Текст книги "Последний Завет"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Андрей Егоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Черт! А он прав! – вскричал Густав.

– Не стоит шуметь, Густав, – попросил Герман, – возможно, у него хороший слух, а может, и очень хороший…

Герман поднял голову, с сомнением разглядывая мертвые глазницы выбитых окон ближайших домов, по одному из них вилась, расширяясь книзу, громадная трещина. Здание явно долго не простоит. У следопыта возникло ощущение, что оно готово обрушиться в любую минуту, и он почувствовал мгновенное напряжение в мышцах шеи. Ему представилось, как падает ближайшая к выходу из подземки стена, как всей массой каменная лавина обрушивается им на головы, вбивая кости случайных пришельцев в землю…

– Идемте, – сказал Пилигрим и махнул посохом, призывая всех немедленно покинуть опасную местность. Приглашать дважды никого не пришлось.

– Густав, шагай потише, – попросил Герман, – а то растрясешь.

Он указал на ближайшее здание, и великан, поверив словам следопыта, принялся красться вдоль улицы. С ноги на ногу Густав переступал с такой осторожностью, словно он был охотником и боялся спугнуть притаившуюся в нескольких метрах стаю диких гусей.

Шутка охотника показалась Пилигриму совсем неуместной, но он предпочел не поднимать лишнего шума – просто поглядел на Германа с осуждением и ничего не сказал. Решил, наверное, что вразумлять его совершенно бесполезно – следопыт неисправим и придется и дальше мириться с его тупыми остротами…

Не успели они пройти и пятидесяти метров, как послышался громкий треск, а через пару секунд сверху накатил страшный грохот от которого содрогнулась земля. В отдалении, на улице, по которой они намеревались пройти, поднялась целая туча густой пыли, серым занавесом закрывшая обзор путникам.

– Обвал, – расстроено сказал Дуго, – хорошо, что мы под него не попали. Что ж, друзья мои, давайте обойдем по параллельной улице.

– Как они тут жили, не понимаю я, – проворчал Густав, – жить и знать, что каждый день тебя может по голове камнем шарахнуть, а то и в лепешку раздавить!

– Насколько мне известно, жили они очень компактно, в укрепленном здании, – пояснил Пилигрим, – они называли его Бастионом, обустраивать весь район не входило в их планы.

– Понятно, – откликнулся Густав, – а теперь нам тут идти и ждать, что вот-вот где-нибудь пришибет…

– Если бы они только знали, – насмешливо заметил Герман, – что здесь пойдет сам Густав – Черный Принц, они постарались бы на славу, расчистили дорогу, встречали тебя цветами и почестями.

– А что? – усмехнулся Густав. – Очень даже может быть.

Франц не удержался и хмыкнул.

– Давайте-ка пойдем по этой улице, – Дуго ткнул посохом вперед, – завалы тут есть, но зато постройки кажутся не такими ветхими.

Отряд направился вдоль улицы, изучая дома. Часть зданий действительно выглядели вполне крепкими, зато от других остались одни только стены. Как они еще держались, на чем, что заставляло их стоять в вертикальном положении, оставалось загадкой. Мимо самых ветхих они старались пробегать быстро или обходить готовые в любой момент обрушиться части зданий по другим улицам. Часть завалов была разобрана силами клана Бастиона, через некоторые, совсем свежие, те, которые сложно было обойти, приходилось перебираться. Иногда на это уходила уйма времени, и тогда Герман начинал отчаянно ругаться сквозь зубы и подгонять остальных. Впрочем, все и так спешили поскорее убраться из этой части района, где, казалось, поселилась смерть, – такой он был пустынный и истертый временем…

Впрочем, вскоре следопыту уже не казалось, что район вымер полностью. Перебираясь через груду обломков, которые ранее были двухэтажным зданием, Герман заметил, как между камней пробежал мелкий зверек и поспешно юркнул куда-то в глубину ближайшего подвала. Судя по всему, в развалинах была жизнь.

