Текст книги "Без причин (СИ)"
Автор книги: Алексия Герман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
13. Простите, что не справилась
Возвращаться домой после лечения было невыносимо тяжело. Настолько, что фактически каждый шаг давался девушке с огромным трудом, представляясь падением в пропасть. Таким же вынужденным и таким же отчаянным.
И хотя Злата знала, что рано или поздно ей пришлось бы вернуться домой, в моменте она оказалась до дрожи в коленках к этому не готова. Совсем неудивительно. Привыкший к ласковому солнцу всегда поразительно быстро замерзает на севере.
Впрочем, родители так радовались её возвращению, что даже взяли отгулы на работе, чтобы провести время с дочерью. Такая забота должна была бы тронуть, но Злата уже давно не страдала наивностью и прекрасно понимала: это лишь попытка подсластить пилюлю.
Ожидаемый гром разразился за ужином, когда они сидели за семейным столом, стараясь поддерживать обстановку семейного вечера.
Родители шутили, не забывая многозначительно смотреть друг на друга и делать какие-то только им понятные знаки. Жаль только, что в этой конспирации не было смысла, потому что Злата уже давно вела свой личный обратный отсчёт.
Пять. Четыре. Три. Два. Один.
– Мы очень за тебя испугались, – торопливо начала мама и сильнее сжала вилку в ладони, как бы ища точку опоры. – И… ты можешь злиться, не соглашаться с нами, но все принятые меры необходимы для твоей безопасности. Ты переходишь на домашнее обучение, с университетом мы вопрос решили.
Злата тоскливо улыбнулась, стараясь не заплакать. Она знала, что всё будет именно так, но до последнего надеялась на чудо, которого в очередной раз не случилось. Кажется, давно было пора перестать в него верить.
– Мам, то, что произошло… было случайностью и не повторится, не нужно домашнего обучения, я в состоянии…
Договорить девушка не успела: мать выразительно стукнула кулаком по столу, прерывая её на полуслове. Лицо женщины поразительно покраснело, а глаза тут же наполнились ещё более воинствующим настроением. Злата видела, как сильно трясёт мать, и понимала, что у него просто нет ни единого шанса её отговорить.
– Ты о нас с отцом подумала? Что будет с нами, если с тобой что-то случится? – Женщина встала, оперлась руками о стол и подалась вперёд, возвышаясь над потерявшей даже надежду Златой. – Мы уже хоронили одного ребёнка, ты хочешь заставить нас снова через это пройти?
– Нет, – девушка зажмурилась, сжалась, пытаясь подобрать нужные слова, но после последней брошенной матерью фразы всё казалось неуместным и лишним. Хотелось и смеяться, и плакать, и кричать. Она покосилась на отца, но тот смотрел на неё ровно таким же осуждающим взглядом. – Но запирать меня дома не выход, даже тут может что-то произойти.
– Хватит переводить стрелки! Дома ты под ежечасной охраной и нам с папой так намного спокойнее. Не нужно драматизировать, ты ведь уже была на домашнем обучении. В этом нет ничего…
– Я девять лет училась так и не хочу больше! – Крик, бессмысленный, но такой искренний. Как и уставшие глаза с застывшими в них слезами. – Мама, я не могу! Я не хочу жить в клетке. Я хочу жить, как нормальный человек: в конце концов, жить, радоваться, учиться! Со мной больше ничего не случится, не нужно постоянно переживать и генерировать негативные сценарии!
– Мы отпустили тебя, и что произошло? Еле откачали, и я не собираюсь больше ничего слушать! – Мать смотрела на Злату как на врага и не желала ничего слушать. Её трясло, тело ходило ходуном, а лицо всё продолжало затягиваться багровыми пятнами. – Иди к себе. Когда успокоишься, поймёшь, что мы правы! До этого времени я не собираюсь с тобой разговаривать.
Злата горько усмехнулась и, глотая обиду, в ту же секунду встала изо стола, правда, напоследок не забыла посмотреть на своих родителей. Однако, на удивление, в этом взгляде больше не было ни злости, ни обиды только бесконечная усталость и разочарование.
