Текст книги "Режим бога. Восход Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Быстро умылся, оделся. Включил телевизор. По каналу CBS, тому самому, что должен был снимать "Мы – мир", шло прямое включение из Гарлема. На фоне беснующейся толпы и горящих машин, явно испуганный корреспондент рассказывал о перестрелке, что случилась между полицией и афроамериканцами этой ночью. Далее шли кадры бесчинств, вялый комментарий представителя полиции ("мы ничего не знаем, но все выясним", "Гарлем – рассадник наркоторговли") и что важно – кусок пресс-конференции конгрессмена Магнуса, который буквально позавчера пророчески вещал о бедственном положении негритянского населения. Очень, очень в тему! Похоже мой должник набрал немало очков в американском истеблишменте.

После новостей идут репортаж с биржи. Она открылась резким падением, индекс Доу-Джонса летит вниз. А золото вверх! С начала торгов оно прибавило уже 5%! Мои унции подорожали на тридцать тысяч долларов! А то ли еще будет.

В номер заходит заспанный Леха. Пока я считаю прибыли, смотрит телевизор, щелкая пультом. Канал сменяется каналом, но картинка везде одинаковая. Негры переворачивают автомобили, жгут покрышки, полиция остужает самых ретивых гранатами со слезоточивым газом и резиновыми пулями.

– И что теперь делать? – я вижу, что Леха растерян – Мы будем...

– Поздний час, половина первого – громко начал петь песню Сюткина я

Семь тысяч над землей,

Гул турбин обрывки сна.

За окном, облаками белыми

Лежит пейзаж ночной,

А над ним летит луна....

Надо было видеть лицо Лехи. Наверное, он подумал, что я окончательно рехнулся. Показываю пальцем в потолок, делаю вращательное движение. Вчера после возвращения с экскурсии по Гарлему, я заметил, что волосок, который был приклеен мной к двери номера – порван. Не сразу, но "мамонт" сообразил – нас тут слушают. Выходим в коридор, встаем на лестничном пролете.

– Думаешь нас...

– Уверен

– Кассету не подкидываем?

– Разумеется, подкидываем. Завтра на счет придет по договору первый миллион. Аванс. Заодно и биржа успеет успокоиться, котировки отскочат вверх. Вот тут мы их и приголубим в короткую.

– Что значит в короткую?

– Сыграем на понижение. Продадим индексы и акции. С плечом. И тут же подкинем кассету. Новая волна погромов, биржевая паника... Вполне полмиллиона можно сработать.

– Вить, а зачем нам столько денег?

– Как зачем? На президентскую кампанию Магнуса нужно? Нужно. Миллионов тридцать на это клади. Потом я хочу начать скупать акции компаний, которые занимаются компьютерами, связью и программным обеспечением. Чую за ними – большое будущее.

Эх... Как мне не хватает собственного дилинга. Сейчас бы сел, почитал аналитику, прикинул, во что лучше вложиться, чтобы СССР получил максимальную отдачу. Понятно, что микропроцессоры, производители компьютеров с любой периферией (привет IBM и японцам с корейцами), телекоммуникации, и наше все – Майкрософт с Эплом. Два монстра, на которых, собственно, и будет стоять вся софтверная индустрия мира. Но проблема с подобными инвестициями одна. А не отберут ли их? Понятно, что на Западе частная собственность священна. Но даже с этой святыней умелые джентльмены могут сделать массу каверз. Например, размыть акционерную долю. Или принять законы, ограничивающие права иностранных собственников. Сейчас американцы, кстати, таким образом борются с японцами. Последние набрали большую силу и скупают в США все подряд.

– На раз ты чуешь... – протянул Леха – Давай подкинем кассету. Только как?

Действительно, как? Рисковать лично уже не хочется. Курьером? Тоже может сдать. Или через частного детектива? Если есть договор, то он обязан соблюдать конфиденциальность клиента. Черт! Проще "избить" негра поролоновой дубинкой, чем дать знать миру об этом.

– Надо обдумать – мы вернулись в номер и начал одеваться – Нам пора на репетицию, собирайся.

