Текст книги "Убийца-садовник? (СИ)"
Автор книги: Алёна Волгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 5
Когда миссис Холланд вызвала меня к себе, я почти не удивилась. Успела уже морально подготовиться. Мы долго говорили, директор передо мной только что не извинялась. Меня не уволили – я ушла сама, «чтобы не провоцировать ссоры и разногласия в коллективе». По словам директрисы, предъявленные мне претензии – «потакание слабостям воспитанниц», «попытки завоевать дешёвый авторитет» – чуть ли не обязательные просчёты для молодого преподавателя, и она ни за что не затеяла бы этого разговора, если бы не сложное положение, в котором оказалась школа… В общем, я не стала тянуть кота за хвост, быстро всё подписала и ушла.
С учительской квартирой тоже пришлось расстаться, но мне повезло тут же найти себе новое жильё, правда, очень скромное. Конечно, мне нравились главные улицы Илсбери, вымощенные булыжником, освещённые газовыми фонарями. Здесь располагались самые красивые дома, где на первом этаже всегда можно было найти ароматную пекарню, кондитерскую или нарядную модную лавку. Район очень оживлял небольшой сквер со скамейками и тенистыми деревьями, где можно было прогуливаться даже вечером, не опасаясь всяких инцидентов. Однако жильё в престижном месте мне пока не потянуть.
Так что на следующий день после разговора с директрисой извозчик высадил нас с котом на Сиреневой улице, в тихом местечке недалеко от центра, возле небольшого дома, выкрашенного в синий и зеленый цвет. Я сняла здесь крошечную квартирку на втором этаже. Улицу эту сроду никто не мостил, так что за нашей коляской оседала пушистая желтая пыль. В палисадниках пышно кудрявились сирень и боярышник. Зато местность была достаточно безлюдна, чтобы леди, стесненная в средствах, могла самостоятельно перетаскать в квартиру своё барахло, не привлекая лишнего внимания соседей. Я заплатила хозяйке, миссис Хиггис, за месяц вперед, и это съело почти все мои сбережения.
Всё-таки самой таскать сундуки мне не пришлось. Пытаясь совладать с неподатливой входной дверью квартиры, я услышала позади себя шорох и, обернувшись, с удивлением увидела на лестничной площадке Иннелина. В руках он легко держал два моих сундука. Как будто они вообще ничего не весили! Вот это точно волшебство.
– Теперь моя очередь вам помочь, – просто сказал хокермен.
Мы вошли в квартиру, Демьюр, конечно же, первый. Моему взгляду сразу предстали старые, кое-где отслаивающиеся от стен обои, черный от копоти камин. В слабом луче солнечного света, которому удалось пробиться сквозь грязные стёкла, танцевали пылинки. Да, над обстановкой здесь придётся серьёзно поработать! Кошан сделал пару шагов, брезгливо отряхнул лапы и попросился ко мне на руки, видимо, посчитав меня самым чистым предметом мебели.
– Я был сегодня в лавке миссис Томсон, – сказал Иннелин, – и узнал, что вы оставили свою прежнюю работу.
Он оглядел комнату и отнёс сундуки в дальний угол, где стояла кровать с старым выцветшим пологом.
Я мысленно застонала. Не успели ещё высохнуть чернила на моём приказе об увольнении, а дотошные соседи уже были в курсе дела! Я-то надеялась, что у меня в запасе есть пара дней. Как я на глаза покажусь тётке?
– … и ваша тётя тоже была там, – добил меня Иннелин.
– О, нет! – вырвалось у меня. Я зарылась лицом в кошачью шерсть. Ситуация ухудшалась прямо на глазах.
– Я взял на себя смелость сказать, что это я уговорил вас оставить место преподавателя ради должности моего секретаря.
–Что?! Но как же…
– Интересная работа, двадцать лейров в месяц, и два свободных дня каждую неделю. Соглашайтесь, мисс Гордон.
"А моя репутация?!" – хотелось завопить мне, но я сдержалась. Похоже, от неё и так остались одни ошмётки. А работа мне действительно нужна. Кстати, в пансионе мои заработки были гораздо скромнее.
