Текст книги "Петр Столыпин. Революция сверху"

Автор книги: Алексей Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

В лабиринтах власти

Столыпинская реформа проводилась государством. Так что имеет смысл поглядеть – что же представляла из себя российская элита в начале XX века. Без этого многие особенности проведения этой реформы в жизнь останутся непонятными.

«Самодержавие в руках Николая II, как единоличное и самостоятельное разрешение основных государственных вопросов, перестало существовать. Его фактически заменила олигархия правительственного синклита, состоящего из сменяющихся, никакими общими политическими взглядами не сплоченных, а посему между собою постоянно борющихся глав отдельных отраслей правления».

(В. И. Гурко)

Начнем с самого верха. Россия являлась абсолютной монархией. Казалось бы, император может делать всё, что ему заблагорассудится. Однако на самом-то деле власть монарха очень сильно ограничена.

Обер-прокурор Первого департамента Сената А. А. Половцов в 1874 году сказал: «Самодержавное правление самодержавно только по имени; ограниченность средств одного человека делает для него всемогущество невозможным; государь зависим от других, от лиц его окружающих, от господствующих мнений, от других правительств, от сложившихся в человечестве сил, то прямо, то косвенно выказывающих свое влияние».

Как это не странно звучит, главным ограничением является как раз… абсолютная власть монарха. На государя непосредственно завязано множество разных вопросов. Так, в Российской империи до 1905 года министры не были объединены в кабинет – все главы ведомств были замкнуты непосредственно на императора. А ведь контролировать лично чуть ли не всё – очень трудно.

Точнее, можно, если у власти стоит выдающийся человек. Но и то. Можно привести два примера. Крутые перемены Петра I проводились очень непродуманно и хаотично. В результате было наломано столько дров, что издержки реформ конкурируют с их положительным значением. Недаром к Петру историки относятся очень неоднозначно. Николай I попытался создать четкую бюрократическую систему для исполнения своей воли. Многое удалось, но в итоге система подменила собой императора. Именно Николай Павлович сказал в конце жизни: «в России управляют столоначальники». А ведь эта бюрократическая гидра так и осталась до 1917 года. Тем более что Николай II гением не являлся в любом случае…

Но это не всё. «Легитимная» (наследственная) монархия во многом опирается на традиции, существующие среди элиты.

Некоторые явления легче понимать «на контрасте». Приведем пример императора, который не имел никаких законных прав на престол. Я имею в виду Наполеона Бонапарта. Как известно, он пришел к власти с помощью военного переворота. С начала Великой французской революции, с 1789 года, это был четвертый переворот. Причем после предыдущих прежнюю элиту разгоняли, а порой и уничтожали физически. Так что Наполеон пришел, по сути, на пустое место, расчищенное революционными потрясениями. И мог делать если и не что угодно, то очень многое. В итоге он создал чрезвычайно эффективно работающую государственную систему. Даже после его падения вернувшиеся к власти роялисты не посмели в ней практически ничего изменить. Во многом она сохранилась и до сегодняшнего дня – несмотря на то, что во Франции всяких великих потрясений хватало.

А вот в Российской империи жили по традициям. А если точнее – по «понятиям». И представители властной элиты были готовы отстаивать их до конца.

«Не только придворные, но и большинство членов Императорской фамилии не довольствовались своим общественным положением. Властолюбие и честолюбие были развиты в их среде в степени чрезвычайной, и захватить влияние на Царя, проникнуть к широкой власти многие из них стремились безудержно. Это вело к бесконечным интригам и соревнованию между ними, переходившему порой в зависть и взаимную вражду. Каждый, преследуя свою цель, при этом передавал Царю и Царице в соответствующем освещении не только события, совершавшиеся в стране, но также поступки и намерения своего противника».

