Текст книги "Южная пустошь 7 (СИ)"

Автор книги: Алёна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Твоя мать знала? – вспомнила я про Зелейну. Уверена, чтобы провернуть такое, Мехмеду нужна была сильная рука в гареме. Но я почему-то не верила, что Зелейна вела бы себя так, как вела, если бы знала…

– Я пытался рассказать ей… Просил, чтобы она убедила отца отказаться от Амиры. Но она сделала все наоборот. Это она настояла на том, чтобы мой отец взял в жены мою возлюбленную, потому что считала, что дочь простого торговца не достойна стать первой женой будущего султана.

Вот оно что! Теперь понятно, почему Эбрахил поступил так странно. Ну, правда, какой смысл забирать возлюбленную у сына, если он хочет жениться на ней. В этом плане у аддийских аристократов было гораздо больше свободы чем у Грилорских или Абрегорианских. Наследник султана мог взять в жены любую приглянувшуюся ему женщину, будь она даже дочерью последнего нищего или Ургородской матерью, как моя мама. Однако первую жену все же старались брать из своего круга. Это укрепляло связи между знатью и заставляло их служить султану верой и правдой, чтобы иметь возможность породниться с правящим родом. И защищало трон от «неподходящего» наследника. Эбрахил сам совершил ошибку, и теперь постарался уберечь сына.

– Тогда я последовал совету матери и смирился… Отпустил ситуацию. Амира все равно была для меня недоступна. Даже если я стану султаном, я не смогу пойти против всех и быть с той, которую люблю, потому что для всех она моя мать… Пусть и младшая. Так прошло еще несколько лет. Я женился на той, на которую указал отец. Теперь-то мне было все равно. У нас родился первенец. И все как будто бы наладилось, но тоска по Амире точила мне сердце, заставляя умирать от боли каждую ночь… И два года назад я сломался. Я тайком поговорил с ней, признался в своих чувствах и с удивлением узнал, что они взаимны. Амира тоже хотела быть со мной. Хотела, но уже не могла.

Мехмед мягко улыбнулся. Он на самом деле любил эту женщину и, говоря о ней преображался. В глазах вспыхивало пламя, горевшее в сердце влюбленного мужчины, а губы непроизвольно растягивались в мечтательной и такой непривычно теплой улыбке.

– Я рассказал ей о своих изысканиях и мечтах о мести отцу. И она неожиданно поддержала меня. Мы готовы были бросить вызов всему обществу и сбежать… Мне не нужен был султанат, а ей не нужно было доброе имя. Мы просто хотели быть вместе вопреки всему. И мы начали действовать… Я думал Амил станет править вместо меня, – вздохнул Мехмед. – Моя мать сделала бы все возможное и невозможное, чтобы наследство отца принял именно он, а не первый сын второй жены. И когда ты принесла мне весть о смерти брата, я снова потерял надежду. К счастью ненадолго… Потому что нашел ту, которая имеет на трон султаната гораздо больше прав, чем даже я сам.

Последняя фраза мне совершенно не понравилась. Более прозрачного намека на обстоятельства моего рождения трудно было представить. И я уже открыла рот, чтобы возмутиться. Мне-то султанат и даром не был нужен! Если бы я хотела стать «султаншей», то давно отдала бы себя в руки Эбрахила. Но Мехемед остановил меня:

– Я говорю не о тебе, Елина, хотя ты первый ребенок первой жены моего отца, а значит его прямая наследница. Тебя не примет ни народ, ни знать. Я говорю о той, что стала твоим первенцем. О твоей дочери Хурре, в жилах которой течет кровь самой Древней Богини Аддии. Ее с радостью примут все. И мои сторонники, и сторонники моего отца, и он сам, и даже наши враги.

Я застыла с открытым ртом. Не зря я встревожилась еще тогда, когда Хурра и Мехмед только познакомились, и он вез ее в крепость в своем седле. Еще тогда я поняла, Хурра связана с этой землей и когда-нибудь все равно вернется в Аддию, но не думала, что время определить путь Хурры наступит так рано.