– Вы уверены, что вам настолько необходим секретарь? – грустно спросила я.
– Совершенно уверен. Вы ответственны, деликатны. Умеете анализировать информацию, знаете своих соседей, их привычки, потребности. Поможете мне составить график закупок, будете вести учёт… Мы прекрасно сработаемся.
В конце концов, я согласилась. А что? Можно подумать, у меня есть выбор.
***
Иннелин был так любезен, что дал мне время обустроиться в новом жилище и даже прислал двоих помощниц, пояснив, что я могу оплатить их услуги позднее. Мне было неловко принимать от него одолжения, но одна я бы не справилась так быстро. Мы спешно развернули ремонтные работы – вымели и вымыли всю грязь, покрасили стены внизу, поклеили новые полосатые обои. Осталась проблема с неработающим камином, но это могло подождать до холодов. Моя квартирная хозаяйка, миссис Хиггис, оказалась приятной дамой с величавыми манерами, управлявшая нашим маленьким хозяйством «твёрдой рукой в бархатных перчатках», то есть мягко, но уверенно. Единственным её недостатком можно было считать разве что любовь к долгим вечерним чаепитиям. Заметив, что по вечерам я обычно бываю дома, она приходила ко мне с чайным подносом и разговорами. С другой стороны, только она в эти дни и скрашивала моё общество. Как-то раз я встретила на улице двух закадычных подруг – миссис Шарп и миссис Коннор. Я уже собиралась поздороваться, но эти достойные дамы меня невозмутимо проигнорировали. В первую минуту я опешила, но потом обругала себя. А чего ты хотела, подруга? Каковы бы не были мои истинные намерения, моё поведение считалось скандальным по меркам нашего общества. Устроиться секретарём к постороннему молодому (молодому, ха! да ему, наверное, лет сто!) мужчине – неприлично. Надеюсь, они не отыграются на тёте Роуз, всё-таки она их старинная подруга, кроме того, тёте в утешение всегдаостанется Эмили. Уж про мою кузину никто никогда худого слова не скажет!
Другая встреча гораздо сильнее выбила меня из колеи. Я на минутку забежала в лавку миссис Томсон, а, выходя, увидела, как мне навстречу движется элегантный открытый экипаж, в котором сидит… лорд Рэндон собственной персоной. Напротив него в пене шёлковых юбок расположилась мисс Беатриса Лейн со своей компаньонкой. Эта девушка, кстати, была признанной городской красавицей и наследницей богатого поместья, так что у его светлости, по крайней мере, хороший вкус! Интересно, повернётся ли у него язык озвучить ей такое же предложение, как мне тогда? Как нарочно, я в то утро была причёсана наспех, к тому же нагружена ведром, шваброй, тазом для стирки и свёртком необходимых хозяйственных мелочей. Зрелище наверняка было ещё то. Мне показалось, что при виде меня на лощёной физиономии лорда мелькнула ухмылка, но он быстро отвернулся, и их экипаж проехал мимо. В первую минуту мне очень хотелось спрятаться обратно за дверь, но я одёрнула себя. Какое мне до них дело? Да, у меня нет сейчас лишних денег, чтобы оплатить доставку, и что? Зато я теперь самостоятельная женщина, сама распоряжаюсь своей жизнью. Тётке на меня не наябедничал за ту нашу ссору, и на том спасибо.
***
Я с некоторым облегчением поняла, что стоять за прилавком мне не придётся, так как Иннелин нашёл мне помощницу. Девушку звали Пенни, она была невысокого росточка, румяная, с яркими голубыми глазами, узлом пышных русых кудрей и такими милыми ямочками на щеках, что невозможно было не улыбнуться ей в ответ. Перед Иннелином девушка явно робела, опускала глаза долу и на все его замечания отвечала только «да, сэр». Меня она тоже поначалу дичилась, но мы быстро нашли общий язык.
Вскоре хокермен привёз первую партию товаров. Мы решили, что не будем торговать обычной бакалеей, чтобы не создавать конкуренцию миссис Томсон с её магазинчиком. Лишние недоброжелатели в городке нам ни к чему. Тем более что у Иннелина водились такие диковинки – мы с Пенни только ахали, когда раскладывали их на полках.