Не хотелось больше ничего, но, как оказалось, это было лишь начало её очередного личного витка ада.
***
Дни до первого звонка Павла Аркадьевича потянулись бесконечной серой чередой: тупо и бессмысленно. Настолько, что оставляя свой номер на странице социальной сети, Злата ни на что всерьёз не рассчитывала. Огонёк веры в ней просто затух и не желал разгораться вновь.
Впрочем, после её поступка надежды на то, что мужчина забудет об обиде и сделает первый шаг, фактически не было. С другой стороны, поступить иначе она просто не могла, ведь радость после их близости в тот вечер была совсем недолгой, а слова навязчивой медсестры оказались слишком доходчивыми.
В ту ночь она пришла к ней в палату и нагло потребовала оставить Павла Аркадьевича в покое. Естественно Злата рассмеялась, однако, когда Лена показала их совместное с мужчиной фото в ординаторской, ей резко стало не до смеха. Сдержаться и не выдать своего страха тогда оказалось невыносимо тяжело.
– Ты хочешь, чтобы я уехала из больницы? – холодно спросила Злата, скрестив руки на груди. – Допустим. Правда, тебе это в попытках его очаровать несильно поможет.
– До твоего появления здесь у нас всё было хорошо, мы собирались поженится, так что как только ты свалишь, всё действительно наладиться, – не без злорадства заметила Лена.
На эту реплику Злата только закатила глаза.
– Не неси чушь. Павел Аркадьевич и свадьба, я скорее поверю, что завтра конец света, – иронично заметила девушка, мысленно призывая все свои силы. Держаться так нахально, когда внутри бешено колотилось сердце, стоило ей больших трудов. Страх и переживания за полюбившего врача потихоньку начинали сводить с ума. – Фотки, правда, сделала хорошие, тут не спорю. Хотя в них не было необходимости, я всё равно завтра собиралась сваливать. Зря трудилась.
– Думаешь, я поверю в этот бред? – Медсестра насупилась, но во взгляде всё-таки проступило сомнение. – Ты как клещ к нему прицепилась, но ничего я отцеплю. Если не свалишь, покажу это твоим предкам, и плохо резко станет всем.
– Топорно и глупо, потому что, если бы ты любила его так, как кричишь, то никогда бы не смогла причинить ему вред, несмотря на все его прегрешения, – Злата склонила голову набок и внимательно посмотрела в глаза Лены, отчаянно пытаясь что-то в них увидеть. – В тебе же только желание обладать не более того. Его ты не стоишь.
Выдержать этот диалог тогда оказалось непросто. Однако дать понять Лене, что в её руках находится настоящий рычаг власти было равносильно самоубийству. Злата смогла сделать равнодушный вид и убедить её в нелепости собственных угроз, но уехать, несмотря на это, всё-таки пришлось.
Рисковать Павлом Аркадьевичем девушка бы ни за что ни стала. Ведь в отличие от Лены она, действительно, им дорожила.
А он, кажется, почувствовал это и сделал первый шаг, позволяя ей увидеть немного больше, чем другим. Наверное, потому что тоже чувствовал их какое-то нереальное притяжение на духовном уровне. Такое, что постепенно даже их телефонные разговоры превратились в необходимость. Его голос и внимание позволяли окончательно не сойти с ума.
От родителей получить это было нереально, а вот Павел Аркадьевич давал ей всё это в таком количестве, что становилось страшно. Она любила слушать его, садится на подоконник и смотреть в окно. В такие моменты ей становилось по-настоящему тепло и больше ничего не хотелось.
Однако и это в тюрьме оказалось неслыханной роскошью. Злата поняла это, как только увидела, что её телефона в комнате больше нет, а на полках появились лишь новые фотографии сестры в рамках.
Они и так всегда украшали её комнату, только вот сейчас их стало ещё больше. Из каждого угла комнаты на неё смотрела улыбающаяся девушка, которую она не смогла спасти. Красивая, счастливая, та, что заслужила жить в отличие от неё.