– Она же еще маленькая! – выдохнула я. – И ей не место в гареме! Она не выживет там одна!

– Елина, Хурра не будет в гареме. И она будет не одна, – Мехмед покачал головой, – с ней буду я. И Аддия… Я помогу ей удержать власть и стать хорошей правительницей, которая будет править сама, а не станет всего лишь прямой тропинкой к трону для какого-нибудь рода. И людям придется принять ее власть. Потому что Аддия обещала помочь…

– Богиня⁈ – уточнила я.

Мехмед кивнул и улыбнулся:

– Она хочет вернуть наследнице страну, которую когда-то создала.

Глава 18

– Нет! Хурра еще слишком мала! – солнце давно встало, но наш спор с Мехмедом все еще не был закончен. Я всеми правдами и неправдами, пыталась оттянуть момент, когда о Хурре и ее наследии станет известно всем. – Ей всего десять!

– Через пять лет она войдет в брачный возраст, – пожал плечами мой брат, – значит жениха можно подыскивать уже сейчас. Это сделает ее еще более привлекательной в глазах приближенной знати. Одно дело, когда дочь становится первой женой султана, и совсем другое, когда сын получает возможность надеть тюрбан султана на свою голову. Да, только ради такой возможности, они встанут на нашу сторону.

– Но ты только что говорил, что Хурра будет править сама! – возмутилась я.

– Конечно! Но пока она мала, у нас будет время… Понимаешь? Именно поэтому сейчас самый подходящий момент. У нас будет пять, а то и десять лет относительно спокойной жизни. Пока все будут думать, что править станет муж Хурры, у нас будет время укрепить ее власть и подготовить народ к переменам. Елина, ты ведь понимаешь это не хуже меня! Если Хурра появится в Аддии через десять лет и заявит, что править будет сама, твою дочь поддержит довольно мало людей. А если она до этого десять лет будет на виду и на слуху, то большинство встанет на сторону юной правительницы, с которой все они живут довольно и счастливо.

Мехмед был прав. Во всем. На его месте я и сама поступила бы так же. Но Хурра моя дочь! И я не могла сунуть своего ребенка в жерло вулкана политических интриг и заговоров.

– И самое главное, – Мехмед улыбнулся, – что Хурра сама хочет принять наследие прямо сейчас.

Даже если она сама хочет этого… Закончила я мысленно.

– Откуда ты знаешь, что на самом деле хочет Хурра⁈ – эмоции кипели внутри, – она еще ребенок, Мехмед! Ее желания вызваны воображаемой красивой картинкой, а не трезвой оценкой реальности!

– Ты недооцениваешь свою дочь, – покачал головой брат. – поверь. Я общаюсь с ней каждый день. И мы говорим на равных… Наследие Аддии делает ее взрослее своих лет…

– Что за ерунда⁈ – я поморщилась, – во-первых, никакое наследие не делает ее взрослее! Ты просто не видел, какая она на самом деле! Она играет с Деливом и Оливом, шалит и хулиганит, как любая другая десятилетняя девочка. Поверь мне. Я мать, я знаю свою дочь гораздо лучше всех остальных. А, во-вторых, как ты можешь говорить с ней каждый день⁈ Ее давно нет в крепости!

Мехмед рассмеялся и указал глазами на поднос. Там стоял большой кофейник. Намек я поняла, значит, они видятся на изнанке. Но что это меняло? Это не меняло ничего.

– Знаешь, кем был наш род при Адди и ее наследниках? – спросил Мехмед. Я мотнула головой. Откуда мне знать? Да, и зачем? Но мой брат ответил, – женщины и мужчины нашего рода занимали должность первого визиря и ближайшего советника правительницы. Именно для того и дано было нам это умение ходить по изнанке, чтобы всегда в любое время быть с ней на связи. Даже если она вдруг решит куда-то уехать. И править султанатом от ее имени, если она решит отдохнуть от власти. Обязанность нашего рода – сохранять власть на время отсутствия наследницы. Поэтому, когда наследники Богини исчезли, никто не возмущался, что именно мы стали править. Но сейчас, – он улыбнулся, – пришла пора отдать трон, который мы сохраняли. И, как бы ты не противилась, сестра, твоя дочь все равно вернет себе то, что принадлежит ей по праву. Тем более, у нее есть перед глазами пример, как это сделала ты.