Рулоны тонких прозрачных тканей, книги в сафьяновых переплётах, обычные с виду горшочки, в которых варенье и масло могли сохраняться свежими сколь угодно долго, серебряные безделушки, цветные чернила, не выцветающие со временем… Все альвийские товары и их свойства я старательно заносила в особую толстую тетрадь и старалась получше запомнить.
В первые дни посетители хлынули сплошным потоком. Ещё бы! Иннелинская "лавка чудес" стала редким развлечением для города, тем более что сезон балов и приёмов уже закончился, а благородным леди и джентльменам надо было себя чем-то занимать.
Нас почтил своим вниманием даже городской мэр – мистер Скорп. Признаюсь, я не ожидала его увидеть. После смерти своей супруги, миссис Эвелин, он производил впечатление человека, изжившего в себе всё человеческое, извиняюсь за тавтологию. Он казался не живым существом, а некоей функцией, ходячим символом муниципальной власти. Впрочем, тётя Роуз очень его уважала и иногда говорила, что это первый градоначальник на её памяти, который нужды общества ставит выше собственных, поскольку своих интересов у него попросту нет. Внешне это был высокий худощавый джентльмен с седыми висками, пронзительными черными глазами, в неизменном чёрном сюртуке и шляпе. Возможно, в его шкафах водился десяток одинаковых костюмов, в любом случае, внешний вид его никогда не менялся. Я иногда фантазировала, что мистер Скорп – это некий фантастически сложный механизм, который оживает только на городских улицах, а потом он возвращается в свой большой пустой дом, ставит трость на подставку и замирает в холле до следующего выхода, и глаза его при этом медленно тускнеют. Итак, мистер Скорп внимательно осмотрел наши товары, похвалил обустройство, после чего у нас состоялся занимательный разговор:
– Думаю, вашим родным нелегко было смириться с вашим выбором профессии, – заявил старик со свойственной ему прямотой, граничащей с бестактностью.
Я как-то отшутилась. В последний месяц меня вряд ли можно было смутить подобным высказыванием.
– Я не имею намерения вмешиваться в чью-то личную жизнь, но хотел бы предложить вам альтернативу. Семья одних моих знакомых ищет гувернантку для своей дочери. Правда, они живут достаточно далеко отсюда, в Эвонвилле.
– Это же на побережье! – воскликнула я. Уехать так далеко от дома? Даже если бы я захотела, мне придётся сначала выдержать войну с тётей Роуз.
– Далековато отсюда, но разве молодёжь страшится путешествий? – Мистер Скорп даже изобразил на лице подобие улыбки. – Представьте себе: новый город, где о вас не сложилось ещё никакого мнения, где можно начать всё с чистого листа. Там замечательный воздух, вы увидите море…
– Благодарю вас, но в ближайшее время я не планирую менять работу.
– Всё же, если надумаете, не стесняйтесь обратиться ко мне. Вы знаете, моя жена, Эвелин, всегда старалась помочь молодым девушкам, оказавшимся в затруднительном положении…
Это была правда, миссис Скорп даже состояла в каком-то там Комитете, как я слышала от тётки. Господин мэр тем временем продолжил:
– Теперь, когда её не стало, я считаю своим долгом по мере сил продолжать её дело.
– Я понимаю ваши чувства, но… – пробормотала я.
Скорп учтиво поклонился, и уже уходя, произнёс:
– Не думайте, что у вас нет выбора, мисс Гордон. Выбор есть всегда.
А что, он, оказывается, не такой уж жёсткий тип, как я раньше думала. Вполне добросердечный человек.
Другим неожиданным посетителем был лорд Рэндон. Я с удивлением поняла, что они с Иннелином хорошо знакомы. Оказалось также, что Рэндон, когда не разговаривает покровительственным тоном и не кичится великосветскими манерами, может быть интересным собеседником. Мне показалось, его слегка задело наше с Пенни восхищение альвийскими диковинами, и он обещал при случае познакомить нас с чудесами механической магии, чтобы Иннелин не слишком-то задавался. После его ухода мне удалось выведать у хокермена, что наш столичный господин помог уладить какие-то проблемы одного из альвийских кланов, в благодарность за что даже получил альвийское имя – Аксара, что на их языке означает «молния». По словам Иннелина, случай беспрецедентный. В общем, аристократ прямо открылся мне с неожиданной стороны.