С детства Злата росла в окружении этих фотографии, которые напоминали о невыносимом чувстве вины, ломавшем спину. Родители всегда с такой любовью говорили о её сестре, что невозможно было этого не заметить и не узнать. Они фактически жили ей, продолжая каждый день вспоминать любимые вещи, игрушки и увлечения.
Носить имя умершей и её вещи для Златы с самого детства стало нормой, также как и видеть галерею из сотни снимков в каждом уголке дома. Сейчас на столе девушки стояла та самая фотография, которая каждый раз душила её, заставляя чувствовать себя убийцей.
Последний снимок сестры в больнице. Измученная, бледная девушка с красными глазами и белым платком на голове, похожая на скелет.
– Значит, всё узнали… – усмехнулась Злата, опуская взгляд в пол. – Зря я родилась сестра, да? Зря… Ни смысла, ни боли… Ничего. Всё зря…
***
Дождаться родителей ни в этот вечер, ни в следующие так и не получилось. Злата не выходила из зала целыми днями, надеясь застать их и поговорить. Не потому что хотела этого, а потому что боялась за своего врача, прекрасно понимая, что они могут с ним сделать. Однако и этим вечером домой никто так и не пришёл. Привычный молчаливый игнор, знакомый с детства. Каждый раз один и тот же ритуал, когда она делала что-то не так.
Нахамила гостю, сказала, что хочет в обычную школу, подружилась с дочерью друзей отца.
Сестра сделала бы всё лучше. Она бы справилась, никого не огорчив, если бы выжила. Если бы Злата оказалась подходящим донором. Если бы случилось то, чего не произошло.
Удушливая волна тоски окончательно погребла Злату под собой.
В доме уже не горел свет, и темнота, как никогда, лучше укрепляла невесёлые мысли. Злата устало поднялась с дивана, растерянно смотря по сторонам. Было пусто и было страшно.
Охрана ждала за дверью, не давая даже малейшего шанса выйти. Впрочем, девушка больше этого и не хотела. В один момент руки просто опустились.
Она просто тихо поднялась по лестнице и зашла в ванну. Посмотрела в зеркало и улыбнулась своему отражению. Всё закончилось, пришло время прощаться.
Девушка осмотрелась вокруг, спокойно набрала ванну и вытащила давно припрятанное тоненькое лезвие. Колебаний не было, сомнений тоже. Провести лезвием по венам на руках оказалось поразительно легко.
Даже вид крови её совсем не испугал, напротив, вселил какое-то облегчение. Злата выдохнула и тихо забралась в наполненную ванну. Хладнокровно. Как робот. В душе было пусто, а перед глазами стояла последняя фотография сестры.
– Простите меня… – шепнула она в пустоту и закрыла глаза, чувствуя как подкатывает сон. Вода уже полностью окрасилась в красный цвет. – Простите, что не справилась…
14. Дальше разберёмся
Павел Аркадьевич никогда не любил ночные дежурства. В принципе как и любой нормальный врач.
Куча внезапных больных, вопящие в приёмном покое люди, нависшая атмосфера паники и полнейшего хаоса. Бесконечные истерики родственников, к которым Павел Аркадьевич хоть и привык за годы работы в больнице, но всё-таки по возможности предпочитал их не видеть.
Сегодня была не его очередь дежурить, но он, вопреки логике, почему-то решил остаться. Видимо, всё-таки поддававшись назойливой просьбе коллеги. Как оказалось, не зря, потому что именно этой ночью к нему привезли ту пациентку, которую он ждал особенно сильно.
Однако не в таком состоянии.
Павел Аркадьевич едва не пошатнулся на ногах, когда увидел, как бледную насмерть Злату с перебинтованными кое-как руками везли на каталке. В один момент в его голове всё спуталось, а противный холод всё же пробежал по спине. Фактически не анализируя, он оттеснил неведомо откуда взявшегося коллегу, крикнув что-то вроде привычного:
– Я возьму!
Холодный ум врача понимал, что помочь Злате необходимо в рекордные сроки, иначе трагические последствия, тень которых уже начинала пролегать на лице, девушку окончательно добьют. Она явно потеряла слишком много крови, и сердце билось фактически кое-как. Нужно было реанимировать и запускать. Снова.