– Я отправила Фиодора в Республику Талот, – возразила я, – а не оставила рядом с собой в королевском замке, подвергая жизнь ребенка опасности.

– Хурре ничего не грозит, – покачал головой Мехмед. – Я могу призвать в свидетели Древних Богов и поклясться, что буду защищать Хурру даже ценой своей жизни.

– Что значит одна твоя жизнь, когда против мое дочери встанет весь султанат⁈ Мехмед, я сказала нет! Я не позволю тебе использовать мою дочь в своих политических интригах, пока она не повзрослеет и не определиться, хочет ли она править Аддией или нет!

– Даже если я решу остановиться и исполнить твое родительское право, – покачал головой Мехмед, – Хурра и Богиня не позволят мне. Они хотят вернуть себе трон аддийской правительницы. А я, Елина, всего лишь послушный исполнитель их воли.

– Ты лукавишь, – я устало откинулась на подушки.

Наш эмоциональный спор вымотал меня. А самое главное, мы оба знали, что согласия не достигнем. Несмотря на то, что Мехмед бы прав, если я хочу, чтобы Хурра не сидела в гареме, а правила сама, то сейчас лучшее время, чтобы начать захват власти. Сейчас, пока она еще беззащитный ребенок в глазах народа, и наделена максимальной свободой положенной девочкам по текущим законам султаната. Сейчас она открыто может жить во дворце, ездить по стране, ее можно показывать людям, называть наследницей Аддии и не прятать под десятками покрывал. И потихоньку менять законы…

Через несколько лет, когда она прольет первую кровь, по законам Аддии Хурра должна будет тут же отправиться в гарем. И тогда все возможности познакомить народ с юной правительницей исчезнут, любое ее появление на людях будет вызывать негодование. А изменение законов – бунт.

Но, опять же, я поддержала бы решение Мехмеда, будь это какая-то другая девочка, а не моя дочь.

– Держи, – он протянул мне мешочек с кофейными зернами. – Прикажи сварить тебе напиток, а вечером я приду за тобой, и ты сама встретишься с Хуррой. И убедишься, что я не вру.

Я сгребла мешочек и спрятала его в карман. Я должна поговорить с Хуррой. Я должна убедить ее, что участие в перевороте слишком рискованно для ребенка. Что это угрожает ее жизни. И что власть не всегда так приятна, как кажется на первый взгляд.

Встала… Разговор не был закончен, но начинать еще один виток нашего спора я не хотела. Я слишком устала после бессонной ночи. И от накатывающего на меня отчаяния… Пожалуй, сегодня я окончательно поняла, что не в состоянии защитить своих детей от всех угроз, которые они встречают на своем пути. И иногда лучше не настаивать на своем, а смириться и позволить им совершать свои ошибки…

Если бы я не давила на Фиодора, когда она был под чарами Живелы, то он не выгнал бы меня из замка. Мы не поссорились бы. И, возможно, он гораздо раньше понял бы, что из себя представляет его возлюбленна, потому что не упирался бы до последнего, желая оказаться правым в нашем с ним споре.

– Ах, да, – я остановилась в дверях и повернулась к брату, – я пришла, чтобы сказать: госпожа Олира влюблена в тебя. И, она, вероятно, заставит или уже заставила проявить к ней благосклонность. Но я хочу, чтобы ты всегда помнил: эта девочка под моей защитой. Когда все закончится, я удочерю ее.

– Это самый безумный план, который я когда-либо слышал, – усмехнулся Мехмед.

А я улыбнулась:

– Согласна. Но, несмотря на что, что я уже считаю ее своей приемной дочерью. И призову тебя к ответу, если по твоей вине, моя дочь лишиться девичьей чести, – брови моего брата взметнулись вверх, но он ничего не сказал. – Хотя немного мужского внимания ей не повредит. Наоборот, возможно смягчит характер.

