Текст книги "Король интриг (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

– Она не тебя преследует, – парень становится рядом со мной и резко хватает за руку, сжимая пальцы. – Я ее цель, Любань. Цель всей жизни.

Ну, всё. Капец тебе, Полина. Ты своей игрой «Добей зайца или уделай Суханова» парня до психушки довела. Еще совсем недавно он был НОРМАЛЬНЫМ парнем, над друзьями подшучивал, девчонок клеил, королевской походкой по универу ходил, а сейчас всё. Три встречи со мной, и у парня мозг отказал.

Ой, мамочки.

Так у него еще и руки горячие. Ну, точно с катушек съехал.

– Назар, не смешно, – подозрительно смотря на нас, говорит Любаня.

И я с ней согласна. Конечно, не смешно. Человек головой поехал, какие здесь могут быть шутки. Он, наверно, только поэтому утром меня и не заметил. Будь Сухой в твердом уме и здравой памяти, показал бы мне, где зайцы зимуют. А он взял и безразлично мимо прошел.

Фух. Мне прям легче стало. Как-то не очень мне приятно было, когда не заметили. А тут оправдание есть… человек психом стал.

Ох, злыдня ты, Полинка.

Отбираю руку и немного в сторону отхожу. Я его поддержала, всем своим видом показала, что с ненормальными дружу, а теперь отходить надо. Вдруг болезнь дурака заразна.

– Вот что за люди черствые пошли? – парень бьет освободившейся рукой себе по лбу, качая головой. – Любань, я ж тебе как другу рассказываю. Завесу личной жизни открываю, а ты не веришь. Посмотри на нее, – все та же рука чуть ли не бьет мне в нос. – Ну, как можно в нее с первого взгляда не влюбиться? Такая Короле-е-ва.

Божечки.

Я всё забыла. Всё-всё забыла. И вспомнить не могу, есть ли статья за доведение человека до сумасшествия. Меня теперь посадят или общественными работами отделаюсь? Родители. Простите дочь свою языкастую.

– Приворожила, наверно. Креветка моя тигровая. Ни о ком больше думать не могу. – И тут он прокололся. Со смеху прыснул, смотря на мой бегающий взгляд и рот открытый.

Значит, пока я здесь мысленно в зале суда стою и пытаюсь защититься, этот индюк решил свои актерские способности нам продемонстрировать. Вообще, что ли, страх потерял? Или забыл, какая я одаренная? Если надо, я и напомнить могу. Что он там про публику говорил? Так вот она. Секунды не пройдет, как все за телефонами полезут и начнут снимать, как я этого фазана белобрысого ощипываю.

– Ни о ком думать не можешь? – сквозь зубы рычу, смотря, как он сдерживает себя, чтобы в открытую не заржать. – Так я тебе сейчас помогу, возьму и…

Гад. Договорить не дал. Взял и лапой своей мне рот прикрыл. Фразу продолжить хочу, так не могу, только мычать и получается. Вон даже у Любани глаза на лоб вылезли от происходящего. Что уж говорить о моем шоке?

И мне нет бы за палец его тяпнуть, смачно зубами врезаясь, так нет, я молча смотрю, как он к лицу моему наклоняется и на ухо шепчет:

– Не забывай, что я твой бред слушал и не перебивал. Теперь настала твоя очередь молчать и мух считать. Вон смотри, у Любани одна над головой летает. Спорим, она не заметит?

Я тебе сейчас поспорю. Так поспорю, что мама родная не узнает. Впиваюсь зубами ему в палец и, не обращая внимания на его замаскированный в кашель писк, разворачиваюсь в другую сторону. И ничего, что Любаня одна осталась. Лесу тоже иногда хочется увидеть перед избушки. А с рыжей всё нормально будет, если она на зад посмотрит.

– Ты офигел, что ли? – грозным шепотом говорю ему, а потом голову поднимаю. Кому, вообще, говорю? Чтобы эта шпала двухметровая мой тихий рык услышала, мне на стремянку встать придется. А я такую нужную при разговоре с Назаром вещь в сумке не ношу. Вот и приходится хватать его за майку и к себе тянуть. Была хорошей девочкой эти несколько минут, этого достаточно. Привет Полине Игоревне.

