с женой в Хайклифе. Он зазвал меня к себе, но я не могу отсюда уехать… я не могу вот так просто взять и оставить дом… бросить папеньку совсем одного…

Глаза Агдалины покраснели, а речь стала обрывистой. Всего одним неосторожным вопросом капитан сделал всё только хуже.

– Знаешь, я ведь правда старалась тут всё наладить. Нанимала лучшую прислугу и платила им в три раза больше, чем была должна, но они всё равно, раз за разом уходили. Я покупала самые неприхотливые и живучие цветы и деревья, но они продолжают вянуть и чахнуть. Я больше не знаю, что мне делать. Со мной остался только Арвис, мой верный друг… мой милый, милый Арвис – единственный, кто не оставил меня в этот трудный час, – по её впалым и обвисшим изрытыми морщинами щекам скатилась пара маленьких слёз. Агдалина не говорила прямо того, чего хотела, что изо дня в день терзало её уже долгие месяцы, но Хромос всё же чувствовал, как с каждым словом она вгоняла гвоздь в его и без того разрывавшуюся на части душу. – Всё! Довольно… Арвис, отведи капитана к отцу. Мне надо пойти и полежать немного.

В очередной раз безмолвный дворецкий отвесил низкий поклон и жестом предложил Хромосу проследовать за ним. Когда они покинули залу, Агдалина поднялась с кушетки и, пошатываясь, словно пьяная, поплелась в спальню, временами останавливаясь и прислоняясь к стенам, чтобы перевести неровное, сбивчивое дыхание и дать ослабевшему сердцу отдохнуть.

Не нарушая гнетущей тишины поместья, Арвис провёл Хромоса через длинные и просторные коридоры, уставленные вазами и скульптурами, и вывел его к широким дверям с позолотой. Дворецкий трижды постучал и, не получив никакого ответа, тут же открыл створки. Капитан нерешительно вошёл и остановился сразу за порогом. Он прежде не раз бывал в этом удивительной зале, о которой по городу ходило множество баек, и в его памяти мигом всплыли дорогие сердцу образы прошлого, но только теперь они были окрашены в гнетущие серые тона, которые он вряд ли когда-нибудь сможет смыть. Высокие стены от пола и до самого потолка были увешаны сотнями клинков, на чьих лезвиях отражались языки пламени, зловеще танцевавшего в огромном камине. Здесь можно было найти любое оружие, которое когда-либо изобрёл злой человеческий гений: мечи, сабли, палаши, алебарды, боевые топоры и секиры, кортики и кинжалы, шашки и рапиры, булавы и перначи, молоты и шипастые кистени, шестопёры и палицы. Прямо над камином, в единственном не занятом клинками месте висело большое полотно. С этой картины на Хромоса нежно смотрела юная и прелестная Агдалина, сидевшая между своими старшими братьями. Позади неё стояла женщина с невероятно добрым и счастливым взглядом, какой обычно бывает только у маленьких детей да щенков, а рядом с ней стоял её муж. Это был высокий и крепкий мужчина с довольно резкими и острыми чертами лица, крупным носом и высоко поднятым подбородком с характерной ямочкой. Он стоял как скала, что должна была защищать от невзгод и напастей, дарить покой всем, кто вставал в её тень.

Короткими и осторожными шагами, стараясь лишний раз не лязгнуть доспехом, дабы не нарушить мертвенный покой залы, Хромос подошёл единственному креслу, стоявшему напротив очага, и нерешительно заглянул через край его высокой спинки. На мягких подушках из багрового бархата сидел скрюченный и ссохшийся старик в плотном восточном халате из переливавшегося чёрного сатина. Поверх его тощих коленей лежал старый палаш с золотой рукоятью, а в пальцах аристократ держал небольшой кусок промасленной тряпочки и медленно водил им вдоль граней клинка. Капитан обошёл кресло и встал в стороне от очага так, чтобы не загораживать свет. Казалось, что старик совершенно не заметил его появления.