–

По Мэдисон-сквер-гарден пришлось побродить. Комплекс размещается в многоэтажном здании на Восьмой авеню между 31-й и 33-й улицами, над Пенсильванским вокзалом. И сначала мы зашли с парадного входа. Тут толпился народ, висели огромные постеры домашних команд – «Нью-Йорк Рейнджерс» (НХЛ) и «Нью-Йорк Никс» (НБА). Я догадался расспросить билетеров, которые все поголовно слушали радио с новостями из Гарлема, и после небольшого блуждания между подъездами, мы, наконец, нашли студию. Большое помещение с гардеробом, «предбанником», аппаратной комнатой было заполнено... звездами мирового шоубизнеса!

Я обвел их взглядом и невольно поежился: просто какой-то шикарный, совершенно невообразимый коктейль из рокеров самой первой величины, королей диско, кантри и еще бог знает кого. Сейчас все эти селебрити, нынешние и будущие, сидели в зале студии вперемешку, но рокеры все же кучковались поближе друг с другу, а чернокожие певцы держались от них чуть в стороне. В самом центре всей этой звездной толпы о чем-то дружески переговаривались в полголоса две живые легенды Америки: Синатра и Рей Чарльз, которым такое соседство не доставляло неудобств. Эти мэтры уже давно заняли свое место на вершине Олимпа, и взирали оттуда на молодых коллег с некоторой долей снисходительности. Было хорошо заметно, что многие из присутствующих испытывают к ним уважение, граничащее с каким-то поклонением, но сами "легенды" вовсе не подавляют звездную молодежь своей стариковской мощью. Глядя на них, я четко понял. Величие – в простоте.

Как только мы вошли в студию, Майкл Гор раскинув руки, бросился нас со всеми знакомить.

Первыми пожал руки Бобу Дилану и Джону Леннону. Этим двум легендам тоже ничего и никому уже не нужно было доказывать. Супер стар... Супер, супер стар... Но судя по тому, что я прочитал о них в айфоне, дружбе между Ленноном и Диланом точно не бывать. Светловолосый и кудлатый Боб Дилан, который на самом деле был Циммерманом, и предки которого бежали в начале века из Одессы и Литвы, спасаясь от черносотенных погромов, год назад вдруг ударился в христианство. И ударился так истово, что вскоре полностью сменит свое амплуа и репертуар, начав проповедовать в своих песнях христианскую мораль и обличать людские пороки. Бедный Боб еще пока не знает, что сидящий рядом Джон воспримет его "мессианство", как простое ханжество и вскоре ответит ему жестко, но очень достойно – песней "Служи самому себе"...

Леха, глядя на Леннона, словно на бога, сошедшего с небес на землю, впал в прострацию. Понятно, что не узнать его было просто невозможно, уж это лицо в культовых круглых очках знал в Союзе любой школьник и студент.

– Привет! – икона поп-музыки достала платок и банально высморкалась – Это ты написал "Мы – мир"? Ничего так, актуально

Вокруг все засмеялись. Это что, Леннон, на погромы в Гарлеме намекает? Майкл тем временем нас уже тянет дальше.

Некоторых звезд, вроде Стива Перри из Journey или "главного по кантри" Кенни Роджерса я сам узнаю не сразу. А уже Леха тем более. Железный занавес надежно отгораживал неискушенных советских граждан от англоязычной и в частности американской поп культуры. И если имена Глории Гейнор, Дайаны Росс и Тины Тернер последние годы были в СССР уже на слуху, то имена многих рок звезд еще только предстоит полюбить.

Следом нас познакомили с улыбчивым застенчивым чернокожим парнем, сидящим рядом с Дайаной Росс. Звезда Майкла Джексона уже сияла на небосводе американской эстрады, но до его мировой славы еще оставался год-два. И то, что он сидел рядом с Дайаной Росс, конечно, не было простой случайностью – эти двое были настоящими друзьями. В далеком 1969 именно Дайана дала путевку в жизнь Майклу Джексону, тогда еще в составе "Джексон 5". Он был ее протеже, младшим коллегой и их дружба продлилась до самого конца его жизни. Печального конца... А пока еще Майкл жив, здоров, темнокож и вполне доволен жизнью – никаких пластических операций, скандальных слухов и обезболивающих, доведших бедного парня до могилы.

