Текст книги "Моя ненормальная (СИ)"
Автор книги: Алексия Кинкейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Всё нутро тянется к нему. Хочется прикоснуться, но страх, основанный на полученных ранах и на чём-то ещё, не даёт перешагнуть барьер.
Но я ведь должна с этим бороться! Иначе…сколько он сможет ждать и верить? Мы оба должны сделать шаг друг к другу.
Малюсенький шажочек даётся тяжело, будто ступаю по хлипкому мосту, усыпанному раскалёнными углями. Сердце замирает и расширяется в грудной полости, а когда чувствую его протяжный выдох, срывается в галоп.
Влажные ладони сжимаю в кулаки, словно пытаюсь удержать себя на месте, а не позорно сбежать подальше.
– Ада… – выдыхает тихо.
Заглядываю в глаза парня и захлёбываюсь океаном эмоций. Их столько много и они такие яркие, что слепит и заставляет зажмурится. По факту же получается, будто я обуреваемая паникой прячусь от него.
Но это не так…
С усилием воли разжимаю ладонь и двигаюсь на встречу к его руке. Встречаю на полпути раскалённую мужскую кисть, сухая, горячая кожа прожигает мою ледяную.
Ощущения захватывающие, а если ещё подумать о том, что я сама инициатор, то вообще запредельные. Я трогаю его, потому что…хочу, а не из-за того, что меня принуждают.
Женя стоит словно статуя, и кажется, даже не дышит, не моргает. Полностью передаёт бразды правления мне.
– Я…хочу…мне…надо… – шепчу губами в его подбородок, пытаюсь высказать своё желание, но получаются отрывистые фразы.
– Ты можешь делать, что хочешь, Ада, – шевелит своим дыханием волоски на голове.
Принимаю его покорность, выдыхаю натужно и прижимаюсь губами к уголочку губ.
Моментально пробивает электрический разряд. Тёплый, яркий, простреливает по всем нервным окончаниям и дезориентирует. Светлая вспышка в глазах ослепляет, а в груди разрастается что-то горячее.
Покачнувшись, заваливаюсь назад, по путно успеваю ухватиться за ворот кофты, а Женя…Обвивая мою талию двумя руками, удерживает меня…А выровнявши нас, не спешит убирать.
Нежно перехватывает мою руку и кладёт к себе на раскалённую грудь. Там долбит оголтелое сердце.
– Просто почувствуй, – вжимает мою ладонь в то место, где бьёт гулко сердце. – Здесь тебе никогда не сделают больно, Ада. Ты там хозяйка. Я не смогу причинить тебе вред, потому что люблю.
– Я знаю…
Правда, знаю это, и борюсь с собой, пытаюсь принять новую жизнь, но не получается так быстро, как хочется.
– Мы по кусочку за раз, да? – пальцами приподнимает мой подбородок и заглядывает в глаза. – Сегодня мы будем держать друг друга за руки. Хорошо?
– Целый день? – ошарашено смотрю на него.
– Пока гуляем, – уточняет и улыбается, обнажая ямочку на щеке.
– А мы идём гулять? – пытаюсь шутливым тоном скрыть свою неуверенность.
– Мы пойдём в «Парк чудес», – понижает голос.
Любимки мои, с НОВЫМ ГОДОМ!!!
Парк чудес
Весна в этом году почему-то решила вообще взять отпуск. На улице кое-где подмёрзшие лужи и крохи посеревшего снега, но воздух…воздух уже новый.
Втягиваю свежий, обновлённый, чуть морозный воздух и медленно выдыхаю. Наблюдаю за Женей, пока он закрывает машину и ставит на сигнализацию.
Парк чудес – место аттракционов. Будто нам в жизни мало адреналина и приключений, и мы решили добавить. Но мне ли бухтеть?
Кажется, я готова уже на всё что угодно лишь бы побороть тот ужас, что живёт во мне и не даёт спокойно начать новую жизнь. С Женей.
– Готова? – подходит сзади, останавливается вплотную.
И осторожно стягивает одну перчатку с руки. Замираю всем телом, сосредотачиваясь лишь на кисти. Её мгновенное простреливает малюсенькими иголочками.
Мужская ладонь тёплая и поразительно мягкая, не грубая, как у Самсонова, и не нежная, как у девицы, а мягкая и сильная, обнимает мою кисть.