– Добрый вечер, господин Алуэстро, – сказал Хромос, делая короткий поклон, но Мо́триас ничего ему не ответил, продолжая всматриваться в почти невидимые царапины на металле. – Прошу меня простить за столь внезапное вторжение. Ваша дочь, Агдалина, сказала, что вы можете меня принять. Если вы позволите, то я хотел бы вам кое-что показать… вот, взгляните…

Хромос достал арбалетный болт из мешка и на протянутой руке поднёс его ближе к старику, так чтобы он попал в поле его зрения. К его немалому удивлению, загипнотизированный Мотриас тут же прекратил натирать и без того чистую и ярко блиставшую сталь и перевёл мутный взгляд на предложенную вещь. На прежде безжизненном, восковом лице появились слабые нотки любопытства.

– Дай его мне, – просипел Алуэстро, протягивая к болту длинные и худые пальцы, больше походившие на лапы извалявшегося в муке паука.

Когда снаряд попал в его руки, Мотриас поднёс его столь близко к лицу, точно собирался попробовать его на зуб. Хромос видел, как сухие, бледные, растрескавшиеся губы исказились в некотором подобии улыбки, а в глазах загорелись огоньки.

– Скажи мне, капитан, откуда у тебя эта великолепная вещица?

– Вы знаете, что это?

– Да… знаю… – загадочно пробормотал Мотриас, – а ты разве нет?

– Я пришёл к вам именно для того, чтобы узнать, кто сделал этот болт, или кто мог им прежде владеть.

– Хе-хе… хи… – скрипуче засмеялся старик. – Простите, я порой забываю, насколько вы, солдафоны, узколобы и несведущи даже в том единственном, в чём вы должны быть первейшими знатоками. Впрочем, возможно, что тебе прежде доводилось слышать о Императоре Бага́рисе Кровопийце?

– Нет, я впервые слышу это имя.

– Хах… ну что же… тогда, так уж и быть, я тебе всё расскажу. Но сперва, попрошу тебя услужить старику и повесить этот клинок вон туда, – сказал Мотриас и указал кривым пальцем с воспалёнными суставами в сторону пустого места на стене. Хромос бережно принял дорогой клинок и повесил его на пустовавшее место. В это же время дворянин продолжал любоваться болтом, словно тот был прекраснейшим из цветков. – Так вот… слушай. Лет десять назад или немногим более того в мире Тимириа́нд была такая Империя Гешта́йдес и правил в ней тот самый Багарис. Человек он был поистине безжалостный, корыстолюбивый, расчётливый и беспринципный, как и подобает всякому монарху, стоящему во главе обширного государства. Всё своё правление он провёл под боевыми знамёнами, хотя сам так ни разу и не побывал на полях брани. Железной рукой он поднял одряхлевшую, утратившую былые мощь и славу страну из руин и грязи, а следом в небывало короткие сроки создал великую армию, каждый солдат которой был готов без раздумий, промедлений и сожалений отдать жизнь во славу Императора. Он казнил всякого, кто решался выступить против его воли, всякого, кто осмеливался нарушить букву установленного им закона… сколько же у него было стражей и палачей. Но он знал, что люди не всегда говорят и делают то, о чём они на деле мыслят, что враг не всегда идёт по полям во главе тысячи рыцарей, трубя в горн и размахивая полотнищами гербовых знамён. Иногда он стоит рядом с тобой, улыбается и клянётся тебе в бесконечной верности, но едва ты отведёшь от него взгляд, как он немедля вонзит тебе нож в спину. Что тут сказать… он был мудрецом, знавшим истинную природу низкого зверя, имя которому человек…

– Это весьма занимательная история, но как она связана с этим болтом?

– Ох, всё вам, молодым не терпится… вам подавай всего и сразу, – пробормотал Мотриас, поглаживая древко. – Я веду к тому, что у Багариса Губителя было очень много врагов, как среди чужеземцев, так и среди его собственных подданных. По всей видимости он прекрасно понимал, что с некоторыми людьми довольно глупо мериться силой в открытую, бодаться словно упёртые бараны, пока изо лбов не потечёт кровь, а из глаз не посыплются искры. Для людей навроде тебя смерть в битве – честь, которой не стоит страшиться, к которой даже необходимо стремиться и которой нужно желать всем сердцем, потому она не препятствие, а ещё одна награда, но вот смерть со спущенными штанами в отхожем месте – позор, что разом перечеркнёт все былые заслуги и оставляет на великой личности пятно несмываемого позора. Сама мысль о подобном унижении заставит честолюбивых гордецов трусливо поджать хвосты и забиться поглубже в конуру… В те времена ходило много историй о похищениях, исчезновениях, внезапных и жестоких смертях врагов Императора и конечно же их ближайших родственников и верных друзей.

