Текст книги "Страшная неделя (СИ)"

Автор книги: Алёна Моденская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16. Кофе у ведьмы

До вечера Новиков просидел в опорном пункте. Посетителей не было, зато все, кто проходил мимо, заглядывали в окна. А местные тётушки потом ещё и начинали что-то живо обсуждать. Наверное, гадали, где участковый закопал попа́. Интересно, когда они встретят отца Павла, то что подумают? Наверное, что он воскрес. Ну, для священника такие слухи должны быть в плюс.

Ближе к сумеркам Новиков запер опорный пункт и пошёл искать дом Ядвиги Мстиславовны. Ну и имечко у учительницы. Интересно, она детям, которые не могли с первого раза его правильно произнести, оценки снижала?

Дом нашёлся на самой окраине Покрышкина, причём от края улицы до него нужно было ещё пройти метров пятьдесят. Конечно, потомственная ведьма, где ей жить, как не на отшибе.

И выглядел дом чуть по-другому, чем остальные постройки посёлка. У всех старые дома перестроены, чтобы было похоже на коттеджи, а кое-где и на за́мки. А Ядвига Мстиславовна, видимо, любовью к стереотипам не страдала – её жилище представляло собой добротную деревянную избу с белыми наличниками, карнизиками и солярной резьбой у полукруглых окошек под крышей.

За высоким деревянным забором раскинулся сад, а недалеко от дома виднелся колодец с деревянной крышей. Калитка оказалась незапертой, и Новиков вошёл во двор и двинулся к дому по расчищенной дорожке, уложенной фигурной брусчаткой.

Звонка у двери не оказалось, но долго растерянным стоять не пришлось, потому что деревянная дверь открылась, и появилась внучка Ядвиги Мстиславовны.

– Добрый вечер, – тихо произнесла бледная девочка, одетая в чудно́е серое платье. Как будто за бабушкой донашивала. – Проходите, пожалуйста.

– Спасибо, – выдавил улыбку Новиков и шагнул за порог ведьминого дома. Разумеется, в сенях все оконные рамы и дверные проёмы были убраны можжевеловыми ветками, вербой и сухим чертополохом.

Новикову выдали тапочки, сделанные из старых валенок, и пригласили к собравшейся компании. В большой комнате за круглым столом уже сидели Ядвига Мстиславовна, хмурый Антон, снисходительно улыбающийся отец Павел и Гаврил, налегающий на глазированные пряники.

– Вообще-то Зоя специально для вас пирог испекла, – проговорила Ядвига Мстиславовна и поджала губы, глядя на Гаврила.

– Я сегодня пообедать не успел, – с набитым ртом произнёс парень. – Мне всё зайдёт.

– Так бы сразу и сказал. – Ядвига Мстиславовна встала и пошла на кухню.

Зоя расставляла на столе красивые фарфоровые чашки со сверкающими узорчиками, по всему дому разносился приятный аромат свежесваренного кофе. Да ещё с нотками ванили.

– Ваниль тоже местная? – спросил Новиков, чтобы начать разговор. А то все как-то напряжённо молчали.

– Угу, – закивал Гаврил. – В теплицах как-то сумели вырастить. Там же, где кофе.

– А где конкретно? – спросил Новиков, который до сих пор не мог представить, что в Нижегородской области кто-то наловчился выращивать кофейные деревья. Явно без подруг Ядвиги Мстиславовны там не обошлось.

– Да какая разница! – раздражённо выдал Антон. – Кофе, не кофе. Давайте ещё про булочки поговорим!

– Вот. – Вернувшаяся Ядвига Мстиславовна поставила перед Гаврилом глубокую тарелку с гречкой и овощами, от которой шёл пар.

– Спасибо, – выдавил улыбку Гаврил, перемешивая кашу деревянной ложкой. Потом еле слышно добавил: – Терпеть не могу гречку.

– А зря. – Ядвига Мстиславовна уселась за стол и поставила свою трость рядом. – В ней сплошная польза. Особенно в пост. Ешь и не выкаблучивайся.

– Гречка, пост, – бормотал Антон, растирая лоб рукой. – Как будто в клуб любителей правильного питания пришёл.

– Что случилось-то? – спросил Новиков, которого стало напрягать хмуро-нервозное состояние Антона.

– Земля не помогла. – Антон убрал руки от лица и сполз на стуле так, что виднелась только голова.

