Текст книги "Повешенный. Том II (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Перед поездкой на «смотрины» к Бекетову у нас состоялась обстоятельная беседа с Алексеем Петровичем, прямо предполетный инструктаж…! И снова на меня обрушилась лавина новых фактов – в голове у будущего царя точно есть настоящая картотека на своих подданных. По крайней мере, о Бекетовых и родном ему Северном клане, он знал удивительно много и без запинки отвечал на любой мой вопрос, даже самый дурацкий.

Поэтому теперь я решил вести записи в виде конспектов, иначе потом обязательно что-нибудь важное упустишь. Навыками стенографии я, в отличие от моей умницы – жены, не владел, но в студенческие годы записывать приходилось очень много. Так что свою личную систему сокращений, понятную только мне, я за время учебы выработал. Придется ее вспомнить. Потом вечером аккуратно перепишу черновой конспект набело – это лучший способ разложить в голове «по полочкам» всю полученную инфу. Заодно и список дополнительных вопросов набросаю. С собой эти конспекты я таскать не собираюсь, поэтому вряд ли кто увидит полное отсутствие в моих текстах ятей и прочих анахронизмов.

Записи я делал обычным грифельным карандашом. Да, они здесь уже вовсю продаются. Правда, только немецкие, и только круглой формы, до привычной шестигранной никто еще не додумался. И в самой России карандашного производства пока нет, хотя я хорошо помню, как нам в школе рассказывали, что Михайло Ломоносов наладил кустарный промысел в одной из архангельских деревень.

Но прежде я от души поблагодарил Романова за спасение наших с Петей жизней.

– Не благодари – решительно остановил он меня – Во-первых, я всего лишь вернул долг жизни. Если бы вы не спасли меня на Ладоге, мы сейчас вообще не разговаривали. Во-вторых, я – как член императорского рода – обязан заботиться о любом своем подданном. Поверь, даже для простого солдата я сделал бы тоже самое, не пожалев сил и своего родара. Ну, а в третьих, мой святой долг – искоренение черного колдовства в империи. И я обязательно доберусь до того, кто посмел нас проклясть. Дай только взойти мне на престол, и на него будет открыта настоящая охота!

О! Наконец, на лице у Алексея обозначились эмоции. Да еще какие… Такого злого выражения я у него вообще раньше не видел.

– Но разве жертвоприношение языческим богам не относится тоже к запретным ритуалам? – насторожился я. А то ведь так и самому недолго стать целью в его охоте.

– Не все, только человеческие. И такие жертвоприношения требуют лишь темные боги – Досуни. Вот любое обращение к ним и есть запретный темный ритуал. Но например, Мара – воплощение смерти – это справедливая богиня, и принимает в жертву она только души убийц и негодяев. Поэтому у Церкви общение с Марой под строгим запретом, но сами волхвы не осуждают его. А вот Чернобог – хозяин Нави – это уже воплощение зла, коварства и безумия, он может потребовать в жертву, даже душу невинного ребенка. Именно поэтому он заперт в Нави светлыми богами – Родом и Сварогом, и ему нет хода, ни в наш мир Яви, ни в мир Прави, где живут светлые боги – Ясуни.

– А что остальные боги? – уточнил я, постепенно осознавая, на что подписался с Марой. Это я теперь еще стану и врагом Церкви⁈ В моей седой голове понемногу начинала складываться реальная картинка этого странного мира, и моего положения в нем.

– Остальные боги примут только добровольную жертву от самого человека, но такое теперь крайне редко бывает, и только в каких-то совсем уж исключительных случаях. Например, если волхв сам решает прервать свой жизненный путь и через ритуал приносит в жертву свою душу одному из светлых богов, которому служит в Яви. И, конечно, цели у такого ритуала должны быть благие.

– То есть, речь идет по сути о ритуальном самоубийстве?

– В общем смысле да.