– Люди многое болтают, к тому же вы сами говорили о стражах и палачах.

– Нет, капитан, это ты ещё просто не понял, о чем же я говорю, – на лице старика расплылась зловещая ухмылка. – Может часть историй и выдумка, как оно везде и всегда бывает, но большинство из них вполне себе правдивы, а может даже люди чего и недоговаривают или даже нарочно преуменьшают, потому как не могут поверить в чудовищную правду, произошедшую подле них, и которая может повториться с ними. Думаю, что тебе стоит услышать одну из таких историй.

На окраине Империи жил один весьма знатный маркиз из рода Штрибендайнов. Когда-то его земли процветали, но с каждым годом Император требовал поставить в войско всё больше и больше воинов из благородных семей и крестьянских дворов, но мало кто из бравых сынов империи возвращался в отчий дом живым или хотя бы не бесполезным в хозяйстве калекой. Избы пустели, поля зарастали сорняками вместо хлебов, а там и золота в кармане феодалов становилось всё меньше. Маркиз потерял на той продолжительной и бестолковой бойне двоих сыновей и младшего брата, и за это он решил отомстить благословлённому Богами правителю, по чьей воле и случились все те несчастья. Смерть можно искупить лишь другой смертью.

Собрать единомышленников было несложно. К тому времени дворян, недовольных решениями престола, было куда больше лоялистов, пускай, что и не у всех из них хватало храбрости для мятежного выступления. Вместе они собрали достойное войско из собственных вассалов и наёмников. Золота им для этого ещё хватало, а вот мозгов у них явно было не шибко много. Заняв один из самых надёжных и неприступных замков в провинции, они объявили, что больше не станут бросать любимых детей в жерло Имперской военной машины, что они разрывают все клятвы, основывают своё собственное государство и объявляют Багарису войну, к которой призывают присоединиться всех честных и жаждущих мира людей.

Я никогда не видел того замка, но рассказы о нём впечатляют. Высокие стены, что не дрогнут под залпами требушетов, глубокие и широкие рвы, сотни бойниц, большие запасы еды и воды; он перенёс десятки осад и ни разу не был взят, даже с совсем крохотным гарнизоном против несметных полчищ врагов. Поистине надёжное убежище для мятежника и его семьи, особенно если окружить себя парой сотен верных тебе и полных ненависти к императорскому престолу рыцарей.

План был просто великолепный, да настолько, что спустя три дня после объявления войны поутру марксиз вошёл в комнату, где спали четверо его оставшихся детей, и нашёл их зарезанными, выпотрошенными и подвешенными к потолку за их собственные кишки. Тот, кто это сотворил, в добавок оставил кровавое послание на стене: «Так будет с каждым…».

Тогда маркиз пришёл в ярость. Он приказал обыскать весь замок, всю округу, перевернуть каждый камень, сжечь каждый куст, разбить каждую бочку, хватать и допрашивать каждого чужака, а если тот решит сопротивляться или не сможет немедля доказать своей невиновности, то убить его на месте, как виновного. Все держали ухо востро и смотрели в оба, так что нельзя было и шагу ступить, чтобы об этом тут же не узнали все. Однако после захода солнца неожиданно выяснилось, что безутешная жена маркиза, мать что потеряла всех любимых чад, бесследно исчезла. Всю ночь её искали с факелами и собаками, вновь перевернув и излазив всю округу, но нашли её только перед восходом солнца. Нарубленное на мелкие кусочки её тело было разбросано вдоль крепостного рва, и стая голодных и крикливых воронов жадно пировала её мясом и свежей требухой.

Дальше слухи несколько разняться, но достоверно известно, что через неделю благородные рыцари на коленях приползли к Императорскому трону с отсечённой головой маркиза на золотом блюде. Они рыдали, извивались, целовали Багарису ноги и молили его святейшество о пощаде.

