Текст книги "Без причин (СИ)"
Автор книги: Алексия Герман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
1. Знакомство
Сначала она почувствовала невыносимую тяжесть, потом парализующую слабость. Сознание, словно бы находилось в вате, и не позволяло собрать остатки мыслей воедино. Всё обрывалось, плыло: кажется, какие-то звуки доносились фоном, но, возможно, это было лишь её галлюцинацией.
Титанических усилий девушке стоило открыть глаза, хотя получилось это, конечно, далеко не с первой попытки. Только вот сконцентрироваться всё равно не получилось: мешал яркий свет и какие-то блики. Голова и вовсе готова была расколоться.
– Очнулась, – чьи-то слова едва доносились девушки, но она всеми силами старалась их уловить, напрягая оставшиеся силы. – Давай, приходим в себя, уже пора.
Уставшее сознание идентифицировало грубый мужской голос. Повинуясь чьему-то настойчивому приказу, девушка, приложив большие усилия, снова открыла глаза и попыталась сфокусироваться на фигуре говорящего.
– Слышишь меня?
– Угум, – сил сказать что-то более внятное не хватило. А вот различить силуэт хотя бы немного получилось.
Мужчина. Тёмные волосы. Белый халат.
– Видишь? – снова спросил он, и девушка слабо кивнула. – Отлично.
– Угхм, я гхк-де… – собственный голос звучал слишком непонятно и противно, заставляя болезненно морщиться. Понемногу мыслить становилось легче, хотя слабость всё ещё продолжала накрывать лавиной.
– В больнице, – ответил мужчина с нескрываемым раздражением. – Я – ваш лечащий врач – Павел Аркадьевич.
Он вроде бы сказал что-то ещё, но девушка этого уже не запомнила, постепенно снова возвращаясь в сон.
2. Раздражающая пациентка
Человек привыкает ко всему, и это правда.
Например, Павел Аркадьевич уже давно привык к стерильному запаху операционной, выкрашенным в зелёную краску стенам и многочисленным больным. Он не запоминал лиц и диагнозов, не сопереживал потерям и не прятал глаза, когда приходилось говорить о чьей-то смерти. Он просто механически точно выполнял свою работу. Хладнокровно. Как и подобает любому врачу.
Впрочем, мужчина никогда не был эмпатом. Сочувствие и сострадание он обычно не испытывал ни к кому: ни к родственникам, ни к окружающим, ни к пациентам. В палату больным он всегда заходил с каменным выражением лица, заранее приготовившись к плановому опросу.
В этот раз пациентка была не сложная, но с своеобразной формой аритмии, из-за которой изрядно тормозилось лечение. В общем-то, изначально попала-то она в больницу как раз из-за неё: потеряла сознание и покатилась с лестницы, а там уже сопутствующие травмы и, соответственно, отделение кардиологии в придачу.
Зотова Злата Сергеевна, 2003 года рождения.
Тихая девчонка, больше походившая на шестнадцатилетнюю школьницу, которая постоянно смотрела на него жутко перепуганными глазами. Типичная мамина дочка, мявшаяся при ответе на любой вопрос. Она не могла ничего рассказать о своём самочувствии и проблемах, боялась каждого шороха и то и дело искала взглядом хоть кого-то, кто ответил бы за неё.
– Проблемы с сердцем давно? – сухо спросил Павел Аркадьевич, сжимая карандаш. Девушка помолчала, а потом активно замотала головой. – Сильное сердцебиение, отдышка, потеря сознания?
– Нет, это первый раз такое было, – ответила Злата, понуро опустив голову. Мужчина раздражённо вскинул бровь вверх. Это явно было откровенным враньём. – Я всегда хорошо все нормативы сдавала, бегом занималась, обследования проходила…
– Без воды, вранья и по сути, – грубо попросил врач, откидываясь на стул. Спина болела адски, как, впрочем, и всё остальное, а эта миловидная дура продолжала делать ему мозги. – Я могу выписать хоть сейчас, но не факт, что тебя в следующий раз откачают.