– А ты красавчик – Дайанна Росс манерно подала мне руку, которую я взял и поцеловал! Народ опять одобрительно заулыбался.

Рядом с Дайаной примостился в своем кресле Лайонел Ричи, чем-то неуловимо похожий на киноактера Эдди Мэрфи. В моей "прошлой жизни" он-то, собственно, и создал в соавторстве с Майклом Джексоном хит всех времен "We are the World". Хит, который я так удачно у них скоммуниздил и сейчас воплощал в жизнь. Ну, простите меня, ребята, так было нужно... Без обид, чернокожие комрады. Зато этот проект наверняка заставит вас всех плотнее сдружиться и создать новые совместные шедевры. Дайана с Лайонелом теперь уж точно исполнят дуэтом свою потрясающую песню "Еndless Love", и он же вскоре напишет супер хит для присутствующего здесь Кенни Роджерса – "Lady". Так что, талантливый Лайонел Ричи в накладе точно не останется. Все у этого певца будет в полном шоколаде, включая Оскар за саундтрек "Say You Say Me". Такой талантище никогда не пропадет.

Интересно, что почти все мужчины в этом зале были длинноволосыми, за исключением Синатры и Рея Чарльза. Длинноволосым и безусым был сейчас даже Фрэдди Меркьюри, еще не успевший сменить свой нынешний рокерский имидж на новый, откровенно подчеркивающий его нетрадиционную ориентацию. Время, когда быть геем стало выгодно для бизнеса, пока еще не настало, но по его кожаной, обтягивающей тело одежде, можно было уже и сейчас понять, что он "из этих". Да уж... Фрэдди точно не из стеснительных... Приобнял меня за плечо, одобрительно посмотрел на фигуру Лехи. Нет, не буду я "просвещать" мамонта относительно ориентации Фрэдди. И так для парня слишком много впечатлений от Нью-Йорка. Один только секс-шоп сколько нервов нам стоил!

Еще одна Королева Диско – Глория Гейнор. Вон она сидит рядом с Тиной Тернер (с ней мы уже расцеловались, как со старой знакомой). Болтая о пустяках, я задумался. А интересно, по какому принципу вообще раздаются все эти громкие титулы? В интернете я нашел упоминание, что Глорию провозгласили Королевой Диско в Международной Ассоциации дискотек еще три года назад, в 1976 г. По другой версии этого звания ее удостоила Ассоциация диск-жокеев города Нью-Йорка. А потом она же через два года сама публично назвала Донну Саммер Первой Леди Диско. Благородный жест... ничего не скажешь. Хотя конечно полноватая и простоватая Глория внешне значительно проигрывает сексуальной красотке Донне. Только ведь мы с моими американскими партнерами не конкурс красоты здесь организуем, чрезмерное обилие красоток нам тоже ни к чему – этот проект серьезный и рассчитан на большую перспективу. Поэтому красавицы в этом проекте будут только русские. Мои девчонки. Которые прилетают уже послезавтра.

Кстати о королевах...

– ...А почему я не вижу Барбры Стрейзанд? – поинтересовался я у Майка

– У нее заканчивается съемка очередного фильма, она просит задержать запись на неделю.

– Нет. Ничего мы задерживать не будем. Тем более из-за Барбры. Обойдемся без нее. О, Кейт! Привет!

Мы расцеловались с Кейт Буш, после чего она представила меня патлатому Дэвиду Гилмору. С ним мы поговорили минут десять, он дал мне пару дельных советов по предстоящей записи.... Наконец, добрался до мэтров. К Синатре и Рею Чарльзу присоединился Стиви Уандер в черных очках. И теперь мы стояли в компании двух великих слепцов.

– Виктор! – пожал мне руку Синатра – Я тут рассказываю о твоих спортивных успехах. Тот бой с Картером... Ты же мог его добить. Почему не стал?

– Мне понравилась его дочка. Замечательный ребенок, не хотел ее расстраивать. Она кстати, сейчас приедет с отцом – я посмотрел на часы – Пригласил ее спеть с нами. Фрэнк, вы не против взять над ней шефство?

– Конечно, помогу. Песня отличная, петь ее будет легко. Стиви предложил сначала записать соло каждого, как черновик и по этому черновику в наушниках уже петь набело.