Интересно, а какому языческому богу служит сам Алексей Петрович? Ведь служит же…? Иначе не стали бы волхвы отдавать за него жизнь. Я задумчиво смотрел на Романова и вдруг речь и жесты его постепенно замедлились, а воздух вокруг стал знакомо тягучим. Неужели я непроизвольно вошел в транс, даже не призывая свой дар⁈ Внезапно над головой Алексея начали проступать символы рун, которые сложились в круг. В центре его вспыхнуло солнце, окончательно превращая круг в подобие колеса, оно начало медленно вращаться по часовой стрелке. Это что вообще?!!! Я растерянно моргнул – «колесо» исчезло, и снова появился звук.

– Но давай, оставим уже древних богов славян – услышал я Романова – лучше поговорим об Александре Ивановиче Бекетове и его положении в Северном клане…

Ну, да… Огорошил меня темными богами, запретными ритуалами и непонятным «колесом», а теперь попробуй-ка, собери мозги в кучку после такого! Но приходится. Сейчас моя цель №1 – Бекетов.

– Не вздумай лебезить перед стариком, держи себя с достоинством. Но и не зарывайся. Дед Павла такое не потерпит. Главная твоя задача – убедить Бекетова, что ты и есть его внук, потерявший память по вине инквизиторов. Володар должен был написать ему об этом, так что неожиданным для него сие не станет. И про манеру держаться не забывай. Прости, но по тебе пока не скажешь, что ты офицер, окончивший Пажеский корпус и служивший при дворе.

Блин, вот еще одна проблема… Я тоже иногда замечал некоторую несбалансированность и скованность в своих движениях, когда действовал на рефлексах. Пусть реакция у моего нового тела и отличная, но разница в габаритах и физической силе до сих пор приводили к мелким промахам.

– С одной стороны, это даже хорошо – задумался Алексей – поскольку ты скоро станешь по документам гражданским человеком. Но с другой…Бекетов ведь считает тебя офицером императорской гвардии.

– И что же мне делать?

– Не забывай постоянно напоминать ему про потерю памяти. Обязательно научись ездить на лошади и стрелять из пистолета – это должен уметь каждый дворянин, даже не военный. И для себя помни – Александр Иванович сейчас тоже в незавидном положении, если не сказать, в безвыходном. Наследника достойного у него нет, и род Бекетовых вот-вот может прерваться.

– Но есть ведь еще Сергей Стоцкий – он тоже его родной внук.

Алексей Петрович покачал головой.

– Предатель, написавший донос на старшего брата⁈ Забудь. Иудам не место в древнем роду Бекетовых. Старик грезит о возрождении своего боярского рода, но не любой ценой. Деду не говори пока, но если все у нас получится, то быть Бекетовым князьями. Титул этот они своей преданной службой Романовым давно заслужили. Просто заискивать никогда не умели перед царями, слишком гордые все были. Оттого выше сенатора никто из них не поднялся.

– Вы так в меня верите? А вдруг я тоже недостоин носить фамилию Бекетовых?

– Поверь, я разбираюсь в людях и чувствую ложь, поэтому редко в ком ошибаюсь – это одна из особенностей моего второго – семейного родара.

Вот это номер! Оказывается, у одного человека могут быть два родара⁈ Или еще больше? Что ж они так тщательно свои родовые тайны-то охраняют, даже завалящего учебника нет! Одна надежда теперь на Бекетова.

– К сожалению, на других Романовых он не срабатывает, оттого я в тюрьме и оказался после встречи с покойным Александром I – вздохнул Алексей Петрович – но в старшей правящей ветви дар этот почти совсем угас из-за утери ими чистоты крови. Да, и сама эта ветвь уже на грани вымирания. Но то другая история, не о ней сегодня наш разговор. Итак, Бекетовы.

Романов сосредоточился, напрягая память, а я взялся за карандаш.

– Род Бекетовых входит в число самых влиятельных семей Северного клана, наряду с князьями Мещерскими, Хованскими и Ухтомскими. Патриарх клана сейчас, как раз князь Мещерский Павел Михайлович – близкий друг Александра Ивановича Бекетова. Все эти семьи древние, ведут свои родословные от Рюриков. Есть еще князья Лопухины – мои родственники по линии первой жены Петра Великого Евдокии Лопухиной, о ней я мельком упоминал в Старой Ладоге, помнишь?