Касается пальцами мои пальчики, будто передаёт электричество соприкасаясь. Меня потряхивает внутри, будто происходит девятибалльное землетрясение, но я упорно заставляю себя остаться на месте и принять его ласку.
Евгений переплетает наши пальцы в замок и становится рядом.
– Куда сначала? – бодро спрашивает, а я не могу отвести взгляд от наших рук.
Это так неестественно и необычно, что желание выдрать свою конечность становится просто огромным.
Лишь на секунду поднимаю глаза, смотрю в его глаза и вижу растерянность и разочарование, а потом он размыкает свои пальцы, освобождая меня.
Во мне что-то переворачивается в эту секунду, будто если сейчас он отпустит, то всё! Я потеряю его навсегда! В груди всё сотрясает от безумного ужаса. Такое я никогда не испытывала, это гораздо больнее, всего того, что мне довелось пережить.
Будто выдирают кусочек плоти, потом ещё один и ещё…а я стою и ничего сделать не могу. С каждым разжатым пальцем он забирает у меня уверенность в завтрашнем дне и счастье, которое испуганным зайчиком поселилось у меня в груди.
Становится трудно дышать, в глазах появляется прозрачная пелена и всё вокруг плывёт, мутнеет…
– Нет, – шепчу, когда вижу, что остался лишь мизинец на моей руке. – Не бросай…
Отчаянно шепчу, руки начинают дрожать и я почти захлёбываюсь паникой.
– Эй! Ада! – испуганным голосом зовёт Женя. – Что случилось?
Поворачивается полностью ко мне и становится вплотную. Не протестую, просто нет сил, они уходят на то, чтобы не разревется. Заново сжимает мою руку. Держит крепко, так, как надо. Выдыхаю панику, ощущаю как она выходит через дыхательные пути и оставляет после себя горьковатый вкус.
– Не бросай…меня, – шепчу заикаясь.
– Ни за что, – переплетает свои пальцы с моими. – Просто мне показалось, что тебе не приятно.
– Мне приятно, просто…Мне не…
– Не комфортно? – подсказывает.
– Не обычно как-то, – поправляю его.
И боюсь признаться, что да, он прав. Мне не комфортно, но это не связано с тем, что он мне не приятен, совсем наоборот. Не могу объяснить…Чёрт!
Просто Самсонов меня сломал и смогу ли я теперь залечиться не знаю. От этого мне страшно и больно. А ещё, я нервничаю из-за того, что понимаю, Евгений не железный и годами не будет ждать пока я разморожусь от своих комплексов.
Выдыхаю натужно и поднимаю глаза.
– Я готова, – говорю уверенно. Но голос срывается на просьбе. – Ты только не отпускай, даже если я буду выдёргивать руку. Хорошо?
– Как скажешь, – улыбается нежно. – Никогда не отпущу.
Женя берет макси-билеты, по нему можно прокатиться на всех взрослых аттракционах. И первый выбираю я.
– Серьёзно, Ада? Ты угрожала вооруженным бандитам, собиралась идти к ним на Совет и не испугалась, а из всех качелей выбрала лодочки?
– Давай начинать с чего-то малого, – отвечаю смущаясь, потому что говорю совсем не о каруселях. Сдались они мне?! И Евгений всё понимает, конечно же. Кивает и ведёт меня к лодочкам.
Садимся в одно кресло на двоих. Близко…настолько, что бедрами соприкасаемся с Женей, первый порыв вскочить, давлю в зародыше и оглядываюсь по сторонам.
Здесь красиво. Столько огоньков и различных статуй из мультиков, создаётся впечатление, что попала в сказку.
Поплавав на лодках, идём к Стелле. Высоченная палка, к которой прикреплены сиденья. Их поднимают на самый верх, а потом сбрасывают в свободном падении.
– Не испугаешься? – подзуживает Евгений.
– Ммм, нет, – оцениваю риски.
Парнишка-работник самолично проверяет у всех посетителей крепления и убедившись запускает Стеллу.
В животе всё замирает, и я удивлённо, с восторгом рассматриваю всю территорию огромного парка. В далеке замечаю лавочку со сладкой ватой и в кипучей радости поднимаю наши переплетённые руки и перекрикивая ветер, зову Женю.