Результат опроса, в целом, из раза в раз был нулевой. Таких пациентов Павел Аркадьевич не любил, но делать было нечего, пришлось идти по проторенной схеме диагностирования и лечения. К тому же родители этой девчонки явно имели какие-то связи, потому что руководство больницы очень настоятельно попросило именно его заниматься её лечением.
Только вот, несмотря на это, нужный эффект достигался медленно. Родители девушки постоянно пытались его выловить, засыпать вопросами, дозвониться вне рабочее время.
И постепенно от этого раздражение росло в геометрической прогрессии. К сожалению, это был тот привязчивый гиперопекающий тип людей, которым надо знать всё об объекте своей заботы, постоянно его видеть и доставать из-за этого всех вокруг.
Поэтому когда Павел Аркадьевич вошёл в палату, то даже не попытался смягчить недовольное выражение лица. Злата, напротив, постаралась улыбнуться. Толку, конечно, не было, но она хотя бы попыталась немного разрядить атмосферу.
Девушка прекрасно видела, как её родители доставали врача, но ничего не могла с этим поделать. Просила, говорила, умоляла, только вот те как всегда не слушали и продолжали изводить всех вокруг. Злата, конечно, понимала их беспокойство, ценила, но, кажется, несмотря на это, только в больнице смогла выдохнуть чуть поспокойнее и отдохнуть от их опеки.
– Вы извините моих родителей, пожалуйста, – начала девушка стоило мужчине занять привычное место напротив неё. – Они волнуются просто и поэтому достают всех вокруг. И… вот… – Взгляд врача продолжал оставаться таким же презрительным и равнодушным. Злата устало выдохнула, на секунду замолчала, потом потянулась рукой к тумбочке, чтобы кое-что достать. – Возьмите шоколадку, хотя бы в качестве моральной компенсации. Мелочь, но…
– Тебе нельзя шоколад об этом уже говорилось, я тем более такую ерунду не ем, – с раздражением отмахнулся от протянутой руки Павел Аркадьевич. Тон в голосе стал значительно грубее, а выражение лица ещё злобнее.
Злата тут же сникла и опустила глаза.
– Хорошо, извините, – с другой стороны надежды на то, что её суровый подобреет от шоколадки особо и не было. Так вялая попытка. – У меня ничего не болит, всё хорошо.
Мужчина выдохнул. Эти распахнутые оленьи глаза с невинным взглядом уже откровенно его подбешивали. Всегда одно и тоже, словно мантра.
– Я не сомневался, – Павел Аркадьевич закатил глаза, а потом потёр переносицу. Если бы не блатные родители этой девицы, он бы уже давно спихнул её кому-нибудь или выписал с миром. Не хочет лечиться – вперёд и с песней. – Увы, твоя кардиограмма говорит иное.
– Я умираю, доктор? – шутливо спросила Злата и устало улыбнулась. – Вы раз за разом приходите, а улучшений нет, и похоже вы расстраиваетесь больше, чем я.
– Ты – моя работа, а твоё состояние – показатель её качества не более того. Улучшения есть, динамика в нужном направлении, но организм справляется значительно медленнее, чем должен. Такой ответ устроит?
Мужчина презрительно усмехнулся и прямо посмотрел на девушку.
– Устроит, но злитесь вы на меня всё равно зря, – Злата потянула колени к груди и столкнулась взглядом с хмурым мужчиной. – У меня, действительно, ничего не болит. Я не скрываю и не вру, просто периодами на меня накатывает сильная слабость. А за вопли и жалобы родителей… извините. Я просила их вас не доставать.
Павел Аркадьевич покачал головой, слушать этот бубнёж дальше не хотелось, да и времени лишнего тоже не было. Если он так долго будет возиться с каждым пациентом, то большая их часть просто не успеет увидеть его на этом свете. Он выждал паузу, потом записал нужные показатели, кивнул и ушёл.
Его день с самого утра не задался и продолжился в том же духе. В целом, как и вся последняя неделя, забитая работой и бесконечными жалобами под завязку. Мозг долбили со всех сторон, а эта ни на что не жалующуюся девица с родителями-параноиками просто стала вишенкой на торте.