Мехмед невразумительно хмыкнул, но снова промолчал.

– Надеюсь, мы друг друга поняли, – улыбнулась я.

– Разумеется, – ответил Мехмед. И покачал головой, – все же наш отец прав… Ты странная…

Усталость навалилась как-то сразу… Стоило мне оказаться в своих покоях, как силы покинули меня. Я кое-как добрела до бюро и, зевая, открыла замок и откинула крышку. Письмо от Гирема лежало на обычном месте, но конверт оказался непривычно пухлым, хотя обычно все послание умещалось в паре строчек, написанных рукой Адрея. Мол, у нас все хорошо, проехали столько-то ночуем там-то.

Сон мгновенно пропал, а сердце тревожно забилось. Таковы уж люди, что о худшем думают раньше, чем о хорошем. Вот и я сейчас, передо мной мгновенно промелькнули два десятка вариантов плохих известий, из-за которых Адрей накатал мне такое огромное послание. И самой безобидной была версия о том, что мой бывший все-таки решился на шантаж.

Когда вскрывала конверт ножом, руки тряслись так сильно, что я нечаянно порезала палец, закапав бумагу кровью, но даже не обратила внимания. Кое-как вынула послание. Это оказался очень старый конверт… Неизвестно, где он лежал и как долго, но бумага посерела от времени и сильно протерлась. Я перевернула, чтобы прочитать адресата, но в этот самый момент из моих рук выпал привычный уже листочек, исписанный рукой Адрея.

Я подняла его и прочитала. Помимо обычных слов о том, что все хорошо, он писал:

'Елина, тут такое дело… Мы избегаем крупных городов и поселений, как ты и велела. И сегодня остановились на постой в крохотной деревеньке на границе с Южной пустошью. Дорога здесь неезженная, деревни на карте нет, и мы наткнулись на нее совершенно случайно. Да, и деревней это поселение не назвать. Скорее два полуразвалившихся дома, в которых живут две заброшенные и забытые всеми дряхлые старухи.

Они-то и сказали нам, что в последний раз видели путника около полувека назад. Это был королевский гонец, решивший проехать по краю Южной пустоши. Ему не повезло, он заблудился и попал в лапы измененной твари. Когда его нашел муж одной из старух, гонец уже был на последнем издыхании. Умирая он отдал им конверт и велел отправиться в Аддию, найти принца и передать ему это послание. Но местные испугались и никуда не поехали. Однако конверт сохранили. И передали следующим путникам, то есть нам…

Я не уверен, ведь имя адресата стерлось, а сургучная печать раскрошилась от времени, но мне кажется, это письмо написал твой отец, Эдоард Семнадцатый, своему старшему сыну – наследнику. И я думаю, ты имеешь полное право узнать, что там внутри'.

Последние строчки я читала сквозь слезы. Я не хотела плакать, но они текли сами, и мне приходилось вытирать их ладонью. Мой платок после ночной работы, превратился в грязную тряпку, а достать новый значило перестать читать, а я не могла…

Плюхнулась на кровать, не выпуская из рук пухлый конверт, который, возможно, я так хотела в это верить, запечатал мой отец. Кое-как, едва соображая, вспорола потертую бумагу. Очень боялась, что письмо внутри тоже окажется повреждена временем, поэтому вынимала осторожно. Но оно сохранилось просто отлично.

Почерк отца я узнала мгновенно. Адрей был прав. Король Эдоард Семнадцатый написал его своему сына-наследника, который отправился с дипмиссией в Аддию. Это было прямо перед его гибелью. Заговорщики подгадали начало атаки е его возвращению.

Я вчиталась в порыжевшие от времени строчки:

'Сын, – писал мой отец, – герцог Делив снова пугает меня сказками о готовящемся заговоре. Я уверен, что он, как всегда, преувеличивает, но на всякий случай задержись в Аддии до следующего лета. Попробуй наладить отношения с наследником султана – Эбрахилом. Я слышал мальчишка очень любопытный и открытый для общения. Он всего на несколько лет моложе тебя, думаю, у вас найдутся общие темы для беседы, а эта дружба станет хорошим подспорьем в будущем.

