Текст книги "Моя ненормальная (СИ)"

Автор книги: Алексия Кинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Нет, – обрываю. – Её впрягать не будем. Достаточно того, что вы со мной.

Усталость томной волной заполняет тело. Встаю с кресла, тянусь разминаясь. Если Тоха и Тёмыч спали по пару часов за последние двое суток, то мы с Матвеем нет.

Сейчас каждая минута промедления подобна смерти. Не моей, конечно же. Её – Ады-Раи-Лены.

Хрен её знает, как зовут по-настоящему.

Меня ломает изнутри стоит только вспомнить фиолетовую гематому на животе девушки. Разного размера ссадины и порезы.

– Больной ублюдок, – со злостью выдыхаю тихо. И повысив голос, даю команду. – Нет у нас больше времени, парни. Каждая минута проведенная у него… – дыхание перехватывает, сбивается. Злость топит, накидывает пелену. – Проверяем, то что есть. Особняк. Квартиру.

– С чего начнем, – бодро подрывается со своего места Артём.

– С особняка. Он говорил, что-то про подвал. В квартире его нет, значит остаётся особняк.

– Время четыре вечера, – включается в разговор Антон. – Я нарыл нам кое-что.

Достаёт из-под дивана дорожную кожаную сумку. На столе появляются газовые баллончики.

– Дымовушки, пригодятся, – поясняет, видя моё удивление.

Киваю.

– Ножи, – сверкающая заострённая сталь с прекрасной рукоятью. – И оружие. Каждому.

В этот миг все и всё замирает.

Каждый должен принят решение самостоятельно. В этой затее всё может пойти не так гладко, как мы рассчитываем. У этого психа вооруженная до зубов охрана.

Пальцы на руке подрагивают. В какой-то момент, кажется, искры выдаю. Смотрю на резную сталь и мысленно принимаю решение.

Не дрогнет. Ни рука, ни разум.

Выстрелю в тварь. Даже самобичеванием заниматься не буду. Таким, как Самсонов не место среди людей.

Первым беру пистолет, он ощущается тяжёлой ношей. Увесистый кусок метала, как влитой вкладывается в руку.

Стрелять научился давно, отцы дали нам не только хорошее воспитание, но и всестороннее развитие. Но я никогда не думал, что такой навык может мне пригодиться в жизни. Теперь же благодарен.

Улавливаю движение слева. Одномоментно тянутся Артём и Матвей. Забирают ещё два, разного вида пистолета.

Последний остаётся Тоха. Стоит с задумчивым видом, рассматривает содержимое стола. Решает.

Его отказ никаким образом не повлияет на нашу дружбу. Это не цветочки привезти к чёрту на рога, по просьбе друга.

Забрать жизнь у человека может не каждый, а если ещё учесть, что потом за это придется нести наказание, то решиться крайне тяжело.

– Слушайте, а может, я лучше возьму автомат? – прерывает мыслительный процесс Антон.

Достаёт из глубин сумки калаш.

– Охренеть! – в один голос. – Ты где его достал?

– Места знать надо, – самодовольно.

Минут двадцать ещё разбираемся с нашими новыми игрушками. Наполняем дополнительные пару магазинов. Хрен его знает сколько у Самсонова охраны.

– Мот, нарули-ка нам план особняка.

– Уже, – выводит картинку на панель огромной плазмы последи центральной стены. – Есть два входа. Войдем с запасного. Охранную систему придется обходить на месте. Было бы проще с Евой, дополнительные глаза и уши нам бы не помешали.

– Нет! – категорично.

– Окей, – поднимает руки вверх. – Тебе решать, просто уйдет больше времени.

– Это что? – указываю точку на карте в самом низу.

– Винный погреб. А вот подвал, – указывает на небольшое помещение на картинке 3 D модели. – Входим здесь и по коридору направо.

– Палевно, – говорит Тёмыч. Зависаю на нём.

Если с ним что-нибудь случиться, первым кто оторвёт мне яйца будет Юля. Каким-то чудодейственным способом Артём смог отрастить у неё зубки.

Дальше перевожу взгляд на Антона. Тоже всё сложно. И я впервые за последние пару часов сомневаюсь в правильности своего решения.

На закуску остаётся Матвей. Он сердце нашей компании, мудрый непогодам друг, всегда готовый прийти на помощь. А вот здесь, в голове выходит несостыковочка. Если Евка не успеет мне оторвать самое ценное, в чём я очень сомневаюсь, то это сделают тётя Каролина и дядя Ник. Про Лекса и Лекси я вообще молчу.

