Текст книги "Без причин (СИ)"
Автор книги: Алексия Герман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Она ему нужна.
От этого осознания чувство счастья разгорелось внутри девушки, как самый яркий пожар. Она невольно вспомнила приём и пару, на которую обратила так много внимания, складывая весь паззл воедино.
Да Милена не была красавицей, уступала Булату во внешности и, наверняка, в деловой хватке, но он любил её, а она – его, несмотря на мужскую сдержанность, граничащую с равнодушием. Они любили. И это чувствовалось в каждом их касании, взгляде и просто жесте.
А чем она – Злата – хуже? Чем они с Пашей хуже? Да, у неё много проблем с родителями, со здоровьем, но она умеет любить, заботиться и бороться за то, что ей дорого. И, если Паша до сих пор рядом с ней, значит, тоже готов идти навстречу, преодолевая выстроенные в собственной голове границы.
И только полная дура позволит себе упустить шанс из-за страхов, сомнений.
Немного подумав, Злата улыбнулась, а потом вдруг решила дать волю когда-то давно посещавшей её мысли. Она всё ещё сидела на кровати, завёрнутая в полотенце, с мокрыми после душа волосами и лихорадочно блестящими глазами. И это положение, как нельзя подходило к девичьему плану.
Злата немного приспустила полотенце, слегка открывая полушария соблазнительной груди, откинула волосы назад и навела на себя камеру мобильного телефона. Нужный кадр, на удивление, получился легко, и Злата не стала медлить, боясь передумать.
Девушка прикусила губу и нажала "отправить", не забывая оставить маленькую приписку:
«Ммм… Надеюсь после этой фотографии ты будешь спать также крепко, как и я после твоей последней фразы. Доброй ночи:)»
20. И приехал к тебе
Первый день работы в фонде показался Злате тяжелым и бессмысленным.
Поступая на "стажировку" она, конечно, не ждала, что ей сразу же доверят что-то серьёзное, однако к работе с детьми всё равно оказалась совершенно не готова. Они раздражали её, не слушались и постепенно девушка начинала думать, что вот-вот сойдёт с ума от их вопросов и поведения. Кажется, если бы не помощь Милены она сдалась бы ещё в самом начале.
Женщина была не только максимально терпелива и к ней, но и к детям. И хотя Милене в большинстве своём было некогда возиться с маленькими подопечными, она всё равно старалась уделить им внимание, органично лавируя между всякими организационными вопросами, которые сыпались на её голову как снежный ком.
Впрочем, подобные наблюдения внезапно позволили Злате сделать один полезный вывод: её начальница была совсем не так проста и примитивна, как хотела казаться всем окружающим. Милена, скорее, сознательно включала «дурочку», а потом резко её выключала, когда перед ней вставала необходимость решить реально серьёзные проблемы.
Однако, несмотря на все сложности, второй день стажировки проходил намного легче. Может быть, потому что Злата стала меньше реагировать на недовольство детей, а, может, потому что она отчаянно ждала Пашу, который обещал приехать. Только вот время близилось к вечернему, а её доктора так и не появилось на горизонте.
Ни его, ни звонков, ни сообщений.
Здравый смысл говорил, что это нормально, но усталая грусть и липкая обида всё равно разливались по телу. Умом девушка понимала, что у Паши может быть куча дел, помимо неё, однако неприятный осадок внутри всё равно оставался. Справиться с ним было сложно, не показать его ещё сложнее.
Наверное, поэтому Злата так искренне обрадовалась вечерней пересменке и фактически выбежала на улицу, чтобы продышаться. Глупо, но, несмотря на собственные уговоры, несбывшееся ожидания калёным железом сдавливали все внутренности.
Она так готовилась, так старалась, хотела быть для него красивой и самой-самой лучшей, только вот всё в который раз пошло по одному месту. Устало выдохнув, девушка присела на небольшую лавочку во дворе, вытянула ноги и прикрыла глаза, пытаясь отогнать неприятные мысли. Хотелось и плакать, и кричать, и всё вместе.