– Значит, не та земля. Нужна из другой могилы. – Ядвига Мстиславовна по-деловому наливала в чашки кофе из блестящего кофейника с длинным носиком.

– Какой приятный разговор, – улыбнулся Гаврил, опять с набитым ртом. Видимо, с голодухи и нелюбимая гречка хорошо пошла.

Зоя принесла и поставила на стол большое блюдо, полное квадратиков пирога из песочного теста с жёлтой лимонной прослойкой.

– Угощайтесь, пожалуйста, – еле слышно сказала Зоя, садясь за стол.

– Это мы завсегда готовы. – Гаврил тут же положил в своё блюдце два квадратика.

Отец Павел только помотал головой. Видимо, из-за раны на шее говорить ему ещё было трудно.

– Крекеры бери, они постные. – Ядвига Мстиславовна подвинула к нему стеклянную плошку с круглыми печеньками. Сама она тоже хрустела этими печенюшками, да с таким звуком, будто валежник через дробилку пропускали.

Новиков, чтобы не обижать Зою, расстаравшуюся для гостей, взял кусочек пирога. Зоя тут же подвинула к нему вазочку с коричневыми кубиками сахара.

– И тростник местный? – спросил Новиков, кидая кубик в чашку.

– Да, – кивнула Зоя, пока Гаврил набивал рот пирогом. – Из него даже сахарные головы делают.

– И ром, – усмехнулся Гаврил.

– Да ладно? – не поверил Новиков.

– Вы что, ни разу не слышали про знаменитый нижегородский ром? – поднял брови Гаврил. Зоя улыбнулась, прикрыв рот рукой. Вот же мелкий негодяй, никогда не понятно, шутит он или серьёзно говорит.

– Ром из сахарного тростника ещё в советское время научились готовить. По кубинскому рецепту. – Ядвига Мстиславовна с хрустом разломила крекер пополам.

– Давайте уже о деле! – почти выкрикнул Антон. – У меня брат при смерти, а вы тут чаи гоняете!

– Не вы, а мы, – булькнул Гаврил, держа чашку у рта. Зоя снова прыснула в ладошку.

– Ну-ка! – Ядвига Мстиславовна ударила ладонью по столу. Ребята кое-как натянули на лица серьёзное выражение. – Дело серьёзное. Уж ты-то должен понимать.

Гаврил сразу сник. Потом достал ещё пряник, налил кофе и продолжил жевать. Но уже молча.

– Значит, так, – взяла слово Ядвига Мстиславовна на правах старшей. – Что мы имеем. Четыре упыря, из которых один окочурился во дворе священника, другой там же был закопан лет двести назад, а третий – родственничек Лисовских. Про четвёртого пока ничего не известно. Первый кремирован, второго спалили Антон и Фёдор Сергеич. Остаются родственничек и неизвестный.

– А от того, что мы сожгли останки, толк есть? – спросил Новиков, берясь за второй кусочек пирога.

– Есть, – кивнула Ядвига Мстиславовна. – Уже работы меньше осталось. Надо спалить остальные кости, а потом разобраться с бегающими кровяными мешками.

– Какой пустяк, – фыркнул в чашку Гаврил.

– Жуй и не отсвечивай, – бросила в его сторону Ядвига Мстиславовна. – Земля от второго упыря Сёме не помогла. Значит, надо попробовать землю из других могил. Ещё золы и четверговой соли. Я как раз накалила. Насчёт могил – я беру на себя могилу родственничка, заодно и кости спалю.

– Вы одна справитесь? – с сомнением спросил Новиков.

– А то как же, – выразительно глянула на него бабуля. – Антон мне поможет. Вы выяснили, где могила того, который в саду отца Павла бухнулся?

– Да, в Растяпинске, – кивнул Новиков, которому Ракитин прислал координаты.

– Вот сейчас, после ужина и отправляйтесь. И Павлика возьмите.

– Может, лучше завтра? – прохрипел отец Павел.

– Да нет, Ядвига Мстиславовна права. – Новиков задумчиво смотрел в пустую чашку, по стенкам которой растекались разводы от нижегородского кофе. – Захоронение наверняка на видном месте. Если придём днём, нас увидят, полезут с вопросами. А у нас даже постановления на эксгумацию нет.