(В. И. Гурко)

Идти против элиты было непросто. Так, в Российской империи существовало, по сути, два двора. Императорский – и находившийся в Аничковом дворце двор вдовы Александра III императрицы Марии Федоровны. Это была сильная и умная женщина, носившая прозвище Гневная. К Николаю как к государственному деятелю она относилась без особого восторга. А если точнее – в грош его не ставила. Вдобавок она терпеть не могла «действующую» императрицу Александру Федоровну. Та отвечала взаимностью. Николай искренне любил и жену и мать – а они находились в состоянии перманентной конфронтации. Для любого мужчины такое положение неприятно, а уж для главы государства… И причины вражды были не столько житейские, сколько политические. Мария Федоровна была убеждена, что Николай губит Россию, а его жена этому всячески способствует. Кстати, как мы увидим дальше, именно вдовствующая императрица проталкивала Столыпина. Вообще-то существование «параллельного двора» весьма опасно. Так, при Александре I также существовало два двора. Альтернативный возглавляла вдова Павла I. Ее также звали Марией Федоровной[19]19
  Как известно, жены для императоров выбирались из иностранных царствующих домов. Они принимали православие и брали русское имя. Как видим, имена не особо разнообразили.


[Закрыть], она также являлась очень энергичной женщиной. И… находилась в оппозиции к сыну. Итогом стала попытка государственного переворота после смерти императора – и напрямую связанное с этой попыткой восстание декабристов[20]20
  Подробнее об этом: Щербаков А. Ю. Декабристы. Заговор против России. – М., СПб.: Нева, 2005.


[Закрыть].

Но это так, мелочи. В России существовало чрезвычайно разросшееся образование под названием «семья Романовых».

Согласно закона 1797 года, титулы великого князя, великой княжны и императорских высочеств назначались всем сыновьям, дочерям, внукам, правнукам и праправнукам императора. В результате эта среда разрослась до совершенно неприличных размеров. Сегодня, читая в литературе «великий князь», порой приходится предпринимать небольшое исследование, чтобы понять – а кто он, собственно, такой…

Одной из милых традиций империи было ставить великих князей на высокие должности. И ладно бы, что большинство из них, мягко говоря, были не особенно профессионально пригодны. Ладно бы и то, что пользовались своим фактически неподсудным положением – путали государственный карман с личным, а ещё больше – кормили разных втершихся в их доверие мошенников. Но у них и амбиций было выше крыши. К примеру, дядя Николая II великий князь Сергей Александрович, будучи московским генерал-губернатором, фактически превратил Москву в собственное удельное княжество, в котором никто не был ему указом.

И ведь вся эта публика знала, что делать, все они, пользуясь родственными правами, лезли к Николаю, пробивая свои интересы.

В итоге, если Александр III более-менее держал ситуацию под контролем, то после его смерти стало твориться черт-те что. Фактически каждое министерство проводило собственную политику, нимало не считаясь с другими. О какой-либо политической линии при Николае II говорить не приходится. Да что там говорить. Есть очень серьезные основания полагать, что чиновники разбирались друг с другом, направляя в нужную сторону террористов.

Но ещё хуже иное. Император не имел достоверной информации о том, что происходило в стране. Потому что ему докладывали министры то, что считали нужным. Причем чаще всего это была сладенькая ложь. В результате Николай II до самого момента своего отречения пребывал в плену иллюзий. Впрочем, возможно, он просто и не хотел ничего знать – а приближенные следовали его желаниям. Но факт есть факт. Все реакции последнего императора на происходившие события демонстрируют фантастическое непонимание происходящего. Есть, правда, и иное, романтическо-мистическое объяснение. Дескать, Николай всё понимал – как и то, что ничего изменить нельзя – и стоически ожидал своей участи. Но только в итоге он и свою семью утащил на тот свет. «Святой», блин.

У представителей высшего чиновничества был ещё один большой недостаток. Политика Александра III была направлена на то, чтобы «подморозить» Россию. Может, это было и правильно. Но бесконечно в таком состоянии страна пребывать не могла. А люди привыкли делать то, что они делали…

И что-то изменить в этой ситуации было очень трудно.

В такой ситуации для лидера государства, если он хочет гнуть свою линию, необходима собственная команда. Она была у Петра I. Она имелась у Александра II, который худо-бедно, но протолкнул реформы, невзирая на бешеное сопротивление элиты. У последнего российского императора команды не было. Никогда.

«Одна из типичных черт Николая II – полнейшее странное равнодушие к самым личностям своих главных сотрудников. Некоторых из них он со временем не возлюбил, так было с Витте, а затем со Столыпиным, причем произошло это главным образом вследствие того чувства их умственного и волевого превосходства над ним, которое он испытывал, но любить, испытывать чувство душевной привязанности к окружающим его лицам он не был способен и расставался с ними без всякого сожаления. Так это было не только с министрами, с преобладающим большинством которых он имел лишь строго официальные отношения и вне докладов совсем не видел, но и с лицами его ближайшего окружения, введенных по роду их служебных обязанностей в интимную жизнь царской семьи. С получением нового назначения, удаляющего их от непосредственной близости к царской семье, они сразу исключались из интимности и о самом их существовании как бы забывалось.