Я кивнул. Хрен такое забудешь… И меня это обилие князей, бояр и Рюриковичей изрядно напрягало – словно учебник истории листаешь. Куда я вообще влез со своим пролетарским происхождением⁈

– Но есть в этом старейшем клане и оппозиция, мечтающая сместить нынешнего Патриарха и оттеснить от власти древние рода. До недавних пор верховодил ими и мутил воду Василий Николаевич Бахметьев. Сильный был одаренный – предки его из столбовых дворян, но ныне с ним покончено, а наследник совсем из другого теста и опасности не представляет.

– В смысле покончено? – офигел я. Это они здесь так запросто поляну от своих конкурентов зачищают⁈

– Волхвы его к Маре отправили. Дрянной был человек и лютый крепостник, совсем озверел от безнаказанности. Кровь крестьянскую лил как воду. Но кроме него есть еще и Белозерские, и Кашины – вот от них держись подальше. Эти рода теперь постараются или в Петропольский клан перейти, или в Западную ложу.

– А так можно? И почему Западный клан именно «ложей» называется?

– Перейти можно, только в обществе такой переход не очень приветствуется. Это считается сродни неуважения к своим предкам и исконным корням. Древние рода такого никогда себе не позволят, если только новые, из служилых. Формально вступление в клан всегда происходит по рекомендации губернского дворянского собрания, поэтому у соискателя должны быть земли в одной из губерний, входящих в нужный ему клан. Ну, и запрашивается особое разрешение императора. А что касается «лож» – так это они в подражание масонам. Западный и Чухонский кланы очень выделиться хотят на фоне остальных и показать этим свое особое положение – мол, они вошли в состав империи совсем недавно. Как услышишь титул «барон» – значит, перед тобой выходец из этих кланов.

Ага… чухонцы – это по-нашему Финляндия, которую перед самым нашествием Наполеона присоединили. А Западный клан – это видимо вся Прибалтика и земли Белоруссии, вошедшие в состав Российской Империи после Третьего раздела Польши при Екатерине II. Поскольку в самом Царстве Польском с его восемью губерниями оказывается заправляет своя отдельная Варшавская ложа. Ну, еще бы им всем не выпендриваться! Их предки Тройственного Договора не подписывали, значит, и древние русские традиции можно не соблюдать. И вот совсем не удивлюсь, если именно поляки мутят воду в Западной ложе! Известные любители загребать жар чужими руками.

– Я слышал, все эти выходцы много важных постов занимают, и не только в армии? Нынешние Романовы им благоволят?

– Есть такое. Яркий пример – нынешний губернатор нашей Костромы генерал Баумгартен, он родом как раз из Эстляндской губернии. Вор, каких мало, но все ему сходит с рук. А знаешь почему? Его покрывают сенатор Борщов и министр внутренних дел Ланской. Они все у меня в особом списке!

Романов постучал указательным пальцем по своему лбу и зло усмехнулся

– Придет время, эти господа за все мне ответят. И простой отставкой они все не отделаются. Только ведь привечать иностранцев не вчера начали, и даже не при Петре Великом. Хотя щедро раздавать им земли и титулы стал именно он. И именно после него наша аристократия начала быстро пополняться не только выходцами из западных земель, но и соискателями из европейских стран.

На эти его слова я понятливо улыбнулся и процитировал известные строки Лермонтова

– … И что за диво?… издалека,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока…

– Что это за стихи? Первый раз их слышу… – удивился Алексей

– Это о будущем убийце поэта Александра Пушкина написано. Его имя вам знакомо?

– Нет, не слышал… – покачал головой Романов

– Ну, как же – расстроился я – «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Евгений Онегин»…

– Так их автор Александр Ганнибал! – воскликнул Алексей, и я успокоенно выдохнул: значит, творит и здесь наше «солнце русской поэзии» – Конечно, я читал Ганнибала, но еще до тюрьмы. У него есть отличная поэма «Бессарабские ночи». Мы потом обязательно поговорим о нем, смерти его никак нельзя допустить! Но сейчас вернемся к нашим делам, они важнее.