– Двигаем, – говорю, глядя на часы. – Пора.

Дорога занимает больше времени из-за дождя, чем мы рассчитывали. Тянучка, а в некоторых местах и мертвые пробки стопорят наше движение.

На место добираемся уже после смены караула, а значит приходится импровизировать. В прошлый раз импровизация не удалась, дай Бог в этот улыбнётся удача.

– Маски, – выдаю каждому балаклавы.

– Камеры на лоб с фонарём, – достаёт Антон всё из той же волшебной сумки.

Цепляем обмундирование и выходим из машины. С этой стороны дома лес. Красивый и мрачный, особенно в это время суток.

Осматриваюсь.

Ну, что ж ты ненормальная? Всё-таки принцесса, которую надо спасать от злого дракона? Хотя на принцессу ты смахиваешь лишь внешностью. Воспитание видимо не в почете в королевской семье.

Ничего, вытащу и воспитаю, – даю себе обещание. – Один разочек. Но доходчиво, с разъяснением.

Цепляясь за шаткий ствол дикого винограда, перемахиваем через забор. По периметру высокие туи.

– Влево, – ориентирует на местности Матвей.

Приходится двигаться медленно, не создавая лишнего шума.

Около черного входа трутся двое охранников.

– Обход будет через семь минут, – шепчет Матвей.

– Откуда ты знаешь?

– Базу взломал, а там их график, – довольный, как слон.

Артём с Антоном укладывают охрану. Проходим к кухне без проблем, но тормозим при виде женщины в переднике.

– Чё такое? – выглядывает из-за мое спины Мот. Киваю на кухарку. – Класс! Мужиков в брониках и оружием ты не испугался, а дамочка в переднике заставила яйца поджать?

– Дебил, – прыскаю от смеха.

– Убираем её аккуратно, – шепчет Антон. Тут же все на него поворачивается. – Да бля, просто уложим спать. Идиоты.

Отталкивает нас и сам входит в кухню.

– Добрый вечер вашей хате, – улыбается придурок. Забыл, что на нем балаклава.

– Ой! – взвизгивает и роняет чашку. – Только не убивайте!

– Что вы! – наиграно возмущается.

– В-вы за девушкой?

Не выдерживаю вхожу следом.

– Да. Вы знаете где она?

Взгляд дамочки опускается в пол. По щекам катятся слёзы и всхлип рвёт не только тишину комнаты, но и мою душу.

Не успели?

– Бедняжка, – всхлип. – Она в подвале была два дня. А потом её почти не живую перенесли в комнату наверху. Если выживет будет чудо. Он её…

Всхлипы прорывает истерика.

Картина перед глазами в ярких красках встаёт. Вот только они совсем не радужные, а кроваво-фиолетовые на молочной коже.

Руки сами сжимаются в кулак, в крови помимо адреналина бурлит ярость.

На второй этаж поднимаемся по служебной лестнице благодаря кухарке. Иду на автомате, пытаясь упаковать клубок чувств во что-то нереально крепкое. Запираю их в клетку, как делал сотни раз за свою жизнь. Но в этот раз всё как-то по-другому. Меня штырит от несправедливости.

Голова должна быть холодной, Жек! – сам себе напоминаю. – Куда делась твоя хвалёная выдержка?

Сам себя не узнаю, если быть честным.

– Эта, – шепчет женщина и уходит.

Дергаю ручку, закрыто.

– Отойди, – сипит Тоха.

Присаживается на корточки и колдует у замка. Через минуту слышу характерный щелчок.

Открываю двери и…блять…блять…блять…

Картина перед глазами вырывает утробный рык и сердце в один момент. Одним махом размазывает всю душу по периметру тела.

Адская боль прошибает так, что вдохнуть невозможно.

Рот наполняется слюной, но сглотнуть не могу. Будто замёрз изнутри.

Все маты и вздохи друзей слышу фоном.

– Это пиздец.

– Нихуя себе!

– Она жива?

Последний вопрос будто кувалдой дробит грудную клетку. Врываюсь в комнату.

С ужасом и болью осматриваю девушку.

Она без сознания. И слава Богу.

Ада абсолютно голая, связанная лежит на кровати. Всё тело в порезах и ссадинах. Гематомы украшают каждую часть миниатюрного тела. На коже буквально нет просветов.

Тварь! Ублюдок! Убью скотину!