Грызуны опасны. Каждый пятый, вне всякого сомнения, является переносчиком заразы, от этих зверушек надо держаться подальше. Герман знал несколько случаев, когда даже безобидные на первый взгляд ревуны стайками по десять пятнадцать особей нападали на людей. Издавая протяжный писк, они прыгали, готовые прокусить человеку ногу. Однажды такое произошло и с ним – ему случилось потревожить гнездо ревунов в полуподвале района Мусорщиков, и ревуны атаковали охотника. Тогда ему пришлось спасаться бегством.

Под ботинком пискнуло, Герман резко отдернул ногу и увидел пару маленьких серых зверьков, которых едва не раздавил. Они тут же скрылись в серых камнях. Не крысы и не ревуны, какая-то иная разновидность. Охотник чертыхнулся и дал себе зарок впредь шагать осторожнее – такая встреча вполне может закончиться укусом, который будет иметь для него не самые хорошие последствия. От мелких грызунов – крыс или ревунов погибло в сотню раз больше народа, чем от тех же жевал. Проклятая мелочь никогда не упускала возможности поделиться блохами, несущими инфекцию, с человечеством.

Герман оглянулся и увидел, что за ними следят сразу несколько серых зверьков. Поднявшись на задние лапки и выставив перед собой передние, они посверкивали черными глазками-бусинками, как будто приглядывались к людям.

– Черт побери! – выругался Герман.

– Что-то не так? – спросил Франц.

– Грызуны, – пояснил охотник, – не знаю, что за порода, вижу таких впервые. Франц оглянулся.

– Ах эти, – он усмехнулся, – мы называем их следопытами.

– Эй да они такие же, как ты! – хохотнул Густав. Герман сердито покосился на него.

– Они не опасны, – успокоил его Франц, – это новый вид, точнее сказать, недавно открытый вид, они любят следовать за человеком, но никогда не нападают. Следопыты – существа крайне дружелюбные, питаются они в основном личинками жуков и дождевыми червями. Собственно говоря, они даже не грызуны, хотя и похожи на крыс.

– Так уж и неопасны? – не поверил Герман и обернулся. Несмотря на то что завал они миновали, несколько серых зверьков продолжали следовать за ними по пятам.

Охотник топнул ногой, и зверьки поспешно разбежались.

– Так-то лучше, – удовлетворенно сказал он.

– Сам говоришь, не шуми, а вон как топаешь, – рассердился Густав, который все еще продолжал красться.

– Мне можно, – пояснил Герман, – я не такой здоровый.

– Па-ри-йх-мах-хер-ска-я, – по слогам прочитал Густав вывеску и заглянул в маленькое одноэтажное здание, примостившееся в тени пятнадцатиэтажной громадины, готовой в любой момент обрушиться, такой ветхий у нее был вид. – Тут раньше стригли, что ли, да?

Никто ему не ответил. Все, поддавшись любопытству, принялись изучать внутреннее убранство помещения. Зеленые от времени кресла валялись на полу среди осколков витрины, разбитых зеркал, клочков бумаги. Поодаль Герман заметил заржавевшие ножницы и несколько металлических расчесок. Возле стен располагались непонятные приборы – колпаки и ряд стульев под ними.

– В них что, головы надо было засовывать? – изумленно спросил Густав и потрогал свою голову, словно примерялся – пролезет она в жерло колпака или нет.

– Полагаю, что да. – Дуго кивнул. – Скорее всего, это аппараты для стрижки…

– Ну да? – не поверил Густав. – И что, туда можно было лохматую голову засунуть, а вытащить уже подстриженную?

– Только наголо, – хохотнул Герман, – скорее уж, это похоже на аппарат для удаления волос.

– А что, до войны было модно ходить лысыми? – спросил Франц, запустив руку в свои растрепанные соломенные волосы. – Что-то мне не верится. Почти на всех сохранившихся старых картинках и голографиях люди волосатые.

– Странная штука, – подал голос Дуго, – наверное, такие аппараты были востребованы только у определенной части населения, жрецов какого-нибудь храма, например. Впрочем, до войны была единая церковь, если я не ошибаюсь… А возможно, – он поднял вверх палец, – это вовсе и не машинка для стрижки, а аппарат для омовения волос. Сколько здесь было работников? Четверо. Вот, посмотрите, машин тоже четыре. Наверное, перед работой они проходили этот ритуал, чтобы клиенты видели, насколько они чистоплотны и как аккуратно лежат волосы у них на голове.