– Я тебя и с того света вытащу, идиотка, – злобно шепнул он, смотря на не приходящую в сознание девушку. Двери операционной были уже совсем близко. – Реанимирую и заставлю в глаза посмотреть!
***
Злата приходила в себя медленно. Слишком медленно. Настолько, что даже хладнокровного Павла Аркадьевича постепенно начинало сковывать напряжение.
Он старался не показывать своего волнения, держаться максимально спокойно, но всё внутри один фиг все равно отчаянно клокотало от одной только мысли о возможных последствиях. Мужчина не был дураком и прекрасно понимал, что сейчас в принципе могло и ещё может случиться. Впрочем, размышления об этом приносили больше вреда, чем пользы.
Паниковать Павел Аркадьевич не хотел, поэтому просто отчаянно ждал конца своего дежурства, чтобы вернуться в палату девушки и убедиться, что с ней в порядке. Ему было не в чем себя упрекнуть как хирургу, но как человеку… Вопросов к своей совести было много.
Сейчас смотря на измученную Злату, Павел Аркадьевич искренне понимал, насколько сильно ошибался, считая её избалованной мажоркой. Кого угодно он мог считать таковой, но только не Злату. По крайней мере теперь. Ведь только дурак бы не сложил два плюс два.
Злата просто оказалась маленьким, никому не нужным и выброшенным ребёнком. С ней не считались и, похоже, на постоянной основе игнорировали, поэтому оставшись в изоляции в очередной раз, её нервы не выдержали и… Случилось то, что случилось.
Мужчина устало выдохнул. Выводы обо всём ему пришлось делать самому. Домработница, вызвавшая скорую, так толком ничего ему и не объяснила. Сказала, что просто нашла её в ванной в таком состоянии и всё. Ни сколько она там пролежала, ни почему. Ответов не было, а Злата в себя так и не приходила, добавляя Павлу Аркадьевичу седых волос.
Дурочка. Порезы такие глубокие сделала, что почти шансов себе не оставила. Если бы он не поменялся дежурством с криворуким коллегой, взятым в клинику по блату… Страшно представить, что могло бы произойти.
Мужчина сидел напротив Златиной койки, пытаясь осмыслить всё и прийти в норму. Он устало опустил плечи, потёр переносицу, кожей почувствовал, как по телу пробежали очередные волны дрожи. Та всё ещё его не отпускала.
– Мхмхм…
Невнятное бормотание заставило приподняться и вглядеться в начинающую просыпаться Злату. Заметив нужные реакции, Павел Аркадьевич вздохнул с облегчением, ощутив, как внутри что-то постепенно отлегло
Приходила она в себя долго: взгляд всё никак не фокусировался, а о речи вообще говорить было сложно. Первые десять минут девушка фактически мычала, не в состоянии выговорить хотя бы слово, потом понемногу начала сбивчиво говорить по слогам хоть и заплетающимся языком.
– Видишь меня? – снова спросил врач, вглядываясь в лицо пациентки. Он раз за разом искал осмысленность во взгляде, только вот находил её там фактически по крупинкам.
Павел Аркадьевич просто не знал, что ему делать в этот момент. Хотелось и сжать её руку, и просто прибить.
Впрочем, Злата выглядела настолько обессиленной, что даже сердце вредного Павла Аркадьевича от её измученного вида сжималось в комок.
– Угум…
– Значит, видишь, слышишь – это хорошо. Чувствуешь себя как? Совсем паршиво?
Вопрос, как бы сказал сам мужчина, на дурака. Как она ещё себя может чувствовать? Радостно и хорошо? Мужчина покачал головой, видимо, сам признавая собственную тупость, но девушка вдруг неожиданно начала что-то слабо лопотать. Разобрать получилось не с первого раза.
– Пппп-аааа…. ввве, – Злата испуганно пыталась позвать его и хоть как-то зацепиться за мужскую фигуру взглядом, но выходило не очень. – В-велллл Ааааа-ррр…
Тихий, но такой по-детски отчаянный шепот заставил сжаться. Она искала его глазами, звала и выглядела такой… Такой, что… Злость за её поступок, боль переживании стремительно таяли.