И закипела работа… Давно я столько рукой не писал, аж пальцы свело с непривычки. Привык набирать текст в основном с клавиатуры. Хотя почерк у меня довольно аккуратный и мелкий – такой еще «бисерным» называют – исписанных листов все равно набралось больше десятка.

С удивлением узнал об огромном значении православных монастырей в освоении и развитии средневекового Русского Севера – оказывается, вся экономика тут первоначально была на них завязана. Даже все города вроде Архангельска и Тихвина возникли именно на месте монастырских поселений. Конечно же, и первые каменные здания здесь тоже появились на территории северных монастырей.

А вот с Петром I любовь у Севера не сложилась – его раздражало огромное влияние этих монастырей, не желающих подчиняться диктату Петрополя. Еще одной причиной стало «окно», которое Петр прорубил в Европу на Балтике. Перевод морских торговых путей из Белого моря в Балтийское, резко снизило значение Вологды и Архангельска, как центров внешней торговли, грузопоток по территории клана тут же упал. Положение мог бы спасти незамерзающий порт на побережье Баренцева моря, но Мурманска даже и сейчас еще в проекте нет. И как результат – экономическая отсталость региона.

Зато к северу от Вологды нет крепостничества – короткое лето делает земли клана мало пригодными для земледелия. Основной доход здесь по-прежнему приносит пушной и рыбный промысел. Но вот южнее уже и лен выращивают, и овес, и рожь и пшеницу, хотя земли там не шибко плодородные – суглинки. Зато достаточно влаги для обширных заливных лугов под выпас скота и для выращивания кормовых культур, что в мясном и молочном животноводстве используют. Из овощей местные крестьяне сажают много репы, которая у них сейчас вместо картошки, капусту, морковь, лук, редьку…

Порадовала Кострома – негласная столица Северного клана. Там, кстати, расположена вотчина Бекетовых и имение самого Алексея Петровича. У Романова к Костроме вообще особое отношение – род исторически с ней связан. Сейчас это крупная пристань на Волге, губернский город с 17-ти тысячным населением. Есть там гостиный двор и торговые ряды времен Екатерины, ярмарки несколько раз в год проводятся – словом, это настоящий торговый город. Главные торговые конкуренты Костромы – Ярославль, Великий Новгород и Нижний Новгород. Последний даже из одного клана с ней – Северного, только губернии разные: Костромская и Нижегородская.

Костромская губерния славится полотняными и суконными мануфактурами – первое место в России занимает по объёму производимых льняных тканей. Кожевенное и мыловаренное производство там есть, развиты кузнечный, гончарный, серебряный и строительный промыслы. Это вам не шутка: 12 кожевенных и 18 кирпичных заводов, 6 суконных мануфактур, колокололитейный, изразцовый и другие заводы. По нынешним временам – настоящий промышленный центр. Вот только с губернатором, как оказалось, сильно не повезло…!

* * *

Собирали нас с Истиславом в дорогу тщательно – прямо, как в Сибирь, тьфу, тьфу…! Василиса попробовала всучить нам большую корзину с едой, которой хватило бы минимум на неделю, но я это безобразие решительно пресек. Пожрать и сами как-нибудь приготовим. Взял из корзины только шмат запеченного мяса, вареный язык, да буханку свежего хлеба. Правда, пришлось взамен выслушать, где и что у нее в доме в кладовой лежит, а запасы у хозяйки оказались немалые…

Я считал, что гораздо важнее вооружиться по мере сил и заранее обсудить, как быть, если все-таки на засаду возле дома нарвемся. Но Истислав меня успокоил

– За домом Василисы присматривают. Если бы заметили слежку, нас бы предупредили. А ежели что непредвиденное вдруг случится – уходи вдоль Ладожки вверх по течению и схоронись в зарослях на берегу. Лодку ты нашу знаешь – подашь знак, и мужики тебя там подберут. А коли погоня будет, так ты у нас парень умелый, отобьешься.