– Смотри! – он тут же склоняется ближе. – Там сладкую вату продают, мы можем потом… – взгляд выхватывает киоск с жаренными на гриле сосисками и я повизгивая, тычу сплетёнными руками уже в другую сторону. – Нет-нет! Вон, там можно сосисок поесть. Пойдём? Ну, потом, после…
– Конечно пойдем, маленькая девочка Ада, – потешается надо мной.
Улыбка на его лице не подлежит описанию. В ней столько, что я захлёбываюсь переизбытком его чувств. Каждое проникает в меня, селится, множится и полностью поглощает.
Наверное, этот момент стал отправной точкой к моей новой жизни.
– Твоюю-ю-ю ж мааать… – орёт Женя, когда нас неожиданно сбрасывают вниз.
– Аааа, – визжу, вцепившись в него руками. Двумя!
От страха и прилива адреналина, мне кажется, я бы на него сейчас и с ногами залезла. И нет паники и ужаса, который охватывает меня каждый раз при нашем контакте.
И что делать? Всегда находиться на грани, чтобы не чувствовать неприятную дрожь.
– Вау! – помогает слезть. – Было круто.
– Согласен. Не скучно, – закатываю глаза. Вот и все эмоции «не скучно». – Ну что? За ватой или за сосисками?
– За сосисками! – радуюсь, как ребёнок.
Евгений покупает сосиски и ягодный чай. Присаживаемся на лавку, меж двух огромных пластмассовых ног какого-то ковбоя и с удовольствием лопаем нехитрый, но безумно вкусный перекус.
– Как думаешь, что главнее в нашем мире сосиска или сарделька и от чего у этой колбасы такое смешное звучание.
– Не задумывалась, – откусываю щедрый кусок. – На самом деле слово "сосиска", это непонятное слово даже для славян, у болгар это КРЕНВИРШ. Я однажды сосиску просил в кафе Польши, на меня смотрели продавцы, словно я их матом обругал, надо было просить ПАРУВКУ. Прыскаю со смеху в кулачок и поглядываю на этого вечно серьёзного парня. – Как я понял, сосиска старше по значению чем сарделька, ибо в описании, сарделька, это не что иное, как короткая и толстая сосиска. Правда в старинных русских книгах долго не могли решить, как писать это слово сАсиска или сОсиска и даже в одно время решили, что нет разницы! А кто не хотел долго думать о правописании сосисок, тот писал их как ШПИКАЧКИ. -Ммм, круто. Этот небольшой экскурс для чего?
– Для того, чтобы ты понимала. Не знать или бояться не стыдно, – поднимает руку и своей салфеткой стирает соус с моих губ. – Ну что подкрепилась? Поехали дальше!
– Дальше? – выкидываю стаканчик в мусорное ведро.
– У нас ещё русские горки, – коварно улыбается.
– Признайся честно, – откровенно смеюсь. – Тебе просто нравится держать меня за руку.
– Да, – совершенно серьёзно отвечает и делает то, чего я ни как ожидать не могла.
Поднимает наши сцепленные руки вверх и целует мои пальцы…
….
Отворачиваюсь к окну пассажирской двери. Закрываю глаза. Специально. Чёрт, да! Мне тяжело переварить новые ощущения.
Каждый пальчик горит и свербит от его поцелуя. Но это не противно, не так, что хочется отмыться, как после касаний Самсонова. Нет. Это что-то новое для меня, неизведанное и волнующее. И до безумия пугающее.
И обсуждать этот момент, а уж тем более проживать ежесекундно не могу. Хотя бы просто потому, что мне кажется сгорю на первых же секундах.
Поэтому и отворачиваюсь, замолкаю, пока мы едем обратно в особняк биологического отца.
Стоит начать думать об отъезде, но внутреннее Я, категорически не согласно с моим планом. Оно бунтует стоит мне только подумать о расставании с Евгением.
– Да, бляяя, – вздрагиваю и поворачиваюсь к Жене.
Расстроенное выражение лица на миг пугает, но я перевожу взгляд на лобовое стекло и…Начинаю смеяться.
Потому что…ну чего-то подобного я ожидала.
– Вот что за человек эта рыжая? М? – объезжает вокруг закрытого на зиму фонтана и паркуется аккурат возле машины Матвея. – Я же сказал, что позвоню, как только ты будешь готова…
– Ничего страшного, – продолжая улыбаться, на эмоциях кладу руку ему на плечо.
Вздрагиваем теперь оба. В его глазах отражается радость, в моих, наверное, изумление.