Ярким примером такого отношения может служить В. И. Мамонтов, бывший в бытность управляющим канцелярией Министерства двора, чрезвычайно близким к царю и даже царице и с назначением товарищем главноуправляющего Канцеляриею по принятию прошений, на высочайшее имя приносимых, оказавшийся сразу отрезанным от всей царской семьи, ни разу не удостоившимся приглашения к царскому столу и даже на царские охоты, постоянным участником которых он до тех пор был.

Равнодушие к людям, отсутствие отзывчивости к событиям даже исключительной важности, какая-то индифферентность к добру и злу и к их проявлениям были, несомненно, одним из отличительных свойств характера этого несчастного во всех отношениях монарха. Ничто его не возмущало, не вызывало порыва его гнева, ничто его не восхищало, не порождало в нем желания отметить обнаруженную доблесть или иное высокое человеческое свойство и соответственно возвеличить их носителя».

(В. И. Гурко)

При таком отношении к людям команды не соберешь. А без команды – ничего толкового выйти не может. Политика – дело коллективное. Вон Павел I попытался навести порядок в одиночку. Чем это кончилось – известно.

В результате у власти оказывались люди, которые преследовали прежде всего собственные интересы. В данном случае речь не идет о примитивном карьеризме, то есть о стремлении забраться повыше любыми способами. Хотя, конечно же, и он был широко распространен. Но особенность бюрократического мышления ведет к тому, что каждый чиновник высокого ранга считает именно своё ведомство и его интересы самыми важными. И пробивает, соответственно, их. Одним из следствий подобного хаоса было то, что руководители министерств стремились подгрести под себя всё, что только можно.

«Бессилие отдельных министров в деле разрешения всех вопросов, сколько-нибудь соприкасавшихся с кругом дел, подведомственных другому министерству, породило у нас в последнее царствование довольно любопытное явление, а именно стремление министров, имевших в данную минуту наибольшее влияние, включить в свое министерство все дела, сколько-нибудь соприкасавшиеся с вопросом, непосредственно подлежащим его ведению. Так, Витте настолько расширил круг дел, подлежащих ведению Министерства финансов, что фактически свел почти к нулю роль министерств путей сообщения и земледелия».

(В. И. Гурко)

Так, к примеру, пограничная стража подчинялась Министерству финансов. Но особо развернулся Витте в Маньчжурии.

«Витте выкроил себе на Дальнем Востоке целое царство, имеющее все атрибуты самостоятельного государства, как то: собственное войско, именовавшееся Заамурской пограничной стражей и прозванное обывателями по имени жены Витте Матильдиной гвардией, собственный флот, а главное, собственные финансы, так как благодаря прикрепленной ко всем этим предприятиям маске частного дела государственными средствами, на которые они действуют, Витте распоряжается без соблюдения сметных и иных правил расходования казенных сумм».

(В. И. Гурко)

Но о Витте подробнее рассказ будет ниже.

Однако кроме ведомственных разборок, в верхах Российской империи шла борьба разных течений.

Такие разные консерваторы

В любой властной структуре существуют течения, которые условно можно разделить на «консерваторов» и «прогрессистов». Одни хотят перемен, другие – не очень. Для темы этой книги нам более интересны вторые. Но и о первых стоит рассказать.

Вообще-то консерватизм – явление сложное. Одни не желают ничего менять, потому что им и так хорошо живется, другие подозревают, что перемены ни к чему хорошему не приведут. В России хватало всяких консерваторов.

Высшим государственным органом в начале царствования Николая II являлся Государственный совет. Он вполне соответствовал своему названию. То есть он мог только советовать.

Государственный совет не имел права законодательной инициативы. Он обсуждал те дела, которые ему предлагал император, выносил своё мнение. Окончательное решение оставалось за государем. Хотя реально Николай далеко не всегда вникал в то, что там решили. В конце концов, им виднее.

Эта структура была интересным учреждением. На практике одной из её функций было то, что она играла роль своего рода «отстойника» для разного рода государственных деятелей, которых просто отправить на пенсию неудобно, но использовать на реальной работе не стоит.