– Если ей не станет лучше, вас уволят. Не ухмыляйтесь, у меня везде связи, – каждый раз вопила её мамаша стоило мужчине на неё наткнуться. Маленькая, пухлая и жутко противная тётка с постоянно краснеющим лицом и дрожащими руками.
Впрочем, и отец Зотовой тоже не отставал. На первый взгляд солидный, серьёзный и адекватный мужчина при деньгах, а на деле в случае с ним работала поговорка про девушку и деревню.
– Почему она всё ещё в больнице, если состояние улучшилось? Нам нужно забрать дочь как можно скорее. Видимо, у вас не лечат, а просто калечат. Она должна была уже поправиться.
Чрезмерная родительская забота, которая душила даже его. Павел Аркадьевич встречался не раз встречался с подобным, но всё равно здесь интуитивно виделся подвох. Что-то было не так, слишком всё было чересчур. Реакции отца и матери Зотовой напоминали, скорее, ломку наркоманов.
Словно бы им важны были не столько сведения о состоянии дочери, сколько момент, когда они смогут забрать её домой. Девушка нужна была им рядом в рекордные сроки, и за это они готовы были заплатить всем, но организм их дочери как будто специально оттягивал этот момент.
И от этой ситуации Павел Аркадьевич тоже изрядно устал. Хотелось разделаться с ней побыстрее, только вот по закону подлости всё никак не выходило.
Мужчина шёл по коридору, прикидывал варианты развития событий, диагнозы, и уже собирался зайти в ординаторскую, чтобы кое-что забрать, как вдруг перед ним замаячила знакомая медсестра. Специально встала так, чтобы перегородить ему дорогу.
Павел Аркадьевич прищурился. Кажется, Света или Лена. Вроде бы Лена, но это точно. Туповатая мадам, которая всё на что-то рассчитывала. Пару раз у них был секс, не более того, а она всё ещё никак не оставляла попыток взять его измором.
– Павел… Аркадьевич, я вот слышала, что вы сегодня дежурите, – начала она из далека стоило ему подойти ближе. От мужчины не укрылось, что она специально подалась вперёд, выпячивая грудь. Как банально. В лучших традициях жанра оставалось только намотать локон волос на палец. А нет, уже. – Жаль, я вот думала пригласить вас на чашечку кофе, хотя может всё-таки зайдёте ненадолго к нам в сестринскую?
– Запомни уже, что в своё дежурство я ни с кем не сплю, – раздражённо заметил мужчина. – После – хочешь приходи, нет – свободна. Не занимай моё время зря.
Медсестра улыбнулась и кивнула, смерив Павла Аркадьевича плотоядным взглядом. Она была уверенна, что рано или поздно покорит этого закоренелого холостяка, тем более, кроме неё, в больнице мужчина ни с кем в отношениях не был. Во всяком случае она так считала.
***
Ночное дежурство выдавалось поразительно спокойным и без особых происшествии. На небольшой промежуток времени Павел Аркадьевич смог даже выдохнуть и немного расслабиться. Оставалось не так много, потом он вернётся домой, хотя, возможно, перед этим расслабиться с медсестричкой. Разрядка не помешает особенно с той, кто не особо против. За её же ожидания он ответственности не несёт, не его проблема. У каждого своя голова на плечах.
Однако всем этим планам сегодня ночью не суждено было сбыться. Сначала раздался сигнал, а затем к нему вбежала медсестра.
– Скорей, Зотовой плохо…
Павел Аркадьевич чертыхнулся и быстро направился в её палату.
Впрочем, он и не сомневался, что эта припадошная и дежурство ему испортит.
3. Простите
Взгляд Павла Аркадьевича, как всегда, не предвещал ничего хорошего. Впрочем, ожидать от него чего-либо доброжелательного в этой ситуации было бы глупо. Любой врач на его месте был бы недоволен, просто в отличие от других Павел Аркадьевич не считал нужным скрывать своё раздражение и явно его демонстрировал.