Волхв кивнул на новенький посох, который он вырезал специально для меня, и с которым я уже успел пару раз потренироваться. Нож охотничий тоже беру с собой, а вот от остроги отказался – это уж чересчур!

…Отправились в путь мы после обеда, так чтобы на закате к деревне выйти. Провожать нас высыпали все, включая даже нашего боевого кота.

– Котофей Иванович, остаешься в скиту за старшего! – шутливо приказал я – Вернусь, доложишь, как они здесь себя вели. И проследи, чтобы Петр по утрам тренировки не пропускал. Если заленится – снова дохлую крысу ему подбрось, или ужа.

Южинский фыркнул, но от встречных комментариев воздержался. Лишь попросил быть осторожнее и перекрестил меня на дорогу. Алексей Петрович просто кивнул, прощаясь, поскольку накануне мы с ним обговорили все, что только можно. А вот Василиса удивила – надела мне на шею кожаный мешочек, расписанный рунами.

– Что в нем? – спросил я, разглядывая непонятные знаки.

– Четверговая соль, сама в страстной четверг делала – смутилась девушка – Она целебная, убирает остатки заклинаний и проклятий. А еще это сильный оберег – отражает людскую зависть и ночные кошмары. Мы используем ее в ритуалах очищения и для защиты дома, а простой люд носит для привлечения удачи.

– Это черная такая? – припомнил я стеклянную солонку, которая была и на нашей кухне – А у нас она «костромской» называется, и мы ее просто в еду добавляем.

– Правда? – удивилась Василиса – Нет, лучше эту соль зашить в ладанку и взять с собой в дорогу. Не потеряй, смотри.

Осталось только поблагодарить девушку за заботу, попрощаться со всеми и, не оглядываясь, зашагать вслед за Истиславом сторону болот…

* * *

…До Старой Ладоги добрались до приключений. У реки нас уже ждала лодка со знакомыми мужиками, и, поприветствовав друг друга, мы, не мешкая, взяли курс в сторону Волхова. На место прибыли в сумерках, и по дороге к дому снова никого не встретили. Такое впечатление, что с наступлением темноты весь этот небольшой городишко вымирает. Только собаки лениво перебрехиваются, да изредка чьи-то голоса за высокими заборами слышны. А заборы здесь, насколько я понял, непременный атрибут приличного дома – никаких деревенских изгородей, или аккуратного штакетника. Все основательно, по-серьезному…

Дом встречает нас темными окнами и молчаливым Полканом во дворе. Умный пес обнюхал нас, вильнул хвостом – видимо в знак приветствия, и тут же удалился, уступив дорогу к крыльцу. В сенях Истислав безошибочно нашел масляную лампу и зажег ее, пропуская меня первым в горницу. Не сказать, чтобы в доме было холодно, но все же прохладно, и еще заметно, что сейчас здесь никто не живет.

Пока я разбирал вещи, волхв зажег вторую лампу и загремел чем-то в сенях. А вскоре вернулся с двумя ведрами воды.

– Сейчас разожгу огонь и чайник тебе поставлю. Дальше уже сам вечеряй, а я пойду за Бекетовым.

– Истислав, поужинал бы сначала…

– Успеется. Чего человеку зря ждать.

Отказываться от чая я не стал, у меня с розжигом печи пока еще так ловко не получается, как у них – опыта маловато. И кстати, Истислав развел огонь не в самой большой печи, а в пристроенной к ней «плите». Здесь, правда, так ее еще никто не называет, но сама чугунная плита над топкой уже лежит. Только она гладкая, без отверстий – до конфорок никто пока не додумался. Вполне можно опередить англичан, если поспешить.

Волхв вернулся где-то через полчаса, и сначала я услышал его тихий голос во дворе

– Место, Полкан! Свои.

