Текст книги "Последний Завет"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Андрей Егоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Бывшая станция франкфуртской подземки неприятно поразила Франца. К налету древности и разрушений тоннеля добавился налет деяний многих человеческих рук: стены и свод закопчены сотнями факелов и масляных светильников, станция казалась черной и беспощадной, как вечная ночь, наступившая сразу по окончании Последней войны, когда поднятая с поверхности планеты пыль на несколько лет закрыл; небо. Даже свет от химфонарей не мог разогнать исходивший от сводов станции кромешный мрак.

– Вот то, о чем я говорил, – пробормотал Дуго, обуреваемый, должно быть, теми же тяжелыми мыслями, что и все остальные.

– Это ты о чем? – спросил Вильгельм.

– О Черных веках, когда здесь жили люди. Только представьте себе, они рождались в темноте, жили и умирали, ни разу не увидев солнца. Несколько поколений жили здесь, так ни разу и не выбравшись на поверхность…

– Ну и правильно делали, – встрял в рассуждения Пилигрима Франц. – Может, это и спасло им жизнь. Хроники Госпитальеров говорят, что основное население планеты погибло не во время Последней войны, а в первое десятилетие Черных веков, когда начались массовые эпидемии.

– Ну, зараза могла проникнуть и сюда, – откликнулся Ворон.

– И проникала, – кивнул Дуго. – Говорят, все, кто был в дортмундской подземке, погибли от северной эболы. Так всегда бывает: никогда не знаешь, где безопаснее – на поверхности или под землей.

– Безопаснее всего в нашем Убежище, – пропищал Густав и широко улыбнулся.

– Друг мой, ты меня все больше удивляешь, – сказал Пилигрим, – ты прав. Конечно, прав. Но не всем повезло оказаться в Убежищах.

– Это точно, – хмыкнул Герман, он отлично представлял, на что приходилось идти его предкам, чтобы оказаться под защитой безопасных стен. – Но если бы пришлось выбирать между северной эболой и мутагенами, ударившими по поколениям тех, кто жил наверху, я бы выбрал первое. Очень неприятно родиться шестируким или малиновым в крапинку.

Ворон пошел светлыми пятнами, сердито уставился на него красными глазами и сжал кулаки.

– На неприятности нарываешься?! – рявкнул он.

– Не надо ругаться, друзья мои, – сказал Пилигрим. – Герман просто сказал это, не подумав. Правда, Герман? Кстати, мы пришли.

– Правда, – буркнул Герман, – я никогда не думаю.

Охотники стояли перед длинной лестницей, ведущей наверх пока они поднимались по ней, Франц смог разглядеть множество накорябанных на стенах надписей и рисунков. Часть из них Госпитальер не смог разобрать, некоторые закрывали темные следы гари, часть надписей представляла собой мольбы о помощи, богохульства или просто бессвязный набор букв. Больше всего его впечатлила картина, где какой-то худощавый мужчина с нимбом вокруг головы и венком из терновника с доброй улыбкой скидывал на корчившихся в пламени людей бомбы. Надпись под картиной гласила: “Зачем ты сделал это с миром, говнюк?”

– Вот, близкая мне по духу религиозная концепция, – сказал Герман Францу, заметив, что он тоже разглядывает картинку на стене.

Ворон впереди яростно выругался. Герман поспешил подняться по лестнице, чтобы узнать, что так расстроило Старшего охотника, и высказался еще крепче. Выход из подземки оказался завален. Часть свода рухнула, полностью перекрыв дорогу. Нечего было и пытаться расчистить путь – каждая бетонная глыба весила несколько тонн. Густав расстроено хрюкнул, но на этот раз не стал предлагать пробить в завале брешь.

– Приехали, – расстроено пробормотал Вильгельм. – Какие теперь будут предложения?

– Придется возвращаться назад и идти до следующей станции, – вздохнул Дуго.

– На этой станции я видел еще какую-то лестницу.

– Это переход на параллельную ветку. Судя по планам, которые я успел изучить в поезде, там нет выхода на поверхность.

– Значит, ты предлагаешь тоннель? – Ворон недовольно нахмурился.