– Ага, – откликнулся Густав, – что может выглядеть аккуратнее лысого черепа. – И он загоготал, запрокидывая голову.

– Тише, – оборвал его Герман, – давайте не будем задерживаться здесь. Что-то мне вот этот дом не нравится. – Он кивнул на пятнадцатиэтажку. – Хотя эти колпаки и любопытны.

– Конечно, – согласился Пилигрим, – просто за свою долгую жизнь я видел множество любопытных вещей из прошлого и все равно не могу удержаться от восторга, когда в очередной раз удается обнаружить нечто новое.

– И что любопытное тебе удалось обнаружить? – поинтересовался Густав, когда они двинулись дальше.

– О, таких вещей великое множество! За время своих странствий я находил предметы, которые ставили меня в тупик. Некоторые находки просто необъяснимы. – Дуго покачал головой. – Хотел бы я когда-нибудь встретиться и поговорить с человеком, жившим еще до Последней войны. У меня к нему было бы множество вопросов. Я бы спросил, например, почему когда-то выпускали ящики, напичканные электроникой, с темным стеклом? Неужели через это стекло что-то было видно? Что это? Странное средство связи? Зачем была нужна зеркальная комната, где все уцелевшие зеркала кривые? Для чего использовались странные бумаги с фотографиями, которые многие люди прошлого повсюду таскали с собой или хранили в домах? Что это? Пропуска куда-то? Но куда? Может быть, в Убежища на случай войны или еще куда-нибудь? К сожалению, мы этого не знаем. Или двухколесная штука, очень похожая на мотоцикл Багажников, но без двигателя и с педалями. Таких штук сохранилось великое множество, точнее части от них, есть и одноколесные и трехколесные агрегаты. Кто их делал и для чего, если у людей уже были мотоциклы? Почему их использовали по всей земле? У меня множество вопросов, великое множество. И часть из них касается приборов, работающих от электричества. Сейчас запустить их не представляется возможным, и невозможно, соответственно, понять принцип их работы. Знаете ли вы, например, что у людей прошлого даже зубные щетки были электрические, я уж не говорю о щипцах для накрутки волос, электрочайнике, электропечи и многих других замечательных вещах, которые сейчас нам недоступны? Мы научились обходиться без электричества, мы вернулись обратно в каменный век, но я, убей меня бог, никак не могу понять, почему мы не можем снова пойти по пути технического прогресса?! Что нам мешает? Что служит барьером к возвышению человечества? Быть может, наша разобщенность? А может, наша гордыня? А может, в нас сломалось что-то, что давало человеку прошлого веру и силы? Особенно веру, ведь вера важнее всего. Если есть вера, то все получится, – Пилигрим замолчал.

– О как, – сказал Густав и осклабился. – Я простой вопрос задал, а ты тут целую сказку мне прочитал.

– Это вопрос, который меня заботит больше всего, друг мой. Этот и еще кое-какой вопрос, – Дуго почесал подбородок, – очень заботит… И я очень надеюсь на его разрешение…

– О какой вере ты говорил? – спросил Герман, и Франц подумал, что никогда не видел его таким серьезным. – О вере Мегаников?

– И о вере Мегаников тоже, – ответил Дуго, – но в основном я имел в виду веру в будущее, веру в возможность развития, веру в то, что когда-нибудь человечество снова возвысится…

– И опять себя уничтожит, – мрачно заявил Герман.

– И, наконец, – сказал Дуго, не обратив никакого внимания на его пессимистичную реплику, – индивидуальную веру каждого в свои собственные силы. Надо верить – и тогда все получится.

– Я подумаю об этом, – усмехнулся Герман, но глаза него оставались серьезными, – но ничего не могу обещать.

Впереди показался поворот на перпендикулярную улицу. Они были метрах в семидесяти, когда от здания, возвышающегося у выхода на другую улицу, оторвалась внушительная каменная глыба и ухнула вниз. Шли бы они чуть быстрей – и их бы расплющило в лепешку.