– Здесь никого нет, кроме меня, – ответил врач и, подойдя ещё ближе, нежно сжал её пальцы. – Просто Паша, не напрягайся.
Все действия мужчины выходили на интуиции, хотя выполнить их без привычных колебаний было непросто. Но пока она продолжала просто смотреть на него так, он продолжал поступать не свойственно даже для самого себя.
– Дурочка, – произнёс мужчина, взглядом касаясь следов порезов на худых руках. – Прибить тебя сейчас хочу. Просто не представляешь как.
Ему показалось, что в ответ на его реплику Злата едва-едва улыбнулась. Грубоватые, конечно, слова для той, которая несколько часов назад пыталась покончить с жизнью. Но по-другому мужчина не умел.
Да любой психолог сказал бы, что он всё делает неправильно, но по каким-то своим внутренним ощущениям Павел Аркадьевич чувствовал, что опасность отступила. Говорить о случившемся сейчас просто не поворачивался язык. Он всё узнает, но, разумеется, не сейчас…
– Я… я не хотела, – по слогам проговорила Злата, прикрывая глаза, и сильнее сжала его пальцы, будто боясь, что он уйдёт. – Я п-просто…
– Неважно, – отмахнулся Павел Аркадьевич и осторожно присел на корточки, не отпуская девичьей руки. – Главное – ты здесь. Дальше разберёмся. Только больше так никогда не делай. Никогда, иначе я просто чокнусь.
15. Помощь пришла, откуда не ждали
Больше он не мучил её вопросами.
Просто сидел рядом и поглаживал большим пальцем ладонь. Спокойно. Размеренно. Успокаивающе тихо. И вместе с тем, настолько ласково и нежно, что в уголках глаз Златы непроизвольно скапливались слёзы. Она молчала, грелась, смотрела на него своими печальными глазами ровно до того момента, пока не провалилась в сон.
Такая изломанная, такая усталая. Такая, что… от одного только взгляда на неё в груди у врача что-то противно обрывалось. Павел Аркадьевич никогда не был сентиментальным, не умел нормально сострадать людям, но даже он, хладнокровный и чёрствый, сейчас ощущал все те волны боли, потоком исходившие от девчонки.
По сути, она просто не справилась с обстоятельствами, оказалась загнанной в один угол, из которого не видела выхода. В такой ситуации никто не знает, как себя поведёт. Взрослый уравновешенный человек и тот не факт, что выдержит, а уж эмоциональный ребёнок тем более.
Впрочем, понятно было только одно: её родители и сейчас попытаются всё испортить. Обязательно приедут, разыграют драму и любыми путями заберут домой.
Позволить им это сделать значило подписать Злате смертный приговор.
Один раз она уже вены перерезала, грань страха перешла, и второй раз решиться на подобное явно сможет без особых сомнений. Только в следующий раз скорая может не успеть. И он просто её потеряет. Мысль об этом сковывала и заставляла думать на опережение, но к ак предотвратить опасность, мужчина не знал.
Что делать? Куда бежать? Кого убеждать?
Ответов на эти вопросы не было, времени на раздумья тоже фактически не оставалось. Заткнуть рот влиятельным людям в городе мог только кто-то повыше, но никак не рядовой врач с зарплатой в сорок тысяч.
Связался же с девочкой из богатой семьи на свою голову... И бросить же теперь не мог, точнее не хотел. Слишком многое они пережили, чтобы просто так сдаться. Судьба предоставила шанс и его надо было максимально использовать.
Единственным стопроцентным вариантом было привлечь внимание прессы, но без согласия Златы он не бы сделал этого даже под дулом пистолета. Не каждый согласится стать мишенью журналиста даже ради свободы.
Голова разрывалась от мыслей, перед глазами раскручивались множественные варианты событий.
В дверь постучали. Павел Аркадьевич выдохнул, морально приготовившись увидеть родителей Златы, но прервавший тишину внезапно оказался тем чудом, на которое мужчина не мог и рассчитывать.