А теперь о тайном деле, о котором я тебе говорил. Я уверен, что наследница Богини жива, и она находится именно в Аддии. Кровь тянет на родину. Твоя задача во что бы то ни стало отыскать рабыню с необычайными способностями. Если это молодая женщина, то выкупи ее. Если старуха, то найти ее дочь и выкупить обоих, чтобы мы могли провести Ритуал, который помогает ургородским матерям передавать Дар своей Богини конкретному наследнику.

Ты женишься на этой рабыне и она станет покорной твоей воле королевой, а ребенок получивший наследие двух Богов примет корону после тебя.

Я тебе говорил, что уже напал на след наследника Абрегора? Я почти уверен, что нашел его. И если нам повезет, то уже твой внук получит наследство всех трех Богов. И тогда Боги вернуться. А наши потомки будут править единолично во всем мире.

p.s. Кстати, отправляю тебе очередной вариант соглашения о приграничных приисках. Предложи султану двадцать пять процентов прибыли, с учетом того, что наша сторона возьмет добычу и очистку серебра на себя.

Дата. Подпись'.

Я расправила договор… Попыталась прочесть то, что написано, но буквы прыгали перед глазами, никак не складываясь в понятные слова. А может быть все дело было в том, что я никак не могла отойти от того, что мой отец писал моему брату… Я не ожидала от него таких слов.

Даже на мгновение подумала, что автор не он, что его заставили написать. По крайней мере предпоследний абзац. Ну, не мог же мой отец всерьез желать захватить весь мир? Я помнила его разумным и справедливым королем. Он всегда поступал по совести, даже если приходилось отступить от закона. Или изменить его.

И зачем моему отцу весь мир? Пусть даже не лично ему, а его правнуку. Зачем?

Судя по дате в конце письма, он, правда, написал это послание за несколько месяцев до покушения, погубившего всю его семью и разделивших жизнь его величества Эдоарда на до и после…

Я отбросила письмо, схватилась за голову и застонала от мучительной боли. Я думала, то знаю отца, но выходит у короля Эдоарда Семнадцатого была и другая сторона? Та, которая была скрыта от меня. Или, может быть, мой отец «до» совсем не был похож на моего отца «после»? Люди меняются. А потеря всей семьи не могла не сказаться на нем. Он понял, что заблуждался…

Но колючая печаль в сердце все равно никуда не ушла. Если бы я могла повернуть время вспять, то предпочла бы не видеть этого горького привета из прошлого.

Я так больше и не уснула… Лежала весь день, глядя в потолок воспаленными глазами, мучаясь от рези при каждом взмахе ресниц. И думала.

Сегодня моя вера в людей пошатнулась. В очередной раз. Но впервые удар был настолько пронзительным.

Зачем моему отцу власть над всем миром? Зачем она нужна Ягурде? Великому отцу? Зачем, вообще, это кому-то нужно?

Я мысленно перебирала всех, кого знала, пытаясь представить, что у каждого из них появилась возможность примерить корону властелина мира. И если пару свечей назад я бы с легкостью могла сказать, что уж большая часть моих знакомых откажется от такой «чести», то сейчас во мне пышно расцвело сомнение.

Но самое главное, пошатнулась вера в себя. А вдруг и я, получив шанс, не смогу отказаться от искушения? Да, сейчас мне кажется, что весь мир мне совсем не нужен. И мне достаточно маленькой Южной Грилории… Но что будет, если судьба заставит меня делать выбор здесь и сейчас?

Но пугали меня не только дебри собственного подсознания.

Давным-давно я дала клятвы Великой Матери и герцогине Форент, когда она была баронессой Шерши, что создам королевство, в котором женщины будут абсолютно равны мужчинам. Я еще, помнится, говорила, что это невозможно. Люди, независимо от пола, слишком разные, чтобы равенство между ними было абсолютным.

Герцогиня Форент это понимала, поэтому ее требования были мягче, а вот ургородская Великая мать – нет.