– О черт! – От неожиданности Герман отпрыгнул назад. – Густав, я беру свои слова назад! Бастионовцы – круглые дураки, если жили в таком месте!

Клубящаяся пыль затягивала улицу, все разговоры пришлось на время прекратить.

В носу у Франца защекотало, и он чихнул. Бетонная крошка проникла в носоглотку, и дышать стало невыносимо трудно, в глаза как будто песка насыпали, впрочем, примерно так оно и было.

– Эй! А… – хотел что-то сказать Густав, но тут же закашлялся и махнул рукой – решил отложить разговор на потом…

Пришлось отойти назад и переждать, когда пылевое облако рассеется. Герман оглянулся на своих спутников: одежда их стала серой, а волосы и брови казались седыми, как у Пилигрима.

– Попали в пыль и сразу стали все одного возраста, – сказал он, помогая Францу отряхиваться.

Госпитальер подумал, что за последнее время отношение разведчика Ветродувов к нему сильно изменилось, он стал все больше походить на старшего брата, уже не пихал кулаком, так что можно было упасть со стула, как на совете, да и грубые шутки в его адрес звучали гораздо реже. Наверное, охотнику было даже приятно, что появился какой-то человек, о котором можно заботиться.

– Спасибо. – Франц пожал Герману руку.

– За что? – удивился охотник.

– Ну, – Госпитальер замялся, – ты меня все время выручаешь, ну и…

– Ну и что такого? – спросил Герман. – Придет время, ты меня тоже выручишь. Я прав или как?

– Конечно, – закивал Франц.

– Ну вот и отлично! – Герман улыбнулся, хотя ему стало как-то не по себе, он почувствовал, что и правда за последнее время привязался к мальчишке. По опыту разведчик знал, что все, к чему он испытывал привязанность, рассыпалось, становилось прахом, поэтому довольно грубо пихнул Франца кулаком в плечо. – Будь готов меня выручить! И попробуй только потом сказать, что у тебя не получилось!

Через некоторое время пыли стало намного меньше, и они двинулись дальше…

– У меня ноги болят! – в который раз за последний час заныл Густав. – И кушать охота!

Несмотря на свои внушительные габариты, великан не переносил неудобств и с самого раннего детства любил жаловаться на несправедливость этого мира. Своим нытьем Густав уже успел вывести из себя даже спокойного Пилигрима. Заслышав новую реплику великана, Дуго тяжело вздыхал и дергал себя за короткую бороду, надо думать, для того, чтобы унять всевозрастающее раздражение.

– Хватит, Густав. Мы идем всего лишь третий час, – сказал Герман.

– Мы не идем – мы ползем. Я не коза из нашего Парка, чтобы перебираться через эти завалы! Я устал и жрать хочу! Да и дождь того и гляди польет. Давай место для ночевки искать, а?

Герман взглянул на небо и увидел, что край солнца уже скрылся за одной из высоток, а значит, через час жди наступления сумерек. Насчет того, что дождь все же будет, разведчик клана не сомневался. Густав чувствовал приближение дождя не хуже жабобыка.

– Как ты думаешь, – обратился к Герману Дуго, – где нам лучше всего заночевать?

– Хм… – Герман задумчиво качнул головой. – Можно кинуть задницы и здесь, но это же настоящие трущобы, тут даже двухэтажки едва держатся. Буквально через четыре квартала начинаются крепкие постройки, можем заночевать в какой-нибудь из высоток…

– Высотки обычно падают, – не преминул заметить Густав, – и я не хочу быть внутри, когда дом грохнется, – и упрямо повторил: – Высотки падают.

– А дураки ночуют на улице! – огрызнулся Герман. – Говорю же, за той частью района Бастионовцы худо-бедно следят… следили, – поправился он, – здания там крепкие. К тому же ночь лучше всего встречать под крышей, на тот случай если пойдет дождь. Надеюсь, против этого ты ничего не имеешь?

Густав лишь обиженно засопел.

– Если хочешь, ночуй на улице, у порога. Мне так даже будет спокойнее, – сказал Герман.

– Это еще почему? – подозрительно сощурил глаза великан.