– Да, – односложно ответил Пилигрим и потел вниз по ступеням.

За время их отсутствия на станции ничего не изменилось. Франц из любопытства решил узнать, какое название носила эта станция раньше, но, сколько ни силился разглядеть нужную надпись на стенах, так ничего и не различил – сплошная копоть и грязь.

Где-то в тишине тихонько попискивала крыса. Отряд спрыгнул с перрона на рельсы и пошел вперед, вновь оказавшись в туннеле. Метров через триста браслет на левой руке Франца предупреждающе пискнул и загорелся красным светом.

– Всем стоять! – в один голос сказали Госпитальер и Пилигрим.

– Что-то серьезное? – Ворон посмотрел на датчик радиации Франца. – Насколько “горячо”?

– Едва-едва… – пробормотал он, подкручивая что-то на браслете. – Для здоровья не опасно, в особенности если сейчас повернуть назад. Дальше будет “горячее”.

– Поворачиваем! – не стал мешкать Ворон. – Я не хочу получить дозу!

Возражать никто не стал, даже Герман. С радиацией шутить не стоит. Раз Госпитальер сказал, что “горячо”, значит, “горячо”, и все дела.

– Откуда здесь излучение? – задумчиво проговорил Вильгельм.

– Может, бомба? – предположил Густав.

Вопреки тяжелой ситуации, Герман не удержался от смеха:

– Откуда здесь бомба, Густав? Да к тому же атомная? Покажи мне того идиота, что засунул ее под землю? Это же безумие!

– Покажи мне того идиота, что развязал Последнюю войну, – в тон ему сказал Дуго. – Глупость человеческая не знает границ, Герман.

– Это верно, – вздохнул Герман. – Но все равно, будь там бомба, она бы уже давно рванула.

– Ерунда. Ничто просто так не взрывается. Но я тоже считаю, что это не бомба. Сквозь защитные кожухи оружия радиация не проходит. Это что-то другое.

– Что?

– Какая разница? – ответил Пилигрим. – Давайте попробуем пройти по параллельной ветке.

– Думаешь, получится?

– У нас просто нет другого выхода, Ворон.

Они вновь вышли на станцию. Первым на перрон забрался Вильгельм. Оказавшись наверху, охотник выпрямился и, подсвечивая вокруг себя химфонарем, двинулся вперед. Вдруг раздался резкий свист, Вильгельм сделал несколько шагов назад и упал обратно на рельсы, рухнув на Германа. От удара у последнего на мгновение потемнело в глазах.

– А дьявол! Слезь с меня, идиот! – заорал охотник. – Да что с тобой такое?! Ты что… эй!

Только сейчас Герман заметил, что в шее Вильгельма торчит короткий арбалетный болт. Охотник был мертв.

– Опасность!!! – что есть сил заорал Герман, но другие охотники уже палили в темноту из всего имеющегося у них арсенала.

От многочисленных выстрелов по подземным залам загуляло оглушительное эхо. В ответ в охотников полетели арбалетные болты, со свистом рассекая воздух у них над головами. Несколько болтов ударилось в стену.

– Да сколько их?! – вскричал Ворон и наугад выстрелил одновременно из двух стволов, резко спустив курки.

К ружью Ворона присоединились яростные трели автомата Франца, отозвался пистолет Дуго, оглушительно пальнула штурмовая винтовка Густава. Стреляли они вслепую, ориентируясь по летящим в них арбалетным болтам. Кажется, у противника не было огнестрельного оружия. Герман заметил метнувшуюся во вспышке выстрелов от автомата Франца тень, выстрелил и попал. Подземный человек закричал, вскинул руки и упал. Отбросив бесполезный арбалет в сторону – перезаряжать его не было времени, Герман взялся за маузер. Арбалетный болт свистнул и едва не оцарапал ему щеку. Герман выругался – стреляли от самого входа в туннель, то есть почти в упор, – и переместил огонь левее. Автомат Франца сухо щелкнул – у него кончились патроны.

– Швыряй фонарь! – приказал Герман, не прекращая стрелять.

Госпитальер, не мешкая ни секунды, исполнил приказ. “Молодец, мальчишка!” – с одобрением подумал Герман.