А теперь представим, что я все таки решилась на то, чтобы уравнять всех своих подданных… Тогда равнять их придется, глядя на самых глупых, ленивых и бесполезных. Потому что иначе не выйдет. Если взять планку повыше, то самые никчемные останутся внизу. Просто не дотянутся.

Боюсь, из такой страны потихоньку сбегут все жители, способные на что-то большее. Зачем им мучиться на самом низком уровне? И очень быстро моими подданными останутся только глупые, ленивые и бесполезные. С такими крепкое государство не построить.

Я это знала, и потому не собиралась ничего предпринимать в направлении абсолютного равенства.

Но ведь клятва довлела надо мной. А вдруг это письмо жирный намек от Древних Богов? Всем известно, Они не позволят нарушить клятву и любыми путями заставят исполнить ее. Только смерть может освободить тебя от исполнения клятвы, данной Древним Богам.

И если на миг представить, что я получила под свое крыло весь мир, то законы станут одинаковыми везде, и людям просто некуда будет бежать. Они вынуждены будут смириться и не желать большего, чем дано всем.

Боги… Как же мне было страшно от таких перспектив.

Глава 19

К вечеру я чувствовала себя довольно мерзко. Я так и не смогла закрыть глаза и поспать, тем более мне пришлось весь день глотать крепкий черный кофе. И после полутора суток бодрствования тело безжалостно ломало, в голове били колокола, а глаза резало так, словно под веки насыпали песок из Хрустальной пустыни.

Поэтому я решила, что сегодня пропущу ночные бдения… Отправила к «госпоже Олире» рабыню с запиской и вернулась в постель ждать, когда физическая усталость станет сильнее душевных терзаний, и вырубит меня, позволяя отдохнуть.

Но Ягурде мое самоуправство совсем не понравилось. Не прошло и полсвечи, как дверь в мою спальню с грохотом распахнулась. Я невольно повернула на звук тяжелую, чугунную голову и прищурилась от яркого магического света. Бывшая Верховная стояла на моем пороге, еле дыша от ярости, и, увидев, что я не сплю, возмущенно зашипела:

– Ты меня обманула! Все комнаты пусты! Где твои дети⁈

Надо же как откровенно! Острой молнией мелькнула мысль. И потухла. Я слишком измучилась, чтобы даже явная попытка шантажа со стороны Ягурды могла меня расстроить. И, вообще, если бы не разлад в моей душе и не бесконечная, нескончаемая усталость, я была бы дипломатичнее. Но сейчас я не хотела никого видеть. И не хотела быть любезной ни с кем. Даже с собой. Поэтому, не поднимая головы от подушки, огрызнулась:

– Не твое дело, Ягурда. Твои маги захватили в плен меня, а не моих детей. И я не собираюсь выслушивать твои угрозы в их адрес. Ты их больше не увидишь. Они покинули крепость.

Ягурда на миг замерла, а потом расхохоталась.

– Ты думаешь? – ехидно произнесла она. – Я велю Мехмеду немедленно отправить за ними своих людей. И не пройдет пары свечей, как все твои отпрыски окажутся в тюремной башне! Без ухода и лечения!

А я все же подняла голову и взглянула на нее. Не понимаю… То ли Ягурда сошла с ума, то ли она и раньше не была особенно умной, но нельзя же так плохо думать о своих врагах! Если бы я считала Третьего советника глупцом, то никогда бы не победила в нашей войне за трон Грилории.

– Ты думаешь, я не позаботилась о том, чтобы ты не смогла их догнать? – Вернула я ей вопрос. И, уронив голову на подушку, пробубнила так, чтобы она точно услышала. – Я была о тебе лучшего мнения. Никакой болезни не было, они уехали давно… Как и мои старшие дочери. Ты ведь даже не заметила, что они с Гиремом не вернулись после прогулки к Хрустальной пустыне…

На лице Ягурды не дрогнул ни одни мускул, но я вдруг поняла: о том, что Анни, Катрила и Гирем пропали, ей было известно. Но она не придала большого значения этой пропаже.

– Ты думала, они сгинули в том гиблом месте? – пробормотала я безэмоционально. – Ты плохо знаешь Гирема. Этот пройдоха вытащит их из любой опасности.