– Он врач, и порой нормировать свой график не может, – знакомый голос за спиной раздался настолько неожиданно, что Злата мгновенно обернулась. – Не злись.
– Я не злюсь…
Девушка хмыкнула, невольно наблюдая, как Милена опускается на лавочку рядом с ней и тоже вытягивает ноги. Удивительно спокойная и в тоже время какая-то поразительно уверенная.
– Ты так сжала в руке этот бумажный стаканчик, что он скоро просто лопнет, – заметила женщина, ласково усмехнувшись. Она накрыла своей рукой ладонь Златы, стараясь сгладить напряжение, которым, кажется, успел заразиться весь воздух. – Выдохни.
Девушка нахмурилась, но руку расслабила. Разговаривать с кем-то ей, если честно, не очень хотелось, но почему-то в один момент слова как-то сами сорвались с губ.
– Я просто хотела, чтобы он приехал. – Тихо выдала Злата, подаваясь вперёд и опуская локти на колени.
Со стороны девушка напоминала Милене одновременно расстроенного ребёнка и обиженного котёнка, которого хотелось пожалеть и которому в тоже время хотелось объяснить кое-что важное.
– Обычное желание для влюблённого человека, но… оно не всегда всё сбывается в момент пожелания, – Милена попробовала начать, аккуратно подбирая слова. Сейчас было важно не быть грубой, а направить мысли девушки в другое русло. – Он очень хотел приехать, просто, видимо, не смог. Работа у него такая… не всегда всё внесёшь в план. Придётся всегда это учитывать, ведь все мы немного помешанные, когда дело касается любимого занятия.
Злата закатила глаза. Задумывалась она об этом, просто… слишком соскучилась. Как ни крути, девушка настолько привыкла, что Паша всегда рядом: пишет, звонит, интересуется, поэтому сейчас, вопреки всем доводам разума, она чувствовала себя одинокой и несчастной. Когда пропадает единственный человек, которому есть до вас дело, это как-то не располагает к здравому осмыслению ситуации.
– Я уверенна: он приедет, когда сможет, – после неловкого молчания внезапно продолжила Милена и чуть крепче сжала ладонь Златы, как бы стараясь поддержать и вместе с тем достучаться до её сознания. – Я понимаю, что тебе трудно без Паши, сама влюблялась и знаю, что это такое, но… растворяться в только в нём тоже не стоит. Он – твой любимый мужчина, а не отец – не перекладывай на него эту роль, иначе и сама измучишься и его оттолкнёшь.
– Как будто вы что-то знаете о моих с ним отношениях, – обиженно буркнула Злата, отводя голову вбок, чтобы не смотреть на Милену. Т о, что она говорила девушке не нравилось и вызывало отторжение.
Все хорошие качества Милены в этот момент для неё отошли на второй план. Злата сжалась, отдёрнула руку, прищурила глаза, напряглась, кажется, каждой мышцей своего тела. Сказанные недавно слова вгрызались в её сознание и заставляли видеть в женщине врага. Анализировать получалось плохо, а вот инстинкт защитницы начинал срабатывать сразу и вполне неплохо.
Перемену в девушке Милена уловила сразу, устало выдохнула и снова попробовала объяснить. Такую реакцию Златы было легко понять, но принять её означало бы потворствовать стагнации, этого женщина делать совсем не планировала.
– Ты права, я не знаю всего о ваших отношениях, – согласилась Милена, чтобы не провоцировать новую гневную вспышку. – Но я знаю кое-что о тебе. Ты – очень сильная девочка, у которой в жизни было очень мало личного и любящего… Т ы хочешь любить, и это нормально, только при этом надо бы ещё любить себя: свои мечты, планы, цели, взгляды. У тебя так много способностей и возможностей, что подумать о себе лишним не будет. Паша – твой любимый человек, но не единственный источник мотивации, понимаешь о чём я?
– Пока только понимаю, что вы – неплохой мозгоправ, – отмахнулась Злата, вставая на ноги. Её выражение лица выражало крайнее недовольство и отчуждённость. – Может быть, посоветуете почитать литературу на заданную тему.