Время от времени к нам в лавку забегала Кэтрин, разумеется, тайком. Рассказы Иннелина об обычаях альвов она могла слушать бесконечно. Иногда я брала с собой Демьюра, чтобы он не скучал целый день дома один. Кошан быстро освоился в лавке, одобрил Пенни, мигом присмотрел себе уютное местечко возле лампы и… неожиданно проникся симпатией к Рэндону. Стоило тому появиться, как кот немедленно просыпался, вился вокруг ног его светлости и призывно урчал. Я только диву давалась, пока не заметила, как коварный лорд подкармливает этот меховой мешок кусочками сала. За сало беспринципный кот мог душу продать.
Однажды Кэтрин пришла к нам с подругой. Абигайль – так её звали – я помнила ещё по пансиону, она приходила туда брать уроки музыки у мисс Сноу. Это была маленькая робкая девчушка, похожая на воробушка. Несколько раз я видела её в городском сквере, обычно она чинно сидела на скамейке рядом с няней, посматривая на играющих девочек, но не решаясь к ним присоединиться. Я подарила ей серебряный колокольчик, чтобы её немного ободрить. Он звучал очень нежно и умел вызванивать пару простеньких мелодий. Через неделю дела привели меня в центр города, и я решила прогуляться по скверу. На соседней аллее послышался знакомый серебристый перезвон. Подумав, что это Абигайль играет там с колокольчиком, я прошла в ту сторону. На аллее играли в мяч четверо девочек, Абигайль была среди них, и в руках у неё ничего не было. Она обернулась ко мне и снова рассмеялась переливчатым звонким смехом. Уже не воробушек, а яркая колибри. Это был первый раз, когда я поняла, что с альвийскими товарами не всё так просто.
Самыми сложными, выматывающими душу покупателями были юные леди. Они залетали в лавку щебечущей стайкой, хихикали, ахали при виде безделушек, расспрашивали подробно про каждую и упархивали обратно, зачастую так ничего и не купив. Иннелин как-то не горел желанием иметь с ними дело (видимо, тёплый приём в нашей школе ещё не изгладился из его памяти), Пенни робела, так что роль продавца-консультанта обычно доставалась мне.
Вот и в этот раз, увидев знакомую компанию из четырёх подружек, я обречённо предоставила Пенни перебирать новые привезённые специи и поспешила навстречу девушкам.
Судя по их платьям, этой осенью в моду вошел фиолетовый цвет. Стайка девиц, впорхнувшая в лавку, переливалась всеми оттенками сливового, сиреневого, лилового и лавандового. Шляпки их были украшены цветами и каскадами лент, широкие оборки платьев создавали лёгкие вихри. Девушки налетели на привезённые вчера новинки и засыпали меня вопросами.
К счастью, ещё до того, как моя голова лопнула от их разноголосья, появился лорд Рэндон. От его высокой атлетической фигуры в лавке сразу стало тесно.
Девушки, которые до появления лорда вели себя как задушевные подружки, при виде мужчины превратились в стайку вредненьких котят, перед которыми поставили миску сливок. Никакого откровенного флирта – боже упаси! – но каждая исподволь старалась привлечь его внимание. Мои рассказы тут же был забыты, так что я скромно отошла в сторонку. Отсюда и наблюдать удобнее…
– А это что за цветы? – вдруг с ангельской улыбкой обернулась ко мне мисс Лейн, изящно погладив стоявшие на прилавке в керамической вазе розовые и белые бутоны.
– Это альвийские колокольчики. Если вплести их в причёску или приколоть к корсажу, они наделят обладательницу обаянием фейри, – невозмутимо ответила я, – правда, ненадолго.
– Ах, какая прелесть! – защебетали девушки. Рэндон галантно предложил подарить каждой из них по цветку.
– Вы забыли ещё про одну особу, – мисс Беатриса, воплощенная справедливость, указала на меня.
– Я считаю, мисс Гордон вовсе не нуждается в подобном дополнительном украшении.