– Суханов, ты перепил или головой ударился? А может, ты просто с детства ненормальный? Я, конечно, сама хороша, когда бред всякий несла, но даже у меня грань видна была.

– А…

– Удар бутылкой не считается. Я защищалась.

Парень щурит глаза и, быстрым взглядом посмотрев на Любавушку, закидывает лапу свою мне на плечи. Ну вот, я ж говорю, ненормальный человек. С кем я только связалась? А Любаня, мне жаль эту девчонку стало.

– Так теперь я защищаюсь, – шепчет, наклоняя голову ко мне. Эй, со стороны должно смотреться, будто мы тут милуемся. Ой, стыда ему не хватает. – А ты мой щит зубастый. Отлично я придумал, да? Одним выстрелом попаду сразу в два яблочка.

– Сейчас я одним ударом попаду тебе в… – Ой, как глазки-то забегали. Не боись, я ж не до такой степени неадекватная, чтобы парня бить, который в ответ меня может одним щелчком в лепешку превратить. – Неважно куда. Лучше объясни, стрелок ты недоделанный, меня зачем приплел? Я хоть и почудила немного, но так тебя не подставляла.

«Кхм-кхм», – за спиной демонстративно закашляло первое яблочко.

– А кто всему универу наплел, что я за ней бегаю? – не обращая внимания на помехи сзади, продолжает говорить Назар. – Кто? Долги надо возвращать, креветка.

«Кхм-кхм».

– Любань, прям за тобой кулер с водой стоит, прочисть горлышко, – поворачиваюсь к девушке, которая людям разговаривать мешает, и неодобрительно шикаю на нее. – Секунду потерпи. – А потом еще сильнее тяну вниз футболку, и парень бьется носом мне в лоб. – И ты из-за такой мелочи решил меня перед Сансой Старк подставить? Кстати, креветку я запомнила.

– Для тебя это, может быть, и мелочь, но у меня-то статус. Я не могу за кем-то бегать. Не положено.

Ой, какие мы важные. Не положено ему. Позер, блин.

– Слушай, с Любаней даже мать моя не связывается. Там бесполезно что-то объяснять и говорить, что мне легче с пятого этажа прыгнуть, чем с ней быть. А так как наши родители тесно общаются, никто не рискнет ее в лес вывезти и там оставить. Ты ж умная, соображай.

Нормально, да? Он ее послать не может, его мамка ее боится, а швырнуть в нее Полинкой – благое дело? Типа, пф-ф-ф, всего-то. Немцову не жалко, Немцову даже нужно. Эй, я тоже человек, между прочим.

– Она реально непробиваемая. И сейчас она нам точно не поверит, но хотя бы уйдет. А мне только это и нужно. Напомнить, как я твою популярность увеличил? Сейчас о тебе весь универ говорит.

Не стала уточнять, о какой популярности он там молвит, лишь молча показала ему большой палец. Мол, всё будет супер. Не дрейфь. Я в этом деле хомяка съела. Не волнуйся. Прикрою тебя спиной своей сильной. Но сама…

– Любань, он врет. И меня врать заставляет.

Что? Выкусил, Суханов? Не собираюсь я тут комедию ломать. И не надо меня глазами расстреливать. Сам же говорил, что я щит зубастый. Меня твои пульки не достанут.

– Зай, мы можем больше не скрываться. – Тут спорить надо, кто из них непробиваемый. – Народ! Все знают, что я за этой королевой бегаю? – громко горланит гад, внимание, к себе привлекая и тут же все сидящие начинают поддакивать.

«Вообще-то, ты сама эту ересь несла», – подсказывает мой внутренний голос.

Нести – одно, поддакивать – другое.

– Люб, ну, теперь-то поверила? Студенты врать не будут. Они не умеют. Так же, как и я.

Ага. Не умеют. Вот я не умею, если только чуть-чуть, но сейчас точно не буду. Тем более идти уже пора. Аркадьич там, наверно, рвет и мечет.

– Назарчик, пошутили, и хватит. – Любаня – само спокойствие. – Даже твоя мама в курсе, что тебе только я нужна.