Потом раздались мужские шаги в сенях, и в открывшуюся дверь, пригнувшись, вошел высокий немолодой мужчина…

Глава 6

Бекетов распрямился и замер на пороге, рассматривая меня. Видно не ожидал граф, что внук так сильно изменился. Мне даже показалось, что в его карих глазах мелькнула жалость. Но лицо мужчины осталось невозмутимым.

– Павел, я на часок отойду – выглянул из-за спины графа Истислав. Убедился, что мы не собираемся бросаться друг на друга с кулаками и тихо притворил за собой дверь.

– Ну, здравствуй, Павел – помедлив, проговорил Бекетов

– Добрый вечер, Александр Иванович – вежливо кивнул я, не торопясь вставать из-за стола и тоже с интересом рассматривая «родственника» – проходите, присаживайтесь.

Мы были действительно очень похожи – такой же прямой нос, густые брови, упрямый подбородок. Но сейчас выглядели скорее, как отец с сыном, а не дед с внуком, поскольку Бекетову навскидку можно дать лет шестьдесят от силы, а мне – сильно исхудавшему и с ранней сединой – все сорок. На свои семьдесят этот крепкий высокий мужчина абсолютно не выглядел – у него в темных волосах седины было гораздо меньше, чем у меня! А его идеальная осанка? Сразу видно, что одаренный. Интересно, какой у него родар, и как сильно его звезда напитана энергией?

– Чай будете?

– Не откажусь, пожалуй – хмыкнул граф, не спуская с меня внимательного взгляда

– Присаживайтесь… – поставив перед ним пустую чашку, я сначала налил в нее свежей заварки, а потом сходил к плите за чайником – Уж не обессудьте, Александр Иванович, здесь все по-простому. Может, сделать вам бутерброд с лосиным языком?

– С лосиным? – удивился Бекетов.

– Язык наисвежайший – заверил я – этот лось еще пару дней назад по болотам бегал.

– И кто ж его подстрелил?

– Я. Только не подстрелил, а острогой и охотничьим ножом зверя добыл – не стал перед гостем скромничать и сразу же сделал следующий закономерный шажок к сближению – Александр Иванович, а может, под лося чего-нибудь покрепче чая? Шампанского, уж извините, здесь не держат, а вот полугар у хозяйки дома отличный – чистый, как слеза.

Бекетов усмехнулся на мое предложение, покачал головой:

– Да я шампанского и не пью, изжога у меня от него. А вот хорошего хлебного вина с удовольствием попробую.

Ага, есть контакт…! Под спиртное-то завсегда удобнее отношения налаживать. Я зашел в холодную кладовую, накидал по-быстрому на глиняное блюдо разных солений: капустки, моченых яблок, огурцов и грибов. Прихватил с полки шкалик с самогоном. Вернувшись в горницу, принес с кухни тарелки, лафитники и банку с горчицей, потом принялся нарезать язык на разделочной доске своим охотничьим ножом. Нож у меня остро наточен, так что ломтики из-под него выходили тонкие и аккуратные.

Кажется, Бекетов был сильно озадачен такой моей хозяйственностью, и не смог смолчать.

– Чего сам носишься по дому? Велел бы слуге на стол накрыть.

– Истислав не слуга, он мой товарищ. Да, мне и самому не трудно…

Красиво разложив на хлебе ломтики языка и, украсив бутерброд дольками соленого огурца, я поставил тарелку перед «дедом». Наполнил из шкалика лафитники.

– Ну, что, Александр Иванович, за наше знакомство? Мне ведь теперь заново приходится с людьми знакомиться. И не только с людьми. Странное это дело, скажу я вам – не помнить свое прошлое… очень странное. Но жизнь продолжается, и приходится жить дальше.