– И чьих же рук это было дело? – неуверенно спросил Хромос, чувствуя, как напряглось всё его нутро. Слишком уж эта история походило на ту, в которую не посчастливилось попасть ему самому.

– Все, кто знал хоть что-то наверняка, давно уже мёртв, но если верить всем тем россказням, что до меня доходили, то при своём дворе Багарис держал некий тайный орден, прозванный «Дланью», который и расправлялся со всеми его недругами. Вместо рыцарей и священников там были убийцы, шпионы, чернокнижники и люди, что обеспечивали их самым лучшим снаряжением. И вот этот болт, что ты принёс сегодня, был сделан одним из тех императорских умельцев.

Хромос взял снаряд из рук старика и как-то по-новому взглянул на тёмный булат. Теперь в его стальных узорах читалось полное жестокости и безудержного кровопролития прошлое. – Вы уверены в том, что это именно их оружие?

– Да, я в этом абсолютно уверен. Мне уже доводилось видеть его прежде, в коллекции моего давнего товарища, только у того снаряда были обгоревшие перья и обуглившееся древко, а вот твой совершенно цел. Откуда у тебя, простого капитана, взялась подобная редкость? Скажи мне, я должен это знать.

– На днях им был убит человек, и мы теперь ищем того, кто это сделал. Прошу, расскажите, что стало с теми убийцами и есть ли возможность их найти.

– Что же… Их полная тайн и загадок история обрывается вместе с жизнью Алого Императора, когда тот был свергнут и растерзан толпой в ходе разрушительного восстания мещан, крестьян и всякой прочей черни, охватившего всю страну. Мало кто знал их в лицо, а потому никак нельзя с уверенностью сказать, погибли ли они вместе с господином, до последнего сохранив ему верность, или же во спасения собственных шкур вероломно сбежали подальше от всепожирающего пламени мятежа и затаились в какой-нибудь глухой лесной деревушке до лучших времён. Можно было бы подумать, что карающей «Длани» его Величества никогда и не существовало, что это была простая байка, плод воображения испуганного народа, если бы не оставшиеся после них артефакты, вот такие небольшие реликты прошлого, какой ты держишь в руке. Они не дают правдивой истории стать надуманной легендой.

Так что я не могу тебе точно сказать, пользуется ли кто-то их снаряжением, или же это подлинный слуга Багариса, избежавший виселицы, впрочем… я тоже могу показать тебе одну вещицу, что прежде принадлежала им.

– Она у вас где-то тут? – поражённый этим предложением Хромос стал крутить головой, всматриваясь в силуэты клинков, пытаясь угадать, какой же из них был тем самым оружием, что унесло сотни героев сопротивления тирании и деспотизму, но старик в ответ лишь судорожно захихикал.

– Что ты, что ты, конечно же нет! Здесь так, мелкие побрякушки, мои самые ценные и любимые экспонаты я храню в другой комнате. Обычно я не пускаю никого из посторонних в мою священную обитель, но только для тебя и только сегодня я готов сделать это маленькое исключение. Прошу, помоги мне подняться на ноги.

Мотриас приподнял худые, словно ветки руки. Капитан осторожно обхватил его хрупкие кисти и бережно поднял старика на ноги. Ему казалось, что одним неловким движением, он мог переломать коллекционеру все кости.

– Теперь, капитан, возьми подсвечник и иди за мной, тут совсем рядом, – Мотриас поманил его пальцем и громко, не отрывая подошв от пола, пошаркал в сторону двери в своих остроносых бархатных туфлях, некогда привезённых им из южных стран. От постоянного сидения и катастрофического истощения его позвоночник принял форму вопросительного знака.

Сразу за выходом из залы он повернул налево и пошёл вдоль темного коридора, в котором занятой Арвис ещё не успел зажечь свечи. Дойдя до нужных дверей, Мотриас достал из кармана халата небольшой ключик и стал неспешно отпирать замок, в то время как металлический скрежет гулким эхом разносился по всем уголкам пустующего дворца.

По просьбе немощного старца, страж открыл одну из тяжелых створок и тут же почувствовал, как высокая мрачная тень протянула к нему когтистую лапу. Все волосы на его теле встали дыбом, а кровь в мгновение закипела. Хромос успел схватиться за рукоятку меча, когда оживившийся более прежнего старик выхватил из его руки подсвечник и, преисполнившись радостью и гордостью, бесстрашно пошёл навстречу зловещей фигуре.