– А хор запишем после сольников – Уандер поворачивается ко мне я смотрю в его черные очки, за которыми слепые глаза.

Ох, стыдно-то как... даже уши мои покраснели... Я-то сволочь старая беспринципная, Великого музыканта, да еще инвалида обобрал, лишил его Оскара за саундтрек к фильму "Женщина в красном". Прости меня, Стиви, прости...! Поверь, это один из самых позорных моментов в моей новой жизни... Но ведь я не ради собственного тщеславия стараюсь, и даже не ради денег. Денег я бы мог по-тихому и со дна моря поднять или из индийского храма вывезти. Нет. Я стараюсь ради спасения своей страны, ради миллионов людей.

Наконец, все собрались, перезнакомились. Майк раздал партитуры, телевизионщики включили камеры, звукорежиссеры – микрофоны и наушники. Началась распевка. К моей радости Моника была обладательницей отличного голоса. Я вижу, как Cинатра с удовольствием взял над ней шефство, помогает советами.

Работали мы около пяти часов с перерывом на ланч. Сначала не все попадали в свои партии, но постепенно приноровились. Первый куплет я пел вместе с Моникой и далее мужчины, женщины, черные, белые – все оказались вперемешку. Никакого расизма а-ля Вэбер не было. Атмосфера в студии царила деловая, рабочая. Так продолжалось до самого вечера, пока... в зал не зашел лысый мужчина в черном костюме с бабочкой. Его сопровождала целая свита из охранников, секретарей и еще каких-то людей, чью профессиональную принадлежность я затруднился определить.

– Кто тут главный? – поинтересовался пижон, приветливо кивнут Леннону и Синатре.

– Мэр? – вперед выдвинулся Майкл Гор – Что вы тут делаете?

– Это Эд Коч – шепнула мне на ухо Кейт Буш – Мэр Нью-Йорка

– Спасаю город, Майкл! Господа, Большому Яблоку нужна ваша помощь. Я узнал у помощников, что вы репетируете песню какого-то комми

– Вы говорите обо мне – комми в моем лице вышел из толпы певцов – Виктор Селезнев

– Хеллоу – ничуть не смутился мэр – Это правда, что твоя песня... – тут Коч запнулся – Про мир с чернокожими?

– Вообще, она про помощь жителям Африки, в первую очередь детям.

– Неважно – нетерпеливо отмахнулся мэр, разглядывая в упор негритянских певцов

Рядом зло хмыкнул Рэй Чарльз, я заметил, как хмурится Майкл Джэксон. Лицо Джона Леннона нехорошо заледенело, и он сделал непроизвольный шаг в сторону мэра. Но Эд Коч словно и не замечал реакции людей на свои бестактные слова, его сейчас интересовало совсем другое – спасение собственной задницы.

– Городу нужно, чтобы вы ее спели как можно скорее. Завтра крайний срок. Я договорился – ее покажут по всем национальным телеканалам. В прайм-тайм.

Тут я растерялся. Звездочки должны были прилететь только послезавтра. Снимать без них...

– Это исключено! – я был категоричен – Еще не все участники собрались, репетиции не закончены

– Да пойми же ты! Если не остановить насилие на улицах – вам негде будет репетировать – мэр подошел вплотную ко мне, рядом встали Майкл Гор, Синатра, Стиви Уандер – Верхний Манхэттен, Бронкс, Куинс – уже три района охвачены восстанием. Горит стадион Янки, кто-то пытался взорвать опоры моста Джорджа Вашингтона. Слава Богу не получилось. Вот сводка полиции за день – один из помощников вложил в руку Коча документ – За сутки убито пятьдесят три человека, ранено свыше сотни. Морги и больницы переполнены. Я сейчас разговаривал с Президентом. Он хочет ввести в Нью-Йорк части национальной гвардии! Вы должны, просто обязаны спеть вашу песню и призвать остановить насилие. В прямом эфире. На всю страну.

Звезды шоу-бизнеса начали тревожно переглядываться. Мы, конечно, слышали сирены во время ланча, даже в студии ощущался слабый запах гари. Но то, что бунт перекинулся из Гарлема в другие районы, никто догадаться не мог.