– Так, зайцы вы мои ушастые. Сами здесь разбирайтесь, а мне идти надо. – И по-быстренькому к заветной полочке отбегаю, пока Суханов что-то другое не придумал. Беру книги и к спящему библиотекарю бреду. А уж когда собираюсь этот дурдом покинуть, напоследок решаю ляпнуть: – Любка, не ведись. Он, наверно, так специально говорил. Ну, чтобы ты приревновала. Любит тебя, жуть как любит.

Раз. Два. Три. И я уже по коридору бегу, еле успевая книжки на лету ловить. Ну и дела…

От преподавателя я, конечно, нагоняй получила, но так как он обоснованным был, спорить не стала, а молча села на свое место. Я, вообще, остаток занятия молчать старалась. Боялась. Правда боялась рот открыть. Знала, что стоит только начать, как меня сразу же прорвет, как старенькую плотину.

– О-фи-геть. Послала! Самого Суханова послала. А рыжая что там? – тараторит Анька, когда мы, отделавшись от Витамина, выходим из универа.

– Без понятия. Я книжки в руки, ноги вперед и бегом оттуда, пока леща не словила.

– Слушай, ну, могла бы и помочь человеку. Тем более не каждый день тебе предлагают сыграть любовь всей жизни такого… ну, ты поняла какого.

Я на месте застыла.

– Подруга дорогая, а не ты ли мне на днях говорила, что на фиг мне этот Суханов не нужен и чтоб я и думать о нем забыла? А? Кто песню пел? Считай, я тебя услышала и приняла правильное решение. Тем более я уверена, что, имея такую фантазию, парень сам разберется. Там вон библиотекарша сидела. Зуб даю, он потом всех заставил подтвердить, что только ее любит.

– Полин…

– Что, Полин? Я восемнадцать лет Полина. Знаю, сама накосячила, но в королевские игры играть не собираюсь. И вообще, давай не будем про этого крокодила разговаривать. Кстати, знаешь, как он меня обозвал?

Эй, чего она зависла-то?

Рукой возле лица ее помахала, а она не реагирует. Глаза вылупила и стоит с открытым ртом. Болезнь дурака и до нее дошла, что ли?

– Беркут! Беркут! Орел вызывает, как слышно? – Аллилуйя. На меня посмотрели. – Так тебе сказать, как меня этот крокодил назвал?

– Тигровой креветкой он тебя ласково назвал, – прямо над ухом басит мужской голос.

Приехали, блин.

Как так-то?

– Ань, он у меня за спиной? – Самой-то поворачиваться и проверять не хочется. Всё на шизофрению надеялась. Мало ли, вдруг показалось.

– Угу.

– И сейчас стоит? – Надежда решила остаться и не покидать меня. Кстати, где Любовь-то?

– Стоит, – это уже Суханов дает о себе знать.

– Ань, скажи, чтоб ушел.

– Что-то мне подсказывает, он не собирается уходить, – бормочет подруга.

– Согласен. Не могу уйти, пока не поделюсь… – Кхм-кхм. Чем он там делиться собрался? – Я ТАК СКУЧАЛ ПО ТЕБЕ, – орет он на весь город, заставляя меня подпрыгнуть на месте и развернуться. – НЕ МОГУ, ЛЮБЛЮ. БОЛЬШЕ ПИРОЖКОВ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. ЗАЯ, Я…

– Замолчи! Замолчи! Замолчи! – Ужас. За что этот клоун свалился на мою голову? На нас все смотрят, но ему плевать. Как орал, так и продолжает орать: – Суханов, ты чего творишь? Какие к черту пирожки?

Жесть. Беда. Катастрофа.

– ДА, Я НЕ В ТВОЕМ ВКУСЕ. ПОНИМАЮ, ЧТО ДАЛЕКО ДО ИДЕАЛА, НО… – потом тихим голосом добавляет: – С картошкой пирожки. Лучше садись в машину, а то до утра здесь простоим. А я когда голодный, такие речи толкать могу. Уххх.

Глава 12

Я глаза закрыла, открыла.

Закрыла, открыла.

Для лучшего эффекта сняла с рук варежки и пальцами очи свои потерла, в надежде, что происходящее – это всё бред моего больного воображения. Думаете, помогло? Пф-ф-ф. Конечно же нет. Длинноногий как стоял, так и стоит, взглядом мне на машину показывая.