Девушка фыркала, по-детски язвила, однако Милена не обращала на это внимание и совершенно не злилась. Она знала, что постепенно её слова зародят в голове Златы правильные мысли. Нужно только подождать.
– Почитай "Наташину мечту", – пожав плечами, ответила начальница.
Равнодушный взгляд послужил женщине ответом.
– Обязательно.
***
Постепенно Злата, действительно, начала задумываться над словами Милены. Сначала она злилась, кляла начальницу на чём свет стоит, воспринимала всё в штыки и игнорировала любые замечания, а потом невольно стала ловить себя на том, что в каких-то вещах она говорила дельные, хотя и обидные вещи.
Если задуматься, то она ведь, и правда, сознательно всё своё время концентрировала только на Паше . У неё не было хобби, увлечений, желаний, далеко идущих планов и словом… вообще ничего, кроме мыслей о любимом враче.
Может быть, раньше это всё когда-то и было, но за столько лет пребывания в изоляции и одиночестве… от прежних мечтаний осталась только пыль и пепел. Девушка приучила себя не желать ничего по-настоящему сильно, потому что разочаровываться из раза в раз в какой-то момент стало просто невыносимо.
А теперь вдруг появился шанс. Т акой неожиданный и странный, что Злата просто растерялась. Ей нужно было начинать всё сначала: вспоминать прошлое, бороться за настоящее, но… она не знала «как». Страхи никуда не уходили, занимали всю ту же львиную долю чувств и мыслей, и поделиться этим было не с кем.
Злиться на Пашу, кстати, уже не получалось, потому что она… п росто не могла на него злиться и безумно скучал а. И почему-то верила в скорое появление своего врача. Ждала его, старалась думать о своих планах и выживала в новых условиях. Даже прочитала «Наташину мечту», в восторге не осталась, но пищу для размышлений, действительно, получила. И подумав, решила, что обязательно обсудит это с Пашей, когда он вернётся.
Следующие дни потянулись спокойно: дети как-то внезапно к ней привыкли, а Милена начала давать первые организационные поручения. Безумно простые, на уровне – подай, принеси, но их выполнение почему-то девушку радовало. Как-то неожиданно для себя она стала чувствовать, что хотя бы на что-то способна.
Злата начинала ориентироваться в базовых ситуациях, накапливать знания и понемногу выявлять собственные интересы. Например, работа с детьми явно была не её призванием, как и поручения, предполагающие непрерывные контакты с людьми вживую. Интроверт в ней в такие моменты бился головой о стену и отчаянно плакал, прося оставить его в покое.
Смешно, но именно сейчас, Злата, как никогда хорошо, стала понимать поведение Паши в больнице. Все эти его уходы и заскоки. Действительно, постоянный наплыв людей: их эмоции, истерики и крики…. совершенно не располагают к расслабленности и состраданию. Девушка улыбнулась и в который раз за день достала телефон, который всё ещё молчал. Настроение снова упало вниз.
И ровно в этот момент к ней, как на зло, подошла Милена. Попросила встретить нового посетителя и свалила. Однако неожиданно вместо очередной важной шишки в холле стоял её невыносимый доктор. В своей чёрной куртке, потёртых джинсах и знакомых очках.
Такой уставший, но всё такой же красивый, ищущий её взглядом мужчина.
Злата замерла. Вместе с этим своим стремным пучком на голове, кучей папок в руках и ошалевшим взглядом. Кажется, за пару секунд девушка успела сотню раз чертыхнуться: хотела же встретить его по красоте, а получилось… Снова через одно место. Злата выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок.
Бросаться ему на шею сразу она не собиралась. Слова Милены всё ещё противно зудели внутри, да и желание показать, какая она крутая и самостоятельная тоже вдруг вылезло из ниоткуда.
Однако держать лицо стоило таких усилий, что от перенапряжения у девушки, кажется, стали подрагивать даже кончики пальцев. Пытаясь выбросить из своей головы навязчивое желание прижаться к нему, Злата прикусила губу и задержала дыхание. Она всё также продолжала молчать и наблюдать за реакцией Паши, мысленно гипнотизируя его на какие-то действия.