– Мы спасем Нью-Йорк! – в наш тесный кружок протиснулась Моника. Глаза девочки восторженно горят.

Да е-мое! Я им что? Электроник? Теперь мне надо взобраться на Эмпайр Стейт Билдинг и спеть городу песню "Бьют часы на старой башне"? Так и вижу, как жители выглядывают из окон, собирается счастливая толпа, зло повержено, Ури арестован и отправляется в тюрьму. И это после того, как я сам этих "ури" и вывел на улицы?

"...Бьют часы на старой башне.

То, что ночью было страшным,

Светом залито дневны-ым..."

Мнда. Фантасмагория какая-то.

– Мы обязательно спасем Нью-Йорк – я кивнул Монике – В четверг! А до этого мы будем репетировать.

– В пятницу может быть поздно – мэр встал вплотную ко мне, я почувствовал табачный запах изо его рта – Беспорядки могут перекинуться на другие города!

Конечно, могут. И перекинутся. Мы с Лехой об этом позаботимся.

– Беспокоитесь за выборы? – я склонился к уху Коча – После такого бунта горожане вас уже не переизберут, так ведь?

Вижу, как мэр краснеет от ярости, пытается что-то сказать, но что тут можно сказать?

– Я бы на вашем месте не тратил время. Постарайтесь убедить президента Картера подождать до четверга.

– Ну что, господа? – я поворачиваюсь к музыкантам – Шоу маст гоу он?

–

Шоу мы готовили по всем канонам лучших голливудских продюсеров. В главном зале Мэдисон-сквер-гарден повесили большой баннер со мной и Моникой, изготовленный в рекордные сроки – всего за сутки. На нем мы держимся за руки и поем в один микрофон. Такую же афишу вывесили возле касс. Увидев ее, рок-звезды высказали желание после «Мы – мир» спеть каждый по песне. Бесплатно. Разумеется, афиша стала лишь поводом. Настоящая причина – беспорядки в Нью-Йорке, замечательный опыт совместной работы чернокожих и белых певцов, наконец, внимание властей. Таким образом, образовался стихийный концерт. На который ушлый Майкл Гор... принялся тут же продавать билеты! Причем они разлетались влет, после того как интервью со мной начали показывать по всем телеканалам. Всю вторую половину дня вторника я распинался перед телерепортерами. Кого только не было! Нью-Йоркские радиостанции, представители газет и журналов, несколько съемочных групп. Практически никто не пытался взять меня на «слабо», задавать острые вопросы. Американская пропаганда включалась на полную. Межрасовый мир, гениальная песня, которая поможет сплотить людей вокруг проблем «черного континента». В наилучшем свете представили мою спортивную биографию, победу в конкурсе в Сан-Ремо. В каждом интервью, журналисты требовали присутствие в кадре Моники. Черная девочка буквально стояла у меня за плечом и даже в ходе одного из выступлений сидела на коленях.... Конечно, будь у пропагандистов больше времени, на роль хорошего белого парня подобрали бы американца. Но... машина работала в цейтноте. Лишь бы погасить пожар.

А мы с Лехой тем временем, готовили плеснуть в этот огонек бензинчика. С моей запиской и сотней долларов "мамонт" сходил в пункт видеопроката, где при нем кассету с нашими гарлемовскими приключениями размножили. Разумеется, увеличилось и количество потенциальных свидетелей. Хоть изображение и не выводилось на телевизор, массивную фигуру Лехи трудно не запомнить. Но тут либо пан, либо пропал. В пятницу вечером я в компании "мамонта" и "звездочек" должен был отбыть в Союз. Об этом мне сообщил лично советский посол, который вслед за мэром явился на репетицию. И ведь не поленился прилететь из Вашингтона, чтобы проконтролировать. Звали дипломата Анатолий Добрынин и был он фигурой легендарной. В ранге посла в США пережил 5-х генсеков и 6-х американских президентов. Разруливал Карибский кризис, готовил "разрядку напряженности", сейчас проталкивает в Конгрессе проект договора ОСВ2, которому очень не рады военные лоббисты.