Обычно с пациентами мужчина вёл себя несколько сдержанней и менее язвительно, но эта малолетняя пигалица уже изрядно успела задолбать его своими непрогнозируемыми сюрпризами здоровья и родительскими воплями. К тому же после ночного кризиса Павел Аркадьевич окончательно убедился в том, что эта мадам долго и методично вешает ему лапшу на уши.
Проблемы с сердцем у неё есть, и она о них знает, причём, давно. И во всей этой истории мужчина никак не мог взять в толк только одного, нафига ей понадобилось скрывать это всё и затягивать лечение. С финансовыми возможностями её родителей с хорошей клиникой уж точно не возникло бы проблемой, к тому же процесс так бы не запустился. И девушка не могла этого не осознавать.
В общем, вопросов хватало, и мужчина понимал, что с ними было необходимо окончательно разобраться. Павел Аркадьевич удачно подгадал время, чтобы зайти к девушке, как раз когда она придёт в себя. Впрочем, на этот раз он понимал, что все любезности явно останутся в стороне.
К тому же выглядела больная откровенно плохо, правда, заметив его, постаралась улыбнуться какой-то детской улыбкой. Каждый раз она применяла этот жест, и врача это до чёртиков бесило. И сегодня сдерживать свой гнев и укоры он не планировал.
– Как давно начались приступы и проблемы? – без предисловий грубо начал Павел Аркадьевич, сдвинув брови. Он говорил отрывисто и чётко, не сводя с неё горящих глаз. – Быстро. Как. Давно. И хватит врать.
Почувствовав, что он раздражён куда сильнее обычного, девушка собиралась сказать что-то нейтральное, чтобы не злить мужчину ещё больше, приоткрыла рот, но не успела, замерев под его пугающим как выброшенная на берег рыба.
– Я… я…
Павел Аркадьевич заметил, как забегали её глаза, задрожали губы, она явно пыталась что-то придумать, сообразить, и ей нельзя было дать для этого времени. Поэтому что догадавшись, что от этой упрямой пациентки ничего не добьётся, мужчина чертыхнулся, в два шага подошёл к её кровати и, игнорируя все нормы, поставил ладони на постель по обе стороны от девушки.
Врач строго смотрел ей прямо в глаза, так как хищник смотрит на жертву, но от этого магнитического взгляда что-то внутри Златы не трепетало от ужаса, а, напротив, скручивалось в тугой комок. Было и страшно, и странно, и волнующе. Так как никогда до этого.
– Когда?
Грубый голос, раздавшийся в палате, откликнулся в женской груди учащённым сердцебиением. Мужчина усмехнулся, он не был дураком и легко считывал её волнение вперемешку со страхом, но даже и не думал отступать.
– Год назад, – она прерывисто выдохнула и задрожала, – если бы они узнали не выпустили бы из дома, а я так хотела…
– Подробности не интересуют. – Жёстко отмахнулся мужчина, нахмурился ещё больше, а потом вдруг резко без видимой причины сжал её запястье пальцами, интуитивно стараясь считать пульс. – Сильно?
– Да, – от испуга карие глаза пациентки стали ещё больше как у карликовой игрунки. – У меня сильно учащается сердцебиение, темнеет в глазах и накрывает парализующий страх, бывает обморок.
– Дура.
Тихо. Злобно. Вполголоса.
– Знаю.
Минуту Злата молчала и продолжала смотреть ему в глаза, а потом на каких-то голых инстинктах подалась вперёд и осторожно прижалась своим лбом к его лбу, и тут же мягко, пока он не успел отпрянуть, столкнулась своим носом с его. Это секундное касание в очередной раз отозвалось неконтролируемой аритмией в груди.
Это продолжалось буквально пять секунд.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Павел Аркадьевич резко отстранился, тут же смерив её гневным взглядом. Мысленно он был готов удушить эту пигалицу за нарушение личных границ и привязчивость, но, вспомнив о её блатных родителях, сдержался.
– Зайду позже.
И ушёл, громко хлопнув дверью, а она так по-детски не успела сказать:
– Простите…
***
Работы в этот день выдалось прилично. Настолько, что к вечеру Павел Аркадьевич буквально не чувствовал ни нервов, ни ног.