Это произошло как-то спонтанно и само собой, будто естественно для меня.
Убираю руку крайне резко.
– Прости, – произношу зачем-то.
– Эй, – переплетает наши пальцы. – Всё отлично. Ты прикоснулась ко мне – это уже круто, Ада. По кусочку за раз, помнишь?
Киваю, рассматривая его из-подо лба.
– Идём, а то она скоро джигу станцует от холода, – кивает на пританцовывающую девушку.
Выходим из машины одновременно, и меня тут же сносит ураганом по имени Ева.
Стискивает в объятиях, крепко сжимая, счастливо пищит.
– Блин, я думала ты меня уже не простишь, – лепечет в мои волосы.
Улыбаюсь. Мне приятно. Необычно, конечно, но безумно приятно, так как раньше никто не переживал из-за того, что я могла обидеться, не разговаривать. Никто не боялся меня потерять…
Аккуратно поднимаю руки, обнимаю девушку в ответ.
– Всё нормально, Ев, – по большей части себе это говорю.
Проживаю момент по полной. Где-то в грудной клетке пытаюсь уместить распирающее чувство радости и какой-то безграничной благодарности, а в голове укладываю новые понятия. Например, такие как дружба, взаимность и счастье.
Последнее сегодня будто впилось в меня своими мягкими лапками и не отпускает.
Боковым зрением вижу, как парни обмениваются рукопожатиями, что-то говорят друг другу, в ответ Матвей виновато разводит руки и пожимает плечами.
– Идёмте в дом, – приглашаю всех.
Приходится строить из себя хозяйку, понятия не имею, как это делается, но выбора особого нет. Скинув верхнюю одежду, ретируюсь на кухню. Из продуктов у нас есть теперь абсолютно всё, но что-то придумать для закусок сразу не получается.
Так и стою туканю пока не ощущаю кого-то сзади. Сперва вспыхивают факелами все чувства от тревоги, до ужаса, но тут же улавливаю знакомое тепло и запах Евгения. Насильно заставляю себя выдохнуть, и не закричать.
– В холодильнике холодно прятаться, Ада. Советую посудомоечную машину, – усмехаясь шепчет утыкаясь в мои волосы.
Не касается, но выдохом шевелит кучеряшки. Ёжусь от мурашек танцующих на коже.
– Я думала, что-то приготовить, но не знаю, что принято, – вдыхаю и поворачиваюсь к парню, словно в океан ныряю с головой.
Жалкие миллиметры разделяют наши тела, и сделать шаг назад невозможно.
Дыхание срывается, руки начинают дрожать, но я упорно стаю на месте.
Я не могу бегать от него. Либо ухожу, либо остаюсь и борюсь. За наше счастье, за свободу, за любовь…
– Не стоит, я быстро что-нибудь закажу, – ставит руку около моей головы, упираясь в стену.
– Что будем готовить? – врывается рыжая и заполняет собой всё пространство.
Усаживается на стул и по-детски складывает ручки. Школьница ни дать ни взять.
– Мы что-нибудь закажем, – говорит Женя, с явной неохотой отодвигается от меня.
– В смысле? Нет! Зачем? Давайте приготовим. Есть мясо? – по-хозяйски направляется к холодильнику. – Я там видела у вас беседку с мангалом, на заднем дворе.
– Холодно для посиделок на улице, – отрубает Женя.
– Ничего не холодно, – не ведётся рыжая. – Тем более у костра. Ааааа! – будто до чего-то додумалась, с ехидной улыбкой поворачивается к нам. – Или вы думали, по-быстрому нас накормить пиццей и отправить домой?
С прищуром смотрит на Женю, во взгляде явственно ощущается огонь и желание убивать.
– Нет, Ев… – не успевает оправдаться.
– Дааа! А я думала ты меня любишь Воронцов, – обиженно складывает губки.
Мы же с Матвеем, который усмехаясь их перепалке, подпирает дверной косяк, наблюдаем с интересом.
– Да, люблю я тебя, конечно же, просто…
– Просто, Женя неправильно выразился. И с удовольствием, нальёт нам выпить пока мы с тобой замаринуем мясо, – прихожу ему на помощь.
Евгений смотрит на меня с глубокой благодарностью и быстренько ретируется из кухни, чтобы рыжая подруга не зацепила его повторно. По пути, неожиданно склоняется и целует меня в макушку.