– Не правда ли он прекрасен? А, капитан? – Мотриас поднёс дрожащее пламя к тени, озаряя массивные пластины воронёной стали с острыми шипами и освещая мелкие кольчужные кольца. Хромос увидел угловатые и громоздкие латы, покрытые роскошным балахоном с невероятно мудрёной золотой вышивкой. Несмотря на то, что он был надет на бездушный манекен, Хромос чувствовал, как от него исходила чья-то зловещая и могучая воля, обратившая на него своё пристальное внимание.

– Что это такое? – тихо спросил капитан, не снимая руку с эфеса

– Неужели не узнаёшь? – с лёгким удивлением и противной улыбкой ответил Мотриас. – Этот чудесный доспех раньше принадлежал одному весьма могущественному некроманту, старшему личу, пока его не одолел орденов паладинов. Обычно подобные реликвии изничтожают, но там кто-то успел подсуетиться, и броня ушла на чёрный рынок, где я его несколько лет назад и купил. А вот его жезл, венец и гримуар всё же обратили в пепел. Сколько же вреда от этих фанатичных варваров.

– Кто вам вообще позволил привезти эту проклятую вещь в город? В конце концов, неужели Церковь Старейшей Звезды не воспротивилась и не потребовала вас от него избавиться?

– Старейшей Звезды? Если ты не заметил, капитан, то эти жадные и лицемерные пустозвоны уже давно потеряли прежнее могущество и влияние и теперь послушно сидят в своей старой халупе, боясь лишний раз вякнуть наперекор Сенату. Пускай там и остаются до скончания времён. Поверьте уж мне, эти самодовольные, одержимые глупцы готовы кормить тебя обещаниями чудес, будут уверять тебя, что их молитвы способны исцелить любые болезни, главное лишь верить и молиться… но на деле будут высасывать из тебя все деньги, внушая тебе ложную надежду, а дорогой тебе человек всё одно будет медленно увядать, пока не погибнет… Зато теперь у меня есть этот красавец и он мой… только мой…

Глаза Мотриаса светились безумной любовью; он медленно и страстно провёл пальцами по шершавому нагруднику, повторявшему форму человеческих рёбер. От этого вида Хромоса передёрнуло. Теперь то стало ясно, что именно губило старика, всю его семью и поместье. Частичка проклятой души, что осталась жить в груде холодного металла, постепенно высасывала жизненные силы из всего, что её окружало, желая восстановить утерянную мощь и былое величие. Присутствие человека, обладавшего магией, лишь раззадоривало её аппетит и заставляло её незримыми конечностями тянуться к нему. На мгновение сознание капитана помутилось, и под складками капюшона он вновь увидел тот демонический череп, что явился ему в ночном кошмаре. Хромос почувствовал, как заныла его рука.

– Вы привели меня сюда, чтобы показать мне его?

– Нет, просто раз уж мы прошли мимо, то не смог удержаться чтобы не похвастаться моим любимцем, – ответил старик, продолжая поглаживать мертвенную сталь. – Нам вон к тому шкафу, что стоит в углу.

Оставив доспехи некроманта позади, дворянин и страж прошли мимо пары шкафов, на чьих обитых бархатом полках покоилось старинное оружие, в свои молодые годы пролившее много благородной крови. Здесь же хранился и самый первый экспонат, с которого некогда началась коллекция Мотриаса. Это была роскошная сабля с рукоятью из резной слоновой кости и золота с драгоценными камнями, которую Мотриас выиграл на скачках в одной из торговых поездок в жаркие страны. Цена её была не в монетах, а в воспоминаниях.

– А вот и она, взгляните, – Мотриас поставил свечу на приземистый столик и взял с полки кусок чёрного дерева. – К сожалению, она не целая, но вряд ли вы найдёте хотя бы ещё один кусок подобный этому.

Старик взял с полки тёмную деревяшку. Это была половина обломленной и обгорелой маски, изображавшей уродливое, угловатое подобие человеческого лица.

– Она довольно лёгкая, но при этом прочная, почти как железо, – сказал старик, примеряя её на лицо. – Прежде все, кому доводилось её видеть, умирали, так и не успев никому ничего рассказать.