Только он, похоже, занимался тем же самым: пожимал плечами, ничего не говорил, и вдобавок руки на груди скрещивал. Минуты две они играли в молчанку, не решаясь переступить свою гордость, а потом Паша вдруг просто закатил глаза, махнул головой в сторону одного из кабинетов на первом этаже и… расслабленно улыбнулся. Открыто настолько, что всё внутри девушки неожиданно налилось светом.
И вот что ей оставалось делать? Какая уж тут принципиальность и вид серьёзной женщины, когда сердце колотится, ладошки потеют, а любимый врач стоит буквально в нескольких шагах?
Девушка сильнее сжала ладонями жёсткие папки, выдохнула, признав поражение, и быстренько пошла вслед за Пашей, чувствуя, что ещё немного и точно завизжит от переизбытка эмоции.
Она знала, что ей нужно было собраться, серьёзно обо всём поговорить и всё узнать, однако стоило двери за ними закрыться, как весь первоначальный план полетел к чертям. Злата не думая, на голых эмоциях сделала шаг, придвинулась к нему вплотную, потянула вниз за ткань куртки и пылко поцеловала.
Так просто и отчаянно жарко, что Паша едва не покачнулся на пятках от её напора и знакомой порывистой резкости. Все слова, которые он прокручивал по дороге сюда, внезапно стали неважными, теряясь в этом горячем вальсе тел.
Они касались губами губ друг друга, прижимались ближе, сплетались языками и чувствовали, как постепенно дышать становиться нечем от переполняющих изнутри эмоции. Паша привычно зарывался ладонями в её русые волосы, прикусывал губы, тут же зализывая раны языком. В присутствии Златы его постоянно накрывало целым набором нетипичных эмоции, и он совсем ничего не мог с этим поделать.
Не мог и не хотел, потому что рядом с ней было слишком хорошо.
Злата отстранилась также внезапно, как и всегда; привычно начала внимательно всматриваться в его глаза своим затуманенными. От переизбытка эмоции её всё ещё немного трясло, и мужчина в который раз подумал, что такая реакция на его прикосновения нереально тешит самолюбие, и какое-то давно забытое ощущение в душе. Главное только, чтоб опять в свою раковину из неуверенности и страхов не уползла.
– Вообще я тоже соскучился, – внезапно для самого себя шутливо выдал Паша, когда взгляд девушки стал максимально пристальным. Она вредновато хмыкнула, хотя по выражению лица было видно, что она совсем на него не злится, а тоже кайфует.
– Не особо заметно, – привычно фыркнув, отмахнулась Злата, при этом опускать на стопы. Её лицо горело было краснее помидора, а сердце стучало, как у перепуганной птицы. Собственные смелые жесты кружили голову, заставляя чувствовать как-то странно. И вроде бы ей и обнять его сейчас хотелось, а вроде и характер показать, чтоб не думал о себе, невесть что… Хотя кому она врала? Сама же влюбилась по уши. – Я вообще-то обиделась…
Девушка выразительно отвернулась, а Паша вопросительно приподнял бровь, а потом просто усмехнулся. Глупо, но он, действительно, по-настоящему успел по ней соскучился. По вот этим вот поспешным реакциям, решительным действиям и детским обидам. Она была такой замороченной, совершенно неподходящей, но почему-то к ней постоянно тянуло, словно примагниченного, и он всегда возвращался к этой нереально сложно мадаме.
– И сильно обиделась? – Наигранно серьёзно уточнил мужчина, большим пальцем поглаживая её худую спину. Хоть и фырчала, но не отстранялась. – По десятибалльной шкале?
– Семь, – немного подумав, ответила Злата. – И то, три балла скосила только за красивые глаза.
Мужчина улыбнулся, глядя на свою хмурую фурию. Красивая, влюблённая, но такая упрямая. Ненадолго он отнял руку от её талии, чтобы расстегнуть куртку, немного подумал, а потом всё же достал из внутреннего кармана небольшую коробку.