Фонарь упал возле самого входа в тоннель, высветив сразу двух вооруженных арбалетами врагов. Они целились, готовясь дать очередной залп. Свет от химфонаря застал их врасплох. Один из них испугался, неуклюже вскочил, запнувшись о камень на полу, и тут же получил пулю в грудь. Второй спустил курок арбалета, болт пронесся в двух метрах от Германа, и охотник двумя выстрелами прикончил оставшегося врага.

Франц тем временем успел перезарядить автомат – у него получалось это все лучше и лучше, и, приподняв его над бортиком, выпустил в зал станции длинную очередь.

Герман не спускал глаз с жерла тоннеля, из которого могли появиться новые враги, – очень неприятно получить стальной болт в бок или под лопатку.

– Прекратить огонь! – скомандовал Ворон, когда все уже во второй раз перезарядили оружие.

На станции воцарилась тишина, в ушах все еще звенело громкое эхо выстрелов. Сильно пахло порохом.

– Вроде бы не стреляют, – пробормотал Густав и собрался уже высунуть голову, но Ворон что есть сил дернул его вниз:

– Сиди и не высовывайся!

– Кто это был? – спросил Франц.

– Боюсь, друзья мои, что это те самые люди, прожектор которых так неосмотрительно разбил Герман, – прошептал Дуто.

– Устроили на нас засаду, гады! – сплюнул Ворон, доставая из сумки патроны. – Вильгельма они ловко подстрелили!

– Царствие ему небесное, – пробормотал Дуго.

– Чего-то они замолкли.

– Я, кажется, всех их перестрелял, – горделиво пискнул Густав.

– Угу. Ты у нас герой. Настоящий Черный Принц, – усмехнулся Герман.

– Они отступили, поняли, что мы им не по зубам, – заметил Густав.

– Вполне возможно. Кто решит проверить? – оскалился Ворон.

– Погодите проверять, – попросил Герман. Он застыл, схватился ладонью за край платформы, закрыл глаза и потянулся к запретному. Вокруг царила зловещая, пустая тишина, нарушаемая биением сердец тех, кто находился Герман потянулся дальше, мучительно вглядываясь в панство, блуждая внутренним взглядом меж закопченных стен. Чисто. Но что, если попробовать продвинуться чуть дальше? Чужаков нет. Либо они действительно отступили, либо “великий” стрелок Густав вслепую покрошил добрый десяток арбалетчиков. Впрочем, он утверждал, что у него зрение, как у Универсала. С этой мыслью Герман вернулся.

– Никого нет, – громко сказал Герман и ловко забрался на перрон.

– Придется поверить тебе на слово, – вздохнул Ворон. Старший охотник не понимал, каким образом Герман узнает об опасности, но за долгое время знакомства с ним знал, что в этом вопросе разведчику клана можно доверять. – Густав, справа. Дуго, Франц! Оставайтесь здесь, обеспечите прикрытие.

Они медленно двинулись вперед. Противоположная стена станции была изрешечена пулями, здесь лежало четыре тела убитых врагов.

– Эй! – крикнул Ворон Пилигриму и Госпитальеру. – Все чисто! Идите сюда!

– Странные они какие-то, – сказал Густав, склонившись над трупами.

Подземные жители действительно выглядели необычно: низкорослые, тонкокостные, с бледной кожей и огромными, в половину лица глазами.

– С такими глазищами хорошо бегать по темным коридорам, – хмыкнул Герман, – стопроцентный шанс, что башкой в стену не впилишься.

– Любопытная мутация, не правда ли, Франц? – сказал Дуго, пристально изучая одно из тел.

– Да. – Франц покачал головой. – Не только любопытная, но и полезная для них. Приспособляемость к условиям среды обитания?

– Вполне возможно. Сколько же на это потребовалось поколений? – Пилигрим дотронулся до бледной кожи. – Погляди-ка, кожный покров у них такой светлый, что все вены видны.

Не обращая внимания на развернувшуюся между Госпитальером и Пилигримом дискуссию, Герман изучал плохо сделанный арбалет мертвого врага. Оставалось лишь удивляться, каким образом кто-то из этих парней умудрился убить беднягу Вильгельма.