– А это случаем не подделка?

– Нет, эта маска точно принадлежала слугам Багариса, – парировал старик, кладя деревяшку на место. – Как сказал продавец, её нашли в развалинах сгоревшего замка вместе с некоторыми другими похожими вещами. К тому же, если ты присмотришься, то поймёшь, что она и вот этот болт сделаны из одной и той же породы дерева, так что ошибки тут быть не может.

– Прошу, господин Мотриас, ответьте на такой вопрос: что, если человек стрелявший этим болтом на самом деле является убийцей, служившим Императору Багарису. Что если в городе есть что-то или кто-то за кем он пришёл, что я могу сделать для того, чтобы помешать ему свершить им задуманное?

– Ты? Помешать ему!? – старик противно рассмеялся. – Может в чистом поле в честной схватке ты бы его и одолел, но он на подобную рыцарскую дуэль никогда не согласиться, а ты ни за что не сумеешь ему её навязать. Как ни старайся, но, в конце концов, это ты примешь условия его игры – игры, в которой у тебя нет ни единого шанса победить, потому как он есть тот, кто обитает в чуждых тебе тенях.

Если он пришёл, чтобы убивать, то он будет убивать до тех пор, пока не вычеркнет последнее имя в своём роковом списке обречённых. Пускай они будут прятаться, пускай они будут бежать или пускай попробуют как ты бросить ему вызов – все они неизбежно встретят свой мучительный конец от его кинжала или стрелы.

Если же он пришёл, чтобы получить что-то, то вот тебе мой совет: узнай, что ему нужно, и просто отдай ему это! Проглоти свою гордость, усмири глупое тщеславие и поступи самым мудрым образом. В противном случае, он станет убивать всех подряд, оставляя для вас изощрённые послания из трупов, зальёт улицы кровью, сделает детей сиротами, лишит стариков продолжения рода.

Попробуешь встать у него на пути – поплатишься жизнью. Сдайся… забудь о сопротивлении… тебе его не остановить…

Последние слова Хромос уже не слышал. Его разум перевернулся вверх дном, реальность с иллюзиями поменялись местами. В сознании явились кошмарные картины из вещего сна. Он видел красные огни, окутанные густым облаком дыма, слышал тихий, но отчётливый шёпот у самого уха и глухие вопли обитателей затонувшего в алых водах города.

– Что с тобой? – Хромос встрепенулся, почувствовав руку на своём плече. – Тебе сделалось дурно?

– Нет, всё в порядке, – слегка пыхтя, ответил капитан, поднимаясь с колен. – Спасибо вам за ваши рассказы, но теперь я должен идти.

Хромос направился к выходу, но внезапно Мотриас преградил ему путь.

– Капитан, я хочу, чтобы этот болт стал частью моей коллекции, и готов предложить тебе тысячу золотых крон за него.

– Этот болт является важной уликой, я не могу его вам продать, – Хромос попытался обойти старика, но тот вновь встал на его пути.

– Полторы тысячи!

– Я не могу…

– Две! – всё не унимался старик. – Не надо мне говорить, чего тебе можно, а чего нельзя. Я живу в этом городе гораздо дольше тебя, молокососа, и уж точно знаю, что здесь дозволено. Если у тебя есть друзья и деньги, то законы не имеют над тобой власти. У меня есть они оба!

– Деньги может у вас всё ещё и имеются, а вот насчёт друзей вы ошибаетесь, господин Алуэстро. Если бы вы чаще выходили из дома, то знали бы, что половина из них уже мертва, а вторая успела вас напрочь позабыть. А теперь пропустите меня!

Хромос отодвинул старика в сторону и пошёл вперёд, но не успел он взяться за дверную ручку, как за спиной раздались тяжёлые шаги. Ополоумевший старец, не желая мириться с отказом, схватил с ближайшей полки кинжал и в беспамятстве ринулся на капитана. Но сколь ни была сильна его злоба, его старое тело было слабо́. Капитан легко увернулся от его неуклюжего выпада и схватил безумца за руки. Мотриас вскрикнул от боли и выронил кинжал. Он посмотрел обидчику в глаза, и его тело мелко задрожало, на глазах выступили слёзы. Старик ослабел и повалился на пол, где свернулся калачиком и тихо заплакал, изредка издавая протяжные стоны. Хромос поднял глаза и увидел издевательскую ухмылку лича, обрадованного лицезрением человеческих страданий и пустого насилия.