«Членами его назначались отставленные министры, генерал-губернаторы, послы, т. е. люди весьма пожилые и в большинстве для работы уже мало пригодные. Собственно для работы в Совете назначались в некотором количестве сенаторы, из наиболее выдающихся, однако и они не отличались молодостью, а со временем, так как звание члена Совета было пожизненным, переходили в разряд членов Общего собрания, т. е. увеличивали почти бесполезный балласт этого учреждения.

…

Конечно, среди членов Совета были и реакционеры, но таких было меньшинство. Значительно больше было индифферентов, применявших свои мнения к настроению верхов и больше всего опасавшихся оказаться не с тем мнением, с которым согласится верховная власть».

(В. И. Гурко)

А верховная власть это самое мнение само далеко не всегда имела…

Так что это учреждение являлось типичным болотом. В котором любая попытка реформы пресекалась хотя бы потому, что никому не нравилось нарушение спокойствия.

«Вообще в Государственном совете с необычайной яркостью и выпуклостью обнаруживались все особенности нашего государственного строя, напрасно именовавшегося самодержавным. В разрозненности министров, в их постоянных пререканиях, лишь редко проистекавших из-за личных счетов и видов, а основанных на различном понимании ими ближайших государственных задач, некоторые усматривали смягчение единоличного начала правления страной. Не раз приходилось слышать: “В этом состоит наша русская конституция”. Но это, по крайней мере, за последнее время, безусловно, неверно; фактически имелась кучка сменявшихся в пределах управления отдельными отраслями народной жизни олигархов и отсутствие единой, направляющей к заранее намеченной и ясно сознанной цели государственной власти. Олигархи эти в полном смысле слова расхищали государственную власть, превращая ее в нуль, так как и сами не могли себе присвоить хотя бы той части ее, которая относилась до дел, ими ведаемых».

(В. И. Гурко)

Но консерваторы подобного типа имелись не только в Государственном совете. В качестве примера можно привести двух весьма известных людей. Иван Логгинович Горемыкин, министр внутренних дел в 1895–1899 годах, председатель Совета министров Российской империи в 1906 году и в 1914–1916 годах.

Горемыкин являлся последовательным консерватором. Так, он выступал решительным противником любой сколько-нибудь серьезной аграрной реформы. Вообще-то против неё выступали многие. Как мы видели, для многих правых община являлась фетишем.

Но основа его консервативных взглядов заключалась в том, что этот человек был из тех, для которых главное – не особенно напрягаться. Ну, не хотелось ему лезть в конфликты – и он их старательно обходил. Собственно, о его деятельности никто ничего хорошего сказать не может. Разве что черносотенцы его любили. Но им-то особенно выбирать было не из кого. Горемыкина считали пустым местом и левые, и правые.

Другой персонаж также ни у кого не вызывал положительных эмоций.

Другой персонаж – Борис Владимирович Штюрмер. В 1916 году с 20 января по 10 ноября он был Председателем Совета и одновременно министром внутренних дел. Даже самые упертые монархисты не могут сказать о ним ничего хорошего, кроме того, что «он был предан Государю».

Хотя на самом-то деле Штюрмер являлся обыкновенным приспособленцем, старавшимся уловить, куда дует ветер. Вот что тогда писали о нем черносотенцы:

«Новый премьер поспешил отречься от солидарности партийной и расшаркаться перед “общественностью”, этим новым фетишем либерального словоблудия. Признак – далеко не утешительный, а если предшественник его устранился по разногласию о том, в каких пределах допустить безобразничать в предстоящую сессию Государственной думы, – то и вовсе плохой».

(К. Н. Пасхалов, идеолог «Союза русского народа»)

А вот реформатор Гурко:

«Штюрмер, несомненно, сыграл фатальную роль в русской истории, когда волею судеб был назначен в 1915 г., в самый разгар войны, председателем Совета министров и одновременно сначала министром внутренних, а затем иностранных дел. Каким образом достиг этот человек высшей степени власти, понять трудно, так как он никакими качествами, кроме выносливой и терпеливой хитрости, не обладал.