– Потому что я не буду слышать твой храп, а если в районе окажется хищник, то первым делом он слопает Черного Принца и, думаю, на этом успокоится. Тобой же можно целую жевалу накормить.

– Ночую с вами! – решительно объявил Густав.

– Давно бы так. Тогда перебирай ногами и не ной. Нам еще идти и идти.

Небо над их головами сейчас было абсолютно ясным, белый серп луны постепенно прорисовывался на востоке, и все же у Германа не было никакой уверенности, что небо будет таким же ясным через несколько часов. По опыту он знал, как переменчива бывает погода, и давно уже не совершал таких простых ошибок, как в ранней юности, когда его заставал неожиданный ливень где-нибудь на скате крыши или в здании, лишенном кровли. В принципе дожди перестали представлять какую-либо опасность, это не Бури, но до сих пор встречались “горячие” ливни, пригоняемые в Город восточными ветрами. Там, на востоке, вдали от этих мест, земля была выжжена и сплавлена в однородную массу, стекло, зеркало, тянущееся на многие и многие километры, мерцающее ночами холодным зеленоватым светом. К счастью, выжженная пустыня была далеко от страны, носившей ранее название Германия. Земля Смерти, Долина Неоновых огней располагались где-то за Чехией, а быть может, и за Польшей. Кто теперь знает?..

Ни за какие сокровища прошлых веков Герман не согласился бы отправиться на восток. Да что там восток! Даже его страны до сих пор был опасен для нормального человека. Берлин, Гамбург, Бремен, Росток – все они лежат в руинах, и лишь безумцы да Пилигримы отваживаются заходить в те скорбные и пустынные места.

Герман скосил глаза на идущего рядом с ним Дуго. Интересно, а он так далеко на север ходил? Идти в молчании надоело, и следопыт решил задать мучивший его вопрос.

– Дуго, – обратился он к Пилигриму, – а как далеко на север ты забирался? Или это не в твоих правилах?

– Ну почему же, – немного помедлив, ответил ему Дуго, – я бывал на севере. И даже очень далеко. Доходил до самого моря. – Над переносицей у него пролегла глубокая складка, словно ему было не слишком приятно вспоминать об этом походе.

– До какого моря? – спросил охотник.

– Ты знаешь, что такое море? – сощурился Пилигрим.

– Конечно! – Герман обиделся. – Неужели ты думаешь, что мы про море ничего не знаем? Ветродувы – охотники, но у нас есть и своя библиотека.

– Была, – поправил его Густав. – Вот уж о чем я жалею меньше всего, книги – самая бесполезная штука, что я знаю.

– Я доходил до моря, – повторил Пилигрим, не обращая на изречение Густава никакого внимания. – Правда, это путешествие едва не стоило мне жизни, но, как видите, мне удалось преодолеть болезнь и я перед вами, живой и почти здоровый.

– Ты видел Балтийское море? – спросил Франц.

– Молодец, – с одобрением кивнул Пилигрим. – Да, я видел море, которое когда-то называлось Балтийским.

– А вода там и вправду соленая? – полюбопытствовал Густав.

– Да.

– И кой, прости меня, черт дернул тебя тащиться на север, – спросил Герман. – Если ты оттуда еле ноги уволок…

– Ох, ноги мои ноги, – снова завыл Густав. – Ну сколько же мы будем идти?

Нытье Густава самым бессовестным образом проигнорировали.

– А почему бы и не сходить? – сказал Дуго, словно речь шла не об исполненном опасности походе на север, а о прогулке по Парку Ветродувов. – Я тогда был молодым, и мне казалось, что весь мир лежит у моих ног. Хотел все посмотреть, все увидеть лично, и не только посмотреть, но и пощупать, дотронуться до самых разных вещей, узнать, где мир людей уцелел, а где от него остались одни лишь обломки.

– Как там? – Герман пнул ногой ни в чем не повинный камень.

– За Лейпцигом тяжело. Берлина больше нет – одно огромное радиоактивное озеро. Лейпциг не пострадал, но вспыхнувшая в пятый год Черных веков эпидемия черной чумы выкосила всех жителей, и город до сих пор закрыт для посещения Госпитальерами.

– Твои братья так далеко забираются? – обратился Герман к Францу.