– Я нашел, куда они смылись, – сообщил Густав. – Там дальше люк в полу. Я не пролез.

– Черт с ними, Густав. Давайте уходить отсюда, пока они не опомнились, – предложил Ворон. – Только надо Вильгельма похоронить.

– Его здесь не похоронишь, – покачал головой Пилигрим, отвлекаясь от изучения тела подземного жителя. – Вряд ли мы сможем вырыть мало-мальски приличную могилу…

Они все же похоронили своего товарища. Оттащили тело к завалу на лестнице и забросали каменными обломками. Охотники постояли, отдавая последние почести убитому. Пилигрим прочитал короткую молитву. Вся похоронная церемония заняла не больше десяти минут.

Затем двинулись в путь. Перешли по короткому переходу на параллельную ветку и оказались в новом тоннеле. Здесь было немного суше, откуда-то продолжало тянуть сквозняком, что внушало некоторые надежды на благополучный результат путешествия.

Теперь уже никто не терял бдительности. Подземные жители могли преследовать их, поэтому все держали ухо востро. Герман через каждые пять минут на несколько мгновений касался запретного, сканируя тоннель. Уж лучше ломота в висках и затылке, чем стальной болт в шее. Шли они долго, больше часа. То и дело в тоннеле встречались завалы, и приходилось тратить кучу усилий для того, чтобы преодолеть их.

Наконец настал тот неприятный момент, когда все, не исключая здоровяка Густава поняли, что пора сделать привал. Ночевать в тоннеле подземки не хотелось никому, но они буквально падали с ног, так что другого выхода не было. Скрепя сердце Ворон скомандовал: “Привал!”, и все с облегчением попадали на рельсы.

После скудного ужина Старший охотник назначил очередность дежурств на ночь. Герману выпало стоять на страже первым. Разведчик клана ничего не имел против, сейчас он все равно не смог бы заснуть. Герман встал, взял из запаса Ворона два химических фонаря и отнес каждый из них на шестьдесят метров в разные стороны тоннеля. Теперь, если враг решит незаметно подобраться к ним, ему придется пройти мимо фонарей. Герман вовремя заметит их и поднимет тревогу. Положив арбалет на колени, он принялся ждать, когда подойдет очередь Густава сменить его на посту.

Охотники ворочались на жестком полу. Густав уже сладко посапывал, подложив под голову здоровенные ладони.

Вдалеке, с той стороны, откуда они пришли, раздался протяжный гул “поезда-призрака” – жевала блуждала по тоннелям подземки.

“Могла бы тоже себе привал устроить”, – подумал Герман.

Он привалился к стене, размышляя о том, что ждет клан Ветродувов впереди. Привычная жизнь разрушена. Уже не в первый раз все, что казалось ему прочным, устойчивым, внезапно уходило, исчезало, стиралось из жизни и даже из памяти. Сначала умерла Альба – Герман поймал себя на том, что ему уже сложно вспомнить ее лицо, потом на родной клан напали Меганики – и людям пришлось укрыться в Убежище, оставить свои дома, привычный жизненный уклад. Все, к чему он привык, все, что любил, переменилось в мгновение ока. Теперь жизнь клана зависит от того, насколько хорошо они выполнят свою миссию – как быстро выйдут к Базе Госпитальеров и приведут помощь…

На следующий день, хотя под землей все равно неизвестно, когда день, а когда ночь, отряд вновь двинулся в путь. Сон пошел людям на пользу, они шагали намного быстрее. Тоннель едва заметно поднимался, затем стал поворачивать влево. Франц первым заметил, что стены тоннеля ободраны чем-то массивным, на них были видны глубокие, параллельные полу царапины.

– Словно кто-то пытался протиснуться, – заявил Дуго.

– Какого же размера должен быть этот кто-то? – спросил Франц.

– Ну, со взрослую жевалу, например. Предлагаю ускорить темп продвижения и не издавать никакого шума.