Бекетов покачал головой, молча, чокнулся со мной и опрокинул в себя рюмку. Крякнул, оценив крепость василисиного полугара, и взялся за бутерброд. Пару минут мы наслаждаясь нежным мясом, и никто не спешил начинать разговор. Наконец, мой гость вытер руки и рот салфеткой, вздохнув, признался:

– Скажу, как на духу: не поверил я сначала покойному Володару, что ты сильно изменился. Думал, не бывает так, чтобы и внутри человек другим стал. Ведь гонору в тебе, Паша, было столько, что с лихвой на троих бы хватило. Ан, нет… Видно Господь каждому второй шанс дает. Удивил ты меня, Павел… удивил…

Мне оставалось только пожать плечами. А что тут скажешь? Глупо оправдываться за чужие грехи, тем более, что гонору во мне отродясь не было. Если только природное упрямство. Но неудобную тему надо срочно менять.

– Давайте, помянем, что ли Володара? Старый волхв сильно помог нам с побегом, а потом на многое мне самому глаза открыл.

Бекетов тяжело вздохнув, кивнул:

– Дело говоришь. Володар был мудрым человеком, прозорливым. Поверь, была бы в тебе гнильца, он бы с тобой и разговаривать не стал, людей старик насквозь видел.

Граф потянулся за чистым лафитником, налил его до краев, сверху накрыл куском хлеба. Потом наполнил наши граненые рюмки.

– Светлая ему память. Прими, Господь его грешную душу, хоть и был Володар закоренелым язычником. Аминь – Александр Иванович широко перекрестился и выпил.

Да уж,…сложно у них тут с религиями, все так переплетено. Но в реальности языческих богов я уже убедился на собственной шкуре. Интересно, что здесь с христианством – есть отличия? Нет, похоже, все как у нас: Ад, рай, Иисус…

– Светлая память Володару – эхом отозвался я, добавив про себя на всякий случай: «Прими, Мара, душу верного жреца своего, и даруй ему лучшее перерождение».

По телу вдруг пронесся холодок, словно сквозняком потянуло. Я даже на дверь оглянулся. Но нет – и окна, и двери плотно закрыты, Истислав еще не вернулся. Это богиня, что ли так ответила на мой призыв⁈

Пока я приходил в себя от такого «привета», Бекетов успел сточить и второй бутерброд. Взгляд «родственника» заметно подобрел, из него ушла прежняя настороженность. Пришло время поговорить по душам, и граф не стал с этим тянуть:

– Что думаешь дальше делать, внук?

– Жить – пожал я плечами – продолжить начатое дело, послужить Отечеству, помочь истинному Романову взойти на трон.

– Значит, до конца решил идти с Алексеем Петровичем. Опасное это дело… А как же твой собственный род?

– Так сначала Отечество, а только потом интересы рода. Да, и без меня теперь есть, кому о матери с сестрой позаботиться. Я же отныне птица вольная, без рода и без племени.

– Ну, это ты брось! У любого человека есть род и семья.

– Семья – это когда сын вступается за честь матери и карает на дуэли убийцу отца. Но я что-то не слышал, чтобы потом эта мать приехала проведать сына в тюрьме, или хотя бы написала прошение о помиловании на имя императора. А вот донос ее младшего сына имел счастье читать – в этот момент я даже сам себе удивился, с каким ожесточением все это говорю – Хорошо написано, толково – Сережа ни о чем не забыл упомянуть. Вот интересно, а сама Елизавета Александровна знает, что ее любимчик донес на старшего брата?

Александр Иванович скривился, словно я его лимоном угостил. Потом горько усмехнулся:

– Что ты хочешь от женщины, которая сбежала из дома, прихватив все украшения покойной матери? Я потом их три года по всему Петрополю у разных ювелиров выкупал – увидев изумление на моем лице, Бекетов тяжело вздохнул – а ты небось думал, что отец твой на свое жалованье особняк на Большой Морской купил? Нет, Паша. Алексей Стоцкий был совсем не прост. И покойный государь Павел Петрович не зря его из гвардии турнул – водились за ним и другие грешки. А что еще строже Стоцкого не наказал – так это я сам упросил императора не предавать огласке все подробности. Не хотел наш род позорить.

– … Чего только не узнаешь через столько лет – покачал я головой.

– Так кто же о себе такое собственным детям рассказывать будет? Это уж потом Алексей остепенился. А поначалу у меня руки чесались мерзавца на дуэли прибить! Но Лизавета тогда уже тебя под сердцем носила – как внука сиротой оставишь? Хоть плохой, но все ж отец.