– Подумал, что цветы некуда будет поставить, а это хотя бы вкусно, – сказал Паша, сразу же отвечая на невысказанный вопрос в удивлённых девичьих глазах. – И без сахара. Не злись.
Врач осторожно вложил в её руки коробку вкуснейшей пастилы и улыбнулся уголками губ. Злата невольно сжала подарок пальцами, отчего-то почувствовав себя в этот момент маленькой принцессой. Может быть, дело было в неожиданном знаке внимания, а, может быть, просто в мужском взгляде. Родном и совершенно искреннем.
– Хорошо, теперь обижаюсь на четыре балла по шкале, – неожиданно после повисшей паузы резюмировала Злата, поднимая взгляд на Пашу. Сейчас к нему хотелось просто прижаться и ни о чём не думать. – Ну и что ты смотришь так… Поцелуй уже меня – я тоже соскучилась!
Паша усмехнулся, в излюбленной привычке склонил голову вбок и, обхватив девичью талию, притянул Злату к себе, в который раз за день, думая о том, насколько же она невыносима.
Только вот при всём при этом ему, действительно, нравилось её целовать: страстно или, как сейчас, медленно, ласково или с напором. Всё это не имело значения, потому что в моменты их близости по телу начинало разливаться нереальное тепло, а разум требовал продолжения.
Мужчина неторопливо ласкал её губы своими, гладил пальцами шею и чувствовал, как напряжение последней недели начинает понемногу его отпускать. Хотел же к ней, хотя бы просто увидеть, но не получалось. А она ведь, действительно, имела право обижаться, но, кажется, почему-то совсем на него не злилась.
– Обвал в области, оперировал без перерыва почти несколько суток, – шепнул Паша, постепенно отрываясь от нежных губ и прижимаясь своим лбом к её. – Прости, что не предупредил. Если честно, вырубает на ходу.
Паша усмехнулся, а Злата вдруг осторожно провела узенькой ладонью по его щеке. Он невольно прикрыл глаза, совсем ненадолго позволяя себе уплыть в мягкость её прикосновении.
– Так устал, но приехал ко мне? – тихо спросила девушка, невольно задерживая дыхание. Сердце в груди забилось так сильно, что даже дышать в одно мгновение стало трудно.
Паша привычно пожал плечами, а потом чуть отстранившись, заглянул в её глаза, сделав тактическую ошибку. Это были не просто карие глаза, это был затягивающий океан, к которому его тянуло, словно путника в пустыни. Сейчас он бы с лёгкостью сказал ей всё, что чувствует, и сказал бы правду, но вместо этого честно ответил на искренний вопрос
– И приехал к тебе….
21. А стыд остался за пределами комнаты
Паша знал, что наглеет и совершенно точно, без зазрения совести пользуется добротой Милены.
Она-то, разрешая ему приехать в фонд, подразумевала скоренький визи т, не сильно отвлекающий Злату от работы, или на худой конец просто какой-нибудь скомканный диалог с оправдательным извинением.
Однако вместо этого он вместе со своей бывшей пациенткой не просто занял свободный кабинет, а внаглую разлёгся на диване и притянул несопротивляющуюся Злату вплотную к себе. Им нужно было поговорить, и тихое место без лишних ушей подошло, как нельзя, кстати. Минуту каждый из них подбирал слова, думая, как начать диалог.
Почему-то в этот момент все возможные варианты вопросов показались им обоим такими глупыми, мелкими и неловкими, но… внезапно после повисшего молчания девушка вдруг осторожно заговорила обо всём и ни о чём сразу. Она не продумывала фразы, не выстраивала красивые обороты, не пыталась что-то приукрасить и в чём-то кого-то упрекнуть: девушка просто делилась с любимым мужчиной тем, что за всё это время накопилось у неё внутри.