Мало того, что ему пришлось провести довольно сложную и рискованную операцию, при неудачном исходе которой могли бы быть большие проблемы, так ещё и родственники пациентов продолжали упёрто выносить мозг. Впрочем, вступать с глупыми параноиками в диалог в его планы не входило.
Мужчине просто зверски хотелось спать. Но в ординаторской снова ждал неприятный сюрприз, коллега, его возраста с которым по рабочим вопросам Павел Аркадьевич обычно перекидывался парой фраз. Интуитивно по его взгляду мужчина почувствовал, что сейчас всё пойдёт наперекосяк.
– Как операция? – начал коллега и поставил на небольшой стол кружку, чтобы налить себе кофе. – Будешь?
– Не буду, операция нормально, – чётко ответил на вопросы Павел Аркадьевич не особо желая разговаривать.
Он занял место на диване и прикрыл глаза. Хотелось спать.
– Слушай, Паш, ты бы помягче с твоей блатной пациенткой был, а то орал на неё так, что вся больница слышала, – заметил Пётр Сергеевич, делая глоток из чашки, – теперь родители явно нажалуются, будут проблемы.
Павел Аркадьевич закатил глаза. Привычно трясущийся перед всеми Петя. Ничего в этой жизни не меняется. Объяснять типичному паникёру свою точку зрения мужчина считал бессмысленным.
– Мои руки везде найдут применение, так что бояться мне нечего, – от очередного высокомерного ответа Пётр Сергеевич глаза закатил. Врач толковый, но человек – дерьмо. – К тому же если быстрей избавлюсь от этой пациентки, буду только рад.
– О, так ты не в курсе? – Коллега вскинул брови вверх и непонимающе посмотрел на Павла Аркадьевича. – Тогда танцуй, родители с главным договорились и забирают девчонку под личную ответственность.
Павел Аркадьевич устало поднялся из лежачего положения, сел на диван и обречённо потёр переносицу. Столько усилий с этой пигалицей, и всё за зря. С другой стороны, это их решение, и ответственность будут нести сами.
Чертыхнувшись, мужчина всё же решил напоследок зайти в палату, дать хоть какие-то рекомендации и проконтролировать соблюдение всех формальных норм лично. На удивление, ему повезло и девушка ещё была в палате и как раз собирала вещи, лежащие на тумбочке, в окружении явно причитающей и нервно махающей руками матери.
Он зашёл внутрь, настойчиво кашлянул, привлекая к себе внимание, и тут же получил в ответ два взгляда. Один безумно перепуганный, другой – явно ненавидящий. Мужчина удивился, но сказать ничего не успел.
– Скорей, Златочка, нам уже пора ехать, давай попрощайся с доктором, – девушка устало улыбнулась привычно раздражающей улыбкой и опустила глаза. – Всё мы уже уезжаем. Быстрей. Папа в машине ждёт. До свидания, Павел, как вас там не помню, бумаги на посту.
Женщина схватила дочь за запястье, потянула на себя и направилась к выходу. Однако мужчина внезапно даже для самого себя перегородил им дорогу, скрестив руки на груди.
– Ваша дочь никуда не пойдёт и останется здесь, – жёстко отсёк Павел Аркадьевич, направляя на женщину уверенный взгляд. Это красноватое лицо с постоянными ужимками уже изрядно потрепало ему нервы. Настолько, что по сравнению с ней её дочь была почти нераздражающим фактором. – Она больна. За пределами больницы без лечения она умрёт.
– У вас были недели, чтобы помочь ей и вылечить, – напомнила мать Златы, язвительно усмехаясь. – Как выяснилось, вы не такой уж хороший врач. Бездарь с хорошими характеристиками. Мы требовали лучшего, а получили посредственность, так что мы поедем в другую клинику. Хорошую. А вы… С дороги!
На секунду взгляд женщины показался ему сумасшедшим. По привычке Павел Аркадьевич перевёл взгляд на пациентку и тут же понял, что дело плохо. Она неестественно побледнела, застыла, несмотря на настойчивые потягивания матери, потом качнулась в сторону.