Закрыла глаза и постаралась отрешаться от реальности. Мне хотелось спать. Но сон напуганный тревожными новостями и бессчетным количеством чашек крепкого кофе, все никак не шел.

– Я убью тебя, если ты прямо сейчас не встанешь и не пойдешь со мной, – Ягурда нервничала и психовала, теряя хватку.

– Валяй, – ответила я. – Только подумай сразу, кем ты заменишь Ильку, когда она откажется участвовать в твоей авантюре. Ты же не забыла, что именно держит эту странную рабыню рядом с тобой?

– Да, как ты смеешь! – взвизгнула Ягурда и на миг замолчала, создавая иллюзию, что я осталась в комнате одна. Но я едва не подскочила от неожиданности, когда она заорала благим матом:

– Стража! Стража!

А когда ко мне в комнату, брякая саблями и громко топоча, ввалилась тройка стражников, обычно дежуривших на входе в наше крыло, рядом со спальней Гирема, Верховная ткнула в меня пальцем и истерично, словно кошка, которой отдавили хвост, завопила:

– Взять ее! И посадить в казематы! Немедленно! – не справившись с эмоциями, она топнула ногой, как капризный ребенок.

Аддийские стражники, суровые пожилые воины, которым Мехмед мог без опаски доверить присмотр за свободными женщинами, растерянно замерли. И я их прекрасно понимала.

В их картине мира и Ягурда, и я, где-то на уровне домашних питомцев, которые по недоразумению возомнили себя людьми. При этом наш хозяин и их наниматель наследник султана Мехмед, по собственному капризу не только не осаживает нас, но и поощряет «неправильное» поведение ради какой-то, только ему ведомой, цели.

Но одно дело свободно расхаживать по всей крепости без покрывал и повелевать рабынями, и совсем другое приказывать им, свободным мужчинам схватить одну из своих товарок и отправить в казематы.

Аддийских женщин, вообще, никогда не сажали в казематы, предназначенные для людей, то есть мужчин. Даже если рабыня совершала преступление, за которое ей грозила смертная казнь, до самого исполнения приговора она находилась там же, где и всегда, – в гареме.

И, вообще, прерогатива судить принадлежит людям, а не домашним питомцам! Вдруг потом наследник султана решит, что они проявили самоуправство, отправив одну из женщин в тюремную клетку?

Но с другой стороны они прекрасно видели, Мехмед пляшет под дудку юной госпожи, как дрессированный грилорский медведь…

– Все хорошо, ребята, – улыбнулась я, поднимаясь с постели и прикрываясь одеялом. Мне, наверное, должно было быть неловко, ведь я предстала в неглиже перед тремя посторонними мужчинами, но почему-то ничего подобного я не чувствовала. И даже не покраснела. – Дайте мне пару мгновений на сборы, и я сама пойду туда, куда меня отправляет госпожа Олира. Вам не придется меня заставлять.

Старший с облегчением моргнул и, мотнув головой, приказал своим выйти из комнаты, давая мне время, чтобы одеться. Мое непротивление меняло все. Теперь они не выполняли приказ госпожи Олиры «схватить и посадить», а сопровождали меня по приказу Мехмеда туда, куда я сама хотела пойти.

Пока я одевалась. Стражник дипломатично отвернулся, а вот Ягурда прожигала меня ненавидящим взглядом, пристально отслеживая каждое мое движение. Она по-прежнему держала в руке источник магического света, но при этом оттенок свечения слегка изменился, и я кожей чувствовала угрозу, исходящую мерцающего в темноте сгустка магии.

В старом мире, где когда-то жила половина моей души, была поговорка: бедному собраться – только подпоясаться. Сейчас я оценила ее в полной мере. Все мое «богатство» умещалось в одном письменном ящике. В нем я хранила не только письма и письменные принадлежности, но и мешочки с золотыми монетами, которые мне передал Гирем. Поэтому одевшись, я подхватила бюро под мышку и уже собралась выйти из комнаты, как Ягурда остановила меня:

– Оставь его здесь! – рявкнула она, поднимая руку со светящимся, и как будто бы слегка гудевшим от внутреннего напряжения, шаром. – Тебе некому будет писать письма в клетке!