В очках из тонкой оправы, отличном костюме – Добрынин был сама обаятельность и обходительность. Рассказывал мне о вашингтонских реалиях, шутил... Впрочем, посол был еще "сталинского призыва" и ничего важного от него я так и не узнал. Зато получил обратные билеты на рейс Аэрофлота в Москву и привет от Щелокова. В Москве внимательно следят за моими успехами и очень обеспокоены ситуацией в Нью-Йорке. Как бы беспорядки не добрались до Мэдисон-сквер-гарден. Тем более в Союзе планируют транслировать песню, а теперь уже и концерт – договоренность на этот счет с американцами есть.

Все, что я понял из разговора с Добрыниным – Родина хотела меня обратно. Да так хотела, что прислала посла лично проследить. Эх... Как бы еще узнать расклады в Кремле?

Прежде чем отправляться домой нужно было сделать еще одно дельце. Мои расчеты показывали, что денег от первых альбомов и спекуляций на бирже – хватает впритык. Список компаний, блокирующие пакеты которых надо скупить, разросся до неприличия. Предвыборная кампания Магнуса тоже могла непредсказуемо подорожать. Поэтому я решил обеспечить себе "запасной финансовый аэродром".

Отделавшись от репортеров, мы с Лехой, так и не сумев поймать такси, пошли пешком в Колумбийский университет. Который располагался... сюрприз! – рядом с Гарлемом. Город лихорадило, людей на улицах стало значительно меньше. Снизился автомобильный трафик, в воздухе все также стоял запах гари, а в небе висели столбы черного дыма. Куда-то пропали все полицейские, зато пожарные проезжали мимо нас каждые четверть часа. Что странно, негров на улице тоже не наблюдалось.

Вот эта пустота меня и расслабила. Когда мы уже почти подошли к воротам университета, дорогу нам заступили человек пять чернокожих парней. В руках у них были кастеты, цепи, палки, ножи. Огнестрельного оружия не было заметно, но это не значит, что его нет. Мы оглянулись. Сзади тоже маячили какие-то фигуры.

– Хей, студенты – вперед вышел жилистый мужик со шрамом на щеке. В его толстых губах была зажата тлеющая сигарета – За знаниями шпарите? Считай, пришли. Выворачивайте карманы. Будет вам урок финансовой грамотности.

Окружающие заржали.

– Живей – сосед жилистого, худощавый негр с дрэдами поднес Лехе нож к лицу. Зря он это сделал. Захват, бросок через бедро и бандит летит головой в асфальт. Стоило "мамонту" схватить соперника за руку, как я пробил ногой в пах жилистому. Он завыл, схватился за причинное место и повалился в ноги бросившемуся ко мне мужику с палкой. Тот споткнулся, попытался сохранить равновесие и тут же получил двойку в голову. Даже палку не успел поднять, как повалился на землю. Леха тоже не дремал. Мощными ударами отправил в нокдаун сначала одного, потом второго нападавшего. Причем ничтоже сумнясь принял на предплечье цепь и потянув за нее на себя, удвоив силу встречного удара.

Банг, банг! Чернокожие, что подходили к нам сзади начали стрелять.

– Валим – мы рванули в ворота, промчались через большой внутренний двор, слегка попетляв среди деревьев. За нами никто не гнался. Просторная лестница, памятник Гамильтону и вот мы уже рядом с центральным зданием университета. Тут, прямо у широких дверей, была припаркована полицейская машина, из-за которой выглядывают вооруженные люди в форме.

– Быстрее внутрь – полицейский с помповым ружьем машет нам в сторону дверей

Мы забегаем в здание и оказываемся в толпе таких же бедолаг, скрывающихся от банд. К нам подходит широкоплечий охранник университета. В открытой кобуре Кольт, одет в синию форму с логотипом университета на плече. Мужчина замечает мой взгляд.

– Выдали сегодня оружие. Совсем гангстеры распоясались. Вам тоже досталось?

– Ага – я теперь смотрю на рукав Лехиной куртки из которой на пол капает... кровь!

– У нас тут огнестрельное – кричит охранник вглубь здания – Позовите Элизабет

"Мамонт" с моей помощью начинает стаскивать куртку. Морщится, но терпит. За курткой следует рубашка и майка. Окружающие пялятся с ужасом на этот вынужденный стриптиз.