– Ещё и арестуют. Священник и полицейский разрыли могилу, чтобы сжечь уже сожжённый прах. Голливуд отдыхает, – засмеялся в чашку Гаврил. Зоя, глядя на него, тоже захихикала.

– А что дальше? – просипел отец Павел. – Ну, сожжём мы все останки. Что потом?

– Потом надо изловить и ликвидировать самих упырей. – Ядвига Мстиславовна разломила ещё одну печеньку.

– На живца будем ловить? – спросил Новиков, поставив свою чашку на стол.

– Чего их ловить-то? Как припечёт, сами прибегут. – Антон наконец выпрямился, приободрился и тоже налил себе кофе. – Только как их укокошить? Вот как твоя мамаша это сумела?

Гаврил, которому адресовался вопрос, только пожал плечами, сосредоточенно глядя в чашку. Потом вдруг спросил у Ядвиги Мстиславовны:

– А вы умеете гадать по кофейной гуще?

– Пост нынче. Гадать ему надо, – фыркнула Ядвига Мстиславовна.

– А я слышал, что в Страшну́ю вообще неделю нельзя ходить на кладбище и рыться в земле, – парировал Гаврил.

– Серьёзно? – спросил Антон, поправляя очки. – А то мы уже несколько дней только этим и занимаемся.

Ядвига Мстиславовна махнула на него рукой.

– Был ещё и священник, – проговорил Новиков, пытаясь вернуться к нити разговора. – Который двести лет назад сумел упыря закопать.

– Так он, наверное, его по тетрадке отчитал, – подал голос Антон, во всю набивающий рот лимонным пирогом и пряниками.

– И всё же оба они выбрались, – просипел отец Павел.

– Потому что корень надо вырвать. – Новиков вдруг вспомнил, что сказал старец Фома. – Наверное, четвёртый, про которого мы ничего не знаем, и есть корень. С него всё началось. Если предположить, что он стал вампиром раньше всех, то это из-за него и другие два повылезали, и третий спёкся. Только с чего вдруг? Допустим, лежал он где-то лет триста, а теперь что случилось?

– Может, кто-то случайно его откопал? – пожал плечами Гаврил, выливая в свою чашку остатки кофе.

– Хорошая мысль, – похвалил Новиков. – Но кто? И где могила? И почему кто-то может одолеть упыря, а кто-то – нет?

Ответа ни у кого не нашлось, все сидели молча. Новиков решил пойти простым путём, который тысячу раз использовал в расследованиях.

– Для начала попробуем собрать больше информации. Что нам нужно знать. – Новиков поставил локти на стол и стал загибать пальцы. – Во-первых, надо попробовать найти упоминания о детских эпидемиях в этих краях. Гаврил уже одно нашёл, надо ещё поискать.

– Я займусь, – с готовностью пообещал Гаврил.

– Дальше. Надо прошерстить местные поверья про упырей. Может, остались чьи-то вспоминания или письма? – Новиков вопросительно посмотрел на Ядвигу Мстиславовну. Наверняка она местную историю знает лучше, чем любую другую.

– Попробуем, – кивнула бабуля.

– Ещё. Надо выяснить, кто был тот священник, что сумел одолеть упыря. – Тут Новиков повернулся к отцу Павлу.

– В монастыре есть архив, – еле слышно прошелестел отец Павел.

– Вот и заедем туда. Всё равно нам по пути. И самое главное. Надо как-то узнать, что это за первый упырь. Есть идеи, как это сделать?

Новиков осмотрел всю компанию. Идей ни у кого не нашлось.

– Ну, значит, потом придумаем что-нибудь. – Новиков поднялся из-за стола. – Тогда мы с отцом Павлом сейчас едем в Растяпинск.

– А мы с Антоном – на кладбище. – Ядвига Мстиславовна тоже встала.

– А я – в музей. – Гаврил отряхнул руки от крошек.

– Я тебе помогу, – с готовностью сказала Зоя.

– Сначала со стола уберите, – пробурчала Ядвига Мстиславовна, беря свою трость. – И смотрите по сторонам.

– Будет сделано, – отсалютовал Гаврил и стал собирать чашки.

Пока отец Павел крестился перед иконами в доме Ядвиги Мстиславовны, Новиков сходил к себе и пригнал машину. Начинало темнеть. Отлично – что ни ночь, то поездка на кладбище. А Николайчук-то был прав, когда назвал Новикова мастером по части притягивания приключений.