– О… – протянула мисс-наша-первая-красавица, явно подозревая, что в этой фразе таился комплимент, который почему-то достался не ей. Я же, наоборот, насторожилась. Это же Рэндон…
– Мне кажется, подобные вещицы призваны добавить своей обладательнице немного уверенности. Мисс Гордон и без того обладает значительным апломбом, так что ей такие штуки вовсе ни к чему.
Беатриса удовлетворённо улыбнулась, но меня это не сильно расстроило. Ну, я же знала, с кем имею дело! Его светлость слова доброго не скажет, чтоб без издевки. Я слегка насмешливо поклонилась. К счастью, на колокольчиках интерес блестящей компании к волшебным артефактам иссяк, и они впятером направились к ожидающим их экипажам. В лавке воцарилась благословенная тишина.
– Вы всё равно куда красивее, чем любая из этих леди, – храбро заявила Пенни, которая в течение всей беседы благоразумно держалась в сторонке.
Я неопределённо хмыкнула, пожав плечами:
– Что я… Подожди, я познакомлю тебя с Эмили, когда она приедет. Мисс Лейн ей в подмётки не годится.
– Поверю, когда увижу, – лукаво улыбнулась девушка.
Нет, всё-таки с напарницей мне очень повезло!
Глава 6
Утром мы с Иннелином устроились возле окна с гроссбухом, подводя итоги первого месяца работы. По всему выходило, что месяц получился очень успешным, хокермен прямо заявил, что у него ещё никогда не было такой удачной торговли. Мы с Пенни немедленно возгордились. Иннелин решил, что такой успех стоит отметить и приготовил глейн – специфический напиток альвов, что-то вроде густого пряного душистого сиропа. Насколько я знала, такой напиток должен был освежать, придавать сил, мог даже вылечить лёгкую прстуду.
Не успели мы трое притронуться к чашкам, как нас прервали:
– О, похоже, я вовремя! – Рэндон, только войдя, принюхался и радостно насторожился.
– Иннелин, ты же не откажешь старому другу в глотке твоей амброзии!
Я расстроенно отвернулась. Вот принесло его некстати!
– … а взамен я покажу вам одно из чудес мехнаической магии, как обещал, – интригующе сказал аристократ.
Пенни допила свою чашку и робко отошла к полкам. Я не собиралась следовать её примеру. Знаю, леди не должна вмешиваться в мужские разговоры, но тема была интересной. Может быть, это волшебный глейн придал мне храбрости.
– Итак, узрите артефакт механической магии будущего!
Мы с Иннелином заинтересованно переглянулись, а Рэндон жестом фокусника извлёк из-за пазухи… листочек плотного картона, на котором в некоторых местах были прорезаны одинаковые отверстия.
– Перфокарта? – удивилась я. – Это похоже на обычную перфокарту для одного из этих новомодных ткацких станков. Только для станков их, кажется, делают из жести.
Иннелин с интересом крутил в руках картонку, так что я сочла нужным пояснить:
– Станок под управлением перфокарт позволяет делать ткани со сложным плетением. Всё просто: цепь таких карт вешается на станок, по картам скользят металлические иглы – щупы. Щуп либо упирается в карту, либо проваливается в отверстие. От того, какие иглы попадут в отверстие, зависит вид узора. Оригинальное решение, из тех, про которые думаешь: «Как же раньше никто до этого не догадался!» Но в чём тут магия?
Рэндон поаплодировал мне и слегка насмешливо поклонился:
– Увидите, если вы, мисс Всезнайка, отвлечётесь от дамских юбок и взглянете на проблему шире! Можно ли заставить станок ткать другой узор?
– Конечно. Достаточно повесить на станок другой набор карт. В смысле, с отверстиями в других местах.
– Вот именно! До этого все механизмы работали одинаково: вы заводите часы и они будут тикать, пока завод не кончится. Но здесь мы имеем дело с машиной, с которой можно вести диалог, которую можно научить разным вещам, и вот это, – он взял перфокарту, – универсальный язык для общения с ней. «Язык отверстий», двузначная логика: нет отверстия – нуль, есть отверстие – единица. На этом языке мы сможем написать любой набор команд. Нас будет ограничивать только объём «склада», то есть памяти машины. Здесь начинается механическая магия… Что вы скажете, если узнаете, что сейчас идёт разработка счётной машины, работающей под управлением перфокарт? Которая сможет обеспечить быстрое, точное выполнение сотен и сотен вычислений?