– Тебе вино, виски или мартини? – совершенно будничным тоном, спрашивает.
Сглатываю зашевелившуюся панику и отвечаю:
– Виски. С яблочным соком.
Ева всё это время возившаяся с мясом, перестала изображать из себя шеф-повара и повернулась ко мне.
– Давай проясним пару моментов, – деловым тоном, поднимает с глубин мою настороженность и опасливость. – Первое, ты правда на меня не злишься?
Строит расстроенную моську, что я тут же забываю о тревоге и прыскаю со смеху. Эта девушка потрясающая актриса.
– Правда. Злилась, но…я решила начать жить заново, и …я знаю как Женя относится к вам, и ты мне зашла, Рыжая, – последнее говорю уже в привычной язвительной манере.
За последнюю прожитое время вместе с Евгением, стала замечать, что меняюсь. Я даже говорю по-другому. Более мягче что ли, ушла хитрость, грубость и настороженность. Не до конца, естественно, но…эта Ада мне нравится. Я холю и лелею её внутри, ежедневно подпитывая новыми открытиями.
– Это хорошо, потому что…просто потому что, ты мне тоже зашла. И мне и девчонкам. Они знаешь как переживают за вас…тебя, – исправляется моментально. Нервно разворачивает нарезанные на ломти стейки и поглядывает в окно.
– Спасибо, – брякаю, чтобы заполнить тишину.
– Юлька бедная…ей же переживать нельзя, по здоровью там, – отмахивается, будто я у неё спросила. И продолжает дальше. – А Кире тем более, она ж открывает эту как её…студию, нет. Короче, забыла. Тренировать теперь будет. Олимпийцев. Мы каждый день созваниваемся. Хотели приехать извиниться, но не знали где ты обитаешь, а потом…потом Жека запретил, сказал, что ты обижена.
Складывает стопкой стейки. Увлеклась за разговором и уже выложила приличную башенку.
– Ев, по-моему дофига мяса на четверых, – беру чистый пакет, чтобы отложить часть. Не съедим же столько. – А второе что было?
– М? – поворачивается ко мне, хлопает голубыми глазками.
– Ну, ты сказала, что проясним пару моментов. Один прояснили, а второй какой?
– А второй… – мнётся пару секунд. – Чёрт, Ада, прости, окей.
Жалобно смотрит, а я ничерта не понимаю, но предчувствие покалывает в районе солнечного сплетения.
– За что? – спрашиваю и тут же раздаётся визг шин. Выглядываю в окно и рот сам по себе открывается от шока. – Ева…
– Блин, я не хотела. Я просто сказала, что ты пригласила меня, а они…ты же понимаешь, что мы все почти семья? Они не надолго, честно. Мясо поедим и свалим оставив вас с Жекой наедине, ну как я могла им не сказать ваш адрес. Мы же все волнуемся за вас…
Мне кажется если её не прервать, то этот поток будет идти сутки.
– Могла бы предупредить! – рявкаю.
Злюсь. Очень. На что, сама не пойму.
Но выкладываю мясо обратно, теперь понимаю зачем рыжая столько достала.
В дом вваливаются Артём с Юлей и Кира с Антоном и начинается веселье…Ещё одно новое, неизведанное для меня ощущение.
Не получится
Ловлю Аду в коридоре, который ведёт на задний двор. Там у мангала собрались все мои друзья, а я дебил злюсь и мысленно костерю рыжую за то, что притащилась сама и подтянула остальных.
– Подожди, – открываю боковую дверцу, ведущую в подсобное помещение. – Заходи.
Послушно заходит, но в последний момент бросает обеспокоенный взгляд.
Да, моя королева, мне самому боязно. Это не спланированная акция, но войдя в маленькое помещение понимаю, что правильно сделал.
Темно…
Узкое пространство…
И нас разделяют жалкие сантиметры.
Позвоночником чувствую, как трещит мой хвалёный контроль. А всё из-за грёбанных каруселей. Там вместе с качелями что-то перевернулось в наших отношениях. И тот факт, что я полдня держал её за руку только укрепляет мои чувства.
– Что случилось? – шепчет в темноту, её выдох оседает где-то в районе подбородка. – От кого мы прячемся?
– От всех, – выдыхаю правду. Тяжело и жгуче. Она пронизывает всё тело, начиная от макушки.