Смахиваю плед со стула и прикрываю её.

Она мычит сквозь бессознательное состояние, когда я пытаюсь разрезать жгуты.

– Тише кучеряшка, сейчас мы отсюда выберемся. Потерпи.

Выдыхай, Воронцов!

– Жесть, – зарываясь в волосы, шипит Артём и отводит глаза.

Парни в шоке, конечно же. С таким мы не сталкивались. Насилие, жестокость – дикость для нас. В наших семьях, как у всех, свои тараканы, но уважение друг к другу в нас воспитывалось с детства. И такое…нас не готовили. Видеть по телеку это одно, а воочию…

Девушка не открывает даже глаза. Слегка стонет от боли и морщит маленький носик. От бессилия, что-либо исправить, предотвратить этот ужас, сжимаю чуть крепче и тут же слышу тихий скулёж.

– У неё скорее всего сломаны ребра, – говорю вслух.

– Пора сматываться ребята, – отдаёт команду Мот. У него в руках маленький планшет, наш информатор и глаза в данный момент. – Прикатил Самсонов. И не один.

Подавляю желание спуститься вниз и намахать моральному уроду. Тупо тулю за парнями на выход. Впереди Мот и Тёмыч, дальше я с моей Королевой Ада и Тоха.

– Парни, у нас проблема, – вдруг выдаёт Тоха.

Все поворачиваются к нему.

– Мы не учли, как будем выбираться. Тем более с бессознательной ношей, – кивает на неподвижное тело в моих руках.

– М-да… Пиздец, – хмурится Артём. – Двигаем. Будем на ходу выкручиваться.

Спуск по винтовой лестнице даётся с трудом и болью. Ада на каждый мой шаг отзывается глухим стоном, а я…я блять стараюсь на неё не смотреть. Не могу себя заставить.

Меня топит жгучая злость и если бы была возможность разорвал Самсонова руками. Наваливается какое-то бессилие. Это капец, как не нравится мне. Заставляю себя дышать ровно, чётко и тихо топтать землю дальше.

На последнем пролёте тормозим.

– Тс-с-с, – прикладывает палец к губам Мот. А потом указывает в направлении кухни.

– …в кабинет. Николай хочет бульон… – голос Самсонова.

Я помню его. И меня коротит, сцепляю зубы. Артём смотрит понимающе, но всё же машет отрицательно головой.

Да стою я, стою! Закатываю глаза на него. На себя. И на ситуацию в целом.

Потому что не могу вкатать его в асфальт. Наказать так, как он того заслуживает.

– Я всё сделаю, Михаил Дмитриевич. Не беспокойтесь, – нервно отвечает кухарка.

Мировая женщина, а работает на такого дегенерата.

Гулкие удары шагов Самсонова резонируют с моим сердцем. Конечно, Аду я ему уже не отдам, но всё же хотелось бы выйти отсюда живым и целым. А вот потом…Потом мы обязательно с ним встретимся.

– Ох, ребята! – из-за угла появляется женщина. Глаза огромные, лицо испуганное. – Не успели вы уйти. Приехал деспот.

– Поздно причитать, – обрываю тираду. – Как нам теперь уйти?

– Э…э…я, – тушуется. Глазки бегают.

Вижу по ней, раздумывает. Не виню, естественно, так как если Самсонов просечёт её помощь, кухарку можно будет только помянуть. С женщинами он крайне «ласков».

– Через пятнадцать минут будет ужин. Я отнесу охране в их домик, они там едят. Вы тогда, наверное, сможете уйти.

Ключевое слово в данном предложении, наверное. Так как через ворота в любом случае не пройдем. Спалят. Остаётся только сигать через забор.

– Но вам придется подождать, – виновато смотрит на каждого из нас.

– Спасибо, – почти хором, шепотом отзываемся.

Пятнадцать минут – это много или мало?

Для того, кто ждет на краю бездны – крайне много. Бесконечно длинные минуты смешиваются лишь с ударами сердца и стуком поварёшек.

– Давай я подержу, руки ж затекли, – предлагает свою помощь Артём.

– Нет, – без объяснений.

В грудине оскаливается всё естество на это предложение. Язык не повернётся признаться, но я не хочу чтобы кто-то касался её. Просто не хочу, блять! Вот так, без объяснений! Да!

Закрываю глаза и прислоняюсь к стенке.

Ожидание – мука.

Чуть перехватываю девушку и приподнимаю в воздухе.