Ободранный тоннель все тянулся и тянулся. Рельсы здесь были выворочены из земли вместе со шпалами и большей частью погнуты. Затем отряд натолкнулся на здоровую рваную дыру в стене. По самым скромным прикидкам, по диаметру дыра ничем не уступала самому туннелю. Франц посветил в отверстие фонарем, и все увидели земляные стены и шахту, уводящую куда-то под землю. Госпитальер сунул в дыру голову, и Герман довольно грубо дернул Франца за воротник куртки.

– Хочешь, чтобы тебе кто-нибудь башку откусил?

Понимая всю глупость только что совершенного поступка, Франц покраснел.

– До станции недалеко, – втянув в себя воздух, сказал Дуго.

– Откуда ты знаешь? – изумился Густав.

– Свежий воздух. Чуете? Это значит, что выход открыт.

Они поспешили вперед, поминутно озираясь – дыра в стене тоннеля наводила на самые мрачные мысли, но пока все было тихо.

Герман думал, какого же размера этот зверь, если он роет такие тоннели, и как вообще такое существо могло появиться на свет? Интересно, чем жевала питается? Жрать она должна, как целый клан…

Размышления Германа прервались так же резко, как размеренная, устоявшаяся жизнь Ветродувов. Вдалеке что-то с треском сломалось, послышался грохот, словно кто-то огромный ломился через бетонную стену, активно ломая ее, а потом волна протяжного гула, издаваемая “поездом-призраком”, резко обрушилась на отряд. Земля мелко задрожала, неожиданно налетел ветер, принесший с собой такое зловоние, что охотник закашлялся и пошатнулся, стараясь не дышать.

– Бежим! – заорал Герман. – Скорее!

Дрожь стала такой сильной, что Герману показалось, будто это земля проснулась и подпрыгивает. Со стен посыпались пыль, куски бетонной крошки. Гул “поезда-призрака” вдруг навалился на них и стал нестерпимо громким, он все приближался и приближался, как черное предзнаменование скорой гибели.

– Это жевала! – выкрикнул Дуго. – Скорее! Они натравили на нас жевалу!

– Но как они могли это сделать? – в растерянности спросил Ворон. – Как?!

Пилигрим побежал прочь по рельсам, туда, где находилась следующая станция и, возможно, выход на поверхность. Охотники кинулись следом за ним. Сзади до них донесся уже не рев, а протяжный звуковой шквал, рвавшийся из разверзнутой пасти огромного хищника…

Ворон отставал. Со страхом оглядываясь назад, приволакивая покалеченную ногу, он старался изо всех сил, но уже было очевидно, что добраться до следующей станции и забраться на спасительную платформу ему не удастся. Дуго задержался, стараясь помочь Ворону, он ухватил его за локоть и потащил вперед.

– Иди сам! – взревел Старший охотник, отталкивая его, он споткнулся и упал на рельсы.

Пилигрим хотел помочь ему подняться, но Ворон грубо отпихнул его.

– Вперед! – вновь заорал он.

Дуго счел, что сделал все, что мог, развернулся и побежал к лестнице. Ворон достал из сумки разрывную гранату и обернулся, ожидая прихода смерти. Жевала была все ближе. Дрожь под ногами уже не позволяла охотнику спокойно стоять в тоннеле, человеку пришлось ухватиться за скользкую стену, чтобы остаться на ногах. Вскоре он увидел, что на него надвигается тьма. Из тьмы появилась громадная морда мерзкого подземного червя, щетинистое тело животного оставляло в бетоне глубокие царапины. Жевала неслась вперед, одержимая одним только порывом – немедленно сожрать пришельцев, она чуяла, что они бегут от нее, испытывая липкий страх, а один человечек застыл у нее на пути, словно вызывал ее на поединок.

Удар был поистине страшен. Ворон не успел почти ничего ощутить, короткая вспышка боли, и его не стало. Конвульсивно сократившийся палец привел в действие взрывной механизм. В пасти гигантского червя чавкнуло, он взревел и остановился, прервав свой стремительный бег. Кусочки металла впились в мягкое небо и язык.