После такого тесного контакта, пусть и руками, мне хочется большего. Сейчас это желание обострилось во стократ. То ли близость Ады способствует, то ли темнота, но до безумия зудят руки, так хочется её обнять.
– Даже я знаю, что не прилично оставлять гостей одних, – пытается шутить, но получается слегка нервно.
Выдыхаю со скрипом и делаю то, что правильно, но совсем не то, что хочется. Говорю, вместо того чтобы впиться в желанный ротик.
– Ада, скажи мне что ты сейчас ощущаешь? Вот прям в данный момент, когда мы так близко друг к другу стоим и в полной темноте?
Тишина вибрирует…такое может быть? Может, если в этой тишине разлетаются наши сердца и моё грёбанное терпение.
Собираю его по осколкам после двух минутного молчания, которое мне кажется вечностью и не успеваю слепить из него подобие чего-то целостного, как Адамина разносит мой мозг короткими фразами…
– Кажется…я чувствую…страх, – улавливаю влажное движение губ и то, как она сглотнула. Вторю безотчетно, тупо на инстинктах. – …и ещё внутри всё вибрирует… – застываю, принимаю такой ответ. Её эмоции пусть не такие усиленные как мои, но очень схожи и пока этого достаточно, но Ада сглотнув в очередной раз, делает контрольный выстрел в голову. – …думаю, это возбуждение…
– Пиздец… – выдыхаю и не успеваю словить своё придурошное сердце, которое решает, будто оно ракета. Взмывает ввысь и упираясь где-то в горле, тарабанит на сверхзвуке.
– Возбуждение, – повторяю эхом.
– Ты… меня сюда позвал…за этим…или… – боится, блять! Она меня боится. Сейчас в эту секунду, я даже вижу мысли в её кучерявой голове. Она думает, я возьму её здесь по-быстрому.
– Нет. Даже не думай об этом, – отсекаю даже вероятность, хотя член со мной в корне не согласен. Ему тесно в брюках. – Просто…чёрт! – взъерошиваю волосы и подбираю слова. Получается какой-то трэш в итоге. – Мне просто мало…Я хотел прикоснуться к тебе. Ты всё время бегаешь вокруг ребят, что-то приносишь, а я…просто прикоснуться, Ада…
– Ты соскучился, – говорит чуть живее. В голосе появляются новые оттенки. Там тихая радость и большой кусок стёба. Но отрицать не имеет смысла…
– Да. Я пиздец, как сильно соскучился, – говорю, как есть. – Можно я возьму твою руку?
– Можно, – отвечает спустя время.
Кому-то это может показаться детским садом, бредом, но наши отношения с Королевой далеки от нормальных. Они такие и я безумно рад, что они есть. Стараюсь принимать как есть, не торопить события, но чёрт!
Поднимая свою руку, шарю в воздухе, в поиске заветной цели. И лишь когда не нахожу, двигаюсь выше…касаюсь кончиками пальцев изгиба локтя и тут же одергиваю.
– Прости.
– Хорошо…
Понимаю, что она подняла руку и скорее всего выставила вперёд, чтобы избежать контакты, но не могу остановиться.
Попеременно касаюсь оголённой кожи на всём пути до тонкой кисти и каждый раз слышу судорожный вдох и чувствую лёгкую дрожь в её руке. Расстраиваюсь, естественно. Не тороплю, конечно же, но с каждым днём не касаться её и находиться рядом становиться похоже на пытку. Особенно сейчас, глядя на счастливые лица своих друзей и их девчонок.
Все они прошли свою историю, каждый выгрыз свою любовь зубами, пожалуй, больше все повезло Матвею и Рыжей, но и им тоже досталось немного.
Только я…Моё счастье в моих руках…но не в моей постели…
Ещё не коснувшись кожи, ощущаю еле заметный разряд. Бьёт импульсом в самый центр, а оттуда летит по венам прямо в сердце. Прикасаюсь к ладошке и, кажется, сливаемся кожей…Вокруг всё горит жарким пламенем. Сцепляемся, проживаем этот момент катастрофически долго. Настолько, что мышцы немеют, но жар, между нами, не проходит.
– Что ты чувствуешь? – выталкиваю хрипло, от больного возбуждения голос проседает.
– Мне хорошо и…
– …страшно, – заканчиваю за неё.