Новиков забрал отца Павла от опорного пункта. Хорошо, что мимо как раз проходили местные тётушки, теперь они лично убедились, что священник в полном порядке. Ну, почти. Учитывая повязку у него на шее.

Всю дорогу до Растяпинска отец Павел молчал, читая одну из своих книжек. Да и не мог он пока нормально разговаривать. По навигатору они быстро нашли городское кладбище. Хорошо, что ворота ещё не закрыли, и народу в это время там было не много. Собственно, Новиков и отец Павел никого и не встретили. Тем лучше – вопросов меньше.

Нужное захоронение отыскалось почти сразу, и уже через пару минут Новиков и священник вошли в богатую ограду из чёрного гранита. Кругом – гладкие каменные плиты и такой же мощный памятник с красивым портретом улыбающегося молодого человека на лицевой стороне и иконой – на другой. Плюс ещё грустные стихи и шеренга венков. Интересно, когда успел появиться весь этот антураж? Ведь закапывали урну в спешке. Но ведь всегда всё надо устроить «как у людей».

– Хорошо, что они саму могилу гробницей не закрыли, – пробормотал Новиков, садясь на корточки у памятника. Фонарь он доставать не стал – вдруг кто-то увидит. Должна же здесь быть охрана.

Отец Павел записывал что-то в блокнотик.

– Что вы там пишете? – тихо спросил Новиков, приноравливаясь к раскопке. С собой у него была только садовая лопатка, любезно одолженная у Ядвиги Мстиславовны.

– Имя записываю, – тихо просипел отец Павел. – В помянник, чтобы молиться за упокой его души.

– Думаете, это поможет? – спросил Новиков. По кислому выражению лица священника понял, что вопрос неуместен. Отец Павел не для истребления упыря его имя записал, а для того, чтобы его душа спаслась.

Н-да, вот они монахи – какая бы дичь вокруг не творилась, а они в первую очередь о Страшном суде пекутся. Правильно, наверное. А то грянет гром Второго пришествия – а ты только что чужую могилку раскопал. Вот и оправдывайся потом.

Новиков рассмеялся собственным чудны́м мыслям. Что только не придёт на ум ночью на кладбище. Ну да, он об этом уже думал в прошлый раз.

Новиков всего несколько раз копнул мягкую влажную землю, и лопатка тут же звонко на что-то наткнулась. Аккуратно счистив грунт, Новиков вытащил небольшую красивую урну светлого перламутра. Садовые перчатки, которые он предусмотрительно надел, сразу промокли. Из-под крышки урны стекали чёрные струи.

– Ясно, почему у его матери чуть кукуха не отъехала, – пробормотал Новиков, поворачивая урну в руках. – Такое дома увидеть.

Новиков вернул урну на место и стал набивать пропитанной кровью землёй заготовленные пакеты.

– Бедная женщина, – тихо вздохнул отец Павел.

– Вообще-то, это как раз она такого сына воспитала. Его весь город ненавидел.

Священник промолчал. Новиков повёл плечами. С одной стороны, он повидал на своём веку немало мамаш, защищающих деточек-подонков. С другой, отец Павел опять прав со своим милосердием – никому не пожелаешь потерять ребёнка, да ещё чтобы потом урна с его прахом кровью истекла. И хорошо, что мать не знает, в кого сын превратился после смерти.

Аккуратно прикопав урну и заровняв землю, Новиков стянул перчатки, и они со священником отправились прочь с кладбища. Видимо, упырь в это время гонял где-то в другом месте, раз не явился защищать свою могилу.

Новиков и отец Павел сели в машину и поехали в монастырь, где рассчитывали покопаться в архиве. Но не пришлось – только Новиков вошёл в массивные ворота, как лицом к лицу столкнулся с собственной тёщей.

– Фёдор! – удивлённо произнесла дама в шляпе, украшенной целым букетом искусственных цветов.

– Раиса Витальевна, – чуть поклонился Новиков. – Добрый вечер.

– Ты как тут? – требовательно спросила тёща.

– Мы по делу, – ушёл от ответа Новиков, кивая на отца Павла. – А вы?

– А мы с общиной к Пасхе готовимся. Да, у меня холодильник что-то гудит. Надо бы поправить.