Времени краткого замешательства хищника вполне хватило на то, чтобы охотники добежали до станции, забрались на платформу и побежали вверх по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней. Пилигрим Дуго в последний раз обернулся назад. Ворон спас их от неминуемой гибели ценой собственной жизни…

Впереди показался свет. Верхняя часть лестницы тонула в солнечных лучах, лившихся на покрытые грязью и буро-зеленым мхом ступени из полуразрушенного вестибюля метро. Один из уцелевших стеклянных витражей раскачивался под ветром, пуская на стены солнечных зайчиков. Наверху был ослепительно яркий летний день.

– Выход! – заорал что было сил Густав. – Выход, черт побери! Вы…

– Тише, – оборвал его радостный вопль Пилигрим, – неизвестно, что нас ждет наверху. Мы даже не знаем, где выбрались…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:

В мире, где Бог отвернулся от детей своих, мы всего лишь осколки минувшего.

В мире, где звезды забыли о нас, мы всего лишь угольки их огня.

В мире, где земля сияет ночами, мы всего лишь боль ее.

В мире, где забыто знание, лишь мы надежда наших детей.

ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:

В мире, где Бог проклял теней, мы фундамент будущего.

В мире, где звезды пугают теней, мы огонь их лучей.

В мире, где земля стонет от ног теней, мы мстители ее.

В мире, где знание дается лишь избранным детям Его, мы единственная сила.

Последний Завет. Книга Нового мира Послание заново рожденным. Ст. 53

Полосатый шмель с деловитым жужжанием опустился на цветок клевера, растущий у самых ног Франца. Госпитальер с безразличием наблюдал, как насекомое собирает нектар с цветка, каким-то чудом выросшего из трещины в асфальте. Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как они выбрались из подземки, но сердце все еще бешено колотилось в груди, в ушах звенел рев едва не убившей их жевалы. Сейчас в солнечный летний день, бег по темному тоннелю казался не более чем кошмарным сном. Франц очень хотел, чтобы все, что случилось с ним за последнюю неделю, оказалось лишь сном, он жалел, что покинул Базу Госпитальеров и по собственной глупости пошел в Город, надеясь разрешить в одиночку сложнейшую проблему. Боже, как же он заблуждался! Кому он хотел что-то доказать?! С тех пор произошло столько страшных событий, и выжил он лишь благодаря встрече с Германом. Если бы не следопыт Ветродувов, приведший его в свой родной клан, он точно стал бы добычей Мусорщиков или какого-нибудь крупного хищника вроде здоровенного жабобыка. Сон. Как бы хотелось, чтобы все эти воспоминания оказались сном!

Но нет… Это не сон… Все реально. Реально до жути. И гибель Ворона – еще одно тому подтверждение. О том, что произошло в подземке, сейчас никто не говорил, все напряженно молчали. Пилигрим, как и все остальные уцелевшие и выбравшиеся из подземки члены отряда, сидел на земле, привалившись спиной к бортику давно не работающего фонтана. Герман был мрачен и хмур, Густав, казалось, дремал, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза.

Шмель поднялся с клевера и, издав приятное жужжание, оранжевой точкой понесся вдоль пустой улицы. Франц провожал насекомое взглядом, пока оно не исчезло из виду, скрывшись где-то за развалинами ближайших домов.

– Упокой, Господи, его душу, – проговорил Пилигрим и тяжело вздохнул.

– Упокой, – эхом отозвался Герман, – вот уж не думал я, что Ворон способен на такое. Он умер как герой.

– Он просто не мог бежать, Герман, – вздохнул Дуго, – нога…

– Это не умаляет того, что он сделал, – резко сказал охотник. – и если мне суждено будет вернуться в клан, я сделаю все для того, чтобы имя Ворона было написано на Стене славы Убежища.

Герман и Ворон всегда не слишком ладили, но со смертью Старшего охотника в душе разведчика как будто что-то перевернулось. Он, как и все остальные, ощущал тяжелое бремя вины за гибель чернокожего клановца. Наверное, Ворон предчувствовал свою смерть и потому не хотел идти в подземку. Они же, можно сказать, вынудили его, заставили проявить храбрость и отправиться в опасное путешествие. В тяжелое для клана время Старший охотник должен был быть с теми, кто может спасти Ветродувов, и он сделал единственно возможный выбор…

– Франц, ты в порядке? – Герман внимательно посмотрел на мальчишку.