И ничего она не тяжелая…

Опускаю всё же взгляд на лицо. Кучерявые волосы кое где слиплись от крови. Лицо, сука, одна сплошная гематома. Душу в себе вой злости и расслабляю кисти, чтобы не сжать ненароком.

Под глазом маленький, но довольно глубокий порез. Придётся зашивать. Ярко фиолетовое пятно на скуле плавно перетекает в височную долю.

Она такая маленькая, хрупкая сейчас. Совсем не похожа на ту девушку, что огрела меня вазой. Опять похудела…

– Ребятушки, – выныривает из-за угла кухарка. – Я пошла, а вы через пять минут.

Ещё чёртовых пять минут.

– Не стресуй, друг, вытащим.

– Знаю. Но так хочется ему втащить, – говорю как есть. – Едва сдерживаюсь.

– Мы нагнём его позже. По-человечески, Жек, – обещает Мот. – Мы – не он, так не поступаем.

Согласен, да. Но чёрт!

Выдвигаемся ровно через пять минут. Выскальзываем с чёрного входа и в тени деревьев у забора, идём к тому месту откуда пришли.

– Как мы её отсюда вытащим? – задаёт правильный вопрос Тоха.

Пару минут на размышление.

– Вариант только перекидывать, – говорю я. – Ты, Тоха, пойдёшь первым, подгонишь машину к забору. Мот перелезет и будет принимать с той стороны. Тёмыч передаёт сверху на заборе. А я подам отсюда.

Когда план выстроен работать проще. Пусть даже это и хреновый план. Каждое движение приносит ей боль.

Тоха перемахивает через забор и скрываясь в тени леса, бежит за тачкой. Второй перелазит Матвей. Следом Артём. Он садится на заборе и в ожидании смотрит на меня.

– Аккуратно, – маякую другу.

На моё заявление только лишь закатывает глаза. Но я всё равно добавляю.

– Как Мышку свою держи. Нежно и аккуратно, понял?

– Не имей мне мозг, сам знаю. Давай уже…

Не успеваю сделать и шага, как по периметру особняка врубается подсветка. Вдалеке слышу вой собак и голоса.

– Нас спалили, блять! – не стесняясь во весь голос орёт Артём. – Быстро давай её сюда.

Одной ногой поднимаюсь на пенёк и подаю девушку, на вытянутых руках.

Тёмыч принимает, удерживаясь лишь ногами, передаёт Аду Моту. А потом и он сигает вниз.

Оборачиваюсь…на крыльце, в свете фонаря стоит Самсонов. Он меня не видит, за то я вижу его. Руки сжимаются сами по себе. Выброс адреналина и тестостерона намахивает пелену на глаза. От необдуманного шага меня спасает крик Артёма.

– Жека, блять, не дури! – подтянувшись на руках, висит на заборе.

– Тварь, – бросаю напоследок и перелезаю через забор.

Парни уложили девушку на заднее сиденье. Сажусь рядом, кладу голову к себе на колени. Антон и Мот устраиваются на переднем пассажирском, за рулём Тёмыч.

Всё, выдыхай, Воронцов…

– Рвём когти, – улыбаясь заводит мотор. – Дальше куда?

– В больничку. Её, как-то воскрешать же надо.

Любимки мои, будет перерыв до понедельника в связи с подготовкой выхода истории "Исключительная стерва для принца". Не скучайте) Ваша Алексия

Пыточная…..

– Множественные ушибы, ножевые порезы, – врач поджимает раздосадовано губы и продолжает дальше. Говорит уже то, о чём я не знаю. – Сотрясение средней тяжести, сломаны нижние два ребра. Растяжение мышц голеностопного сустава я уже даже в расчет не беру. Оно случилось скорее всего при падении, об этом свидетельствует шишка и глубокий порез на затылке.

Сжимаю плотно и зубы и губы. Выражаться в храме медицины не вежливо, но очень хочется.

– Чёрт! – всё же вырывается.

– Вы кем приходитесь девушке?

Кем? Да никем собственно. Но ему сказать такое не могу.

– Парень. Кроме меня у неё никого нет, – вру осознанно, потому что если ты никто в палату не впустят и данные о пациенте не расскажут.

– Угу, – кивает. – Медицина у нас бесплатная, но в её случае… – замолкает, видимо подбирая слава. – Она настолько истощена, что сил на борьбу у неё нет. Организм не просто в шоке, он в ужасе, и чтобы стабилизировать её состояние нужны препараты, которые нам не доступны.