Новиков, не привыкший отказывать тёще в её невысказанных просьбах, уже приготовился сослаться на важность дела, приведшего его поздним вечером в монастырь, но тут неожиданно выступил отец Павел.

– Вы поезжайте. Встретимся утром.

Новиков и сказать больше ничего не успел, как монах уже смешался с толпой людей в таких же длинных чёрных одеждах, идущих длинной колонной вдоль монастырской стены.

– Ну, пойдёмте, посмотрим, что там у вас с холодильником. – Новиков взял тёщу под руку, и они вместе зашагали к его машине, припаркованной за стеной.

Ехать до тёщиного дома было минуты полторы, но Раиса Витальевна, разумеется, рассмотрела следы земли на его руках. И пакеты на заднем сиденье заметила. Хорошо хоть он лопату в багажник убрал.

Пока Новиков переобувался в сенях, Раиса Витальевна уже во всю шуровала на кухне. Когда вошёл зять, она перемешивала крупы в кастрюле и сыпала туда сухофрукты.

Новиков подошёл к холодильнику и отодвинул его от стены. Задел кружевную занавеску, которая колыхнулась и открыла подоконник и окно, рама которого по периметру была забрана можжевеловыми и вербными ветками.

Глава 17. Злыдни

Проблему тёщи с холодильником Новиков решил в пять минут – оказалось, у задней стенки просто немного разболтались шурупы, и агрегат стал жутко дребезжать. Подтянув шурупы, Новиков убрал отвёртку в кладовую и вернулся на кухню.

– Раиса Витальевна, а зачем вам можжевельник на окне? – не сдержал любопытства Новиков.

– Ты разве не слыхал, что у нас тут нечисть буянит? – невозмутимо спросила тёща, бросая луковую шелуху в кастрюлю с водой.

– Н-да. Нечисть, – тихо произнёс Новиков, глядя в окно, где стилизованные под старину фонари приятным жёлтым светом разгоняли весеннюю ночь.

– Ты своим-то позвонил? – спросила Раиса Витальевна. – Не забудь, Пасху все вместе у вас на новом месте празднуем.

– А, ну да, – пробормотал Новиков. Он напрочь забыл о том, что надо ещё позвонить родителям и пригласить их на праздник в Покрышкино. А до праздника желательно истребить ту самую нечисть, что разбуянилась в окрестностях.

– Говорят, вам туда и священника прислали. – Раиса Витальевна опускала в кастрюлю куриные яйца. – На службу, значит, пойдём.

– Там церковь-то махонькая. Из сарая сделали.

– Ничего, поместимся.

У Новикова зазвонил телефон.

– Надо возвращаться, – прохрипел в трубку отец Павел. – На детей напали.

– Каких детей? – вполголоса спросил Новиков, выйдя в сени.

– На ту девочку, которая нас пирогом угощала. Забыл, как зовут.

– Это внучка Ядвиги Мстиславовны?

– Ну да. Они с мальчиком в музее были. Там теперь разгром. Мне Антон звонил. В общем, надо ехать.

– Я вас заберу от монастыря, – сказал Новиков и обернулся, чтобы вернуться в кухню и сказать тёще, что не останется ночевать. Но это было лишним – Раиса Витальевна, как оказалось, стояла у открытой двери.

– Так сразу и уедешь? – подозрительно спросила тёща.

– Да, придётся. Там ситуация, – уклончиво ответил Новиков.

– А Ядвига одна-то не разберётся?

– Вы знаете Ядвигу Мстиславовну? – глупо спросил Новиков.

Раиса Витальевна только усмехнулась.

– Надо помочь, – решился-таки Новиков. – А то скоро Катерине и Василисе переезжать, а там такое дело…

– Ладно, можешь не рассказывать. – И Раиса Витальевна ушла обратно в кухню.

Новиков переобулся, попрощался с тёщей и поехал за отцом Павлом. Священник залез в машину, пристегнулся и как обычно перекрестился. Хорошее дело, правильное.

Когда они выехали из города, отец Павел как будто что-то вспомнил.

– Вот, – показал он Новикову листок, исписанный именами. – Это все священники, которые служили в Покрове с конца семнадцатого века.

– Где служили? – не понял Новиков.

– Покрышкино раньше так называлось. Большая церковь, которая сейчас разрушена, посвящена Покрову.

– Ясно, – сказал Новиков. Вернее, солгал. Но разбираться с названиями пока не было времени. – Есть что-нибудь интересное?