Госпитальер криво улыбнулся и кивнул:

– В порядке. Если вы ждете меня, думаю, мы можем идти. Лично я готов.

– По тебе не скажешь, – угрюмо проговорил Густав. – К тому же, прежде чем идти, надо хотя бы узнать, где мы сейчас находимся и куда нам идти…

– Это не так сложно, как тебе кажется, – сказал Герман, он поднялся, оглядываясь по сторонам.

Судя по всем признакам, отряд выбрался на поверхность в районе клана Бастиона. Вокруг насколько хватало глаз к облакам вздымались железобетонные конструкции высотных зданий. Или, точнее, того, что раньше называлось высотными зданиями. Сейчас это были лишь тени утраченного величия человечества. Перед Германом высились скелеты, остовы едва державшихся на ногах исполинов, над которыми усердно поработали отдаленное дыхание бомбы, капризная погода и жернова времени.

Когда на Франкфурт сбросили единственную водородною бомбу, удар пришелся на северную часть города: району Бастиона просто повезло. Основная часть высотных зданий смогла выдержать последствия ударной волны. Их тряхнуло, и тряхнуло хорошенько, но и только. В то время, когда люди были полновластными хозяевами планеты, строить еще умели. Высотки пережили Последнюю войну, пережили своих строилей, пережили директоров корпораций, которым принадлежали здания, выдержали страшное время Черных веков и полыхающих костров Госпитальеров, просуществовали множество лет прошедших после пожравшего мир гекатомба, только несколько десятилетий назад, устав от безумия, творящегося на Земле, начали рушиться одна за другой. Не проходило и года, чтобы какое-нибудь из некогда величественных зданий не рухнуло, оглашая пустынные улицы грохотом, рассыпаясь на биллионы мелких осколков, складываясь словно карточный домик. И все равно, несмотря на то что исполины подгибали колени и падали, ломая массивными каменными телами растрескавшийся от времени серый асфальт, множество небоскребов все еще подпирали небо над полуразрушенным городом.

– Мы в районе Бастиона, – уверенно сказал Герман, – видите, какие широкие улицы? Только здесь может быть нагромождение высоток. В других местах такие дома не уцелели. Это точно.

– Наверное, до войны здесь был очень престижный район, – проговорил Пилигрим.

– А что такое перестижный? – с любопытством спросил Густав. – Здесь чего, отстойники были, да?

– Какие еще отстойники? – хмыкнул Герман. – Ты только послушай, что говоришь. Почти в центре города, и отстойники… Ты какие отстойники, кстати, имеешь в виду?

– Ну, я эти, строительные, – смутился Густав…

– Какие еще строительные отстойники? – Герман покачал головой. – Не бывает никаких строительных отстойников.

– Может, и не бывает, – обиженно согласился великан, – но мне почему-то кажется – есть. Нет, ну а что все-таки такое перестижный, а? – обратился он к Пилигриму.

– Это значит, – сказал Дуго, – что здесь было место, где жить считалось очень… – он никак не мог подобрать нужное слово, – хм, очень…

– Хреново? – заботливо подсказал Густав.

– Наоборот, хорошо, – сердито поглядев на него, завершил свою мысль Пилигрим, – полагаю, здесь были торговые и деловые центры…

– И не только, – неожиданно заговорил Франц. – На планах Базы есть указания на то, что здесь было много жилых домов. А также о-фи-сы и пре-дста-ви-тель-ства фи-рм и кор-по-ра-ций, – старательно выговорил незнакомые слова Госпитальер. – В картах указано, что это один из самых больших районов уцелевшего города.

– Думаю, что самый большой, – поправил Франца Герман и усмехнулся. – Твои братья по знакам на куртках – Бастионовцы всегда были рады хапнуть то, что плохо лежит. Мы где-то на окраине района… Вон там земли клана Поджигателей, в там – Синие носы, южнее – Ветродувы… Чтобы добратся до твоей Базы, Франц, нам придется пройти весь район насквозь. А это очень далеко, учитывая, что здесь много завалов, высотки падают, как им вздумается. За день точно не управимся, и ночевать нам придется где-то тут… И все равно нам повезло, что мы оказались в районе Бастиона.