Я пожала плечами, равнодушно скользнула по разъяренной Ягурде и заявила:

– Это бюро – подарок моего хозяина. И только он может забрать то, что подарил. Приведи Гирема и я отдам ему, если он вдруг пожелает…

Да, я слукавила, но в Аддии существовал немного странный, на мой взгляд, закон. Рабыня, несмотря на то, что являлась имуществом, тоже могла владеть другим имуществом, при условии, что ее хозяин подарил его рабыне. Попахивает юридическим безумием, если смотреть на это со стороны. Но тем не менее, право распоряжаться подаренным имуществом рабыня сохраняла до тех пор, пока сам хозяин не решал забрать его обратно. Умная и хитрая женщина вполне могла владеть даже большим поместьем.

Но Ягурда, вероятно, не знала о таких нюансах. И попробовала отобрать у меня бюро, вцепившись в него с другой стороны. Для этого ей пришлось погасить магию, и нас всех мгновенно окутала непроглядная тьма.

– Отдай, – шипела бывшая Верховная и тащила мое бюро к себе.

– Это подарок моего хозяина, – упиралась я. – Только он может забрать его у меня.

– Что за чушь ты несешь! – Ягурда рванула ящик на себя с такой силой, что я с трудом удержала его. – У тебя нет хозяина!

В любом другом случае я предпочла бы найти другой способ настоять на своем. Но сейчас очень рассчитывала, что, увидев привычное поведение двух женщин, аддийские стражники не выдержат и вмешаются, восстанавливая порядок, между взбесившимися «рабынями».Так и вышло. Пожилой воин, который выскочил за дверь сразу, как только магический свет погас, чтобы не оказаться в компрометирующей ситуации и не остаться виноватым, вернулся со своими подельниками и факелом.

– Госпожа Олира, – он встал перед Ягурдой, загораживая меня спиной и прогудел, – если это подарок господина Гирема, то вы не вправе отнимать его у госпожи Елины. Но вы можете обратиться к своему господину, чтобы он решил спор…

– У меня нет никакого господина, – бывшая Верховная взвизгнула. – Я тебе не рабыня, мерзкий мужлан!

– Попроси Мезмеда, – пропыхтела я из последних сил, удерживая бюро в руках. – Если он прикажет отдать тебе мой подарок, то я отдам… Или Гирема… когда он вернется.

– А он вернется? – глаза бывшей Верховной вспыхнули.

– Конечно, – соврала я, не моргнув глазом, рассчитывая больше на стражников, чем на Ягурду. – Мой господин не оставит меня здесь одну.

И изо всех сил рванула ящик на себя. Я рассчитывала, что она по-прежнему будет держать его мертвой хваткой, но Ягурда совершенно неожиданно выпустила его из рук, отчего я едва удержалась на ногах.

– Что же, – довольно мурлыкнула она, – тогда я подожду Гирема…

Я пожала плечами, мол, жди, конечно. А про себя фыркнула, не иначе Ягурда решила, что сможет шантажировать меня Гиремом? Нет, ну он мне, конечно, друг, и я, конечно, никогда не оставила бы его в беде. Но это же Гирем! Не зря его считают великим вором и безоговорочно признают ночным королем, как бы он ни старался отлынивать от обязанностей правителя криминального мира. И я скорее поверю в то, что он запудрит мозги Ягурде и заставит ее сделать так, как нужно ему, чем в то, что она сможет шантажировать меня его жизнью или благополучием.

Даже если вернется. А он не вернется. Сначала ему нужно довезти Катрилу до графа Шерреса, а потом сопроводить Анни в Абрегорианскую империю. Она уехала тайно, а значит и вернуться должна тайком, чтобы император ничего не заподозрил. И такую операцию я могла доверить только Гирему.

Но Ягурда ничего этого не знала. Она мгновенно повеселела и, забыв о том, что только что хотела отобрать у меня бюро с письмами, вышла за дверь, оставляя меня наедине со стражей.