– Скажу, что наши математики выстроятся к вам в очередь со своими навигационными и логарифмическими таблицами, а господин Бернулли благословит вас из могилы, – улыбнулась я.
Рэндон тем временем взял с прилавка альвийский выдвижной карандаш и прямо на листочке перфокарты набросал схематичное устройство своей хитроумной машины.
– Возможно ли это? – усомнился Иннелин.
– Более того, – воодушевился мистер Прогресс, – в дальнейшем можно будет поручать этой машине решать аналитические задачи.
– В таком случае, было бы логичнее использовать не двоичную, а троичную логику, – задумчиво сказал альв, глядя на исчёрканную схему. – Для оценки реальных ситуаций было бы полезно кроме однозначных ответов «да» или «нет» иметь вариант «неизвестно». Да и для вычислительных задач в троичной логике есть ряд преимуществ, если использовать симметричный код: проще представить числа со знаком, легче округлять…
– Ты прав, но будь я проклят, если знаю, как это физически реализовать, – Рэндон пожал плечами. – С двоичной логикой было куда проще. У любых физических элементов есть только два устойчивых состояния!
– Кристаллы, мой друг! Очень советую вам обратить внимание на кристаллы.
– Конечно, вы, альвы, на них просто помешаны…
Мужчины заспорили о преимуществах альвийской и механической магии, пересыпая речь специальными терминами, и я сначала понимала их через слово, потом одно слово из трёх, а потом и вовсе утратила нить беседы. И я ещё воображала себя достаточно сведущей в вопросах механики! Можно сказать, меня щелкнули по носу. Да и Пенни надо было помочь.
Когда наша светлость собрался уходить, я, набравшись смелости, спросила у него:
– Нет ли у вас спецификаций этой счётной машины, милорд? Было бы интересно взглянуть.
Мужчина широко улыбнулся:
– Обязательно найду их для вас, обещаю. – Он слегка поклонился и добавил вполголоса: – Мне известно много способов заинтересовать девушку, но никогда ещё не приходилось использовать для этого математику.
Я вспыхнула и отвернулась. Ну что за человек!
***
Вечером я вышла из лавки, уставшая, но довольная. Деревья на улице казались нарисованными бледно-золотой акварелью, бодрящий воздух холодил щёки. Кажется, дела наконец-то пошли на лад. Работать в лавке мне нравилось, разбираться в диковинках Иннелина было страшно интересно. Мой каталог альвийских изобретений толстел на глазах. На днях хокермен снова должен был уехать, значит, я снова останусь в лавке за хозяйку. Пенни это только радовало, альва она ещё немного стеснялась. Девушка шепнула мне на ухо, что когда мы останемся вдвоём, она позовёт к нам Кэтрин, которая в присутствии Иннелина тоже превращалась в пай-девочку. В общем, кот из дома – мыши в пляс! Я считала, что лучше Пенни напарницы и желать нельзя, мы работали с ней душа в душу.
А на следующий день её убили.
***
Это было обычное утро, хотя впоследствии каждая деталь того страшного дня казалась мне важной и значительной. Накануне мы договорились с Пенни, что она сама откроет лавку, так как я немного задержусь. Я хотела дождаться мастера, который должен был, наконец, почистить камин. Со всеми хлопотами я легкомысленно упустила из виду эту проблему, но с наступлением холодов исправный камин стал необходимым условием для выживания. Мастер вполне предсказуемо не явился, так что я подошла к лавке на час позже, чем собиралась, и не в самом лучшем настроении.
– Пенни?
Внутри было пусто и тихо. Странно, где же она? Несмотря на внешнее легкомыслие, Пенни была девушкой ответственной и ни за что не бросила бы товар без присмотра.