– Иностранцы? – интересуется охранник, после чего начинает осматривать плечо "мамонта"

– Навылет – констатирует охранник – Повезло.

– Надо почистить рану – к нам подходит рыжеволосая девушка с медицинской сумкой через плечо – В пулевое отверстие могла попасть ткань. И вам надо в больницу.

Элизабет ведет нас в медицинскую комнату на первом этаже. Усаживает Леху на кушетку, начинает пинцетом копаться в ране. По лицу "мамонта" катятся капли пота. Он молчит, стиснув зубы.

– Крепкий парень – хмыкает рыжеволосая – Не каждый мужчина вытерпит такое без обезболивающего.

– Русский

– То-то я смотрю такой молчаливый

– Английского не знает

– Это плохо. Приехал в Америку – учи язык

– И получи пулю в плечо

Элизабет отрывается от раны и внимательно смотрит на меня. А я на нее. Настоящая ирландская красавица. Зеленые глаза, крепкая, спортивная фигура... Взрывоопасная смесь.

– Ты ведь тоже русский? А где-то тебя я уже видела. Точно! По телевизору. Певец и боксер.

– Да, это все я – стеснительно вожу кончиком ботинка по полу – А ты ирландка?

– Предки из Дублина приехали в Штаты – Элизабет вернулась обратно к лехиной ране – Слушай, его правда в больницу бы надо отправить. Я конечно, сделаю укол с антибиотиком и забинтую, но пусть посмотрит врач.

– Ты видела, что на улицах твориться? Сюда сейчас ни одна скорая не поедет.

– Я нормально – Леха даже улыбнулся. Парень – кремень.

– Видела – тяжело вздохнула девушка – Глупость, конечно, что университет не закрыли. У нас тут утром одного профессора тоже подстрелили. Она на машине парковался, подошли, сунули пистолет в лицо, отобрали ключи. Уже уезжая, выстрелили в ногу. И зачем? Он же не сопротивлялся!

– Кстати, где у вас тут кафедра археологии? – поинтересовался я

– А тебе зачем?

– Друг работает.

– Третий этаж

– Присмотрите за Алексом? Я быстро. Туда и обратно

– Конечно – девушка достает из шкафа подушку, кладет ее на кушетку – Чего он на меня так смотрит?

– Влюбился – Элизабет краснеет, смеется. А глазками то в меня "стреляет".

– Леха, слушай меня внимательно – я сел рядом с бледным парнем – Я сейчас отойду на полчаса, а потом мы поедем в больницу. Там тебя зашьют и уже послезавтра мы будем в Союзе. И сразу в Кремлевку – я договорюсь с Щелоковым.

– Вить, не говори ерунды – Леха действительно, смотрел не отрываясь на девушку, которая проворно раскладывала на железном столике бинты – Ты вон с ножевой раной даже боксировал. А меня просто слегка царапнуло. Не надо больниц.

– Надо, Федя. Надо! – я вышел из медкабинета, протиснулся через толпу к лифтам. В здании не было электричества и лифты не работали. Просто начало апокалипсиса. Поднялся на третий этаж, нашел кафедру археологии. Особой надежды не было, но как говорил Лаврентий Берия – "попытка не пытка". Рядом со входом на кафедру висело расписание занятий. Быстро просмотрел фамилии преподавателей, название предметов. Ага, вот что нужно. "Древние цивилизации Камбейского залива". Профессор Джон Рассел Маршалл. Он то мне и нужен.

Без стука вхожу в кафедральный кабинет. Снаружи уже начало смеркаться, внутри горит банальная свечка. Двое мужчины и одна пожилая женщина вздрагивают, отставляют чашки, из которых пили и вопросительно на меня смотрят.

– Извинюсь, что побеспокоил. Мне нужен профессор Маршалл – слышу за окном выстрелы, все опять вздрагивают, но мужественно смотрят на меня, не отводя взгляд.

– Я Джон Маршалл – встает грузный, седой мужчина в костюме с бабочкой

– Отлично. Меня зовут Виктор Селезнев. Я из Советского Союза.