Злата рассказывала ему про свою работу в фонде, про то, как тяжело ей было привыкнуть к такому большому количеству детей, про Милену, с которой она недавно поссорилась, про родителей и про всё остальное: важное и не очень. Истории лились из неё бурным потоком, а глаза, видя Пашино внимание, и вовсе наливались светом, озаряющим счастьем всё вокруг.
Ей было приятно, ведь мужчина уже давно стал для неё тем единственным человеком, с которым можно было говорить обо всём и ничего не бояться. У кого-то для этого есть родители, сёстры, братья или друзья, а у неё был Паша. И она, вопреки опасениям окружающих, теперь совсем не чувствовала себя одинокой и никому не нужной.
Пусть Паша не совершал каких-то красивых киношных поступков, не фонтанировал признаниями и не клялся любить её вечно, он делал неоценимо большее – он заботился о ней и ценил, и Злата ощущала это даже кончиками изящных пальцев.
Даже сейчас, несмотря на усталость, он не перебивал её и не задавал надоедливых вопросов, напротив, мужчина лишь внимательно слушал, позволяя девушке выговориться и вспомнить всё, что наболело. В этом они, кстати, тоже идеально дополняли друг друга: Злата любила говорить, а Паша любил молчать и слушать.
Она всегда заполняла тишину, а он не давал ей чувствовать пустоту.
Иногда врач даже думал, что именно этот факт тянул их друг к другу в самом начале. Наверное, это и правда было так, но, на удивление, именно в присутствии Златы ему хотелось говорить: н еожиданно для него самого колкости в больнице перешли в спокойные диалоги, желание избавиться от надоедливой подопечной в «я скучаю».
Мужчина не идеализировал девушку и знал, сколько сложностей и проблем несёт взаимодействие с ней, но, при этом, чувствуя, как девичья ладонь, то ли от радости, то ли от волнения всё крепче стискивает его пальцы, не испытывал ни злости, ни раздражения.
Да и было всё-таки что-то интересное в наблюдении за эмоциональной женской реакцией: в том, как Злата хмурилась, кусала губы, махала руками, голосом передразнивала Милену и смотрела на него своими счастливыми карими глазами.
Совсем не такими, как в больнице. Другими.
Теми, из которых, наконец, ушло затравленное выражение загнанного в уголок зверька. И пусть в них всё ещё была неуверенность и отражение пережитой боли, н о в них больше не было страха.
За одно только это мужчина был бесконечно благодарен этому фонду и немножечко себе. В едь, если допустить то, что могло произойти той ночью, не будь его смена… Паша невольно тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли.
Как ни крути, избавиться от страха и опасений до конца, он всё ещё так и не смог, поэтому, несмотря на относительное затишье в борьбе девушки с родителями, он заранее попросил Милену в случае негативных изменений в поведении Златы сразу же экстренно сообщать все детали ему.
Понимал, что глупо и отдаёт контролем, но ничего не мог поделать, потому что, кажется… Действительно, боялся её потерять. Особенно, когда между ними всё только стало налаживаться. Или он просто чересчур по ней соскучился? Паша усмехнулся, стараясь абстрагироваться и вслушаться в монолог Златы: явно же не только он один тут скучал.
– В общем, она вроде бы права, а вроде бы и нет, – заключила девушка, довольно прикрыв глаза от Пашиных поглаживаний по волосам. – Но всё равно как-то обидно. Не настолько уж я по тебе страдала, чтобы бить тревогу.
Злата немного обиженно фыркнула и в поисках защиты по-детски притянула колени к груди. Она злилась на себя за последнее добавление, однако не могла уже ничего исправить. Впрочем, признать правоту начальницы при Паше она не смогла бы ни за что на свете.
Девушка знала, что это было глупо, но ничего не могла с собой поделать: показывать ему, насколько он ей важен, она по-прежнему упрямо не желала. Ну, и, если быть до конца честной, всё ещё немного на него обижалась. Самую малость.