– Я понял, говорите, достану. Сколько по времени она здесь пробудет?

– Напишу на бумаге. Название такое, что не выговоришь, ни то чтобы запомнить. А по времени…минимум две недели, если все пойдет так как я распланировал.

Две недели это очень много. У нас столько нет времени. Самойлов будет искать девушку и найдет. Мы особо не скрывались.

– Захар Степаныч, – окликаю удаляющегося врача.

Набираю полную грудь воздуха, он распирает грудину и жжёт, но я игнорю. Должен спросить. Узнать. Иначе буду…не знаю, что буду, просто должен узнать блять. Должен!

Захар Степаныч, – повторяю когда он подходит ко мне. – У Ады есть следы…изнасилования?

Вечность мужчина всматривается в моё лицо. Читает эмоции, которые я всеми силами пытаюсь скрыть, и потом выдаёт свой вердикт.

– Нет. Старые травмы во влагалище есть, новых нет. Ближайшую неделю девушка точно изнасилована не была.

Выдыхаю. Твою ж мать, выдыхаю и слегка улыбаюсь. Сам не знаю чему именно радуюсь.

Дожидаюсь лист от врача и возвращаюсь к палате. На стульях у входа сидят парни. Измученные, в грязной одежде, охраняют покой принцессы.

Банально звучит, но я не знаю, чтобы без них делал.

Тёмыч встаёт завидев меня.

– Две недели лечения и куча приколов оставленных Самойловым в подарок девчонке. Даже перечислять не буду. Синяки и порезы – самое безобидное.

– Тварь, – сквозь зубы выдаёт Тоха. А потом взглядом спрашивает то, что я пару минут назад спрашивал у врача. – Но она…

– Нет, – выдыхают облегченно все.

– Падаль, – на эмоциях припечатывает Тоха.

С ним соглашаются все, но молчат чтобы не накалять обстановку.

– Дальше что будем делать? – спрашивает Матвей в тот момент когда у всех троих начинаю звонить телефоны.

Одновременно достают и прочитав ник звонящего, поворачивают к другим.

«Любимая Мышка» «Любимая Зараза» «Моя Королева»

Я тут не в тему, конечно. Забрал парней на несколько суток. Естественно, девчонки волнуются.

– Да, – хором.

– В больнице, – опять же хором. – Нет, всё нормально.

Дальше не слушаю, отстраняюсь.

Я эгоист. Дружба дружбой, но мы уже взрослые. У друзей уже семьи, пусть даже не официальные и так использовать их я не имею права. Дальше, пожалуй, сам как-то справлюсь.

Поворачиваюсь к друзьям. Улыбаются.

– Сколько? – поднимает пятитысячную купюру вверх Артём. – Десять минут?

– Двадцать минут, – Матвей вкладывает сверху ещё пять тысяч.

Я лишь закатываю глаза. Идиоты.

– Нет, – машет Тоха. – Надо же ещё одеться. Двадцать пять минут.

Достаю пять косарей, машу перед их лицами и резво выдёргиваю из рук Тёмыча бабки.

– Вы всё просрали, придурки, – засовываю в карман и киваю в сторону входа. – Они уже здесь.

На всех парах летят три фурии: Евка, Юля, и Кира.

– Что случилось? – встаёт в позу Евка. – Кто-то ранен? Вы девушку вытащили?

– Откуда ты…? – начинает Мот.

– А ты думал я не узнаю, где ползает мой без пяти минут муж? Любимый, – щурясь, двумя пальцами приказывает смотреть ей в глаза. Давлюсь смехом. – Я твой любой цифровой след узнаю.

Повисает минутное молчание, пока до друга наконец-то доходит.

– У меня на компе твой червь стоит! – пораженно выдыхает.

– Э-эм, ну, не то чтобы червь, – мигом слетает вся спесь с Евки. – Так, – будто между прочим взмахивает рукой. – Новая програмулина выпущенная ОКБП. (от автора: отдел кибербезопасности президента.)

– Ева, твою мать! – взрывается Матвей.

– Окей-окей! – поднимает лапки кверху. – Удалю не ори.

– Но прежде вы расскажете, что здесь делаете? – теперь в позу встаёт Кира.

– Так, – вмешиваюсь уже я. – Пока вы тут всех не четвертовали…

Рассказываю всё как есть. Это занимает минимальное количество времени, но по окончанию вижу бледные, как мел, лица девушек.

– Ой, – икает Мышка. Стреляет виноватым взглядом на Артёма. – Прости-и.