– Знаю вас – кивает профессор – Маргарет – ученый смотрит на пожилую женщину – Это тот советский певец, что завтра должен спеть песню с негритянскими певцами и успокоить Гарлем

– Ах, Джон – вздыхает женщина – Песня, национальная гвардия, что угодно лишь бы нам сегодня ночевать дома

– Ну, сегодня вряд ли – вступает в диалог худощавый мужчина азиатской внешности – Хорошее если завтра удастся попасть домой.

– Так чем могу помочь? – Маршалл машет мне рукой в сторону стула, представляет присутствующих – Это Линда. Наш главный специалист-медиевист. Занимается Европой, средними веками. А это Ли Куанг Чунг. Большой эксперт по Китаю. Лично участвует в раскопках терракотовой армии Цинь Шихуанди. Только что прилетел из Поднебесной и уже завтра должен возвращаться обратно. Но не похоже Ли, что ты куда-нибудь улетишь.

Маршалл тоскливо смотрит в окно, в котором видно красное зарево пожара.

– Джон, не будем о плохом – азиат берет чашку, наливает из чайника холодного чая, протягивает мне – В конце концов, у нас гость из Союза.

– Спасибо – я отхлебываю чай и вежливо интересуюсь – А что за терракотовая армия?

– Отличный вопрос! – оживляется Чунг – В 210-м году до нашей эры Китаем правил император Цинь Шихуанди.

– Ну, все – улыбнулась Линда – Ли сел на своего конька и поскакал в прошлое

– А именно во времена династии Цинь – ничуть не смутился ученый – Сразу после своего воцарения, Цинь Шихуанди начал строить себе гробницу. 700 тысяч рабочих и ремесленников 38 лет возводили некрополь, внутри которого находятся глиняные скульптуры воинов. Их сотни или может быть даже тысячи. Мы пока не знаем сколько точно. Каждая скульптура выполнена вручную, имеет собственные черты лица, оружие и покрыта специальной органической глазурью, поверх которой нанесена краска.

– Вы знаете – Чунг повернулся к коллегам – Что через четыре года после похорон Цинь Шихуанди в Китае вспыхнуло восстание? И бунтовщики вскрыли гробницу и забрали железное оружие из рук терракотовых воинов, почтительно заменив его бронзовыми и оловянными аналогами?

– Отличная тема для монографии – хмыкнул Маршалл – Ли, может быть, наконец, послушаем с чем нам явился молодой человек?

– Молодой человек явился к вам с деньгами – я отставил чашку и внимательно посмотрел на профессора. Купится, не купится? – Точнее с грантом. Мой большой друг, банкир Роберто Кальви...

– Секундочку – вмешалась Линда – Это не тот Кальви, что на днях победил на выборах и должен стать премьер-министром Италии?

Вот это сюрприз! Значит, все-таки наша взяла.

– Именно он – храню выражение покер-фейса на лице – Так вот Роберто – большой филантроп. Мы с ним познакомились на фестивале в Сан-Ремо, который он спонсирует. Я там участвовал с песней Феличита

– Да, да, – опять встряла Линда – Моя дочка ее слушает регулярно. Отличная песня! Заслуженная победа.

– Спасибо. Так вот. Перед выборами мы встречались с Роберто. Он решил выделить несколько грантов на культуру, в том числе на археологические исследования. Зная, что я лечу в Нью-Йорк, просил зайти в ваш университет и узнать, кто здесь занимается Индией. Дело в том, что сеньор Кальви большой поклонник индийской йоги. Занимается каждый день. Его учитель йоги из Индии. Сейчас в Европе растет интерес к этой древней культуре и Роберто готов профинансировать какие-нибудь раскопки.

– Так это же замечательно! – потер руки Маршалл – Я именно тот, кто нужен сеньору Кальви. Я трижды проводил раскопки харрапской, камбейской цивилизаций в долине реки Инд. Там еще масса участков, которые могут просто перевернуть наше представление о зарождении индийской культуры!

– А какой сумме идет речь? – поинтересовалась более "практичная" Линда

– Двести тысяч долларов

Все трое удивленно посмотрели на меня.

– Это много! – Маршалл покачал головой – На такие деньги мы можем работать в Индии полгода. И сделать массу открытий