Служба этого типичного по беспринципности карьериста началась в Церемониальной части Министерства императорского двора. Достигнув должности помощника заведующего этой частью, он воспользовался неосторожным жестом своего начальника гр. Кассини, чтобы одновременно его спихнуть и самому занять его место. Ту же грубость он проявлял при тех ревизиях земских учреждений, которые на него возлагал Плеве, Причем однако, сами ревизии эти были произведены весьма тщательно и раскрыли многие несовершенства в деятельности осмотренных им учреждений, а составленные по этим ревизиям отчеты заключали богатый материал. От сослуживцев Зиновьева я слышал, что он отличался, с одной стороны, рабским следованием указаниям и желаниям начальства, в своем усердии пересаливая их указания, а с другой стороны, каким-то непреодолимым духом противоречия ко всем предположениям, высказываемым его подчиненными. Свойство это было настолько общеизвестно, что докладывавшие ему нередко высказывали предположения, обратные тем, которые они хотели бы осуществить, уверенные, что по духу противоречия Зиновьев именно на последних и остановится».

Характерно, что подобные персонажи пришли к вершинам власти после гибели Столыпина. Больше никого у царской власти не имелось.

* * *

Но имелись и идейные консерваторы. Они полагали, что предлагаемые проекты реформ ничего хорошего России не принесут. В частности, они решительно отвергали идею разрушения общины. Главным их аргументом являлось, что это будет уже совсем иная страна…

Самым известным из таких людей был обер-прокурор Священного Синода Константин Петрович Победоносцев, идеолог «подморозки» Александра III. Его называли «консервативным народником». То есть он тоже полагал, что у России особая судьба. И он, как и народники, верил в крестьянство. Но если революционеры полагали, что крестьяне готовы чуть ли не завтра перейти к социализму, то Победоносцев считал, что они преданы царю-батюшке, что они живут эдакой патриархальной семьей и что самое главное – надо не допускать туда растленных идей.

Причем под растленными идеями понимались не только и даже не столько революционные. Победоносцев к революционерам относился не так уж и плохо – полагая, что они честные, но искренно заблуждающиеся люди, которых можно перевоспитать. Зато он искренне ненавидел капитализм.

«В экономической сфере преобладает система кредита. Кредит в наше время стал могущественным орудием для создания новых ценностей; но это средство сделалось доступно каждому, и при относительной легкости его употребления далеко не все создаваемые ценности получают действительное значение и служат для производительных целей: большею частью создаются ценности мнимые, дутые, для удовлетворения случайных и временных интересов, с расчетом на внезапное обогащение. Вследствие того успех каждого предприятия не в той мере, как бывало прежде, зависит от личной деятельности, от способности, энергии и знания предпринимателя: в общественной и экономической среде около дела образовалось великое множество невидимых течений, неуловимых случайностей, которых нельзя предвидеть и обойти».

(К. П. Победоносцев)

Как истинный народник, народа он близко никогда не видел. По образованию Победоносцев являлся юристом, потом служил чиновником в столичных учреждениях. Интересно, что он возглавил церковное ведомство, хотя никогда до этого не занимался церковными делами.

Да только вот никакой альтернативы у него не имелось. Всё сводилось к туманной идее религиозно-нравственного воспитания народа. Так что Победоносцев в начале XX века являлся противником любых изменений в законодательстве. Дескать, баловство всё это. Вот что писал о нем Константин Леонтьев, совсем не революционер:

«Человек он очень полезный: но как? Он, как мороз, препятствует дальнейшему гниению, но расти при нем ничего не будет. Он не только не творец, но даже не реакционер, не восстановитель, не реставратор, он только консерватор в самом тесном смысле слова: мороз, я говорю, сторож, бездушная гробница, старая “невинная” девушка и больше ничего!!»

В силу гуманитарной направленности ума, Победоносцеву как-то не приходило в голову, что жизнь меняется и требует новых подходов. Тем не менее, он имел очень большое влияние. Да и вообще стал знаменем тех, кто ничего менять не желал.

Но были среди «идейных» консерваторов куда более веселые ребята. Наиболее последовательные из них резко отрицательно относились к Николаю II, считая его слабым царем, не способным навести порядок. Выход они предлагали простой и незатейливый: сместить Николая Александровича и возвести на престол кого-нибудь посильнее.

Наибольшей популярностью в этой среде пользовалась фигура великого князя Николая Николаевича младшего. Его считали подходящим человеком. Причем это мнение основывалось исключительно на вере. За свою длинную жизнь Николай Николаевич ничем особенным не прославился. Но, видимо, иной кандидатуры просто не было.