– За что?

Молчат. Я нервничаю. Да и вообще устал, как зараза. Мышцы от напряжения ноют, хотя по телу до сих пор гуляет адреналин.

– Ну? – не выдерживает Мот.

– Ой, ладно вам, – начинает Ева. – Подумаешь…

Договорить она не успевает, по верх её головы замечаю…

– Твою мать, Ева, – выдыхаю устало, когда замечаю предков. – Ты всех созвала что ли?

– Нет, – пищит. – Только наших. Кстати, дядя Кир может помочь с охраной.

Следующий час, вместо того, чтобы войти в палату и посидеть с Адой, отдохнуть, я трачу на то, чтобы всё рассказать и объяснить родителям ситуацию.

Не стесняясь, дядя Лекс оккупирует соседнюю палату рядом с принцессой и за считанный секунды превращает её в пыточную.

– Послушай, сын, – говорит отец, поле десятка попыток дяди Кира меня расколоть. – Мы хотим помочь вам и девушке за стенкой.

– Мы сами, отец.

– Вы сами? – взрывается отец Матвея. – Вы сами уже чуть на тот свет не отправились! Ты, – поворачивается к Матвею. – Ты же мог мне рассказать, я бы помог! Или вы думаете мы бы оставили девушку в такой ситуации?

– Нет, но мы уже всё сделали! – давит голосом друг.

– Всё, да не всё, – выговаривает папа. – Вы вот наверное не знаете кто такой Самсонов, да? И кто такая Ада? – поворачивается ко мне. – А я вот знаю, сын. И тебе следовало сначала прийти ко мне.

Не трогай!!!

Пару дней на седативных и снотворных. Каждый раз приходя в себя, она бьётся, как птичка в клетке. Три раза попадал на этот ужас, и после каждого хотелось вернуться в особняк Самсонова и пустить ему пулю в лоб.

Останавливало лишь обещание данное отцом.

На часах семь вечера. Я приехал в четыре, как всегда взял еду для Ады из столовки, но она не проснулась. Домашнюю запретили, хотя мама порывалась приготовить бульончик. Врач говорит у неё ушиб желудка и почки опустились. Тяжёлая еда может причинить непоправимый вред.

Быстро отписываюсь парням, что у нас всё хорошо. Ну как хорошо, могло бы быть и лучше, конечно, но и на этом спасибо. Жива и Слава Богу. Остальное поправим, вылечим.

Много времени проводить у её кровати не позволяю себе. И так ввязался не пойми зачем. Нет, я не считаю это ошибкой, просто до этого момента не замечал за собой каких-то волонтёрских качеств. Всегда есть выгода, в любой помощи или сделке. А тут…ну что с неё взять? Наоборот, ей ещё давать и давать.

Съезжаю задницей в кресле и откидываю голову на спинку. Устал, жесть.

Днем гоняю по вопросам фирмы, параллельно доставая отца с выполнением обещания, а вечером сижу с девушкой.

Для чего? Сам себе говорю, что когда она придет в себя должно быть хоть одно знакомое лицо. А чем моё хуже?

Красавчик же! Вон какие круги фиольные под глазами, да и борода козлячья, просто класс.

Тру лицо со злостью. Выдохся что ли? Нужен рестарт, потому что я не успокоюсь пока не упеку эту мразоту в тюрьму. Самсонову не место среди людей.

– Ты здесь живёшь? – сердце на миг замирает, и тут же летит галопом.

В дверях стоит отец. Прикладываю палец к губам и киваю на выход. Ада не проснётся, но вдруг всё же такое чудо случиться, и я не хочу, чтобы она слышала наш разговор.

– Нет, приехал недавно. Ты зачем здесь? – считываю позу и взгляд, выравниваюсь неосознанно, как всегда делал в детстве.

Сейчас передо мной не отец, а генеральный директор холдинга. Пытается подавить, подчинить своей энергетикой, вот только я уже вырос с того возраста, когда это прокатывало. Вполне самостоятельная единица в жизни, а не его раб.

– Я хотел сказать, то что обещал, сделал. Последствия будут. Самсонов не последний человек в политических кругах и почти первый в нелегальных…

– Бандитских, – поправляю предка.

– Не умничай, – выдыхает устало. Его тоже тяготит сама ситуация, но и слово поперек сказать не может. Знает же, я не отступлюсь. – Завтра твою спящую красавицу разбудят, если сама не встанет. Приедет полиция. Это свои люди. Зададут вопросы. Соберем материал.