– Мои братья везде, – с тихой гордостью ответил ему Франц. – Только наши усилия и не дают вспыхнуть новым эпидемиям. Братство Госпитальеров имеет Базы по всей стране, да и за ее пределами тоже.

– Последняя военная сила, оставшаяся от прошлого мира, – пробормотал Дуго.

– Ты о чем? – не понял Герман.

– Госпитальеры… Раньше они назывались по-другому. До начала Последней войны это были части гражданской обороны и военные корпуса противохимической и бактериологической защиты. Удивительно, во что смогли превратиться бывшие солдаты спустя три с половиной века. Единственная сила, удерживающая человечество от падения в глубокую пропасть.

– Ты хорошо знаешь историю нашего братства. – Франц выглядел удивленным.

– Стараюсь, мальчик мой, – улыбнулся Дуго. – Так о чем это я? А! О севере. В принципе и там есть люди, хотя чистокровок мало, большой процент мутаций. Живут кое-как. Перебиваются. Земля у них не так уж и опасна. Все радиационные языки уже погасли, а те, что еще существуют, можно обойти стороной. Что я и проделывал. С переменным, разумеется, – Пилигрим вздохнул. – Ну, вы же понимаете, радиация имеет свойство блуждать по воздуху – ветер подует, и она переносится в сторону, захватывая и тебя в том числе. Но по большей части я все же избегал с ней встречи.

– Все равно опасно, – пробурчал Густав, оставив на время ковыряние в носу.

– Уж не опаснее Мегаников! Этих святош на север и толпой мутантов, или теней, как они их называют, не заманишь! – Пилигрим вдруг рассвирепел и ткнул посохом в землю. – Кто-то мне за все ответит!

– Вот мне интересно все же, почему они напали на Ветродувов, – задумчиво проговорил Франц и поправил автомат на плече.

– Не бери в голову, Франц, – сказал Герман, – придем на Базу, все расскажем, и пусть ваш Лорд Командующий разбирается, что и как произошло. Сейчас самое главное, чтобы всех Мегаников выгнали из Нидеррада до того времени, когда можно будет открыть двери Убежища.

Прежде чем они добрались до выбранного Германом для остановки на ночлег района, им пришлось преодолеть еще четыре завала. Последний, особенно крупный, они обошли по параллельной улице. Солнце почти скрылось за горизонтом, совсем недавно ясное небо затянуло облаками, и предсказание Густава о скором дожде становилось все более и более реальным. Город купался в пелене сумерек, длинные тени зданий сошлись воедино, сгустились, грозя вот-вот превратиться во мрак летней ночи. Из-за подступающих сумерек широкие улицы и так пустого района казались еще более пустыми и угрожающими.

Франц чувствовал себя не в своей тарелке, ежился и оглядывался по сторонам. Высотки, угрюмо возвышающиеся по обе стороны улицы, смотрели на него сотнями черных глазниц пустых окон. Дома жили, следили, наблюдали за ними. Казалось, старые здания ждут чего-то, быть может, наступления ночи, а может, какого-нибудь тайного сигнала, чтобы напасть на ничего не подозревающих людей.

Госпитальер попытался отбросить детские страхи. Не получилось. Сейчас только запаниковать не хватало! Он покосился на темнеющие окна ближайшей высотки и вздрогнул. На мгновение ему показалось, что в одном из темных провалов промелькнул черный силуэт. Промелькнул и исчез… Или ему это только показалось? Франц снова посмотрел на окно и конечно же ничего не увидел. Сказать Герману? Или не говорить? Если скажешь и виденное тобой окажется всего лишь миражом – засмеют. С другой стороны, не сказать – подставить отряд под возможный удар. Уж лучше быть осмеянным, но живым. Решившись, Франц догнал целеустремленно вышагивающего впереди Германа. Охотник оглядывался по сторонам, подыскивая подходящее для ночлега здание. Про себя он уже решил, что, если увидит поблизости хотя бы одного следопыта, заставит всех прошагать еще километр до того места, где этих зверьков не будет. Чем-то они ему не нравились.

– Герман…

– Да?

Францу показалось, что охотник отвлекся от каких-то своих мыслей.

