Текст книги "Петр Столыпин. Революция сверху"

Автор книги: Алексей Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Община идет в атаку

«– Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому, там насиловали и пороли девок; не у того барина, так у соседа.

– Почему валят столетние парки? – Потому, что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть; тыкали в нос нищему – мошной, а дураку – образованностью…»

(А. Блок)

Об этом писать никогда не любили. При Советской власти о массовых крестьянских выступлениях начала XX века говорили мельком, поскольку, согласно марксистской идеологии, авангардом революции должны быть рабочие. К тому же бунтовавшие крестьяне вполне обошлись без социал-демократов.

И уж тем более – не любят говорить сегодня. Ну, никак не влезают данные события в образ благополучной «России, которую мы потеряли». Самые глупые говорят, что всё это было проплачено масонами и прочими врагами России. Но если эти самые враги сумели организовать такое, то что стоило государство, это проморгавшее? Такое государство обречено.

Между тем массовые крестьянские восстания сыграли огромную роль в действиях власти. Они очень серьезно прочистили мозги некоторым (к сожалению, не всем) высшим чиновникам, похоронив иллюзии об идиллическом и законопослушном крестьянском обществе. Именно после первых массовых выступлений 1902 года в «верхах» началась работа над крестьянской реформой. А всерьез её подстегнул настоящий пожар 1905 года…

 
Терпеть я не буду покорно
Проклятую эту судьбу,
Шахтерам из темени черной
Пора выходить на борьбу!
 

(Старая шахтерская песня)

К началу XX века все описанные выше крестьянские проблемы накопились – и настроение крестьян достигло точки кипения. В такой ситуации хватает малейшей искры. Ею стал неурожай 1901 года на юге России. И началось…

Но тут я несколько отвлекусь. Расхожий штамп – «крестьяне консервативны». Дескать, они не хотят воспринимать ничего нового, предпочитая жить по старинке.

«Кстати, о консерватизме. Нет более далеко отстоящих друг от друга вещей, чем консерватизм и работа на земле – с этим согласится любой владелец шести соток. Соответственно, во всей русской истории едва ли можно найти менее консервативный слой, чем крестьяне. Крестьянин гибок, мобилен, практичен и изворотлив. Это вытекает в первую очередь из самой особенности работы на земле. Рабочий встает к станку и точит деталь по чертежу. На земле чертежей нет. Каждый год для землепашца – это новые задачи в новых условиях. Каждая неделя уникальна – от погоды до не вовремя захромавшей лошади. Каждый день крестьянин решает множество ежечасно возникающих задач. Подобных все время меняющихся условий не знает никто – разве что полководец на войне, но ведь война бывает не каждый год, а хлеб надо растить постоянно.

Крестьяне очень быстро реагировали на любые новшества, от технических до политических. Уже во второй половине XIX века, по данным российских этнографов, около 18 % литературы, которую читали на селе, были научные и технические книги (на первом месте – около 60 % – «божественные»). А уж если говорить об экономике, то едва ли можно найти другую хозяйственную единицу, более гибкую, чем крестьянский двор. Иначе и нельзя – та же захромавшая лошадь может поставить хозяйство в совершенно новые экономические условия.

В качестве примера можно привести историю с травопольем в Московской губернии. В 1892 году два селения Волоколамского уезда завели у себя правильное травопольное хозяйство. К 1898 году таковых было уже 414, а в 1909 году – 1651, или около 28 % всех общин Подмосковья. Учитывая, что перед тем, как заводить у себя новый способ хозяйствования, надо к нему еще присмотреться, причем занимает это не один год, скорости принятия решения просто фантастические».

(Е. Прудникова)

На самом-то деле крестьянский консерватизм происходил из трудных условий жизни. Ведь именно ввиду разнообразных условий готовых рецептов в сельском хозяйстве нет. Нужно экспериментировать на конкретном месте. Если у тебя имеется 100 гектаров – то вполне можно выделить пару на опытный участок. А попробуй, поэкспериментируй, если надел – пять! Любая неудача неизбежно ведет к голоду. В такой ситуации разумнее действовать проверенными методами.

Миф о консерватизме, казалось бы, подтверждался и ещё одним обстоятельством. Как говорили ещё те, кто ходил в народ в шестидесятых годах XIX века, «крестьяне не воспринимают абстрактные идеи». Разумеется, речь шла о политических теориях. В самом деле – не воспринимали. Ни социалистическую проповедь народников, «ни демократические идеалы». Да и «государственно мыслить» крестьяне решительно не желали. А почему? Да потому что они хорошо знали, что хотели. Они хотели вытеснить помещиков и получить их землю. Точка. И какое им было дело до политической трескотни?