– Дадим огласку. От прессы не отвертеться даже ему.

– Хм…хороший ход, только подумай, готов ты ради быстрой победы пожертвовать спокойствием твоей Ады?

Хороший вопрос. Но я подвисаю не только на нём, меня цепляет сама формулировка предложения. «Твоей Ады»…

Не моей. Или моей, чего уж там…Просто не в том плане, не в личном так сказать. Ей больше бы подошло моей занозе, проблеме, моей ненормальной и так далее. Я могу продолжать бесконечно.

Осматриваю худенькое тельце на кровати, в который раз за эти дни. Копна пшеничного цвета спиралек, раскидана по плоской подушке. Лицо…таких даже цветов в природе не существует, чтобы описать. Единственное слово, которое приблизительно охарактеризует то, что я вижу – это слово пиздец.

Тонкие ручки с фарфоровой кожей безвольно лежат вдоль хрупкого туловища. Сейчас она выглядит в сто раз хуже, чем в день нашего знакомства. Убить тварь Самсонова мало, у него стоит забрать всё и наказать по всей строгости закона.

Откладываю телефон и прикрываю глаза. Отец ушёл сразу, по сути заходил просто меня проверить.

Тихий стон заставляет открыть глаза. Мутный, дезориентированный взгляд спустя пару секунд наполняется болью.

– Тише, Кучеряшка, не шевелись, – перехватываю ладошку и укладываю обратно. – Хочешь пить?

– Да, – выдыхает стоном.

Наливаю стакан воды и беру трубочку. Подношу к порванным и потрескавшимся губам. Робко втягивает жидкость, а меня скрючивает самым натуральным образом. И хочется разнести всё здесь к херам.

А ведь Ада не одна такая в этом мире. Таких девчонок и женщин сотни тысяч, которых собственные мужья, отцы избивают, насилуют. Но если честно, никогда бы не подумал, что могут садить на цепь, держать в сыром подвале.

Фак, прикрываю глаза, давлю вспыхнувшую ярость в зародыше. Не время. Донеси это чувство до финала, Жека.

– Где…я, – слова даются не то что с трудом, а будто с каждым звуком её горло рвёт на части и она захлёбывается в крови, пытаясь что-то сказать.

– Мы тебя вытащили, – вздрагивает. Перехватываю ручку и сжимаю, а когда смотрю в глаза вижу панику и ужас.

– Не…не трогай…

Отпускаю тут же…

Ты дебил, Воронцов! Нахрен трогаешь её? После того, что она пережила, хорошо хоть, как Маугли не шарахается от людей. Сажусь обратно в кресло, даю ей свободу и сразу улавливаю реакцию. Грудь стала вздыматься спокойнее и в глазах уже нет того ужаса, что ослепил меня буквально несколько минут назад. Осталось …любопытство.

– Ты в больнице. Мы вытащили тебя, – хлопает пушистыми ресницами и смотрит на меня. – Теперь ты в безопасности.

– Сколько д…

– Не пытайся говорить, если больно. Сегодня третий день.

Глаза округляются от удивления и сухие губки вытягиваются выдавая крякающий звук.

– Как тебя зовут? – улыбаюсь смущенно. – Думаю, пора бы нам хотя бы именами обменяться.

– Ада, – сглатывает и морщится. На шее жгутообразный след. Душил.

Господи, сколько же ей пришлось пережить за те дни пока мы искали, думали…

Вдыхаю глубже, пытаюсь контролировать свои эмоции, но следующее предложение всё равно выходит со стальными нотками.

– Не хочешь признаваться, – отвожу взгляд. – Я всё равно завтра узнаю. Тебе придется сказать полиции, они приедут завтра.

– Нет! – почти крик. Морщится и пытается через боль мотать головой. – Пожалуйста, не надо!

Хорошо…

Боже, как больно…

Превозмогая тупую, ноющую боль в груди, да и в принципе по всему телу, встаю с больничной кровати. Выдёргиваю иглу и даже боли не чувствую. Рука напоминает холст, на который набрызгали фиолетовых, зелёных, желтых красок, синяки в виде разводов.

Они ещё не скоро сойдут, знаю по опыту.

В углу на стуле лежит чья-то одежда. Спортивные штаны и пайта – мне подойдёт. Да простит меня владелец этой роскоши.

Согнуться, чтобы натянуть штаны, получается с раза третьего. Боль простреливает так, что в глазах мутнеет и скачут черные пятна. Но это ничто, бывало и хуже, такое вытерпеть мне под силу.