Единственный человек, магическим образом помогающий всем и всегда.
Из-за двери на него поглядывала старая приятельница и жена его несносного одноклассника – Милена. Она выглядела, как всегда немного растрёпанной и растерянной, но при этом вполне счастливой. Павел Аркадьевич участливо кивнул ей, молчаливо обещая подойти. Женщина зеркально отразила его действие.
И хотя оставлять Злату одну сейчас хотелось меньше всего, разговор с Миленой был тем немногим, что сейчас, действительно, могло помочь. Скрепя сердце, врач вышел из кабинета и т ут же наткнулся на удивлённый, но всё же ласковый взгляд.
Старая знакомая выглядела так, как будто знала всю их историю в мельчайших подробностях. Впрочем, Павел Аркадьевич прекрасно знал, что в течение пятнадцати минут сам поведает ей всё в мельчайших подробностях. Ведь Милена, на самом деле, была одной из тех редких женщин, которые не задавали лишних вопросов, но которые магическим образом располагали к открытости.
Даже его вредный одноклассник Булат не устоял, ему и пытаться бессмысленно. Но из природного упрямства и гордости мужчина всё же попытался.
– Так, рассказывай, что беспокоит? – начал Павел Аркадьевич, отводя взгляд в сторону. – На раннем сроке, судя по твоим анализам, проблем быть не должно.
– Их и нет, – отмахнулась Милена, закатывая глаза. Недомогающей она и, правда, не выглядела, скорее, на лице просто пролегла небольшая усталость. – Но ты знаешь Булата, паника и всё такое. Если несложно выпиши мне бумажку, что я здорова, а то он с ума сойдёт. Не хочу, чтобы он переживал.
Мужчина кивнул. С того момента, как Милена забеременела, Булат постоянно держал руку на пульсе. Даже чересчур. С другой учитывая их непростую историю, врач его понимал: рисковать жизнью любимой женщины после стольких сложностей мог только дурак.
– Паш… как там та девочка? С ней же всё в порядке? – После непродолжительного молчания осторожно уточнила Милена. – Выглядит бледной. И да, прости, если помешала.
– В порядке всё, попытка суицида, – безэмоционально пояснил мужчина, но от женщины не ускользнула лёгкая нервозность в голосе. Его пальцы слегка дрожали, и не заметить это было трудно. – Я просто устал, клиническая картина сложная и…
– И она уже давно не просто пациентка, – спокойно закончила за него приятельница и мягко улыбнулась. – Я тебя не первый год знаю, рассказывай, что случилось. Одна голова хорошо, а две лучше. Если что Булата подключим, его мозги стоят двух меня.
Павел Аркадьевич усмехнулся и скрестил руки на груди. Любого другого человека бы уже послал, а вот Милену не мог. Ведь в её тоне не было ни намёка на издёвку или самодовольство, врач знал, что она лишь в очередной раз хотела помочь.
– Ладно, давай присядем напротив палаты, – женщина кивнула. – Всё равно же отстанешь.
***
– То есть они, по сути, держат её в четырёх стенах и не выпускают? – уточнила Милена, искренне офигевая от происходящего. Её глаза распахивались всё шире, но каждый раз оказывалось, что это ещё не предел. – Сами Зотовы? Влиятельнейшие люди, на них бы никто никогда не подумал. К тому же у них первая дочь погибла, кажется, из-за болезни.
– Злата должна была стать донором их первой дочери, но не смогла, – высказанное добавление многое объяснило.
– И они на ней…
– И они, – подтвердил Павел, и Милене оказалось этого достаточно, чтобы понять. Лишних вопросов не требовалось. – Если заберут девчонку сейчас, второй раз я её не откачаю. Всё понятно как белый день но формальных оснований препятствовать им у меня нет. Пару недель я смогу продержать её здесь, списав на сердечные осложнения и невозможность транспортировки, но это всё при условии, что они не притащат к неё другого специалиста и сразу же не договорятся с начальством, чтобы её увезти.