Ох, уж мне эти семейные тайны… Но о чем-то подобном я догадался еще во время рассказа Южинского о семье Стоцких. Поскольку в показное благородство дворян совершенно не верю – не сочетается это с их отношением к крепостным от слова «совсем». Тут уж или, или. И никак иначе. А все остальное – сказки для простодушных дурачков и детишек дошкольного возраста.

– Но с точки зрения пользы для своего рода твой отец все сделал правильно – нехотя признал Бекетов – поскольку долг дворянина – это усиление дара в своих потомках и приумножение состояния семьи. А род Стоцких молодой, дар у них слабый, состояние не нажили. Привыкли выживать за счет приданого своих жен. Вот и Алексей решил поправить дела за счет рода Бекетовых, да не на тех напал! Увез тайком, поженились без моего благословения? Ну, так и живи с блудливой девкой-дурой, а про наследство ее забудь.

– Жестоко вы про родную дочь…

– Так дура набитая она и есть! Потому что замуж выходить нужно в более сильный род, а не в тот, в котором сыновья лучше танцуют и гарцуют на лошади на параде. А Лизавета на такого пустозвона и повелась! И ты, Пашка, еще недавно вел себя точно так же: все балы, застолья, да актриски! Еще и в тайные общества полез – скучно жить тебе стало. Или тоже решил дела таким образом поправить? Вы же там все пэрами хотели заделаться, а? – Бекетов ехидно прищурился, словно провоцируя меня на ссору.

– Рад бы вам возразить, Александр Иванович, да ничего не помню! – развел я руками – Но актриса какая-то точно была. И она, кстати, единственная, кто не забыл меня и приносил передачи в тюрьму.

Мы опять выпили, закусили. В голове приятно зашумело. Бекетов, похоже, сел на своего любимого конька и продолжил меня поучать. А я внимательно его слушал. Информация лишней не бывает, а кто еще со мной так откровенен будет?

– Когда вы, молодые, уже поймете, что плодить бастардов – это растрачивать силу своего рода впустую? Как и родниться с бездарными. Силы надо не на заговоры всякие тратить, а на то, чтобы с сильной семьей породниться, раз уж на тебя девицы, как безумные вешаются. Вот родит от тебя мещанка сына – и что? Считай, ты свое семя зря по ветру развеял.

– Почему это⁈ – удивился я

– Да потому, что получить дар этот ребенок не сможет, звезду ему никто не разрешит вживить, а значит, он так слабым и останется. Дворянства ему не видать, и даже если он выучится, то кем станет? Чиновник средней руки – это потолок его карьеры, а за такой ранг даже личного дворянства не положено. И жениться ему на ком – на мещанке или купеческой дочке? Дворянку, тем более с даром, ему никто не отдаст. А дитя у него еще слабее будет, и твоя порода во внуке окончательно угаснет. Ребенок в любой момент заболеет и умрет. К чему все тогда?

– Вы прямо как заводчик лошадей рассуждаете. А как же чувства⁈ – возмутился я

– Если твои чувства ведут к вырождению твоих потомков, то надо засунуть их, сам знаешь куда! – Бекетов помолчал и добавил совсем уже тихо – Я ведь тебе сейчас историю моего внука от старшего сына рассказываю. Родился бастардом и даже до трех лет не дожил. А Антон потом погиб на галлийской войне, и его ветвь прервалась. Остался только ты.

– Так я же вроде не совсем, чтобы Бекетов…

– А ты в зеркало давно смотрелся⁈ – усмехнулся «родственник» – Неужели не видишь, что тебе от Стоцких если только фамилия досталась, да отцовские долги? Вон, даже цвет глаз на наш карий поменялся! В любом человеке, Паша, смешана кровь сразу двух родов: отцовского и материнского. И побеждает зачастую кровь более сильного рода. Вот и ты по крови Бекетов, уж, поверь мне! Я нашу породу ни с какой другой не спутаю.