Кстати, впоследствии крестьяне очень грамотно использовали возможности Государственной Думы, посылая туда свои «наказы».

Что же касается крестьянских выступлений, то они начались в марте 1902 года в Полтавской губернии.

«Оно состояло в классическом сетевом принципе, выступление крестьян одного селения по самому заурядному поводу (непомерно высокие цены за аренду земли и непомерно низкие цены за рабочие руки, скверные условия труда, произвол и т. п.) служило детонатором для выступления крестьян в соседних селениях, а эти в свою очередь детонировали выступления в других. Отмечая различия поводов выступлений, нужно понимать, что все они уходили своими корнями в крестьянское малоземелье и исторический беспредел “хозяев земли Русской” развращённого и выродившегося – “русского дворянства, состоящего на 2/3 из инородцев”».

(И. Поморцев)

За март-начало апреля восстания охватили 165 селений, 105 помещичьих экономий были разрушены.

«Новым и неожиданным явился также радикализм крестьянских настроений и требований. Многие выступления сопровождались захватами помещичьих земель, взломом хлебных амбаров и вывозом зерна, поджогами усадеб, часто принимали характер восстаний с открытым сопротивлением полиции и даже войскам. Сразу же со всей ясностью обнаружилось, что сила и масштабы крестьянского движения резко возросли, а характер радикализировался. Ситуацию обострил недород хлебов в 1901 г., отнюдь не выходивший за обычные рамки, но в новые времена оказавшийся достаточным, чтобы вызвать в Полтавской и Харьковской губерниях социальный взрыв».

(И. Поморцев)

Вот письмо группы помещиков министру внутренних дел:

«Несколько дней совершается систематический грабеж крестьянами помещичьих хлебных запасов, грабят же неимущие. Обыкновенно являются в усадьбу поголовно целые соседние деревни с подводами, с мешками, в сопровождении жен, детей, врываются в усадьбу, требуют ключи от амбаров, при отказе отбивают замки, нагружают в присутствии хозяина подводы, везут к себе… В дома не входят, но что попадается в амбарах сверх хлеба, все забирают».

Потом пожар перекинулся и на иные губернии. Массовые выступления были в Киевской, Черниговской, Орловской, Курской, Саратовской, Пензенской, Рязанской…

Стоит привести и иную оценку событий:

«Беспорядки эти, как известно, охватили весьма широкий район. Начались они 30 марта (1902 г.) в Константиноградском и Полтавском уездах, где в течение четырех дней были разгромлены 54 усадьбы, а 31 марта перекинулись в Валкский уезд Харьковской губернии, где также было разгромлено несколько усадеб, из коих две дотла сожжены. Характер этих беспорядков был самый дикий: грабили не только помещичьи усадьбы, но и зажиточных казаков, при этом грабили не только хлеб, живой и мертвый инвентарь, но даже дома растаскивали по бревнам; при грабеже земской больницы утащили тюфяки из-под больных. Из Валкского уезда беспорядки распространились на Богодуховский уезд, а также на сам город Валки, куда направилась обнаглевшая за три дня беспрепятственного грабежа толпа с целью и его подвергнуть повальному ограблению; здесь она была застигнута войсками, посланными для ее усмирения. В грабеже при этом принимали участие самые разнородные элементы: так, среди лиц, растащивших сахар на свеклосахарном заводе, был, между прочим, диакон местной церкви. Данные следствия по этому делу с очевидностью выяснили, что здесь имелось налицо отнюдь не случайное местное явление, а широко задуманное и тщательно подготовленное революционное действо. Широкий размах революционной пропаганды и подготовленность народных масс для ее восприятия выяснил Плеве и сделанный ему в Москве тем же Зубатовым подробный доклад о деятельности революционеров в московском промышленном районе».

(В. И. Гурко)

Здесь господин Гурко то ли лукавит, то ли ничего не понимает. Списывать все социальные конфликты на революционную пропаганду было в обычае тогдашних российских чиновников. Впрочем, Гурко хоть и трудился в Министерстве внутренних дел, к политическому сыску никогда отношения не имел. Так что он мог и не знать подробностей.