– Почему? – спросил Франц, которому перспектива ночевать под открытым небом показалась не слишком привлекательной.

– Да потому, что сразу за Бастионом твоя База. Франц этот район не опасен. Члены клана Бастиона всегда были нашими друзьями! А у тебя на куртке их знак. – Герман хмыкнул. – Вот и пригодился.

– Ты забываешь, друг мой, что клана Бастиона больше существует, – встрял в разговор Дуго. – Красный тиф и Меганики…

– Ах да, я как-то и забыл об этом, – пробормотал Герман, вглядываясь в пустующие здания. Ему на ум тут же пришли слова Франца о красном тифе, и по позвоночнику пробежвл холодок – выбрались, называется, на поверхность – на свою погибель…

Франц вспомнил, что куртка со знаком Бастиона раньше принадлежала одному из умерших в Карантинной зоне членов клана. Действительно, почти все Бастионовцы погибли. Оставшихся в живых после эпидемии Госпитальеры увезли в Карантинную зону. Район совершенно пуст. Но как долго это будет продолжаться? До той поры, пока шакалы не прознают… Сюда ринутся и Багажники, и Поджигатели, и даже Синие носы. Хотя последние, как всегда, придут пограбить последними – очень уж неспешные у них методы, да и не могут сильно спешить из-за того, что, как и Старый Кра, слишмного времени уделяют самогоноварению. Все они попытаются урвать кусок от столь привлекательной территории. И желательно, чтобы кусок оказался побольше. А это означает, то скоро здесь начнется маленькая война, если только Госпитальеры не вмешаются. Но, с другой стороны, если война угрожает жизни клана, а носит характер локального конфликта Госпитальеры предпочитают не встревать, появляясь только тогда, когда требуется помощь раненым.

– Думаю, район пока еще пуст, Дуго, так что людей нам опасаться не стоит, а всех тварей Бастионовцы давно перебили и к границам района не подпускают. Точнее, не подпускали, – уточнил Госпитальер.

– Это было раньше. Сколько прошло времени с начала эпидемии, Франц?

– Полторы недели, кажется, или что-то около того.

– Значит, сюда уже кто-нибудь успел пробраться. Герман прав. Вряд ли нам повезет с кем-нибудь пересечься, но не стоит исключать такую возможность. Возможно, слухи о том, что территория клана освободилась, уже дошли до Багажников и прочих не в меру активных людей. – Дуго покачал головой.

– А что с тифом? – испуганно пропищал Густав. – Вы знаете, я не хочу подцепить мор, шляясь по этой части города.

– Можешь не опасаться, Густав, – успокоил великана Франц. – В открытой среде вирус неустойчив. Через пару дней умирает. Да и наши всю зараженную территорию дважды выжгли. Никакого мора больше нет, в этом я абсолютно уверен.

– Ну тогда не будем задерживаться. – Пилигрим, кряхтя, поднялся с земли – сырой воздух подземки не пошел на пользу его старым костям, и оперся на посох.

– Как у нас с боезапасом? – спросил Герман.

– У меня остался один магазин и коробка с пятьюдесятью патронами, – ответил Франц.

– Значит, два с половиной магазина. Поставь автомат на одиночный огонь, иначе рискуешь остаться без оружия.

Франц поспешно последовал совету Германа, словно собирался стрелять прямо сейчас.

– У меня четыре обоймы, – проверив сумку, ответил Дуго. – Густав?

– Чего-то пока осталось. Вроде как… – Великан крякнул, пересыпая в дорожной сумке патроны.

– Отлично, – сказал Герман, – не будем терять времени. Что-то мне не нравится сидеть возле этого выхода. Клан Бастиона вряд ли будет оставлять выход открытым, а это значит, что из подземки кто-то выбрался наружу. И сейчас этот кто где-то неподалеку лазит, и, вполне возможно, ближе к вечеру, оно захочет заползти обратно. А может так статься, что и прямо сейчас.