– Да вроде нет, – покачал головой отец Павел. – Просто сельские священники. Жили, служили. Кто-то там же и умер, кто-то переехал.

– Как же нам узнать, кто именно заколол упыря? – Новиков смотрел, как ровный асфальт, подсвеченный фарами, исчезает под машиной.

Отец Павел только пожал плечами.

Новиков, хотя и вёл машину, попытался слегка расслабить ум. Раньше ему в этом очень помогали пазлы, да теперь не до мозаик. И жена против. А как хорошо было детальки подгонять. По размеру, узору. Узоры. В доме, куда поселили отца Павла, есть вязаные кружевные салфетки. И красивая скатерть. Круглый стол, который Ядвига Мстиславовна украсила вазой с цветами. Туда бы ещё красивый фарфор. Такой, царский, с кучей предметов – молочниками всякими, блюдами. И чтобы ситечки для чая и серебряные ложки.

Так. Стоп. Серебряная ложка и нож.

– Вы серебро почистили? – спросил Новиков, чуть повернув голову.

Отец Павел вскинулся, как будто успел заснуть.

– Это которое вы нашли в доме? Да, а что?

– Там никаких знаков нет? Может, гравировка?

– Кажется, есть. Я, правда, особенно не рассматривал. А что?

– Ну, может, можно как-нибудь по этим приборам священника определить?

– Как? – растерянно спросил отец Павел, глядя на дорогу. Потом сдвинул брови, что-то беззвучно проговорил. И схватил свой листок с именами. Провёл пальцем по строчкам и победно произнёс: – Вот! Глеб Савельев.

– Почему вы думаете, что это именно он? – Новиков мельком глянул на список, но, конечно, ничего не рассмотрел.

– Так тетрадка была завёрнута в платок с вензелями – буквами Г и С. Только его инициалам подходит. И на ложках что-то похожее.

– Может, совпадение? – по привычке усомнился Новиков. Тетрадку-то закопал другой священник. Вроде бы Марк. Хотя она, может, всегда хранилась завёрнутой в тот платочек.

– Может, и так, но дело в том, что эти Савельевы были очень богатыми и могли себе позволить платки с инициалами и серебряные ложки с вензелями. Вы про купцов Савельевых-то разве не слышали?

– Причём тут купцы? – не видел связи Новиков.

– Так этот священник из купеческой семьи. Они перешли из старообрядчества. Одна из самых богатых семей в Черноречье. До Революции, разумеется. Они и лесом торговали, и кирпичом, у нас же здесь везде глина. Пароходы у них были – и грузовые, и пассажирские.

– А потом всё национализировали?

– Ну да, – вздохнул отец Павел.

Новиков повёл плечами. Он никогда не сочувствовал раскулаченным богатеям.

– Ну, допустим. И что это нам даёт? Подробностей-то нет. Как именно этот Глеб Савельев сумел упыря побороть? Может, этой вашей тетрадкой?

– Может, – сухо сказал отец Павел.

– Вы бы как-то всё-таки почитали бы, что там написано, – осторожно сказал Новиков. Но не учить же монаха молиться.

Отец Павел в ответ только промолчал. Так и ехали в тишине до самого Покрышкино.

В посёлке отец Павел сразу указал на музей, где Новиков и припарковался. Вдвоём они вошли в здание. На первый взгляд вроде всё было нормально, во всяком случае, так Новикову запомнилось по прошлому визиту. А вот библиотека оказалась буквально разворочена – на полу раскрытые и порванные книги, стеллажи повалены друг на друга.

И никого.

– И куда народ подевался? – тихо спросил Новиков, подсвечивая фонариком книжный хаос. И тут в темноте окна что-то слабо вспыхнуло. Новиков, перешагивая книжки, подошёл и выглянул на улицу. На заднем дворе музея тёмные фигуры разводили костёр. Быстро узнав Ядвигу Мстиславовну, палкой швыряющуюся в основе для костра, Новиков кивнул священнику и пошёл на улицу.

– Бог в помощь, – произнёс Новиков, когда они с отцом Павлом обогнули музей и оказались на заднем дворе. – Что жгёте?

Пламя тем временем уже объяло нечто, похожее на кучу мятых тряпок.

– Упыря поджариваем, – сказал Гаврил, глядя на огонь. – Хотите кусочек?