– Думаю, последнее, что она хотела, это тебя обидеть, – расслабленно ответил мужчина, невольно зевнув. Злата слегка напряглась в его руках, но, получив, заботливый поцелуй в макушку, выдохнула, решив, что просто полежать с ним рядом она сейчас хочет больше, чем спорить. – Милена всего лишь беспокоиться за тебя. Я знаю её сто лет: задеть тебя она не хотела, просто пытается тебя таким образом направить на путь самостоятельности и любви к себе. Психологический момент в поведении педагога.
– Можно подумать, я сама этого не хочу и не двигаюсь в этом направлении! – Злата закатила глаза, некоторое время помолчала, а потом поражённо пожала плечами. – Да и не злюсь я на твою Милену…. Просто всё навалилось как-то… Всё новое, тебя рядом не б ыло. Я успела так себя на крутить, что сама стала сомневаться в своей адекватности. И понимаю же, что у тебя работа, и я не твоя головная боль, но всё пошло как пошло. Не думай там о себе невесть что, я просто была немного напугана, растеряна и никого не знала.
Паша улыбнулся, чуть приподнявшись на локтях, чтобы внимательнее посмотреть в эти явно лукавящие глаза. Злата же хоть повозилась на месте, положение менять не решилась, всё также обнимая мужской торс. Было хорошо и уютно, но девушка чувствовала, что ещё немного, и они явно повздорят . Может, мелко, может, крупно, в общем, как пойдёт.
– Как будто я бы куда-то от тебя делся, – шутливо заметил Паша. – Впрочем, ты всегда видишь тайные знаки там, где их нет, как и любая представительница женского пола. Вы всё переворачиваете с ног на голову, пытаясь найти новый повод для страдания вместо прямого вопроса.
В последних словах мужчины было столько иронии, что юношеская гордость Златы тут же вспыхнула ярким огнём. Всё-таки его высокомерие и снобизм всегда немало подбешивали девушку, изменить этого не в силах оказалась даже влюблённость. Обида, тщательно спрятанная внутри, стала рваться наружу, и Злата больше не посчитала нужным её сдерживать.
– Вот не надо тут занудствовать, – заметила девушка елейно-милым тоном. Она всё же привстала, забралась на мужские колени, предварительно поставила руки по обе стороны от крепких бёдер и высокомерно посмотрела в эти наглейшие глаза. Раскаяния в них заметно не было. – Твоё «отнесение» к мужскому полу, например, не отменяет того факта, что ты… эгоист. Мог бы позвонить, не целые сутки же оперировал! Так что, дорогой мой врач, потешить себе самолюбие, потрепав мне нервы, ты тоже любишь!
Безбашенный вызов в карих глазах показался мужчине прекрасным.
Девушка хмурила брови, в раздражении поджимала губы и смотрела на него с таким огнём во взгляде, что спор мужчину стал заботить мало. Ему вдруг резко захотелось сделать с ней кое-что другое.
Неприкрытое желание, вызванное близостью желанного тела, прострелило в голове и не собиралось отпускать. Дышать стало трудно, джинсы в одно мгновение стали узкими, а в голове не осталось ни единой благоразумной мысли, кроме одной, стучащей отчаянным набатом: оттолкни, потому сам я уже не могу остановиться.
Злата же не отстранялась, напротив, продолжала испытывать своего врача взглядом, разгорячая ещё больше. Она видела, что он же совершенно внаглую смотрел на её нервно вздымающуюся грудь и покусанные губ ы. Видела, что он игнорирует даже её вежливое покашливание.
Видела – и ей это нравилось.
Нравилось, как простая игра постепенно переходила во что-то нестерпимое жаркое и заставляющее гореть. Злата ещё шире распахнула глаза, а потом вдруг совершенно бесстыдно повела бёдрами: настойчивым движением вверх и вниз, за минуту ощущая мощность мужского желания.
Паша закинул голову назад, проигрывая в этой молчаливой битве; он, как мальчишка стиснул зубы, сдерживая стон, но в следующую секунду опустил ладони на сводящую его с ума задницу Златы и отчаянно сжал, вырывая из маленького тельца тихий, полный ожидания всхлип.
Кажется, и его, и её понятие о стыде и неловкости остались далеко за пределами этой комнаты.