– ЛУНА МОЕЙ ЖИЗНИ, МОЕ СОЛНЦЕ И ЗВЕЗДЫ.

Господи, сделай его немым, что ли. Пожалуйста, вот пусть он прямо сейчас перестанет нас позорить. Суханову-то всё равно, к нему, обалдую такому, привыкли, а ко мне нет. Мне здесь еще учиться и учиться. Мне. Полине Немцовой, а не луне, солнцу и звездам.

– Суханов, ты кактусов обнюхался или Любаня по голове тебе настучала? Хотя, в общем-то, мне плевать, что у тебя там с головой, главное, замолчи и уезжай. И лучше тебе прямо сейчас не испытывать мое терпение. А то солнце не сдержится и на фиг спалит тебя. Кстати, завязывай с «Игрой престолов». Тебе до Дрого еще скакать и скакать.

– УЕХАТЬ? БЕЗ ТЕБЯ? ДА ЭТО НЕВЫПОЛНИМО, – продолжает играть он в своем театре одного актера, на премьеру которого уже пришла толпа зевак. – Так ты в машину прыгаешь или как? Дрого замерзать начал.

Вот гад.

Спокойно, Полина. Соберись. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас ты можешь просто пройти мимо него и не обращать внимания на его словесный вулкан. Точно. А завтра будет новый день, новые сплетни, и все разом забудут про этот крокодилий цирк.

Всё. Аривидерчи. Гуд бай. Ауфидерзейн. Короче говоря, иди ты в баню, Суханов, а мне домой пора. Там вещи до конца не разобраны. Мебель не передвинута. Вид не виданный.

– Или как. – Беру Аньку под руку, нечего ей тут в первых рядах сидеть, и, задрав нос, начинаю спускаться по ступенькам.

Идиотизм какой-то. Все продолжают на нас смотреть. И как тут не убиться на скользких плитах, когда на тебя так пристально глазеют? «Никак», – подумала я, и в секунду, когда Анька вырывается из моей хватки, поскальзываюсь и, задрав левую ногу, парю над землей.

Последние слова: чертов крокодил.

Зажмуриваюсь, представляя, как сейчас долбанусь и мне будет жутко больно. Вот сейчас. Ну. Ну. Чего не падаю-то? Умерла? Мамочки, я ж еще молодая. Мне жить и жить. Я еще диплом не получила. Не выехала на первое дело. Не нашла улик убийства. ЗА ЧТО?

– Да не ори ты так. Оглушишь.

Я не поняла, почему у ангела, который меня перед вратами рая встречает, такой противный Сухановский голос? Или это не рай? Ад? Мой личный ад, где есть Назар? Хотя на дьявола он смахивает чем-то. Ё-моё, так он меня и здесь достал.

– Полин. – И Алипатова тут? Она тоже того… откинулась? Ну, ладно она в ад попала, а я-то как там оказалась? – Чего? Немцова, глаза открой, пока я тебя сама в преисподнюю не отправила.

– А по мне, пусть не открывает. – Меня слегка подкидывает, а потом снова ощущаю себя в надежной хватке. – Кто я там? Ангел? Вау, какие фантазии маленькую зайку посещают. Если что, у меня дома крылья есть. Могу переодеться.

Смех. Нет, скорее лошадиный ржач. Но в аду не смеются, в аду кричат. Это значит, что я…

Убиться веником. Я у Суханова на руках разлеглась.

О-чу-меть.

– Поставьте меня на ноги, пожалуйста, – сдержанно говорю ему, упрямо скрещивая руки на груди.

– Все-таки ударилась головой, – подозрительно смотрит на меня подруга.

– Да я вроде успел, – отвечает Суханов и макушку мою разглядывать начинает. – Но после «пожалуйста» ей точно надо головушку проверить. При мне она говорила все слова, кроме него. Или у креветки с этим туго?

– С благодарностями? – удивляется подруга, или уже не подруга. Тут надо хорошенько всё обдумать, что делать с этой предательницей. – Да как-то не особо она его использует.

– Вообще-то, я еще здесь, грифы облезлые.

И не дожидаясь, пока меня красиво поставят на землю, спрыгиваю сама, неуклюже шапку поправляя.