“Неужели он настолько уверен в безопасности этого района?” – промелькнуло в голове у Госпитальера.

– Там… – Франц помедлил. – В окне кто-то был.

– А, да. Видел. Ничего страшного. Он не опасен, – небрежно отмахнулся Герман.

– Не опасен?! Но… Кто это был?

– Призрак.

Франц посмотрел Герману в глаза, пытаясь определить, не насмехается ли он над ним, но лицо охотника оставалось невозмутимым.

– Я серьезно, Франц. Это самый обычный призрак. А на призраков не стоит обращать внимания, они не причинят нам вреда. Когда-то давно я их тоже побаивался, но потом махнул на них рукой и теперь чувствую себя совершенно спокойно.

– Но этого просто не может быть…

– Почему же? – откликнулся Дуго.

– Да потому, что призраки – это сказка для маленьких детишек! – возмутился Франц.

– Ты всю жизнь провел на Базе, мой друг, и поэтому многого не знаешь. Я исходил все обжитые земли и повидал много интересного, а порой и загадочного. И уж поверь, призраки – не то, что способно меня удивить или напугать. Ты должен мне верить: они действительно существуют и действительно не опасны.

– Но откуда они взялись?

– Кто знает… Меганики считают их душами грешников, для которых закрыты ворота в рай. Души? Быть может. Некоторые говорят, это души тех, кто погиб в Последнюю войну. Теперь они вечно обеспокоены судьбой этого мира, бродят из дома в дом и спрашивают друг друга, что случилось и что еще может случиться, но, скорее всего, это тоже только сказка, я слышал ее на севере…

– Рай и ад переполнены, и этим ребятам просто не хватило места, – угрюмо пошутил Герман. Как всегда, на его шутку никто не прореагировал, все пребывали в мрачном и задумчивом настроении, даже Густав.

– Что касается меня, то считаю, это сгустки энергии, воплощающие тех, кто давно уже умер, – сказал Пилигрим.

– Паранормальное явление? – уточнил Франц с дрожью в голосе.

– Чего? – переспросил Густав, внимательно прислушивавшийся к разговору, сощурив глаза и выпятив нижнюю губу.

– Паранормальное? Не знаю, друг мой. После войны и Черных веков появилось много такого, что до сих пор остается для нас загадкой. Ведь я уже говорил, что человечество утратило часть своих знаний, и боюсь, что навсегда.

– Но вы хотя бы знаете, чего они хотят? Что им нужно, этим призракам? – Госпитальер со страхом обернулся к развалинам.

– Да ничего им не нужно, Франц, – поморщился Пилигрим. – Если они и существуют, то в совершенно другом мире или другой реальности. Нас они не видят и не чувствуют. Они всего лишь образ, как голограмма, песчинки прошлого. Иногда они смотрят, иногда разговаривают с кем-то или попросту появляются на несколько мгновений и исчезают. В основном это происходит в сумерках и ночами, когда светит полная луна. Кстати, вот еще одна странность – обычно призраке, можно увидеть именно в высотных домах или постройках имеющих четкую форму шпиля.

– Высотки являются фокусировкой? Аккумулятором этой паранормальной энергии? – высказал предположение Франц, и лицо его побелело от страха.

– Хм? Об этом я как-то не подумал. – Дуто озадаченно потер подбородок. – Громоотвод наоборот? Очень даже может быть.

– Я не усну теперь, – пробормотал Франц и затряс головой, словно хотел стряхнуть с себя ужас.

– Заканчивайте ваш диспут, мы пришли, – буркнул Герман, которого разговор Госпитальера и Пилигрима начал раздражать. – Эта домина нам подойдет.

За разговором Франц и не заметил, что улица кардинально изменилась. Находящиеся здесь дома были так же высоки, как и в других кварталах района, но отличались куда большей ухоженностью и целостностью. К твердым, промазанным глиной стенам были приставлены крепежные конструкции из дерева и камня.

– Ты уверен? – поджал губы Густав, с недоверием оглядывая выбранную Германом двадцатиэтажку. – Что-то нижние этажи не внушают мне доверия. Хоть и стоят тут какие-то хреновины.