На самом-то деле с революционной пропагандой дело обстояло не так просто. В значительной степени это – миф, распространенный в «верхах». В жандармских документах начала XX века не существует никаких конкретных сведений об арестованных революционерах, агитировавших в деревне за активные выступления. А ведь если имела место массовая агитация – кто-то неизбежно должен был попасться… Нет сведений об этом и в мемуарах революционеров – хотя их после 1917 года было понаписано множество – в том числе и эсерами. Миф о том, что партия эсеров подготовила выступления 1902 года, был запущен «бабушкой русской революции», одной из создательниц эсеровской партии Е. К. Брешко – Брешковской. Причина вполне понятна – в это время партия была ещё очень слаба, массовый террор начался позже. А за неимением собственных реальных дел, можно с рекламными целями приписать себе и чужие. Кстати, терроризм стал главным делом эсеров не от хорошей жизни. Стрелять и кидать бомбы они ринулись как раз потому, что у них с другими методами ничего не получалось.

Интересно, что даже в книгах, написанных представителями спецслужб для внутреннего употребления, например, в фундаментальном трехтомном издании генерала А. И. Спиридовича «Революционное движение в России», созданном для просвещения офицеров Охранных отделений, при упоминании крестьянского движения 1902 года цитируется… Брешко – Брешковская. Других данных у генерала не было.

Нет, эсеры издавали и распространяли среди крестьян множество листовок и брошюр. Но бумажками людей на бунт не поднимешь… Для этого нужно было «вписаться» в крестьянскую среду, стать своим. Надо понимать суть «мира». Чужака могли выслушать, так сказать, для общей информации. Но веры ему, а уж тем более интеллигентам – не было никакой. Вы представьте – приперся какой-то никому не известный тип и зовет идти жечь помещиков…

Да и вообще – на самом-то деле, несмотря на все свои декларации, эсеры не очень-то стремились поднять крестьянское восстание. Главной их целью являлось создание парламентской республики. Они считали – вот её создадим, а тогда можно и о земле подумать. Сторонники «аграрного террора», то есть организации партизанской войны, всегда были в партии маловлиятельным меньшинством, которые дальше выпуска литературы не шли. Хотя определенную роль эсеры сыграли – но несколько позже.

Тем не менее, агитаторы-то в деревне имелись. Только это были не члены революционных организаций. Это были рабочие. В конце XIX – начале XX века в России поднялась волна забастовок. Требования были исключительно экономическими. Революционеры, прежде всего социал-демократы, если и принимали в них участие – то на подхвате. В основном помогали печатать листовки.

Власти с забастовками боролись – причем исключительно тупо. Любой трудовой конфликт считался «подрывом устоев». Вместо того чтобы пытаться проблемы разрешать, шли на поводу у предпринимателей – и пытались справиться с забастовщиками с помощью репрессий. Но это было не так-то просто. Зачинщиков забастовки выявить довольно легко. Их можно было привлечь. А вот, так сказать, «второму уровню», активистам, предъявить что-то было непросто. Выход нашли. Я уже упоминал, что рабочие формально продолжали оставаться членами общин. Так что всех рабочих, заподозренных в том, что они смутьяны, попросту высылали по месту жительства. Благо у губернаторов имелось право административной высылки.

И вот представьте этих людей. Их выдергивали с заводов и отправляли в родные деревни, чему ребята совсем не радовались. Активистами были квалифицированные рабочие, а они зарабатывали куда больше крестьян, к тому же любили свою работу. Кроме всего прочего, они усвоили «логику классовой борьбы».

А эта логика четверть века спустя была сформулирована в знаменитом «Гимне рабочего фронта».

 
«И так как ты рабочий,
Не верь, что нам поможет другой.
Свободу себе добудем в борьбе
Своею рабочей рукой».
 

Но самое главное – эти люди были в крестьянской среде своими! Они в этих деревнях выросли, всех знали – и знали, как с односельчанами разговаривать. И эти ребята поднимали людей.

И вот тут-то сыграли свою роль революционеры. Существует подробное описание деятельности эсеровской группы, «заточенной» на работу с крестьянами, действовавшей в 1902 году в Саратовской губернии. (То есть той, в которой несколько позже губернаторствовал Столыпин.) Данные борцы за народное дело первоначально печатали листовки – но особого толка от этого не было. И тут к ним стали приходить крестьяне с просьбами – научить их, как изготавливать гектограф, простейшее множительное приспособление. Благо это печатное устройство изготовить очень нетрудно, для данной задачи никакой технической грамотности не требуется. А всё необходимое для этого можно было свободно купить в любом уездном городке[25]25
  Для гектографии требуются глицерин, желатин и анилиновые чернила. Это продавалось соответственно – в аптеках, продуктовых и писчебумажных лавках.


[Закрыть]. Революционеры научили. И крестьяне стали изготавливать свои листовки. Как говорится в рекламе, почувствуйте разницу.

В конце концов, крестьянские выступления были подавлены. Однако кое-какие подвижки наметились.