– ОНА ОЧНУЛАСЬ, – снова заголосил крокодил, отряхивая от снега мою сумку. – Я ТАК ПЕРЕПУГАЛСЯ ЗА ТЕБЯ. ЖИЗНЬ, КАК СЕКУНДА, ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ПРОНЕСЛАСЬ.

– Так, Суханов, – хватаю парня за куртку и тяну на себя. Со стороны мы смотримся, наверно, смешно. Ну, такая коротышка пытается наехать на Дядю Степу, вцепившись в его рукав. – Угомонись. Не хватало еще подобного срама в моей биографии.

– Какого еще срама? – возбухает Назар. Ага. Ему не понять. Он вон сейчас сказок здесь всем рассказал и забыл. Потом вон будет заигрывать с какой-нибудь Зиной, а я… Меня ж в брошенки запишут. Смеяться начнут. Пальцами тыкать. За спиной шушукаться. И всё. Я ж с себя не смою это темное пятно позора.

– Обычного, Суханов.

– Баб не поймешь.

– И не понимай, просто уезжай, и всё. Ну, или беги с этими словами к Любане. Она, я думаю, будет счастлива. А если что-то подзабыл, ты вон к тем зевакам обратись, они всё на видео сняли.

И чего он косится на меня?

Правду же сказала. Где написано, что после правды пыхтеть так надо? А он пыхтит. Брови хмурит и паром дышит.

Я перегнула, что ли?

Ой, я ж его еще не поблагодарила.

– Назар, – смягчив голос, начинаю я. – Кстати, спасибо, что поймал. Правда спасибо.

– Ну, мы, ангелы, такие. Ловить любим.

Невыносимая личность. По-нормальному с ним нельзя.

– Если бы ты меня не доставал, я бы и не полетела. – Как так получается? Как он одной фразой может вывести меня из привычного доброго состояния? – Ань, пошли уже.

Оборачиваюсь, а подруги-то рядом нет. Пропала. Сквозь землю, блин, провалилась.

– А где она?

– Она ушла, когда ты про срам рассказывала. Наверно, перебивать не хотела. Тема-то важная.

Ну, Алипатова. Ну, подруга. Припомню я тебе еще это.

– Тогда и я пойду.

– Поедешь.

– Правильно, поеду.

И шага в сторону остановки не сделала, как он снова выдал:

– Народ, ну что? Похищаем красавицу или дождемся, когда она сама одумается?

– Похищаем! Похищаем! – раздались восхищенные, заметьте, в основном женские голоса.

Оно и понятно. Меня, наверно, дурой считают, раз я с самого начала в тачку не прыгнула. Хотя, может, и правда дура. Кто ж от такси бесплатного отказывается?

– Скажи, что тебе от меня надо?

– В машине скажу. Я реально уже замерз. Пожалей Назарку и запрыгивай.

Назарку не пожалела. Себя жалко стало. Нос холодный. Даже колготки под джинсами уже не спасали. Такими темпами утром ко мне насморк с температурой в гости нагрянут.

Всё. Сдаюсь.

Не стала ждать еще одного приглашения, а сама на заднее сидение завалилась, дверью хлопая.

– Ну, и вредная же ты, Немцова. – Назар сел в машину, расстегивая куртку.

– На себя посмотри, Суханов.

На этом и закончили. Несколько минут ехали молча, парень лишь иногда бросал короткие взгляды в заднее зеркало, смотря на меня. Что? Думает, я выпрыгну? Не дождется. Раз солнцем и звездой обозвал, теперь не отделается и до дома пусть в целости и сохранности довозит.

– Эй, а куда мы едем?

Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что мы не по знакомой мне дороге едем, а дворами какими-то.

– Домой тебя везу.

– К к-кому домой?

– К тебе. Сама говорила, что в том магазине часто бываешь. Ну, я и сделал вывод, значит, живешь где-то рядом, – быстро чеканит свой ответ, крепче руль сжимая.

А-а-а. Точно. Говорила.

– Тогда ладно. – Успокаиваюсь и снова замолкаю, пока не замечаю, что парень начинает одной рукой себе то по куртке стучать, то по карманам джинсов. – Чесотка? Или блохи?

– Очень смешно, креветка. Я пока в любви тебе признавался, похоже, телефон потерял.