– Нет, – спешит огорошить меня и я впервые жалею, что не вижу её лица. – Сейчас я не боюсь, Жень. Дай…вторую руку…
Взлетающий мозг на облаке эндорфинов, забывает о том, что можно же потрогать вторую руку также долго и со вкусом, как и первую. Растекается серое вещество по черепной коробке и просто покорно поднимаю руку.
Ловлю сходу её кисть в захват. Нежно. Осторожно. В диком испуге, что сбежит испугавшись и одновременно в восторге…
Сплетаю пальцы и громко выдыхаю. Не знаю кого из нас сейчас расшатывает больше. Её – от новизны ощущений, или меня – от тесного контакта и доверия. Это очередной шажочек в сторону счастья и в тоже время огромный прыжок.
– Знаешь, что чувствую я, – закрываю глаза, хотя и так нихрена не видно. Просто так легче.
– Что? – спокойно спрашивает.
– Я чувствую спокойную вибрацию по телу и заряд охренительной энергии. Её получаю от тебя, будто соприкасаюсь с солнечной батарейкой. Ты напитываешь меня, Ада, заставляешь чувствовать то, что раньше я считал верхом кретинизма. Каждое прикосновение к тебе это как покорение Эвереста, столько же труда, чтобы не сорваться и столько же счастья.
– Ох, – выдыхает, обдаёт меня горячим воздухом.
– Прости меня, моя королева, – говорю и опускаю голову. Чёрт! Я дебил. Я конченый придурок, но то что я решил, возможно на эмоциях, всё равно считаю правильным.
– За что?
– По кусочку за раз уже не работает, – я думал она отшатнётся после моих слов, но она молчит, не двигается. – Мне надо больше. И дело не в сексе…Просто, я понял сегодня, что словил неимоверный кайф от тактильных ощущений. Поэтому мы будем возвращаться к жизни в ускоренном темпе.
– Это…как?
– Я записал тебя к психологу…
– Что? – вздрагивает, но руки не убирает.
– Спокойно, она тоже…хороший специалист, – исправляюсь на ходу. Мне понадобилось сделать только один звонок матери и лучший психолог сам меня набрал. – Если ты не против, то завтра у тебя будет первая встреча. Там…ты вообще можешь просто молчать, можешь ничего ей не рассказывать, но ты просто ходи к ней, я тебя очень прошу.
Тяжело вздыхает.
– Хорошо, – соглашается неожиданно. – Ради тебя.
– Спасибо.
– Идём, а то нас потеряли.
– Конечно, – выходим жмурясь от яркого света.
Осознанно умалчиваю то, что задумал ещё. Это ей знать необязательно иначе начнёт нервничать, думать, а мне нужны эмоции и чувства. Натуральные, живые. Те, что были на каруселях.
Ипповенция
– Присаживайтесь, Адамина. Меня зовут Кристина.
– Ада.
– Вам не нравится ваше имя?
– Мне не нравится полное, сокращённое лучше, – усаживаюсь в мягкое кресло.
Что я тут делаю? Точно. Я прорабатываю свои заскоки, ради Жени. Если он считает, что стоит, то мне не сложно. Посижу тихонечко в креслице и дальше пойду самостоятельно вытравливать всё то дерьмо, что живёт во мне.
– Можно на «ты»? – пожимаю плечами. Мне всё равно, как эта девушка будет ко мне обращаться. – Ада, я не обычный психолог. И если бы не Марина, мама Жени, я бы тебя не взяла. Но, по её просьбе мы с тобой будем работать над твоей проблемой. Но не в стандартном варианте.
Отвожу взгляд. Фыркаю мысленно. Тоже мне спасительница нашлась.
Внутри включается та часть меня, которую изуродовал Самсонов. Когда рядом нет Евгения, меня будто отбрасывает обратно, на тысячу шагов назад и всё то светлое, что он откопал во мне покрывается заново мраком.
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – врезается в мои мысли и я скривившись поворачиваю к ней.
– Ой ли, – скептично разглядываю девушку. Молодая, чуть старше Жени. Красивая блондинка, но по цепкому хищному взгляду сразу понимаю не дура. – Не уж то вы со мной пережили тот ужас? В подвале сидели? Насилию подвергались? Не смеши меня, знает она.
Выплёвываю по большей части со злостью и призрением. В конце перехожу на ты не отдавая себе отчёт. Что так задело меня не знаю, но внутри будто что-то взорвалось от её спокойного и ласкового взгляда. Как она может знать? Что понимать? Это даже не простое бытовое насилие, это долгосрочное, пыточное подавление, как морально, так и физически.