Я прошлась по комнате, снимая на ходу шаль, и случайно бросила взгляд за прилавок. Меня приморозило к полу. Пенни лежала там на спине, и под её головой на светлом выскобленном полу расползалась тёмная лужа. Глаза её были открыты и смотрели в потолок.
Не помню, как я выскочила на крыльцо. Кажется, я что-то кричала. Через некоторое время я обнаружила себя сидящей на стуле в подсобке, а невесть откуда взявшийся Иннелин пытался напоить меня водой из стакана. Он был так бледен, что брови на его лице казались угольно-черными. Из лавки доносился возбуждённый гул, я узнала голос инспектора Беккера из городской полиции.
– Иннелин, она… она… – я попыталась взять стакан и отдёрнула руки. Они все были в запекшейся крови.
– Я знаю. Выпей. – От воды пахло какими-то травами. – Станет легче.
– Я хотела ей помочь! – всхлипнула я. – А она…
От одного воспоминания у меня желудок подбросило к горлу. Торговец ловко подвинул ко мне пустое ведро. Мне было плохо как никогда.
– Её убили, Элизабет, – жёстко сказал хокермен. – Перерезали горло.
Он поставил на стол таз и кувшин с водой.
– Отдохни здесь, пока они не закончат. Приведи себя в порядок. Ты понадобишься мне в лавке – сегодня наверняка будет уйма посетителей. Все явятся своими глазами взглянуть, что случилось.
– Я буду торговать вместо Пенни? – у меня вырвался истерический смешок.
Иннелин странно посмотрел на меня и вышел. Впрочем, чего я хотела? Убийство убийством, а дело делом. Тем более, что я всего лишь секретарь. Не того полёта птица, чтобы со мной церемониться. Сейчас покопаюсь в лекарственных запасах Иннелина, плесну себе пустырника в чашку и выйду, как миленькая.
На то, чтобы вернуть себя в реальность, у меня ушло полчаса. Когда я, умытая и причёсанная, вышла из подсобки, в лавке никого из посторонних уже не было. На страшное тёмное пятно на полу я старалась не смотреть.
Хокермен сразу же схватил меня за руку.
– Так, на инструктаж у нас пять минут. Сейчас пойдут любопытные. Прислушивайся, кто и где был этим утром. Здесь город, а не дремучий лес. Наверняка кто-то что-то видел. Поспрашивай, только осторожно. Наблюдай, запоминай реакции. Один я не справлюсь, у меня всего одна пара глаз и ушей, к сожалению.
– Ты же не думаешь… – стоило мне представить, что кто-то из давно знакомых мне людей мог совершить такое, как мне сразу захотелось вернуться в подсобку, поближе к тому ведру.
– Просто сделай, что я прошу. Вечером поговорим.
***
День тянулся бесконечно, как тягучий кошмар, от которого никак не можешь проснуться. Повинуясь просьбе Иннелина, я прислушивалась изо всех сил. Некоторые покупатели успели переговорить с констеблем. Кажется, полиция склонялась к версии со случайным грабителем. Иннелин подтвердил, что этим утром из лавки действительно пропали кое-какие ценные вещи. Непонятно, почему грабитель не порезвился у нас как следует – ну, возможно, его спугнули. Я изумлённо взглянула на своего начальника: уж мне-то было точно известно, что все товары целы! Хокермен в ответ чувствительно наступил мне на ногу. Ладно, отложим этот вопрос до вечера.
Уже стемнело, когда мы, наконец, выпроводили последнего посетителя и заперли дверь. Я упала в кресло у камина, Иннелин принёс поднос с чаем. Я с интересом принюхалась к тёмной опалесцирующей жидкости – пахло мёдом, нагретым камнем, солнечным полднем.
– Специальный сбор, – сказал хокермен с наигранной улыбкой. – Поможет тебе сегодня заснуть.
– Знаешь, у меня была мечта – выучиться на врача и лечить людей, – ответила я невпопад, обхватив ладонями чашку. Наверное, мне понадобится литров пять специального альвийского чая, чтобы забыть мёртвые глаза Пенни и жуткую рану на её шее... Если такое вообще можно забыть.
– Теперь понимаю, что не смогу. Ни за что не смогу.
– Это шок, – устало произнёс Иннелин. – Пройдёт.