– Значит, заночуем на верхних, – отрезал Герман, оглядываясь кругом в поисках следопытов. Серых зверьков не наблюдалось, и, достав из мешка химический фонарь, охотник смело вошел в подъезд. Остальные последовали за ним.

– А как же призраки? – испуганно спросил Франц, оглядывая темное помещение огромного холла.

– Ты думаешь, их тут сотни и им делать больше нечего, как тебя пугать? – фыркнул Герман. – Через десять минут наступит ночь, а ночью ты здесь никого, кроме крыс и других мелких животных, не встретишь, да и то эти твари обитают на первых двух этажах. Выше они не полезут. – Последние слова прозвучали неуверенно.

– Здесь где-то должна быть лестница, – проговорил Дуго.

– Да вот она. – Герман пошел вперед.

Лестница выглядела крепкой, к тому же местами заметны следы свежей кладки. Ступеньки нижних этажей были завалены мелким мусором, идти оказалось трудно. Где-то по углам возмущенно пищали крысы, сетуя на то, что незваные гости потревожили их покой. Герман сделал знак своим спутникам остановиться и потянулся к запретному, поводя в воздухе невидящим взглядом, – как и предполагалось, людей в здании не было. Начиная с четвертого этажа, мусора стало меньше и подниматься было намного легче.

– Ты и вправду решил заночевать наверху? – пробубнил идущий позади всех Густав.

– И вправду. Там должно быть почище, – сказал Герман и добавил про себя: “И чертовых следопытов нет…”

Уже вслух он сказал:

– Остановимся этаже на десятом. Золотая, так сказать, середина.

– Не нравится мне все это, – опять пропищал Густав. – Кэ-эк рухнет все это, кэ-эк похоронит нас под завалом…

– Здание крепкое, Густав, – попытался убедить великана Пилигрим.

– Как же! Вон лестница под моими ногами едва не рушится!

– Меньше жрать надо, – выдавил Герман сквозь зубы, и великан, обиженно засопев, умолк.

Разведчик клана действительно остановился на десятом этаже и вошел в длинный коридор. По левую и правую руку тянулись двери. Некоторые оказались заперты, часть дверей сорвана с петель или разбита. Стены коридора с облупившейся потускневшей краской были похожи на изъязвленную шкуру жабобыка.

– Я думал, что Бастионовцы излазили все дома вдоль и поперек! – удивленно пробормотал Франц.

– Это ты к чему? – не оборачиваясь, спросил у него Герман.

– Ну, почти все двери на месте. Сюда даже никто не заходил! – пояснил Госпитальер.

– Нашел тоже дураков! А может, за такой дверкой тела больных черной чумой? Только ненормальные копаются в древних могильниках! Если Бастион и шарил, то поднимался этажа до второго, не выше.

– Тогда что мы здесь делаем? – спросил Густав.

– Ну… шанс нарваться на какую-нибудь дрянь не очень велик, скорее даже совсем невелик. А нам нужно место для ночлега, – пояснил Герман.

– Убедил, – язвительно ответил Франц, которому слова Германа о черной чуме показались вполне разумными – сколько раз уже случалось подобное. Полез куда не следует и явил всему свету новую вспышку казалось бы давно исчезнувшей болезни.

– Пожалуй, эта нам подойдет. – Герман не обратил внимания на тон Госпитальера и ткнул пальцем в запертую дверь, находящуюся справа от них. – Густав, пришла пора действовать.

Великан кивнул и с одного удара вышиб хлипкую дверку. Она с грохотом упала на пол, подняв клубы серой пыли. Герман вошел в помещение, освещая дорогу химфонарем. Франц осторожно выглянул из-за его спины. Небольшой холл был устлан толстым ковром пыли, в зеленоватом свете выделялась старая мебель, ваза с осыпавшейся трухой цветов. Они прошли в холл, заглянули в ближайшую комнату. Та же старая мебель, стеллажи с книгами, сразу же приковавшими внимание Дуго, странный ящик на небольшой тумбочке. На высоком столе – куполообразная клетка, на дне которой лежали тонкие птичьи кости. Герман заглянул в соседнюю комнату.