Заметной фигурой в этой среде был лидер правых в Государственном совете граф Алексей Павлович Игнатьев. По свидетельству его сына, «дважды генерала» (российского и советского) и автора знаменитой книги «Пятьдесят лет в строю», Ингатьев-старший рассказывал ему о своих планах и даже показывал список предполагаемых министров. План был простой – поднять гвардейские полки, где у заговорщиков имелись связи, двинуть в Царское Село и вынудить императора отречься. Дело происходило уже после рождения цесаревича Алексея, так что дальнейшее виделось просто: Николая Николаевича назначают регентом, а дальше как получится.

Трудно сказать, насколько это было серьезно. Всё – таки на дворе стоял не XVIII век, когда для путча было достаточно роты гвардейцев. Неизвестно, знал ли об этих планах сам Николай Николаевич. Но то, что о нем известно, позволяет предполагать – если б такой переворот произошел, он бы занял место, на которое его прочили заговорщики.

Зато известно, что в 1906 году Алексей Павлович Игнатьев был убит террористом-эсером. То, что за этим стояла охранка, ни у кого не вызывало сомнений. Граф был убит в помещении Дворянского собрания в Твери. Игнатьеву неоднократно угрожали, так что у него имелась собственная охрана. Ее жандармы в помещение Собрания не пустили. Мало того. Местный агент полиции, охранявший черный ход, был снят с поста. Якобы по приказанию свыше. Через этот ход и прошел террорист… Тут уж в случайности верится и вовсе слабо.

Вдова, Софья Сергеевна Игнатьева (урожденная княгиня Мещерская), прямо обвиняла Николая II.

Как часто бывает в жизни, трагедия переплелась с анекдотом.

Основным виновником убийства вдова графа Игнатьева считала Витте. Поскольку политическими методами она отомстить не могла, то пошла иным путем.

Софья Сергеевна и члены её салона увлекались оккультизмом и прочей чертовщиной. Так что решили извести ненавистного Витте магическим способом. В 1906 году была проведена тайная церемония. Они включала ряд магических действий, в число которого входил и заклинание – «приговор» Сергею Юльевичу:

«Сергей Витте! Сим приговором за содеянные тобой преступления против твоего народа ты осужден на смерть и до истечения года со дня сего осуждения должен будешь явиться пред страшное судилище Христово дать отчет в измене и злодействах, стоивших твоей родине столько жертв, крови и бедствий.

Мы выкидываем тебя из магического круга крещения, отдаем во власть всем злым силам пространства и обрушиваем на тебя все стихии: земля да поглотит тебя, вода затопит, огонь да пожрет, а ветер да развеет как пук гнилой соломы. Будь же ты трижды проклят, Иуда – предатель, блуждая без крова и пристанища, как вечный жид, снедаемый угрызениями совести. Подобно Каину, все, что бы ты не предпринял, будет отныне заранее поражено бессилием и вывалится из подлых рук твоих!

Когда помутится твоя мысль, когда тебя охватит усталость, уныние и разочарование, когда в тиши бессонной ночи гнетущая, глухая тоска пробудится в душе твоей – знай, что это неуловимая смертельная стрела отмщения, пущенная нами, подтачивает самый источник твоей жизни. Помни, что никакая полиция в мире не в силах оградить тебя от этого невидимого и неуловимого оружия, как никакая медицинская наука никогда не раскроет и не излечит тебя от невидимого недуга.

На твоем изображении, магически с тобой связанном, великий судья ложи нанес тебе сегодня первый, смертельный удар священным мечом. Издыхай же теперь сам, как ты хотел погубить Россию и русский народ!

Преданный всем силам зла, мучимый ими без устали и сожаления, катись к могиле, иди на суд Божий и готовься к страшному наказанию!»

После этого по фотографии Витте было нанесено несколько ударов ритуальным мечом. Черная магия в полный рост…

Помогла магия наполовину. Витте вскоре выперли в отставку, но он прожил ещё девять лет.

Но дело, конечно, не в мистических забавах оппозиционно настроенных дам. А в том, что в высшем обществе, в том числе и среди людей, занимавших серьезные посты, существовали убежденные противники реформаторских проектов. И они не сидели сложа руки. Они боролись за то, что считали правильным.