Я покачала головой. Нет, не быть мне первой женщиной-доктором… Хирургом уж точно.
– Если бы я пришла раньше… – прошептала я то, что мучило меня весь день, – может быть, вдвоём мы с ней смогли бы спастись от этого грабителя…
– Не было никакого «случайного грабителя», Элизабет, – отрезал хокермен. – И это не первое подобное убийство в ваших краях.
Я задумалась.
– Ты имеешь в виду тот случай в июле? Экипаж, который мы нашли на дороге…
– И это тоже. После того происшествия мы с Рэндоном и инспектором Беккером прочесали ближний лес с поисковым кристаллом. Нашли два тела. Обе женщины. Обе убиты примерно года два назад. Точно сказать уже нельзя. У обеих перерезано горло. Могу поклясться – это сделал один и тот же человек. И он где-то здесь.
– Какой-нибудь сумасшедший? – прошептала я. В голове не укладывался этот ужас. Мысли лихорадочно метались: кто?! Я знала в нашем городке всех с раннего детства, чужаков у нас не водилось, тогда кто же?
– Скорее наоборот – хладнокровный мерзавец. Здесь замешана магия. Недобрая, тёмная магия… Я её чувствую.
У меня мороз по коже прошёл. Но, думаю, на альва в вопросах, связанных с магией, можно положиться.
– Тогда почему ты подбросил полиции версию с грабителем?
– Если я заикнусь, что убийца – маг, то первым подозреваемым окажусь я сам. Как думает обыватель: альв – значит, маг. Пусть полиция проводит обычные сыскные действия, ищет кого-то, кто утром болтался неподалёку от лавки, пусть опрашивает свидетелей… Никто не сделает этого лучше них. Мы же будем искать другое.
– Магия – и убийства?... Какой-нибудь ритуал? – у меня забрезжила догадка. – Постой-ка, твой амулет! Кража амулета может иметь отношение к делу?
– Боюсь, что да, – понуро ответил Иннелин. – Элизабет, мне давно следовало с тобой поговорить. Надеюсь, и сейчас ещё не поздно. Я предполагаю, что убийца надеялся найти у нас в лавке вот это.
Он положил на прилавок две книги – два старых потрёпанных фолианта, переплетённых в кожу, с медными застёжками. Я осторожно открыла одну, перелистнула несколько ветхих страниц, испещрённых рукописной вязью. Да, очень старая книга. Чего уж там – древняя, как экскремент мамонта. Некоторые страницы были переложены листочками бумаги, на вид явно более современной. Все эти листочки были исписаны какими-то заметками. Я взяла один – и глазам не поверила. Это был почерк моего отца!
– Обе книги – трактаты по магии. Их передал мне мистер Гордон незадолго до своей смерти. Он сказал что-то вроде: некоторое знание, если прокричать его на площади, может привести за собой большое зло. Мистер Гордон собирался отдать мне ещё какие-то книги, но после его смерти я их не нашёл. Ты хорошо помнишь своего отца? Кто-нибудь навещал его во время болезни? О чём они говорили?
У меня заныло сердце. Я не любила вспоминать о своём детстве. Мама вышла за отца против воли семьи, дед прочил ей гораздо более выгодную партию. Маму он так и не простил. Иногда я думала, чем же папа так пленил мою аристократичную мать? Он был добрым, весёлым человеком с буйными рыжими кудрями и вечно неожиданными идеями, со своей знаменитой эксцентричностью и сорочьей коллекцией книг.
– Твой отец был учёным?
– О нет! Он даже не закончил Университет. Зато многие молодые люди, вхожие к нам в дом, потом в этот Университет поступили. Папа был энтузиастом, великим популяризатором науки. Он всегда чем-то увлекался. Полгода пытался доказать какую-то математическую гипотезу. Потом вдруг занялся археологией и древними языками, изучал кельтбер, годейль, чуть не утащил маму на раскопки в Пустоши, но она вовремя сообщила, что беременна. Раскопки тут же были забыты, один он бы ни за что не поехал. Они с мамой не могли расстаться даже на неделю. Они были очень счастливы, – прошептала я, – вернее, мы втроём были очень счастливы.