Что со мной вдруг произошло даже себе ответить не могу, но всё дерьмо как-то резко полилось из меня, в брезгливо-пренебрежительном тоне. В конце конечно же понимаю, что перегнула, но психолог на мой выпал скалится какой-то странной улыбкой и я решаю не извиняться.
– Знаю, – повторяет настырно, а дальше рассказывает свою историю ужасов. – Я четыре года находилась в рабстве. Будучи студенткой, я поехала по программе обмена и попала в рабство к одному влиятельному человеку. Первый год он просто насиловал меня с завидным постоянством, на второй я поняла, что мне не сбежать и решила подстроиться. Получалось плохо, но лучше так, чем всё время залечивать синяки и раны. В какой-то момент я даже подумала, что влюбилась в него. Слышала о таком синдроме?
– Да, – отвечаю тихо. Пораженная до глубины души её рассказом, ловлю каждое слово.
– А на четвертый год мне всё-таки удалось. – печально хмыкает и горько улыбается. Нет в ней радости. Я помню это выражение лица, ещё месяц назад я так же улыбалась. – То ли он насытился мной, то ли поверил в мои чувства, то ли беременность, но…он стал меня выпускать. И я сбежала. Домой, в Россию.
– И как вы…ты? – мне не жалко её, рассказ во мне вообще кроме ступора и интереса, ничего не вызывает. Жалость…её чувствовать в такой ситуации вообще не хочется. Поддержку, да! Жалость – нет!
Я просто принимаю ситуацию. Что у кого-то было ещё хуже, чем у меня.
– Я… – подвисает. – Не стану врать. Кошмары мне снятся до сих пор. Я работаю с собой ежедневно. Почему-то все думают, что придя к психологу и излив душу, он тебя излечит. Нет. Не пройдёт то, что мы с тобой пережили, абсолютно бесследно. Но! В наших силах научиться это контролировать и жить дальше.
– Как? – голос проседает.
– Сначала, надо поплакать, Ада. Когда ты плакала в последний раз?
– Не помню.
– Это наша главная и основная задача. Вызвать твои слёзы, а с ними выйдет всё остальное. И запомни, я здесь не собираюсь тебя лечить.
– Почему?
– Потому что ты – это я, много лет назад. И я знаю, что это не поможет. Если захочешь поговорить об этом, я всегда к твоим услугам. Если же нет, то мы можем просто попить чаю.
Молчание, как и ожидание моего ответа затягивается. Понимаю, что должна что-то сказать – данет, но рот не открывается, а в голове полный фарш из разнообразных чувств. Единственное что очень чётко визуализируется и принимает мой исковерканный ум, это образ Евгения и те радостные моменты, которые мы пережили.
Только ради них я всё же открываю рот и заикаясь начинаю с самого, мать его, начала. Говорю даже то, о чем не рассказывала никому. Без эмоций, сухо излагаю факты, будто биографию на уроке рассказываю.
Меня уже давно не трогает отношение отца и матери, их уход из жизни. Огромные кровавые деньги, власть, которую я потеряла и имущество. Я рада, что у меня осталась я…и пока ещё Евгений. И ради нас двоих, старательно выкладываю всю правду девушке, сидящей напротив.
Иногда Кристина что-то уточняет, спрашивает, но не записывает в свой чудо-блокнот, что лежит на стеклянном столике. Это удивляет если учесть, что в фильмах они всё время что-то пишут.
– Ты не записываешь ничего обо мне. Почему?
– Потому что ты не на приёме. Я не твой психолог, а просто девушка, которая пережила тоже самое и хочет тебе помочь. Мне не надо записывать рассказ, потому что я не забуду твою историю даже спустя десять лет. Буду помнить каждое слово. Каждую твою эмоцию, Ада.
Мы разговариваем больше положенного времени. Занимаем час следующего сеанса другого человека, но и даже после этого уходить мне не хочется.
– Мы ещё встретимся? – вкрадчиво уточняет у выхода.
– С удовольствием, – улыбаюсь скованно. Той улыбкой, которую я откопала в своих закромах совсем недавно и которую дарила лишь Евгению и…Еве. А теперь и Кристине.
– Тогда послезавтра можно встретиться в более неформальной обстановке, как ты смотришь на это?