– А теперь внятно и по порядку. – Новиков тоже уставился на костёр, в котором медленно растекалась чёрная куча.

– Мы сидели в архиве, – ровно проговорил Гаврил. – Потом послышался такой свист, как будто воздушный шарик сдувается. А в оконную щель пролезла чья-то голова. Я только не понял, а зубищи-то как прошли?

Гаврил посмотрел на Зою, сидевшую на каком-то чурбанчике и таращившуюся в костёр.

– Ладно, – махнул рукой Гаврил. – В общем, он влез, кинулся на Зою, я – на него, а он как будто шёлковый шарф, склизкий такой. А потом Зоя ему в шею канцелярский нож всадила. Всё.

– И что с ним стало? – Новиков никак не мог отвести взгляда от распадающейся на хлопья золы тёмной кучи в костре.

– Он плюхнулся на пол, из дырки кровь стала хлестать. Она вытекла, а он так и остался лежать, как куча тряпья. А там уж Ядвига Мстиславовна подоспела.

– Простым канцелярским ножом? – переспросил Новиков, поверх голов глядя на бывшую учительницу истории.

Та щёлкнула пальцами, что-то взлетело, и Новиков поймал обычный ножик, которым точат карандаши. Только этот был весь в крови.

– Он даже не серебряный, – пробормотал рядом Антон.

Огонь догорел, и на каменной кладке двора осталась лежать кучка чёрной золы.

– А с этим что делать? – спросил Гаврил у Ядвиги Мстиславовны.

– Смешаем с солью и зароем где-нибудь. Например, в его же могиле. – И бабуля стала сгребать золу в обычный бумажный кулёк.

– А который это из четверых? – спросил Новиков, поведя плечами, как после оцепенения.

– Самый свежий, – сказал Антон, тоже потягиваясь. – Который в автобус влетел. Одним меньше.

– Пойдёмте внутрь. – Это пришла Наталья Львовна. – Чаю попьем.

Директорша музея взяла за плечи синюшно-бледную Зою и повела в музей, остальные потихоньку шли следом. В одной из комнат, видимо, служебной, на столе уже стояли чашки с чайными пакетиками. Наталья Львовна стала заливать их водой из электрического чайника.

– Я думал, тут у всех самовары. – Новиков сел за стол рядом со священником и Антоном.

Никто ничего не сказал. Все молча занимались чаем.

– Вы останки родственника сожгли? – спросил Новиков у Антона, имея в виду предка Гаврила и Натальи Львовны. Антон только кивнул, жуя пряник. – Стало быть, остались кости только самого первого упыря, про которого мы пока ничего не знаем. И ещё трое пузырей, бегающих по округе. Зато мы, кажется, выяснили, кто был священник. Как его? – повернулся Новиков к отцу Павлу.

– Глеб Савельев, – прохрипел отец Павел.

– Савельев? – переспросила Наталья Львовна и закивала. – Известная фамилия. Я по ним как-то доклад делала. У них был такой ещё Борис Савельев, местный купчина. Как раз он состояние и сколотил. Правда, нрава был ужасного. Работникам зарплату не выдавал, мужиков обирал, других торговцев подставлял. А если кто шёл поперёк, так его потом то в реке найдут, то кони затопчут. А если из пароходной команды кто возмущался – так за борт смывало.

– Что-то знакомое, – проговорил Новиков, глядя на Наталью Львовну и её сына. – Прямо как ваш родственничек. Так может, это тот самый Борис Савельев тут и бегает?

– Может, – пожала плечами директриса музея.

– А где его могила? – спросил Антон.

– Наверное, на церковном кладбище была. До Революции. Потом-то всё разровняли. Хотя погодите-ка. – Наталья Львовна сдвинула брови и будто что-то внимательно разглядывала. – С его завещанием какая-то странная история связана. Само оно, увы, не сохранилось, но есть воспоминания современников. Так вот этот документ хотели опротестовать, да церковь не дала.

– И что в нём странного? – спросил Новиков, разламывая надвое овсяную печенюшку.

– Там какие-то ненормальные распоряжения были. Этого Бориса хотели даже сумасшедшим объявить. Но он завещал огромную сумму церкви. Так что пришлось всё выполнять. – Наталья Львовна размешивала в чашке сахар, дзынькая ложечкой по фарфору. – Например, он завещал много денег местной бедной семье, но при условии, что они в день его похорон будут нагишом ходить по посёлку, громко вопить и бить в бубны.