Пробормотав проклятие, капитан развернулся и широкими шагами пошёл прочь по коридорам, желая покинуть этот дом как можно скорее. На пути он столкнулся с Арвисом, которого привлекли шум и крики. Хромос сказал ему поторопиться и помочь господину, пока тому не стало совсем худо. После он дошёл до парадных дверей и стремглав побежал через сад, пока, наконец, не вылетел на улицу. Только тут он перестал ощущать то потустороннее присутствие, что следовало за ним с той самой секунды, как он ступил за ограду поместья.

– Всё же девчонка была права, призраки тут есть…

За то время, что капитан провёл в особняке, солнце уже успело погрузиться за линию горизонта, и наступил поздний вечер. Пора было возвращаться в Крепость и пересказать Хейндиру всё то, что ему удалось разузнать.

Пройдя пару улиц и перекрёстков, Хромос вышел на Площадь Основателей. Он собирался быстро пройти сквозь неё, но весёлая музыка, что звучала посреди собравшейся толпы, заставила его изменить намерения. Капитан подошёл ближе и увидел труппу уличных артистов, облюбовавших основание монумента. Всего их было пятеро: двое музыкантов с размалёванными лицами и три танцовщицы эльфийки с яркими зелеными глазами. Они были одеты пёстрые и облегающие костюмы с подвязанными к рукавам и талии металлическими пластинками, звеневшими при каждом их движении. Они плясали с поразительной грацией и пластикой, а их очаровательные улыбки и лукавые взгляды заставляли присутствующих мужчин выворачивать карманы, бросая последние гроши в подставленный горшок.

Появление капитана городской стражи не осталось без внимания, и игравший на флейте парень пихнул товарища в бок и указал сторону солдата своим инструментом. Лютнист тут же прекратил играть старый мотив и завёл новый, более громкий и бойкий, а флейтист скорчил серьёзную рожу и лихо запел известную походную песню. Обворожительные эльфийки подошли ближе к Хромосу и стали исполнять умопомрачительные гимнастические трюки, то и дело бросая на него томные взгляды. Любой другой мужчина, глядя на их изящные тела, потерял бы голову от разбушевавшегося сладострастия, но, к своему собственному удивлению, капитан ощутил тоску и какое-то странное угрызение совести. Поэтому, когда одна из эльфиек поднесла ему горшок, вместо затёртых медяков он бросил в него дюжину серебряных монет и ушёл под благодарные возгласы девушек.

С площади Хромос вышел на главную дорогу и побрёл в сторону Крепости. Тяжёлая кираса неприятно давила на плечи и нагружала спину, сапоги натирали ступни; Хромос только и думал, как бы их поскорее снять и блаженно растянуться во весь рост на кровати.

Так он преодолел половину пути, уставший и малость отупевший, чувствуя себя неимоверно паршиво и гадко, пока краем глаза не заметил, как мимо него проскочил высоки, худой мужчина в длинном камзоле цвета болотной тины. Капитан встрепенулся, словно с небес в него ударила молния, и в следующую секунду он ринулся в погоню.

– Пропустите! – прикрикнул Хромос, расталкивая встречных людей. Он увидел человека, о котором говорил ему псарь, человека, который вчера бесследно исчез из переулка. Это был Феомир.

Хромос попытался окликнуть таинственного друга Элатиэль, но тот, даже не обернувшись, прибавил шагу. Взбешённый этим, капитан собирался заорать на всю улицу и приказать прохожим схватить беглеца, но в этот момент его нога зацепилась за что-то. Потерявшего равновесие капитана повалило в сторону, и он врезался в проходившую мимо компашку писарей. Оттолкнув от себя возмущённого слугу пера и чернил, он огляделся по сторонам, но сальная макушка Феомира затерялась среди многолюдной толпы. Хромос предпринял попытку продолжить погоню, двигаясь в прежнем направлении, но безуспешно. Добыча ускользнула из-под самого его носа.