Выглядываю в коридор, Евгений стоит у поста и разговаривает с врачом.

А он оказывается совсем и не плохой, не такой заносчивый мажор, каким его считала.

Помог…Неожиданно, если честно. И друзья у него что надо.

Когда Самсонов вёз меня в поместье, я успела проститься с жизнью. Знала, что второго шанса сбежать он мне не даст. А наказание будет публичным и болезненным. Собственно, так и вышло.

Избивали меня трое, благо смена была Алёшеньки и его приспешников. Он всегда питал ко мне «теплые» чувства, как он выразился…

«Хочу тебя трахать единолично».

Избиение было в полсилы, иначе бы спасать просто некого было.

Отворяю створки. Второй этаж и общий балкон с решётками. В конце балкона пожарная лестница, к ней и топаю, предварительно прихватив вилку со стола. Ногу тянет, а адская боль пронизывает каждую клетку. Сцепляю зубы посильнее и присаживаюсь на корточки.

Я могу открыть любую дверь с замком. Годы практики позволяют без труда и эту открыть. Делаю первый шаг по лестнице вниз и чуть ли не падаю в обморок от боли.

Перевожу дыхание и поворачиваюсь спиной, в такой странной позе спускаюсь вниз.

– Ну, жить ты определённо будешь, Ненормальная, – слышу разочарованный знакомый голос, едва моя нога касается асфальта.

Медленно поворачиваюсь и напарываюсь на острый темный взгляд. Буравит, будто дыру жаждет проделать.

– Ты вообще с головой не дружишь? – прищуривается и делает шаг ко мне. – Ты хоть понимаешь…

Замолкает. Переводит дыхание, а я опасливо осматриваюсь по сторонам. Долго на открытой местности находится нельзя.

– Отпусти, – шепчу жалобно. Мне действительно неприятно поступать с ним так по-скотски, но ещё больше подставлять его, я не могу. – Отпусти, пожалуйста.

– И куда ты пойдёшь? – вздергивает бровь. – У тебя ни денег, ни паспорта, ваще нихрена нет!

– Не кричи, Женя, – сипло выдыхаю. Пугливо озираюсь и втягиваю голову, как улитка, в шею, когда замечаю пару прогуливающуюся неподалёку.

– Я спрячусь, а потом что-нибудь придумаю. А если останусь с тобой… – слова и так даются не легко, горло саднит и холодный воздух усиливает эффект, так ещё и его такой странный взгляд меня пугает. – Он найдет тебя и тоже сделает больно. Зачем тебе проблемы из-за меня? Ты уже и так…

– Давай, я как-то свои проблемы буду решать сам, м? – подходит совсем близко и заглядывает в лицо.

Меня трясёт от его близости и это далеко не возбуждение или радость, это страх перед мужской аурой и я не в силах её побороть. На данный момент.

– Ада? – поднимаю голову. – Я тебя сейчас возьму за руку, хорошо?

Он спрашивает? Реально спрашивает. А потом протягивает раскрытую ладонь.

Правая кисть дергается сильнее.

Решайся, Ада. Либо ты ему доверяешь настолько, что даёшь прикоснуться, либо беги.

Беги – круто сказано, но думаю если взбрыкну, он отпустит меня. Не такой Евгений человек, чтобы держать силой.

А если такой? Такой же как Самсонов?

Боже, я с ума сейчас сойду, – нещадно тру виски до красноты. – Думай, Ада!

Если я пойду с ним, сможет ли он меня защитить? А если нет? Тогда и он пострадает. А если он тоже захочет секса со мной, как только мне лучше станет? А если ударит?

Всё пиздец… От этих если, я выдохлась за минуту. Голова разболелась сильнее, чем избитое тело. Опираюсь на стальные, холодные перила.

– Послушай, я смогу о тебе позаботиться, если ты доверишься мне, – настойчиво заглядывает в глаза.

Что же ты там увидеть хочешь, парень? Там кроме страха, боли и унижения вперемешку с обреченностью ничего не осталось.

– Ты пожалеешь ведь, – хриплю на последнем издыхании.

– Поживём, увидим. Не загадывай на перед. Сейчас тебя надо вылечить, а для этого необходимо вернуться в палату.

– Нет! – вскидываю голову и с безумно колотящимся сердцем, заглядываю в его решительные черты лица. – Я туда не вернусь. Он скоро найдет меня.