– И что – прошли? – спросил Антон, скатывая из фантика конфеты шарик.

– Прошли. А городовой в Растяпинске квакал и подпрыгивал прямо на улице. Как лягушка. Ему тоже кое-чего перепало от щедрот этого самодура.

– А кем он приходился священнику? – спросил Новиков, глядя на мельхиоровую ложку.

– Не могу точно сказать, – покачала головой Наталья Львовна. – А почему вы спрашиваете?

– Мог этот Савельев завещать похоронить себя во дворе священника?

– С таким-то характером – запросто, – усмехнулся Гаврил.

– Вот и ответ. – Почему-то Новикову казалось, что всё именно так и было – купец-самодур отчего-то решил напоследок зло подшутить над родственником-попо́м и устроить собственную могилу у того прямо под окнами.

– Ответ на что? – переспросил Антон и широко зевнул.

– Откуда взялись кости у дома священника. И скорее всего, этот батюшка и стал первым, на кого решил поохотиться вылезший из могилы упырь.

– А тот его укокошил, – закивал Гаврил. Потом всплеснул руками: – Только как?

– Что мы имеем? – Новиков снова посмотрел на мельхиоровую ложку. Красивая вещица, но не антикварная – такие делали в советское время. Похожий набор был у родителей самого Новикова. – Священник победил злого родственничка серебряным ножом и, скорее всего, молитвами из тетрадки. Наталья Львовна воткнула своему жуткому родственничку ножницы в шею. А Зоя… – И тут Новиков умолк. Выпрямился и окинул компанию взглядом.

Первой закивала Ядвига Мстиславовна.

– Вы – родня с этим мажором? – удивился Новиков. – А раньше почему не сказали?

– Есть чем хвастаться, – пробурчала бабуля. – Они нас, видите ли, уж давным-давно знать не хотят. Интеллихэнция, как же. Мы для них – быдло деревенское.

– Кто-нибудь объяснит, в чём дело? – крутил головой Гаврил.

– По всей видимости, – осторожно произнёс Новиков, – вервача может побороть только его кровный родственник. Поэтому и Зоя, и Наталья Львовна смогли это сделать. И даже без осины и серебра.

– Ишь ты, – удивлённо покачала головой Ядвига Мстиславовна. Странно было видеть, что хоть что-то стало для неё неожиданностью.

– А из пепла эти твари могут восстановиться? – спросил Гаврил, глядя на всех по очереди. – Ну, типа – просто добавь воды? Или крови.

– Маловероятно. Особенно если прах смешать с четверговой солью. – Ядвига Мстиславовна, хитро улыбаясь, похлопала себя по карману.

– Стало быть, их осталось трое, – подвёл итог Новиков. – Савельев, родственник Лисовских и неизвестный.

– Ну, значит, с нашим предком проблем не будет, – кивнул Гаврил.

Наталья Львовна побледнела и медленно перевела на него взгляд.

– Даже не думай! – крикнула директорша музея так, что остальные вздрогнули.

– А что такого? – развёл руками Гаврил.

– Так, ладно, – примирительно произнёс Новиков. – Где бы нам найти остальных родственников?

– Это просто. Светка-почтальонша, например. – Ядвига Мстиславовна допила чай. – Они же из семейки Савельевых.

– Правда? – глуповато переспросил Новиков.

– А ты думал, чего они такие гордые? Древний род, голубая кровь. Тоже ото всех нос воротят.

– Допустим, – выдохнул Новиков, с трудом представляя, как сумеет уговорить кого-то из почтового семейства поучаствовать в охоте на вампиров. – Остаётся ещё четвёртый. Тот ещё злыдень должен быть. Есть идеи, кто такой и где его искать?

Но все только покачали головами.

– Мало ли тут злыдней было, – прошептал Гаврил, зевая.

– Ладно. Тогда всем спать. Завтра подумаем, что делать дальше.

Наталья Львовна и Гаврил остались убирать со стола, Ядвига Мстиславовна повела внучку домой, а Антон побежал проверять, поможет ли его брату новая земля из упыриной могилы. Новиков пошёл к машине, но его остановил отец Павел.

– Возьмите. – Священник протянул участковому тетрадку с чудны́ми молитвами.

– Зачем мне? – не понял Новиков.