Уже морально готовый к приступу мужчина в секунду сделал шаг, поймал падающее тело и сразу же подхватил его на руки, чтобы уложить на постель. Он быстро нажал кнопку вызову персонала и, не теряя времени, начал прощупывать пульс. В то время как сзади вперемешку с причитаниями завывала мать.
– Выйдите отсюда! – Громко крикнул врач, реакции не последовало. – Выйдите!
– Да ты… Ты… – Рыдания и скуления женщины становились нестерпимыми. – Это всё вы её довели! Вы! Всё вы! В-аавав! Вы! Аа-ааа…
Дальше Павел Аркадьевич рявкнул снова, но потом просто перестал обращать на неё внимание. Кажется, мать пациентки вывел кто-то из персонала, до этого ему уже не было никакого дела
Очевидным стало одно. Покидать стены больницы девушке было нельзя. И сама она этого явно не хотела.
4. Повозмущаюсь в другой раз
Открывать глаза и видеть перед собой недовольного Павла Аркадьевича стало фактически её личной традицией. Хмурый и раздражённый он всегда смотрел на неё как на врага народа, мешающего ему жить нормальной и спокойной жизнью. Впрочем, если задуматься, в какой-то степени так оно и было.
Однако, несмотря на это, с самого первого дня Злата была уверенна в том, что он не причинит ей вреда и поможет. Хорошие хирурги они же такие и есть, наверное; хладнокровные профессионалы до мозга. Да и кому захочется возиться с проблемами очередной пациентки, у которой вдобавок выносящие всем мозг всем родители?
– Всё плохо? – тихо спросила Злата, когда Павел Аркадьевич вместо привычного террора злобным взглядом и презрительных замечаний, сел на стул рядом с её койкой и устало опустил голову. – Скажите сразу, я хочу знать, если со мной что-то…
– Заткнись, – голос мужчины, несмотря на усталость, прозвучал довольно жёстко.
Девушка замолчала, и от нервов даже сцепила пальцы в замочек. Повисла глупая пауза, которая с течением времени всё больше затягивалась и начинала откровенно давить. Кажется, находясь в палате, можно было услышать даже стук лёгких капелек дождя за окном.
– Сложный день?
Сил молчать у неё больше не было. Очевидный вопрос, конечно. Можно было бы и не спрашивать, хотя, в целом, девушка на ответ и не надеялась. Ждала просто очередного укола или издёвки, но он почему-то ответил.
– Отвратительный, – мужчина криво усмехнулся и потёр пальцами переносицу, – ещё и ты в придачу.
– Согласна, я ещё то наказание, – девушка улыбнулась и перевела на него какой-то измученно-мягкий взгляд. – Простите, что из-за меня у вас так много проблем. Я думала вот поеду лечиться в другую клинику, жизнь вам облегчу, а вот как получилось.
– Облегчила не то слово, – грубый смешок и злая ирония, а она почему-то все ещё улыбается. – Скажи мне, пигалица ты чёртова, зачем весь этот цирк и враньё про «не болит»? Рано или поздно это загнало бы тебя в могилу.
– Я не думала, что всё настолько серьёзно, по крайней мере в начале, – улыбка всё же сошла с лица Златы, плечи сгорбились, а выражение глаз стало по-настоящему затравленным. – Я была на домашнем обучении девять классов, а потом родители всё-таки отпустили меня в обычную школу. Я стала заниматься лёгкой атлетикой, участвовать в соревнованиях, и тут эти приступы… Сначала я боялась, что, если родители узнают, снова переведут меня на домашнее обучение, потом боялась, что отговорят от университета.
– Эти детали меня интересуют мало. С родителями – понятно, – перебил Павел Аркадьевич и смерил девушку презрительным взглядом. – Мне зачем было голову морочить? Или ты думаешь у меня нет других пациентов, кроме девочки-мажорки?
Злата стушевалась, с трудом сглатывая комок в горле. Слова были справедливыми, хотя и до боли обидными. Она, конечно, не особо надеялась на понимание со стороны мужчины, но очередной упрёк бил наотмашь.