«В феврале 1903 г. было провозглашено обещание облегчить выход из общины, в марте ликвидирована круговая порука общинников, в августе 1904 г. отменены, наконец, телесные наказания крестьян. В 1904 г. – крестьян перестали пороть за недоимки, как в Средневековье!!! И отменили ответственность всех общинников за проступки одного. Удивительный прогресс для “Великой России”».

(И. Поморцев)

Не говоря уже о том, что началась работа над крестьянской реформой. Шла она, правда, ни шатко ни валко. Для принятия серьезных решений потребовалась вторая серия…

Осмысленный и бескровный

Обстановка продолжала накаляться. Высокопоставленный сенатский чиновник писал в Министерство юстиции: «Присматриваясь к длинному ряду лиц, проходящих перед моими глазами на суде, – прислушиваясь к их показаниям и говору, я выношу убеждение, что крестьяне устрашены, но вовсе не убеждены. Крестьяне меня поражают еще и не замечаемой в годы моей бывшей службы на местах не то своей одичалостью, не то особой сосредоточенностью. Во всяком случае, недоверчивость к начальству, полная от него отчужденность проглядывается во всем».

Первую русскую революцию связывают с Русско-японской войной. И это верно по отношению к городам. Деревню же она затронула лишь косвенно. Мобилизация проводилась, но не в полной мере. Хотя, конечно, всеобщее общественное возбуждение докатилось и до деревни. Тех же самых бастовавших рабочих продолжали высылать – причем уже в куда большем количестве. Тем более что политическая грамотность рабочих сильно повысилась. Особенно после «Кровавого воскресенья».

Однако основными причинами были собственно деревенские.

«Движение началось в феврале 1905 г. в той же черноземной полосе (на этот раз с Курской, Орловской и Черниговской губерний), и опять же с изъятия хлебных запасов в помещичьих экономиях и распределения среди населения окрестных сел, которое в очередной раз встречало весну впроголодь. Первые группы “арестованных” грабителей на вопрос властей: “Чего вы хотели?” отвечали: “Мы хотели и хотим есть”.

Осенью 1905 г. крестьянское движение охватывало свыше половины Европейской России, практически все регионы помещичьего землевладения. Всего за 1905 г. было зарегистрировано 3228 крестьянских выступлений, за 1906 г. – 2600, за 1907 г. – 1337».

(И. Поморцев)

Уже позже, в июле 1906 года, крестьяне Новоосколького уезда Курской губернии писали наказ в Трудовую группу I Думы:

«Само правительство хочет поморить крестьян голодной смертью. Просим Государственную Думу постараться уничтожить трутней, которые даром едят мед. Это министры и Государственный совет запутали весь русский народ, как паук мух в свою паутину; мухи кричат и жужжат, но пока ничего с пауком поделать нельзя».

Это причина. А вот и цель.

Министр земледелия С. Ермолов писал Николаю II:

«Лозунгом восставших… служила идея о принадлежности всей земли крестьянам».

Причем надо отметить крайне важную особенность крестьянских выступлений этого периода. Это был совсем не «бессмысленный и беспощадный бунт».

Жертв со стороны владельцев усадеб практически не было!

«Разгром помещичьих усадеб не был всего-навсего вандализмом. Крестьяне, по их собственным словам, сжигали жилые и хозяйственные строения для того, чтобы выдворить помещика из деревни хотя бы на два-три года, чтобы не допустить размещения там отрядов карателей… Конечно, невозможность удержать захваченное и жажда мщения за все прошлое также имели значение.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что основные компоненты в механизме революционного насилия, направленного на ликвидацию помещичьего господства в деревне, сложились уже в ходе первой революции. В нем, однако, не было тогда физического истребления противника, не было крови. Свидетельства самые различные, в том числе из органов государственного управления, отмечали: “людей не убивают” (Саратовская губерния); “полное отсутствие случаев насилия над личностью, как самих землевладельцев, так и экономических служащих” (Тамбовская и Воронежская губернии)».

(И. Поморцев)

В итоге в 1905–1906 годах было сожжено около 15 % всех помещичьих усадеб в России.

Но самое интересное не это. Как обычно большинство людей представляют крестьянское выступление? Собрались люди, поорали, «завели» себя и односельчан, вооружились подручными средствами – и нестройной толпой пошли громить ближайшего помещика.

А вот в 1905–1906 годах дело обстояло совсем не так. Крестьянские выступления были очень хорошо организованы! Причем организованы эти выступления были куда лучше, чем восстание на броненосце «Потемкин» или Декабрьское восстание в Москве.

«Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию[26]26
  Жакерия – крестьянское восстание, вспыхнувшее во Франции в 1358 году и продолжавшееся несколько лет. Причина та, что крестьяне, которые жили невесело, были доведены до ручки Столетней войной. Жакерия была действительно беспощадным и бессмысленным бунтом. Крестьян вела слепая ненависть, единственным их стремлением было уничтожить всех, кто «не они». Не только феодалов, но и горожан.


[Закрыть]. Восставшие также продемонстрировали удивительное единство целей и средств, если принимать во внимание отсутствие общепризнанных лидеров или идеологов, мощной, существующей долгое время организации, единой общепринятой теории переустройства общества и общенациональной системы связи.

…

Описания тех событий очень похожи одно на другое. Массы крестьян с сотнями запряженных телег собирались по сигналу зажженного костра или по церковному набату. Затем они двигались к складам имений, сбивали замки и уносили зерно и сено. Землевладельцев не трогали. Иногда крестьяне даже предупреждали их о точной дате, когда они собирались “разобрать“ поместье. Только в нескольких случаях имел место поджог и одному-единственному полицейскому были, как сообщают, нанесены телесные повреждения, когда он собирался произвести арест. Унесенное зерно часто делилось между крестьянскими хозяйствами в соответствии с числом едоков в семьях и по заранее составленному списку. В одной из участвующих в “разборке“ деревень местному слепому нищему была предоставлена телега и лошадь для вывоза его доли “разобранного“ зерна. Все отчеты подчеркивали чувство правоты, с которым обычно действовали крестьяне, что выразилось также в строгом соблюдении установленных ими же самими правил, например, они не брали вещей, которые считали личной собственностью…

Другие формы крестьянского бунта распространились к тому времени на большей части территории. Массовые “порубки” начались уже в конце 1904 г. Также как и «разборки», «порубки» обычно происходили в виде коллективных акций с использованием телег. В ходе “порубок“ крестьяне стремились обходиться без насилия. Тем не менее, когда в одном случае крестьянин был схвачен полицией на месте преступления и избит, его соседи в ответ полностью разрушили пять соседних поместий, ломая мебель, поджигая здания и забивая скот…

В течение первых месяцев 1905 г. крестьянские действия в значительной степени были прямым и стихийным ответом на нужду и отчаянный недостаток продовольствия, корма и леса во многих крестьянских общинах. Все эти действия были хорошо организованы на местах и обходились без кровопролития…

…Массовые разрушения поместий не были к тому времени ни “бездумным бунтом“, ни актом вандализма. По всей территории, охваченной жакерией, крестьяне заявляли, что их цель – навсегда “выкурить“ помещиков и сделать так, чтобы дворянские земли были оставлены крестьянам для владения и обработки».

(Т. Шанин)

Для сравнения. Восставшие матросы на броненосце «Потемкин» решительно не знали, что делать дальше. Немногочисленные «крайние» предлагали высадить десант в Одессе, чтобы радикализовать разразившуюся там всеобщую забастовку. Но побоялись из опасения, что многие матросы, не разделявшие крайних идей, в этом случае попросту разбегутся. Вот и метался мятежный броненосец по Черному морю без всякой внятной цели… С Декабрьским восстанием тоже было интересно – даром что в нем активно участвовали (но не руководили) социал-демократы. Стратегической цели и внятного плана действий у повстанцев тоже не имелось. А вот у крестьян всё это имелось.

Причем организация у крестьян была, а вот никаких следов деятельности революционеров не нашли. Хотя очень искали.

«Полицейский розыск виновных и послереволюционная охота на революционеров из некрестьянских сословий, действовавших в деревне, которые якобы возглавляли крестьянский бунт в Центральной России, дали примечательно скудные результаты. Из протоколов допросов следовало, что крестьянское движение 1905–1907 гг. (как и 1902 г.) было в Европейской России спонтанным и руководимым самими же крестьянами делом».

(Т. Шанин)

Именно осмысленность крестьянских восстаний вызвала такую панику в верхах. В самом деле, революционные организации охранка неплохо контролировала. Потому-то ничего путного сделать им не удалось. Не считать же таковым вакханалию бессмысленных террористических актов, раскрученную эсерами с анархистами. Тем более, как уже упоминалось, нередко террористы стреляли в очень даже нужную кое-кому из высших чиновников сторону.

Кроме того, крестьянские выступления полностью уничтожали иллюзию, в которой пребывали власти, – что «простой народ» их любит, а бунтуют только революционеры. Впрочем, Николай II так ничего и не понял до самого конца…