Блин, вот тут я ему действительно сочувствую. Хоть я и не телефонный задрот, но без трубки своей точно не протяну. Кто меня будить будет? Кто музыку включит, когда мне потанцевать захочется? Ой, фигово парню.

– Давай я со своего наберу. Может, кто-нибудь услышит, – предлагаю помощь свою. Он же меня от разбитой головы или сломанной руки спас, в полете поймав. Теперь моя очередь задницу его спасать. Да-да. Именно спасать.

Парень кивнул и тут же продиктовал мне свой номер.

Тишина. Гудок, и музыка на весь салон. Вот и телефон, который парень из внутреннего кармана куртки достает, улыбаясь, как гиена голодная.

– На связи будем. Странно как-то, после всех СЛОВ у меня номера твоего нет.

– Я как раз давно хотела симку сменить. Спасибо за повод, Суханов.

– Только сегодня не меняй. Планы у меня на этот номер.

Чего? Какие к черту планы?

Господи, как хорошо, что я вывеску знакомого магазина так вовремя увидела. Сейчас эта поездка закончится, и я домой убегу, не поставив звездочку таксисту. Обрадовалась и даже спорить не стала. Позвонит, я всегда могу ответить и в посадку за смородиной отправить.

Машина остановилась, и парень тут же крутанулся на месте, разворачиваясь ко мне.

– Обиделась, да?

– За креветку? Конечно, – даже получилось губы надуть, показывая всю степень моей детской обиды.

– Тогда вот тебе подарок в качестве извинений, – с переднего сидения он протягивает мне черный пакет, который я нехотя беру в руки.

– Не нужно.

– Поверь, еще как нужно, – хитро улыбается он, прикусывая губу. – Только открой, когда в квартиру поднимешься и дождешься моего звонка.

– Ты точно кактус не нюхал? А если Любаня побила, так ты скажи. Вместе поедем побои снимать и заявление на драчунью писать.

– Просто сделай, как я прошу.

В квартиру я поднялась минут через тридцать. Сначала сходила в самый дальний супермаркет за колбасой и хлебом. Сами понимаете, после того случая с бутылкой воды в магазин у дома идти совсем не хотелось. Потом в хозяйственный ларек зашла, вспомнила, что мне полы мыть нечем. В общем, время я оттягивала до последнего. Еще пакет этот увесистый, который я так и не открыла, мешал быстро идти.

При мысли о его содержимом фантазия взрывалась, а мозг начинал плавиться. Там могло быть что угодно: бомба, граната, креветка тухлая, хотя по весу не подходит. Три килограмма тухлых креветок. Кто-нибудь, догадается, что там?

Села на диван, а подарок и телефон перед собой положила.

Трррр. Трррр.

Звонок с того самого номера.

Выждала несколько секунд и только после этого трубку сняла.

– Можешь открывать, – говорит он довольным голосом.

– С чего ты взял, что я его уже не открыла?

– Уверен, что ты сейчас сидишь на диване и смотришь на него.

Сон тут же вспомнился. Где Суханов из телевизора вылез. Но ящика-то у меня нет. Подсматривать он физически не может.

– Открывай уже.

Придерживаю телефон плечом, а сама в этот момент из пакета коробку черную достаю. В предвкушении чего-то плохого одним движением снимаю крышку, а там…

Бинокль.

Чего?

– Это что?

– Бинокль. Я его у биолога нашего одолжил.

– И что мне с ним делать-то?

Кручу в руках оптический прибор, до конца ничего не соображая.

– Встань и подойди к окну.

Один шаг. Два шага. Три шага. Окно.

– Я в курсе, что у меня офигенный вид из окна.

– Самый лучший вид с другой стороны.

С другой? Что там лучшего? Такая же высотка стоит, как и та, в которой я живу.

– Молодец. Теперь смотри прямо.

Подношу бинокль к лицу и смотрю на чужие окна. Вот люди, везде же шторы понавешали. Чего им в свободе не живется-то?

Ой.

Чего?

Еще раз.

Мамочки.

В соседнем доме, прямо напротив моего этажа, в окне стоит Суханов с биноклем в руке, и медленно машет мне свободной ладонью.

– Какого черта ты там делаешь?

– Привет, соседка. Содой поделишься?

Судя по его короткому смешку в трубке, парень собой доволен.