Где-то минуту они продолжали тупить, как два идиота, чего-то выжидая и борясь с собой… А затем Паша сдался, настойчивым движением притягивая Злату к себе настолько близко, чтобы она ощутила жар его тела, силу желания и ритм бешено колотящегося сердца.
Девушка тоненько простонала и тут же от тянущего напряжения приоткрыла губы, стараясь захватить, как можно больше воздуха, но её рту Паша мгновенно нашёл, куда более интересное занятие. Самое невинное из тех, что крутились у него в голове.
Его обветренные и сухие губы прижались к её губам так быстро, что Злата, даже если бы захотела отстраниться, просто бы не успела этого сделать. Ей не оставили и шанса.
Но она и не хотела: мужской напор подчинял волю, заставляя вчерашнюю скромницу нетерпеливо ёрзать на нём, словно голодная кошка. Злата слишком сильно хотела ощутить его снова, внизу живота неконтролируемо разгорелся знакомый пожар и казалось, что ещё немного и только от Пашиных касаний она взорвётся нестерпимым удовольствием.
Этот мужчина будил в ней какие-то совершенно дикие чувства и заставлял совершать совершенно несвойственные вещи, игнорируя неловкость и стыд. Она седлала его бёдра, обвивала руками шею, сжимала ногтями кожу шеи, стаскивала мужскую водолазку и настойчиво направляла его пальцы к сосредоточению своего удовольствия.
Ещё немного, всего пара касаний. Плевать, что через тонкую ткань трусиков. Злата всхлипнула, выгнулась дугой, ощущая настойчивые поглаживания именно там, где нужно. Она постанывала, царапала ногтями Пашину спину, стискивала колени, игнорируя неудобство и скрип дивана. Ещё чуть-чуть… Совсем немного.
– Пааааша, – отчаянный всхлип, смешенный со стоном, разлетелся по кабинету, мешая соображать и окончательно срывая в голове мужчины все предохранители. – Паш-аааа….
Острая вспышка удовольствия накрыла оглушающе настолько, что, кажется, у Златы даже подогнулись пальчики на изящных ступнях. Сердце застучало, как бешенное, а глаза, кажется, на минуту перестали видеть. Девушка прикрыла их, пытаясь прийти в сознание, но, будто через пелену услышала нетерпеливый мужской рык, а потом ощутила пальцами что-то мокрое. Она бы обязательно покраснела от пришедших в голову мыслей, если бы были силы… Если бы…
– Кхм-кхм! Кхм-кхм!
Раздавшееся настойчивое покашливание дошло до них, кажется, минут через пять после его начала. Злата непонимающе прищурилась и качнула головой, почему-то не понимая, где находится источник звука. Наверное, такая заторможенность объяснялась тем, что у неё просто не было сил на анализ: мысли скакали в голове, словно кузнечики, дыхание усиленно старалось прийти в норму, и единственным, что в этом расслабленном ощущала девушка, было тепло в районе плеч. Только с опозданием до неё дошло, что, видимо, так Паша прикрыл её своей курткой.
Минуты через три слегка расфокусированный взгляд Златы всё же уловил фигуру начальницы. Стало неловко, а сердце от волнения и стыда начало тарабанить с усиленной скоростью. Даже краска активно прилегла к щекам и явно не собиралась сходить: Злата чувствовала жжение в щеках и начинающийся лёгкий зуд в районе ладоней. Так бывало всегда, когда она нервничала.
Спасла её от проницательного взгляда Милены и собственных самобичеваний, кажется, только быстрая реакция Паши. Он совершенно спокойно приподнялся на локтях, без суеты застегнул на перепуганной девушке куртку и расстёгнутые джинсы, усадил на свои колени и уткнул свою юную ромашку лицом в крепкое плечо.
Её нервозность он ощущал кожей, поэтому, вопреки привычкам и нелюбви проявлять чувства на людях, мужчина успокаивающе сжал пальцами худенькое женское бедро. Он собирался что-то сказать, но Милена, едва сдерживающая смех всё-таки успела его опередить.