Хотелось исчезнуть, и никого не видеть в этот момент, но мужчина продолжал сидеть напротив и душить её взглядом. И без того вопящая совесть от его замечания разразилась очередной истерикой.
– Уйдите, пожалуйста, – попросила Злата, когда выносить давление стало уже невыносимо. Она по-детски подтянула колени к груди и обняла их руками. – Я хочу побыть одна. Уйдите.
Мужчина криво усмехнулся, пожал плечами, поднялся на ноги и собирался уйти. Продолжать находиться в обществе этой избалованной девочки сейчас, действительно, не было необходимости. Стоило зайти попозже, зафиксировать всю нужную информацию и поговорить с ней спокойнее.
Павел Аркадьевич почти дошёл до двери, как внезапно звенящий от нервного напряжения и подступающих слёз голос его остановил. От этого захотелось закатить глаза, женские истерики это всегда слишком однотипно и жутко утомительно.
– Почему я так вас раздражаю? – Злата повернулась к мужчине и посмотрела в глаза. – С самого первого дня… Почему? Что я сделала не так?
– Ничего. – Иронично заметил врач, скрещивая руки на груди. – Ты – просто обычная пациентка, с которой из-за блата твоих родителей я вынужден носиться как с писаной торбой. У меня десятки больных, которые ждут помощи и готовы лечиться, в то время как ты просто тянешь моё время, мои силы и мои нервы. Если ты хочешь вылечиться – прекрати врать и строить из себя жертву, если хочешь и дальше страдать и в один прекрасный день просто умереть – то вперёд, я удерживать тебя здесь не собираюсь, понятно?
– Понятно.
Мужчина сухо кивнул, развернулся и вышел из палаты. Он уже знал, что вся эта сцена с истеричной мамашей Златы обернётся ужасным скандалом, понимал, что с девчонкой будет ещё куча проблем. В последнее время всё просто валилось на него как снежный ком.
От раздражения хотелось просто разбить что-то об стену. Вся эта история сидела уже в печёнках, но, несмотря на это, из неё явно нужно было выбираться. Желательно в рекордные сроки.
***
Заехать домой и отоспаться Павел Аркадьевич не успевал, поэтому решил, что подремать в ординаторской будет не самым плохим выходом из ситуации, тем более, что там сегодня было, на удивление, было пусто. Мужчина прилёг на небольшой диван и уснул, как и всегда, довольно быстро. Кажется, в течение секунды.
Поэтому он и не услышал, как скрипнула дверь, а потом в помещении раздались чьи-то лёгкие шаги. Внезапная гостья явно очень сильно старалась не шуметь, но будь мужчина чуть менее уставшим, обязательно бы уловил её присутствие.
Девушка выдохнула и ощутимо прикусила щёку изнутри, чтобы привести себя в чувство. Она ощущала себя воровкой на месте преступления, но почему-то уйти уже оттуда не могла.
Изначально, узнав у коллеги, где мужчина, Злата планировала просто поговорить с ним. После его упрёков в палате девушке хотелось высокомерно заявить, что завтра она уедет в другую клинику, и он больше не будет вынужден тратить на неё своё драгоценное время, однако, увидев сонного мужчину, она застыла на месте и потеряла всю свою былую решительность.
От вида усталости на лице лечащего врача её собственная обида вперемешку со злобой начала угасать. Глупо это всё.
Пусть и грубо, но мужчина, по сути, сказал ей правду. Ведь сама во всём виновата. Он просто хочет нормально выполнить свою работу, вылечить её, а она палки в колёса ему вставляет из-за страха вернуться домой.
Злата посмотрела по сторонам и нашла глазами плед. Немного подумала, а потом осторожно взяла его в руки и снова на цыпочках подошла к Павлу Аркадьевичу, чтобы укрыть. Как-то совсем инстинктивно её тонкие пальцы коснулись чёрных волос, а затем и щеки мужчины.
– Ладно, в другой раз повозмущаюсь, – шепнула Злата и в который раз за день улыбнулась. – Спите, вдруг добрее ко мне станете.