– Без согласия Златы не смогут, она – совершеннолетняя, поэтому имеет право на то, чтобы остаться. – Уверенно ответила женщина и откинулась на спинку стула. Задачка, действительно, была со звёздочкой. – Но ты прав, это только временный выход. Скандал, шумиха?
Мужчина тут же ощетинился, а в глазах тут же загорелся огонёк раздражения.
– Она не мартышка в цирке, – строго отчеканил Павел, резко отсекая возможность дальнейшего обсуждения этого варианта. Но, вспомнив, что перед ним сейчас находится беременная женщина всё же немного смягчился. – Злата нестабильна, как это на ней скажется, не может предположить даже психолог. Рисковать здесь нельзя.
Милена кивнула, не обращая внимания на грубоватый тон. Она несколько лет знала Пашу и сейчас прекрасно видела, как он переживает. Женщина очень хотела ему помочь, но, как назло, в голове не было ни одной здравой идеи. Тем более, Золотовы были связаны с администрацией города, чтобы противодействовать им нужен был козырь в рукаве.
– Подожди, – догадка вспыхнула, как искорка, и стала улетать, но Милена резко ухватилась за неё сознанием. – А что… если вынудить Зотову вывести девочку в свет? У мэра через пару дней что-то вроде приёма, и кто-то мог бы "случайно заговорить" о Злате и привлечь к этой теме внимание.
– И ты думаешь они сразу раз и выведут девочку в свет? – Скептически уточнил Павел, устало усмехаясь. – Они несколько лет её держали на домашнем обучении, все уже давно успели привыкнуть, так что шума здесь не будет.
– Шума не будет, но сплетни поползут, – согласилась женщина, но со знанием дела продолжила рассуждать дальше. – Ты не варишься в этом котле, Паш, поэтому не знаешь нюансов. Если я правильно помню, отец твоей Златы сейчас работает в тесной связке с администрацией нашего города, в которую скоро будут выбираться представители. Они будут вынуждены вытащить Злату, потому что лишняя возня здесь им совсем не нужна. И, если при всех сделать их дочери предложение поработать в каком-нибудь из фондов или чём-то подобном, Зотовы не смогут отказаться. Имидж в таких делах штука важная, а, попав в фокус внимания, Злату запереть так просто не получится.
Врач слушал раскрученную женщиной логическую цепочку и искренне удивлялся. Всё выглядело складно, но как-то слишком по-киношному, и мужчина не верил, что подобное бывает и в жизни. С другой стороны, Милена, говоря всё это, выглядела очень уверенно, да и другого варианта по факту у него не было.
– Тебе нужно как-то продержать её здесь пару дней, – резюмировала женщина, усиленно хмуря брови и что-то обдумывая. – Дальше попробуем сделать так, как задумано. Пока это единственный вариант.
Павел устало выдохнул. Бессонная ночь, усталость и рой мыслей в голове всё-таки давали о себе знать. Впрочем, факт оставался фактом, идея Милены была толковой и нужно было пробовать. И думать.
Мужчина на минуту повернулся и всмотрелся в знакомое лицо. Вполне себе милое, добродушное, однако, именно с таким вот лицом эта женщина, как оказалось, и прокручивала всякие опасные многоходовки. Удивительное существо: в жизни на неё не подумаешь, а в итоге именно у неё роль серого кардинала.
– На вас это негативно не скажется? – спросил Павел. Он не был дураком и понимал, что впрягаться за кого-то просто так чревато последствиями. Да и быть должным не хотелось.
– Всё будет нормально, к тому же ты – наш друг, – отмахнулась Милена, поднимаясь на ноги. И хотя история их взаимоотношений тоже была довольно насыщенной, она, действительно, считала его другом семьи.
– Спасибо, – устало отвел врач, а потом всё же решил кое-что прояснить. – А у знала-то как, мать Тереза? Местные донесли?
– В зеркало посмотри, – Милена улыбнулась и склонила голову набок. – Впервые вижу, чтоб у тебя так глаза горели, и да-да я верю, что это только потому что ты давал клятву Гиппократа и обещал всех спасать.
Мужчина закатил глаза, насмешливое выражение её лица и ирония в голосе заставляли чувствовать себя неловко. Всё-таки прав был Булат: жена у него тот ещё несостоявшийся следователь. Бедные её ученики.
– Не ухмыляйся сильно, зайдёшь на неделе – заставлю все анализы пройти, – буркнул Павел и тоже поднялся на ноги. На телефон собеседницы пришло сообщение, и мужчина даже не сомневался, что это Булат. – Иди уже, а то твой муж уже извёлся, наверное.
Милена что-то буркнула в ответ, но, посмотрев на дисплей, действительно засияла. Наскоро попрощавшись и обменявшись ещё парочкой подколов, они разошлись, но всё-таки в душе у мужчины, наконец, зародилась надежда на то, что всё будет хорошо.
***
Оптимизм подугас, когда Злата, окончательно пришла в себя. Разбитая и дезориентированная, она всё больше замыкалась в себе. Девушка не хотела ни с кем говорить, не хотела есть, не хотела просто ничего. Впервые за всё время их взаимоотношений Злата выглядела настолько подавленной.
Павел старался не тревожить её в течение дня, но вечером напряжение достигло апогея, и он всё-таки не выдержал. Когда мужчина зашёл, Злата никак на него не отреагировала, продолжила смотреть в потолок, как бы игнорируя его присутствие. Врач же привычно придвинул стул к её постели и занял место напротив.
Они молчали. Сначала минуту. Потом пять. Потом десять.
– Ты здесь из жалости, да? – голос в тишине раздался настолько резко, что Павел от неожиданности даже вздрогнул. – Хорошие врачи не бросают утопающих в беде?
– Хорошие врачи всегда равнодушны к своим пациентам, – ответил мужчина, склоняя голову набок. Он старался казаться уверенным и невозмутимым, но от такого измученного вида Златы, всё внутри позорно скручивало. – А я с тобой всю врачебную этику нарушил, так что врач из меня, как выяснилось, не очень.
– Прости, – тихо, на грани слуха пропищала Злата, но врач всё-таки её услышал.
Не нужно было быть психологом, чтобы понять, девочку как-то надо было выводить другие эмоции. Причём, срочно. Самокопание сейчас только усугубит и без того подавленное состояние.
Хороший врач бы, наверное, подобрал нужные слова, предварительно взвесив каждое, а Павел просто говорил то, что приходило в голову. Говорил то, что хотелось сказать.
– За что? Ты же невиновата, что меня к тебе тянет, это физика на пару с химией, – усмехнулся он, а потом вдруг совершенно неожиданно для себя положил голову ей на живот. – Но вообще… вот нафига ты появилась? Я жил спокойно, никого не трогал, а сейчас слишком много нетипичных эмоции.
Послышался короткий девичий смешок, заставивший мужчину усмехнуться. Он смотрел на неё, видел улыбку и чувствовал, как сердце пропускает гулкий удар. Рука Златы неуверенно потянулась к его, а потом хрупкие пальчики всё-таки зарылись в жёсткие волосы.
– Значит, нетипичные эмоции? Только вы, товарищ доктор, можете так криво признаваться в том, что кто-то вам небезразличен, – девушка старалась шутить, но Павел видел, как глаза начинали влажно блестеть, а потом она вдруг тихо спросила. – Правда?
Вопрос такой детский и в любой другой ситуации врач назвал бы его глупым, но Злата спрашивала об этом по-настоящему искренне. Не из хитрости, не из желания самоутвердиться, а просто потому что не верила, что может стать хоть кому-то нужной. Никто и никогда ей этого не говорил, а Павел Ар…
Нет… Паша… Он сделал это так просто и без рисовки искренне. Смотрел ей в глаза и был рядом: не подбирал слова, не разговаривал, как с больной или сумасшедшей. Мужчина дорожил ей, и девушка впервые видела это чувство в чьём-то взгляде. Т акое неприкрытое и такое настоящее.
– Правда, – уверенный мужской ответ не оставил сомнений. – Ещё раз такое выкинешь, прибью, и оленьи глазки не помогут.
